Аннотация: Этот Город населяют очень странные люди. Может ли разобраться в происходящем тот, кто пришел сюда извне? А что-то изменить?
Этот Город населяют очень странные люди. Может ли разобраться в происходящем тот, кто пришел сюда извне? А что-то изменить?
Алексей Корепанов. Круги рая
1
Я дошел до последних домов и остановился. Здесь улица обрывалась, и начиналась каменистая равнина с редкими островками жесткой желтой травы. Там я уже был.
Дома не особенно радовали глаз, потому что были самыми заурядными:
двухэтажными, одноликими, без каких-либо архитектурных украшений. Ни тебе кариатид, ни пилястр или, на худой конец, дорических колонн. Дома сливались в сплошную тускло-серую стену, и некоторое разнообразие в нее вносили только небольшие квадратные окна.
Улица была безлюдной, и в окна никто не смотрел. Я немного полюбовался на равнину - пейзаж был самым унылым, серая поверхность растворялась вдали в сером небе - и направился обратно. Теперь я знал, как выглядит эта часть Города. Она выглядела точно так же, как те улицы, по которым я уже успел пройти.
Стояла глубокая, даже давящая тишина, бесстрастно серело над крышами небо, и я шагал да шагал по потрескавшемуся асфальту, разглядывая скучные молчаливые дома.
В бар на одном из перекрестков я решил зайти просто так. Сегодня я все, в общем-то, делал просто так, не утруждая себя анализом. Точнее, собирал предварительную информацию, выяснял, что к чему в этом Городе. Не хотелось спешить с выводами, дабы не оказаться в положении тех слепцов из буддистского предания, которым царь приказал зачем-то там потрогать слона. Один слепец ощупал бивень, другой - ногу, а третий - хвост. Вот и получилось, что слон показался одновременно подобным рукояти плуга, колонне и канату. Именно из-за неполной информации. Не стоило уподобляться древним слепцам.
Я открыл дверь и остановился на пороге. В баре было тихо и уютно. Дальняя стена тонула в полумраке, играла едва слышная музыка, небольшие столики и кресла стояли то редко, то густо. Окна отсутствовали, мягкий свет излучали разноцветные шары, парившие на разной высоте возле стен, исчерченных спиральными узорами. Спирали свивались в круги, разбегались, превращались в какие-то фантастические цветы, то и дело неуловимо менявшие форму и окраску. От их причудливых извивов слегка кружилась голова. Внезапно мне показалось, что я попал в царство теней, и вот-вот появится Харон и пригласит проследовать на поля, поросшие асфоделями.
Впрочем, подобное состояние продолжалось недолго, потому что раздался чей-то голос:
- Эй, закрой дверь.
Я вгляделся в полумрак. За столиком у стены полулежала в кресле девушка. Голова ее была опущена на плечо, в руке зажат высокий бокал на тонкой ножке. Длинные черные волосы, черные брови, черное платье почти до пола, а из-под платья чернеют острые носики узких туфелек - все эти подробности я успел рассмотреть, пока подходил к ее столику. Девушка была симпатичной, но что-то мне в ней не понравилось. Хотя после увиденного в Городе в эти первые часы можно было ожидать всего чего угодно. Любого абсурда.
Я остановился у столика и положил руки на мягкую спинку кресла напротив девушки. Разговор был бы очень кстати. Может быть, он хоть что-то прояснит.
Она постучала пальцем по центру столика, и из отверстия вынырнул высокий бокал на тонкой ножке. Зеленоватая жидкость в бокале слегка подрагивала.
После первых же глотков в голове поплыл легкий приятный туман. Девушка отрешенно смотрела сквозь меня, и я понял, что именно мне в ней не понравилось.
Глаза. Глаза у нее были совершенно равнодушными.
Я тоже откинулся на спинку кресла и задумался, выбирая линию поведения. Вопросов к Городу накопилось уже порядочно, и я решил не тратить время на дипломатические тонкости.
- Первый день в Городе, - сообщил я, наблюдая за реакцией девушки.
- Угу, - кивнула девушка и опять отпила из бокала. - Первый день.
Реакция была coвсем не той, на которую я рассчитывал. Что ж, попробуем дальше.
- Вообще-то, я с Земли, - очень внятно сказал я. - Вернее, не с Земли, а с межзвездной космической базы. Прибыл на разведку. Собственно, нам эта планета давно известна, но никто и не подозревал о вашем существовании.
Да, никто ничего не подозревал. Поэтому ракетный удар на первом же витке был для меня полнейшей неожиданностью. Катапультироваться я все-таки в последний момент успел, но капсула моя превратилась в груду обломков, посыпавшихся на равнину. А я, спускаясь на парашюте, заметил на горизонте Город.
Девушка поскучнела и явно потеряла ко мне интерес.
- Я сегодня прилетел сюда, к вам, - повторил я, слабо надеясь, что она меня просто не поняла. Хотя говорили мы на одном языке.
Девушка закрыла глаза, вздохнула и отрешенно спросила:
- Ну и что?
Звучала медленная музыка, змеились спирали по стенам, неторопливо гасли, загорались, вновь гасли и вновь загорались разноцветные шары, и черноволосой девушке в длинном черном платье было, судя по всему, абсолютно все равно, откуда я здесь и зачем я здесь. У меня стало складываться впечатление, что я попал в какое-то заколдованное царство. И заколдовал его явно злой волшебник.
Черт побери, для чего я столько отшагал по этим камням?!
- Вам что, неинтересно?
Девушка, не открывая глаз, медленно помотала головой. Я видел, что ей действительно неинтересно.
- Но почему?
Я подался к ней, напряженно ожидая ответа.
- А вон те то и дело Землю поминают. Надоели...
Я резко повернулся, чуть не опрокинув свой бокал. В дальнем углу, в полумраке, сидели трое, почти касаясь друг друга головами. Они, кажется, разговаривали, потому что их губы шевелились, но тихая музыка все-таки заглушала слова.
Я встал, пробрался между столиками, остановился возле них и сказал, памятуя о простоте церемоний:
- Здравствуйте. Можно к вам присесть?
Нехорошее предчувствие появилось у меня еще на полпути к их столику, уж больно странен был вид этой троицы. Предчувствие меня не обмануло - с таким же успехом я мог обратиться к креслу или стене. Бормотание продолжалось в прежнем темпе.
- Они что, глухие? - громко спросил я у девушки, но та не открыла глаз и ничем не показала, что услышала мой вопрос.
Кто-то подсунул ей веретено, о которое она укололась?
Я подавил раздражение и еще раз осмотрел троицу.
Они были бородаты и длинноволосы, в темных бесформенных балахонах с прорезями для рук и головы. Вглядевшись получше, я обнаружил, что бормочут они с закрытыми глазами, причем каждый свое. Я попытался разобрать слова, но не смог. Больше всего это походило на однообразный шум отдаленного водопада. Тихий непрерывный шум.
Я довольно долго смотрел на их костлявые лица, наводившие на мысли о каких-нибудь схимниках, пока не понял, что готов хотя бы и с применением силы прекратить это бормотание. А поняв это, я поспешно засунул руки в карманы комбинезона и вернулся к девушке, которую мысленно окрестил Равнодушной.
Она на мгновение приоткрыла глаза, когда я снова сел напротив, и привычно потянулась за бокалом.
- Послушайте, они нормальные?
Равнодушная едва заметно пожала плечами и промолчала.
Полумрак засасывал, музыка начинала действовать на нервы, троица с раздражающей монотонностью молилась неведомому богу. Девушка терлась щекой о плечо, иногда глядела сквозь меня и с размеренностью автомата подносила к губам бокал.
Куда же дальше? Где искать ответы? Снова тащиться через Город в мэрию мне не хотелось - я не очень надеялся, что со времени моего визита там произошли какие-либо изменения. Я сидел в удобном кресле и никак не мог встать, и вдруг почувствовал себя
очень уставшим.
- Где здесь можно переночевать?
Девушка несколько мгновений смотрела на меня полусонным непонимающим взглядом.
- Все придуриваешься? - наконец произнесла она одобрительно. - Или память отшибло? Толкни дверь да занимай любую пустую квартиру.
Меня даже удивила такая тирада. Равнодушная удосужилась произнести целых три фразы подряд!
Что ж, на сегодня, пожалуй, хватит. Выспаться, кое-что обдумать...
Я встал.
- Пока, Спящая Красавица!
Она опять посмотрела сквозь меня и ничего не ответила. Кажется, она уже забыла о моем присутствии.
На улице стемнело, и вдоль тротуаров бежали светящиеся желтые полосы. В небе не было видно ни одной звезды. Сплошная пелена облаков придавила к земле серые дома. В домах кое-где светились безликие квадраты окон.
На перекрестке стояли четверо парней в широких брюках и темных коротких куртках-безрукавках. Поколебавшись, я направился по тротуару, удаляясь от них, услышал, как они перебросились несколькими негромкими словами, и затылком почувствовал, что они смотрят мне вслед.
Улица впереди была безлюдной. Я подумал, что, возможно, в такое время по Городу небезопасно ходить в одиночку, и чуть ускорил шаги. И по звукам за спиной понял, что парни идут за мной. Вступать в конфликт с местным населением я пока не собирался, хотя с четверкой можно было бы справиться - ведь не зря же учили, - поэтому повернул за угол, прошел, держась поближе к стене дома, к подъезду и прислушался. Шаги приближались.
Я быстро поднялся по узкой лестнице на второй этаж и постучал в одну из дверей на тускло освещенной площадке. За дверью было тихо. Я постучал громче - дверь открылась, и я чуть не попятился от неожиданности. В прихожей, залитой зеленым
светом, стояла высокая фигура, с ног до головы закутанная в розовое одеяние. Лицо, кроме глаз, тоже было закрыто. Глаза выжидающе смотрели на меня.
К местным несколько экзотическим нарядам я уже почти привык за этот день и все же некоторое время собирался с мыслями, молча рассматривая розового незнакомца. Одеяние зашевелилось, и показалась волосатая рука, сделавшая приглашающий жест. Розовый медленно повернулся и поплыл вглубь квартиры.
Выбирать пока не приходилось, и я шагнул следом.
Обстановка комнаты, в которой я очутился, была не слишком богатой: посредине стол, у стены широкий низкий диван с веселой желто-розовой обивкой, большой видеоэкран на подоконнике и несколько газет на полу. В прихожей я успел увидеть еще три двери - вероятно, в другую комнату, на кухню и в санузел.
- Садись, незнакомец, - пророкотал Розовый неожиданно густым басом. - Садись и послушай о Розовой земле, куда скоро все мы попадем.
Такое начало меня не очень обрадовало. Бред, кажется, грозил продолжаться. Но выбора все-таки пока не было.
Я еще раз оглядел комнату, надеясь обнаружить не замеченный раньше стул, но не обнаружил. Тогда я присел прямо на край стола. Розовый сбросил на пол свое шутовское одеяние и грузно опустился на диван, оставшись в серых коротковатых брюках и белой майке, с которой ухмылялась красноглазая отвратительная рожа. Он оказался довольно пожилым мужчиной с не слишком длинными курчавыми волосами, слегка тронутыми сединой, мясистым носом и широким подбородком. Что-то в нем было от древних восточных владык. Не хватало только ухоженной бороды. Глаза под густыми бровями остановились на мне, а потом Розовый откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову и перевел взгляд на потолок.
- Поклоняешься ли ты тому, чье имя нам неизвестно и скрыто под символом Агадон? - вопросил он и насторожился.
Вопрос был задан прямо и требовал ответа.
- Нет, - честно признался я, на всякий случай приготовившись быстро подняться. Кто знает, может быть, Розовый не приемлет иноверцев. - Не слышал об Агадоне.
- Так я и предполагал, - с грустью сказал Розовый. - Не знают, не знают ничего, заблудшие, погрязшие в грехе, и знать не хотят, и не готовятся к переселению в Розовую землю. Что ж, слушай.
Я устроился поудобнее, насколько это было возможно в моих условиях, и напомнил себе, что пока должен принимать любую информацию. Никаких просветов не брезжило, но нужно всегда надеяться на лучшее. Любой бред должен опираться на определенные закономерности и иметь какую-то причину. Эту причину или причины мне еще предстояло отыскать.
- В далеких пространствах есть прекрасная Розовая земля, созданная тем, чье имя неведомо никому и скрыто под символом Агадон, - воздев руки к потолку, торжественно загудел Розовый, и я поверил, что от звука труб действительно могли рухнуть стены иерихонские. - Она далеко, но не в том смысле, как ты думаешь. До нее не добраться, пока жив и здоров, и тратишь дни свои на праздные занятия, на тщетную суету и нелепые дела. Зато души умерших могут мгновенно перенестись туда, опуститься на розовые луга, где не смолкает музыка.
Ага, сказочка знакомая... Рассказчик из Розового, в общем-то, был неважный, потому что говорил он с излишней аффектацией, не говорил, а вещал, словно действительно изображал восточного владыку в провинциальном театре. Дa еще и подвывал в конце фраз.
- Души умерших водят там хороводы, прославляя всемогущего, чье имя скрывается под символом Агадон, давшего им по милости своей вечное блаженство.
Розовый опустил руки и помолчал, переводя дух. Я с тоской подумал о том, что давным-давно ничего не ел.
- Благодетель наш милостив - и дает приют любому, пусть при жизни он доброго слова не стоил. Все, все попадем в Розовую землю, и всем наконец-то будет хорошо и спокойно. И счастлив я, что появились уже слуги Агадона, что здесь они, среди нас... - Розовый понизил голос и оглянулся на окно. - Но я знаю больше. Намного больше любого. Настанет день, когда Розовая земля превратится в бездонную яму, и души наши провалятся туда. А что будет дальше - я пока не ведаю, но каждый час жду прозрения, жду, когда придет дальнейшее понимание, и увижу я внутренним взором всю нашу судьбу.
Представление, кажется, окончилось. Мои барабанные перепонки отдыхали, а перед глазами стоял хорошо прожаренный бифштекс.
Все эти словоизлияния показались мне не очень интересными, куда им до того же Иоанна Богослова, хотя кое-какие любопытные моменты в них все-таки были. Ну, скажем, слова о слугах Агадона. На всякий случай я их запомнил.
- Я знаю больше всех, - с грустью повторил Розовый, - потому что верю в того, чье имя скрыто под символом Агадон, и хочу, чтобы другие тоже поверили. - Он вздохнул и с надеждой посмотрел на меня. - Уверовал ли ты, незнакомец?
Я уклончиво пожал плечами и произнес в пространство:
- Интересно, а дают там поесть этим душам, в Розовой земле?
Этот Валтасар печально посмотрел на меня, с кряхтеньем сел прямо и понуро уставился на грязный коврик у дивана.
- Разве души нуждаются в еде?
Ох как укоризненно это прозвучало!
Розовый тяжело поднялся с дивана и скрылся за дверью.
Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Вдоль тротуаров все так же бежали светящиеся полосы, кто-то, покачиваясь, вышел из-за поворота и скрылся в темном подъезде напротив. Горели десятка полтора окон, и черное безглазое небо обессиленно висело на крышах домов.
За спиной скрипнула дверь.
- Ешь, незнакомец. - Розовый протянул мне тарелку. - Ублажи тело, порадуй душу, недолго уже осталось.
- Что - недолго? - спросил я, принимая тарелку. Там же лежала и вилка.
- А! - Розовый махнул рукой и вновь опустился на диван. - Будто не знаешь. Уверуй в покровителя нашего и ни о чем не думай.
С содержимым тарелки я справился очень быстро - это было что-то мясное и весьма вкусное - и меня сразу потянуло ко сну.
- Спасибо, - с чувством сказал я.
- Чего там! - Розовый опять махнул рукой. - Ступай своей дорогой и помни о Розовой земле. Готовься.
- К чему?
Розовый поскреб оскаленную рожу, украшавшую его майку, и ничего не ответил.
Ладно. Пора отдохнуть от этого царства абсурда. Может быть, действительно, утро окажется мудренее вечера и что-то прояснит?
- Где-нибудь поблизости можно переночевать?
- А чего ж, - охотно ответил Розовый. - Жил тут рядом один, да испугался, подался куда-то. Заходи и ночуй, там не заперто.
Без своих театральных ужимок Розовый производил впечатление вполне нормального человека. Я хотел спросить, чего же испугался сосед, но передумал. Кажется, некоторых вопросов тут не любили.
- Еще раз спасибо, - сказал я и направился к двери. - До свидания.
- Ага, - кивнул Розовый. - Подумай об Агадоне.
Я вышел на лестничную площадку. Мне показалось, что ниже, там, где лестница делала поворот на первый этаж, шевельнулись какие-то тени. Я, не раздумывая, толкнул соседнюю дверь - за ней сразу вспыхнул свет, - вошел, быстро защелкнул замок и
прислушался. Все было тихо.
Квартиру я обследовал довольно подробно, потому что, возможно, ей предстояло на некоторое время стать моим жильем. Если, конечно, не вернется испугавшийся чего-то хозяин.
Жилище состояло из двух захламленных комнат и маленькой кухни с овальной дверцей продуктопровода и рядами кнопок на белой стене. В санузле почему-то прямо на полу под душем стоял оранжевый телефон без диска, а раковину загромождали пустые бутылки. В унитазе плавал окурок. В одной из комнат располагались сразу два дивана. В углу из-под груды тряпок виднелся экран видео. В другом углу покоилась горка грязных тарелок и лежал обрывок газеты со скрюченными окурками. В соседней комнате у окна стоял стол, заставленный непочатыми бутылками с уже знакомыми по санузлу этикетками, два стула, перевернутый пуф и еще один диван. Настенная полка была беспорядочно забита нераскрытыми пачками сигарет. Еще в квартире было очень много разного тряпья, разбросанных по полу легких смятых стаканчиков, каких-то разноцветных оберток и прочего хлама. В воздухе застоялся тяжелый запах табачного дыма. Нельзя сказать, что квартира мне очень понравилась, но идти куда-то в поисках другой не было ни желания, ни сил. Слишком много впечатлений принес этот день.
Я распахнул все три окна, неожиданно обнаружил в стенном шкафу чистое
постельное белье, разделся, выключил свет и с наслаждением растянулся на диване.
За окном было очень тихо. Я лежал на спине, подложив руки под голову, и пеpед глазами кружили образы прошедшего дня.
Путь по равнине был очень долгим. Я шел под низким серым небом, спотыкаясь о камни, и вглядывался в горизонт в надежде увидеть Город.
И наконец добрался до него. И уже на первом перекрестке Город преподнес свой первый жутковатый сюрприз. Эти двое сидели прямо на тротуаре, парень и девушка, оба длинноволосые, босоногие, в одинаковых синих брюках и рубашках-безрукавках. Вначале мне показалось, что парень целует девушке руку, но, подойдя ближе, я понял, что ошибаюсь. Глаза их были абсолютно бессмысленными, и рядом с ними, на тротуаре, лежал короткий окровавленный нож.
Я стоял, не веря своим глазам. Парень повернулся ко мне, проворчал что-то нечленораздельное, оторвавшись от бледной руки своей партнерши, и кровь пузырилась на его губах и стекала по подбородку. На руке его маленькой дугой краснел след чужих зубов. Прямо на тротуаре, в окружении безмолвных серых домов, не таясь, сидели какие-то вампиры, и лица их были отрешенны и страшны.
Я шел, не решаясь оглянуться, потому что боялся не сдержать эмоций. Тянулись одинаковые серые кварталы, уходили назад одинаковые безлюдные перекрестки, и менялись лишь большие черные надписи на стенах домов, строго через каждые три квартала: "сектор 7", "сектор 8", "сектор 9"...
И нигде никакого подобия травы, деревьев, цветов. Только серый асфальт и серые стены домов.
Я забирался все дальше вглубь Города, и навстречу начали попадаться люди. Прошел, пошатываясь и держась за стену, бородатый парень с мутными, вряд ли что-нибудь видящими пьяными глазами, вышла из-за угла немолодая женщина с усталым лицом. Я спросил ее, как добраться до мэрии (если здесь она называлась именно так), но она посмотрела сквозь меня и неторопливо пошла дальше, и глаза ее были такими же
бессмысленными, как у двух вампиров, оставшихся позади. Еще один небритый парень
лежал навзничь прямо посреди дороги и спал, улыбаясь серому небу. У подъездов тихо возились с игрушками дети.
Четырнадцатый сектор подарил мне очередное звено в цепи абсурда. Прямо под окном второго этажа, привязанный веревкой за поднятые руки и опираясь ногами на еле заметный выступ в стене, полувисел старик с красным сморщенным лицом. Когда я поравнялся с ним, старик неожиданно подмигнул, сплюнул и загадочно сообщил:
- Вчера было пять, а сегодня четыре. Уходят! А как ни одного не останется - ух и трахнем! Меньше - лучше... - И опять ловко сплюнул мне под ноги.
Цепь продолжала расти. Спустя некоторое время мне было преподнесено новое звено. Из подъезда быстро вышла девушка - и я невольно остановился. Она шла прямо на меня, то и дело откидывая назад длинные золотистые волосы, пышным ореолом взлетавшие над плечами, совершенно нагая, если не считать одеждой белые туфли на высоких каблуках.
- Привет! - Она подняла руку и очень мило улыбнулась. - Нам не по дороге?
Мой черный комбинезон не вызвал у нее никакого удивления. Потом я понял, что одеваются тут кто во что горазд, согласно собственным фантазиям. Или и вообще не одеваются, как в данном случае.
Впервые за все время моего долгого пути спрашивал не я, а спрашивали у меня. Это давало некоторую надежду. Я решил не смущаться необычностью ситуации, хотя мое мужское естество среагировало на эту красавицу. Сумев все-таки кое-как справиться с собой, я торопливо спросил, как пройти к мэрии. И к моему удивлению, сия новоявленная леди Годива охотно мне все объяснила. Махнула рукой на прощание, как старому хорошему знакомому, и пошла дальше плавной походкой, слегка покачивая великолепными бедрами, демонстрируя великолепные ягодицы, откидывая назад золотистые волосы и, вероятно, совершенно уверенная в том, что именно в таком виде и надо ходить по улицам Города.
Мэрия оказалась абсолютно таким же безликим зданием, как и стоявшие рядом. Обыкновенный подъезд без какой-либо вывески, обыкновенная дверь на первом этаже. За дверью простирался большой пустынный зал с рядами кресел. Пол был захламлен обрывками газет, кое-где под креслами и на креслах валялись пакеты с растрепанными бумагами. Складывалось впечатление, что этими коричневыми пакетами швыряли друг
в друга люди, когда-то (вчера или сотню лет назад?) заседавшие в этом зале. В одной из стен находились десять или одиннадцать одинаковых, с завитушками, массивных высоких дверей. Я добросовестно по очереди открыл каждую из них и убедился, что проделал длинный путь напрасно. В просторных кабинетах наличествовали широкие полированные светло-желтые столы и такого же цвета стулья, длинные стеллажи вдоль стен, заваленные бумагами, черные, белые и оранжевые телефоны, аккуратные письменные приборы, объемные фотографии явно земных пейзажей и городов, элегантные белые сейфы, безупречно чистые корзины для мусора и толстые ковры.
Одного не было в этих имевших очень деловой вид кабинетах. Не было людей, и толстый слой пыли на столах и разноцветных папках говорил о том, что ушли они отсюда не вчера и даже не неделю назад.
Впрочем, один из внушительных кабинетов вселял некоторую надежду. Ковер на полу был обильно усеян сигаретным пеплом и окурками, и самое главное - в кабинете еще витала сизая пелена табачного дыма.
Я просидел в пустынном зале больше часа, перебирая бумаги из пакетов, - это были многочисленные документы управленческого и хозяйственного характера, - но тщетно. Тихо и безлюдно было в мэрии, и никто не спешил в кабинет с необъятным полированным столом и бесчисленными окурками.
А потом продолжался путь по Городу, и цепь росла и росла. Я пересек Город, вновь вышел к равнине, и был странный бар, равнодушная девушка, невменяемая троица, парни на перекрестке и розовый поклонник покровителя нашего, чье имя неизвестно никому и
скрыто под символом Агадон...
И была еще одна интересная надпись большими буквами прямо на асфальте, от тротуара до тротуара. Надпись была лаконичной и выражала позицию ее автора очень прямо и недвусмысленно.
"Пропади все пропадом!" - гласила надпись.
Я лежал в темноте, вслушиваясь в тишину за окном, еще и еще раз перебирая увиденное и услышанное, и думал, думал... Торопливо падали капли в санузле за стеной, и в такт им стучало мое сердце.
"Ладно, пора спать. Завтра продолжим разбираться", - сказал я себе и закрыл глаза.
Но сразу заснуть не смог. Лежал, слушал шепот капель и чувствовал, как тяжело давит на крыши домов серое небо.
Желающие прочитать всю книгу (в формате PDF) могут связаться с автором по адресу: [email protected]