Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

116 Французские стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихов французских поэтов: Теофиля Готье, Шарля Бодлера, Поля Верлена.
  Искусство
  
  Теофиль Готье
  L'Art
  Theophile Gautier
  (Перевод с французского)
  
  Чудо-шедевры тем лучше,
  чем жёстче материал.
  Самый тот случай:
  оникс, стихи, металл.
  
  Прямо, без лишней обузы,
  смело, на вечный штурм,
  шествуй, о Муза,
  в паре тесных котурн.
  
  Прочь ритмы прошлой эры,
  старый сапожный запас.
  Наши размеры
  должны рождаться сейчас.
  
  Скульптор, пора отринуть
  ту, что сминает рука,
  пошлую глину,
  если глядишь в века.
  
  Бейся с каррарским камнем,
  Бейся с паросской скалой -
  и неустанно
  сторожем строгости стой.
  
  В бронзе и меди фигурной
  из вековых Сиракуз
  вызнай ажурный
  гордый античный вкус.
  
  Делай с утра до заката
  то, что задумал сперва:
  в тверди агата
  вырежь черты божества.
  
  Не доверяй акварели.
  Сможет все краски сберечь -
  чтоб не бледнели -
  лишь эмальерная печь.
  
  Уйму сирен по извёстке
  выпиши поголубей
  и разнохвостных
  всяких гербовых зверей.
  
  Трижды увенчана славой,
  вот Богоматерь с Христом -
  Мальчик с державой
  и держава с крестом.
  
  Всё отомрёт.- Но искусство
  зиждется раз навсегда.
  Вечные бюсты
  переживут города.
  
  С поднятой в поле медали
  вдруг, будто ожил, возник -
  Ну, раскопали! -
  императорский лик.
  
  Гордые боги погибнут,
  стих, прозвучавший с трибун,
  в душах незыблем
  и прочней, чем чугун.
  
  Выруби, выбей и втисни
  всё, что ты вымечтать смог,
  жгучие мысли -
  в неподатливый блок!
  
  "Эмали и камеи", 1852 г.
  
  
  L'art
  
  Oui, l'oeuvre sort plus belle
  D'une forme au travail
  Rebelle,
  Vers, marbre, onyx, email.
  
  Point de contraintes fausses!
  Mais que pour marcher droit
  Tu chausses
  Muse, un cothurne etroit.
  
  Fi du rithme commode,
  Comme un soulier trop grand,
  Du mode
  Que tout pied quitte et prend!
  
  Statuaire, repousse
  L'argile que petrit
  Le pouce
  Quand flotte ailleurs l'esprit;
  
  Lutte avec le carrare,
  Avec le paros dur
  Et rare,
  Gardiens du contour pur;
  
  Emprunte a Siracuse
  Son bronze ou fermement
  S'accuse
  Le trait fier et charmant.
  
  D'une main delicate
  Poursuis dans un filon
  D'agate
  Le profil d'Apollon.
  
  Peintre, fui l'aquarelle
  Et fixe la couleur
  Trop frele,
  Au four de l'emailleur.
  
  Fais les sirenes bleues,
  Tordant de cent facons
  Leurs queues,
  Les monstres des blasons;
  
  Dans son nimbe trilobe
  La Vierge et son Jesus,
  Le globe
  Avec la croix dessus.
  
  Tout passe. - L'art robuste
  Seul a l'eternite.
  Le buste
  Survit a la cite.
  
  Et la medaille austere
  Que trouve un laboureur
  Sous terre
  Revele un empereur.
  
  Les dieux eux-meme meurent,
  Mais les vers souverains
  Demeurent
  Plus forts que les airains.
  
  Sculpte, lime, cisele;
  Que ton reve flottant
  Se scelle
  Dans le bloc resistant!
  
  Теофиль Готье Сонет
  Мэтру Клодиюсу Поплену, эмальеру и поэту.
  (Перевод с французского)
  
  Сонетные катрены - как рыцари на вид.
  С намётами на шлемах, в нагрудниках с гербами.
  Идут вдоль галерей парадными шагами.
  Стоят настороже - в руках копьё и щит.
  
  Но незнакомка возле лестницы стоит.
  Как в сказке, тёмный капюшон на даме.
  Проблескивает драгоценный камень.
  Охранники - во фрунт. Приветствуют визит.
  
  Атласные листы, чехол с роскошным бантом.
  Терцеты - налегке, их функции просты.
  К престолу Короля ведут они инфанту.
  
  Подняв вуаль, она победно элегантна.
  Достойная Любви Богиня Красоты.
  Поплен ! В эмали воплоти её черты.
  
  Theophile Gautier Le Sonnet
  A maitre Claudius Popelin,emailleur et poete
  
  Les quatrains du Sonnet sont de bons chevaliers
  Cretes de lambrequins, plastronnes d'armoiries,
  Marchant а pas egaux le long des galeries
  Ou veillant, lance au poing, droits contre les piliers.
  
  Mais une dame attend au bas des escaliers ;
  Sous son capuchon brun,comme dans les feeries,
  On voit confusement luire les pierreries,
  Ils la vont recevoir, graves et reguliers.
  
  Pages de satin blanc, а la housse bouffante,
  Les tercets plus legers, la prennent а leur tour
  Et jusqu'aux pieds du Roi conduisent cette infante.
  
  Lа, relevant son voile, apparait triomphante
  La Belle, la Diva, digne qu'avec amour
  Claudius, sur l'email, en trace le contour.
  
  Пейзаж
  
  Теофиль Готье
  (Перевод с французского)
  Theophile Gautier
  Paysage
  ... omnia plenis
  Rura natant fossis.
  
  P. Virgilius Maro
  
  Ни листик не шевелится,
  ни щебета певчих птиц.
  По небу цвета корицы
  прерывистый блеск зарниц.
  
  Слева согнутые ивы,
  только в узлах толсты.
  В бороздах - след полива.
  За изгородью - кусты.
  
  Справа на поле сухо,
  дальше - наполненный ров,
  и ковыляет старуха
  с тяжёлой вязанкой дров.
  
  И путь убегает, роясь,
  в извилинах синих холмов,
  как будто раскатанный пояс,
  как будто волнистый шов.
  
  Paysage
  
  Pas une feuille qui bouge,
  Pas un seul oiseau chantant,
  Au bord de l'horizon rouge
  Un eclair intermittent;
  
  D'un cote rares broussailles,
  Sillons a demi noyes,
  Pans grisatres de murailles,
  Saules noueux et ployes;
  
  De l'autre, un champ que termine
  Un large fosse plein d'eau,
  Une vieille qui chemine
  Avec un pesant fardeau,
  
  Et puis la route qui plonge
  Dans le flanc des coteaux bleus,
  Et comme un ruban s'allonge
  En minces plis onduleux.
  
  Poesies, 1830
  
  Примечание: Эпиграф взят из "Георгик" Вергилия, книга 1-я, строки 371-372.
  
  
  Теофиль Готье Первая улыбка Весны
  (Перевод с французского)
  
  Служа страстям, капризам, гривне,
  народ задохся в зимнем дне,
  а месяц Март, смеясь сквозь ливни,
  тайком готовится к весне,
  
  лелеет травы, сушит лужи,
  приводит всё в цветущий вид,
  листву и лепестки утюжит
  и маргаритки золотит.
  
  А ночью входит в виноградник,
  лебяжьей кисточкой пыля,
  и рядит в иней понарядней
  стволы и ветви миндаля.
  
  Он вяжет к стеблям роз бутоны
  в зелёной бархатной броне,
  пока природа спит в сезонном
  своём застойном полусне.
  
  А сколько он мелодий нежных
  вполголоса напел дроздам,
  в полях сажает он подснежник,
  фиалки сеет по лесам.
  
  В чащобе чуткого оленя
  поит искрящийся поток,
  там спрятал Март среди растений
  свой ландышевый погремок.
  
  Не Март ли красит землянику,
  зарозовевшую в траве ?
  Не он ли злому пеклу в пику
  укроет нас в густой листве ?
  
  В конце концов, добившись цели,
  задачу выполнив сполна,
  он царство передаст Апрелю
  и возгласит: "Входи, весна !"
  
  
  Theophile Gautier Premier Sourire du Printemps
  
  Tandis qu'а leurs oeuvres perverses
  Les hommes courent haletants,
  Mars, qui rit malgre les averses
  Prepare en secret le printemps.
  
  Pour les petites paquerettes
  Sournoisement, lorsque tout dort,
  Il repasse les collerettes
  Et cisele des boutons d"or.
  
  Dans le verger et dans la vigne,
  Il s'en va, furtif perruquier,
  Avec une houppe de cygne
  Poudrer а frimas l'amandier.
  
  La nature au lit se repose;
  Lui, descend au jardin desert
  Et lace les boutons de rose
  Dans leur corset de velours vert.
  
  Tout en composant des solfeges,
  Qu"aux merles il siffle a mi-voix,
  Il seme aux pres les perce-neige
  Et les violettes aux bois.
  
  Sur le cresson de la fontaine
  Ou le cerf boit, l"oreille au guet,
  De sa main cache il egrene
  Les grelots d"argent du muguet.
  
  Sous l'herbe, pour que tu la cueilles,
  Il met la fraise au teint vermeil,
  Il te tresse un chapeau de feuilles
  Pour te garantir du soleil.
  
  Puis, lorsque sa besogne est faite,
  Et que son regne va finir,
  Au seuil d"Avril tournant la tete,
  Il dit "Printemps, tu peux venire !"
  
  Примечание: Стихотворение входит в книгу Т.Готье "Эмали и камеи"
  Вся эта книга переведена Николаем Гумилёвым
  (Emaux et camees)
  
  
  
  Шарль Бодлер Молитва язычника и Spleen
  Раздел: Наследники Лозинского (Рубрика)
  
  
  Шарль Бодлер
  Молитва язычника
  (Вольный перевод с французского)
  
  Любовь ! Не гаси своё пламя.
  Diva ! Supplicem exaudi.
  Казнимое всеми страстями,
  холодное сердце буди.
  
  Богиня ! Ты реешь над нами.
  Кострами к нам в души войди,
  Согрей их промозглость мечтами.
  Бей бронзой из каждой груди.
  
  Я жажду любовного яда.
  Стань мне королевой, Услада.
  В телесном обличье сирен
  бери меня в бархатный плен.
  Навей колдовские виденья.
  Налей мне вина упоенья.
  
  
  Charles Baudelaire La Priere d"un Paien
  
  Ah! ne ralentis pas tes flammes;
  Rechauffe mon coeur engourdi,
  Volupte, torture des ames!
  Diva! Supplicem exaudi!
  
  Deesse dans l'air repandue,
  Flamme dans notre souterrain!
  Exauce une ame morfondue,
  Qui te consacre un chant d'airain.
  
  Volupte, sois toujours ma reine!
  Prends le masque d'une sirene
  Faite de chair et de velours,
  Ou verse-moi tes sommeils lourds
  Dans le vin informe et mystique,
  Volupte, fantome elastique!
  
  Этот сонет широко известен в переводе Эллиса - Льва Львовича Кобылинского (1874-1947).
  Латинская строчка: Diva! Supplicem exaudi - Богиня ! Умоляющего услышь. (Источник
  "Метаморфозы" Овидия, книга 3-я, строки 855-856)
  в различных английских переводах звучит так:
  Goddess! Incline thine ear to me! (Edna St.Vincent Millay);
  Goddess, I do beseech thee. Hear me! (Jacques LeClercq);
  Goddess! Hear me, I beseech you (William Aggeler);
  O Goddess! Hear my fervent prayer (Roy Campbell).
  
  
  Шарль Бодлер Spleen
  (Вольный перевод с французского)
  
  Когда все небеса закупоркой нависли
  и смяли бедный дух, завывший от тоски,
  и горизонт - тюрьма для взгляда и для мысли,
  и день - черней, чем ночь, - берёт меня в тиски;
  
  и вся земля - капкан, лишь только подпол с гнилью,
  откуда нынче мчит Надежда наутёк
  слепым нетопырём, и трут об стенки крылья,
  и бьётся голова о скользкий потолок;
  
  когда у нас дожди идут из водомёта,
  решётками вися над каторжной тюрьмой,
  и сотни пауков раскинули тенёта,
  и петли уж висят над каждой головой;
  
  вдруг бьют колокола со всею дикой страстью,
  бросая в небо свой ужасный перезвон.
  Так души беглецов, без родины и счастья
  упрямо мечут скорбь и возмущённый стон.
  
  И катафалки, мча без музыки и шума,
  во мгле моей души выходят на большак.
  Надежда - не жилец, а ужасы угрюмо
  на черепе моём вздымают чёрный стяг.
  
  Charles Baudelaire
  Spleen ,
  
  Quand le ciel bas et lourd pese comme un couvercle
  Sur l'esprit gemissant en proie aux longs ennuis,
  Et que de l'horizon embrassant tout le cercle
  Il nous verse un jour noir plus triste que les nuits ;
  
  Quand la terre est changee en un cachot humide,
  Ou l'Esperance, comme une chauve-souris,
  S'en va battant les murs de son aile timide
  Et se cognant la tete a des plafonds pourris ;
  
  Quand la pluie, etalant ses immenses trainees
  D'une vaste prison imite les barreaux,
  Et qu'un peuple muet d'infames araignees
  Vient tendre ses filets au fond de nos cerveaux.
  
  Des cloches tout a coup sautent avec furie
  Et lancent vers le ciel un affreux hurlement,
  Ainsi que des esprits errants et sans patrie
  Qui se mettent a geindre opiniatrement.
  
  - Et de longs corbillards, sans tambours ni musique,
  Defilent lentement dans mon ame ; l'Espoir
  Vaincu, pleure, et l'Angoisse atroce, despotique,
  Sur mon crane incline plante son drapeau noir.
  
  
  Tournez, tournez, bons chevaux de bois...
  (Деревянные кони)
  Поль Верлен
  (Перевод с французского)
  Paul Verlaine
  
  Кружись, кружись, карусель, и не стой,
  гони, гони деревянных коней.
  Хоть сто, хоть тысячу раз - порезвей
  кружись, кружись под звонкий гобой.
  
  Румяный ребёнок при маме-кокетке,
  парнишка - весь в чёрном, подружка - в пунцовом.
  Все рады обновам, и каждый раскован.
  Все щедро и весело тратят монетки.
  
  И пусть в их сердцах кружат скакуны!
  Им разные страхи совсем не к лицу.
  Все кружат на зависть плуту-хитрецу
  при звуке победной и вольной струны.
  
  Какое-то есть тут дурманное зелье,
  разлитое в воздухе глупого цирка:
  здесь сытое чрево, а в черепе дырка,
  здесь полная жуть, но в толпе - веселье.
  
  Зовут к карусели тромбон-сумасброд,
  азартный и взвинченный аккордеон.
  Лошадки - как овцы, и весь умилён
  и добр закружившийся вихрем народ.
  
  А ветер в пять сотен убойных раскатов
  рванулся. Все тенты раздулись и хлещут.
  И флаги, и юбки, и всякие вещи
  трясёт этот ветер и тащит куда-то.
  
  Кружитесь, лошадки, бессмысленный труд
  терзать ваши рёбра уколами шпор.
  Не нужно гонять вас во весь опор.
  А сена вам тут под конец не дадут.
  
  Те ж кони, что бегают в душах сограждан,
  спешите! Уже приглашают на ужин.
  Грядущая ночь отрывает от кружек
  весёлых пьянчужек с их вечною жаждой.
  
  Кружитесь! Как бархат небесный экран.
  Он густо заполнился золотом звёзд.
  Пусть храмовый глас говорит про погост.
  Кружитесь, как бодро велит барабан!
  
  ********
  
  Tournez, tournez, bons chevaux de bois,
  Tournez cent tours, tournez mille tours,
  Tournez souvent et tournez toujours,
  Tournez, tournez au son des hautbois.
  
  L'enfant tout rouge et la mere blanche,
  Le gars en noir et la fille en rose,
  L'une a la chose et l'autre a la pose,
  Chacun se paie un sou de dimanche.
  
  Tournez, tournez, chevaux de leur coeur,
  Tandis qu'autour de tous vos tournois
  Clignote l'oeil du filou sournois,
  Tournez au son du piston vainqueur.
  
  C'est etonnant comme ca vous soule
  D'aller ainsi dans ce cirque bete:
  Bien dans le ventre et mal dans la tete,
  Du mal en masse et du bien en foule.
  
  Tournez au son de l'accordeon,
  Du violon, du trombone fous,
  Chevaux plus doux que des moutons, doux
  Comme un peuple en revolution.
  
  Le vent, fouettant la tente, les verres,
  Les zincs et le drapeau tricolore,
  Et les jupons, et que sais-je encore?
  Fait un fracas de cinq cent tonnerres.
  
  Tournez, dadas, sans qu'il sois besoin
  D'user jamais de nuls eperons
  Pour commander a vos galops ronds:
  Tournez, tournez, sans espoir de foin.
  
  Et depechez, chevaux de leur ame:
  Deja voici que sonne a la soupe
  La nuit qui tombe et chasse la troupe
  De gais buveurs que leur soif affame.
  
  Tournez, tournez! Le ciel en velours
  D'astres en or se vet lentement.
  L'eglise tinte un glas tristement.
  Tournez au son joyeux des tambours!
  
  "Sagesse", 1881
  
  Поль Верлен Шарлю Бодлеру
  (Перевод с французского)
  
  Ты пред светом предстал не в безгрешной одежде.
  Я не знался с тобой и не встретил нигде.
  Я тебя не люблю. Да простится невежде !
  Что ж сказать о тебе, как на Божьем суде ?
  
  О начале, конце и о каждом гвозде,
  вбитом в ноги. О тех, что кидались в надежде -
  о подругах твоих - не бросавших в беде,
  умастивших чело, столь любимое прежде.
  
  Ты упал, ты молил, как и я, как любая
  человечья душа, от нужды погибая.
  Всем готовится крест на лихой высоте.
  
  А Голгофа честна. Если участь - худая,
  люди гибель свою принимают, рыдая..
  Всех нас, грешников, ждёт та же смерть на кресте..
  
  Paul Verlaine
  A Charles Baudelaire
  
  Je ne t'ai pas connu, je ne t'ai pas aime,
  Je ne te connais point et je t'aime encor moins :
  Je me chargerais mal de ton nom diffame,
  Et si j'ai quelque droit d'etre entre tes temoins,
  
  C'est que, d'abord, et c'est qu'ailleurs, vers les Pieds joints
  D'abord par les clous froids, puis par l'elan pame
  Des femmes de peche - desquelles o tant oints,
  Tant baises, chreme fol et baiser affame ! -
  
  Tu tombas, tu prias, comme moi, comme toutes
  Les ames que la faim et la soif sur les routes
  Poussaient belles d'espoir au Calvaire touche !
  
  - Calvaire juste et vrai, Calvaire ou, donc, ces doutes,
  Ci, ca, grimaces, art, pleurent de leurs deroutes.
  Hein ? mourir simplement, nous, hommes de peche
  
  Поль Верлен Хромой сонет
  (Перевод с французского).
  
  Действительно грустно, и будет ужасный исход.
  Такое большое несчастье нельзя превозмочь.
  Действительно скверно, что гибнет невиннейший скот,
  бессильно смотря, как вся кровь изливается прочь
  
  В тумане весь Лондон, Библейский - воистину - город !
  И вывески ярко блестят, и газ полыхает бессонно.
  Лишь только дома обветшали и рушатся скоро.
  Они - как сенат, где сошлись лишь одни матроны.
  
  Мне слышатся в жёлтом и розовом сумраке Сохо
  "Indeed !" и "All right !" - то есть, будто: "Всё так !", и "Не плохо !".
  Ужасное прошлое стонет, визжит и мяучит.
  
  Трагично мученье людей безо всякой надежды.
  Исход неминуем. Я вижу сгущаются тучи.
  Небесный огонь покарает Библейский город !
  
  Paul Verlaine Sonnet boiteux
  
  Ah ! vraiment c'est triste, ah ! vraiment ca finit trop mal,
  Il n'est pas permis d'etre a ce point infortune.
  Ah ! vraiment c'est trop la mort du naif animal
  Qui voit tout son sang couler sous son regard fane.
  
  Londres fume et crie. O quelle ville de la Bible !
  Le gaz flambe et nage et les enseignes sont vermeilles.
  Et les maisons dans leur ratatinement terrible
  Epouvantent comme un senat de petites vieilles.
  
  Tout l'affreux passe saute, piaule, miaule et glapit
  Dans le brouillard rose et jaune et sale des Sohos
  Avec des "indeeds" et des "all rights" et des "haos".
  
  Non vraiment c'est trop un martyre sans esperance,
  Non vraiment cela finit trop mal, vraiment c'est triste
  O le feu du ciel sur cette ville de la Bible !
  
  Из книги "Jadis et Naguere", 1884
  
  Примечание. Известен перевод "Хромого сонета", сделанный Г.Шенгели:
  
  Ax! поистине все это кончится бедой!
  Есть же и предел несчастьям, больше так нельзя.
  Это слишком: скот покорный гонят на убой,
  И лежит он, мертвым взором по крови скользя!
  
  Лондон весь в дыму и громе. Вопли. О, Гоморра!
  Газ пылает, рдеют буквы фонарей и конок,
  И домов полуистлевших ужасает свора,
  Схожая с ареопагом дряблых старушонок.
  
  Ужас прошлого мяучит, лает, верещит
  В грязно-розовом тумане всяческих Sohos
  Вместе с indeed, вместе с хриплым all right и haos!
  
  Нет, поистине ужасна безнадежность муки,
  Нет, поистине бедою кончит этот город:
  О, скорей бы огнь небесный грянул на Гоморру!
  
  Поль Верлен Лунный свет.
  (Перевод с французского).
  
  Душа у Вас - изысканный пейзаж.
  Играет лютня, двигаются маски.
  Почти печальный дивный антураж
  старинной итальянской бергамаски.
  
  Там в пении сплошной минорный тон.
  Там мир любви. Там весело бездумным.
  Но счастлив ли ? Никто не убеждён,
  и музыка сплелась со светом лунным.
  
  Там лунный свет красив и вездесущ.
  В экстазе плачут яркие фонтаны,
  а птицы видят сны под кровом кущ,
  и мраморы струистой влагой пьЯны.
  
  
  Paul Verlaine Clair de Lune.
  
  Votre ame est un paysage choisi
  Que vont charmant masques et bergamasques
  Jouant du luth et dansant et quasi
  Tristes sous leurs deguisements fantasques.
  
  Tout en chantant sur le mode mineur
  L'amour vainqueur et la vie opportune
  Ils n'ont pas l'air de croire a leur bonheur
  Et leur chanson se mele au clair de lune,
  
  Au calme clair de lune triste et beau,
  Qui fait rever les oiseaux dans les arbres
  Et sangloter d'extase les jets d'eau,
  Les grands jets d'eau sveltes parmi les marbres.
  
  Paul Verlaine, Fetes galantes
  
  Перевод на английский, выполненный О"Шонесси.
  
  A PASTEL.
  Your soul is like a landscape choice and fair,
  Joyous with dancing, lutes, and masquerade,
  Wherein the folk, though gay the garb they wear,
  Look almost sad throughout the long parade.
  
  All singing in the minor of love's kisses,
  And life the willing slave of love the strong,
  They seem as though they doubted of their blisses,
  And dreamy moonlight mingles with their song :
  
  The dreamy moonlight of a Watteau painting,
  That silences the birds, and where one sees
  The sobbing fountains all like figures fainting,
  Tall, slim, amid the statues and the trees.
  From "Songs of a Worker", 1881.
  
  Поль Верлен Свет луны.
  Три перевода на русский, выполненные Фёдором Сологубом.
  
  Первый перевод Ф.Сологуба:
  
  Твоя душа, как тот заветный сад,
  Где сходятся изысканные маски, -
  Разряжены они, но грустен взгляд,
  Печаль в напеве лютни, в шуме пляски.
  
  Эрота мощь, безоблачные дни
  Они поют, в минорный лад впадая,
  И в счастие не веруют они,
  И, песню их с лучом своим свивая,
  
  Луна лесам и сны, и грёзы шлёт,
  Луна печальная семье пернатой,
  И рвётся к ней влюблённый водомёт,
  Нагими мраморами тесно сжатый.
  
  
  Второй перевод Ф.Сологуба:
  
  С изысканно-убранным садом
  Сравнил бы я душу твою.
  Я вижу в нём масок семью,
  Прикрытую чудным нарядом.
  
  С собой они лютни несут,
  Одеты красиво и пышно,
  Но смеха меж ними не слышно,
  Хоть пляшут они и поют.
  
  О том, что любовь побеждает,
  Что есть беззаботные дни,
  Поют беспрестанно они,
  Но песня их грусть навевает.
  
  
  Третий перевод Ф.Сологуба:
  
  Твоя душа - та избранная даль,
  Где маски мило пляшут бергамаску.
  Причудлив их наряд, а всё ж печаль,
  Звуча в напеве струн, ведёт их пляску.
  
  Амура мощь, безоблачные дни
  Они поют, в минорный лад впадая,
  И в счастие не веруют они,
  В лучи луны романсы облекая.
  
  И льются в тихий, грустный свет луны
  Мечтанья птиц среди ветвей и взлёты
  К луне светло рыдающей волны,
  Меж мраморов большие водомёты.
  
  
  Поль Верлен Гранд-дама
  (Перевод с французского)
  
  Красавица идёт имперскою походкой.
  Старик-судья глаза плотней упрячет в мех.
  Она святых отцов толкнёт на смертный грех.
  Тосканский у неё - с какой-то русской ноткой.
  
  В берлинскую лазурь окрашен взгляд некроткий
  и твёрдый, как алмаз. В ней вера в свой успех.
  А грудью и лицом она чарует всех.
  Такую не смутить любою светской сходкой.
  
  Будь Клеопатра-рысь, будь кошечка Нинон -
  их гонор перед ней смириться обречён.
  Ты - будто Буридан - пред этою красоткой.
  
  Раз ты уже попал той рыжей гриве в плен,
  твой выбор - обожать и не вставать с колен,
  не то её в лицо стегни хорошей плёткой.
  (Из книги Капризы").
  
  Paul Verlaine Une grande dame
  
  Belle " a damner les saints ", a troubler sous l"aumusse
  Un vieux juge ! Elle marche imperialement.
  Elle parle - et ses dents font un miroitement -
  Italien, avec un leger accent russe.
  
  Ses yeux froids ou l"email sertit le bleu de Prusse
  Ont l"eclat insolent et dur du diamant.
  Pour la splendeur du sein, pour le rayonnement
  De la peau, nulle reine ou courtisane, fut-ce
  
  Cleopatre la lynce ou la chatte Ninon,
  N"egale sa beaute patricienne, non !
  Vois, o bon Buridan : " C"est une grande dame ! "
  
  Il faut - pas de milieu ! - l"adorer a genoux,
  Plat, n"ayant d"astre aux cieux que ses lourds cheveux roux,
  Ou bien lui cravacher la face, a cette femme !
  
  Перевод, сделанный Г.Шенгели:
  ВАЖНАЯ ДАМА
  
  Красива так, что всех могла б святых смануть,
  Скопца-судью зажечь под тогой! Шаг державный.
  Речь итальянская, - сверкают зубы. В плавной
  Той речи русский тембр порой мелькнет чуть-чуть.
  
  Глаз ледяных эмаль, где прусской синьки муть,
  Алмаза наглый блеск вдруг кинет своенравно.
  А кожи белизна! А пышность груди! Равной
  Ни королевы нет, ни куртизанки (будь
  
  То Клеопатра-рысь иль кошечка-Нинетта)
  Патрицианке той во всех пределах света!
  "Вот это - дама!" - глянь, мой добрый Буридан.
  
  Одно из двух: упасть пред нею в робкой дрожи,
  Созвездьем рыжих кос, как солнцем, осиян,
  Или хлыстом ее перетянуть по роже!
  
  
  ОБМАНЧИВОЕ ВИДЕНИЕ
  IMPRESSION FAUSSE
  
  Поль Верлен
  Paul Verlaine
  (Перевод с французского)
  
  Мышка пробегает,
  серым вечером черна.
  Мышка пробегает,
  чёрной ночью сера.
  
  Колышутся звоны:
  засните, узники тюрьмы!
  колышутся звоны:
  поглядывайте сны.
  
  Не к месту кошмары,
  предавайтесь своим мечтам.
  Не к месту кошмары,
  а вспоминайте дам!
  
  Под лунным сияньем
  лишь хрипы и храп наяву.
  Под лунным сияньем
  нет тех рандеву.
  
  Облака набегут:
  и ни искорки нет.
  Облака убегут:
  и зарделся рассвет!
  
  Мышка пробегает,
  розова на голубом.
  Мышка пробегает:
  лентяи, подъём!
  
  
  Impression fausse
  
  Dame souris trotte,
  Noire dans le gris du soir,
  Dame souris trotte
  Grise dans le noir.
  
  On sonne la cloche:
  Dormez, les bons prisonniers!
  On sonne la cloche:
  Faut que vous dormiez.
  
  Pas de mauvais reve,
  Ne pensez qu'a vos amours.
  Pas de mauvais reve:
  Les belles toujours!
  
  Le grand clair de lune!
  On ronfle ferme a cote.
  Le grand clair de lune
  En realite!
  
  Un nuage passe,
  Il fait noir comme en un four.
  Un nuage passe.
  Tiens, le petit jour!
  
  Dame soris trotte,
  Rose dans les rayons bleus.
  Dame souris trotte:
  Debout, paresseux!
  
  Из книги Parallelement, 1889
  
  Поль Bерлен Поэтическое искусство
  (Вольный перевод с французского)
  
  Сначала музыка, за нею слово.
  Пусть будет вольно льющаяся гладь -
  без поз. И не старайся нажимать.
  Мелодия - она всему основа.
  
  И быть безгрешным не стремись.
  Порой намного лучше слово,
  в котором есть душок хмельного,
  где строгость с вольностью слились.
  
  И пусть сияют пламенные очи.
  И пусть пылает благодатный юг.
  И пусть в осенней холодине вдруг
  в сиянье звёзд заголубеют ночи.
  
  И будь с Нюансами всех колеров знаком,
  а просто Краски грубы и недужны.
  Одни Оттенки сочетают, как и нужно,
  мечту и грёзу, флажолет с рожком.
  
  И не остри, от злости не распухни,
  И прочь гони, спасаючи лазурь,
  ехидный Ум , регочущую Дурь -
  убожество и грязь чесночной кухни.
  
  И краснобайству голову сверни,
  в своих восторгах, шумных и певучих,
  умерь громовость концевых созвучий,
  беги долой от скверной западни.
  
  Бывает, Рифмы дребезжат, как пилы.
  Как будто глупый чужеземец и Гаврош
  трясут бубенчики ценою в грош.
  А сколько в Рифме пакостного пыла !
  
  Так грянь, не молкни, музыка-краса !
  И пусть стихи взлетают поскорее,
  как птицы, в новые, в иные эмпиреи -
  к другой любви, в другие небеса.
  
  И пусть стихи взлетают над равниной,
  с зарёю да с попутным ветерком,
  пропахшим только мятой с чабрецом.
  Всё прочее - лишь только писанина.
  
  
  Paul Verlaine Art poetique
  
  De la musique avant tout chose
  Et pour cela prefere l'Impair
  Plus vague et plus soluble dans l'air,
  Sans rien en lui qui pese ou qui pose.
  
  Il faut aussi que tu n'ailles point
  Choisir tes mots sans quelque meprise :
  Rien de plus cher que la chanson grise
  Ou l'Indecis au Precis se joint.
  
  C'est des beaux yeux derriere des voiles,
  C'est le grand jour tremblant de midi,
  C'est, par un ciel d'automne attiedi,
  Le bleu fouillis des claires etoiles !
  
  Car nous voulons la Nuance encor,
  Pas la Couleur, rien que la nuance !
  Oh ! la nuance seule fiance
  Le reve au reve et la flute au cor !
  
  Fuis du plus loin la Pointe assassine,
  L'Esprit cruel et le Rire impur,
  Qui font pleurer les yeux de l'Azur,
  Et tout cet ail de basse cuisine !
  
  Prends l'eloquence et tords-lui son cou !
  Tu feras bien, en train d'energie,
  De rendre un peu la Rime assagie.
  Si l'on n'y veille, elle ira jusqu'ou ?
  
  O qui dira les torts de la Rime ?
  Quel enfant sourd ou quel negre fou
  Nous a forge ce bijou d'un sou
  Qui sonne creux et faux sous la lime ?
  
  De la musique encore et toujours !
  Que ton vers soit la chose envolee
  Qu'on sent qui fuit d'une ame en allee
  Vers d'autres cieux а d'autres amours.
  
  Que ton vers soit la bonne aventure
  Eparse au vent crispe du matin
  Qui va fleurant la menthe et le thym...
  Et tout le reste est litterature.
  
  Примечание. Первые строки известных переводов этого стихотворения:
  
  О музыке на первом месте... В.Я.Брюсов
  Музыка - прежде всего другого... Г.Шенгели
  За музыкою только дело... Б.Л.Пастернак
  Сначала музыку ! Певучий... В.В.Левик
  О, музыка ! Она во всём... Алёна Алексеева
  Язык цифири точной сух,/ Но музыка любима всеми... О.Бедный-Горький
  Музыка, Музыка - только... Александр Володеев
  
  
  UN GRAND SOMMEIL NOIR...
  
  Поль Верлен
  Paul Verlaine
  (Перевод с французского)
  
  В дремотности вежд
  мне уж не до здравиц:
  усни, зов надежд,
  спи, всякая зависть!
  
  Всё темно и хитро.
  Я больше не знаю,
  где зло, где добро...
  Передряга дурная!
  
  И я - колыбель
  в невольном качанье,
  попавшая в щель
  молчанья, молчанья!
  
  Из книги Sagesse, 1881
  Un grand sommeil noir
  
  Un grand sommeil noir
  Tombe sur ma vie:
  Dormez, tout espoir,
  Dormez, toute envie!
  
  Je ne vois plus rien,
  Je perds le memoire
  Du mal et du bien...
  O la triste histoire!
  
  Je suis un berceau
  Qu'une main balance
  Au creux d'un caveau:
  Silence, silence!
  
  Sagesse, 1881
  
  Поль Верлен Калейдоскоп
  (Перевод с французского)
  
  Посвящается Жермену Нуво*
  
  В черте городишки - как будто во сне на рассвете -
  такое бывает, когда уже там поживёшь,
  лишь смутное что-то, а после внезапная дрожь.
  Заря засияла, и яркое солнце я встретил.
  
  Вот крик прилетает от моря, вот голос в бору.
  Неясные разуму звуки, движенья и тени -
  лавина всех бывших моих воплощений.
  И частности стали намного ясней поутру.
  
  Центральною улицей хвастает город бредовый.
  На полках в кафешках блаженно мурлычат коты,
  и джиги в шарманках мотаются до темноты,
  и толпы под музыку бродят, напялив обновы.
  
  Здесь встреча с судьбой, здесь предчувствуешь близкий исход
  с ручьями бегущих вдоль щёк остывающих слёзок,
  рыданья и хохот под грохот проезжих повозок
  и просишь и молишь - пусть смерть поскорее придёт.
  
  Слова не новы - как увядший пучок повители.
  А рядом на местной танцульке возносится прах,
  и тут ещё вдовы с их медным загаром на лбах.
  Крестьянки мешаются с кучкой девчонок с панели.
  
  Те бродят, беседуя с парой паршивых парней,
  с безбровыми старцами в пятнах заразных.
  Зато на воняющей площади - праздник,
  большое гулянье с дождём карнавальных огней.
  
  Такое бывает, когда ты проснёшься, весёлый,
  и снова заснёшь, и в забвенье мечтаешь опять
  о празднике том же, где вновь процвела благодать,
  и лето, и травы, и вьются звенящие пчёлы.
  
  
  Paul Verlaine Kaleidoscope
  
  (A Germain Nouveau*)
  
  Dans une rue, au coeur d'une ville de rеve
  Ce sera comme quand on a deja vecu :
  Un instant a la fois tres vague et tres aigu...
  O ce soleil parmi la brume qui se leve !
  
  O ce cri sur la mer, cette voix dans les bois !
  Ce sera comme quand on ignore des causes ;
  Un lent reveil apres bien des metempsycoses :
  Les choses seront plus les memes qu'autrefois
  
  Dans cette rue, au coeur de la ville magique
  Ou des orgues moudront des gigues dans les soirs,
  Ou les cafes auront des chats sur les dressoirs
  Et que traverseront des bandes de musique.
  
  Ce sera si fatal qu'on en croira mourir :
  Des larmes ruisselant douces le long des joues,
  Des rires sanglotes dans le fracas des roues,
  Des invocations a la mort de venir,
  
  Des mots anciens comme un bouquet de fleurs fanees !
  Les bruits aigres des bals publics arriveront,
  Et des veuves avec du cuivre apres leur front,
  Paysannes, fendront la foule des trainees
  
  Qui flanent la, causant avec d'affreux moutards
  Et des vieux sans sourcils que la dartre enfarine,
  Cependant qu'a deux pas, dans des senteurs d'urine,
  Quelque fete publique enverra des petards.
  
  Ce sera comme quand on reve et qu'on s'eveille,
  Et que l'on se rendort et que l'on reve encor
  De la meme feerie et du meme decor,
  L'ete, dans l'herbe, au bruit moire d'un vol d'abeille.
  
  Примечания. *Жермен Нуво (1851-1920) - французский поэт, бывший в дружеских отношениях с Артюром Рембо и Полем Верленом.
  
  Стихотворение "Калейдоскоп" переведено Александром Ревичем, Г.Шенгели, Александром Володеевым.
  
  Поль Верлен Вояка-хлебороб.
  (Перевод с французского).
  
  Посвящено Эдмону Лепелетье*.
  
  Старик был страшноват и кашлял, как больной, -
  незрячий глаз кровил, в другом скопился гной.
  Из-под густых бровей глядел он зло и хмуро.
  Космата и дика, торчала шевелюра -
  не грива и не хвост, а вроде них жестка.
  Зато могучим был костяк у старика.
  Он будто не забыл о встреченной картечи.
  Спина запала внутрь и отогнулись плечи.
  А левая рука всё ищет рукоять -
  чтоб, как привычно ей, оружие достать.
  И поступь у него была чуть-чуть корявой
  как будто в ташке груз. При этом вечно правой
  рукой он поправлял спадавший книзу ус.
  Высоким был, худым, и всё зудел, как гнус.
  
  Уже в шестнадцать лет, сын батрака и прачки,
  он стал простым бойцом в большой военной драчке.
  В Египте воевал, был в Австрии в боях.
  В Эстремадуре в глаз попал ему монах.
  Расправившись с лихим святошею-испанцем,
  он Пруссию прошёл с пустым солдатским ранцем.
  Был в шею ранен там, почти околевал.
  Зато, входя в Москву, он был уже капрал.
  Добыл почётный крест и, навостривши лыжи,
  с боями отступал до самого Парижа.
  Был в лейтенантский чин меж тем произведён.
  Увы ! Лишь до поры, как сел на трон Бурбон.
  В огне при Мон Сен-Жан**, без страха, непреклонно,
  он повторил слова отважного Камбронна***.
  
  Но император вновь в изгнание идёт,
  надевши Котелок и Серый Редингот,
  навеки распростясь с отчизною любимой
  и с битой армией своей непобедимой.
  А воин-ветеран решил сыскать семью
  и скрылся от беды в своём родном краю .
  Сперва пытался жить запретною охотой,
  потом былых солдат порадовали льготой.
  Достоинство храня, он стал писать властям,
  и дали пенсион - за Йену и Ваграм -
  всего две сотни в год. Он смог за эти франки
  вселиться в дом родни, к немолодой крестьянке.
  Весь сельский труд там лёг на пару сыновей.
  Один из них имел супругу и детей.
  Другой был холостяк. А ветеран баталий
  бездельничал весь день, не ведая печалей.
  Хоть чужд ему был труд, и плуг, и скирд, и сноп,
  он кличку получил "Вояка-Хлебороб".
  Поднявшись на заре и покурив в охотку,
  он шлялся там и сям и пил без меры водку.
  Случалось, в стельку пьян, бывал он не в себе,
  но в праздник, взявши лук, участвовал в стельбе.
  Откушавши в обед, он мог позвать малюток
  и с ними поиграть хоть несколько минуток.
  Устраивал бои - ребячий строй на строй -
  и соблазнял детей армейской мишурой.
  По-солдафонски груб и не блюдя приличий,
  порой мог ущипнуть, шутя, за бок девичий.
  
  Куря свой табачок, любил у камелька
  порассказать под трель упрямого сверчка
  и под весёлый треск сгорающей лозины
  про Лютцен, про Смоленск, про русские равнины.
  Собрав вокруг себя внимательных парней,
  живописал подряд все битвы давних дней.
  Смеялся, где смешно. Вещал о переделках,
  о пушечной пальбе, о мелких перестрелках,
  о гибнущих конях, об ужасе гангрен,
  об участи бедняг - солдат, попавших в плен,
  о тягостном конце трусишки-офицера,
  казнённого при всех для общего примера.
  Припомнил, как, схватив, топили чужаков
  и страшный бой в Клиши с отрядом казаков.
  И штурмы, где во всю резвились мародёры,
  где женщин и добро хватали без разбора.
  Казалось, клок седой в ладонях - на позор,
  а после - острый стыд, когда трубили сбор.
  И вновь про лагеря, бои и отступленья.
  Безрадостную муть армейского служенья,
  весь достославный путь, пройдённый солдатнёй
  он щедро расписал, украсив речь ругнёй,
  и кулаком лупил по ближним ягодицам.
  
  Но женщинам вокруг, двоюродным сестрицам,
  достойным матерям, рассказ казался дик.
  Расплакавшись, они твердили: "Лжёт старик".
  Мужчины, между тем, поплёвывали в пламя.
  
  Старик, желая быть накоротке с парнями
  и лучше передать богатый опыт свой,
  расхаживал кругом с руками за спиной.
  Он часто излагал сельчанам эпизоды,
  как будто видел их он сам в былые годы:
  восшествие на трон с Раздачею Знамён,
  и день, когда "Адью !" сказал Наполеон.
  Он вспоминал о том известном дне Брюмера,
  когда пришлось полкам вершить крутые меры,
  а возмутивший вдруг военщину закон
  могучий Марс послал без промедленья вон,
  и всех говорунов, не свычных с острой саблей,
  не мешкав, гнали вон из правящих нотаблей.
  
  Так наш ворчун твердил, трактуя свой предмет
  и, смерть не торопя, дожил до сотни лет.
  Сам мэр руководил прощанием с героем.
  Все местные бойцы прошли военным строем:
  там был пожарный взвод и сельские стрелки,
  лишь сильно подвели ружейные замки -
  семь делавших салют приобрели раненья.
  А холмик возвели большой на изумленье:
  с плакучим деревцом над крупным валуном
  затем, чтобы герой там спал спокойным сном.
  И, точно соблюдя желание солдата,
  вписали на плите, сверх имени и даты,
  строку, что ныне вся Империя поёт:
  "К прекраснейшей - любовь, храбрейшему - почёт !****
  
  Paul Verlaine Soldat Laboureur
  A Edmond Lepelletier*
  
  Or ce vieillard etait horrible : un de ses yeux,
  Creve, saignait, tandis que l"autre, chassieux,
  Brutalement luisait sous son sourcil en brosse ;
  Les cheveux se dressaient d"une facon feroce,
  Blancs, et paraissaient moins des cheveux que des crins ;
  Le vieux torse solide encore sur les reins,
  Comme au ressouvenir des balles affrontees,
  Cambre, contrariait les epaules voutees ;
  La main gauche avait l"air de chercher le pommeau
  D"un sabre habituel et dont le long fourreau
  Semblait, s"embarrassant avec la sabretache,
  Gener la marche et vers la tombante moustache
  La main droite parfois montait, la retroussant.
  Il etait grand et maigre et jurait en toussant.
  Fils d"un garcon de ferme et d"une lavandiere,
  Le service a seize ans le prit. Il fit entiere,
  La campagne d"Egypte. Austerlitz, Iena,
  Le virent. En Espagne un moine l"eborgna:
  - Il tua le bon pere, et lui vola sa bourse, -
  Par trois fois traversa la Prusse au pas de course,
  En Hesse eut une entaille epouvantable au cou,
  Passa brigadier lors de l"entree a Moscou,
  Obtint la croix et fut de toutes les defaites
  D"Allemagne et de France, et gagna dans ces fetes
  Trois blessures, plus un brevet de lieutenant
  Qu"il resigna bientot, les Bourbons revenant,
  A Mont-Saint-Jean**, bravant la mort qui l"environne,
  Dit un mot analogue a celui de Cambronne*** ;
  Puis, quand pour un second exil et le tombeau,
  La Redingote grise et le petit Chapeau
  Quitterent a jamais leur France tant aimee
  Et que l"on eut, helas! dissous la grande armee,
  Il revint au village, etonne du clocher.
  Presque force pendant un an de se cacher,
  Il braconna pour vivre, et quand des temps moins rudes
  L"eurent, sans le reduire a trop de platitudes,
  Mis a meme d"ecrire en hauts lieux a l"effet
  D"obtenir un secours d"argent qui lui fut fait,
  Logea moyennant deux cents francs par an chez une
  Parente qu"il avait, dont toute la fortune
  Consistait en un champ cultive par ses fieux,
  L"un marie depuis longtemps et l"autre vieux
  Garcon encore, et la notre foudre de guerre
  Vivait et bien qu"il fut tout le jour sans rien faire
  Et qu"il eut la charrue et la terre en horreur,
  C"etait ce qu"on appelle un soldat laboureur.
  Toujours leve des l"aube et la pipe a la bouche
  Il allait et venait, engloutissait, farouche,
  Des verres d"eau-de-vie et parfois s"enivrait,
  Les dimanches tirait a l"arc au cabaret,
  Apres diner faisait un quart d"heure sans faute
  Sauter sur ses genoux les garcons de son hote
  Ou bien leur apprenait l"exercice et comment
  Un bon soldat ne doit songer qu"au fourniment.
  Le soir il voisinait, tantot pincant les filles,
  Habitude un peu trop commune aux vieux soudrilles,
  Tantot, geste ample et voix forte qui dominait
  Le grillon incessant derriere le chenet,
  Assis aupres d"un feu de sarments qu"on entoure
  Confusement disait l"Elster, l"Estramadoure,
  Smolensk, Dresde, Lutzen et les ravins vosgeois
  Devant quatre ou cinq gars attentifs et narquois
  S"exclamant et riant tres fort aux endroits farce.
  
  Canonnade compacte et fusillade eparse,
  Chevaux eventres, coups de sabre, prisonniers
  Mis a mal entre deux batailles, les derniers
  Moments d"un officier ajuste par derriere,
  Qui se souvient et qu"on insulte, la barriere
  Clichy, les allies jetes au fond des puits,
  La fuite sur la Loire et la maraude, et puis
  Les femmes que l"on force apres les villes prises,
  Sans choix souvent, si bien qu"on a des meches grises
  Aux mains et des degouts au cSur apres l"ebat
  Quand passe le marchef ou que le rappel bat,
  Puis encore, les camps leves et les deroutes.
  Toutes ces gaites, tous ces faits d"armes et toutes
  Ces gloires defilaient en de longs entretiens,
  Entremeles de gros jurons tres peu chretiens
  Et de grands coups de poing sur les cuisses voisines.
  
  Les femmes cependant, soeurs, meres et cousines,
  Pleuraient et fremissaient un peu, conformement
  A l"usage, tout en se disant : " Le vieux ment. "
  Et les hommes fumaient et crachaient dans la cendre.
  
  Et lui qui quelquefois voulait bien condescendre
  A parler discipline avec ces bons lourdauds
  Se levait, a grands pas marchait, les mains au dos,
  Et racontait alors quelque fait politique
  Dont il se proclamait le temoin authentique,
  La distribution des Aigles, les Adieux,
  Le Sacre et ce Dix-huit Brumaire radieux,
  Beau jour ou le soldat qu"un bavard importune
  Brisa du meme coup orateurs et tribune,
  Ou le dieu Mars mis par la Chambre hors la Loi
  Mit la Loi hors la Chambre et, sans dire pourquoi,
  Balaya du pouvoir tous ces ergoteurs glabres,
  Tous ces legislateurs qui n"avaient pas de sabres !
  
  Tel parlait et faisait le grognard precite
  Qui mourut centenaire a peu pres l"autre ete.
  Le maire conduisit le deuil au cimetiere.
  Un feu de peloton fut tire sur la biere
  Par le garde champetre et quatorze pompiers
  Dont sept revinrent plus ou moins estropies
  A cause des mauvais fusils de la campagne.
  Un tertre qu"une pierre assez grande accompagne
  Et qu"orne un saule en pleurs est l"humble monument
  Ou notre heros dort perpetuellement.
  De plus, suivant le voeu dernier du camarade,
  On grava sur la pierre, apres ses nom et grade,
  Ces mots que tout Francais doit lire en tressaillant :
  " Amour a la plus belle et gloire au plus vaillant****. "
  1868
  "Jadis et naguere"- "Vers jeunes"
  
  Примечания:
  1.*Эдмон-Адольф Лепеллетье (1846-1913) - родился в Париже, умер в Виттеле.
  Известный литератор, романист, публицист. По профессии был адвокатом. В конце
  шестидесятых выступил с серией статей, направленных против режима Наполеона III,
  за что был заключён в тюрьму. Его освободила революция (4 сентября 1870 г.).
  Парижскую Коммуну он приветствовал и впоследствии работал над её историей.
  В прессе выступал с радикальных позиций, против буланжистов и антидрейфусаров.
  Был автором романов "Мадам Сан-Жен" и "Фанфан-Тюльпан". Выпустил серию исторических романов о Наполеоне I и его эпохе: "Капитан Наполеон", "Путь и слава",
  "Тайна Наполеона", "Прачка-герцогиня", "Римский король", "Коварство Марии-Луизы",
  "Фаворитка Наполеона", "Шпион императора", "Мученик англичан", "Наследник великой
  Франции".
  Эти книги до сих пор переиздаются в России в русском переводе.
  
  2.**Битва при Мон Сен-Жан (Mont-Saint-Jean) - так французы часто называют битву при Ватерлоо.
  3.***Французскому генералу Камбронну (Pierre Cambronne, 1770-1842) приписывают знаменитую фразу, сказанную в день битвы при Ватерлоо: "Гвардия умирает, но не сдаётся" - La garde meurt et ne se rend pas.
  4.****Имеется в виду песня Partant pour la Syrie ("Отправляясь в Сирию"), которая была популярна во Франции, особенно во времена Второй Империи. Можно даже сказать, что эта песня была чем-то вроде официального гимна. Автор музыки этой песни - королева Гортензия (Hortense de Beauharnais), мать императора Наполеона III. Слова написаны Александром де Лабордом в 1807 году (Alexandre de Laborde "Le beau Dunois").
  Куплеты этой песни заканчивались словами:
  Amour a la plus belle !
  Honneur au plus vaillant !
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"