Аннотация: Новелла о драматическом примирении двух братьев.
Закурим, брат?
У нас была разница в пять лет. Когда я окончил институт и вернулся по распределению в родной город работать на радиотехническом заводе, брату стукнуло восемнадцать. И он был совсем не похож на того подростка, какого я знал еще лет пять назад. Мне казалось, что он презирал меня. Похоже, я больше не был тем самым старшим братом, которому он стремился подражать во всем. В бытность мою первокурсником младший "брателло" носил точно такую же прическу, что и я. Пробовал заниматься легкой атлетикой и борьбой. И даже, как и я, собирал классику -- записи "Дип Перпл" и "Рейнбоу" на плоских магнитофонных кассетах.
Теперь же прошлое, как метлой смело. Младший стал другим. Он пропадал сутками где-то с друзьями, гонял на одолженной у приятеля "тачке". И на каждый мой вопрос помочь по хозяйству отвечал кольцом табачного дыма, которое он, нагло затянувшись сигаретой, молча выпускал мне в лицо.
Дома дела шли прескверно. Отец дотягивал последний год до своей заслуженной майорской пенсии. После смерти мамы (она умерла совсем недавно, как раз накануне защиты моего институтского диплома) отец сильно пил. В одиночку, закрывшись в гараже. Я не выносил запаха спиртного, упрекал отца. Но что упреки, когда душа у него болела, видно, невыносимо?! Ему надо было чем-то приглушать боль. Я понял это, когда однажды нашел отца в гараже без сознания. Пьяный, он включил двигатель "Нивы", притворив ворота. Намеренно, чтобы уйти от боли.
В тот вечер я метался по больничным коридорам, от одного равнодушного врача к другому. А младший брат гонял с пацанами по городу на "тачке" -- балдели. Брат пришел под утро в нашу пустую без отца квартиру. Дубасил я брата нещадно. Отцовским парадным офицерским ремнем, норовил попасть бляхой по его голым плечам.
Через три дня брата призвали в армию. Шел 1994-й год. Из учебки и после брат не писал. На наши с отцом письма тоже не отвечал. Так продолжалось два года.
Вновь я увидел брата на похоронах папы. На скамейке в парке у ворот кладбища выпили по стакану водки. Я протянул брату пачку "Мальборо". Но он отказался. Коротко пояснил, что давно не курит. "Почему?" "Да, так... было дело..." "Почему ты не писал нам?" "Прости..."
Внезапно братуха выхватил у меня из рук пачку "Мальборо". Взял сигарету, раскрошил ее в тонких синих пальцах, думая о чем-то своем. Мял и мял пачку. Брат говорил, глядя куда-то в одну точку. На острых скулах бугрились тугие желваки, влажно блестели глаза. Он вспоминал все про какого-то Димку. Кореша из Питера. Димон здорово наяривал на гитаре, знал бездну приколов. Брат говорил про Ханкалу, новогоднюю ночь 1994-го, про какой-то битый ПТУРСами БТР, про вертолеты и духов. Про засаду и ночной бой на окраине Грозного, в котором ранили Димку. Брат тащил друга через поле, заваленное минами и растяжками.
--До вертолета было совсем немного... Мне надо было сделать всего один бросок, один, только один ... -- упрямо повторял брат, стискивая в кулаке сигареты. -- Но я задыхался. Хватал сырой воздух прокуренными легкими и падал, падал в грязь... А Димка хрипел и стонал... Плакал... Пока его не подшиб снайпер духов... Я не успел!
Брат швырнул рваную пачку "Мальборо" под скамейку. Повернулся ко мне и посмотрел прямо. Глаза в глаза.
-- Вот так я бросил курить, брат, -- слетело с сухих и твердых губ.