Я сижу на полу бывшей спальни детского садика, положив под зад найденный здесь же матрасик. Удобно, мягко и тепло. Садик тоже бывший. Все здесь бывшее, настоящие только друзья и враги. Окна выбиты, дверей нет, вся мебель переломана. Одно хорошо, что уцелела крыша. Пока еще уцелела. В углу чернеет пятно от костра, мы тут не первые гости. Передо мной на трехногом стуле-калеке лежит обычная карта. Карта города, в котором вот уже несколько недель идут непрекращающиеся бои. Где перемещались свои и чужие, где каждый оконный проем готов ударить огнем, слоеный пирог... "наполеон", кажется? Карта старая, напечатана десять лет тому назад, когда все было по-другому и, скорее всего, уже не точная. Но это не имеет значения, она не нужна мне вовсе. Я и так знаю, где мы находимся и куда надо идти. Правда, идти - легче сказать, чем сделать. Я нервничаю, но я не могу этого показать, не имею права. И потому сижу с этой картой. Мои бойцы видят, что их командир занят делом, работает с картой, а значит все нормально, все под контролем, и потому спокойны. Как я им завидую.
Но я не черчу в карте стремительные стрелки ударов по врагу. Этой ерундой занимаются в высоких штабах специально обученные для этого люди. Я пишу на обороте карты. Ни боевой приказ, ни рапорт командованию. Несколько росчерков огрызком карандаша, четыре буквы - имя жены. Дорогое, теплое, любимое. Потом еще, еще и еще. Круглые каллиграфические буковки затягивают и успокаивают. И будто с каждым разом, когда на желтой бумаге появляется ее имя, она сама становится немного ближе ко мне...
- Идут!!!
Вот же неймется им...торопливо заталкиваю карту в карман, пригодится еще, и тянусь к автомату.
7 ч. 30 мин.
Двухэтажный садик, построенный еще по старому градостроительному плану, стоит в окружении жилых домов, девятиэтажек. На их крышах сидят снайперы. Мы у них как на ладони, а нам их и не видно. В окнах нижних этажей постоянно мелькают силуэты, светящиеся яркими вспышками выстрелов. Стрельба торопливая, неточная. Мы стреляем в ответ ровно с таким же успехом. Пойти на штурм духи пока не решаются. Между домами и садиком - пусто пространство, метров сто, сто пятьдесят. Из духов стометровку эту пока никто не одолел, получив в первый раз отпор, они откатились обратно к домам, оставив убитыми и раненными десяток...не человек, нелюдей. Раненых мы не добивали, не из гуманизма, пускай орут, другие лишний раз подумают, стоит ли идти.
У соседнего окна захлебывается очередями пулемет Мишки. Жив еще бродяга. Все мы пока живы, весь разведвзвод. И патроны есть, это хорошо. Жалко воды мало, а сухпаек мы вообще не брали...лишний вес, лишний магазин с патронами. Продержаться! Всего несколько часов и к нам должны подойти "коробочки"...обязательно подойдут. Взрыв! Кажется, что весь дом подпрыгнул...с потолка посыпалась не обвалившаяся до этого штукатурка...Зараза, прямо за воротник. Чем это они так по нам?
7 ч.40 мин.
Затишье. Мы отбили еще одну атаку. Рация хрипит голосом комполка "Держитесь мужики, держитесь! Коробочки идут к вам! Две роты!" Что-то отвечаю, не знаю, слышат ли меня на другом конце...связь то прошлого века. Глупо улыбаюсь, не забыли нас, не бросили, может что-то у нас и правда изменилось?
У нас трое убитых. Пятеро ранено, из них двое совсем тяжелые. Не успеем довезти в госпиталь, через пару часов отойдут парни...Мне похоронку писать...ненавижу!
Пока есть время, снова вытаскиваю свою карту, переворачиваю. На ней еще много места, это хорошо.
8 ч. 15 мин.
В нескольких километрах от нас тоже идет бой, мы его слышим. Две роты идут к нам на помощь! Две роты! Трескотню очередей автоматов и заполошное тявканье автоматических пушек, перекрывают выстрелы чего-то крупного... "трешки", наверное, работают. Танков у нас не было. Что душары, хорошо вам там?
8 ч. 45 мин.
Да что ж там такое происходит? Мы уже должны были по "коробочкам" рассаживаться! Бля...И...шум боя, кажется, стихает! Прорвались или нет?!! Пятнадцать минут и все будет ясно.
8 ч. 50 мин.
По нам бьют сразу несколько ДШК. От их огня не спасают никакие стены, только брызгами осколков разлетается кирпич. Под их прикрытием духи снова пошли на штурм. Связи нет, рация разбита.
9 ч. 10 мин.
Теперь я представляю, что было в Сталинграде. Интересно, этот садик потом назовут моим именем? Вряд ли.
9 ч. 25 мин.
Отбились... но потеряли еще пятерых убитыми. Раненых уже не считаю. Все ранены. Воды нет. Патронов мало. Валька пополз на "нейтралку" собрать магазины с дохлых духов. В первый раз хорошо сходил, четыре магазина нашел, почти сотня патронов. Пошел еще раз и не вернулся. Снайпер, сука кровавая, снял. Роты к нам не придут, это уже ясно, будем здесь умирать. Сколько сможем, столько и поживем.
Достаю свою карту...она исписана уже наполовину. Улыбаюсь...что ты сейчас делаешь, интересно? Наверное, уже встала. Спешишь на работу. А я уже работаю! Хорошая работа, важная. Если бы не было меня, Мишки, Игита, Ваньки, Сереги, Рашида, Кольки...кто бы защитил наших девчонок? Не пройдут они мимо нас, никогда не пройдут, не бойся ничего, моя хорошая!
9 ч. 50 мин.
Все. Хана нам. Нас выбили из одного крыла садика, и мы с трудом удержались во втором. Еще одну атаку может и переживем...если повезет. Достаю карандаш, карту. На ее обороте уже почти нет свободного места... На пару слов...Что написать? Торопливо царапаю на бумаге, дрожащими пальцами, страшно, ожидание смерти хуже ее самой, верно говорят: "Люблю тебя, солнышко мое, радость моя. Прости меня, пожалуйста! Прости, что больше не увидишь меня! Прости, что не уберегся!" Немного подумав, добавляю свою фамилию, имя, номер части, кто-нибудь найдет, передадут.
Жалко, забыл ее фотографию на базе...Взглянуть бы на нее, в последний раз...Нет, хорошо что забыл! Ни одна душманская рожа ее не увидит, не дотронется, даже до фотографии.
10 ч. 10 мин.
Выплюнув короткую очередь в дверной проем автомат замолк. Все. Шевеление в коридоре. Мне хорошо. Я счастлив. У духов, похоже, закончились гранаты и лишь поэтому я еще жив, а у меня вот осталась одна "эфка", а значит...
- Эй, не стреляйте!!! Я сдаюсь, я раненый!!! Я майор ФСБ, у меня папа генерал! Он выкуп сможет дать большой!
Ну, идите! Идите же ко мне, суки!
- У меня патронов нет больше! - кидаю в проем свой автомат... - Чо, боитесь меня, очко дрогнуло, ссыте?!
Я встаю в полный рост с поднятыми руками, чтобы меня лучше видели. Стопорное кольцо лежит на полу, затерявшись среди желтых гильз и красного кирпичного крошева. Ребристая чугунная смерть изготовлена к бою и прячется в моей ладони. Как в сказке. В ларце утка, в утке яйцо, в яйце...детонатор - смерть Кощеева и моя. Хорошая сказка. Стоять больно... кровит простреленный бок, но это ненадолго, надо еще лишь немного потерпеть.
В проеме мелькает на мгновение голова, посмотреть. Что ж, смотрите! Спустя несколько мгновений в комнату вваливаются двое духов, самых горячих, видимо. Жалко, что только двое. Что-то орут по своему, забыв в угаре боя русский язык. Сбивают на пол, начинаю пинать ногами...Я улыбаюсь, пинайте... Предохранительную чеку никто даже не заметил. Вспышка.
13 ч. 40 мин.
Роты все же пришли... Прорвав после многочасового боя вражеский заслон и потеряв до четверти личного состава.
Саперы первыми осторожно вошли в здание садика. Духи спешили, даже всех своих не успели унести. Вряд ли у них нашлось время устраивать пакости вроде минирования трупов и минирования вообще. Но кто их знает.
Спустя час у стены садика лежал весь взвод, укрытый простреленными и прожженными солдатским бушлатами.
А в одной из комнат бойцы обнаружили...то, что осталось от командира взвода.
- Гранатой себя подорвал...- хмуро озвучил кто-то и так очевидное.
Майор, командир сводной группы, кивнул.
- Соберите вещи...что остались...и старшего лейтенанта тоже...соберите.
Майор еще раз обвел взглядом комнату...и неожиданно зацепился взглядом за край цветной бумажки, торчащей из под наваленных небольшой кучкой обломков кирпича. Аккуратно вытащил ее, оказавшуюся картой города, не нашел ничего необычного и хотел было уже выкинуть, но увидел, что обратная ее сторона вся исписана. Несколько раз пробежав по ней глазами майор бережно сложил карту и убрал ее в свой планшет. Стянул с головы каску, поскреб прокопченным кулаком заросший щетиной подбородок, постоял еще немного и вышел. Шла война и у майора было еще очень много дел...
А далеко-далеко от войны: от развалин домов; от грязи, перемешанной с кровью; от ям у полевых медсанбатов, заваленных культями ног и рук; от стрельбы; от вздувшихся трупов; от взрывов; от стального лязга траков; от матерщины; от рева дизелей и пронзительного воя газотурбинных двигателей....спешила к метро девушка, молодая, очень красивая. Еще не знающая, что стала вдовой в 22 года.
Майор, спасибо ему, передал ей мою карту. Это было правильно, но очень больно. Больно для моей души, больше ведь от меня ничего не осталась. Каждая ее слеза рвала меня и жгла, как осколки гранаты, тогда...
Она вышла замуж через полтора года. За хорошего, честного мужика. Это правильно, живые должны жить. А мертвые никогда не должны этому мешать. Мы понимаем это и не мешаем, да и не сможем, если честно. Мы хотим лишь, чтобы нас помнили. Помните нас, пожалуйста!
А если все же забудете...мы...мы не обидимся на вас. Ведь как можно обижаться на тех, ради кого ты отдал свою жизнь?