В Ронсток мы с Вячко прибыли во второй половине дня, ближе к вечеру: отправиться из Терниена в полдень у нас не получилось, причем задержка произошла не по нашей вине - что-то там стряслось с колесом кареты, на которой мы должны были поехать в Ронсток, и на починку понадобилось какое-то время. Затем несколько часов езды в карете, и мы уже на месте, потому как расстояние между нашими городами сравнительно небольшое.
Ронсток - это большой приморский город, и в его гавани находится немало торговых кораблей, а потому жизнь в городе кипит ключом, в отличие от нашего Терниена, который куда меньше Ронстока, а заодно и куда спокойней. Признаюсь: не люблю больших городов, я от них устаю - наверное, просто не привыкла к их постоянному шуму и быстрому ритму жизни. В чем-то меня можно понять: вначале я росла в монастыре, а там, естественно, все подчинено строгим правилам и тишине, затем была школа магии, которая тоже расположена в сравнительно тихом месте. Потом Север с его небольшими поселениями, а вслед за этим я оказалась в Терниене, жизнь в котором (во всяком случае, внешне) текла более-менее спокойно. Сейчас же, в Ронстоке, я чувствовала себя (как иногда говорил один из преподавателей школы магии) несколько не в своей тарелке. Ну да ничего: надеюсь, пробуду здесь недолго, а потом опять вернусь в Терниен.
Карета остановилась у высокого здания из серого камня - здесь располагалась Святая инквизиция. Следует отметить, что это строение было куда больше той немалой каменной постройки, в которой располагалась Святая инквизиция в Терниене - что ж, этот город больше, а значит, что здесь и служителей больше, да и работы у них немало. Ох, не по сердцу мне такие места, как это серое здание, но делать нечего - мы должны трудиться с церковниками рука об руку. В дороге (благо время позволяло) рассказала Вячко историю о зеленом платье с золотой вышивкой, при помощи которого кто-то хотел свести свои болезни и беду на другого человека.
Отец Илия, в кабинет к которому нас проводили, являлся главой здешнего отделения Святой инквизиции. Это был невысокий мужчина с вечно хмурым выражением лица и постоянными четками в руках. При виде нас он, вместо приветствия, недовольно произнес:
- Я ждал вас немного раньше.
- Мы торопились, как могли... - развела я руками.
- Дела не терпят отлагательств... - с почти неуловимым раздражением в голосе произнес отец Илия. Ранее я уже несколько раз встречалась с этим человеком, и не сомневаюсь, что будь на то его воля, я бы уже давно оказалась в подвалах инквизиции или на плахе - инквизитор крайне неприязненно относился к магам, и уж тем более с трудом выносил присутствие нашей ученой братии рядом с собой. Более того: он охотно бы отправил нас всех на костер, причем не отказал б себе в удовольствии лично подпалить хворост и дрова. Ко мне он относился вежливо-нейтрально, однако неприязнь нет-нет, да пробивалась в его голосе.
- Полностью с вами согласна - время терять не стоит... - кивнула я головой.
- Тогда сразу перейдем к делу... - отец Илия чуть заметно поморщился. - После проведенного расследования по присланным нам данным, мы задержали некую женщину, но она ни в чем не признается. Госпожа Изок, требуется ваша помощь. Вы видели то платье, через которое была наведена порча, провели над ним обряд очищения, и, надеюсь, сумеете убедить подозреваемую рассказать правду о том, что произошло.
- Я видела всего лишь платье, но не продавца.
- Мы не откажемся от любой помощи в проводимом нами расследовании... - уклончиво ответил отец Илия. - Тем более что допрос подозреваемой уже начался.
- Что я должна сделать?
- Помочь разговорить подозреваемую. Вам ранее уже приходилось принимать участие в допросах, опыт имеется, так что я надеюсь на ваше содействие и в этот раз.
Да, мне уже довелось и при допросах присутствовать, и содействие оказывать, но... Неужели Святая инквизиция не может добиться признания у подозреваемой, и тут требуется моя помощь? Извините, но в подобное мне плохо верится. К тому же у этих святош хватает мастеров пыточных дел, причем некоторые из них такие гм... умельцы, что заставят разговориться кого угодно, однако инквизиторы в этот раз проявляют непонятную деликатность. Что, какие-то свои игры, в которых святоши предпочитают загребать жар чужими руками? Судя по всему, здесь дело в чем-то ином, или же по каким-либо обстоятельствам отец Илия не может решиться на допрос с пристрастием. Если это так, то причина может быть только одна: инквизитор вынужден иметь дело с кем-то из сильных мира сего, причем из числа тех, с коими поневоле вынуждена считаться даже Святая инквизиция. В ином случае эта самая подозреваемая уже давно сидела бы в одном из здешних пыточных подвалов со всеми вытекающими отсюда последствиями. Непонятно и другое: для того, чтоб опознать продавца платья, нужно всего лишь привезти сюда мать с дочерью, тех, что купили у незнакомки то красивое платье, однако их здесь почему-то нет, но попросили приехать меня.
- С кем именно я должна поговорить?
- Предположительно с той грешницей, которая продала горожанкам то самое платье. В своем проступке она не признается, хотя доказательств ее вины хватает.
- Видимо я что-то не понимаю... - протянула я, и отец Илия правильно истолковал мои слова..
- Ее брат занимает высокое положение, причем не только в нашем городе... - уклончиво ответил тот. - И потому тут все не так просто. Эта женщина из числа тех, с кем нужно обращаться с э-э... осторожностью. Доказательств ее вины немного, и они косвенные. То, что то самое платье было сшито по ее заказу - это неоспоримый факт, но и только. Нам нужно ее признание, но получить его непросто.
А вот теперь мне кое-что становится понятным - похоже, святоши опасаются нарваться на неприятности от влиятельных родственников подозреваемой, и потому стараются действовать очень осторожно, но и дело бросать на полпути им не хочется, так что в этой ситуации я для них - самая подходящая кандидатура. В случае возникновения проблем многое можно свалить на меня.
- Что еще можете сказать?
- У этой женщины есть дочь - девушка с очень слабым здоровьем, которая иногда месяцами не поднималась с постели. Недавно она стала чувствовать себя куда лучше, пошла на поправку, стала совершать пешие прогулки, принимать знаки внимания от молодых людей, несколько раз была на званых приемах и о проблемах со здоровьем стала забывать, что не могло не радовать ее близких. Однако в последнее время девушка вновь занедужила, и, как говорят, чувствует себя куда хуже, чем раньше. Это все, что я вам могу сказать.
Ну, тут все понятно: после снятия порчи она, эта самая дрянь, возвращается к тому, кто ее сделал, или же к тому, с кого она была снята. Мастер, который перенес болезнь на платье, явно поставил для себя защиту, а это значит, что болезнь с удвоенной силой вернулась к бывшему больному, или больной. Отец Илия об этом прекрасно знает, но прямо говорить не хочет.
- Что конкретно от меня требуется?.. - поинтересовалась я.
- Можете вступить в допрос, когда сочтете это нужным. Брат Донат об этом предупрежден.
- Буду рада помочь вам, чем смогу.
- Иного ответа я от вас и не ожидал... - в голосе инквизитора не было никаких эмоций. А еще мне кажется, что, несмотря на добрые слова и желание помощи, он охотно вытолкал бы нас взашей отсюда, и навсегда запретил показываться ему на глаза, только вот сделать это пока что не может.
Пытаясь уж очень явно не показать нам своей неприязни, отец Илия позвонил в колокольчик, и в кабинет вошел молодой монах.
- Брат Варак, проводите этих людей в допросную, туда, где сейчас находится брат Донат.
- А я что должен делать?.. - спросил Вячко.
- Помалкивать... - хмыкнула я. - И вмешаться, если что пойдет не так. В общем, действуй по обстоятельствам.
Мы вышли из кабинета отца Илии, и пошли следом за молчаливым молодым монахом. Я собиралась, было, отравиться по лестнице вниз, в подвалы, где обычно идут допросы с пристрастием, но монах направился куда-то внутрь здания, и вскоре мы остановились перед дверью, окованной металлом. Брат Варак постучался, после чего нам открыли дверь.
Небольшое помещение, стол, за которым сидит монах, на стоящем неподалеку небольшом столике расположился писец, перед которым находится стопка бумаги и чернильница с пером. Посередине комнаты стоит стул, на котором сидит немолодая женщина. Нам с Вячко оставалось только, не говоря ни слава, присесть на узкую скамейку, стоящую у стены неподалеку от входа. При нашем появлении женщина лишь скосила взгляд на вошедших, и не более того, а затем, продолжая разговор, вновь обратилась к сидящему за столом монаху.
- Я уже сказала, что ваши бестактные вопросы мне надоели. Требую немедленно отпустить меня, или вас ждут большие неприятности. Я понимаю, что Святая инквизиция стоит на страже интересов нашей страны, и лишь потому, как законопослушный человек, согласилась отвечать на ваши вопросы, но мое терпение не беспредельно, а вы слишком долго злоупотребляете моим добрым расположением.
Судя по ее голосу и осанке, я имею дело с высокородной особой. Голос неплохо поставлен - сразу видны хорошие учителя и монастырская школа. Ее возраст немногим более пятидесяти лет, обычная внешность, прекрасная осанка, в темных волосах, уложенных в красивую прическу, видны седые пряди. Да и одета она соответственно своему статусу - скромно и дорого, во всяком случае, ткань, из которой сшита ее одежда, стоит немалых денег, к тому же изготовил эту одежду умелый портной. Украшений на ней немного, но каждое из них потянет на целое состояние. Не удивлюсь, если это фамильные драгоценности. Похоже, женщина не только относится к числу более чем состоятельных людей, но еще и имеет отношение к одной из знатных семей.
- И все же я вновь повторю свой вопрос... - произнес сидящий за столом монах - это и был брат Донат. Мне уже приходилось встречаться с ним ранее, и, на мой взгляд, это был далеко не худший представитель здешних дознавателей - во всяком случае, сразу в пыточный подвал подследственных он не отправлял, а пытался воззвать к их разуму, что для служителя Святой инквизиции является чем-то сродни слабости. Да и ко мне брат Донат относился без открытой неприязни, что для церковника уже немало. - Как платье, которое вам сшили, могло не только пропасть из вашего дома, но вдобавок ко всему через него на покупательницу была наведена смертельная порча?
- А я вам в который раз отвечаю, что не имею об этом никакого понятия... - в голосе женщины слышалось раздражение. - Вам не надоело переливать из пустого в порожнее?
- Неужели вы не заметили пропажу столь дорогого платья?.. - брат Донат предпочел пропустить мимо ушей последнюю фразу женщины.
- У меня, знаете ли, хватает одежды, причем самой разной, и я не занимаюсь ежедневным пересчетом одежды вы своем гардеробе. Кстати, я искренне раздосадована пропажей платья, потому как оно обошлось мне в достаточно значимую сумму.
- И все же какие-то предположения у вас должны быть?.. - продолжал брат Донат.
- Конечно, есть... - чуть пожала плечами женщина. - Дурные слуги есть везде, в том числе и в моем доме. Платье, не спорю, было красивое и цены немалой - во всяком случае, подавляющей части обитателей Ронстока оно не по карману. Остальное просто: похоже, кто-то из слуг не удержался, и украл столь понравившуюся ему вещь, но понимал, что платье очень приметное, и оставлять у себя его не стоит, а потому в итоге продал его. Судя по всему, оно попало не в те руки.
- То есть вы грешите на своих слуг?
- А на кого же еще? Сейчас, знаете ли, очень непросто найти по-настоящему честных и преданных слуг. Сложность в том, что вора невозможно вычислить, потому как слуги, даже пойманные с поличным, будут отпираться до конца.
- Те женщины, которым вы продали платье...
- Я что, похожа на уличную торговку?
- Это было на рынке в Терниене...
- Того не легче! Вы что, считаете, что я встала за прилавок и стала зазывать покупателей? Подобное предположение нелепо и оскорбительно! Такой чуши я не слышала никогда, и говорить об этом всерьез просто смешно! Чтоб внести ясность, сообщаю, что как у меня, так и у моей семьи, нет материальных проблем, и распродавать свою одежду, тем более на каком-то захудалом рынке, я не собираюсь.
- Не надо передергивать мои слова.
- Я просто честно удовлетворяю ваше любопытство, хотя большинство ваших вопросов находится за пределами вежливости и такта.
- Установлено, что в тот день, когда в Терниене было продано платье, вы куда-то уезжали из города с раннего утра.
- По-вашему, у меня нет никаких дел? Чтоб вы знали - их хватает.
- Вас не было в Ронстоке более чем полдня.
- И что с того? Повторяю - я отлучалась по делам. Это могут подтвердить мои слуги.
- В тот день вашу карету видели следующей в направлении Терниена.
- В направлении - возможно, только вот я не была в Терниене уже лет пять, не меньше... - поморщилась женщина. - Не выношу захолустные городишки, и мне там делать нечего.
- Пожалуй, стоит устроить очную ставку между вами и теми женщинами, которые купили платье. Как вы к этому отнесетесь?
- Устраивайте, не возражаю... - усмехнулась женщина. - Эти дуры от страха или за обещанное вознаграждение могут брякнуть все, что им скажут. Вопрос в другом - как это будет выглядеть со стороны. Вряд ли их ответы будут достоверны, тем более что врагов у нашей семьи хватает, и они не дремлют. Думаете, моим родственникам понравятся ваши подозрения? Кому в итоге поверит суд - нескольким оборванкам, которые плетут невесть какую ересь, или мне? Ответ очевиден.
Тут она права... - подумалось мне. Теперь понятно, почему сюда не позвали мать и дочь, которые купили то красивое платье - их слова могут быть не приняты во внимание, да и с опознанием явно возникнут сложности. Если я правильно поняла, то у семьи этой женщины хватает власти и влияния. Впрочем, дама это и не скрывает. А еще она говорит с такой уверенностью, что поневоле хочется верить.
- Вы предъявляете мне обвинение в совершении какого-то жуткого преступления... - продолжала женщина. - Давайте уточним: все, что у вас есть - это мое платье. Так я и не отрицаю - платье, и верно, мое, но оно у меня, увы пропало, так что я и без того понесла некий убыток. Что дальше? Ничего! У вас есть доказательства того, что я колдовала или делала нечто похожее? Их нет, потому как я ничем таким не занимаюсь, и никогда не занималась, да и статус моей семьи не позволяет ничего подобного. В этой истории я пострадавшая, но вы отчего-то стараетесь сделать из меня обвиняемую. Вам не кажется, что это уже чересчур? То, что вы пытаетесь мне предъявить - это нечто ужасное, и играть в ваши игры я не намерена, так что заканчиваете с этой болтовней.
- У меня еще есть вопросы.
- Повторяю то, что уже говорила вам ранее: я прекрасно понимаю, что вы занимаетесь своим делом, и должным образом оцениваю ваше служебное рвение, а потому сочла возможным пойти вам навстречу, и ответить на все вопросы, так что меня нельзя упрекнуть в отсутствие желания сотрудничать со Святой инквизицией. А сейчас мне пора идти - я и без того слишком засиделась в гм... гостях, устала и хочу отдохнуть. Надеюсь, на этом наш утомительный разговор закончен.
Брат Донат глянул на меня и чуть заметно кивнул головой - понятно, дает знак, что я могу вступить в разговор.
А эта дама крепкий орешек, ее так просто не возьмешь, и вежливость она воспринимает как должное, а значит, тут надо действовать по-другому. Да еще она, без сомнений, уверена, что за ней стоит такая сила, с которой должна считаться даже инквизиция. Надо бы стряхнуть с женщины излишнюю самоуверенность.
Поднялась с места, подошла к столу, за которым сидел брат Донат, и обратилась к женщине.
- Мне бы тоже хотелось задать вам несколько вопросов.
- А это, собственно, кто такая?.. - женщина посмотрела на брата Доната. - И по какому праву она вздумала со мной разговаривать?
- Я лечея, и проживаю...
- Мне до этой наглой особы нет никакого дела, и уж тем более меня не интересует, где и в какой дыре она проживает... - женщина кинула меня взгляд, в котором не было ничего, кроме брезгливости.
- И все же вам придется меня выслушать. Повторяю еще раз - я лечея, и...
- Да ты, никак, решила мне что-то продать?.. - скривила губы та, глядя на меня, как на надоедливую муху, которую надо или прихлопнуть, или же от нее следует просто отмахнуться. - Так вот, предупреждаю сразу: зелья на основе лягушачьих лапок и растирки из шкурок летучих мышей меня не интересуют - с этим обращайся к другим, к той черни, которая верит во всякую чушь.
- Тем не менее...
- Научись вначале должным образом обращаться к тем, кто неизмеримо выше тебя по праву рождения и положения в обществе, хотя откуда тебе знать такие слова... - поцедила дама сквозь зубы. Похоже, она решила поставить меня на место, а заодно сорвать на мне свое плохое настроение. - А сейчас пошла вон отсюда.
Понятно, что незримую уверенность в себе этой особы так быстро не пробить. Чтоб ее разговорить, надо вывести женщину из себя. Хотя эта дама внешне невозмутима, но ее спокойствие явно напускное, или же эта выдержка - результат долгой работы над собой. Вежливость, которую демонстрирует брат Донат, тут не поможет - женщина воспринимает ее, как должное. Нужно действовать как раз наоборот - здесь нужны грубость и хамство, а также удар в самое больное - в то, что выведет ее из себя.
- Пойти вон отсюда? Обязательно пойду, не сомневайтесь... - не стала отказываться я. - Причем сделаю это с радостью, потому как общение с вами тоже не доставляет мне ни малейшего удовольствия, а потому считайте, что наши чувства взаимны.
- Что?.. - услышать подобное женщина никак не ожидала.
- Только перед тем, как я уйду, вам надо кое-что узнать... - продолжала я. - Тем человеком, кто обнаружил смертельную порчу, сделанную на платье, была я. Я же сняла всю ту грязь, которую порча принесла в семью покупательницы, а заодно уничтожила платье, как это и положено делать в таких случаях. Естественно, порча отправилась назад. Кстати, не знать о подобном вы не могли - наверняка тот, кто делал черный обряд, предупреждал о том, какие последствия могут ожидать вас в том случае, если порча будет обнаружена и снята. Наверное, говорили и о том, что возвращенная порча ударит с двойной силой, что, похоже, и произошло - говорят, в последнее время ваша дочь чувствует себя значительно хуже. А вот платье мне жаль - оно было таким красивым, и трудов на его изготовление ушло ой как немало! Хотя зачем мне жалеть платье, если вы его не пожалели... Так что должна вам сказать, что все ваши труды были напрасны, и вы своим неразумным поступком ничего не добились, а сделали только хуже... - при этом я так насмешливо усмехнулась, что самой стало противно.
Несколько мгновений женщина молчала, бледнея на глазах, а затем сорвалась с места и кинулась на меня с криком:
- Ах ты тварь!..
Я, конечно, ожидала от этой особы какой-то реакции на свои слова, но к такому была не готова - уж очень выдержанной и хладнокровной казалась женщина. Хорошо хотя бы то, что я успела схватить за руки взбешенную особу, которая хотела вцепиться мне в волосы, однако ярость придала женщине такие силы, что если бы Вячко через мгновение не оказался рядом и не пришел мне на помощь, то, боюсь, волос на моей голове убыло бы наполовину. Еще через пару секунд дверь распахнулась, в комнату вбежали еще два охранника, и лишь все вместе они сумели оттащить от меня разъяренную женщину. Впрочем, вновь усадить ее на тот стул, на котором она сидела раньше, у них не получилось - та билась в их руках и кричала:
- Так это ты, ты во всем виновата! Моя дочь почти поправилась, я так радовалась, что все идет на лад, а ты... Да как ты посмела, тварь!..
- Я успела спасти девушку, на которую вы перекинули болезнь своей дочери.
- Да какое мне дело до той деревенщины! Одной больше или меньше - без разницы! Запомни, я все сделаю для того, чтоб ты сдохла!..
- То, что вы совершили - это недопустимо!
- Не тебе, ведьма, указывать мне, что допустимо, а что нет! Если бы у тебя были дети, ты бы меня поняла, да только таким, как ты, это не дано! Я-то никак не могла понять, почему что-то пошло не так, а оказывается, это из-за тебя моя дочь умирает! Если бы не ты, то она сейчас была бы здорова!
- Тогда бы умерла другая девушка, та, на которую вы переложили болезнь.
- Тоже мне, великое горе!
- Вы, как я вижу, не понимаете, что со временем вам бы пришлось вновь повторить этот обряд. Те, кто когда-то связал свою судьбу с черной магией - они так просто своих жертв не отпустят, особенно если у жертв есть деньги, и у меня есть основания предполагать, что вам пришлось бы повторять этот черный обряд снова и снова. Кроме того, наказание за эти деяния легла бы тяжким бременем на судьбы семи поколений ваших внуков и правнуков. Думаете, их судьба была бы счастливой? Нет, они бы долго и горько платили за совершенный вами грех.
- Ты права в одном, змея... - прошипела женщина. - У меня были бы внуки, но теперь этого счастья мне не дождаться. Как же я хочу удавить тебя своими руками!
- Чем пугать, лучше сказали бы, к какому мастеру темных дел обращались? Подклад сделан умело...
- Никому из вашей братии нельзя верить, никому!.. - женщина не могла себя сдерживать. Кажется, давно копившиеся в ее душе эмоции выплеснулись наружу, и остановиться она никак не могла. - Этот мерзавец обещал, что все будет хорошо, моя дочь будет здорова, и никто и никогда не сумеет все повернуть назад...Я же ему поверила, и что теперь? Ненавижу вас всех, ненавижу!..
- Тот, кто связывается с черными обрядами, вряд ли обретет желаемое... - покачала я головой, глядя на женщину. - Проверено многократно.
- Да кто ты такая, чтоб мне указывать!..
В этот момент раздался голос брата Доната, который все это время молча наблюдал за происходящим.
- Так вы признаетесь в том, что...
- Ни в чем не признаюсь!.. - кричала женщина. - Мне не в чем признаваться!
- Но только что все присутствующие здесь слышали...
- Мало ли что я сейчас сказала, когда вы довели меня до невменяемого состояния?.. - кажется, женщина стала приходить в себя. - И уберите от меня свои грязные руки! А еще пусть эта тварь исчезнет с моих глаз - видеть ее не могу!
- Вы, знаете ли, тоже не вызываете в моей душе священного трепета... - я повернулась к брату Донату. - Мне можно уйти?
- Да... - кивнул головой тот.
- И я хочу уйти отсюда!.. - почти что приказала женщина. - И чем скорей, тем лучше.
- Подобное у вас вряд ли получится... - заметил отец Донат.
- Вы забыли, с кем имеете дело!
- Прекрасно помню. А еще мне хочется процитировать вам Священное Писание: "Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы".
Не знаю, что на это ответила женщина - просто мы с Вячко ушли из допросной и дверь закрылась за нами. Все, что мне оставалось, так это пойти к отцу Илие, и коротко рассказать ему о том, что произошло.
- Понятно... - отец Илия привычно перебирал в руках свои четки. Какое-то время он молчал, слышались лишь постукивания деревянных бусин друг о друга. - Святая инквизиция благодарит вас за помощь, и более я не смею вас задерживать.
- То есть...
- Будет лучше, если вы сейчас же отправитесь назад.
Надо же, а я считала, что остаток этого дня мы проведем в Ронстоке, отдохнем и походим по городу, однако в планы отца Илии это, судя по всему, не входит.
- Если вы считаете, что это правильно... - признаюсь, что я была несколько сбита с толку.
- Совершенно верно, вам следует вернуться в Терниен. Я распоряжусь, чтоб вашу карету сейчас же подали к входу. Да, и передайте мои наилучшие пожелания отцу Петру.
- Непременно. Молитесь за меня... - сказала я, и, дождавшись крестного знамения, мы с Вячко покинули кабинет отца Илии.
Когда мы вышли из кабинета отца Илии, я спросила у Вячко:
- Ты что-нибудь понимаешь?
- Давай поговорим об этом позже.
Карета уже ждала нас у входа, так что менее чем через минуту мы вновь отправились в путь, но на этот раз назад, в Терниен.
- Ты мне обещал кое-что пояснить... - обратилась я к Вячко.
- Я просто узнал эту женщину... - вздохнул тот. - Ее звать Велимира, она вдова знаменитого полководца Лесового. Слышала о таком?
- Конечно! Говорят, он никогда не проигрывал сражений.
- Этот не совсем так, но в целом именно благодаря ему наша страна одержала немало побед на поле боя. К сожалению, полководец погиб, и я могу только пожелать ему вечного покоя и Царства Небесного. Заслужил.
- Не ожидала такого от вдовы этого человека.
- Не ты одна. Да, у госпожи Велимиры всего лишь одна дочь, и та родилась очень болезненной. Как говорят, она почти не может ходить, с трудом разговаривает, и (чего уж там скрывать!) у многих вызывает удивление, как она с таким здоровьем (вернее, с его полным отсутствием) вообще сумела дожить до этих лет... К сожалению, от подобной беды, то есть рождения больного ребенка, никто не защищен. По слухам, госпожа Велимира переехала сюда, в Ронсток, к живущему здесь брату, чтоб ее дочь могла дышать морским воздухом, и чтоб она хоть немного окрепла. Как видно, особых улучшений в здоровье девушки не произошло, вот мать от отчаяния и решилась пойти на такой грех, чтоб излечить дочь.
- Увы.
- Однако это еще не все... - продолжал Вячко. - Знаешь, кто брат госпожи Велимиры? Князь Годослав Гай-Окуневский, который является градоправителем Ронстока, и вдобавок ко всему приближен к трону Государя. Как понимаешь, уверенность этой женщины в собственной неуязвимости имеет под собой серьезные основания. Тут даже Святой инквизиции надо соблюдать некоторую осторожность, что мы и наблюдали.
- Теперь мне многое становится понятным.
- Думаю, тебе понятно не все. Что такое приморский город? Прежде всего, это порт, через который идут все основные грузы, и именно там совершаются торговые операции и, естественно, крутятся огромные деньги. Нет сомнений в том, что какая-то часть тех денег, пусть даже сравнительно небольшая, оказывается в карманах светлейшего князя. Хотя, возможно, часть не такая и малая, недаром церковники так встрепенулись, и решили хорошенько прижать господина градоначальника, и история с его сестрой подходит для этого как нельзя лучше. А еще твой брат далеко не в приятельских отношениях с князем Гай-Окуневским - поговаривают, что промеж них серьезные разногласия.
- Откуда тебе все это известно?
- Я уже говорил, что какое-то время жил в столице, да и круг общения у меня был соответствующий... - уклонился от прямого ответа Вячко. - Кстати, несколько раз видел там госпожу Велимиру, и даже был ей как-то представлен.
- Но она тебя, кажется, не узнала - во всяком случае, мне так показалось.
- Это верно... - согласился Вячко. - Видишь ли, у госпожи Велимиры имеется некий недостаток: она вначале смотрит на одежду человека, а уж потом на его лицо. Если вдруг она посчитает одежду бедной или невзрачной, то на лицо человека смотреть уже не станет. Именно это сегодня и произошло - на мне же самая простая одежда...
- Как думаешь, князь Гай-Окуневский знал о том, что сделала сестра?
- Почти уверен, что нет - госпожа Велимира все сделала сама, молчком. Как понимаешь, это не тот случай, о котором можно сообщать посторонним, пусть даже этот посторонний - твой родной брат. Есть вещи, о коих другим лучше не знать, а не то как бы хуже не вышло. Князь - человек осторожный, и в ненужные авантюры влезать не станет.
- Знаешь, мне жаль ее дочь. Похоже, мать уверила ее в исцелении, и теперь такое крушение надежд...
- Все понимаю, но... Такова жизнь.
- Интересно, что будет дальше с госпожой Велимирой?
- Даже не хочу думать о том клубке интриг, что сейчас начнет разворачиваться, ведь у Святой инквизиции наконец-то появилось то, чем можно хорошо прижать градоначальника - не может быть, чтоб на такой должности за ним не водились грешки. В одном я уверен полностью - церковники свое возьмут в любом случае.
- Ох... - подумалось мне. Побыстрей бы вернуться в Терниен, где все более или менее тихо и спокойно, и нет интриг на таком высоком уровне. Уж лучше лечить кроликов от падежа, чем оказаться причастной к интригам сильных мира сего.
На следующее утро я отпирала дверь своей лавки. В Терниен мы с Вячко вернулись затемно, так что выспаться я не успела, да к тому же сегодня пришлось заглянуть к отцу Петру, рассказать ему о результатах нашей поездки. Не знаю, что он думает по этому поводу, но мне святой отец ничего говорить не стал. Ну и хорошо, пусть разбираются промеж собой. Мне же хотелось только одного - пусть будет поменьше посетителей.
Однако не успела я присесть в лавке, как над дверями звякнул колокольчик - пришла женщина. Судя усталому выражению лица, ее проблемы не связаны с сердечными делами.
- Только на вас одна надежда... - вздохнула она. - Не знаю, что с сыном делать. У меня их трое - с двумя старшими я и бед не знала, а вот с младшим сладу нет - постоянно из дома сбегает. То к какому-нибудь обозу пристанет, в другой город уйдет, и там с нищими бродит, то по деревням ходит, по несколько дней дома не ночует, то пропадает невесть где. Мы уж его и ругали, и наказывали, и уговаривали - все без толку. Не сидится ему дома, все тянет куда-то. Как он в очередной раз сбежит, так я по ночам спать не могу - вдруг с ним что-то дурное случится!.. В эти дни мы все переживаем, от беспокойства места себе не находим! Его поведение можно было бы понять, если б мы его лупили, или он от наказаний убегал, так ведь у нас семье все в порядке. Я детей люблю, стараюсь им ни в чем не отказывать, да и муж у меня из тех, кто все для семьи делает. А сын в очередной раз вернется домой, грязный, оборванный, пообещает, что больше не будет убегать, какое-то время дома поживет - и снова его нет. Я, грешным делом, частенько свекра (царство ему небесное!) поминаю недобрым словом - он точно такой же был, ему лишь бы из дома уйти, приключения себе на шею искать. Сколько с ним свекровь слез пролила - и не описать, а сынок мой младший, как видно, в деда уродился, вот горе какое...
- Не расстраивайтесь, этой беде можно помочь... - успокоила я женщину. - Вы вот что сделайте: на убывающей луне надо взять старые ботинки сына, которые он уже не носит, насыпать в них морскую соль, и так ее заговорить... Вот вам бумага и карандаш, пишите.
- Да, сейчас... Говорите.
- "Топтун, беготун, отвяжись от сына моего (тут надо назвать имя ребенка), чтоб ему в чужие места не стремиться, от дома родного не отвалиться. Ему беспризорником не бродить, а под крышей родного дома жить. Соль у крыльца высыпается, мое желание сбывается. Как на соль заговорено, так и сбудется!".
- Записала... А что потом?
- Через три дня эту соль из ботинок у крыльца рассыпать. Вот и все.
- Так просто?
- Если сделаете все правильно, как я сказала, то сын больше убегать не будет.
- Ой, спасибо вам!
- И вашей семье спокойствия...
Не успела женщина уйти, как в дверях столкнулась с другой посетительницей. Эта была уже в возрасте, и выглядела уставшей. Похоже, и у нее в семье неприятности.
- Мне только и остается, что за голову хвататься... - устало произнесла она. - С дочкой не знаю, что и делать. Раньше у нас все хорошо было, да все пошло наперекосяк после того, как она вышла замуж без родительского благословения за какого-то прохвоста, да еще и иноземца. Тот ей только что горы золотые не обещал, ну, та уши-то и развесила, нас с отцом слушать не стала. Семейной жизни у них, считай, не было - приедет этот обормот раз в полгода на несколько дней, у них гулянка, дым коромыслом, вино рекой, а потом он снова уезжает на несколько месяцев, а то и дольше. Лет шесть у них это все тянулось, а потом зятек и приезжать перестал, куда пропал - этого никто не знает. Ну, пропал - и ладно, переживем, невелика потеря, так ведь дочка-то моя, стыдно сказать, теперь только что не в разгул пошла! Каждый день с разными кавалерами, где по ночам ходит - неизвестно, где какой праздник - там она и есть! А ведь у нее же трое маленьких детей, и всех она бросила на меня - мол, воспитывай!.. Стыдно сказать - моя дочь самая настоящая мать-кукушка. Я, конечно, от внуков не отказываюсь, люблю их, делаю для них все, что могу, только вот со здоровьем у меня в последнее время все хуже и хуже - то сердце прихватит, то голова закружится, а иногда ноги отказывают. Если со мной что худое случится, то о детишках кто позаботится? Вот и прошу - помогите, хоть немного дочку образумьте...
- Вот что... - вздохнула я. - Дам вам простенький обряд, но если он не поможет, то снова приходите ко мне.
- Хорошо.
- Так вот, найдите где-нибудь кошку с котятами... Сможете?
- Да, у соседки кошка как раз котят принесла. Все такие красивые...
- Замечательно. Пойдите к соседке по какому-нибудь делу, а заодно попросите на кошку с котятами посмотреть - думаю, вам не откажут. Затем выдерните немного шерсти у кошки, или, если она линяет, просто гладьте кошку, чтоб у вас в руках осталось немного шерсти. Эту шерсть подкиньте своей дочери в одежду или обувь, произнеся заговор... Я вам сейчас его напишу.
- Уж лучше я сама.
- Как скажете. Пишите: "Как кошка своих котят не бросает, непрестанно ласкает, от себя не отпускает, с когтями защищает, так бы и раба Божья (тут назовите имя дочери) своих родных детей любила, поила бы и кормила, ласкала и одевала, от себя не отпускала. Истинно!".
- Спасибо... - вздохнула женщина, убирая бумагу с заговором в карман. - Было бы хорошо, если б помогло...
- Надеюсь, поможет...
День шел своим чередом, люди приходили ко мне со своими проблемами, просили помощи, и если это было в моей власти, то я им помогала. В общем, все, как обычно. Правда, к Мей опять какая-то женщина пришла, причем весьма преклонных лет. Ну, можно не сомневаться - опять кому-то из многочисленной родни Мей понадобилась моя помощь.
Так и есть - Мей приоткрыла дверь и произнесла:
- Мира, зайди сюда.
- Что опять стряслось?.. - поинтересовалась я, заходя в комнатку Мей.
- Да вот, к тебе пришли... - Мей кивнула головой на старую женщину, которая с надеждой смотрела на меня. Это мать Душицы, жены купца Миловида.
Душица и Миловид... К этой паре я относились с уважением. Миловид был одним из самых богатых купцов нашего города, постоянно жертвовал немалые деньги на бедных и обездоленных, а его жена Дущица, возраст которой перевалил за полсотни лет, все еще отличалась удивительной красотой и привлекала к себе всеобщее внимание. Есть такие люди, которые с возрастом приобретают особую красоту, и Душица была из их числа. Я не раз встречала ее в городе, и невольно любовалась - высокая, стройная, волосы без седины, по-настоящему красивое лицо... Ей даже молодые девчонки завидовали - мол, дал же Бог такую красоту, даже их кавалеры смотрят на женщину с восторгом!.. Говорят, Мировид, несмотря на тридцать пять лет семейной жизни, все еще без памяти любит свою красавицу жену.
- Слушаю вас... - повернулась я к женщине. - У вас что-то случилось?
- Ох... - махнула рукой та. - Меня дочка к вам послала, но я и сама хотела сюда придти. Боюсь, кто-то сглазил Душицу, она свою красоту просто на глазах теряет, да еще и стареть стала... Она даже из дома боится выходить - мол, прямо на глазах старухой становлюсь, не хочу, чтоб меня жалели... Посмотрите, кто на нее такое навел, ведь завистников хватает!..
- Хорошо, пойдемте... - согласилась я. Похоже, опять придется имеет дело с порчей... Ох, ну как же мне эта дрянь надоела! - Вячко, хочешь увидеть по-настоящему красивую женщину?
- А кто не хочет!
- Тогда пошли с нами.
- Не сомневайся, пойду.
Богатый дом купца Миловида находился в центре города, а вот госпожа Душица, которая встретила нас, выглядела, и верно, далеко не лучшим образом. Такое впечатление, что ее красота стремительно увядает - волосы стали сухими и ломкими, кожа приобрела сероватый оттенок, щеки провалились, глаза запали, под ними темные пятна...
- Мне сказали, что вы заболели... - произнесла я, но госпожа Душица лишь махнула рукой.
- Может быть. Устаю быстро, силы уходят, раздражаюсь по мелочам, ничего не хочется, а к вечеру чувствую себя разбитой и обессиленной.
- Вот в этом мы сейчас и разберемся. Протяните мне свои руки...
Так, что же с женщиной происходит? Порча? Не совсем... Такое впечатление, что из нее кто-то тянет жизненную силу... Обычно это делается через какой-то предмет, и этот предмет должен как можно дольше находиться рядом с жертвой. Что ж, будем искать.
- Пойдемте в вашу комнату.
- Можно, но... Зачем?
- Там должен находиться предмет, который вас губит.
- О Боже!.. Конечно, пошли.
Как только мы вошли в богато оставленную комнату госпожи Душицы, как мое внимание сразу же привлекло зеркало в богатой оправе, висевшее на стене. От этого зеркала словно исходила серая хмарь, заполнившая всю комнату, правда, обычным зрением эту самую хмарь не углядеть. Вот он и есть, этот самый предмет... Надо же, я всего лишь второй раз в жизни вижу подобное.
- Госпожа Душица, откуда у вас это зеркало?
- Красивое, правда? Мы с мужем не так давно ездили в Ронсток, и пока муж был занят делами, я прошлась по лавкам иноземных купцов. Один из них зеркалами торговал. Я, как только увидела это зеркало, так и поняла, что оно должно быть у меня в комнате! Отдала целую кучу денег, но его купила. Помнится, продавец говорил, что оно очень старое, и его в свое время изготовил знаменитый мастер...
- Да уж, знаменитый... Так вот, госпожа Душица, причина вашей болезни - это самое зеркало. Удивляетесь? Зря. Есть такая вещь, как зеркальная магия, и она довольно опасна, но, к счастью, занимаются ею немногие. Так вот, в числе прочих мастера зеркальной магии изготавливают такие вот зеркала, накачанные магией, и привязывают их к себе, и к своим потомкам. Покупатели или обычные люди смотрятся в эти зеркала, а они, зеркала, тянут из них жизненную силу, и подпитывают добытой силой как самого мастера, так и его потомков.
- Но как же...
- А вот так. Увы, в жизни случается всякое. Считайте, что вам повезло, вовремя спохватились. Если бы это зеркало провисело у вас в комнате месяца три-четыре, то все было бы куда хуже.
- И что же теперь делать?
- Избавляться от зеркала.
- Разбить?
- Нет, тут надо действовать по-другому. Мне нужна кисточка, черная краска, чертополох (лучше сушеный) и серая ткань.
- Сейчас все будет...
Мне оставалось только нарисовать на зеркале черной краской закрытый глаз, прочитать затворяющий заговор, посыпать сверху чертополохом и завернуть зеркало в серую ткань...
- Готово... - повернулась я к госпоже Душице, а заодно и к купцу Мировиду, который пришел к нам и смотрел, что я делаю. - Теперь вам надо отвезти это зеркало как можно дальше, и закопать его поглубже в землю со словами... Надо их записать.
- Сам запишу... - Мировид взял в руки карандаш. - Говори.
- Заговор такой: "Меня не видишь, меня не сыщешь, в земле тебя оставляю, силы свои сохраняю. Что мое - мне и останется.". Потом уходите оттуда, не оглядываясь. Вот и все.
- Спасибо... - всхлипнула Душица.
- Завтра же с утра поедем в лес... - проворчал купец. - Сам закопаю это зеркало. А потом в Ронсток отправлюсь, найду того купца, это зеркало продал, и душу из него вытряхну.
- Ну, тут я вам не советчик... - развела я руками. - Поступайте, как сочтете нужным. А за сим разрешите откланяться, и, госпожа Душица, надеюсь, что очень скоро все плохое останется позади, и вы полностью поправитесь.
- А уж как я-то на это надеюсь!..
Когда мы с Вячко шли по улице, тот спросил у меня:
- Как думаешь, тот иноземный продавец знал о том, что представляет собой это зеркало, или нет?
- Если он давно торгует зеркалами, то должен знать... - пожала я плечами. - Слишком специфический товар... Ох, попадись этот продавец мне в руки!.. Надеюсь, муж госпожи Душицы доходчиво объяснит ему, что можно привозить в нашу страну для продажи, а что лучше оставить дома.
- В инквизицию сообщишь об этом случае?
- А почему бы и нет? Может оказаться так, что у того продавца для продажи не одно такое зеркало было прихвачено.
- Слушай, а давай в трактирчик заглянем?
- Случайно не в тот, где подают малиновое вино?
- Там вроде и смородиновое имеется.
- Нет, с меня прошлого раза хватит! Хотя пироги там, и верно, вкусные.
- Тогда пошли за пирогами, а вино... Можешь не пить.
- Уговорил... - махнула я рукой. - Пошли.
Что говори, но маленькие радости нужны в жизни каждому из нас, и потому я не откажусь от пирога со сладкими ягодами. А может и от двух пирогов...