Самое страшное в ней - голливудский финал. Золотые пломбы и запонки.
Что и является идеалом попсы во всех ее видах: в немом и звучащем.
Кремовый торт, увенчанный гробом из свежего теста с глазурью колоколов.
Фальшивые слезы и трауры. Как будто готовят к съедальному пиру,
к скормлению новое место пустое. Бывают еще запестревшие флаги,
знамена поникшие, выстрелы под псевдонимом "салюты",
речи отчаянных дуболомов в штатских костюмах, а паче - в мундирах,
общая скорбь под копирку, а далее Шизнь засыпает
шизиков лишних суглинком разрыхленным; дальше на титрах
действующие фигуры туда да сюда ковылют, влево и вправо. Втыкается крест
(мне почему-то всегда мерещилось: в сердце покойнику),
и шебуршат себе дальше мессы подобные. Кладбища - что муравейник!
Плавятся по крематориям пломбы, и запонки, и ордена.
Шизнь на исчезновение массы не обращает внимания, 
словно крутой режиссер на замену статистов.
Мотор! Мотор!

28.09.2024.