Мы одни, и мы не смотрим друг на друга. Неважно куда устремлены наши взгляды, на самом деле мы погружены в самих себя. Так мы избежим недомолвок и лжи. Так нам обеим откроется истина. Впрочем, начинать не мне.
- Твой бой, - негромко произносит Ратмира, - это было личное?
- Возможно, - столь же тихо отвечаю я.
- И всех нас это совершенно не касалось? - задаёт свой второй вопрос воевода.
- Скорей всего, - предполагаю я.
- Значит, это не месть? - похоже, Ратмире ни к чему мой ответ.
- Всего лишь долг перед собой, - наверное, я всё же хочу, чтобы наша беседа продолжилась.
Мои первые воспоминания, связанные с воеводой? Мне то ли семь, то ли восемь месяцев. Я мирно сижу у себя в комнате в моём манежике и спокойно играю игрушками. Вот здесь будет лежать лошадка. А вот здесь попугайчик. Тут пупсик, а там - мячик. Потом попугайчик пойдёт в гости к лошадке, а затем они вместе отправятся к пупсику. Пупсик залезет на лошадку и будет на ней кататься, а попугайчик в это время будет играть с мячиком. А потом придёт мама, покормит меня и уложит спать. И так будет вечно, и всё в этом мире устроено правильно.
И в этот самый миг, когда я наслаждаюсь ролью королевы, определяющей судьбы своих подданных, дверь комнаты открывается и на пороге появляется высокая, худая девочка с хитрым и торжествующим выражением на лице. Это выражение означает, что родителей дома нет, и ей никто не помешает. И вот уже её руки вынимают меня из манежика, и девочка начинает радостно поднимать меня к потолку, сначала слева от себя, потом справа, а затем и прямо перед собой. Она бодает меня в животик, трётся носом о мой носик и при этом качает меня из стороны в сторону. Потом она кладёт меня на диван и, возбуждённо щебеча, начинает щипать меня за попу, бока и щёки. Глупая. Она разве не понимает, что я в этой комнате - хозяйка и королева, а не её живая кукла? Не понимает. Может заплакать? Нет, ведь я не ощущаю в ней никакой вражды. Скорей наоборот, наверное, она думает, что делает мне приятно. Буду терпеть. Она устанет, или придут родители, и я снова окажусь в моём манежике. Только у меня уже нет уверенности, что в этом мире всё устроено правильно, и я сама определяю свою судьбу.
Вот немного позже мама одевает меня для прогулки. И снова эта странная девочка появляется рядом с нами. Я слышу, как она говорит маме:
- Мама, я иду с тобой и Пухликом.
Уже который день я раздумываю над двумя вопросами. Почему эта странная девочка называют мою маму своей мамой? У каждого должна быть своя мама, и эта мама - моя мама. Тут что-то неправильно. И ещё - моя мама зовёт меня Славой. Папа (эта девочка и его зовёт своим папой!) - Воиславой, а иногда - Глорией. Почему она зовёт меня Пухликом? Что такое - пухлик? Вот вы втроём уже в парке возле нашего дома. Мама держит меня за одну руку, странная девочка - за другую, я иду между ними и с удивлением рассматриваю всё, что попадается мне на глаза - травку, землю, камешки, деревья, небо (я смотрю вверх). Этот парк намного больше моей комнаты. И когда-нибудь я буду гулять по нему одна. Мне никто не станет мешать.
Теперь всё в порядке. Оказывается одна мама и один папа бывают у нескольких девочек. Мы с Ратмирой Фелицией стоим на берегу реки. Ратмира показала мне, как она умеет бросать камни в воду. Она бросила один камешек, и он много раз подпрыгнул в воде, доскакав почти до самой середины реки. Ратмира что-то говорила о какой-то птице, но я не поняла её. А как прыгал камешек, мне понравилось. Теперь я бегаю вдоль берега, поднимаю красивые камешки и бросаю их в воду. Они плюхаются, но почему-то сразу тонут, а не подпрыгивают. Всё равно весело. Надо научиться, чтобы подпрыгивали.
- Итак, что мы имеем, - голос воеводы возвращает меня в её кабинет, - вместо того, чтобы скрывать от Пришельца опасный артефакт, офицер использует его, чтобы привлечь чужака. Вместо того чтобы атаковать пришельца всеми силами, которыми он располагает, офицер вступает с ним в честную дуэль один на один. Вместо того чтобы захватить Скитальца живым, офицер убивает его. И ещё, почему ни я, ни королева ничего не знаем о плите? Вот лишь некоторые вопросы, которые ждут тебя во Дворце.
- Ты хочешь услышать, что я отвечу на них? - улыбаюсь я, - начнём по порядку?
- Я знаю, что ты скажешь во дворце, - качает головой Ратмира, - и что последует за этим. Поэтому слушай внимательно, - продолжает она.
- В операции ты не участвовала. Тебя не было в моём кабинете, поэтому приказа захватить пришельца живым ты не получала. И указание де Монтиньи...
- Кто он мне, кто я ему?
- Не надо, - предупреждающе подняла палец воевода, - далее, ты не работала с плитой и не вызывала Пришельца. Он сам пришёл. Но за несколько минут до его прибытия, ты догадалась об этом. Это и объясняет твоё поведение. Почему ты встретилась с ним один на один. Это должно быть как-то связано с ритуалами боевой некромантии.
- Я попыталась вступить с ним в контакт, - на полном серьёзе произнесла я, - усыпить бдительность, войти в доверие. Беседа без свидетелей располагает к откровенности.
- Великолепно, - просияла Мира, - а ваш бой...
- Это и есть традиции некромантов. Паладины смерти обожают чередовать слова со смертельными ударами. Кстати, это правда.
- Слабости есть у всех, - пожала плечами Ратмира,- и здесь ты плавно переходишь к тому, что узнала от пришельца. Тебе ведь будет, что сказать?
- Его рассказ пролил свет на многое, - кивнула я.
- Ну а его смерть, - начала воевода.
- Несчастный случай, - уверенно проговорила я.
- Несчастный случай? - вскинула бровь Мира.
- Пришелец выпил спиртное. К сожалению, в тот момент его психика и так была слишком расшатана, и эти капли "настоящего ямайского" стали для него последними в прямом и переносном смысле. С ним случился приступ, во время которого, чужак поразил себя контактным заклинанием боевой некромантии. Увы, мои старания спасти его оказались тщетны.
- Если королева будет слишком раздражена гибелью пришельца, ты озвучишь эту версию, - после некоторого раздумья сказала воевода, - ведь в его крови, действительно обнаружен алкоголь.
- Надеюсь, что королева затронет эту тему, - улыбнулась я.
- У тебя всегда было извращённое чувство юмора, - сокрушённо вздохнула Мира, - теперь насчёт плиты. Первое - почему о ней никто не знает?
- Потому что это моё, - любезно пояснила я.
- Я понимаю, что у Монтиньи железная хватка, но королева тоже капризна, - по-видимому, возразила Мира.
- Официально, мы заинтересовались плитой лишь из-за её повышенной устойчивости к внешнему воздействию. Больше ничем себя она не проявила. До сего дня о её истинной сути знали лишь двое - я и де Лотье. Но мы в одной лодке.
- Другими словами, и сообщать было нечего, - хмыкнула воевода, - прекрасно. Результаты экспериментов?
- Подтвердят эту версию, - улыбнулась я, - Любомудра ничего не смыслит в некромантии.
- Хорошо, - одобрительно кивнула Мира, - раз с этой стороны тебе ничего не грозит, можно с чистой совестью приступать к главному. Что на самом деле представляет собой этот монолит?
- Разумную тварь, которая прекрасно умеет искушать и соблазнять, а также подчинять своей воле тех, кто проявляет слабость. Да и помимо этого, могу тебя поздравить, она - наша родственница.
- Нам никогда не везло с ними, - поморщилась, словно от зубной боли, воевода, - ну, и кем она работает?
- Она пронзает само пространство, образуя проход в мир Создателей. Точнее не в сам Девятый Круг, а куда-то в Восьмикружье. Но если честно, наша сестра- специалист широкого профиля. Ты же представляешь, сколько энергии необходимо, чтобы создать такой портал. Если направить её в иное русло...
- В чём подвох? - прямо спросила Мира.
- Плитой нельзя управлять, - просто объяснила я, - она лишь предлагает свою помощь. Но обязательно в обмен на что-то. И ты права, она - настоящее чудовище. Видела бы ты, от чего этот монолит приходит в восторг.
- Откуда такая уверенность?
- Из личного опыта.
- Значит, она помогла тебе в схватке с пришельцем, - рука воеводы сжалась в кулак, - на правах старшей сестры, да?
- Согласись, это по-нашему. Придти на помощь той, кому грозит беда, защитить слабую от сильного - это ли не истинное благородство? Разве тебя не переполняет гордость за свою родственницу?
- Я рада, что она поддержала честь нашей семьи. Фон Эффенвальды никогда не прячутся за спинами слуг и вассалов и никого не посылают на верную гибель. Только кто из нас встретил смерть в своей постели?
- Полагаешь, и нам это не грозит?
- За кое-кого я точно не поручусь. Хорошо, что она хочет от тебя взамен?
- Мне предлагают стать капитаном грозного боевого корабля, - про мечты о моём вспоротом животе я тактично умолчала, - зачем, пока ума не приложу, да и его команда настроена решительно против.
- И этот корабль бороздит бескрайние просторы отнюдь не в нашем мире, верно?
- Некоторое время назад, - объяснила я всё с самого начала, - группа паладинов смерти, создав при помощи плиты Гадеса портал в Инферно, проникла в Восьмикружье. Вот по нему они и путешествовали на "Валрусе", чей капитанский мостик Создатели намерены освободить для меня.
- Так плита или Создатели?
- Мне кажется, они действуют заодно. Так вот, в Хёлльмунд некромантам пробиться не удалось. Мне не ведомо, что после этого произошло на корабле, но я знаю, что двое из его команды вернулись в наш мир. Вероятно, они оба надеются проникнуть в Девятый Круг напрямую отсюда. Другого объяснения их манёвру я не нахожу.
- И плита им в этом не помощник? - прищурилась Мира.
- Очевидно, она не хочет этого, - предположила я, - вот только почему?
- Вряд ли эти двое - союзники, - задумчиво произнесла воевода, - пусть даже их цели и совпадают.
- Это потому что Уильям прибыл к нам в одиночку? - спросила я.
- Вот именно,- кивнула Мира, - ты примешь предложение Создателей? - в её тоне обречённость явно преобладала над беспокойством.
- Я не люблю оставаться в долгу, - спокойно ответила я.
- За что тебе их благодарить? За спасение жизни?
- Жизнь воина ничего не стоит. Раньше или позже - какая разница? Нет, я благодарна им совсем за иное. Когда мы хороним Горяну и девушек?
- Завтра, - глухо проговорила Мира.
- И что бы мы чувствовали, зная, что их убийца не мёртв, а безнаказанно разгуливает по королевству, готовя очередной удар? И если бы мы хоронили не шестерых, а гораздо больше?
- И что будет завтра царить в твоей душе?
- Я не почувствую себя беспомощной и бессильной предотвратить зло. За такой дар я заплачу сполна.
- Эгоистка. Почему ты? Почему не фон Вейхс? Почему не твой супруг? - даже сейчас Мира выразила всю свою неприязнь, а вот интересно к кому же - к лорду Милославу фон Валленроде или же к паладину-стратегу Ордена Молитвенного Дома Рональду Мортимеру?
- Наверное, я, как будущая мать, острее ощущаю всю бесценность и хрупкость жизни на этой земле, - задумчиво уставилась я в потолок.
- А экипаж "Валруса"? Его мнение тебя не смущает?
- Сначала я займусь теми, кто уже покинул его, - раскрыла я мои карты.
- Почему?
- Потому что Уильям мне посоветовал. А он хоть и был весьма словоохотлив, но словами не бросался. Мне придётся уйти из Дружины, - неожиданно для самой себя вдруг добавила я.
- Защищать Родину уже времени не будет?
- Если кому-то из этой пары удастся его замысел, что последует за этим?
- Мы не знаем, - хладнокровно пожала плечами воевода.
- Но нам известно следующее, - возразила я, - в Хёлльмунд Скитальцев не пропустили.
- Если честно, меня волнует иной вопрос, - грустно улыбнулась Мира, - почему Создатели пустят туда тебя?
- Возможно, они ожидают, что я, один раз нарушив запрет, и дальше пойду по этой скользкой дорожке? Наверное, это им как-то на руку.
- Если это действительно так серьёзно, - решила Мира, - я добьюсь, чтобы тебя перевели в резерв Дружины. Очков мне это, конечно, не прибавит, ибо объяснить причину никому, кроме королевы, я не могу. Разумная плита, которая подчиняет себе всякого, кто решит воспользоваться её могуществом, целых два боевых некроманта, роющих подкоп в Девятый Круг - у Её Величества голова пойдёт кругом. А нашей родственнице действительно нельзя противостоять? Ты же ведь сумела.
- Я целый год скрывала её существование от тех, кому, по долгу службы, обязана была сообщить. Решай сама.
- Не прибедняйся. Уверена, ты больше опасалась, что плита может попасть в руки де Монтиньи, чем грезила мечтами о невообразимом могуществе.
- Де Монтиньи - тёмная лошадка. Он знал о Скитальцах.
- Я вот тоже так подумала, - кивнула Мира, - кстати, если последние наведаются к нам всей компанией...
- Против Уильяма классическая магия оказалась совершенно бессильной, - покачала я головой, - даже если учесть, что на "Валрусе" он был старшим офицером...
- А искусство паладинов, тяжёлое огнестрельное оружие, рукопашный бой? - посмотрела мне в глаза воевода.
- Можно и так, - усмехнулась я,- только потерь будет на порядок больше.
- Боевую некромантию запретили не просто так, - напомнила Ратмира.
- О да,- засмеялась я, - она сполна показала свою эффективность. Но с другой стороны, мы же - военные. Кому как ни нам?
- И то правда, - согласилась воевода, - если что, как быстро, ты подготовишь девчат?
- Я вообще-то неважный учитель, но ведь учить буду плохому,- весело ответила я.
- Кто бы сомневался, - вздохнула Мира, - а что если дружно помолиться? Призвать на помощь Создателей? Не оставят же они нас в беде.
- Ну, это уже не по нашей части, - напомнила я, - в общем, пока это беспредметный разговор. Надеюсь, завтра, я представлю отчёт о силах и численности предполагаемого врага. Тогда и поговорим.
- Откуда информация? - вскинулась воевода.
- Есть источник, - туманно ответила я, доставая из внутреннего кармана мои новые часы.
- Стильная вещь, - отметила Мира, - когда успела?
- Подарок, - коротко ответила я, - от того, кто разбирался в прекрасном. Мне пора. Встретимся на похоронах, - поднялась я с кресла и направилась к дверям.
- От тебя одни неприятности, - бросила мне в спину воевода,- ни одной благой вести.
- Одна есть, - остановилась я у самого выхода, - меня читают даже там.
Если кому-то и показался странным наш разговор, то только не мне. Наверное, опять из-за воспоминаний. Сколько мне? Три годика? Мама подзывает меня и торжественно даёт шоколадную конфету.
- Ещё,- требую я.
- Зачем тебе? - строго спрашивает мама.
- Для Ратмиры, - отвечаю я, - ещё.
- Какая ты умница, - умиляется мама, - конечно же, бери.
Крепко сжимая конфету в кулачке, я бегу по лестнице вверх в комнату Миры.
- Пухлик, тебе чего? - с весёлым удивлением спрашивает она.
- На! - с сияющим взором протягиваю я ей мой дар.
- Это мне? - смеётся она, - спасибо, но я не хочу.
-На! - я тяну руку к её лицу, не обращая никакого внимания на слова, - на!
Мира внимательно смотрит мне в глаза, затем улыбается и берёт конфету.
- Вот ты какая, - негромко произносит она, но я уже довольная бегу к себе.
В пятнадцать лет я сделала то, о чём мечтала уже многие годы. Ведь мы - людичи-венеды, самая сильная раса в мире Чёрной Луны. Я подошла к Мире и, обхватив её за талию, оторвала от пола и торжественно пронесла несколько шагов. Далось мне это нелегко, к тому же Ратмира, не ожидавшая от меня такой прыти, возмущённо голосила:
- А ну поставь меня на место!
Но я не отступила. И поставила её именно там, где и планировала. Конечно, сразу же после того, как Ратмира почувствовала под ногами опору, мы вернулись в изначальную точку нашего путешествия, исполняя совершенно противоположные роли, но в итоге. В итоге Ратмира впервые очень внимательно посмотрела не меня. Во второй раз столь же пристально, она взглянула на меня, когда изучала мой диплом с оценками по окончанию военной академии Ястребиной горы. Я запомнила этот взор.
И тут совершенно непонятно отчего, в моей голове соткался следующий образ. Унылый, серый городок посреди унылой и серой пустыни. Голая земля, грязное небо, ветер, несущий лишь пыль, а не прохладу. И бричка. Да, бричка, на которой прибыла в городок героиня моего нового романа. Холодные, серо-стальные глаза, светлые короткие волосы, пыльный, выцветший плащ, под которым прячутся пистолеты, маленький арбалет и... нет, меч лежит в бричке. Уверенная, неторопливая походка, горделивая осанка - в городке появилась охотница. Да, охотница за теми, чьи души давно поглотила сама смерть. Охотница за мёртвыми душами. Как же её назвать? Паулина? Или Паула? Решим позже, точно известно, что у неё есть помощницы - две девушки, одну зовут Селифия, а вторую - ну скажем, Петра. А далее...
Я хватаю ручку и блокнот и начинаю быстро записывать слова, которые сами собой рождаются в моём сердце. Быстрее, пока я не забыла их. Это вдохновение, оно живёт только сейчас, через несколько секунд станет поздно. Вот оно.
"Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да молотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в иноземных ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню - кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход - и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.
Не так ли и ты, Отчизна, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом! Отчизна, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства"
Понятия не имею, куда я вставлю эти строки, но перечитывая их, понимаю - получилось неплохо. В них есть экспрессия. А может, в них заключена вся суть? Но откуда? Каким образом сочинила я это, ведь это совершенно не похоже на мой стиль. Неужели? Неужели это Создатели щедро платят мне за ещё не оказанную им услугу? Если это так, то судьба моя уже решена. Я иду к вам.