С детства Вовусика волновал вопрос: "Есть ли у собак душа?"
Большим черным знаком вопроса каждый день перед школой встречала его старая помоешная сука Надя.
- Папа, папъ, вот посмотри какая она умная, - кричал Вовусик. - Видишь, как она мне лапу подает, видишь, как она пирожок мой скушала.
- Умная, - отвечал ему папа, а точнее - батюшка Лаврентий, бодрый и разговорчивый дьякон прихода Успенья Богородицы.. - Пирожок-то, зачем ей скормил? Пирожков-то мама твоя на всех собак не наберется.
- Наберется! - кричал Вовусик и трепал умную Надю по черной грязной башке .
Надя хрюкала и облизывалась.
- Вовуся! Ну не трогай же ты ее! - говорил Лаврентий. - Она же блохастая! Воняет от нее, прости Господи!
-Не воняет от нее! Не воняет! - кричал Вовусик, кидал ранец на снег, садился на него, смотрел на батюшку Лаврентия огромными зелеными глазами и спрашивал:
"Папа, а куда Надя попадет после смерти?"
- Пошли, Вовусик, пошли в школу. Уж времени-то много, мне на службу пора.
Вовусик понимал, что ответа не будет и шел в школу.
В школе Вовусику не нравилось. Соседка по парте щербатая Светка писала ему записочки. Маленькие такие бумажечки кидала ему на колени.
"Вова, хочешь секса?"
Вовусика всего передергивало, он стряхивал бумажку на пол и смотрел на доску. Ирина Николаевна выводила синусоиду и каркающим голосом спрашивала:
- Все понятно?!
- Мне не понятно - закричал однажды Вовусик.
- Что?
- У собак... У собак и у животных... Они попадают в Рай?
- Что?!
- У них есть душа?
- Что же за напасть-то такая! Я же говорила - в ответ заорала Ирина Николаевна, - Что б тебя в школу для дебилов поместили. Посмотри на свою тетрадку.
Вовусик посмотрел.
- Видишь?!
- Что?
- Ничего! Тут, в твоей тетрадке ничего нет! Пусто!
- Не трогайте его, - вмешалась Светка. - Он же вас всегда внимательно слушает.
С задней парты закричал Агафонов:
- Да-да! У него папа - поп, вот директриса и держит этого дебила!
- Господи! Как же у меня болит голова. Мало ли что он слушает, он же ничего не пишет в тетрадке! - сказала Ирина Николаевна, устало садясь за стол. - Агафонов помолчи.
- Мне хочется в туалет, - сказал Вовусик.
- Иди. Иди! Агафонов, проводи его.
***
Вовусик пописал, а Агафонов закурил.
- Табак умерщвляет духоприимные органы горла - сказал Вовусик.
Агафонов закашлялся, а потом заржал:
- Чево? Что? Духо... что?! Хы-хы-хы!
- Духоприимные органы. Понимаешь, Агафонов, все люди, если будут молиться и думать о Боге, о Господе Нашем..
- Э-э-э! - Агафонов выкинул окурок и ткнул пальцем в веснушчатый нос Вовусика. - Ты! Не грузи меня этой херней!
- Попадут в Рай, а вот собаки. А как же собаки, Агафонов? Они-то как?
- Иди на хер, со своими собаками!
***
На самом деле собаку звали Найда. Просто Вовусик не мог выговорить такое сложное имя и называл ее Надя. Она встречала его после школы, хваталась желтыми клыками за рукав Вовусика и слушала его бормотанье:
- Бог, забери эту собачку вместе со мной в твой Рай. Там ездят большие троллейбусы, которые меня и Надю довезут до большой горы... И..и.
Что там было дальше, после большой горы, Вовусик не знал...
Дома его ждал постный ужин: картошка, лук, молитвы. Папа его, батюшка Лаврентий гладил Вовусика по рыжей голове и спрашивал:
- Как дела, рыжик?
- Хорошо, дела, папа. Но у меня есть вопрос.
Лаврентий вскочил и заорал:
- Мать!
На кухню зашла Марфа:
- Что?
- Твою-то мать! У него опять вопрос! Господи!!!
- Успокойся, Лаврик.
- Достало!
И тут Лаврентий стал дико материться и хвататься за голову.
Эти жуткие слова били Вовусика по голове и гнали вон. Гнали на улицу. На воздух.
И прямо такой босый он выскочил на мороз.
К нему тут же подбежала Найда. Потом прибежал Агафонов с сигаретой в зубах, Светка в красной шапке и корзинкой, мама Марфа с пирожками, Ирина Николаевна с синусоидой и папа Лаврентий с молитвами.