Аннотация: Два месяца я писал книгу "Забытые экспонаты", но теперь мне кажется, что нет никакого смысла вести её к окончанию. Давайте, поговорим, стоит ли писать конец, жизнеспособна ли эта история, и рождается ли интерес в процессе прочтения.
Предисловие
Как только я хочу выразить свою самую заветную мысль, идея рушится на глазах. Лишь начинаю произносить: "Моя жизнь - это ошибка..." - понимаю, что говорю пыльными, избитыми, заезженными фразами. Как старый музыкальный автомат. Но в таком случае способен ли я вообще сказать хоть что-то прямо и честно, не прибегая при этом к измученным выражениям? Или всё моё суще-ствование - это повторение чужих мыслей?
Если правдивы те опасения, значит всё напрасно.
Ощущение, что всё кончено: именно это я хотел бы увидеть в книге. Но то-гда каждый новый рассказ становится очередной попыткой заранее написать эпитафию в изысканной форме. В то же время в реальной жизни не бывает ни-чего законченного и однозначного.
"Осамчик", трижды пытавшийся себя убить, говорил: "единственной моей целью было написать историю жизни и умереть". И хоть ему не следует дове-рять, я надеюсь, что в этом случае он не наврал. Писатель Осаму Дадзай дотя-нул до 38 лет, пережив войну, измученный туберкулёзом, бросился в один из токийских водосборников.
Повторять подвиги Осаму - занятие неприятное и в конце концов трагиче-ское, однако, в предложенной им формулировке я нахожу мощный источник вдохновения.
Забытые экспонаты
1.
Есть люди, которые плохо друг на друга влияют. Для нашего союза эта нехитрая правда звучит слишком безобидно. Находясь рядом, мы лишаем друг друга благоразумия, времени, сил, спокойствия... И в конечном итоге неожи-данно оказывается, что всё потеряно. Для обоих одновременно.
Все наши недостатки раздуваются непомерно, и я бы никогда не подумал, что на 24-ом году жизни запрусь от окружающего мира. Как это уже бывало с другими проектами: мы начали в шутку, а позже не смогли остановиться.
- Ты думаешь, в жизни есть хоть что-то стоящее? Думаешь есть? Я хотел бы услышать это мнение.
Мышка долго копалась в платяном шкафу. Потом обернулась, протягивая руку:
- Гляди, на что похоже? - показывает фак.
- На слабоумие.
Не в силах продолжать смотреть, как она снова и снова перебирает вещи на полках, я переместился поближе к окну.
Когда-то мы хотели покрасить окна чёрной краской, но к счастью дело за-кончилось начертанием короткого бранного слова на стене, рядом с корейским полотном. Потом от запаха краски два дня кружилась голова.
Осенью мы заперлись здесь. Только очень тёмный человек мог бы понять открывшуюся тогда перспективу. Это свобода - быть запертым, так казалось, во всяком случае. Но даже тогда мы выходили на улицу. Часто ночами, я один выбирался в супермаркет, а иногда вместе с Мышкой шёл в ближайший сад на прогулку. Я обожаю любоваться ночным садом, а она обожает там курить. Наших общих сбережений хватит ещё на долгое время, пугает другое...
Это давно перестало быть игрой, и я всё меньше вижу причин, чтобы за-ставлять себя оставаться активным человеком. Будто отпустив поводья, я теперь не могу остановиться.
- В детстве мечтал повредиться умом, чтобы перестать быть собой.
- Мммм...
- Я понимаю, это глупость. Но ведь человек должен мечтать?
- Нет, не должен.
- Как так?
- Ты, когда мечтаешь... Это как будто иконная лавка соседствует с нижним бельём.
Я задумался, как бы выглядели иконы рядом с кружевным бельём. Спустя 10 минут, распотрошив платяной шкаф, она обернулась и спросила:
- Каким одним словом ты мог бы описать свою жизнь?
- Не знаю, это слишком сложный внезапный вопрос.
- Подумай хорошенько.
Застывшим взглядом следил за веткой в окне. Чёрное голое осеннее дерево.
- Третий. Всегда третий.
Подумав над моим ответом, Мышка добавила:
- Ты пятый, Оппа.
2.
Одна девочка, попав в Корею, очень радовалась своей судьбе. Она мечтала об этом долгое время, почти не надеясь побывать в стране айдолов. Казалось, это просто невозможно.
И всё же удача ей улыбнулась.
Девочка плохо учила корейский, но восторг требовал выхода и, желая хоть каким-то образом выразить свои чувства, она приставала ко всем попадавшимся под ноги аборигенам. Использовать приходилось свои скудные познания в пуё-ской лексике. Со временем у неё даже сформировался собственный стиль зна-комства.
- А вы знаете, как меня зовут? Здравствуйте, вы знаете, как меня зовут? - повторяла она ошеломлённым азиатам.
За месяц пребывания в Ансане девочка стала чем-то вроде местной знаме-нитости. Все знали, как её зовут, но никто не понимал, в чём суть этой известно-сти. Те, кому не доводилось общаться с ней лично, выясняли эти сведения через знакомых. Школьники тайком писали её имя на заборах, а музыканты сочиняли в её честь песни.
Когда пришло время уезжать, на вокзале в соседнем Сувоне местные по-дарили ей красивое красное полотно, где белыми буквами хангыля было начертано:
"Катящийся камень мхом не обрастает."
Что имели в виду корейцы, я не могу уловить до сих пор, глядя на это по-лотно. На новый год она нагишом заворачивалась в него, как в мантию, и начертанная идиома тогда приобрела для меня новый таинственный смысл.
3.
Это продолжалось ещё несколько дней. Мышка часами копалась в шкафах, методично опустошая полки, складывала вещи горой, сортировала их и от-правляла обратно в шкафы. Потом она садилась на диван и заводила беско-нечные философские разговоры, но суть всегда оставалась для меня неулови-мой... И ответы, похоже, никогда не устраивали её. Мышка злилась, и спустя 15 минут болтовни опять принималась рыться в шкафах. Круг начинался заново.
В таком режиме Миш постепенно добралась до огромного овощного ко-стюма в кладовке. Это был костюм, некогда сшитый для моего двоюродного племянника и по иронии судьбы оказавшийся у меня дома. Больше всего по цвету он походил на баклажан, местами неочищенный от земли.
- Я - слива лиловая, спелая, садовая!
Повернув голову, я увидел баклажан в дверях, но не растерялся.
- А я - абрикос, на юге рос!
- А я - коньяк. - Из-за стены послышался низкий мужской голос.
Какое-то ощущение, похожее на сонный паралич, пробежало по телу. Не сразу уяснив, в чём дело, несколько мгновений мы просто, молча, смотрели на стену.
- Эй, Коньяк, ты давно нас слышишь?
- Настолько давно, что уже секту замутил.
Мистер Коньяк в целом был молчаливым соседом, но, однажды возникнув, его образ прочно закрепился в моём сознании. И тогда я понял: во все времена, в радости и в горе с нами был Коньяк, словно ангел-хранитель.
На новый год из его комнаты к нам приходил запах ёлки и изысканных блюд, а позже - смех и топот пьяных девиц. Звон бутылок стал прямо-таки привычным. В иные дни я чувствовал дух табака и слышал шум спортивных передач. И оказалось вдруг, что причиной всему был Коньяк.
Уже на следующий день после нашего знакомства, мы вместе обсуждали сборник японской литературы, сгрудившись у розетки.
- Осаму Дадзай писал: "Когда умру, моё лицо подгримируют так, чтобы все видели, какой я был печальный человек. Надеюсь об этом позаботиться"
- Интересно, он действительно был печальным человеком?
- Трижды топился в море.
- Ну и что?
- Один раз удачно.
Коньяк из-за стены:
- Повезло.
Мышка перевернула стопку страниц и погрузилась в чтение. Я закурил си-гарету и стал пускать кольца.
- Вот, смотри, отличный стих:
"Когда на море обогнул я остров,
Цветок увидел на скалистом берегу.
Пусть дует ветер
И бушуют волны,
Пока я не сорву, я не уйду..."
- Да... Но стих не правдивый.
- Это ещё почему? - она даже немного обиделась. Все девушки мечтают о ком-то, чей образ отражаются в подобных стихах. И эту мечту они с лёгкостью предают.
- Мне просто почудилось, что со мной такое уже было. Ты только пред-ставь:
...
Я разбил свой корабль о скалы, чтобы попасть на тот берег.
Я содрал себе ногти, пытаясь забраться по обрывистым склонам.
Я проклял богов, а затем продал им душу, чтобы только хватило сил.
И ветер пробирал меня до самых костей, когда я висел на голых камнях.
И волны зловеще кипели внизу...
Но ветер стих, и море умолкло, и камни в конце концов склонили передо мной свои головы.
Я сорвал цветок.
Двадцать минут он молчал, наблюдая за мной. Затем вздохнул и ясным голосом пролепетал: "Ты мне здесь не нужен".
Теперь я застрял на острове.
4.
Обсуждение японской поэзии прекратилось поздно ночью, когда Коньяк начал петь песни на стихи Манъёсю. В какой-то момент мы обнаружили, что он пьян и больше в наших разговорах не нуждается. Полежав полчаса на кровати, я обратился к Мышке:
- Пойдём в магазин за продуктами. Так давно никуда не выходили!
- За едой? Отлично. Расскажешь потом, что там сейчас - зима или осень.
- Разве ты не пойдёшь?
- Ну уж нет! Каждый раз сплошные неприятности, стоит только выйти наружу. Ты помнишь, что было раньше?
- Мы познакомились!
Познакомились, да... Она - тот человек, которому можно рассказать намного больше, чем остальным. Одна из немногих друзей. Но сегодня, глядя на эту дружбу, мне кажется, что я совершенно не хочу её больше видеть. Очень характерное для меня чувство.
- Кажется, я тебя совсем не знаю. Кто ты такая?
- Я - твоё лучшее воспоминание.
Надвинув кепи на глаза пониже, я побрёл в супермаркет.
На улице вовсю гуляла зимняя ночь, и свежий ветер морозными толчками бил по лицу. Пульсация Зимы. Удивительно, как воздух может быть приятен, когда тебе не приходится делить его с десятком других людей. Удивительно, но десяток людей в одном помещении могут испортить не только воздух.
В ослепительно ярком свете, внутри огромного супермаркета виднелась лишь одна человеческая фигура. Как чёрный маяк в ярком и сказочном мире рекламной индустрии.
Эта долговязая фигура словно была создана из отдельных сегментов, надломно сгибаясь в местах их соединения. 2 метра ленточного червя, который всё время чего-то стесняясь, стремился сжать себя до предельно малых разме-ров. К сожалению, у него ничего не выходило, и своим видом фигура вызыва-юще резала глаза. Не узнать его было невозможно.
Пингвин изучал консервы. Спокойно, вдумчиво и самозабвенно. Подойдя поближе, я пощупал его локоть. Не отвлекаясь, Пингвин вжался в стену, чтобы пропустить меня. И тогда я наступил ему на ногу.
- Извините, - пролепетал Пино.
- Будьте внимательнее, - ответил низким голосом, насколько это возможно.
- Извините, - пролепетал Пино и выпучил глаза.
- Пингвин, что ты здесь делаешь ночью?
- О, боже, Антон... Я думал, это местные быки.
- Быки?
- Не бери в голову.
Он что-то говорил, пока мы шли из магазина. В дни нашего знакомства я никогда не видел Пингвина таким разговорчивым. Раньше Пино всегда молчал, потому, собственно говоря, он и был "Пин'о".
- Я давно тебя не видел.
- А кого ты видел с тех пор?
- Никого...
Мне вдруг стало смешно.
- Неужели с детства ничего не изменилось? Неужели даже сейчас я могу те-бя встретить только пустынной ночью?
- Жизнь строго детерминирована.
Мы распрощались, пообещав заходить друг к другу. В мыслях об универ-ситетских годах, проведённых в общежитии вместе с Пингвином, я поднялся по лестнице, открыл дверь, снял куртку и лишь после этого заметил пустоту своей квартиры. Наконец, я понял, почему Мышка рылась в шкафах.
5.
Diosama: Вы не стояли на учёте у психиатра?
Pink-win: Никогда.
Diosama: Препараты не принимаете? Как на счёт наркотиков?
Pink-win: Нет. Мои проблемы не из тех, что можно назвать клиническими.
Diosama: Всё уже не так плохо. Что у вас за проблемы?
Pink-win: Не просто объяснить.
Pink-win: Я не могу жить среди людей.
Pink-win: Я лишний везде и всегда.
Diosama: Это серьёзное заявление. Можно поподробнее?
Pink-win: А как подробнее? Я не конкурентоспособен, и это касается мно-гого. Мне сложно общаться с людьми, с самого детства.
Pink-win: Ну... Да всё вокруг! Карьера, учёба, девушки. Я не умею играть в эти обезьяньи игры.
Pink-win: Ну, когда начинаю говорить, ощущение, что меня душат.
Diosama: Всё не так плохо.
Diosama: Подружка-то у вас есть?
Pink-win: Нет.
Diosama: А была когда-нибудь?
Pink-win: Да никогда.
Diosama: Тебе сколько лет?
Pink-win: 24
Diosama: Девственник?
Pink-win: А это важно?
Diosama: Да, важно, дубовая башка. Ты лопочешь: лишний, не могу жить, характер... Тебе, мать твою, 24 и ты девственник! Конечно "не могу жить"! Вме-сто всех этих соплей здесь, найди себе телку или, если уже не можешь, сними её себе!!!
Pink-win: Знаете, от психолога я ожидал хотя бы большего снисхождения.
Diosama: А я и не психолог.
Pink-win: ...
Diosama: Я литературовед.
Pink-win: !?
Diosama: Но я хорошо разбираюсь в людях.
Diosama: И ты - никчёмное дерьмо
Pink-win: ...
Diosama: Но мне нужны деньги.
Pink-win: Я тебе ни гроша не дам.
Diosama: Но мне очень нужны деньги!
Diosama: Если ты не заплатишь, я заплАчу.
Pink-win: *Собеседник покинул чат*
____________________________________
SilenceDoctor: Здравствуйте. Рискуя показаться бестактным, я сразу хотел бы напомнить, что мой час стоит ... руб. Я квалифицированный специалист, с моими документами вы можете ознакомиться.
Pink-win: Никаких проблем. На такое дело мне не жалко.
SilenceDoctor: Поверьте, я так или иначе помогу вам. Ещё ни один клиент не уходил от меня, не сбросив с себя хотя бы часть своего груза.
Pink-win: Рад слышать.
SilenceDoctor: У вас, должно быть, есть серьёзная причина, раз вы написали мне...
Pink-win: Да, понимаете, мне всегда было очень тяжело жить. Ну, простые, банальные вещи: учёба, работа, отношения.
SilenceDoctor: В чём эта тяжесть заключалась, как вам кажется?
Pink-win: Я не могу конкурировать. Естественный отбор, понимаете? Моя жизнь - постоянное движение от одного поражения к другому.
SilenceDoctor: Я надеваю свой плащ и волшебную шляпу
Pink-win: Не совсем понял.
SilenceDoctor: Ты всё время будешь ныть?! Тебе 24, и ты - девственник! Найди себе тёлку и трахни её!
Pink-win: О, боже...
Pink-win: *Собеседник покинул чат*
SilenceDoctor: ха-ха
SilenceDoctor: не заплатит, козёл ((((
6.
- ...С утра почувствовал, что со мной что-то не так. На работу сначала не вышел, а потом понял, что уже и не надо. - Я рассказывал Пингвину историю своей трудовой жизни. В последнее время жить одному стал совсем жутко, Ко-ньяк впал в немое оцепенение, а в гости стал периодически заглядывать Пино.
- Значит, ты уволился оттуда?
- Строго говоря, меня никто не увольнял. Работа в состоянии суперпози-ции: она одновременно есть, и её нет, пока я не появлюсь в управлении. А я туда не пойду.
- Хм-хм... - физик по образованию, Пингвин мог бы легко раскритиковать мою трактовку суперпозиции. - С тех пор ты сидишь дома?
- Да, примерно.
- Интересно, интересно... Не ожидал, правда. От кого угодно, Антон, но не от тебя. Я вот только чего не понимаю. Я только одного не понимаю! - Пингвин разволновался и начал ходить по комнате взад-вперёд. - Почему ты, а не я?
- Потому что бессмысленно, Пинчик.
- Посмотри на меня! Почему такой человек, как я терпит, ждёт, надеется... - он сделал неопределенный жест рукой. - А ты сдаёшься?
- Какой такой человек, как ты, Пинчик?
- А то не знаешь...
- Не знаю, расскажи.
Пингвин, похоже, взял себя в руки, помолчав, присел и хлебнул пива.
- Например, представь себе большой корабль посреди океана.
- Право руля.
- Нет, нет, ладно. Или, предположим, вот так: почувствуй себя участником небольшого человеческого эксперимента. Масса людей, каждому - дорожка в сотню шагов. В конце пути - ящичек, в котором может находиться что-нибудь интересное или приятное.
- В чём суть?
- Всё очень просто: перед каждым человеком кнопка. Ударяешь по ней, и с вероятностью в 50% делаешь шаг вперёд. В противном случае... Предположим, тебя щёлкает по носу специальный щёлкатель носов. Или летит помидор в спи-ну. Что-нибудь безобидное, но неприятное. Модель рассчитана на 80 лет, в конце которых ты выходишь из эксперимента, что бы ты ни делал.
- Какая-то безысходность...
- И вот от безделья, интереса ради и развлечений, народ движется вперёд, получая помидоры и подзатыльники. В основном все познают содержимое ящика, и для каждого оно будет своим. Но один человек кнопку не трогает. Он ищет закономерности, он хочет пройти 100 шагов без проблем, и даже не ше-велится. Все 80 лет стоит. Чувствуешь? Это я. Приятно познакомиться.
- Постой... Но если ты всё знаешь наперёд, значит, можно что-то изменить, и не стоять на месте?
- В реальности все стоят на месте, Умник, приз в ящике равнозначен пусто-те, когда выход из модели только один.
Я уже в Сеуле. Небольшие проблемы с деньгами и вообще, но я счастлива. Здесь очень красиво сейчас и, знаешь, по-особенному спокойно. С самого при-езда не могу прийти в себя. Столько расслабленных лиц кругом, горят огни, тепло. Сегодня к вечеру пошёл снег, и я укрылась в Сомёне... Оппа этого не по-нять, я просто тебя дразню немного.
В Ансане побывать пока не получилось, но я надеюсь, что всё же скоро свижусь с Сун Боком и Миён. Да, и видеть-то никого особо не хочется, но мне больше остановиться негде.
На этот раз я никуда отсюда не уеду. Если не депортируют, конечно.
У хангуков я популярна. Они - котики. Ты - тоже котик. Береги себя, не грусти и кушай хорошо.
Doviđenja :*
8.
Я пытался уснуть, не взирая на то, что к Коньяку пришли гости. До опре-делённой степени эти попытки были успешными, пока я вдруг отчётливо не услышал следующую фразу:
- ...Но ты, как девушка, склонна преувеличивать свои недостатки. Знаешь, 80% девчонок твердят себе: "Я уродина". И... Они правы
После таких слов я вдруг понял, что уже не могу спать спокойно. Встав с кровати, подошёл поближе к розетке.
- ... Пап, ты точно это хотел сказать?
- Диана, я просто хочу сказать, что даже рыбки "отказываются есть что бы то ни было, что не танцует по телевизору"! Понимаешь?
- Нет. И я не хочу об этом говорить.
- Тебе надо меньше сидеть за компьютером и чаще гулять с ребятами.
- С какими ребятами?! Ааахх... Знаешь, а тебе надо следить за своим здо-ровьем!
Послышался звон бутылок.
- Ты забываешь, с кем говоришь.
После этого на некоторое время наступило молчание. Я представил, как они обиженно надулись друг напротив друга.
- Через неделю начинается фестиваль в центре. Я там всех-всех знаю. У ме-ня пропуск от сообщества. Как видишь, компьютер не мешает мне временами "танцевать по телевизору".
- Это чепуха. Что толку, что ты в очередной раз будешь позировать в ко-стюме Наруто?
- Ах-ха! В этот раз в костюме имперского штурмовика.
- Да какая разница...
После этого, похоже, их беседа окончательно разладилась. В коридоре от-крылась и закрылась дверь. Чьи-то ноги прошлёпали по подъезду.
- Коньяк, ты не спишь?
- Нет.
- Что такое "имперский штурмовик"?
- Это призрак потерянной молодости у подростков.
9.
Моя мама говорила, что, будучи беременной, часто плакала. Она роняла слёзы, пока я была в животе.
Так, ещё до рождения, я приняла свою судьбу: быть грустным, плаксивым и нервно неустойчивым человеком. Вижу в этом огромный смысл, загадочный и печальный, как церковное таинство. Я приняла своё крещение в утробе, и толь-ко одному теперь удивляюсь до сих пор.
Скажи мне: как так вышло, что теперь ты не оставил мне ни единого шанса?
Послушай. Наблюдая за давно знакомыми героями видеоигр, не могу сдержать ностальгии. И ничего удивительного. Благодаря им, я провела своё детство в компании по-настоящему ярких личностей.
Но это лишь одна сторона.
На обратной стороне мне что-то подсказывает, что не было личностей, а были одни лишь пустышки, плоские рисунки, болванки, обман, обман...
Когда я в детстве в первый раз видела ЭТО, мне казалось, будто в самом деле рождается вселенная. Оживали иллюзии, призраки, и они окружали меня. До такой степени окружали, что становилось непонятно, где правда, а где вы-мысел.
Ощутить обман было очень неприятно. Когда я стала замечать, что горы вдалеке - это картинки, а деревья плоские; голова пошла кругом. Но и это было очень давно. А ведь я не была привязана к реальным людям.
В реальности всегда чего-то не хватало.
В общении - бескорыстности, в концертах - увлечённости, в мужчинах - притягательности. Всегда отсутствовало ощущение момента.
Но очень жаль потраченной юности на замки из воздуха. Во мне внутри черная отрава современных развлечений и современной эстетики, не знаю, как сказать это по-другому. Я заражена и, боюсь, не только я.