Бранд Гарольд : другие произведения.

Римские иды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стихи разных лет и два небольших рассказа, объединенные "римской тематикой".

  РИМСКИХ ОРЛОВ НЕСИТЕ!
  
  Римских орлов несите! -
  Через снега и лед!
  Через огонь пустыни,
  Через потоки вод!
  
  Римских орлов несите! -
  Через пожар и сталь!
  Камень и плоть топчите -
  Вымостив трактом даль!
  
  Римских орлов несите! -
  В царства гиен и львов -
  Смирных волков кормите
  Мясом других волков.
  
  Римских орлов несите! -
  К синим причалам гор,
  К морю! Маяк зажгите -
  Где угасает взор.
  
  Римских орлов несите! -
  В ночи посмертных снов,
  Чтобы забыть не смели
  Племя земных богов!
  
  01.07.02
  
  
  У КАПИТОЛИЯ
  
  Клинок меча был остр, как бритва,
  И дух, как солнце, распален,
  Сенатской тоги тонкий лен
  Пропитан потом, и молитва
  
  Из уст текла сама собою...
  Вот Цезарь. Вот, выходит он!..
  А ну, вперед! Со всех сторон!
  Ату его! Оружье к бою! -
  
  Чтоб он постиг - он нам не мил,
  И вострый нож - то голос против,
  И много их - как дыр во плоти! -
  Ну что, на всех не хватит сил?
  
  Прощай, тиран, ты был один.
  Твой сын - и тот разил ударом.
  Но мы, увы, старались даром:
  Пришел другой. И не один...
  
  2001
  
  
  НЕРОН
  
  Любви и миру посвящать
  Свою звенящую кифару?
  Как это пошло и старо,
  И скучно с пошлостью на пару!
  
  Паденье Трои - вот сюжет,
  Достойный высшего волненья!
  Покрытый пеплом многих лет
  Еще он не унял горенья!
  
  Где нынче обрести полет
  Среди изнеженности сытой?
  Лишь развлечений ищет сброд -
  "Наследник" славы позабытой.
  
  Здесь тот, кто гордости лишен,
  Убогим, нищим притворяясь -
  Он "правом слабых" защищен,
  В своей грязи, как червь копаясь.
  
  Ему не нужно ничего,
  О благородстве он не грезит -
  Ах, бросьте! Доблесть? Для чего? -
  Ползучий червь - везде пролезет!..
  
  Ну, я тебя расшевелю,
  Слепая жертва вырожденья!
  Предав сегодня же огню
  Погибели и очищенья!
  
  Пожар трагедий, воспылай
  Над этим жалким, нищим Римом!
  Горящий город, воссылай
  Свои стенания над миром! -
  
  Твой скорбный вопль услышит вдруг
  Времен и битвы бог двуликий.
  История извечный круг -
  Пускай вернется Рим Великий!
  
  Курится сизый фимиам
  Над раскаленной дымной бездной.
  Гори весь мир! Ты знаешь сам,
  Что гибель для тебя полезна!
  
  Как Феникс, выйди из костра,
  Мой Рим, благой и обновленный! -
  Раз память Трои так остра,
  И ты восстанешь восхваленный!
  
  Горя как Троя, не сгоришь!
  Пылай в веках огнем титанов!
  Как жалок Мир... Он славен лишь
  Стараньем лиры и тиранов.
  
  31 июля 1994
  
  
  
  АРЕНА
  
  Наша жизнь - не театр,
  А залитая кровью арена,
  Обнесенная кругом трибун
  В пятьдесят этажей,
  Где пантеры и тигры
  Гоняют друг друга взашей,
  Рвут кого-то в гуляш,
  И двуногие режут друг-друга.
  
  Раскаленный песок
  Навевает нам всем миражи,
  Сладострастные темные сны
  И имперские грезы!
  И с трибун иногда
  Рассыпаются нежные розы,
  А шипы не нужны,
  Есть стальные клинки и клыки.
  
  Есть сто разных приемов и средств
  Растерзать плоть на части,
  Исторгая как взбитую пыль
  Завесь плотную душ.
  Под веселье и стоны,
  И громкий торжественный туш
  От звенящей, шипящей,
  Поющей, скрежещущей стали.
  
  Этот круглый мирок
  Вечно вертится - по Галилею,
  Здесь меняется все,
  То есть, прежде всего - игроки.
  Боги требуют хлеба и зрелищ
  С вселенской тоски,
  И мир крутится, крутится -
  В смертном головокруженьи...
  
  31.03.01
  
  
  НА СТЕНАХ
  
  - Что же, если они победят,
  То похоже, что мы проиграем.
  Боги, лары и гении спят -
  Рим наш только людьми охраняем.
  
  Людям свойственна слабость: ума,
  Слабость тела и духа - помысли:
  Во всех бедах повинна она,
  А не сила, в любом ее смысле.
  
  Что ж изменит победа других?
  Ночь и день будут также сменяться,
  Также светом лучей золотых,
  Будет каждый рассвет разгораться.
  
  Нежный взор чьих-то ясных очей
  Устремится к кому-то чужому,
  Но назвать не могу я ничьей
  Эту жизнь, что пройдет по другому.
  
  Мир останется вечен и свят.
  Также будешь и ты неизменен,
  Даже если они победят,
  Никогда ведь ты не был бессмертен
  
  июнь 1995
  
  
  
  ЦИРК
  
  Мы были лучшими. Мы были братьями. Не по рождению пусть - по крови. Нашим общим отцом был Марс. Посвятив ему свою кровь, мы сотни раз выходили на залитую солнечным жаром арену, чтобы залить ее холодеющей, прохладной кровью, и пряный ее запах дразнил, обнимал нас как сама жизнь. Нас звали сынами смерти, непобедимыми волками. Мы были сильнейшими, и уважение вошло в привычку, хоть мы годами обходили друг друга - на арене. За ее пределами мы любили друг друга, как супруги. Что может быть возвышенней этого чистого чувства? Публика любила нас обоих.
   Но - любопытство. Спор ради смеха. Мы не должны были драться до смерти.
   Однажды мы вышли друг против друга - два волка, он - Белый, так звали его за льняной цвет волос, я - Черный. И вновь нектар солнечного света обтекал, теперь уже нас обоих, до краев наполняя цирк своими текучими волнами. Песок был горяч. Мы смеялись. Смеялись трибуны. Мы не жаждали смерти, и они ее не ждали. Только любопытство, только слава.
   Он шел с мечом и улыбался. И прищуренные серые глаза переливались как сталь его клинка, отточенного, слегка дымящегося.
   Мой меч сверкал так же. Мы всегда дрались одним и тем же оружием. Мы любовались, мы упивались друг другом. Не в бою, но тела друг друга мы познали в совершенстве, сроднились, и прежде мысли знали, какое последует движение за мгновенным содроганием малейшего мускула.
   Он взмахнул мечом шутя, и отпрыгнул, заманивая меня как волчица в любовной игре. Я за ним не пошел, осторожно кружа, беспечный, но настороже - не к смерти, к победе мы стремились. Мы оценивали друг друга заново, все утратило смысл, все пропало. И мы кружили и кружили. Со стороны, верно, можно было подумать, что мы ничего не делаем. Должно быть, так и казалось.
   Мы могли изучать друг друга вечно. Но упоенье было прервано. Гнилое обкусанное маленькое яблоко стукнуло меня по макушке и глухо шлепнулось в песок. Я посмотрел, и мощной волной во мне поднялась звериная ярость. Святотатство! Я вперил дикий взгляд вверх, в трибуны, и впервые услышал свист. Идиллия была нарушена. Стадо обезьян бесновалось на лианах, странно напоминающих каменные скамьи.
   И тут я познал предательство. Он нагнулся и подхватил горсть песка, и со смехом швырнул мне в лицо. Потом прыгнул вперед, стараясь сбить с ног. Он хотел выставить меня на посмешище! Меня! Черного Волка Марса! Я взревел и ударил мечом наугад, и услышал, как взревел он - с бешенством, боль была невелика, лишь поперек груди пролегла тонкая алая лента.
   И он ударил снова - не успей я подставить бронзовый браслет, он снес бы мне голову. Да он хотел меня убить!
   Вот сволочь!
   Меч скользнул и задел мой лоб - несильно, но кровь потекла, смачивая брови, щекоча капельками нос, стремясь в глаза.
   Но в глаза она хлынула не со лба, а из сердца, мозга, дрожавших яростью мышц. Багровый густой туман окутал меня, заполняя звериной силой.
   Я бросился на него со всей страстью. О, как он бился, оскалив зубы и рыча! Мечи со скрежетом сыпали искрами, они раскалились, и должны были вот-вот расколоться. И мой меч раскололся, не выдержав напора, обломанное лезвие отлетело вперед и воткнулось в песок, торча вверх острым изломом. Тяжелую рукоять я бросил ему в лицо. Он увернулся, но споткнулся и грянулся оземь, и взвыл - упав на острый обломок спиной.
   Я не торопясь поднял его меч и приложил острие к его кадыку. Он задыхался и ходящее ходуном горло вмиг окрасилось красным.
   Я опять посмотрел вверх. Обезьяны ревели от восторга. И тянули руки вперед.
   Этот бой заранее был объявлен не до смерти. Их пальцы были подняты вверх, у всех, кроме нескольких шутников.
   Я посмотрел вниз, на лицо, искаженное болью и яростью, звериной, смертельной, волчьей ненавистью, и, оскалившись, с наслаждением налег на меч, вскрывая ему горло. В его глазах мелькнуло изумление, а в горле забулькал бойкий говорливый родник.
   Кто скажет, что я убил его нарочно? Разве пальцы обезьян показывали вверх? Все видели - мои глаза были залиты кровью.
  
   5.07.1999.
  
  
  
  АНАЛГЕЗИЯ
  
   Боги! И чем же заняться человеку, когда он молод, богат и знатен - и абсолютно неспособен ощутить вкус к жизни? Все пресно, все, все прах и тлен, а может, и того хуже... Да нет, не хуже, тоска, она и есть тоска. Говорят, что есть еще и чувственные наслаждения, животные, доступные любому бедняку и негодяю. Что? Верно? Ну-ну-ну... и я когда-то так думал.
   Боги... все дело в том, что с некоторых пор я начал терять остроту чувств - тех самых животных, плотских, сильных. Просто перестал чувствовать многие вещи, и все. С этим надо было что-то делать, пока я не превратился совсем уж в покойника. Хоть самоубийством с собой покончить, что ли?
   Ну, хвала богам, у нас как-никак была война. "И шел тщеславный враг на нас, чтоб покорить и уничтожить..." Короче, что-то в этом роде. Тоже, конечно, ерунда изрядная, но, говорят, война, азарт, муки и смерть - это ощущения сильнейшие. Значит, стоило испробовать на себе это лекарство, уж раз никак другие не спасали.
   Итак, уж несколько недель болтался я в походном стане, со всею доблестью обороняя родную землю, со всем ее наводящим зевоту приданым. Вообще-то, пока не очень помогало. Мы отползали понемногу, враг наступал, все страшно сокрушались, а я только со смутным страхом ощущал, что ничего по-прежнему не чувствую. Тут требовалось что-то посильнее обычных средств - подраться да поваляться в отсыревшей палатке. Так что, когда мы решили, что неплохо бы кому-то пробраться во вражий стан и устранить неприятельского вождя ударом ножа, имея при этом все шансы попасться, независимо от успеха мероприятия и быть преданным самой мучительной смерти, я с радостью вызвался добровольцем.
   Ночь была черна как сажа, о которую можно было с легкостью вымазаться с ног до головы. Но пробираясь по чужому лагерю я был абсолютно хладнокровен и безмятежен, и, думаю, именно поэтому ни на кого ненароком не наступил. Я обходил клюющих носами стражей, подавляя смешки и озорное желание похлопать ребят по плечу и сказать "ку-ку!". Но в таком случае, вряд ли я добрался бы до своего главного приза, верно? Так что, я шел себе дальше и никого не будил.
   А вот и главный шатер. Фу ты! Все духи Гадеса - и тут ни огонька. Похоже, вождь их решил хорошенько всхрапнуть в ночь перед новой битвой. Итак, я нащупал вход и прислушался к храпу. Кто может себе позволить храпеть громче всех? Конечно, самый главный.
   Я прокрался на звук, подождал, пока глаза настолько не привыкнут к темноте, что можно будет сообразить, где у лежащего голова, где ноги, взмахнул кинжалом, давно бывшим наготове, и всадил клинок ему куда-то пониже храпа. Есть! Точнехонько по горлу! Этот тип и не вскрикнул, лишь выдал такой рулад храпа, какого я в жизни не слыхивал, и затих.
   Вот незадача... От храпа-то никто не просыпался, да во внезапной тишине я вдруг отчетливо услышал, как дыханье спящих сбилось. Один за другим они принялись вздрагивать и шевелиться, и я стал потихоньку отодвигаться в самую густую тень, сообразив, что именно внезапная тишина всех без исключения разбудила.
   - Что такое?! - раздался в темноте недовольный визгливый голос, и будь я вполне здоровым человеком, у меня бы мороз прошел по коже - это был голос Порсены, их вождя, сто раз мы слышали, как он выкрикивает приказы этим гнусным голосом. Потом послышался какой-то плюх, принюхивание, и Порсена завопил:
   - Здесь кровь! Измена! Огня! Держи убийцу!
   Я бросился было прочь, да налетел на кого-то, споткнулся, и полетел вверх тормашками. Тем временем, в шатер ворвались люди с факелами. Порсена, похожий на ошарашенного жирного бычка, дико оглядывавший свою измазанную кровью пятерню, бросил один взгляд на мертвеца, бывшего, по-видимому, его телохранителем и, вот забавность - даже облаченного по-царски - как будто это можно было разглядеть в темноте, резво вскочил, схватил свой меч, и стремглав выпрыгнул из шатра наружу. Я попробовал под шумок последовать за ним, начав наконец ощущать что-то отдаленно похожее на азарт, но несмотря на суматоху меня тут же заметили, распознали как чужака и моментально схватили. Конечно, я попробовал найти славную смерть в бою, с оружием в руках, но это было все равно, что драться с огромным комом теста - оно просто навалилось, облепило вокруг и свалило меня с ног своей тяжестью - хоть режь его, хоть не режь. Потом меня выволокли из шатра на воздух, где все уже пестрело огнями и бросили к ногам Порсены, который уже сидел на каком-то подобии трона из деревяшек, накрытых шкурами и парчой. Кому он хотел пустить пыль в глаза, хотел бы я знать? А еще я хотел бы знать, куда подевались все римские лучники, когда был такой удобный случай? Но ни одна собака им не воспользовалась. Вот так вот! Всегда все приходится делать самому!
   - Кто ты, римлянин? - грозно вопросил Порсена, сверкая очами в свете многочисленных теперь факелов и окружавших его "трон" жаровен.
   Я покосился на окружавшие меня наконечники копий, неторопливо поднялся и отряхнулся.
   - Гай Муций, - отозвался я невозмутимо.
   Он продолжал таращиться без всякого выражения. Мое имя ему, конечно, ничего не говорило. А зачем тогда спрашивать? Хоть бы выучил, что ли, перечень наших самых звучных фамилий.
   - Как ты сюда пробрался? - спросил он.
   Я ухмыльнулся.
   - Без особого труда. Охрана твоя из рук вон плоха! - Народ кругом возмутился, Порсена нахмурился, но это было правдой. Теперь-то я видел, что не цари в нашем стане еще больший бардак, врагу бы нашему совсем несдобровать. Я поймал себя на мысли, что начинаю строить планы - как именно надо все организовать, какие действия предпринять, чтобы разбить этих беспечных победителей наголову. Да уж не поздно ли для меня строить планы? Ведь и рассвет еще не займется, как меня прикончат, ну, по крайней мере, начнут это дело. А меж тем, смерть начала терять для меня былую привлекательность. Ведь тогда я не мог бы удовлетворить свое любопытство - теперь-то я видел, что и как надо сделать, чтобы победить, и от души мысленно потешался над нашими полководцами, которым все это пока в голову не приходило. С другой стороны, разве мучительная смерть не обещала мне по-прежнему сильнейшего чувства в жизни? Которое еще, быть может, в силах до меня достучаться?
   Мгновение я колебался, а потом весело посмотрел Порсене в глаза, решив пустить все по воле волн, или богов, придавая этой ночи оттенок азартной игры - говорят, воистину божественного развлечения.
   - Да разве это война, Порсена? Это какие-то детские игры. Подумай сам, ведь всего минуты тому назад, как ты был на волосок от гибели.
   Порсена ухмыльнулся.
   - Я? От гибели? Только не с таким дураком как ты, который промахнулся и убил моего стража, предусмотрительно одетого мной в царские одежды.
   Я презрительно рассмеялся.
   - Я? Промахнулся? Да этот человек был вдвое тебя крупнее. - Я не стал упоминать о царившей в шатре тьме кромешной. - Как же я мог вас спутать?! Я всего лишь подарил тебе жизнь, чтобы ты мог увести прочь свои армии. Ведь если бы я убил тебя, они бы рассеялись, и еще долго тут болтались как тучи надоедливых мух. Я лишь показал тебе, насколько ты уязвим, царь.
   Порсена прищурился.
   - Похоже, приходит время мне показать тебе, насколько уязвим ты, римлянин, как тебя там.
   - Гай Муций, - напомнил я с легким поклоном. - Валяй. Но следующий, что придет за мной уже тебя не пощадит, а как пить дать прирежет, как старую жирную свинью. Конечно, мы могли бы поступить проще, как предлагаю тебе я. Но последнее слово за тобой, как скажешь.
   - Слова, слова, - презрительно промолвил Порсена. - Ты просто лжешь, неудачник. Ведь тебя могли убить сразу, и никто бы никогда не услышал, что ты нарочно убил слугу вместо господина.
   Я испустил снисходительный смешок.
   - Слова, слова. Так я и поверил, что меня убьют сразу, если заподозрят в том, что я хотел убить тебя. Не по правилам бы это было, верно?
   Порсена некоторое время мучительно соображал, что бы сказать в ответ. Как-никак, час был - ни свет, ни заря, где тут взять свежую голову?
   - Ты меня раздражаешь, римлянин, - сказал он наконец.
   - Гай Муций, - подсказал я снова, забавляясь.
   - Ты умрешь, Гай Муций, - продолжал он.
   - Ничего нового для меня в этом нет, - заверил я его.
   - Ты умрешь медленной жуткой смертью...
   Ничего кроме смеха это вызвать у меня не могло. Что бы там ни было, я же все равно ничего не чувствую. Было даже интересно - насколько далеко это все же могло зайти.
   - Насколько жуткой? - полюбопытствовал я. - Уж не думаешь ли ты, царь, что имеешь дело с обычным смертным? Смотри. - Я оглянулся на одного из парней с копьями. - Эй, приятель, принеси-ка мне одну из тех жаровенок.
   Приятель и не подумал шелохнуться, изображая из себя дуб дубом, но заинтригованный Порсена велел ему исполнить мое приказание. Солдат послушно покинул свой пост, взял одну из пышущих пламенем жаровен у "трона", перенес поближе ко мне и сердито поставил на землю. От сотрясения в черноту ночи взвился вихрь искр.
   - Ну, ладно, - сказал я, милостиво кивнув солдату, который опять взялся за копье, и снова поглядел на любопытствующего царя. - Так что ты там говорил обо всяких там ужасах для меня?
   И я самым непринужденным жестом положил правую руку в огонь, небрежно опершись ею прямо о черно-золотисто-алые угли. А заодно сам с любопытством прислушался к своим ощущениям. Н-да, как я и думал - по-прежнему хоть бы что... Только через некоторое время немного задымило и потянуло жареным. А в остальном - ничего.
   С минуту все ждали в гробовом молчании, потом народ вокруг вдруг заволновался, принялся цокать языками, ахать и ругаться на все лады. А я стоял себе, и безмятежно любовался пламенем.
   Порсена откашлялся.
   - Эй, римлянин, тебе не жарко? - осведомился он с некоторым сомнением в голосе.
   - Никаких проблем, - отозвался я. - Так о чем бишь мы? Ах, да, кажется о том, не свернуть ли тебе лагерь, и не отправиться ли восвояси, раз боги так желают?
   Вокруг словно вихрем пронесся взволнованный шепот: "Боги... боги!..", и стих.
   - Боги... - пробормотал Порсена, глядя на мою поджаривающуюся руку и нервно сглотнул. Его поразило не столько то, что я продолжаю преспокойно держать ее в огне, но и то, что голос мой при этом ничуть не изменился. Даже будь я чокнутым храбрецом, должно же было появиться в нем хоть какое-то напряжение, показывающее, что я хоть сдерживаюсь, а боль прекрасно чувствую.
   Кто-то из солдат слабо застонал и грохнулся в обморок. Как по команде, к нему присоединились еще несколько.
   - Вот видишь, царь, - сказал я мягко, - у тебя нет шансов в войне против Рима. Что такого ты можешь причинить нам, над чем бы мы не посмеялись?
   Порсена оторвал завороженный взгляд от огня и потрясенно, испытующе посмотрел мне в глаза. Я, посмеиваясь, снисходительно покачал головой. Он тем временем цепко изучил каждую черточку моего лица, и у него в сердцах вырвалось:
   - Проклятье! Хоть бы один мускул дрогнул! Эй, как тебя там, можешь убрать из огня свою руку. Пожалуй, я пощажу тебя.
   - Зачем? - возразил я, не двигаясь. - Мне и так хорошо.
   Меж тем, рука моя начала уже обугливаться, устрашающе шипя и брызгая искрами с нее капал жир. Кого-то на заднем плане вывернуло наизнанку. Порсена топнул ногой.
   - Убери руку, говорю тебе! Довольно! Клянусь всеми злыми духами!
   - Сдаешься? - не унимался я.
   Кто-то из солдат издал вопль ужаса и бросился, сломя голову, прочь, во тьму. Порсена побагровел, вскочил со своего "трона", который тут же развалился на части, и выхватив меч, бросился ко мне.
   - Ну? - подначил я, когда он был уже совсем близко.
   Он застыл, занеся меч и покачиваясь. Мы вперились друг в друга взглядами, а пламя все плясало свой дикий танец, хоть уже затухая, яростно шипя и плюясь, словно вместе со мной насмехаясь над ним, и над всеми смешными страстями человеческими, которые мне, несчастному, непонятны и недоступны.
   - Ты не человек, - просипел он возмущенно. В его голосе был неподдельный страх. Я не ответил, только зловеще улыбнулся. Он медленно опустил свой меч, взял его за лезвие, и протянул мне рукоятью вперед.
   - Прими его, - прохрипел он с несчастным видом.
   - Принимаю, - сказал я, беря меч левой рукой и наконец убирая правую, или то, что от нее осталось, из жаровни.
   - Что ты за демон? - спросил он слабым голосом. - Или бог? Как твое имя?
   - Гай Муций, - терпеливо повторил я в который уже раз. И поглядев на свою правую руку, добавил: - Сцевола.
   Он бессильно кивнул и, опустившись на колени, припал лбом к земле.
   - Уходи отсюда, слышишь? - велел я.
   - Да, величайший, - отозвался он.
   - Хорошо, - одобрил я, и, отвернувшись, отправился восвояси, унося с собой его меч как трофей. Никто и не подумал меня остановить, хотя некоторые пытались по дороге прикоснуться хотя бы к моему плащу, а то и к моей обгоревшей руке, словно стремясь получить благословение, а иные просто шарахались в стороны, бормоча защитные заклинания.
   В свой лагерь, проклятье на всех его стражей, я вошел так же легко, как и в неприятельский.
   Пинками разбудив первых попавшихся сторожей, я спустил на них всех собак, после чего с их помощью поднял весь лагерь, предъявив всем меч Порсены, а заодно обратив их внимание на то, какая во вражьем стане царит суматоха.
   К рассвету Порсена свернул свой лагерь и отступил.
   Теперь уже героем, демоном или богом меня называли свои. Наверное, это должно было быть приятно, но я по-прежнему ничего не чувствую. А также - не гонюсь больше за тем, чтобы что-то почувствовать. Иногда, когда я гляжу на свою правую руку, мне начинает казаться, что я все же что-то в ту ночь чувствовал, раз этак погорячился - надо было сунуть в огонь все-таки левую руку, а не правую, тогда мне не пришлось бы сейчас диктовать эту историю вместо того, чтобы записать ее самому.
   С тех пор я решил, что главное в жизни - не чувства, и не эмоции. Главное - это дисциплина, чему я и учу теперь многие годы свой доблестный римский народ. И должен вам сказать, войны у нас с тех пор пошли на лад.
   И иногда мне кажется, что я почти этим доволен!
   07-09.04.01
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"