Аннотация: Публикую этот рассказ только по настоянию сына.
Мистический рассказ.
ЛИЦО СМЕРТИ.
Никогда! Слышите, никогда!
Никогда не думайте испытать свою смерть!
Не вздумайте испытать, что чувствует умирающий человек. Даже, если любопытство нестерпимо разжигает душу, и кажется, что Вы обязательно должны это сделать. Всё равно, никогда не пытайтесь добиться этого. Никогда!
Это говорю Вам я - человек, видевший смерть.
Я был молод, красив. У меня было всё, что мог только пожелать человек. Я был самоуверен. Мне казалось, что я прошёл через всё.
Всё, кроме одного: что испытывает, ощущает человек перед тем, как уйти из жизни. И я страстно захотел узнать это.
Я спрашивал друзей, кричал об этом в ресторанах, приставал с этим вопросом к прохожим, когда бывал "под хмельком".
И вот, однажды так досадил одной старухе на вокзале, что она бросила мне в лицо:
- Если хочешь умереть, начерти на стене круг, встань на край табуретки и надень на шею петлю! И не забудь свечку сзади поставить!
И, произнося ругательства, она удалилась. Я лишь долго смеялся в след. Меня рассмешили слова старой худой женщины со сморщенным лицом и гневными глазами.
На следующий день я забыл про этот случай. Друзья и вечеринки делали своё дело.
Признаюсь, я неравнодушен к хорошеньким девушкам. И, однажды, когда мои друзья на пирушке расхватали всех девчонок и оставили меня одного, я, вдруг, почувствовал, что меня кто-то ждёт дома.
Это было какое-то внутреннее, упорно повторяющееся стремление, зов. Я твёрдо знал, что дома никого нет. Но чувство говорило обратное.
Сидеть в шумном кругу веселящихся друзей я больше не мог, поэтому поехал к себе даже не с кем не попрощавшись.
Как я и предвидел, дома никого не оказалось. Но, во мне было что-то не так. Не раздеваясь, я лёг на диван и задумался...
И тут, я вспомнил старуху на вокзале. И меня забило, как в лихорадке. В глубине своих мыслей я уже знал и твёрдо решил сделать это.
Не в силах больше лежать, я нервно заходил по комнате, вспоминая слова странной старухи. Я ещё не решил, но изнутри меня толкало любопытство совершить этот поступок. Даже не любопытство, а скорее ожидание нового неизведанного чувства.
Мне этого так сильно захотелось, что я решил не откладывать. Нервное подёргивание кончиков пальцев, внутреннее содрогание, таинственная тишина - я не придавал всему этому значения. Я так загорелся, что уже не мог остановиться.
Я не трус, и меня не пугал риск - наоборот, мне хотелось, не то слово - сжигало новое желание.
Отодвинув тяжёлый шкаф от стены, непослушными руками я нарисовал неровный круг на ней куском ваты, смоченной тушью. Потом снял люстру с крючка и задёрнул штору, чтобы никто не видел. На край стола поставил несколько свечек. Отыскал старую табуретку, достал толстую верёвку, закрепил её на крючке и сделал петлю.
Странно, чем ближе к завершению, тем всё быстрее и лихорадочнее происходили мои приготовления. Я старался не думать, что будет потом.
"Быстрей! Быстрей. Не надо думать, быстрей!"
Со мной такого раньше не было.
И вот, я один на один с петлёй в руках, которым так и хочется надеть её на шею. Я стоял и колебался, не выпуская верёвку из рук. Что-то незаконченное, недоделанное тревожило меня.
"Надо написать записку, чтобы было натуральнее!" - мелькнуло в голове.
Но, странно, ноги, как каменные не хотели сгибаться. Я с трудом слез с табуретки и, вырвав листок из блокнота, лихорадочно начал записывать:
"Я хочу узнать, что чувствует человек, покидающий жизнь..."
На последнем слове карандаш сломался. Осталось только дописать слово. Досадуя и негодуя, я кинулся на кухню за ножом, чтобы заточить грифель.
Прикосновение холодной стали неожиданно отрезвило. Я подумал, что так действительно можно умереть.
Сомнение и тревога закрались в мою душу, пока я затачивал карандаш. Я оттягивал выполнение своего желания, разжигающего и нетерпеливого, искал выход.
Кто бы мог подумать, что сломанный карандаш спасёт мне жизнь!
Я вспомнил о страховке и привязал нож к запястью руки.
Вернувшись в затемнённую комнату, неглядя дописал записку и залез на табурет. Стал надевать петлю. Всё время мешал нож. Я так разозлился, что хотел было снять его. Но опять, как человек, прыгающий с обрыва и выбирающий лучшее место для прыжка, не стал делать этого.
Дрожащими руками, сглотнув сухую слюну, я затянул верёвку на шее...
Сразу показалось, что табуретка - единственная вещь, связывающая меня с миром,- стала какой-то неустойчивой, неровной. Я боялся даже переступить с ноги на ногу - вдруг она опрокинется!
Надо было встать на край, как говорила старуха. Усилием воли я сделал это. Ноги стали дрожать, дрожь передалась телу. Учащённо забилось сердце. Верёвка натянулась.
Чувства обострились до предела. Я слышал, как проехала машина по соседней улице. Каждый шорох, каждый скрип воспринимался всем моим телом.
Только я перевёл взгляд на круг на стене, как чуть было не потерял равновесие. Табурет пошатнулся и пошёл из-под ног. Или показалось? Но сердце чуть не захлебнулось в ужасе. В груди остался колючий комок. Нервы натянулись ещё больше.
Теперь я смотрел в круг и ждал. Не знаю, сколько я простоял, когда заметил, что круг стал светлее, а затем покрылся белой пеленой.
Неожиданно из него просочилась, проявилась девушка. Сразу вся. Захватило дыхание. Я стоял не шевелясь, не отрывая взгляда от юного чела, покрытого прозрачным саваном. Её обнажённая тонкая рука тянулась ко мне, желая прикоснуться. Чёрные волосы девушки спадали на круглые маленькие плечи. Я хорошо запомнил тонкое правильное лицо, сжатые губы, огромные, неестественные, пожирающие меня глаза.
Она приближалась. Нет, она не шла, она плыла по воздуху. Её глаза были на уровне моих. Никогда ещё я не видел такую красоту! Дикую красоту и такие страшные глаза. Ничего не существовало в тот момент, кроме неё. Я был так сильно поражён, так выбит из душевного равновесия, что начисто забыл, в каком положении нахожусь. В тот миг сознанием я был далеко, страстно желая обладать этой девушкой.
Кем бы она ни была, мне было всё равно! Я хотел быть с ней!
Она приближалась всё ближе. И, вот, её пальцы приблизились к моему лицу, почти коснулись...
Слышите, никогда! Никогда не делайте этого!
Её глаза говорили, её губы шептали, весь её вид показывал: "Я - твоя! Я - твоя... смерть!"
Девушка быстро вынула другую руку из-за спины. В руке оказался ярко горящий факел. Она пихнула факел мне в лицо.
Я отпрянул, табуретка вырвалась из-под ног, верёвка дернула за шею и затянулась.
Я ничего не понимал и задергался, ища ногами опору. Я хватался за воздух, а она смеялась. Это был ужасный смех. От него лопались внутренности, а грудь сжало, словно железными клещами.
Она смеялась всё громче, летая кругами вокруг, а потом вцепилась и повисла на моих ногах.
- Теперь ты мой! Мой!! А-ха-ха-ха! Мо-о-ой!!! - кричала она.
Верёвка глубже врезалась в шею. Я задыхался. Язык разбух и не помещался во рту, глаза выкатывались из орбит. Тело разрывалось на части. Я был охвачен огнём, я видел огонь, адов огонь, а в нём - что-то непонятное, страшное.
Голос девушки становился глуше и отдалялся - я терял слух. Начались судороги.
В самый последний миг разум прояснился - я вспомнил о ноже, привязанном к запястью. Мозг отдал последнюю команду уже плохо подчиняющемуся телу...
Я не почувствовал падения.
- Не-е-е-ет!!! Нет! Нет!!! - ворвалось в уши.
Последним ощущением было, что девушка, произнося ругательства старушечьим голосом, плача в ярости, удалялась дальше и дальше, пока голос и рыдания не затихли вдали. Я сделал вдох.
Я был жив. Но, с тех пор, оглох на одно ухо, получил вывих шейного позвонка, приобрёл нервный тик.
Я лежал и чувствовал, что эта девушка будет являться ко мне в кошмарах и умолять вернуться. Что эта мука будет длиться бесконечно.
Я встал и пошатываясь подошёл к столу. Свечи давно догорели. Было ясное утро. Луч света упал на листок бумаги, исписанный неровными буквами.
Постепенно взгляд приобрёл резкость, и я прочитал своё послание: