Аннотация: Моему брату Валерию и девушке-логисту Маше Ягуповой. Людям, которые умеют жить.
МЕЖСЕЗОНЬЕ
Когда асбест вспыхнул, а льющийся сверху дождь стал светом, я закричала. Зря, конечно. И так было понятно, что стабилизатор не справился с меняющейся реальностью, а значит, мы все обречены. Глупо, когда мечты не сбываются. Еще глупее жить, зная, что твоя мечта не сбудется никогда. Я упала на мокрый красный песок, попыталась закрыться от жара. Там, где только что стояли наши яки, бушевал факел чистейшего белого пламени. Стрельба не стихала. Слышались крики, треск пламени и шелест дождя. В каждой капле падавшей сверху, отражался костер, в котором сгорала моя мечта. Мне было все равно, я даже не пыталась выбраться из этого ада. Просто лежала и тупо смотрела в никуда.
Каждый имеет запас прочности. Каждый. И что делать, если тебя сломали.
Я даже не узнала его. Разорванная куртка и спутавшиеся волосы. Куда делся тот высокомерный профи, за которого я отвалила столько денег? Впрочем, дело он знал. Забросив Штайр* за спину, Вик перекинул меня через плечо и потащил прочь. Только сейчас я поняла, что ранена.
- Держись, - он не уговаривал, он командовал. Как привык к этому за последние шесть лет.
Я хотела сказать что-то обидное, но сдержалась. Да и какая разница? Есть ли смысл жить, танцуя на обломках воздушного замка?
Нет.
Сухой треск калаша затих, кончились патроны. А мне всегда казалось, что они бесконечны. Прости меня Гойко.
- Держись, - фраза прозвучала с такой знакомой усмешкой в голосе. Не мог он, что ли, не издеваться хоть сейчас? Стало хуже, и я почувствовала, что меня сейчас вырвет. Жалость к себе ушла куда-то вглубь.
- Держись, госпожа логист, вот выберемся, купим тебе Мерседес, как ты мечтала.
Он заржал, а я болталась на его плече и молчала. Вик подумал и добавил.
- S класса, не ниже 320 модели.
Я закрыла глаза.
Костер светил, неярким, сиреневым светом. Дерево теперь вообще плохо горит. Я слабо представляю, как удержались за эти шесть сумасшедших лет деревья. Чем они питались и как росли под постоянным, ни на минуту непрекращающимся дождем. Люди так не смогли.
Первыми сдались государства. Или топливные компании. Впрочем, сейчас это уже суть не важно. Синее море вместо Антарктиды, и, вечный дождь, заливающий все пять материков одновременно. Это было неприятно, но некритично. Апокалипсис отменили, заменив, на какую-то бледную репетицию.
Мир стал меняться. Ежечасно, ежеминутно, ежесекундно. Менялись огромные материки и маленькие острова. Широкие озера и узкие горные речушки. Горы и моря. Земля и небо.
Наша планета проходила внеплановый бета-тестинг, и какой-то тупой юзер тыкал на все кнопочки в подряд. Как плохой дизайнер, вдруг обнаруживший у себя на компьютере новую версию фотошопа.
Хуже и быть ничего не могло.
Впрочем, было. Изменения не прекращались.
- Ты и есть тот самый профи, которого нам вся шахта в проводники сватала?
Он улыбнулся, решил, что этого мало, и гнусно заржал.
- Есть такое дело. А ты и есть, госпожа логист, что пришла к нам вместо Алекса?
Наглец. "Госпожа логист". Так противно и недостойно моя новая должность еще не звучала. А ведь я получила ее всего две недели назад и гордилась, как олимпийской медалью.
Редкое дело, чтобы девушка тянула на себе весь отдел. А я смогла. Я сначала сама поняла, что на мне висит вся сетка перевозок. Лишь спустя месяц меня догнало повышение. Вернее так. Не меня повысили, это я шагнула еще на одну ступень по кратчайшему пути к моей мечте.
Знала ведь, зачем меняю работу в офисе, на полевое сопровождение грузов. Знала, на что иду, и чем жертвую. А потому просто не могла позволить себе...
- Ага. И не возьмешься ли ты помочь нам в качестве наемного эксперта?
Именно так. Я не могла позволить себе, чтобы моя гордость мешала работе. Даже если этот наглец и в самом деле зарвался. Ничего, с ним я поговорю потом.
Я вообще то, ко всем парням имела четкие требования. Нет, конечно, никаких перегибов, но место они знать должны. Впрочем, и парни чувствовали это. Но Вик. Я фигею. И не так было жалко отданных денег, и не в его сволочном характере было дело. Все равно ведь достал.
Пришел не один. С собой Вик (франтоватая куртка, старый рыжий чемодан) привел некрасивую девушку, жавшуюся поближе к нему и сторонящуюся всего и всех. А уж как она неодобрительно посматривала на яков впряженных в повозки полные асбеста, только что добытого из шахты и теперь мокнущего под этим нескончаемым дождем.
Потом я спросила Вика, кто, мол, это? В ответ получила абсолютно идиотское объяснение - мол, девушка, Кати, психолог. Он заржал и добавил,
- А кто скажет, что это мальчик, пусть первый кинет в меня камень.
Я усмехнулась.
- Ей самой не помешала бы подобная помощь. На фиг?
Имелось ввиду, конечно, полное отсутствие целесообразности ее пребывания здесь.
Странно, но Вик ответил абсолютно серьезно.
- Должен же мне кто-то говорить каждый день, что смерть это лишь переход отсюда туда. Должен же я кому-то верить.
Передернула плечами, как от холода, стряхнула с кожаной куртки капли-бусинки.
- Бррр. Предпочитаю не думать об этом. Работа есть работа, должен же ее кто-то делать.
Вик поднялся, давая понять, что разговор окончен. Потоптал траву, превратившуюся в слюду, подкинул асбеста в костер и пошел к палатке сопровождаемый звенящим звуком ломающихся травинок. Вместо "спокойной ночи" из темноты раздалось,
- Тоже вариант, госпожа логист.
Придурок, он так и не запомнил мое имя. А может, просто не счел нужным.
Сегодня дождь сильнее и как-то резче, что ли. Из асбестовой долины уже вышли и теперь топчем картонный каньон. Это я так его называю, на карте он не подписан.
Яки сминают камни, больше похожие на жеваную газетную бумагу, повозки тянутся медленно, словно нехотя. Впрочем, разве могут повозки чего-то хотеть.
Наш караван движется по своему обычному пути - от шахт и к офису. Наш груз асбест, что в наше время стал основным топливом. Семь дней в пути, и пол города будет обеспечено топливом на неделю. У нас не самая большая компания, но нишу мы заняли превосходную. На том и стоим.
Дождь и в самом деле сильнее. Я с предпоследней пары яков (Шайни** и Санни***, оба мальчики) почти перестала видеть силуэт стабилизатора (черный пиджак, стрелки на брюках). Каммерер третий (в фантастике я не сильна, но, по-моему, это Стругацкие), что сидел нахохлившись, и дремал вполглаза.
Замыкающий колонну Вик, уже достал меня шуточками насчет стабилизатора. То он зовет его "великий кормчий Мао", намекая на якутскую внешность Каммерера, то уверяет, что проституция и стабилизация - две древнейшие профессии, так как суть у них одна и та же - спать за деньги.
Правда ржет Вик над своими шутками тихо. Знает, что если летящий с неба дождь вдруг станет щелочью, или воздух внезапно растеряет весь кислород, нам останется всего два варианта на выбор. Молиться богам, или стабилизатору.
Второе вернее.
Ржач, (на смех это не похоже никак) Вика и писклявое хихиканье Кати стихают. Только для того, чтобы Вик разродился еще одной тупой шуткой.
Впрочем, ради работы и мечты, я готова и не на такое.
Каммерер подарил Гойко праздник. Уверяет, что видел сову.
Гойко - мой телохранитель и лучший друг. Я сама даже и не знаю, что больше.
А еще он индеец, огромный как гора и добрый как слон. Проклятый дождь смывает его раскраску к вечеру, и на темном лице, красном, как три года уже не существующие каньоны, светятся добрые, чуточку усталые глаза.
Его тотем сова, хоть сам он больше похож на медведя, а любимое оружие "бизон", хоть наших патронов в последнее время с огнем не сыщешь. Каждый привал он любовно чистит свое оружие, занудно и педантично доставая из магазина все 67 патронов по очереди. Это все дождь, от него оружие ржавеет, а люди сдаются.
Гойко не сдастся.
Естественно, что это его не настоящее имя. Гойко Митич, был лишь актером, игравшим индейцев в спагетти вестернах. Говорят, играл неплохо. Я не видела, но свое индейское имя Гойко способен выговорить лишь сам, а потому я тоже зову его так. Он не обижается, ну и ладно.
Гойко, Каммерер, десятки других, "старых" имен. Вчера у костра Кати сказала, что это нормально. Просто мы пока не привыкли к межсезонью, а потому хватаемся за старые имена.
Ну, ее в баню, не верю.
Гойко танцевал, вскидывая руки в направлении, куда, по словам Каммерера, улетела сова. Вик крутился рядом, призывал погонщиков собирать божественные совьи какашки. Гарантировал, что от них стоять будет. Ржал. Погонщики добродушно смеялись, не забывая усердно пыхтеть трубками, гаснущими под дождем.
Где-то далеко на востоке небо вновь сошло с ума. Зелеными кляксами текли облака, метался ветер, не зная куда лететь. Там изменялась наша планета. Металл тек водой, а бензин прекращал гореть. Трава стекленела, а базальт становился мягким и ноздреватым, как мартовский снег. Официально все это безобразие называлось ЛИВС - (локальные изменения внутренней структуры). Впрочем, как и обычно, громкие и умные слова ничего не объясняли.
Каммерер настороженно смотрел на светящееся небо. Вздрогнул, словно от холода. С противным хлюпаньем, поставил колпак внешней защиты. Сгорбился словно от удара, тяжело осел на землю. Защитное поле потрескивало голубыми искорками и пахло озоном. Это гарантировало, что с нами на этот раз ничего не случится. Я пожелала всем спокойной ночи и пошла спать.
Хватит с меня на сегодня.
Не спалось. Снаружи Вик выгуливал свою бледную спутницу, похоже, пытался подружить с яками. Хоть не ржал как конь, и то спасибо. Я перевернулась на другой бок и заснула.
Свечи. Трепещущие язычки пламени размазывались, превращаясь в светлые полосы. Вик кружил меня в вальсе, заставляя забыть обо всем. Раз-два-три, чуть поскрипывает дорогой паркет, раз-два-три музыканты прошу, не прекращайте, раз-два-три, играйте хоть целую вечность, раз-два-три, ну хотя бы еще пять минут.
За окном светит луна, подглядывает в окно круглым глазом. На улице холодно и ясно. Утром шел снег, настоящий белый снег. И никакого дождя.
А завтра воскресенье, можно выспаться. Вик шепчет мне комплименты на ухо. Заразительно смеюсь. Тоном двенадцатилетнего заговорщика сообщает, что у него для меня сюрприз. Иду следом за ним, холод на улице щекочет кожу, предвкушение чуда бьется внутри маленьким цыпленком.
Светло-серый. Он чуть шире, чем предыдущая модель. Это только добавляет вальяжности и представительности. Хромированные зеркала заднего вида и кожаный салон, осанка лорда и годы традиций. Словно революционный манифест, написанный на финской мелованной бумаге.
Главное другое. Теперь он мой. Мерседес S класса.
Жестом фокусника Вик достает из кармана ключи. Ответь мне, как оно? Скажи, приятно дарить мечту?
Просыпаюсь вместе со всеми от жуткого мычанья. Сижу в палатке и вспоминаю приснившееся. Это надо же придумать такое. Нет, мне самой подобную чушь точно не придумать. Не сон, а полный бред. Воистину, ночная фея, у тебя чувство юмора похлеще Виковского будет.
Достало.
Пришел Гойко - один из яков повредил копыто. В мягкую ткань ноги впилась стеклянная сухостоина, Карл Луиза проморгал это, и у яка пошло воспаление. Теперь поздно.
Мохнатая, остро пахнущая гора перетаптывается на месте. Три здоровые ноги месили ярко-синюю поверхность дороги, на ощупь похожую на резину.
Словно пробудившийся вулкан, Санлит****, выдыхает пар, быстро тающий на холодном промозглом воздухе. У ноги присел Гойко, бормочет какие то молитвы, поправляет перевязку. Оглядываюсь, нахожу взглядом Вика. Он пристально смотрит на меня, кивает. Хоть и сволочь, а понимает с полуслова. Когда хочет.
Расталкиваю погонщиков и ухожу отсюда. Сухой треск штайра догоняет меня возле самой палатки. Зажмуриваюсь словно от боли.
Иначе мы не дойдем.
Вечером дождь стал мельче. Тент над костром даже не стали натягивать. Обленились. Привыкли.
Как ни крути, а две недели уже позади. Осталось всего ничего. "Пара рывков, а потом все под горку" говаривал мой тур инструктор, еще в той жизни.
Кстати, а из чего теперь делают спирт? Фруктов я не видела давно. Пшеничные поля редкость. И даже трудолюбивые японцы вроде как бросили выращивать рис. Пару лет назад он просто испарился... с корнями.
Не важно, на вкус алкоголь явно лучше не стал. Закашлялась, начала хватать воздух ртом, как рыба самоубийца. Мда, давненько я не пила.
- Самое лучшее вино - спирт, а самая вкусная конфета - анальгин.
Смех вокруг. Ночь стекает по лезвию костра капельками темноты. Погонщики пьют, добродушно шутят. Они, такие же как и я, - работяги своей мечты. Чудит хмель в голове, а может и в самом деле, стали все вокруг почти родными.
Еще стакан, и тело обретает самостоятельность. Я слишком поздно понимаю - пьянка, это не мой вид спорта. С таким то весом. Куриным - по словам Вика.
Цвета стали темнеть и поползли, глаза фокусировались по собственному желанию, а язык плел какую-то чушь о мечте и ее исполнении. Помню, что мне аплодировали. Следующий стакан стал занавесом. Тишина, и две огненные бабочки, танцующие под дождем где-то на краю сознания.
С утра я совершила только одну ошибку - открыла глаза. А надо было бы, так и лежать в палатке, слушая, как стучат капли, ударяясь о мокрый брезент. И не шевелиться.
Умереть минут на триста. Стало бы легче.
Поздно, чего уж там. Я пошарила рукой, фляга с водой лежала рядом - Гойко, я возведу тебе памятник и канонизирую при жизни...
Мысль ушла. Я так и не определилась с размерами благодарности. Жадно присосалась к фляге.
Судя по боли, голову переехали не иначе как тележным колесом. Тело чувствовало себя немногим лучше. Во рту долго жил, а затем скончался от старости хомяк.
Я извернулась ужом и высунула голову за полог палатки. Стало хуже. Закуска решила воспользоваться запасным выходом и рванула наружу.
Мимо палатки проходил Вик, спеша по каким-то неотложным делам. Увидел мою торчащую голову. Мигом оценил ситуацию, Заулыбался, сволочь.
Поздоровался. Мол, утро доброе, госпожа логист. Фыркнул про себя, заржал. И пошел дальше.
Стиснула зубы от злости. Поднялась. Стала шнуровать ботинки.
Кто же вчера их все-таки снял с моего бесчувственного тела? Поставлю Гойко памятник. Точно.
Скрип тележных осей сводит с ума. Завтракать не стала.
Попросила Каммерера третьего поколдовать над моей головой. Он долго отнекивался, но потом все-таки попробовал. Стало легче, но о еде и речи быть не могло.
По случаю необыкновенного излечения, и почти возрождения меня, обещала Каммереру премию. Он упрямо отказывался, отбрыкивался со стойкостью партизана в белогвардейском плену.
А ведь когда-то я была историком. Вернее хотела им быть. Училась на историческом, ездила на практику жариться под злым туркменским солнцем, раскапывать очередного баши.
Солнце. Загар. Мучнистые виноградные грозди и продолговатые восточные дыньки. Это было почти вчера.
Мерзкий хлюпающий звук возвращает меня в дождливое сегодня.
Накидка из замши неудачно завернулась, образовав у меня под попой целое море. В заднем кармане штанов киснет карта и путевые деньги.
Даже сдвинуться лень.
- Париж, последняя Ж!- подсказывает Каммерер Гойко, плохо понимающему по-русски.
- Женева!
Смотри-ка, навострился Гойко в города играть. Память цепкая, а знаний по началу было мало. А теперь, как бы самой не проиграть.
- Амстердам!- после недолгой паузы находится главный из погонщиков, высокий немец Карл Луиза Фридрих. Что из этого имя, а что фамилия, я так и не узнала. Неважно. Дело он знает, вопросов лишних не задает.
Моя очередь. Играем на русском языке, а потому главное загнать оппонента на букву А. Городов на нее начинается немного, а вот начинается...
Ну, держись Вик. Манагуа, Москва и Манила уже были. Достаю из кармана воспоминаний козырную карту. Город, пахнущий морем и десертным вином.
- Массандра.
Вик, думавший последний раз чуть ли не полчаса, взрывается.
- Нечестно! Такого города уже шесть лет нет! Нельзя Массандру!
Что верно, то верно. Города, да и самого Крыма не существует уже пять с половиной лет. Жаль. Мы на каникулах после третьего курса весь Коктебель на уши ставили. А теперь все. Этих городов больше нет, осталась только память.
Впрочем, Вику это не поможет.
- Без разницы. Ты сам вчера Трою называл.
Туше. Вик вместе со своей "психологической поддержкой" задумывается. Так ему.
А тем временем лужа под моей задницей приобрела катастрофические размеры. Из непромокаемого "компресса" вынимаю спальник и подкладываю под себя. Сушиться буду вечером.
Хоть бы дождь прекратился.
Только и остается успокаивать себя тем, что согласно мокнущей в джинсах карте, до офиса осталось километров пятьдесят. Завтра мы будем на месте.
Грохот автоматных очередей перечеркнул мой сон неровной строчкой. Два хлопка вакуумных гранат разорвали в клочья обрывки ночных мечтаний. Вскакиваю, с матом выдираюсь из спального мешка. ТТ под подушкой, где и должен быть. Куртку сверху, откидываю полог и выбегаю наружу. Короткая очередь над головой, падаю в грязь, даже не пытаюсь стрелять в темноту. Все равно стрелка я не засекла. Тонкие линии боевых фонарей ищут цели. Отползаю за палатку, пытаюсь сообразить, где я по отношению к центру лагеря. Ревут яки, задетые шальной очередью.
Падаю, запнувшись о растяжку палатки. Завтра на коленках будут синяки. Плевать. Почему рядом нет никого из наших? А главный вопрос - кто напал на нас - кому это нужно? И что они хотят захватить груз, или?
Очередь. Еще одна. Одиночными тихонько захлопал "Бизон". Значит Гойко жив. Кто-то пробежал рядом. Не заметил.
Черт возьми, почему никто не рвется спасать своего логиста. Выберемся, уволю всех.
Снова очередь. Каммерер кричит что-то нараспев. Противно хлюпает колпак внешней оболочки. Господи, зачем?
Он продолжает гортанно кричать и вокруг становится светлее. В молочно белом свете проступают силуэты палаток и уже не рев, а жалкое блеяние яков. Так значит, стабилизаторы могут менять реальность?
Поле боя больше похоже на храм. Под высоким, струящимся синими электрическими змейками куполом высятся громады повозок, словно алтари. На самом большом, раскинув руки, как дирижер, управляющий этим оркестром Ареса, стоит Каммерер.
Я успеваю заметить дымную ленту гранатометного выстрела. Вижу куски асбеста разлетающиеся в стороны от прямого попадания. Изнутри рассыпающейся повозки рождается маленькое и злое солнце. Один из его лучей касается меня. Это все.
Прости мама, наверное, я была не самой лучшей дочкой.
Хотелось воды, но фляги рядом не было. Жизнь утекала из меня через несколько маленьких отверстий на коже. А жить хотелось до одури. Я даже не думала, как я буду выглядеть. А ведь теперь, пожалуй, все - никаких коротких юбок, никаких фривольных платьев. Так и буду ходить по офису словно... Офис.
Слово отзывается во рту горьким вкусом невыполненного задания. Как я там вообще появлюсь? Асбест сгорел веселым масленичным чучелом. Погонщики, яки и приданный в усиление команды стабилизатор мертвы. Рядом со мной только Вик. Один.
- Кроме нас больше никого не осталось.
Он мотает головой. Нет, никого.
Снова хочу пить.
- Ты теперь куда?
Дождалась. Он все-таки спросил меня об этом. Как говорится, не было бы счастья, да и фиг с ним с этим счастьем. Приехали. Меня приглашает с собой мой "горячо любимый" Вик - человек, неоднократно повешенный мною в мыслях за длинный язык. Он даже не приглашает, он просто спрашивает. Почти не думаю, просто знаю, что должна сказать.
- Обратно в офис.
Вик кривится в ухмылке. Он уже устал мне объяснять, что ловить мне там нечего. Лезть из огня да в полымя...
- Я знаю что делаю.
Он отстает, продолжает собираться. Очередь для ответной вежливости.
- А ты куда?
- Хочу найти тех, за кем стоит все это.
- Что?
Он неопределенно кивает головой.
- Все. Наш разрушенный мир, дождь без конца, межсезонье
- Ты хочешь найти богов?
Как? А главное зачем? Наказать (а ведь он может попробовать)? Устроиться на работу (и на такое способен)? Просто посмотреть? Ведь это даже не цель. Это... в лучшем случае фантазия. Впрочем, Вик удивляет меня и сейчас. Он словно отвечает на мой незаданный вопрос.
- Помочь.
Молчу. Что тут скажешь, больная голова, это серьезно. А может я уже начала опять мерить мир офисной линейкой, глядя на него из офисного же окошка.
- Помочь, госпожа логист. И вообще, хватит уже давать старые имена, кому и чему попало. На мой взгляд, это просто люди, и у них серьезные проблемы. Этот дождь - знак.
Теперь моя очередь гнусно улыбаться.
- Вик, да ты мистик и альтруист. Может, и деньги вернешь, что за охрану конвоя взял?
Как пропущенный удар под дых. Мгновение, и Вик сереет лицом, разом растеряв все веселье.
- Они у Кати были.
- Извини.
- Ничего.
Вот теперь все слова сказаны.
Хватит.
Резко разворачиваюсь, закидываю на плечо увязанные в узел вещи, и молча ухожу, пытаясь азимутоваться на ходу. Сзади догоняет крик Вика.
- Госпожа логист!
Тут уж я не выдерживаю и оборачиваюсь.
- Марта, идиот, меня зовут Марта, если у тебя все нормально с памятью, то будь добр...
Он ржет, моя злость его лишь веселит.
- Хорошо, госпожа логист Марта. Ты умеешь танцевать вальс?
Я шла обратно в офис, домой, пробираясь сквозь никогда не застывающую грязь. Но почему-то чудилось, что гранитная кожа земли сегодня хрупка как стекло. Топни ногой посильнее, и пойдут по ней трещины. Потому, старалась идти тише.
Я обернулась только один раз. Вик был уже далеко. Серые струи размыли его фигуру, превратив в маленькое грязное пятно. А еще мне показалось, что рядом с ним я вижу медвежий силуэт Гойко и вечно сутулую спину Каммерера третьего.
Это просто дождь, такое бывает.
Февраль 2005
* - нем. Stayer AUG "Para" - австрийская штурмовая винтовка
** - англ. (shiny) - сияющий (согласно традиции всем "дорожным" якам дают клички на букву S, обязательно связанные со светом)