Длинное чёрное пальто, небольшой цилиндр и серьёзное выражение лица. Алексей Сергеевич шагал под шум проливного дождя. Его зонт-трость сейчас был как никогда кстати. Прохожие оглядывались: выглядел молодой человек уж очень несовременно. В свои восемнадцать лет он не был похож на остальных, не любил модные вещи, не интересовался техникой. Юноша был молчалив и загадочен.
Ему нравился дождь, капли падали то на асфальт, то на люк, то на зонты прохожих, издавая при этом разные звуки. Он слышал "кап" звонкий, "кап" глухой и "кап" приглушенный, где-то "кап" казался ему серебряным, где-то золотым, а где-то и вовсе каким-то грязным. Начиналась "музыка дождя", в ливне всё это смешивалось и перерастало в какой-то гул разных по скорости, звуку и цвету "капов". Он слышал, как гармонично сливаются тысячи капель в "мелодию мокрых улиц". Затем капли особенно звонкие заменялись в его голове треугольником, капли глухие напоминали звук барабана, а те, которые били по трубе, уж очень были схожи с последней октавой фортепиано.
Так проходил его сегодняшний день. Алексей Сергеевич наслаждался новой мелодией и совсем не спешил в университет. Тем временем, прохожие второпях куда-то бежали, то и дело нарушая идиллию звуков. Иногда юноша хотел всех их остановить и попросить просто прислушаться... но кому интересно стоять под ливнем и слушать дождь?
До лекции оставалось десять минут. Алексей Сергеевич вздохнул и направился в сторону университета. Он был молчалив, не носил с собой наушники и являлся одним из тех немногих, кто может находиться наедине с самим собой без каких-либо гаджетов и интернета. Виртуальный мир совершенно не привлекал парня, потому что звуки там были рабами человеческих пальцев, они были неестественными, неживыми, а их действия диктовались кнопками громкости.
Лекция оказалась невероятно скучной. Он учился на программиста, хотя ничего в этом не понимал. Единственное, что ему нравилось в этой профессии, так это звуки стука пальцев по кнопкам компьютера, ведь кто-то стучал быстро, кто-то медленно, кто-то тихо, а кто-то громко, и всё это разбавлялось групповым клацаньем мышки. Это ему напоминало какую-то электронную симфонию.
Алексей Сергеевич заслушивался и сдавал работу позднее всех. Он боялся нарушить гармонию звуков. Боялся вклиниться стуком своих пальцев о кнопки и испортить совершенную мелодию повседневной жизни. Но подобное он слышал лишь тогда, когда они работали за компьютером. Сегодня же слух его улавливал лишь монотонный голос преподавателя.
Где-то постукивал карандаш, кто-то шептался, мел скрежетал по доске... и всё это опять обращалось в круговорот. Алексей Сергеевич пытался, он правда изо всех сил пытался услышать, что объясняют на этой лекции, но звуки были сильнее. Он опять погрузился в гармонию того, что его окружало. Ему вдруг захотелось записать всё то, что он сегодня слышал: и фортепианный дождь, и виолончельный голос преподавателя и барабанные кнопки компьютера. Мысленно он уже собрал все эти вещи воедино, но и представить себе не мог, как и какой нотой возможно записать то, что он слышит ежедневно...то, что ежедневно слышит каждый из нас.
По лбу скатилась капелька пота. Алексея Сергеевича охватило волнение. Он вдруг задумался. Задумался, почему музыканты до сих пор не записали "симфонию дождя", "этюд вокзального гула", "сонату компьютерных клавиш", да и просто музыку всего того, что мы слышим?
Звуки в его голове слились в одно целое, и мыслей вдруг стало настолько много, что он уже никак не мог переключиться на что-то другое. Алексей Сергеевич повернулся к одногруппнику и спросил, слышит ли тот что-нибудь прекрасное вокруг, но он ничего не слышал. Парень повернулся к двум другим одногруппникам, но и они тоже слышали лишь голос преподавателя. Никакого контрабаса, барабанов, треугольника, скрипки... Они совершенно не слушали эту жизнь. Алексей Сергеевич ещё больше поник. Все вокруг стали перешёптываться и обсуждать его странности, все вдруг припомнили старомодный цилиндр на его голове и длинное пальто. Вспомнили, как тяжело даются ему предметы в университете и что его нет ни в одной социальной сети, и начали шептать, шептать и шептать, а шёпот этот напомнил Алексею Сергеевичу морской прибой, шелест листьев, звуки маракаса тихо струящиеся в одиночестве. Ему вдруг стало обидно, что даже в шепоте своём они не видят красоты природы и прелести музыки... но он же там есть.
В кабинете вдруг стало душно, а в подобной жизни парень почувствовал себя невероятно тесно. Не сказав ни слова, он медленно покинул аудиторию. Преподаватель что-то кричал ему вслед, но Алексея Сергеевича сейчас интересовало совершенно другое. Он направлялся на улицу, готовя свой внутренний оркестр получить новые ноты.
Выйдя из университета он почувствовал невероятную лёгкость. Ему вдруг захотелось поговорить с тем, кто будет его понимать. Парень медленно зашагал вдоль улицы "непризнанных гениев". Там он видел и потомков Ван Гога с прекрасными картинами, ему вдруг показалось, что расписная одежда, лежащая на клеёнке для продажи, явно превзойдёт все платья Коко Шанель, а девочка с синтезатором играет ничуть не хуже Моцарта. Это была аллея тихой славы, где сидели все те, кто пока не стал ещё громким, но они уже получали свои скудные почести в виде замызганных монет.
Алексей Сергеевич подошёл к девушке и начал слушать. Его удивляло, что синтезатор может воспроизводить и звуки барабана, и скрипки и того же фортепиано, но всё это клавишами. Девушка зажимала одну кнопку, а играло что-то похожее на дождь, другая кнопка стучала также, как клавиша компьютера, а третья напоминала тот самый осуждающий шёпот. В этом инструменте было идеально всё.
Парень достал все деньги из своего кошелька и положил в шапку, стоявшую рядом с девушкой, в ответ на это она мило улыбнулась. Он обошёл её с одной стороны, затем с другой. Рассмотрел, как плавно скользят её руки по инструменту, как она держит кисть, а как спину. Но всё же девушка эта играла всем известные мелодии. В них не хватало человеческой жизни. Алексею не нравились слова песен, они рассказывали о проблемах, о разных ситуациях, но ведь зачем в музыке слова? Нет, музыка в его голове рассказывала всё звуками. Расставание звучало капающими слезами и хлопком дверей, встреча звенела улыбками и объятиями, у грусти был шелест листвы и хлюпающие звуки мокрого асфальта, а у радости пели птицы и крутились педали велосипеда. Он всё также же слышал тысячи, нет, миллионы звуков, вот только никак не мог их объяснить, не мог никому показать, потому что был абсолютным неучем в этом деле. У него не было денег и даже не было инструмента. Была только музыка, да и та, в его голове.
- У меня нет ни копейки, - тихо сказал он девушке с синтезатором, - я живу в старой комнатушке по соседству с какой-то бабулей и ничего не смыслю в том, что изучаю в университете, но, мне кажется, я бы мог стать великим музыкантом, таким же великим, как ты.
Девушка засмеялась. Она посмотрела на него своими огромными глазами и, кажется, заволновалась. Алексей Сергеевич услышал, как она нервно постукивает пальцами по синтезатору и другой рукой проводит по щеке. Ему понравился этот ритм. Дирижер в голове приготовился задать размер оркестру, но нужно было немного подождать. Мелодия была внутри у девушки, а пальцы служили вступлением.
- Я не великий музыкант. Мне просто нужно на что-то жить, вот и играю. Другого ничего я не умею, - голос был низким и размеренным, как лёгкий ветерок в ночном парке, который успокаивал своим гулом.
- Нет, не правда. Ты великий музыкант, ты умеешь играть на фортепиано. Ты можешь перевести в музыку то, что слышишь...да ты и сама уже музыка, - Алексей Сергеевич восхищенно смотрел на девушку. Он поднёс указательный палец к своим сомкнутым губам, тем самым попросив помолчать своего собеседника. Он хотел, чтобы она услышала металлическое звяканье её серёжек, шелест волос, звук нервного дыхания и скрежет обуви об асфальт. В голове у него опять появился оркестр.
- Ты слышишь? Ты слышишь это? - говорил он, не открывая глаза и слегка покачивая головой как будто в такт несуществующей мелодии.
- Нет, я ничего не слышу, мы просто стоим, - девушке вдруг стало стыдно, что она не понимает того, что ей пытается сказать этот странный юноша в чёрном пальто. Конечно, её в принципе удивило увидеть парня в цилиндре в наше время, но великим музыкантом до этого её больше никто не называл. Она училась в местной консерватории, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь, и в её сторону поступали лишь упрёки, но такую похвалу она слышала впервые. Ей уж очень не хотелось разочаровывать этого парня, но она и правда ничего не слышала.
- Опиши, что такого я должна услышать.
- Ну как же? Сначала такое высокое, затем шелестящее, немного гремящее и снова высокое, а потом это скользящее, - он говорил очень задумчиво, - а потом вот это твоё постукивание костяшками пальцев.
- Так сыграй мне то, что ты слышишь, - девушка показала на инструмент.
- Я не умею играть и нот тоже не знаю, - Алексей Сергеевич очень растерялся. Он чувствовал себя глупо, потому что пытался объяснить то, в чём сам ничего не понимал. Но что-то подсказывало ему не останавливаться. - А ты можешь сыграть то, что я тебе скажу?
Девушка сразу подошла к инструменту. Она нажала клавишу - Алексей Сергеевич покачал головой:
- Мягче.
Она нажала ещё клавишу.
- Легче и немного выше.
Она что-то подкрутила и снова нажала клавишу.
- Да! А в следующей нужно немного...как это сказать, как бы шума.
Девушка нажала клавишу, параллельно что-то переключая.
Первые шаги были сделаны. Алексей Сергеевич с каждой новой нотой удивлялся тому, что то, что играет у него в голове, слышит не только он. Парень сразу же достал листок и начала что-то записывать. Девушка старательно подбирала за нотой ноту, прислушивалась, чего от неё хочет странный парень в старом цилиндре. Он же продолжал что-то писать и что-то рисовать. Юноша слушал каждую ноту и снова что-то писал и рисовал. Через пару часов такой кропотливой работы им удалось воссоздать небольшой кусочек того, что играло в голове у Алексея Сергеевича.
- Играй...теперь играй полностью.
И девушка заиграла. В этих нотах и девушка, и Алексей Сергеевич услышали сегодняшнее утро. Капли где-то глухие, а где-то звонкие, где-то яркие, а где-то тусклые. Прохожие хлюпают по лужам. Где-то слышен "кап" об зонтик, а где-то об крышу, этот "кап" об асфальт, этот об промокшую куртку прохожего. И всё это было маленьким вступлением к мелодии жизни, которая давным-давно играла в голове у Алексея Сергеевича. Сейчас он почувствовал себя действительно счастливым, ведь не только он слышал эту музыку.
- Да это же ... это же гениально! Напоминает такое моросящее серое утро, когда даже не хочется вставать с постели... Я обязательно запишу это по нотам!
Алексей Сергеевич улыбнулся и закрыл блокнот. Он молча встал и задумчиво посмотрел вглубь переполненной улицы. Был вечер. Все шли с работы и небрежным взглядом осматривали творения непризнанных талантов. Кто-то что-то покупал, а кто-то просто любовался. Алексей Сергеевич же, стоя здесь, ощутил себя частью этих талантливых людей и загордился собой на секундочку. Правда, это было лишь на секундочку, потом он снова вспомнил, что гениальность есть лишь у него в голове и без этой девушки никто её не услышит.
- Как тебя зовут? - решил спросить он.
- Алиса... А тебя?
- Алексей Се... Меня зовут Лёша, - он улыбнулся. Ему вдруг показалось, что с ней он может быть просто Лёшей. Парень почувствовал, что его понимают, над ним не смеются и не считают странным...его просто принимают таким, какой он есть на самом деле.
- Приходи сюда ещё. Я здесь каждый день. Можем записать ещё немного того, что играет у тебя в голове.
Они оба посмеялись, и Лёша ушёл. Он тут же направился домой в небольшую комнатушку по соседству с бабушкой и достал из копилки все деньги, что у него были. Затем парень подошёл к морозильнику и понял, что у него ещё есть мясо и где-то была картошка, а это значит, что он может потратить всё без остатка, ведь еды ему хватит надолго, если расходовать её экономно.
Парень вышел на улицу и направился в самый большой музыкальный магазин. По дороге он попытался придумать, как бы ему научиться играть. В музыкальную школу его уже не возьмут, а репетитор...это ему сейчас не по карману. Тем более неизвестно, что будет с университетом. Возвращаться туда он больше не хотел, а значит и стипендию получать не сможет. Ещё и за комнату нужно было в конце месяца платить... Лёша решил, что подумает об этом позже, а пока есть дела поважнее.
Он купил себе нотную тетрадь и сборник произведений Моцарта. Всё в ней казалось ему волшебным, хоть Лёша совершенно ничего в этом не смыслил, но какая-то неведомая сила тянула его просто смотреть на эти ноты. Вот тут ему впервые в жизни понадобился интернет.
Леша всю ночь смотрел, как выглядят разные ноты и на какой строке они пишутся. Он выучил все их названия, научился отличать четверные от целых и понял, что такое нота с точкой. Диезы, бемоли, бекары - всё это он уже с лёгкость мог найти в произведении и даже визуально представить, что происходит на клавишах фортепиано, если повысить или понизить ноту. Он разбирал каждую строку Моцарта. Представлял, какими пальцами это играется, и слушал, как оно звучит в оригинале. Вот только всё это не приближало его к тому, чтобы записать то, что у него в голове. Он не знал, какая капля из "симфонии дождя" похожа на "ля", какой стук клавиши напомнил бы ему "ми" и что в природе может означать нота "до".
Совершенно отчаявшись, Лёша лег на диван и начал слушать, что происходит вокруг.
Над ним ругались соседи, что-то падало и, кажется, разбивалось. Бабуля за стенкой включила какую-то передачу и скрипуче над ней посмеивалась. Дворник за окном подметал улицы, и тихо пела какая-то птичка.
- "Этюд съемной квартиры", - сказал Лёша, и внутренний оркестр заиграл всё то, что он слышал вокруг. В оркестре у него были разные инструменты, но он лишь догадывался, как бы они звучали, исполняя этот "этюд". Он и слова "этюд" толком-то не знал, но всё равно слышал. Слышал и слушал то, что происходит вокруг. Эта "музыка жизни" окружала его с самого детства, поэтому у парня не выходило из головы возмущение по поводу того, что слышит её, оказывается, только он.
Вдруг где-то раздалось глухое "кап".
Кажется, парень услышал знакомый звук.
И снова глухое "кап".
Это похоже на звук капли дождя, упавшей на трубу.
"Кап-кап-кап"
Это был капающий кран на кухне...но какие же знакомые звуки он издавал.
Лёша быстро побежал к своему дипломату и достал из него блокнот, в котором он так старательно описывал звуки днём, когда Алиса играла ему его музыку.
- Мне нужен глухой об трубу, глухой об трубу, - приговаривал парень, перебирая свои записи. Там был и хлюпающий об асфальт, и звенящий об машину и мелкий об шляпу какого-то гражданина. Благодаря звукам он помнил всю картину сегодняшнего утра. Напротив каждого звука он ещё днём нарисовал клавиши фортепиано и отметил, какая нота означает тот или иной "кап". Он нервно искал нужное...
- Вот он, - воскликнул парень и принялся сверять с рисунком.
Лёша соотнёс с нотами не только глухой "кап", но и звонкий и даже звенящий. Он запомнил, для какого "капа" больше подойдёт целая нота, а какому нужна четвертная. Стало ясно, что глухой от приглушенного будет отличаться бемолем, а звонкий от звенящего - диезом. Каждая нота теперь для него звучала не просто так, как её называют, а для каждой ноты он теперь знал свой звук. Через несколько часов он уже сам мог записать свою "симфонию дождя". И не только мог записать, но и мог изменить её.
Лёша вдруг заметил, что некоторые "капы" похожи на стуки кнопок компьютера, с помощью одних и тех же нот, оказывается, можно было записывать разную музыку. Да и не только записывать, но и слышать её у себя в голове!
Он просидел с этими нотами до самого утра, затем не заметил, как наступило обеденное время, которое плавно перешло в вечер. Парень совсем не спал сегодня и ещё ничего не ел, но, почему-то, был полон сил. Вдруг он вспомнил про Алису. Вспомнил, что хотел к ней сегодня прийти и, в надежде на то, что она всё ещё там, быстро помчался на улицу "непризнанных гениев".
Там всё было по-старому: Ван Гог с картинами, Коко Шанель с платьями и...Алиса. Она спокойно проигрывала какие-то мелодии и улыбалась скудному жалованию, которое иногда подбрасывали ей прохожие.
- Привет, - сказал Лёша задорно и принялся доставать все свои записи. - Смотри, сколько всего я сделал! Я выучил ноты и прочитал все произведения Моцарта, что только были в этой тетради.
- Как это прочитал? - девушка никогда раньше не слышала, чтобы ноты читали. Чтобы играли слышала, чтобы пели тоже слышала. Но как же их можно было читать?
- Очень просто, я выучил названия нот, читал ноту и представлял, как она будет играться. Ещё я слушал, как это играют в интернете другие люди. И знаешь, что? У него восхитительная музыка!
Лёша начал рассказывать, как он провёл эти сутки. Рассказал, как он сам научился записывать "симфонию дождя", рассказал и про "этюд съёмной квартиры" и тысячу маленьких открытий, которые он сделал в эту ночь. Алиса слушала внимательно и где-то в глубине души поражалась, как такое вообще возможно. Как обычный восемнадцатилетний мальчик в странном пальто и цилиндре может слышать то, чего не слышат миллионы людей? Она вдруг почувствовала невероятную гордость оттого, что именно она играет то, что звучит в его голове. В этих мелодиях явно было будущее. В них слышалась вся жизнь, и кто-то просто обязан был их играть.
- А ещё, - говоря с Алисой Лёша совсем забыл, что когда-то он был Алексеем Сергеевичем, которого никто не понимал, - ноты похожи друг на друга, а "капом" можно записать много других мелодий. Вот давай попробуем!
Они принялись играть по нотам, которые он записал. Девушка старательно подбирала аккомпанемент и незаметно для Лёши подправляла все неточности. Они вместе корректировали написанное, добавляли туда новые звуки и составляли картину того мира, который пытались сыграть.
Так они собирались каждый день. Днём Лёша ходил по улицам, паркам, автомобильным трассам и запоминал всё то, что он слышит вокруг. Он сравнивал гул машин со стуками, капами, визгами, гулами и всем тем, что хоть как-то походило на это. Он записывал ноты, рисовал в голове пейзажи и представлял, как всё это вылетает в оболочке красивейших звуков из Алисиного синтезатора. Алиса же в это время упорно училась в консерватории, вечерами бежала на улицу "непризнанных гениев" и ждала там Лёшу. Они вместе зарабатывали как уличные музыканты и каждый день делали большие успехи в "музыке жизни", которую им так хотелось создать. По ночам девушка старательно перерисовывала неаккуратные Лёшины ноты и чувствовала себя частью какого-то огромного дела.
Так провели они год.
За этот год Лёша еле сводил концы с концами, иногда изрядно недоедая. Алиса заполнила все свои полки нотами. Клавиши на её синтезаторе стали потёртыми, но работа близилась к завершению.
За этот год они отобрали и соединили капли дождя, стук клавиш компьютера, смех какой-то старушки за стеной и плач детей на детской площадке. В музыку они добавили радость и печаль, приключения и скуку. Там был день, была ночь, рассветы и, конечно же, закаты. Там были свадьбы, были дни рождения, крупицы школьных уроков и университетских вечеринок. Там было всё, что мог услышать Лёша за годы своей жизни. Картина казалось ему практически завершенной, нужно было добавить последнюю ноту.
Они сидели в парке и проигрывали мелодию от начала до конца. Внутренний оркестр Лёши переполнялся счастьем. Это был шедевр.
- Мне разрешили сыграть что-то собственного сочинения на государственном экзамене, - говорила Алиса, потирая уставшие пальцы. - Это значит, что нашу "Музыку жизни" сможем услышать не только мы и случайные прохожие. Её оценят в зале и простые слушатели и те, кто действительно разбирается в музыке.
- Это потрясающие, - глаза Лёши загорелись. - Вот только работу мы ещё не закончили. Знаешь, кажется, мы внесли туда всё. Всё, что я чувствовал, во что верил, что ненавидел и что обожал. Всё уже здесь. Здесь моя жизнь, твоя, жизнь людей, которые слышат все эти звуки, но совершенно не замечают в суете. Но ... нужна последняя нота, - Лёша улыбнулся и посмотрел на Алису. - Её должна добавить ты.
Девушка засуетилась. Она смотрела на парня и никак не могла понять, шутка ли это.
- Я не могу, я... я не знаю. Я же просто играю.
- Нет, без тебя эта музыка никогда не звучала бы, - он больше не был сухим и молчаливым, как раньше, все его слова звучали ярко и восторженно, что очень нравилось Алисе. - Ты великий музыкант, я знал это с первого дня нашей встречи. Ты любишь своё дело и умеешь останавливаться, чтобы услышать то, что нас окружает. Добавь пожалуйста то, что ты сейчас чувствуешь...
Они молчали. Весна выдалась жаркой, отчего в парке было невероятно красиво. Всё распускалось и цвело. У Лёши в голове снова заиграла музыка. Он слышал шелест деревьев, звук крутящихся педалей. Слышал дыхание Алисы и чей-то смех вдалеке. Он вдруг услышал и скрип снега, когда они, замерзая, сидели на каких-то ступеньках и играли. Услышал гром грозы в один из осенних вечеров, когда они никак не могли разойтись по домам. Он слышал события этого года и, удивительно, но в этот раз это слышал не только он. Алиса сидела неподвижно и ощущала эту мелодию внутри себя.
- Тогда...тогда пускай последней нотой будет любовь...
Она мило улыбнулась. "Музыка жизни" была готова.
* * *
Зал полон. Все волнуются. Сегодня день государственного экзамена в местной консерватории. Решается судьба сотни пока никому неизвестных музыкантов, которые получат отметку за свои старания.
Леша сидит в зале. Наверное, он ещё никогда так не волновался и ещё никогда не был так счастлив. Вся его жизнь до этого года казалась какой-то бессмысленной и туманной. Он всё время слышал музыку, всё время её любил и знал, чем должен заниматься по жизни. Но никогда этого не делал. Он закапывал звуки как можно дальше в землю, стараясь жить так, как положено обычным людям.
Но сегодня всё изменится.
Свет приглушили, на сцену вышла Алиса. Лёша любовался ей. Она видела его в зале.
- "Музыка жизни", фортепиано...- Леша услышал только это, как вдруг полились звуки.
Он закрыл глаза и стал представлять всё то, что играла эта удивительная девушка. Он наслаждался мелодией. Он слышал в ней жизнь. И всё-таки как важно было для Лёши, что жизнь эту смогут услышать и другие люди! Её смогут со временем услышать и его одногруппники, и преподаватели, и родители, и все остальные, кто никогда его не понимал. Лёша представил, как через много-много лет он создаст ещё мелодии. Они с Алисой запишут что-нибудь помасштабнее вроде "Музыки старости" или "Музыки молодости". Они запишут всё на свете, а люди смогут это слушать, даже когда наш мир уже не будет таким, какой он сейчас.
"Леша видел, как люди поднимаются и начинают аплодировать. Он был переполнен гордостью, ведь они тоже это слышали, они тоже понимали! И..."
- Что-то я совсем не могу понять, что играет эта девушка, - эти слова выбили парня из его воображаемого мира.
- Да, я никогда подобного не слышала. Причём тут вообще жизнь? - говорил голос из зала.
Леша обернулся и прислушался: люди шептались и обсуждали то, что играет Алиса. Они шелестели, говорили, сидели в телефонах. Они не обращали внимание на музыку. Голова Лёши кружилась, и он судорожно смотрел на людей в зале. Им было всё равно на звуки, они не замечали той жизни, что льётся со сцены.
Он снова услышал шум шёпота, как тогда на лекции. Снова почувствовал себя не таким, как все. Его осуждали... его не понимали...
Алексей Сергеевич встал и направился к выходу. Казалось, мир внутри него рухнул. Оркестр больше ничего не играл. Он знал, что люди не слышат той жизни, которая окружала их каждый лень. Не слышат или попросту не хотят её слышать.
Он шёл медленно, совершенно не ощущая под ногами пола. В руке у него был тот самый цилиндр, а на душе какая-то невероятная тоска.
Нужно будет научиться жить с этим. Нужно будет вернуться в университет, как можно скорее оглохнуть и не слышать эту жизнь, чтобы больше никто не посмел его осмеять или поучаствовать в осуждающем шёпоте толпы. В вечность должны были уйти и "кап" глухой и приглушённый, и музыка, играющая последний год на улице "непризнанных гениев". Уйти в прошлое должна была вся его жизнь и связанные с ней звуки.
- Они не слышат...и не услышат, - бормотал Алексей Сергеевич и шёл к выходу.
Алиса видела со сцены уходящего Лёшу, но ничего не могла сделать. "Музыка жизни" должна прозвучать до конца.
- Не правда ли, прекрасно? - сказал какой-то стоящий в проходе дедушка. - Я слышу в этом свою молодость, время, когда я не замечал ничего вокруг и ничего замечать не хотел. Всё шло так быстро, что я иногда и забывал насладиться моментом...
- Что? - Алексей Сергеевич подошёл поближе к дедушке. - Неужели, вы и правда слышите? - в глазах его появилась надежда. Одно "да" от этого дедушки могло спасти весь его мир. Одно "да" могло сказать, что люди умеют слышать жизнь, если этого хотят. Это "да" вселило в Алексея Сергеевича надежду. Оркестр в его голове готовился играть снова.
- Да, безусловно, я слышу в этом всю свою жизнь. Здесь и шелест травы, и шум дождя, и моя свадьба, и все дни рождения. Здесь мои первые слёзы и безудержное веселье. Здесь всё то, что проходило мимо меня все эти годы и сейчас как будто остановило меня, чтобы я понял, как удивительна и полна была моя жизнь, но...я тогда этого ведь совсем не замечал, - дедушка смотрел на парня каким-то молодым взглядом, который был полон надежд. - Вот только, чего-то здесь не хватает, чего-то очень важного...
- Не хватает любви, - сказал Лёша, и Алиса сыграла последнюю ноту.
Руки девушки тряслись, она нервно дышала, глядя на парня и дедушку, улыбающихся в конце зала.
На самом деле, в зале улыбались не только они. Некоторые всё же услышали музыку жизни, которую так старательно собирали Леша и Алиса.
Конечно, кто-то её как всегда не заметил, утопая в вечных делах и заботах, но Лёша точно знал, что рано или поздно каждый сможет услышать то, что его окружает.
А пока...а пока они запишут что-то новое, чтобы люди учились слышать свою жизнь.