Солнце зашло за лес, и вечерний свет уступил место сумеркам. Первые звёзды высыпали на ещё алеющий у горизонта небосвод. Ветер о чём-то зашептал в облетающих кронах. На краю деревни заголосил петух. И его крик явился тем гимном, что завершал уходящий день.
Посвежело. Павел поёжился в тонкой спецовке и дёрнул замок на двери в хлев. Места у них спокойные, да бережёного Бог бережёт. Скотина проверена: три коровы с телятами, птицы, кролики. И, конечно, любимая свинка Долька. Десять пудов сала и откормленного мяса. А уж мордашка - так бы и расцеловать. Скоро придёт срок закалывать бедняжку. Даже жалко. Недолго уже осталось.
В полутьме к ноге прижалась по-стариковски сопящая тень.
- Сторожи, - велел хозяин, потрепав пса по загривку.
Павел вдохнул вечерней свежести. Глянул на россыпь звёзд в вышине над головой и пошёл к дому. Семья должно быть уже улеглась. Пора и ему на покой. Всё было хорошо.
Долька пропала ночью из запертого хлева. Ни пёс, никто в доме не подняли тревоги. Никаких следов взломам похитители также не оставили. Вернее, никаких, кроме одного - если тот можно было считать за такой.
...Павел сидел на чурбаке у раскрытой двери в хлев. Мозолистые ладони свисали меж колен. Спина сгорблена. На лице застыла посмертная маска.
- Маленькая моя... Как же так... Что я за дурак.
У его ног копошились куры. Здесь же крутился и пёс. Но получив пинок под зад за то, что не усмотрел за хозяйством, с визгом убежал прочь. Чуть ранее заходил Митяй. Говорил что-то про бензин и дрова. Что повредил руку бревном и помочь бы. Он ответил в том смысле, что не до того ему сейчас.
- С женой что ли нелады? - лез не в своё сосед, не понимая намёков.
Он, кажется, послал его. Митяй ещё постоял, талдыча о своей супруге, и как она однажды заявила ему... Потом сгинул.
Подошла жена. Что-то сказала. Павел не слышал. И не слушал. Взгляд его остановился на том, что сжимали ладони.
Лоскут красной ткани. Красной не только по цвету, но и из-за промочившей его, уже засохшей крови.
- Ну, что ты убиваешься так, - повторила жена, положив руку ему не плечо. Как разбудил её поутру истошный мужнин вопль, так больше и слова она от него не услышала. Сел и сидит, а на ней и дети, и дом, и скотина. - Что сидеть - надо идти в милицию. В прошлом году в Краповке мэра обокрали. Замок взломали и квартиру обчистили. И не его одного, говорят. Теперь сюда докатилось. Хорошо ещё малым отделались... Вот прям сейчас и пойду!
Павел встрепенулся. Схватил её за руку.
- Нет. Никуда не ходи. Я сам... разберусь.
- Гляди-ка, заговорил, - жена шмыгнула носом, утерев его рукой. - А то я думала - точно свихнулся ты на этой свинье. Как привёз её, так и не отходил ни на шаг. Чуть ли ни жить уже в хлеву стал. Никого не подпускал, замок даже повесил. Чисто с ребятёнком возился. А у самого младенец в люльке - не приласкал ни разу! Так что, может, забрали и забрали - и слава Богу! Может, хоть теперь мозги на место встанут.
- Уйди, глупая, - рыкнул Павел. - Не доводи до греха.
Жена посмотрела, как он сидит, точно по голове оглушённый, всё сминая в руках обрывок красной тряпки. Вздохнула и пошла в дом. Мало у неё дел что ли.
А его, в самом деле, словно по голове чем-то тяжёлым ударили. Мысли в ней бродили бессвязные. И тягостные, как валуны. Падали и падали на душу, так что хотелось то ли завыть, то ли пойти и удавиться.
- Как же так, - шептал он. - Дверь заперта. Чертовщина...
Валуны падали, слагаясь в неподъёмные горы.
- Папа, ты грустишь?
Оглядевшись, будто только проснувшись, он увидел стоящую рядом дочь. Простенькое уже маловатое платье. На ножках стоптанные туфли. Невысокая, в свои десять она казалась едва не шестилетней. Но взгляд умный, как у взрослой.
- Зоя... А где Миша?
- Где-то гуляет. Папа, у тебя украли Дольку, да? Мне мама сказала. - Девочка подошла, позволив отцовой ладони приласкать себя по голове.
Павел крепко прижал к себе девочку, словно боясь, что и её могут похитить в любой момент.
- Такая беда. Звать - не звали, а она пришла.
- Папа, мне больно, - пискнула Зоя, отстраняясь. - Но ты не печалься.
- Да... - покивал Павел, глядя на неё как-то странно, словно испуганно.
- Я помогу тебе найти Дольку. Я всегда помогаю маме найти пуговицу или ещё какую вещь, которая вдруг запропастится. Я буду сыщиком.
Отец кивал, не слушая.
А она, между прочим, уже начала своё расследование.
Расследование - какое звучное слово. Им в книге "Чёрный Кот - герой сыска" называли поиск пропавших предметов и другие дел. Все они назывались преступлениями. А расследовал их сыщик. Зоя прочла про него все имевшиеся в книге рассказы и не по одному разу. Она знала, что следовало делать.
Расследования всегда начинались с опроса свидетелей и сбора улик. Первым делом Зоя выспросила у мамы всё, что ей было известно о случившемся. Мама знала мало. Лишь то, что Дольку украли. Воры как-то залезли в запертый хлев. И не оставили никаких следов, кроме обрывка ткани.
Что касается улик - они имелись. Пока родители разговаривали, Зоя прошмыгнула в хлев. В опустевшем загоне Дольки, всегда содержавшимся отцом в чистоте, ею был найден и отправлен в карман огрызок морковки. Она также осмотрела все окна в хлеву, замок и железную скобу на двери. Окна оказались целы, в том числе в сеновале наверху. Скоба была прикручена шурупами - захочешь, не оторвёшь. Дужка, на которой висел замок, тоже вбита накрепко. И ни капельки не шаталась.
Теперь следовало допросить отца. Зоя присела возле него на корточки, подобрала какую-то палочку и стала рисовать по земле, рассуждая сама с собой.
- Чтобы что-то найти, сперва нужно вспомнить, где последний раз видел эту вещь. Долька вчера была в хлеву, так? Значит, кто-то пришёл ночью и увёл её. Значит, он вошёл внутрь. Но ты ведь всегда запираешь дверь на замок. Окна не разбиты. Значит, вор отпер замок... Папа, ты давал кому-нибудь ключ от хлева?
- Нет.
- Нет. Значит, у вора была другой ключ.
- Другой ключ... - повторил Павел.
Ключ лежал у него в кармане. Он сам открыл им утром замок. Другой ключ... Некая мысль мелькнула в его потухшем взгляде.
- А что у тебя в руке, папа?
Он посмотрел на обрывок красной ткани.
- Это бросили воры в хлеву.
Девочка протянула руку. Отец не хотел, но всё же дал ей смятый засохший комок. Зоя повертела его перед глазами.
- Это кровь, пап? - Ни страха ни отвращения в её голосе не ощущалось. Ну, почти не ощущалось.
Павел кивнул.
- Похож на носовой платок, - заключила Зоя. - Может Долька пыталась вырваться и толкнула кого-то из воров, тот упал и ободрал кожу до крови? Вытер её платком и выбросил.
- Скорее уж она цапнула бы их за ногу. За ней водилась такое. Наливаешь ей пожра... поесть, а она тебя самого готова проглотить.
- Долька любила поесть - потому и выросла такая огромная... Интересно. - Зоя преувеличенно нахмурила брови. - Такого же цвета баба Клава подарила пелёнки нашей Миле.
Милой звали девочку-младенца, что родилась у него под самый новый год. Павел смотрел на грязный лоскут в руках у старшей дочери.
- Клава? - переспросил он. - Для малышки?
- Да, прям из такой же ткани, - подтвердила Зоя. - Только маме те пелёнки не понравились.
Клавдия была его двоюродной тёткой или кем там, жившей в соседней Краповке. Её сын Гриня приходился ему троюродным братцем.
- Баба Клава ещё вчера заходила. А ты за грибами в лес ушёл.
Павел встал с чурбака.
- Заходила? - Снова некая мысль мелькнула в его взгляде. Он хотел идти, сделал шаг в сторону, но вновь замер. - А зачем она заходила?
- Тебя спрашивала. Хотела мяса взять. Сказала, ты у них занимал когда-то в долг и обещал мясом отдать. Но мама сказала, что мяса нет... Папа, а ты куда?
- Мне надо, - сказал он. - Надо как раз сходить к бабе Клаве. Только что вспомнил.
- Можно я с тобой! - встрепенулась Зоя.
- Нет. Я быстро.
- Ну, можно?! Можно?! Можно?!
Было некогда спорить. Он направился к дому. Потом решил идти сразу. Девочка побежала следом.
Они пошли проулком меж хлевом и сараем прямо через пашню, срезая угол. Картошка давно была убрана. Больше сотни мешков. Ботва вся сграблена и сожжена. Земля здесь хорошая, удобренная. Сколько он сюда навоза вывез. Хозяйство у него всегда содержалось в порядке, он за этим следил. Мужик работящий - не лентяй. Молоко продаёт, творог, мясо, яйца, картошку по осени. В колхозе работает, хотя от колхоза сейчас одно название осталось. Семья всегда сыта, никто не скажет упрёка. Но лишних денег у них не водилось. Тут, как спину не гни, а любой лоботряс в городе в разы больше получает, ничего не делая, чем человек на земле. А у него уж трое детей. Жена и ему говорит ехать на заработки, в охрану или на железную дорогу. Вахтовым методом - две недели там, две дома. Как половина округи ездит. А ему эти города всю жизнь поперёк горла были.
Он впечатывал резиновые сапоги в жирную чёрную землю. Зоя едва поспевала следом. Сосед Митяй разбирал кучу брёвен, сваленную у него на задах. Увидев их, прекратил своё занятие, провожая их взглядом. Они прошли мимо похожих на серые мохнатые пирамиды копны соломы и огороженного выгона, где паслись коровы. Откуда-то вполз Дик, подошёл, поджимая хвост. Павел замахнулся, хотел вдарить ему ещё - убил бы! Пёс понял без слов и не стал приближаться. Лишь посмотрел грустно, словно не понимая, за что с ним так.
Краповка была крупным посёлком километров пяти от их деревни. Здесь худо бедно работал стекольный завод. А вот в деревне из некогда сотни домов жилых осталась едва половина. Старики доживали свой век да летом приезжали дачники. Молодёжь вся разбежалась. Своей школы и той нет. А кого учить - Зоя одна. Мише только на следующий год в первый класс. Каждый день, он на мотоцикл - вести молоко в Краповку, Зою с рюкзаком впереди себя. Мог бы он позволить себе купить машину, домчались бы в два счёта. Мотоцикл, как назло, сломался вчера. Но, да и пешком дошли быстро.
По дороге Зоя всё рассуждала про пропавшую свинью:
- Если воры увели Дольку, почему на земле не осталось следов от её копыт? Я проверила. Значит, они замели за собой следы метёлкой. Только зачем? Может, они думали, что мы сможет выследить их по следам? Но как они открыли замок? А, если не открывали, то как они залезли - других входов нет? А, если у них всё же был ключ, зачем они снова заперли замок? Хотели нас запутать...
- Замок можно открыть и без ключа. Есть такие умельцы, - проворчал Павел.
Дом троюродного брата, где тот жил вместе с матерью, помещался на краю посёлка. Чуть на отшибе. Словно соседи старались держаться от него в стороне. И то верно - за Клавой и её Гринькой водилась слава. Они с ними не общались почти, хотя и родня.
Зря он всё-таки девчонку с собой взял.
Дом был большой пятистенный, но запущенный. Крыльцо просело, на его крыше выросло молодое деревце. Одно из окон забито досками. Из сарая за домом раздавалось голодное поросячье хрюканье. Дверь в баню была распахнута. Дорогу перед ними перебежала тощая чёрная кошка. Юркнула в огород, где много лет ничего не сажали. Земля у скамейки под окнами сплошь была покрыта слоем окурков.
Клава гнала самогон на продажу. А Гриня пару лет как вернулся из мест не столь отдалённых. То был его второй заход.
Павел остановился и присел возле Зои.
- Ты помалкивай там. Я быстро спрошу кое-что, и мы пойдём домой. Ничего не говори им про то, что у нас свинья пропала. Пусть это будет нашим секретом. Ладно?
Дочка кивнула. Он взял её за руку, и они поднялись на крыльцо.
Из сеней через обитую дерматином дверь они прошли в полутёмную прихожую. Шторы на окнах в доме были задёрнуты. Свет не горел. Палас на полу сгружен. На разложенной софе в углу спал кто-то в одежде. На столе в комнате, что просматривалась из прихожей, стояла целая шеренга бутылок и грязной посуды. Работал телевизор.
В доме пахло варёной капустой и старыми половиками. И брагой.
Павел снял кепку, постучал по косяку двери.
- Клава, ты дома? - позвал он.
Нет ответа. Спящий на диване повернулся, что-то бормоча во сне.
Павел позвал громче.
- Кого там черти принесли? - донёсся из комнаты женский голос. - Нету ничего. Вечером будет, тогда и приходи.
- Клавдия, выйди - это свои. - Павел не разувался, не собираясь задерживаться здесь.
В комнате матернулись, заскрипела кровать. В прихожую вышла высокая толстая старуха с коротко стриженными седыми волосами, одетая в неопрятный халат. Варикозные ноги шаркали при ходьбе. Раздутый как картошка нос, занимавший казалось половину её оплывшего лица.
- Вон кто пришёл, - сказала Клава вместо приветствия. - А я думала... Проходите, чего в дверях стоять.
- Нет, мы только на минуту, - отказался Павел. - Ты вчера заходила к нам, а я в лесу был. Пока оказались в Краповке, решил узнать, что хотела.
Клава смотрела на них сквозь пыльный сумрак. От неё разило самогоном даже на расстоянии. Старуха прищурилась, зевнув напоказ.
- Да я так, тоже мимоходом. Думала, может, дал бы свежего мясца. Свинью ещё не заколол?
- Нет. На ... думал колоть.
Старуха прошла к софе, сдвинула в сторону ступни спящего и уселась с краю.
- А чего ждать? Мы бы взяли ногу. И ещё чего-нибудь... Ведь это мы твоему папке поросёнка дали на вырост. Он тебе говорил?
Клава подмигнула Зое, и той стало неуютно.
- Славная свинка выросла? - продолжала расспросы старуха.
- Славная, - пискнула Зоя. - Только кусачая. Папа никого к ней не пускал из-за этого.
- Ещё бы не кусаться, когда тебя на убой растят, - усмехнулась Клава. - Понравится - ещё дадим. Скоро как раз опоросится. Возьмёшь?
- Там видно будет, - сказал Павел. - Значит, просто так заходила.
- А чё не навестить родственников? Или ты против чё-то имеешь?
Новый голос хрипел, словно был простужен. Спящий на софе зашевелился, скинул ноги на пол и сел. На них воззрилось костлявое лицо с опухшими глазами. Мутный спросонья взгляд уставился на стоящих в дверях.
- Привет, Гриша, - поздоровался Павел. - Доброе утро. Вернее, уже день.
- Здарово. У нас гости, а ты меня чё не будешь? - сказал он матери.
- А чего тебя будить - дрыхнешь и дрыхнешь, - бросила Клава. - Жрать будешь? Там - капуста...
- Сядешь с нами? - сказал Гриша гостю.
- Нет, мы уходим.
- Как знаешь. А насчёт свинки - помни, долг платежом красен. Её тебе дали не за просто так. На следующей неделе заеду. Порешаем.
- Да. Заезжай - разберёмся.
- Чё разбираться? Всё вроде было уже обговорено.
Гриша шарил ладонями по карманам в поисках сигарет. Нашёл, закурил, выпустив дым в потолок.
- Или у тебя какие-то проблемки? - спросил он. - Свинку я тебе славную подогнал. Обидно, если с ней чё-то случилось. Должок спрошу по полной. Ты меня знаешь - свинка за свинку.
Павел подтолкнул Зою к двери.
- Никаких проблем. Мы пойдём.
- Погоди, - сказал Клава. - Я хоть конфет девочке дам.
Она попыталась встать с низкой софы. С первой попытке не вышло. Гриша откинулся на спинку, затягиваясь и почёсывая щетину на шее.
- Не надо, - отказался Павел. - Ничего не надо.
- Ну, до свиданьица, - попрощался Гриша. - Значит, до следующей...
Павел не дослушал, захлопнув дверью. Едва ли ни бегом они спустились с крыльца. Он так крепко сжимал руку Зои, что та уже хотела заплакать. Но вот они вышли на свежий воздух, отец сбавил шаг и ослабил хватку.
- Живут, как свиньи...
- Папа, я бы сама не взяла конфеты.
- Нечего с этими людьми и разговаривать даже.
- Мама так тоже так говорит.
- Вот и слушай её - она у тебя умная, в отличие от отца.
Они скорым шагом направились обратно в деревню. Зое хотелось бы зайти в пар и покататься на качелях, но отец явно был не в том настроении. Асфальт обрывался сразу за домом бабы Клавы, дальше шла разбитая щебневая дорога. Они свернули с неё на лесную тропу.
- Папа, ты, правда, взял у них Дольку?
- Да.
- А почему ты не велел говорить, что её украли?.. Ты подумал, что это они могли украсть, да? Ты хотел выведать у них про это. Мы ходили на разведку.
Отец покосился на неё с лёгкой усмешкой.
- Всё бы тебе знать. Маленькая ещё.
- Я же обещала тебе помочь найти Дольку. И что - это не они взяли?
- Видимо, нет. Но с этих сталось бы.
- Они плохие люди, пап?
Павел ответил не сразу:
- Да. Зря мы к ним ходили. Но ты не переживай. И знаешь... маме лучше не говорить, где мы были. Чтобы ей не волноваться попусту.
Зоя не поняла, почему маме следовало о чём-то волноваться, но решила не переспрашивать. Её сейчас заботило другое:
- А кто же тогда взял? У тебя появились какие-нибудь зацепки?
- Чего?
- Ну, зацепки. Это по-другому - догадки о том, кто украл Дольку.
- Эх, доля моя доля... Это ты хотела быть сыщиком - вот и думай.
Всю обратную дорогу Павел был погружён в свои мысли. Зоя не мешала ему. Она рассуждала о своём.
Дольку украли ночью. Зачем украли - понятно. Но как - не понятно. Если дверь была закрыта - как её вывели? И как сами воры зашли в хлев? Одно окно оставалось приоткрыто на ночь для проветривания - она выяснила это утром. Но окно было такое маленькое, что даже она смогла бы пролезть в него с трудом. И Дольку через окно не вынести. А в загоне её нет. И следов нет.
В книге с детективными историями про чёрного Кота-сыщика тоже были запутанные загадки. Но, если хорошенько подумать, разгадки на них всегда находились. И не такая уж сложные, как казалась по началу. Только - там это выдуманные истории, а по настоящему - всё гораздо сложнее.
Зоя нащупала и достала из кармана огрызок морковки. Сначала удивилась, откуда он у неё взялся. Потом вспомнила.
Если у воров был другой ключ от замка - откуда они его взяли? А Дик - почему собака-та не залаяла? И Долька никогда прежде не оставляла недоеденной даже крошку. Её увели, не дав доесть.
Зоя потрясла уже гудящей головой. Сунула огрызок обратно в карман.
В лесу было тихо и спокойно. Они шли вдоль посадки молодых сосен. Где-то далеко куковала кукушка. Пахло смолой и грибами. Комары все уже исчезли. Солнце светило через мохнаты игольчатые лапы. Земля под ногами приятно пружинила, а когда она наступала на сухую шишку, та хрустела. Хотелось просто гулять и ни о чём не думать. Она взялась покрепче отца за руку. И пусть тот был мрачен как туча, ей нравилось идти с ним рядом.
- Папа, не грусти - всё будет хорошо, - сказала она.
Отец взглянул на неё сверху вниз. Что за мысли сейчас были в его голове - Зоя хотела и одновременно не хотела знать это. На самом деле ей хотелось, чтобы отец просто немного повеселел. Блеклая улыбка коснулась уголков его рта.
- Всё будет хорошо, - кивнул он. - Всё будет хорошо.
"Куда же ты пропала, глупая свинушка? - ещё подумала девочка. - Надо тебя найти. Обязательно найти и тогда снова всё наладится".
Дома ничего не изменилось. Коровы всё также паслись, общипывая увядающую траву. Подросшие за лето телята мычали. Куры искали червей на пашне. Соседа видно не было, только висела на заборе его фуфайка. Пугало в огороде стояло поникшее, старая кастрюля, заменявшая ему шляпу, свалилась на землю. Набежавшие тучи скрыли солнце. Поднялся ветер. Зоя поёжилась. Надо было сходить домой за кофтой, но мама могла заставить мести пол или чистить картошку к обеду - нет, лучше не рисковать.
Отец достал воды из колодца. Двигался он словно во сне и пролил на себя, пока пил прямо из ведра. Отряхнулся и направился в хлев.
Зоя закусила нижнюю губу. Кроме неё помочь здесь было некому.
Она последовала за ним. Павел включил освещение и прошёл в дальнюю часть хлева, где у него была оборудована небольшая мастерская. Принялся отодвигать сложенные здесь лопаты, вилы, тачку, на которой вывозил навоз на пашню и в огород. На миг застыл, разглядывая её, словно тачка была чем-то наполнена, а не пуста. Нашёл топор. Проверил его остроту. С верхней полки у стены достал длинный кинжал. Им он забивал свиней. Забил бы и эту. Проверил остроту. Включил точильный круг на рабочем столе и стал править лезвие.
Зоя некоторое время наблюдала за отцом со стороны. Потом отошла к загону, где содержалась Долька.
Соломенная подстилка в загоне примята, земля под ней местами взрыта. На деревянном настиле в углу лежа ещё куча соломы. Часть её была расшвыряна, точно на ней недавно кто-то валялся. Долька и валялась. Пол в хлеву - земляной, плотно прибитый. На нём коровьи следы, куриные. Вот собачьи. Внутри загона имелось полно острых свиных следов-полумесяцев. А вне его ни одного.
Девочка вышла на улицу. Клетки с кроликами примыкали к стене хлева. Этих никто не тронул. Зоя дала ушастым капустных листьев. Погладила своего любимого беляка с розовыми глазками. Возле чурбака валялся заскорузлый обрывок ткани, что оставили ночные воры. Она подняла его.
Да, точно такая же ткань, как те пелёнки, что мама не стала использовать для Милы и наделала из них тряпок. Мама тоже это заметила. Баба Клава не нравилась маме, как теперь и самой Зое.
Подошёл бочком пёс, она погладила его. Тот унюхал кровь.
- Фу, Дик! Не бери в рот всякую гадость. Лучше скажи, кто залез к нам ночью, а? Ты же должен был всё слышать. Скажи, кто это был.
Собака смотрела на неё слезящимися глазками.
- Надо хорошо подумать. Всему должно быть логическое объяснение. Нужны зацепки. Хотя бы маленькая ниточка, потянув за которую, можно распутать весь клубок, как говорит Кот-сыщик.
Кто-то вывел Дольку из хлева, не оставив следов. Свиных следов. Свои следы воры может и оставили, но теперь их затоптали. Но следов от свиных копыт не было точно. Но и Дольки в загоне нет, а значит, её всё же увели. Или...
Зоя застыла на месте. От мелькнувшей догадки перехватило дыхание.
- Но это должны были быть очень сильные воры.
Кто у них в деревне это мог быть? Дядя Митя и Николай Петрович. Ещё Васька Косой. Много кто. Только это все хорошие люди, мама и папа никогда не говорили про них ничего плохого. Зачем им воровать Дольку?
Нет - это кто-то чужой.
Зоя села на давешний чурбак, подперев щёку кулаком. Дик незаметно вытащил у неё клочок ткани и поволок в зубах.
Дядя Гриша тоже сильный, наверное. Но он один. Баба Клава старая. И зачем ему воровать, если папа им и так должен был отдать мясо за долг? Дик ночью не лаял, а на бабу Клаву он тогда лаял, чуть не охрип.
Ничего она не понимала - ничегошеньки!
- Чего горюнимся? В семье нелады?
Зоя подняла взгляд и увидела подошедшего к ней соседа.
- Отец дома? - спросил дядя Митя. И, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я его давеча помочь просил. Рука у меня - придавил бревном, понимаешь. А одной рукой много ли наворотишь. Зима уж не за горами, а я ещё дров не запас - вот привезёт только. Да - жизнь такая, рассиживаться некогда. Если о себе сам не позаботишься - никто не позаботится. Все только и норовят обобрать. А пенсия-то - с гулькин нос. Клади зубы на полку. Люди должны помогать друг другу. Тем более соседи. Поделиться там чем, если надо. Подсобить. А иначе как?
Дядя Митя смотрел на Зою, но словно бы сквозь неё. Из-под расстёгнутой фуфайки выглядывала полосатая гимнастёрка, обтягивающая немалое брюхо. На ногах были огромные резиновые сапоги. Говорил он как будто сам с собой.
- Жена у меня болеет. А сын далеко живёт - тут не наездишься. Бензин-то подскочил опять. Приходится крутиться помаленьку. А иначе как? Руку вот только прижал. Лишь бы не сломал - а так ладно, оклемаюсь.
Левая рука у дяди Мити висела. Зоя увидела, что та неумело обвязана бинтом, так что свободными оставались одни пальцы. Два ногтя были чёрными со следами засохшей крови по краям.
- И спина трещит - спасу нет. Отец-то дома?
- Нет, ушёл куда-то, - соврала Зоя без сожаления.
В хлеву вновь было тихо, папа выключил точильный круг. Ему сейчас хотелось побыть одному, а не слушать всякие разговоры.
- Ушёл, говоришь. Ладно тогда. А ты не распускай нюни. Отец у тебя хороший, работящий. Только стал чего-то... Пить что ли начал?
Зоя разглядывала свои туфли. По коже бежали мурашки. Она обхватила себя руками.
По деревне прогрохотал мотоцикл. Дядя Митя ушёл.
Отец всё оставался в хлеву. Его молчание и нахмуренность немного пугали Зою. Отец всегда был таким весёлым. Играл с ней и Мишей. А потом родилась Мила. Он тоже был очень рад. Всё говорил, что им теперь надо расширять хозяйство. Даже лошадь хорошо бы завести, а ещё лучше - трактор, если бы у них были деньги. Дольку купил на вырост. И вдруг стал таким грустным. Всё работал на пашне или в хлеву, а им запретил ходить туда. Не хотел играть и отсылал их с братом, чтобы не мешались.
Папа очень переживал за Дольку. Словно та была живым человеком - даже обидно. Раньше у них тоже жили свиньи, но о них отец так не пёкся. Маме это тоже не нравилось. Последнее время они с папой не то, чтобы ругались, но ворчали друг на друга. Или просто не разговаривали.
Стоило ей подумать о маме, как та вышла из дома с Милой, закутанной в одеяло. Положила её в коляску, чтобы та поспала на свежем воздухе.
- Ты куда пропадала, я тебя искала? - Мама говорила строго, почти сердито. - И Миша где бегает? Словно беспризорник... Отец в хлеву?
Зоя кивнула, спрыгнув с чурбака.
- Погляди за сестрой. Мне надо поговорить с отцом.
Мама пошла к хлеву. Губы её были поджаты.
Зоя глянула на сестру. Та спокойно спала, занавешенная прозрачной тюлью. Дик улёгся возле коляски, высунув язык.
- Посторожи пока ты, ладно? - попросила она собаку.
И на цыпочках побежала за матерью. Конечно, подслушивать нехорошо. Но удержаться тут было невозможно.
Девочка обогнула кроличьи клетки и прильнула к маленькому окошку, расположенному в углу, где у отца была мастерская. Под окошком росла крапива, и само оно было мутное от пыли, но смотреть Зоя не собиралась, только слушать.
- Сходил? - расслышала она голос мамы, доносящийся из хлева.
- Сходил, - ответил отец глухо и без всякого желания.
- И чего? Приедут, будут протокол писать?
- Я не в милицию ходил.
- А куда же?
Послышался металлический грохот, отец продолжал разбирать свои инструменты. Мама ждала ответа. Она была совсем не в духе.
- Куда надо, туда и ходил, - наконец ответил отец.
- И что?
- Ничего.
Никогда прежде Зоя не слышала, чтобы родители так разговаривали друг с другом. Они вроде и не ругались, но так было ещё хуже. Зоя вся напряглась, словно это её мама расспрашивала о чём-то нехорошем, что она совершила. Даже зуд от ожога крапивы на голых ногах ею сейчас почти не замечался. Вжав голову в плечи, она тянулась ухом к окну.
- Ты не хочешь мне ничего сказать? - после некоторого молчания спросила мама.
- Нет.
Мама вздохнула. Зоя расслышала её вздох даже снаружи хлева.
- Последнее время ты сам не свой, - продолжила мама. - Всё из-за этой... свиньи. Да? Почему, ты не хочешь ничего мне сказать? Я же вижу...
- Нечего тут говорить.
- Если бы нечего, ты бы не вёл себя так. Ну, украли - с кем не бывает? Милиция во всём разберётся.
- Я же сказал - не надо никакой милиция! - едва ли ни вскричал отец. Зоя ойкнула от испуга, зажав себе рот ладошкой. - Я сам со всем разберусь.
- И каким образом? Ты семью готов променять на эту свинью!
А вот мама начала кричать. Мама бывала строгой, но чтобы кричать...
- Не говори глупостей, - отрезал отец. - Семья для меня - самое дорогое. Я для вас... Кроме семьи у меня ничего и нет.
- Я люблю тебя, ты же знаешь. Да, порой нам бывает нелегко. Тем более сейчас, пока я в декрете... Но мы живы, здоровы. Главное нам держаться вместе. Сам всегда говорил об этом. У тебя хороший дом и хорошая семья. И всё это начинает разрушаться из-за того, что ты отстраняешься. Я же вижу - тебе от этого самому тяжело. Я только хочу помочь. Давай поговорим о том, что у тебя на душе. От этого сразу решится половина проблем. Вот увидишь.
- И я люблю вас... - Зое показалось, что отец едва ли ни плачет. Она никогда не видела, чтобы отец плакал. Она сама уже готова была разреветься в голос. - Я разберусь. Обещаю. Сам виновен - сам и разберусь.
- В чём ты виновен?
Отец не ответил. Снова послышался металлический звон.
- Зачем тебе топор и этот нож?
- Это просто... Просто надо. Нечего тут больше говорить.
Пора было сматываться. Зоя попятилась спиною вперёд. Отойдя на десяток шагов, припустилась бегом. И успела оказаться возле коляски в тот момент, когда мама вышла из хлева.
Зоя смотрела на неё во все глаза.
- Спит? - спросила мама, шмыгнув носом. Нос у неё выглядел припухшим и немного красным.
- Да. Вроде спит.
- Что у тебя с ногой?
Оказывается, она тёрла одну обожженную крапивой ногу о другую.
- Это от крапивы, - пискнула Зоя, усилием воли заставляя себя прекратить чесаться и отводя взгляд в сторону.
Ну, сейчас её выведут на чистую воду.
Но крапива маму интересовала в последнюю очередь.
- Присмотри ещё за сестрой, - велела она. - Я сейчас вернусь.
Мама пошла в дом. На этот раз губы её были поджаты решительно. Зоя осталась с коляской. Пёс лизнул её за обожженную ногу. Но и тут он не мог ничем помочь. Зое было так грустно. Что, что...
- А это кто тут у нас? - раздалось за её спиной.
От неожиданности Зоя вздрогнула. Отец подошёл неслышно. Отодвинув тюль, он поглядел на спящую малышку, чей носик был не больше пуговки.
- Папа, тише. Не разбуди, а то плакать будет.
- Я тихонько.
Отец смотрел внутрь коляски, а Зоя смотрела на него.
У неё раньше был друг Дима. У него отец пил. Часто бил Димину маму. Один раз они даже ночевали у них дома, когда тот совсем буянил. Пока их мамы разговаривали на кухне, Дима рассказывал ей всякие ужасы. И показывал синяк, который отец оставил у него на руке, сжав её. А потом его отец умер, и Дима с мамой переехали в Краповку к его бабушке. У неё отец никогда не пил. Этот глупый Митяй болтает всякую чепуху. Но почему же ей так грустно?
От гадкой крапивы щипали все ноги. Не в силах больше сдерживаться, она зарыдала. И уткнулась лицом в засаленную спецовку отца. Тот даже растерялся, а потом приобнял её одной рукой. От этого Зоя зарыдала ещё сильнее.
- Что такой? - Отец гладил её по голове, по растрепавшимся косам. - Тише, разбудишь Милку, сама говорила... Что случилось?
- Папа... папа, - слёзы мешали говорить, - не ругайся с мамой.
- Да мы и не ругаемся никогда. - Голос у отца дрожал.
Зоя посмотрела на него. На небритое несколько дней лицо, на тонкие сухие губы, на морщины в уголках глаз. Глаза у отца блестели. Он утёр их тыльной стороной ладони.
- Но я слышала, - призналась Зоя. Слёзы отступили, но ещё хлюпали в горле. - Папа, это всё из-за Дольки? Я... я поняла, как её украли, чтобы не остались следы. И чтобы мы не поняли, куда её увели.
Отец прижимал её к своему боку. Он снова, казалось, не слушал.
- И как же? - всё же спросил он.
- Воры унесли её на носилках, - выдала Зоя свою догадку. Ничего эта догадка не значила и ничего не могла исправить. - Но я не знаю кто украл... Это... это, наверное, кто-то чужой. Никто из наших знакомых не мог этого сделать... Дужку замка они вырвали, а потом потихоньку забили обратно. А... а Дик не лаял на них, потому что он уже старый и... и слышит плохо. Не обижай его больше - пожалуйста!
Слёзы снова готовы были ринуться наружу.
Но тут отец улыбнулся ей. Пусть только краешком рта, но улыбнулся. По-настоящему. И вновь прижал к себе. Дик крутился у их ног, услышав, что говорят о нём. Зоя едва не упала через него.
- Я очень хотела помочь тебе, чтобы всё снова было хорошо как раньше, - сказала она срывающимся голосом. - Но я плохой сыщик, пап.
- Ты самый лучший сыщик на свете, - не согласился Павел.
Слёзы сдались и отступили окончательно. Но от их разговоров в коляске зашевелились, послышались тихие всхлипы. Зоя скорее взялась качать. Отец помогал ей, вернее мешался.
Вернулась мама. В руках она несла большую чёрную сумку, которую девочка раньше никогда не видела. Отец вдруг так дёрнулся, что Зоя подумала, что его кто-то толкнул сзади. Мама подошла, бросила сумку на землю.