Ковтун Михаил Сергеевич. Сказки старика Хименеса

Есть где то далеко в южной Америке маленький городок. Невысокие дома щурятся от лучей яркого солнца. Ветер несет пыль по пустым немощенным улицам. Редкие прохожие спешат по своим делам, улыбаясь друг другу при встрече. На перекрестке центральных улиц стоит маленький бар. Там по вечерам собираются жители этого городка. И хозяин бара - старик Хименес сбивается с ног разнося напитки. Там на маленькой дощатой эстраде играют чудесную музыку, и звезды в небе ласково улыбаются, слушая её. Туда не заходят люди с черными душами - ибо в атмосфере добра и понимания , им просто тяжело дышать. Бар Хименеса лечит усталость и одиночество лучше любого врача и поэтому, он не пустует.

В то хмурое утро дон Родригес вез свою больную жену в город, к доктору. Его сын, давно живущий там, нашел хорошего врача. Родригес не был богачом или полицейским, но его машину остановили герильяс. Они потребовали поднять руки вверх и стать на колени. Эх, сеньор, знали бы вы старого Родригеса! Это был очень смелый и очень гордый человек. Он плюнул в лицо повстанцам и назвал их " сынами шлюхи"... Гордость замутила его разум. В ответ автоматные очереди изрешетили его и машину, в которой сидела его больная жена... Мы похоронили их вместе, на старом кладбище. Их сын не появился на похоронах, хотя - я лично звонил ему в город.

Прошло время. В отряде герильяс появился новый человек. Он не был бойцом. Болезнь, перенесенная в детстве, сделала его слабым и беспомощным. Но как он играл на аккордеоне!! Он стал любимцем отряда и его песни снимали усталость трудных походов и тяжесть схваток с властями. Ему отвели место возле самого командира, его любили и берегли. Возвращаясь из рейдов, неуловимые герильяс приносили ему дорогие подарки и лучшие вина. Его сажали за почетное место в застольях..И он пил " за победу революции", принимая стаканы с вином из рук, так пахнущих кровью...Кровью его родителей..

Да, сеньор, это был сын Родригеса - Мануэль. Он не простил и не забыл ничего. Но его слабые руки не могли удержать винтовку, а дорога мести целиком забрала его душу. Он предложил свои услуги " гуардио насьональ"..да да - тайной полиции. Он стал одним из лучших агентов, внедренных к партизанам. Мануэль не брал денег за свой труд. Все деньги от властей он относил в церковь. Он просто хотел, что б его горе не повторялось в других семьях. И он выбрал свой путь - черный путь предателя. Мануэль был умным человеком и понимал чем все это кончится, но он не жалел о своем выборе.

А неуловимые, до сей поры, герильяс вдруг стали попадать в засады, редели их ряды и все чаще Мануэль играл печальные песни на очередных поминках. Он играл, не поднимая глаз, что б не выдать своей радости при виде испуганных и растерянных партизан. А над остатками отряда витал страх..Отборные бойцы из " эскадроне муэрте" не знали пощады к герильяс. Да и население устало от крови и поборов " на благо революции". Близился конец отряда. Командир отряда по имени " дель гато" не был наивным дурачком. Он прекрасно понял, что информатор полиции, где то совсем рядом..И он поручил своим доверенным людям проверить нескольких человек. Мануэля увидели, когда он отправлял очередное донесение в штаб " гуардио насьональ"..

Ночью был суд. Герильяс были безжалостны. Растерзанное тело Мануэля прибили гвоздями к столбу, а его вырванное сердце отправили в посылке в штаб " гуардио насьональ", куда он столько времени писал свои донесения... Духи гор ужаснулись делам человеческим… Есть предел любой жестокости. В небе полыхнули молнии, затряслись горы...Хозяин Ветров сел на свой каменный трон и взмахнул своим черным посохом.. Ветер сбивал с ног и волочил к краю пропасти, кричащих от ужаса, повстанцев, а сверху на них сыпались огромные камни. Черный вихрь хохотал над ошметками человеческих тел..Молнии били со всех сторон и карающим голосом раздавались раскаты грома...

Прошло уже много лет и больше никто не слышал о герильяс в наших окрестностях. Но люди стали замечать странного призрака с грустными глазами. Сперва они боялись... Но потом поняли - он вообще никому не делает зла. Он даже спас заблудившихся ребятишек, выведя их к дому. И люди привыкли к нему. При встрече они снимают шляпу и здороваются с Мануэлем...А в полнолуние в развалинах дома его родителей играет аккордеон... И я старый человек, плачу услышав эту музыку.

А..это ты, гринго. Налей себе пива сам и садись рядом. Тебе тоже не по себе? Так часто бывает в наших краях. Опять у Хозяина Ветров плохое настроение. Посмотри в окно – видишь тучи собрались в одном месте , и как будто танцуют? Они именно танцуют. Когда у Хозяина Ветров плохое настроение – он садится на свой каменный трон и бьет посохом в пол. Тогда ветра, его верные слуги, летят по всему свету и несут ему лучшие мелодии разных стран. Они сгоняют тучи в круг и заставляют танцевать – что бы развеселить своего владыку. Бывает по-разному...Иногда они приносят веселые ритмы южных стран и тучи пляшут красивые танцы – тогда идет теплый дождь. И цветы на горных склонах распускают свои бутоны , аплодируя веселой музыке. Но, в последнее время, Хозяин Ветров увлекся песнями из одной далекой северной страны. Эти песни просто рвут душу на части. И тучи водят печальные хороводы, идет мелкий злой дождь…в это время, гаучо на пастбищах часто хватаются за ножи и из - за любого пустяка может пролиться кровь.

Кто такой Хозяин Ветров? Как тебе объяснить? Могущественный Брухо – ну колдун, по-вашему. Раз в пятьсот лет духи гор собираются в ущелье времени и выбирают нового Хозяина Ветров. Куда уходит старый? никто не знает. Просто, однажды, пустеет каменный трон и оставшиеся без присмотра ,ветры гонят реки вспять и разрушают людские дома. Их шалости будят спящие Анды, а когда горы проснутся – исчезнет этот мир. Что бы утихомирить стихию духи гор выбирают нового Хозяина Ветров и он, взяв в руки золотой посох, наводит в мире порядок. Он не должен быть добрым или злым – он должен быть равнодушным. Духи гор бродят среди людей, слушая их мысли. Они ищут уставшее от этого мира сердце, сердце, не умеющее больше любить и уже разучившееся ненавидеть. И тогда, выбранный духами, человек слышит странный зов. Он идет вслед за этим зовом в горы, и в ущелье времени ему открывается ход в огромную пещеру. Как только человек переступит искрящийся порог – он перестает принадлежать миру людей.

Начинается церемония посвящения. Грохочут барабаны подземелий, и всполохи подземного пламени отражаются в золотых самородках на стенах пещеры. Ветры собираются в круг и начинают древнюю песню. Кто из людей услышит эту песню – становится побрекито локо, ну дурачком, по-вашему. Нельзя смертным слышать древние песни. Песни, которые пели еще тогда, когда людей не было в этом мире. Под эту песню духи гор ведут избранника к золотому алтарю. Там, он оставляет свое человеческое сердце, взамен получая каменное. Там он выпивает чашу с водой из родника времени. Ему открываются дороги в прошлое и будущее. Духи гор подносят ему медальон из черной бронзы, и он обретает власть над миром вещей. Он надевает на палец медный перстень с черным камнем и получает силу управления живыми тварями и людьми…Древняя песня становится все громче, молнии бьют не переставая. Духи гор вручают ему золотой посох управления стихиями и возлагают на его голову корону, в виде серебряной змеи, проглотившей свой хвост. Раздается страшный удар грома. Умолкает древняя песня. На каменный трон садится новый Хозяин Ветров. В мире восстанавливается порядок. Он не принимает сторону добра или зла. Он равнодушен и беспристрастен. Но иногда ему становится скучно. И тогда он спускается с гор и ходит по миру людей.

Когда то давно, на одной маленькой гасиенде жила красивая сеньорита. У неё был красивый и добрый муж, двое ласковых и умных ребятишек. Они были счастливы. Но в один злой день, с гор спустилась банда пистольерос. Они убили мужа сеньориты и её детей, а с ней решили развлечься. Её связали и кинули в сарай. Пока бандиты пили и жрали, сеньорита звала Хозяина Ветров. Он услышал её... Когда пистольерос открыли дверь сарая, сеньориты там уже не было….Их встретила огромная черная пантера. А Хозяин Ветров сидел и курил, наблюдая -- как разъяренная кошка вырывает глотки и сворачивает шеи, обезумевшим от страха, бандитам.

С тех пор по округе бродит огромная черная тень. Но, увидев зеленые глаза в ночи, не бойтесь. Если вы не обижали детей и уважительно относились к женщинам – пантера вас не тронет. Но если по сундуку вашей души катаются камни греха перед детьми и женщинами – появившаяся из темноты ночи черная когтистая лапа вырвет вам горло. С тех пор в наших окрестностях никто не смеет обижать детей и женщин. А Черная тень бродит по лунной дороге. Старые пеоны на далеких гасиендах говорят – если она встретит чистое и доброе сердце, она вновь станет прекрасной сеньоритой. Но пока таких сердец ей не встречалось. Мы все просто люди, и в наших сердцах живет и хорошее, и плохое. Вот Черная Тень и ходит в свите Хозяина Ветров.

Откуда я все это знаю? Амиго, просто надо уметь слышать – что рассказывают друг другу ветры, собирающиеся у высохшего дерева на горном склоне и пьющие нектар далеких полей. Надо захотеть услышать истории дождя, идущего осенней ночью. Надо понять, о чем поет сверчок долгими зимними вечерами за печкой в твоем доме. Умей слышать сердцем, амиго.

А пока – прощай. Старик устал. Сегодня ветры принесли своему хозяину особенно грустные песни. Я сейчас выпью рюмочку виноградной водки и лягу спать. А ты приходи еще. Я расскажу тебе о разорванном сердце маэстро Мигелито и о дороге мести, которая привела Хорхе Сальгадо к старому зеркалу, я покажу тебе певицу, поющую « Малагуэну» и расскажу тебе её историю…но это все потом – мне пора отдыхать…

- Что случилось, амиго? Тебя толкнули на улице, назвали « каброном» и посоветовали убираться из города? Хм…да, у нас многие не любят гринго. Теперь твоя душа кипит и требует мести? Амиго, дорога мести – страшная дорога…Это лавина, начинающаяся с маленького камешка и сметающая все на своем пути. Я расскажу тебе одну историю – а выводы ты сделаешь сам.

…. Давно, уже много лет назад, в окрестностях нашего городка стояла небольшая гасиенда. Там жила семья Сальгадо. Честные работящие и добрые люди. Их старший сын – Хорхе работал не покладая рук, чтобы его родители и младшие братья были сыты и одеты. Вся семья трудилась на небольшом поле, а по вечерам Хорхе играл на гитаре и пел изумительно красивые песни. Потом Хорхе женился на дочке соседа. Анна – Мария легко вошла в семью Сальгадо. Работящая и смешливая сеньорита…Я запомнил её такой. Хорхе ждал первенца.

Это было очень тяжелое время. Неурожаи губили поля и разоряли людей. Призрак голода ходил по нашей земле. Люди звали Хозяина Ветров на помощь – но он не слышал нас…А может и слышал. Но какое ему дело до мира людей? Горожане и пеоны с плантаций брались за оружие. Те, кто пытался оправдать себя – уходили к революционерам – герильяс….Те, кто остался честным и не лицемерил перед Богом - просто становились бандитами - пистольерос. В пампе, и даже на улицах нашего городка гремели выстрелы . Я уже и не заделывал дырки от пуль в стенах своего бара. Правительство помогло нам. Из Буэнос –Айреса прислали хлеб и « эскадроны смерти» .. голодным давали хлеб, за герильяс и пистольерос гонялись отборные солдаты из « эскадроне муэрто». Порядок был почти восстановлен. Жалкие остатки банд ушли в горы….

В тот злой день Хорхе повез на рынок маис. Он удачно расторговался , купил подарки молодой жене и младшим братьям. Ближе к вечеру он вернулся домой. Домой… Его дома больше не было. Банда Хоакина « эль дьябло» оголодавшая и обозленная, спустилась тем днем с гор. На их пути оказалась небогатая гасиенда семьи Сальгадо. Озверевшие бандиты не пощадили никого. Хорхе стоял и молчал, глядя - как ветер разметает пепел его родного дома. Он не подошел к обгорелым останкам семьи…Он просто стоял и молчал. Когда утро сменило ночь – Хорхе уже не было. Он исчез.

Спустя некоторое время в горах появился странный всадник на вороном коне. Никто не видел его лица. Никто не слышал его голоса. Он искал и находил людей « эль дьябло» . Он искал и находил их семьи и их дома. И на том месте , где стоял дом Сальгадо - появлялась очередная горка черных камней. Да , амиго, Хорхе отмечал каждого убитого черным камнем , положенным на пепелище родного дома. В палящую жару и в ночной холод по горным дорогам раздавался стук копыт вороного коня. Всадник появлялся из ниоткуда и забирал очередную жизнь очередного бандита или его близких. Росла горка черных камней - редела банда « эль дьябло»..

И вот из всех пистольерос остался один Хоакин « эль дьябло». Он не был трусом – но он сходил с ума от ужаса. Ему казалось ,что это сам ангел возмездия идет по его следу. Он не спал на одном месте дважды, он постоянно был в пути. Его гнал страх. Хоакин даже подумывал сдаться властям , предпочитая суд и виселицу –тому ,что с ним сделает Хорхе.. но ему пока везло…

- Здравствуй, брат. Поговорим? Ты ведь стал моим братом близнецом – когда вступил на дорогу мести. С каждым убитым – ты все больше становился похож на меня. С каждым сожженным домом - исчезала частица Хорхе и появлялась частица « эль дьябло»… А когда ты убил семью де ла Веги.. его жену и трех дочерей – ты окончательно стал мной. Посмотри в зеркало…

Хорхе посмотрел в зеркало и перевел взгляд на улыбающегося бандита. Он снял пропыленную шляпу и усмехнулся. Затем он поднял револьвер с единственной пулей. Хозяин Ветров, незаметно сидевший в темном углу, спросил у огромной черной пантеры – « как ты думаешь, кому достанется эта последняя пуля?.» Он рассмеялся и потянулся к стакану густого красного , так похожего на кровь , вина из Мендосы……

- не знаю, амиго, не знаю. Спроси у Хозяина Ветров , когда встретишь его в моем баре. Я уже стар ..Это молодым нужен ясный и четкий финал сказки. А мы старики любим туман. Иногда, в холодные вечера, я сижу перед камином и думаю об этой истории…И я тебе скажу - у меня всегда получаются разные варианты окончания истории Хорхе Сальгадо.. А может он до сих пор стоит в том баре и держит в руках револьвер с последним патроном…………..

Я открыл знакомую дверь бара Хименеса. Старик дремал за стойкой. Надвинутая на глаза вытертая шляпа, дымящийся окурок сигары, чашка остывшего кофе. Бар был пуст. На узких улицах городка царила страшная жара – и люди предпочитали сидеть дома. Одинокая муха под потолком вдумчиво и лениво нарезала круги по часовой стрелке. Старый пёс Хименеса, спавший под стенкой, слегка приоткрыл глаз и лениво вильнул мне хвостом. Тишина. Я негромко кашлянул. Старик поднял голову.

----- А, это ты, амиго. Снова в наших краях. Решил сменять снега своей далёкой родины на нашу жару? Оставайся. Подыщем тебе сеньориту с чёрными, как безлунная ночь в пампе, глазами. Отец Альфонсо обвенчает вас. Нет? Не хочешь? Любишь другую... Хочешь быть с ней вместе всегда. О, старик прекрасно понимает это желание. Да, вот, наши желания – идут ли они от сердца? Или мы просто внушаем себе их. Не знаю.

Когда то давно, когда я был крепким, красивым парнем – а не дряхлой развалиной, в нашем городке жил Энрико Рохас. Смелый и красивый, настоящий каважьеро. Когда , на своём вороном коне, он проезжал по улицам городка сердца очень многих сеньорит стучали в такт копытам его коня. Из каждого окна ему распускались, как розы, улыбки прекрасных девушек. Но он лишь холодно улыбался в ответ. В его душе жила всего лишь одна улыбка. Улыбка Корасон Вальдано.

Они давно любили друг друга. Но не могли быть вместе. Их семьи враждовали. Когда то старый Рохас ударил ножом в глупой драке отца Корасон. Мануэль Вальдано выжил. Но не простил обиды. И в одну осеннюю ночь в окно дома Рохасов влетела пуля. Никто не знал из чьего ствола. Эта пуля ударила в грудь юной сестры Энрико. Девушка погибла сразу. Старый Рохас взял древнюю винтовку и поехал к дому Вальдано. Но по пути конь сбросил его. Старик разбился насмерть. Люди говорили , что эта месть была неугодна небу. Но семьи Вальдано и Рохасов так и не помирились.

Нет, амиго, они не могли уехать. Мать Корасон умерла - и некому было присматривать за младшими братьями. Отец пил и совсем забросил дом. Всё держалось на ней. Энрико оставалось только бессильно скрипеть зубами от боли в порванной душе, когда он проезжал мимо её дома и видел тень любимой в окне. Иногда ей удавалось ускользнуть из дома- и тогда окраина нашего убого городка превращалась для них в райский сад.

Звучала чудная музыка, и ветер из пампы приносил одуряющий запах цветов. Горячие, как южное солнце, губы любимой.. Шёлк её длинных волос. Шёпот, самого прекрасного голоса в мире, произносивший его имя.. А потом . Потом она убегала домой. И Энрико долго сидел , обхватив руками колени, и вглядываясь в ночное небо. Но небо молчало. Иногда плача падающими звездами. Небо видело и не такое. Ему было всё равно..

Он набрался наглости и пошел просить её руки. Ему повезло , что старый Вальдано был , как обычно сильно , пьян. Трясущиеся руки не смогли удержать прицел - и пуля лишь сбила шляпу с головы Энрико. Он только вздохнул горько и вышел из дома, где жила его душа. Энрико постоянно думал о любимой. Он перебирал множество вариантов, но все было тщетно. Злость туманила его голову. И виноградная водка лишь разжигала костер этой злости. Он думал уйти в Анды к « пистольерос» и окончить неудавшуюся жизнь среди бандитов и убийц. Но тогда он не увидит её, не услышит её голоса… Он просто сходил с ума.

Осенним хмурым днём он всё же решился на уход. Пьяный и злой - он сел на коня и взяв отцовскую винтовку и острый нож. Конь хрипел и упирался, но Рохас был упрям и зол. Он сломил сопротивление коня и поскакал по , залитой дождем улице, в горы. На развилке дороги его конь чуть не сшиб фигуру в темном плаще и широкой серой шляпе. « Прочь с дороги! Жалкий бродяга!» - крикнул Энрико. Бродяга поднял надвинутую шляпу и улыбнулся…

В неясном свете осеннего вечера блеснули ледяные глаза Хозяина Ветров. Из придорожных кустов раздался протяжный рык Чёрной Тени. Огромная пантера отряхнулась от капель дождя и оскалила зубы. Испуганный конь Рохаса встал на дыбы и Энрико полетел лицом в грязь. Он поднял голову. На придорожном камне сидел , совершенно сухой среди струй дождя, Хозяин Ветров . В лицо Энрико смотрели бездонные , как ледяные пропасти в Андах, глаза повелителя стихий. Хозяин Ветров негромко заговорил, и сразу утих осенний ветер и дождь, как нашкодивший школьник, юркнул в тень...

-- « Значит к пистольеро? В Анды? Красиво подохнуть от пуль полиции или « охотников за головами»? А перед этим вволю погулять и пролить кровушки? Жалкое зрелище. Ты мне там не нужен. Я открою тебе одну вещь. Когда ты родился – с неба падали звезды в колодец времени. Я увидел в черной воде колодца твое лицо. Ты можешь многое – тебе многое дадено. Если ты уйдешь к бандитам – горы содрогнутся от ужаса, который ты устроишь в мире людей. Я не позволю этого, я обязан хранить покой вечных Анд. Я сохраню его ...Любой ценой.

Я знаю - чего ты хочешь. Ночные ветры приносили к моему трону твой крик. Поверь, я бы отдал эту девчонку тебе – но я не властен над людскими душами. И всё же – я помогу тебе. Я укажу тебе путь к роднику желаний. Кто выпьет воды из него и, опустив руки в ледяную воду, произнесет вслух желание - тот получит все, что просил. Всё! Но... Только то, чего он действительно хочет. А не то, что ему кажется. Ты не боишься, человек?

Когда то давно, я оказался на берегу этого ручья. Я был поэтом, которого никто не знал. И я попросил у ручья – славы и поклонниц, признания и денег. А стал… Ты видишь – кем я стал. Моё человеческое сердце лежит на золотом подносе в глубине пещеры, а в груди лёд из древних Анд. Так ,что ты можешь получить совсем не то, чего просишь. Ты пойдешь к ручью – или заливать свое горе водкой? К « пистольерос» мы с Чёрной Тенью тебя не пустим никогда...»

Рохас упрямо усмехнулся и сказал –« Показывай дорогу, колдун. Я не боюсь уже ничего и никого». Хозяин Ветров подвел его к узенькой тропинке, петляющей среди огромных валунов. « Там твой путь» - сказал он Энрико на прощание. Чёрная Тень незлобно рыкнула и исчезла вслед за Хозяином в серой пелене, вновь пошедшего, дождя. Энрико Рохас пошел по петляющей тропе искать своё счастье…

Никто, кроме кондора в небе, не знает - сколько длился его путь. Он срывался в пропасть и цепляясь ладонями, на которых была содрана кожа, за камни упрямо шептал « я дойду до ручья».. Он замерзал по ночам от холода , что выходил из седых Анд. Он страдал от голода и жажды. Но он не сдавался. Он шёл. И вот, когда он увидел небольшой родник, над которым висело радужное сияние – путь ему преградила огромная пума с оскаленной пастью..

Рёв и хрип. Блеск ножа Энрико и желтые клыки пумы. Мир крутился перед глазами. Удар когтистой лапы, разорвавший кожу на лице и ответный удар ножа в вздувающийся от дыхания бок зверя. Клыки пумы, рвущие его ногу и отточенная сталь по горлу кошки. Визг, переходящий в хрип. Мир пульсировал в такт дыханию. Его дыханию... Кошка валялась дохлой в луже своей и его крови…

Истекая кровью, он подошел к ручью и упал на колени. Энрико опустил израненные руки в ледяную воду и крикнул - « Ручей! Исполни наши желания – моё и моей любимой Корасон!» Сияние вспыхнуло ярким фонтаном огня. Стоявший в тени дерева Хозяин Ветров скрипнул зубами и сказал Чёрной Тени, обнюхивавшей труп пумы, - « Глупец! Самонадеянный глупец! Зачем он попросил исполнить её желание. Он же совсем не знает – чего хочет бедная девочка! Что же он натворил!» ...Черная Тень жалобно рыкнула.

….. Да, амиго. Из души Энрико Рохаса ушло все зло. Там поселилась любовь. Та всепрощающая и всемогущая любовь. А Корасон? Когда он подошел к её дому - из её окна вылетела серая птичка с белой грудью. Она кружилась над Энрико и весело пела. Бедная, измученная жизнью девушка мечтала стать свободной птицей – и ручей выполнил её желание. Он подарил ей небо и свободу. Он избавил её от хлопот и трудов... Птичка радостно щебетала, что то в помертвевшее лицо Энрико Рохаса..

А потом, вечером , ты придешь ко мне снова. Я налью тебе старого выдержанного вина и под « малагуэну», которую будет петь певица, приехавшая давным –давно из твоей страны, ты будешь сидеть и думать. Думать, глядя на вечные Анды. Думать о том ,чего действительно хочешь ты и чего хочет твоя любимая. И если найдёшь ответ – пожалуйста, скажи об этом старику. Только я знаю – ты уйдёшь из моего бара, молча…просто кивнув мне головой на прощание…

Здравствуй, амиго. Прикрой плотнее дверь бара. Сегодня вечером будет буря. Откуда я знаю? Посмотри в окно, видишь - между тех двух вершин пляшет на месте черное облако? У Хозяина Ветров сегодня плохое настроение. Не знаю почему. Мало ли..Может духи гор приготовили невкусный ужин своему повелителю Хозяину Ветров, может, не разложился пасьянс судьбы того, кто ему сейчас нужен. А может быть снова, кто - то из ветров влюбился…

Ты не слышал эту историю? Тогда я заварю нам крепкого матэ и достану из погреба бутылочку старого доброго коньяка. Мы сядем у окна и будем смотреть на черные тучи над белыми Андами и на потоки холодного злого дождя. Вряд ли кто - то придёт в мой бар сегодня. Местные все будут сидеть дома. И даже пумы в горах забьются поглубже в пещеры. Только Черная Тень будет, как котенок, радоваться буре. Она будет носиться по горным дорогам, гоняясь за ветром и будет бить себя черным хвостом по блестящим черным бокам.

Эта история произошла давно. Мне рассказывал её отец , сидя на пороге нашего дома. Я и сейчас вижу его согнутую от тяжелой работы спину и добрую усталую улыбку. Он приходил поздно вечером с рудника и ел скудный ужин. Потом он набивал в старую трубку ароматный табак и садился на порог своего дома. Он смотрел в небо над Андами и курил. Мать гладила его седую голову и тайком вытирала передником слёзы. Отдохнув, он рассказывал мне , мальчишке, очередную историю. В тот день тоже плясало черное облако между вершин. И отец рассказал мне историю про любовь Западного Ветра…

… Не знаю, сколько лет было Западному Ветру. Над ветрами не властно время. Пока есть солнце и горы – всегда будет ветер. Западный Ветер всегда отличался от других ветров. Ему было интересно среди людей. Часто он забывал свою работу и, превратившись в бедного каважьеро, бродил по улицам городов. Он пил вино из мендосы в маленьких кабачках и танцевал танго с огненными красавицами. Но силы его волшебства хватало лишь на несколько часов, и он снова становился ветром. И засыпая в ветвях деревьев , Западный Ветер ждал следующего вечера, что бы снова на несколько часов стать молодым и горячим парнем.

Хозяин Ветров часто ругал своего непутёвого слугу. Западный забывал свои обязанности, и жара над пампой становилась невыносимой. Высыхали пастбища и коровы падали от голода. Тогда Хозяин Ветров посылал духов гор, и они волокли за шкирку гуляку. Получив нагоняй, Западный Ветер начинал свою работу. Он гнал тучи, мирно спавшие на груди у седых Анд, и над пампой шел живительный, прохладный дождь. Измученные люди стирали с лиц усталость и горе и славили Хозяина Ветров. Пампа вновь становилась зеленой и дающей жизнь.

Хозяин Ветров не знал, что делать с Западным. Он приковывал его цепью из горных туманов к седым скалам. Но ветер пел песни о гордом сердце криожьё и сладких губах, прекрасных как юная роза, сеньорит. Он пел о свободе, что живет на спине коня, скачущего по пампе навстречу рассвету. Он пел о том, что мужская дружба крепче клинка из золингеновской стали... и Хозяин Ветров отпускал его снова. Он не мог слушать эти песни. Хозяин Ветров хранил свое человеческое сердце на золотом подносе в ледяной пещере своего ущелья. А когда оно слышало эти песни – оно начинало болеть. И эта забытая боль не нравилась Хозяину Ветров.

.. и снова Западный Ветер в расшитом серебром костюме шел по улицам городов, заглядывая в глаза встречных сеньорит. По вечерам он играл на гитаре под окнами очередной красавицы. И блестящие, черные глаза, сквозь полуоткрытую занавеску, смотрели восхищенно и преданно на каважьеро, поющего танго. Но он был ветром и исчезал, растворяясь в тишине ночных улиц, оставляя очередную красотку в слезах.

И вот однажды, в окне маленького домика на рабочей окраине города, Западный увидел серо-голубые, как небо далёкого севера, глаза. Ветер понял – он пропал. Эти глаза поймали его навеки. На следующий день он пришел к ней в дом. Небогатая, уставшая от работы на фабрике, девушка удивленно встретила неожиданного гостя, постучавшего ей в окно. Она угостила его стаканом дешевого кислого вина, что пили её отец и братья. Он познакомился с её семьёй. Он попросил разрешения у отца девушки на прогулки с его дочерью. Он подарил её матери букет ярко – алых роз. И поклялся, что не причинит её дочери ничего плохого. Он угостил её братьев чудесным вином из подвалов Мендосы. Семья не стала возражать против нового друга их любимой Марии...

Ему пора было снова становиться ветром. Он вежливо попрощался со всеми и исчез, выйдя за порог их нищего дома. В эту ночь он сидел невидимый на подоконнике её окна и сыпал ей в комнату лепестки цветущей сакуры, которую он сорвал в саду японского императора. Он тихонько пел спящей мелодии далекой северной страны, где вечные снега заморозили лица людей, но не смогли заморозить их души. А потом он охранял её сон, словно преданный пёс. Он гнал кошмары, что черными тенями ползли по стенам, и помогал добрым снам войти в её комнату. Ему так нравилось, когда она улыбалась во сне.

Они любили друг друга. Западный Ветер больше не пропадал в кабаках среди табачного дыма и любви на час. Он показывал ей – как красива пампа и дарил цветы с недоступных склонов Анд. Он пел свои песни теперь только для неё. Как она улыбалась ему! Но он был ветром. И приходилось снова исчезать, оставляя Марию задумчивой и грустной. Семья девушки поставила вопрос ребром. Или он женится на Марии – или он должен исчезнуть из их жизни. Он только молча кивнул головой.

Из темных щелей пещеры и грязных нор полезли духи гор. Они вывернули руки Западного Ветра и бросили его на колени перед повелителем. Хозяин Ветров поднял свой золотой посох…И тогда Западный запел. Он запел о вечной любви и боли разлуки с любимой. Он пел о душах , что ищут друг друга сквозь тысячи километров и тысячи лет. Он пел, и из глаз Западного ветра катились человеческие слёзы. Они падали на гранитный пол пещеры и прожигали его насквозь. Где то вдали раздался тихий звон золотого подноса, на котором билось человеческое сердце Хозяина Ветров...

- Какой же ты дурак. – прошептал Хозяин Ветров- тебе придётся гнуть спину, что б добыть вам еду. Тебя будут грызть болезни и людская несправедливость. И однажды – ты почувствуешь холодные шаги смерти. А я ведь не смогу помочь тебе. Я не Бог и не властен над душами. Я могу только выполнить сокровенные желания этих душ. Но я не в силах нарушать волю неба…

- Да будет так. – кивнул Хозяин Ветров- ты станешь человеком. Я даже дам тебе немного денег на первое время. Но это всё. Дальше ты сам будешь заботиться о своей Марии и о ваших детях. Они у вас будут...Я умею видеть сквозь время. А на твое место я возьму человека из портового города. Он смотрит каждую ночь в лунное небо и хочет уйти по лунной дороге. Он одинок и он будет хорошим ветром. Он так любит дождь. Вот и пусть гонит тучи со склонов Анд на пампу. Иди, человек.

Хозяин ветров хлопнул в ладони и раздался протяжный гром. Когда он затих, бывший западный ветер стоял на жаркой, прокалённой улочке маленького городка, где жила его любовь. В кармане потертого костюма лежала тоненькая пачка денег и документы, за спиной висела треснувшая гитара. Он засмеялся и широким шагом пошел к домику, где ждала его Мария. Он пел веселую песню гаучо с дальних пастбищ и люди удивленно смотрели на парня весело поющего в эту немилосердную жару…

На старом кладбище нашего города стоит гранитный крест . На нём выбиты имена – Хоакин и Мария Хименес. На нём разные даты рождения, но одна дата смерти. Да, амиго, они в один и тот же день и час ушли вместе из этого мира. Я и мои семеро братьев будем вечно помнить их историю, и рассказывать людям о верной и преданной любви Западного Ветра.

Здравствуй, амиго. Тебя давно не было в моем баре. А, ты уезжал в свою далёкую северную страну... Понятно. Говорят – у вас там очень холодно и люди никогда не улыбаются? Я тоже думаю – что это враньё. Присаживайся, я угощу тебя настойкой из лепестков горных цветов, что дарят нам весной вечные Анды. Скоро, амиго, ты зайдешь в этот бар – но за стойкой уже не будет меня. И ты вспомнишь мои глупые сказки. Не обращай внимания..Просто я сегодня много думаю о Той, Что Никогда Не Опаздывает.

Видишь – на досках эстрады лежат черные розы? Шесть лет назад , именно на этом месте, я закрыл своей ладонью глаза Мигелито. Кто такой Мигелито? Однажды холодной ночью в мой бар зашел странный человек. В прекрасно пошитом, но потрепанном костюме. За спиной у него висела гитара. Он сел к стойке и сказал « старик, налей мне стакан вина и дай поесть. У меня нет денег – но я сыграю тебе красивую музыку.» Я бы накормил его и так – но пусть играет, если хочет. Он выпил стакан крепкого вина и съел немного хамона. Потом он взял в руки гитару…

Амиго, я не плакал так – даже в детстве. Его гитара пела о чудных цветах утерянного рая и о том, как плачут наши ангелы над нами. Не было больше моего маленького бара – вокруг была только его музыка. Музыка маэстро Мигелито. Когда он закончил играть я долго сидел в оцепенении . он усмехнулся уголком рта и спросил – « ну что ,старик, достоин я играть по вечерам в твоем баре за еду и вино?» и посмотрел мне в глаза.

Вечером в баре было много людей. Суровые гаучо в кожаных бомбачос и длинными ножами у пояса, пеоны с разных гасиенд, пистольерос с настороженными, волчьими глазами..Пришли много жителей нашего городка. Женщины смеялись и стреляли глазами в суровые лица мужчин. В углу пистольерос играли в покер. Пеоны обсуждали засуху, и пропавший урожай… Все было как обычно – пока на эту дощатую эстраду не вышел Маэстро Мигелито…

Он вышел на эстраду и, взмахнув на лоб непокорные волосы, посмотрел в зал. Стихли голоса, исчезли улыбки с лиц женщин. Маэстро усмехнулся своей обычной улыбкой и ударил длинными, тонкими пальцами по струнам. Лавины безжалостной боли, рвущей душу на кровавые куски сменялись задорным смехом его гитары и даже, вечно хмурые, замученные жизнью пеоны смеялись, открывая щербатые рты.

А гитара не умолкала ни на секунду. Не было ничего во вселенной – кроме неё. Струны гитары пели о чистой и нежной любви. И пистольерос, убившие многих людей и знавшие – только шлюх из дешевых притонов, плакали в голос. Они плакали и не стеснялись своих слёз. Гитара пела о верности друзей и о коварстве врагов. И гаучо сжимали мозолистыми руками рукояти своих ножей. Гитара пела о разбитом, гордом сердце мужчины и циничные шлюхи, верящие только в деньги, стонали, закрывая лицо руками.

Музыка смолкла неожиданно. Маэстро поклонился резким поклоном и пошел к стойке бара, где его ждал стакан вина. В баре стояла полная тишина, никто не хлопал в ладоши и не кричал « Оле». Все сидели погруженные в свои мысли. Мигелито выпил и улыбнувшись поднялся по лестнице в свою комнату. В этот вечер не было скандалов и шума. Люди молча, разошлись по домам.

Весь город говорил только о Маэстро. Но его видели только вечером в моем баре. Днем он спал. А после концерта уходил в свою комнату и ждал пока уйдет последний посетитель. Потом он накидывал плащ и уходил гулять в горы. Кто -то видел – как он сидел над обрывом и, подняв голову в небо, что- то спрашивал у мудрой луны. Не знаю, отвечала ли она ему, но его песни становились все пронзительней и печальней. В его взгляде постоянно плясала свой вечный танец боль. Боль разбитого сердца. Я пытался говорить с ним, но он только усмехался уголком рта и, хлопнув меня по плечу, уходил в свою комнату. Он ни с кем не говорил и ни с кем не дружил. Ноябрьской ночью я видел – как по горной дороге за ним шла Черная Тень, ты помнишь, амиго, я рассказывал тебе историю этой пантеры. Она, что то тихонько ворча, тёрлась огромной головой об его ноги, а он отрицательно кивал головой. А Санта Крус клялся – что видел - как сам Хозяин Ветров снял шляпу при встрече с Мигелито…

... Это случилось шесть лет назад. Был обычный вечер и люди ждали концерта Маэстро. И тут в мой бар зашла она. Я не знаю её имени и откуда она. Знаю только, что она решила скоротать пару часов ,ожидая пока в её машине поменяют масло и подкачают колеса. Эта женщина ехала на горный курорт, дорога к которому проходит через наш городок. Она подошла к стойке бара и столкнулась с Мигелито.

Я всего лишь старый владелец бара и не могу описать – что творилось с их лицами. Маэстро схватился рукой за сердце, а она побелела – как снег на склоне Анд. Её губы прошептали – « Ты...не может быть! Это же ты! Ты простил меня? Я должна была так поступить. Я не могла больше выносить твои пьянки и твоих друзей, твоих истеричных поклонниц. Не могла выносить нищету, ты же играл во имя Музыки и никогда не заикался о деньгах. Мне нужна была опора в жизни, и я нашла её. Мы с дочкой счастливы. Она называет его отцом, и она не должна никогда узнать – кто её настоящий отец. Пусть она будет счастлива! Ты же не скажешь ничего? Прости, Мигель, но кто ты? Жалкий музыкант в паршивом баре занюханного городка. А ей будет принадлежать мир! Мой муж богат и знаменит. Она будет жить в волшебной сказке. Ты не скажешь ей?»…

Боль. Страшная боль огромными волнами затопила бар. Смертная тоска кружилась в танце в моем баре. Люди, зажав руками уши, выбегали из зала. А боль все нарастала. Она огромной черной лавиной катилась по залу. Выстрела , пустившего себе пулю в сердце Санта Круза, никто не услышал. Люди бежали от неумолимой волны черной боли. Бар опустел. Только он и она… и его боль. Да еще Хозяин Ветров и старый больной бармен. Она кричала, глядя ему в лицо –« Хватит!! Пощади меня, Мигель!! Я не могу больше! Ты же до сих пор любишь меня! Хватит!» Хозяин Ветров задумчиво смотрел в её искаженное мукой лицо.

Внезапно лопнули струны гитары- и в воздухе повис последний аккорд. В баре стало на секунду темно. Я не видел – как она выбежала из бара. Я видел только лежащего на неструганных досках эстрады Маэстро Мигелито. Хозяин Ветров задумчиво прошептал –« странные вы существа, люди. Что же вы с собой делаете..» Он подошел к лежащему Мигелито и положил ему на грудь букет огромных черных роз. Потом кивнул мне и вышел из бара. Я закрыл своей ладонью, вдруг ставшие спокойными, глаза Маэстро. Его похоронили на следующий день на кладбище нашего городка.

… Вот такая история, амиго. Прости, я не могу больше говорить. Я слышу аккорды гитары Мигелито, и стальной обруч сжимает мое сердце. Ты сам возьми со стойки бутылку. Посиди, отдохни. А я пойду..Мне кажется – кто то зовет меня. Может, погибшая от пуль бандитов, моя жена..А может это только ветер играет в старой крыше... Я пойду, амиго…

Рад тебя снова видеть, амиго. Ты опять в наших краях. Спасибо тебе за лекарства, что ты мне прислал из Европы. Нет, я их не пил. Я отдал их Хоакину для его больной матери. А сам? Сам я лечился – как лечатся наши гаучо на дальних пастбищах. Я пил настойку на корнях дикого вереска, и целый день скакал на лошади. Потом я упал лицом в поляну с прекрасными горными цветами и лежал, вдыхая их терпкий запах. Видишь – я здоров. Здоров, насколько может быть здоров старый человек.

Нас было трое. Трое нищих парнишек из забытого Богом уголка. Главное наше богатство было – кони да отцовские « кольты» с вытертыми стволами и треснувшими рукоятями. Как стрелял мой друг Пабло! Он - с тридцати шагов попадал в бегущего броненосца, или гасил огонь сигареты во рту курящего. Нет, амиго, не вместе с курящим. Ты умеешь шутить. Хосе тоже любил шутить. Его смех часто раздавался над пампой. А когда мы разжигали костер, Хосе брал в руки гитару и мы пели. Мне часто снятся те вечера и юные лица моих друзей...

Однажды мы скакали к горному ручью. Кто то пошутил над нами и сказал , что там можно увидеть – как купаются в прозрачной ,ледяной воде служанки Хозяина Ветров. Что ты хочешь от молодых парней? Мы поехали туда. Не было там никаких юных дев. На замшелом камне сидела безобразная старуха с покрытым пятнами проказы лицом. Парни резко осадили коней и достали « кольты». Проказа – страшная болезнь, и от неё нет лечения. Если бы она сделала, хоть шаг к ним – они бы изрешетили её пулями. А я... Я, амиго, достал кусок хлеба и протянул ей.

Она не взяла мой хлеб, но, как- то беззащитно и по детски, улыбнулась мне. И я увидел – как прекрасно было, когда то её лицо. Затем она, молча и печально посмотрела на моих друзей и исчезла на наших глазах. Я не знаю – кто это был. Потом я часто думал над этим. Парни назвали меня « девчонкой» и « размазней». Тогда я, молча, вытащил свой « кольт» и вопросительно поднял брови. Мы не стреляли друг в друга, но что- то треснуло в нашей дружбе…

Потом ... Потом я встретил Анну-Марию. Мы полюбили друг друга . Это была лучшая жена – которую может дать небо. Мы были всегда и везде вместе. Она никогда не упрекала меня в бедности, она любила и верила в меня. Часто нам приходилось сидеть голодными и, видя мое почерневшее от тяжелых мыслей лицо, она ласково шептала мне « все будет хорошо. Ты мой муж. Я верю в тебя». Я много работал. Приходилось рвать спину на серебряных рудниках и перегонять через пампу стада коров. Охотиться на змей и искать самоцветы в Андах... Она ходила в обносках, но не теряла веру в меня.

Мы скопили денег и купили вот этот бар. Как она готовила! Амиго, отведать её тручи или паэльи приезжали за десятки легуа. Мы были счастливы. Единственное что печалило её душу – то, что Господь не дал нам детей. Она все время молилась Деве Марии, но ... Она погибла двадцать лет назад. Погибла, защищая меня и этого я себе не прощу никогда.

Двадцать лет назад, ранней весной, с гор спустилась банда пистольерос. Они были голодные и злые. Может ,амиго, я и вправду размазня..Но я подал им еды и выпивки – а не полез за винтовкой. Они выпили и озверели совсем. Меня повалили на пол и били сапогами. Вдруг загремели выстрелы..На лестнице, ведущей на второй этаж, да на этой самой, стояла Анна –Мария с « кольтом» моего отца...она защищала меня. Двое подонков легли с простреленными головами, но кто- то успел ответить ей. Пуля попала в самое любящее сердце на этой земле... Амиго, я не помню больше ничего. Мне рассказывали ,что когда утром в бар зашли люди – я сидел у её тела и смотрел невидящими глазами в её лицо. Рядом со мной было окровавленное мачете, а по всему бару валялись куски человеческого мяса. Я не знаю и не хочу знать скольких я порубал на части. Мне все равно. Двадцать лет назад я потерял всё.

… А мои друзья? О, амиго, их истории поинтересней моей. Пабло уехал в естадес униос. там, в штате Техас, он стал одним из самых знаменитых стрелков запада. О нем даже написали книгу. Потом, говорят, он женился на владелице богатого ранчо и долго жил в достатке. Нет, он не любил её. Он любил её богатство. А сам шлялся по красивым сеньоритам . Но гринго тоже горячие парни. Его нашли на помойке с тридцатью дырками от пуль. Не знаю – плакала ли она по нему, но думаю – да. Пабло был красавец. Он был настоящий мачо – не то, что твой покорный слуга. Когда он танцевал танго - глаза всех женщин видели только его и никого больше. Они дрались за право стать его партнершей на танец.

Хосе... Хосе влюбился в самую красивую девушку на всем Чако Бореаль. Изабелла де ла Вега. О её красоте пели песни от Анд до атлантического океана. Но её сердце было подобно вершинам Анд. На нём вечно лежал снег. Есть такие люди, амиго, которых прокляли неумением любить. Хосе ей нравился. Он мог рассмешить даже её, но он был нищ. А как Изабелла де ла Вега выйдет замуж за нищего?! Она сказала ему об этом.

Такой случай выпал ему. Раз в несколько лет, когда весеннее полнолуние совпадает с первой грозой над Андами - Хозяин Ветров открывает вход в свое ущелье. Он садится за гранитный стол на стул из яшмы и достает колоду карт. Любой желающий может сыграть с ним в покер. Если ты победишь – он откроет тебе дверь в свою сокровищницу, и ты заберешь столько, сколько сможешь унести. Если ты проиграешь...Ну что ж – одним духом гор будет больше.

Хосе сумел выиграть. Хозяин Ветров всегда играл честно и никогда не опускался до обмана. Хосе унес из его кладовой полный карманы и пригоршни редких камней и золотых самородков. Он пришел в дом Изабеллы и высыпал это всё к её ногам. Она согласилась стать его женой. Мы с Анной – Марией были на их свадьбе. Я не помню всего великолепия праздника, я запомнил только ледяные глаза невесты и пустые, мертвые глаза моего друга.

Они уехали жить в Буэнос-Айрес. Там он стал владельцем многих заводов. Он ездил в дорогом автомобиле и ел изысканные блюда. А дома его ждала самая красивая … и холодная женщина в мире. Его сердце покрылось льдом равнодушия. Он перестал быть смешливым оборванным парнишкой из далекой пампы. Его боялись даже друзья. На его заводах за гроши люди гнули спину с утра до вечера. А когда они просили хлеба – он лишь презрительно кривил губы.

Людское терпение, амиго, не бесконечно. Народный гнев подобен землетрясению – он рушит все на своем пути. Нельзя ставить людей на грань, нельзя. Однажды осенью, десятки тысяч оборванных и разгневанных людей вышли на улицы. Им уже нечего было терять – их дети пухли и умирали от голода. Он не стал говорить с ними. Он позвонил своим властительным друзьям и те прислали войска. Кровь лилась по улицам в тот день. Безоружные женщины кидали своих, похожих на скелетов, детей на солдатские штыки и сами бросались следом. Мужчины голыми руками рвали горла солдатам . Армия дрогнула и побежала.

Восставшие прорвались к особняку Хосе. Его лакеи бросили своего хозяина. Он стоял на балконе и смотрел на кричащее, приближающееся море людей. Он не был трусом. Он равнодушно смотрел – как рвали на куски его красавицу жену и, сжимая старенький отцовский « кольт» ждал своей очереди. Он слышал гулкие шаги своей смерти по мраморным ступеням своего особняка.

Вдруг перед разъяренной толпой возникла та самая старуха из нашей юности. Та, что мы встретили у горного ручья. Она подняла вверх руки и запела. Запела странную песню на непонятном языке. От её рук на толпу шло сияние, какого- то необыкновенно ласкового света. И с людских лиц уходил звериный оскал. Женщины плакали, мужчины опускали глаза в землю. Толпа стала расходиться. Старуха повернулась к Хосе и сказала только одно –« Ты должен вернуть свою душу. Ты должен вернуться домой!» потом она исчезла.

Он вернулся, амиго. Он брался за самую тяжелую работу и отдавал все свои деньги бедным. Он по ночам ухаживал за больными и немощными стариками – а днем уходил на работу в рудник. Он жил ради других. Он умер на моих руках. Однажды он зашел ко мне в бар и впервые за много лет посмотрел мне в глаза. « Я вернулся домой, мой друг. Я вернулся» - сказал он мне. Он запел песню нашей юности, и я снова увидел живые, смешливые глаза моего друга Хосе. А потом он посмотрел в бескрайнее небо над Андами и улыбнулся детской улыбкой. Потом он закрыл глаза. Его хоронили всем городом. Люди плакали по нему. А он лежал в последнем наряде и улыбался. Он ушел улыбаясь. Видимо небо простило его...

Я давно не был в этом маленьком городке, у подножия Анд. И вот, судьба снова занесла меня сюда. Память сама подсказывала дорогу к бару моего друга старика Хименеса. Вот и он, старый бар с тёмными от времени стенами и маленькими окошками. Я толкнул старую, рассохшуюся, дверь и она, скрипя, пропустила меня внутрь. Бар был пуст. За стойкой сидел какой – то чико и листал журнал с голыми девицами на обложке. « Где Хименес?» - спросил я его. « Дон Себастьян болен и редко спускается из своей комнаты» - ответил юнец. Я заказал « Джек Дэниэлс» и закурил, опустив голову. Вдруг раздались шаги по лестнице, ведущей со второго этажа…

--- Здравствуй, амиго. Хуанито! Несносный мальчишка, что же ты не позвал меня? Ко мне приехал мой друг! из далёкой северной страны. Здравствуй, гринго! Здравствуй, мой старый друг! – Хименес обнял меня еще крепкими руками, из уголка глаза показалась слеза. Он отпустил затрещину, смеющемуся пареньку и сел за своё место, за барной стойкой.

… А ты здорово изменился, амиго. Седина здорово разбавила темный цвет твоих волос. В твоих глазах стало больше железа и меньше огня. Видно ветер Судьбы чаще дул тебе в лицо, чем подталкивал в спину. Поговори с Хозяином Ветров. Он сегодня вечером придёт ко мне в бар. Он всё тот же. Совсем не меняется. Только Чёрной Тени нет больше с ним. Она встретила храброе и любящее сердце. Теперь она снова прекрасная сеньора. Уехала с мужем в Буэнос –Айрес. Её муж поляк из Европы, у него своя фирма. Торгует ромом и вином. Хороший человек – мы с ним выпили здорово перед их отъездом.

Он рос обычным пареньком, ну вроде того, что треплет мне нервы за стойкой. Внешне он отличался от друзей. Светлые волосы, стальные глаза. В его жилах текла кровь гачупино, а не криожьё. С друзьями они ходили на танцы и пели под гитару красивые песни для прекрасных сеньорит. Тони был щедрым парнем. Он всегда угощал друзей, если у тех не было в карманах ни одного песо. Но бывало, что среди шума и музыки, веселящихся на асадо людей, он резко замолкал. Друзья спрашивали его « Что с тобой, Тони?» Он улыбался, но лёд не таял в стальных глазах. Знаешь, амиго – а у него так и не было девушки. Он всегда был один…

Время шло. Наступили тяжелые годы. Пеоны бросали мотыги и брались за винтовки. Вместо гитар, по ночам звучали выстрелы. Злоба поселилась в сердцах людей. Однажды осенним вечером, Тони остановил патруль герильяс. Они были криожьё и не любили гачупино. Герильяс долго измывались над бедным парнем, когда им надоело, они бросили его избитого и окровавленного посреди улицы. Тони был силён духом и телом, он выжил. Выжил, что бы исчезнуть. Исчезнуть навсегда.

Спустя несколько лет, когда восстание начало выдыхаться, в город вошли отборные правительственные части. Они быстро навели порядок. Больше всех отличился батальон « Эскадроне Муэрто». Командовал им капитан Антонио Эспада. Да, амиго, тот самый Тони. Только никто больше не посмел бы так его назвать. Высокий, стройный капитан, от взгляда которого хотелось молиться и каяться, или превратиться в птицу и растаять в голубом небе. Его солдаты обожали и боялись своего капитана. Ради него они расстреляли бы собственную мать. Капитан Эспада навел жесткий порядок в нашей провинции. Герильяс, испуганными мышами, забились в глубокие норы ущелий Анд.

Я помню, амиго виселицу на главной площади нашего городка. Капитан любил вешать пойманных герильяс и пистольерос. У меня и сейчас перед глазами его стройная фигура. Сигара в длинных тонких пальцах… Улыбка на бледном лице. Улыбка, от которой кровь стыла в жилах. Однажды, когда вешали трех бандитов, пойманных накануне, на площадь пришел Хозяин Ветров. Он стоял и смотрел на то, как люди убивают людей. Потом, он раздвинул посохом толпу и подошел к капитану Эспаде. Их взгляды встретились. Колдун и палач долго молча смотрели друг на друга. Потом Хозяин Ветров очень тихо, но в страшной тишине его услышали все, сказал своей пантере –« Нет, Чёрная Тень. Он не силён, он болен и слаб. Мне жаль его». Хозяин Ветров повернулся и пошел прочь. « Пожалей себя, жалкий брухо! Пожалей себя, когда мои парни приведут тебя на допрос в мой кабинет!»- лязгнувшим затвором прогремел голос капитана. Люди отшатнулись – никто не смел так говорить с хозяином Анд. Но, Хозяин Ветров не разгневался, он лишь тихо повторил « Мне жаль тебя, Антонио Эспада. Придет время и ты будешь тереть свои руки песком, пытаясь смыть с них, видимую лишь тебе, кровь. Мы еще встретимся, сеньор капитан». Огромная пантера зарычала, капитан выхватил пистолет – но на площади уже не было колдуна и его спутницы. Лишь ветер с Анд раскачивал трупы на виселице…

Капитан жил в доме напротив моего бара. Да в этом самом. Где сейчас живет шумная семья портного Лопеса. Эспада заходил ко мне в бар. Он любил – когда пела русская певица, сбежавшая из своей страны от тамошних герильяс. Иногда в его стальных глазах проскакивала обычная человеческая боль. Может она бы и смогла спасти его душу, но она хранила память о своем убитом, под каким- то русским городом, муже. Капитан однажды подарил ей огромный букет черно – красных роз и поцеловал руку. Она улыбнулась и провела маленькой ладонью по его, тщательно выбритой, щеке. Нет, амиго, они больше не виделись. В эту ночь границу перешла крупная банда повстанцев, а у капитана остался лишь взвод солдат.

На рассвете, он выстроил своих людей. Он посмотрел в глаза каждому, и каждого назвал по имени. Он сказал солдатам – что нет для мужчины большего счастья, чем умереть за правое дело. Он сказал им, что лучше уйти сейчас с оружием в руках, чем подыхать ненужными стариками на глазах, уставших от тебя, родственников. Он попросил парней вспомнить о том кровавом ужасе, что несут с собой герильяс. Солдаты не кричали ура. Они молча ушли за своим капитаном в горы.

Два отряда столкнулись неожиданно. В узком ущелье, теперь люди зовут это место- « ущелье поющей смерти» и стараются обходить его стороной. Почему поющей? Понимаешь, амиго… Когда полная луна выходит из-за верхушек Анд, в этом ущелье слышны песни. Это красивые песни о доме и о ждущей тебя девушке с черными глазами. Эти песни поют голоса солдат и повстанцев, убивших друг друга в этом каменном мешке. Смерть убирает людские заблуждения. Они все, павшие в том бою, простили друг друга.

Нет, амиго, голоса капитана Эспада ты там не услышишь. Он выжил в том бою. С винтовкой в руках он преследовал командира герильяс и его беременную жену. Да, команданте Бланко взял её с собой. Он не мог жить без неё. И вот теперь они бежали по скользким, острым камням, уходя от капитана. Потерявший всех своих парней, капитан превратился в воплощение мести. Ничто не могло остановить его. Бланко с женой укрылись в хижине семьи Нуэвос. Через полчаса к хижине вышел капитан…

Две последних пули из револьвера команданте Бланко лишь сбили фуражку и оцарапали плечо капитана. Он смеялся и его смех был подобен звону льда, рушащегося ледника в Андах. Капитан привалил дверь хижины бочкой с керосином и, отойдя на десяток шагов, поднял винтовку. Тяжелая пуля высекла искру из тонкого железа бочки. Пары керосина рванули, превратив хижину с людьми в огромный костер. Зарево освещало уставшее и равнодушное лицо капитана. Крики женщин и проклятия мужчин тонули в рёве пожара и грохоте, падающих обгорелых балок. Внезапно в пылающее окно вылетел, выброшенный кем – то ребёнок. Это была маленькая дочка Нуэвоса. Платьице на ребёнке вот – вот должно было вспыхнуть. Что –то сломалось в каменном сердце капитана. Он схватил девчушку и отнес её к ручью, прочь от огня. Огня, в котором, он сжег её родителей.

Он попытался успокоить девочку, но та закричала « Уйди! Твои руки пахнут кровью!». Капитан поднес свои руки к лицу. Чистые, слегка пахнущие порохом и оружейной смазкой, ладони становились на глазах липкими и красными. Эспада упал на колени возле ручья. Он снова и снова тёр, свои руки речным песком и окунал их в ледяную воду. Но кровь продолжала отвратительно пахнуть. И тогда капитан закричал. Этот крик заставил вздрогнуть, видевшие много всего, Анды. Сидевший и наблюдавший за капитаном, Хозяин Ветров вышел из тени дерева. Он взглянул в безумные глаза Антонио Эспада и тихо сказал « Мне жаль тебя, человек». Потом он взял на руки, утихшую девочку и пошел прочь от догорающего дома…

… Да, амиго. Девочка выросла настоящей красавицей. Она снимается в рекламе в Буэнос-Айресе. Правда, говорят – она боится военных и часто кричит по ночам. Ей снится пылающий дом и глаза. Глаза цвета стали. Что стало с капитаном? Не знаю, амиго. Говорят, в лепрозории, там за быстрой рекой, появился новый санитар. Он очень добр к больным. И он постоянно моет руки и подносит их к лицу, словно пытаясь разглядеть на них что –то… Доктора относятся спокойно к этим чудачествам бедняги. Он очень послушный и добрый, больные его очень любят.

Я пойду, прилягу. Мне что – то плохо. А ты пей свой виски и жди Хозяина Ветров. Он придёт сегодня в мой бар. Он подтвердит тебе, что надо бояться людей со сжатыми губами и равнодушными глазами. Смейся, плачь, ругайся, кричи – но не таи в себе ничего. Чувствам нужен простор, оставаясь внутри они начинают гнить. И их гниение превращает сердце в камень. Прости старика за эти поучения. Мы старики любим учить людей тому, чего не делали сами… Улыбайся, амиго! Аста Маньяна

Вечер спускался над маленьким городом. В чистом небе зажглись первые звёзды. Я шел по улице, ставшего таким дорогим для меня, городка к бару Хименеса. Жизнь, с её бестолковой суетой и гонкой, давила усталостью на душу. Так захотелось сесть у барной стойки, и неспешно попивая хороший виски, слушать сказки. Сказки моего друга Хименеса. Я шел и улыбался, представляя ясные умные глаза на обветренном морщинистом лице и слыша чистый голос в полумраке маленького бара.

В баре было пусто, как будто ушло что - то живое, дававшее этому зданию душу. За стойкой скучал юнец, воткнувший себе в уши наушники плеера. По телевизору, над стойкой, играли « Бока Хуниорс» и « Ривер плэйт». Несколько человек смотрели равнодушно в экран. Двое стариков играли в нарды. В темном углу компания молодых парней шумно ругалась о каких – то деньгах. Я подошел к бару. « Где дон Хименес?» спросил я, предчувствуя ответ. « Дона Себастьяна нет. Но вас ждут. Вон за столиком у окна сидит человек, попросивший передать вам это» - тихо ответил парнишка. Я повернул голову. Я не мог не узнать этого человека, слишком много рассказывал мне о нём Хименес. Хозяин Ветров кивнул мне и указал рукой на стул, напротив себя. Я взял стакан виски и подошел к его столику…

Он сидел в надвинутой на глаза черной шляпе и вертел в руках бокал с тёмно- красным, похожим на кровь, вином. В расстёгнутый ворот рубахи был виден золотой Кецалькоатль, на платиновой цепочке. Пернатый змей грустно смотрел на окружающий мир рубиновым глазом. Хозяин Ветров пристально взглянул на меня и кивнул своим мыслям. Потом я услышал его голос-

-- Садись, гринго. Себастьян много рассказывал о тебе. Ты с другого конца света, в твоей стране мало улыбаются и много пьют. Но, у вас хорошие, чистые души. Так он говорил. Я не верю в чистоту душ людей. Я верю в чистоту горного ручья, в чистоту весеннего неба над Андами, в чистоту свежевыпавшего снега. Но, раз Хименес – твой друг, я буду говорить с тобой. Старик ушел в горы, ему стало тяжело дышать в этом мире людей. Здесь все изменилось.

Посмотри, гринго, на посетителей этого бара. Где суровые гаучо, в кожаных бомбачос и длинными ножами у пояса? Где, настороженные и готовые ко всему, пистольерос? Где криожьё, для которых есть только гитара и ветер, и рай на спине верного коня? Где кровавые романтики – герильяс? Нет, их никого больше нет. Люди стали другими, они не верят в любовь и дружбу. У них нет врагов, зачем, ведь это хлопотно. Они не верят ни во что. Они даже не верят в меня. Недавно, кучка юнцов попыталась меня ограбить. Я не стал карать их. Они просто уснули, словно свиньи, в грязной луже на обочине. А когда проснутся, ближайшие три года у них ничего не будет получаться с женщинами. Пусть потратят свободное время на раздумья.

Мир стал другим, гринго. На гасиендах больше не поют и не танцуют под гитару и кастаньеты. Спутниковые антенны, интернет, прочая чушь. Мир стал теснее, но люди стали дальше друг от друга. Это мир одиноких, потерянных душ. Мне не интересно в нём. Вот и Хименес… Вчера ему стало очень плохо. Чико говорит – он разговаривал со своей умершей женой. А утром… Утром Себастьян оделся, взял свой старый отцовский « кольт» и ушел в горы. Я не знаю – вернется он назад или нет. Это его дело. Но не прийти сегодня в его бар я не мог. Сегодня день памяти маэстро Мигелито. Каждый год в этот день я приношу сюда букет чёрных роз. Вон они, лежат на том самом месте, где он умер. Это была действительно чистая душа.

Пей, гринго. Вслушайся, сейчас я вытащу из вечной пустоты звук гитары маэстро. Слушай! Ты слышишь? Ты видишь перед собой пламя костра и танцующую сеньориту с алой розой в черных, как ночь, волосах? Ты видишь табун несущихся к пропасти коней? Ты видишь, как блестит в свете луны отточенная сталь? Нет? Что же видишь ты? Далёкий северный город и серо-зелёные глаза, среди серого людского моря. Стальную птицу, уносящую тебя прочь от этих глаз. Тоску веселящихся кабаков и плен тишины родного дома? Пей, гринго. И вернись к этим серо-зелёным глазам. Вернись к ним, гринго…

Люди странные существа… Ты любишь смотреть в ночное небо на звёзды? Им очень тоскливо и холодно в огромном небе. Звезды устают от одиночества космоса. Им хочется тепла и ласки человеческих рук. И тогда они срываются с неба и падают на землю. Они превращаются в драгоценные камни. Ты заметил - как влекут к себе все эти бриллианты, рубины, сапфиры? В них свет. Вечный свет далёкого неба. И этот свет сводит с ума людей. Они убивают и предают ради этих окаменевших кусочков света.

Когда то давно, жил в этом городке Пабло Эччеверия. Его семья не была бедной, парень учился на адвоката. Его отец гордился сыном, мечтал о том, что Пабло будет богат и ему не придется со страхом смотреть в небо, боясь за скудный урожай на клочке земли. У Пабло был друг. Энрике Моралес. Настоящий друг, не умеющий предавать. В то лето, Пабло вернулся домой на каникулы. Он пошел к своему другу, но Энрике не было дома. Его мать, вся в слезах, сказала, что Энрике ушел неделю назад в Анды и до сих пор не вернулся. А люди отказываются идти в горы на поиски, боясь бандитов. Пистольерос в тот год, действительно было много. Я помню. Но, Бог с ними, они нашли свою судьбу в суровых руках бойцов из « Эскадроне Муэрто». Не будем о них.

Пабло не был трусом. Кем угодно, но только не трусом. Он оседлал коня, взял отцовский « Спрингфилд» и уехал в горы искать своего друга. Три дня он лазил по острым камням в поисках Энрике. Его конь сорвался в пропасть, Пабло чудом успел выпрыгнуть из седла. И уже отчаявшись, он увидел своего друга, лежащего у горного ручья. Энрике был весь в крови и тяжело дышал. Он слабо улыбнулся, увидев Пабло. « Я знал, что если кто и найдёт меня – это будешь ты, мой друг. Слушай меня, Пабло. Я уехал на охоту в горы, погода испортилась и я заблудился в тумане. Я блуждал среди скал и вдруг услышал рычание. Раздвинув кусты, я увидел лежащего на скальном уступе человека. И рядом двух огромных пум с окровавленными пастями. Мне показалось, что человек еще жив. Я не мог его бросить зверям. Первым выстрелом я свалил одну пуму. Как оказалось – молодую. Её мать бросилась на меня. И тут у меня перекосило патрон в винтовке. Чудом я успел достать нож. Ты видишь, что она сделала со мной. Но я всё же сумел отправить эту кошку догонять свою дочь в краях « вечной охоты». Я подошел к человеку- он умирал. Он достал из – за пазухи разорванной и окровавленной рубахи мешочек. Его губы, выталкивая кровь, произнесли –« Ты бросился ради меня в бой. Спасибо, парень. Возьми эти камни, мне они не принесли счастья. Может они дадут его тебе…» Потом он умер. Я открыл мешочек. Пабло! Он был полон драгоценных камней! Я богат! Мне не придётся теперь ковырять мотыгой каменистую землю. Я построю дом моим родителям и найму им слуг. Я женюсь на Паките и мы уедем за море. Проклятая пума, я потерял много крови. Помоги мне добраться домой. Я поделюсь с тобой, здесь хватит нам обоим.»

Энрике протянул дрожащую руку с небольшим черным мешочком. Рука дрогнула и камни рассыпались по зелёной траве. Пабло смотрел на эти кусочки света, упавшего с неба. Этот свет выжег ему душу. Он посмотрел в глаза Энрике и сказал – « Я помогу тебе, друг». Потом он поднял тяжелую винтовку и передернул скобу затвора. Эхо выстрела сорвало снег со склонов Анд… А может горы просто вздрогнули от людской подлости, не знаю. Я курил и смотрел – как Пабло ползает на коленях, собирая рассыпанные вокруг, убитого им друга, камни.

… Он вернулся в город и взял с собой людей. Тело Энрике похоронили на городском кладбище. Пабло платил за всё, платил не торгуясь. Отец и мать Энрике плакали у него на груди и называли сыном. Он, как мог, утешал их. Затем он уехал в большой город, что бы уже никогда не вернуться. Что с ним стало? Он стал очень богат. Он был умным парнем и понимал – что людям всегда нужны хлеб и оружие. Он торговал едой и продавал оружие всем, кому оно было надо. Его не интересовало ради чего люди покупали у него винтовки. Главное – чтоб бы они платили назначенную цену. Он стал очень влиятельным человеком. Жертвовал деньги в фонды помощи голодным и нищим, покупал и продавал президентов и депутатов. Несколько раз женился. Наверно он был счастлив, не знаю. Я слышал - он недавно умер, говорят - президент страны прислал его семье скорбную телеграмму и венок огромных черных орхидей.

Хименес как- то спросил меня – почему я не рассказал людям о предательстве Пабло. Старик слишком добр и наивен. А мир жесток. Жесток и равнодушен. Таким его сделали люди. Люди с остывшими, одинокими душами. Я не хочу что бы стал одним из них. Старик любит тебя, а он – мой друг. Я не хочу - что бы ветры из твоей страны, иногда гостящие здесь, рассказали мне историю твой подлости. Поэтому я говорю тебе, гринго, вернись. Вернись к тем серо- зелёным глазам, которые ты видел, слыша гитару маэстро Мигелито. Вернись к ним! Адиос, гринго….

Вечер спускался с Анд в лёгком шелесте мелкого дождя. Я шёл по маленькому городку к бару Хименеса. Хотелось напоследок посидеть в его баре, вспомнить его сказки. В кармане уже лежал билет на самолёт, через два часа с вокзала этого городка я уеду на автобусе в столицу. Там в аэропорт и скоро я буду дома. Ставшие почти родными улочки этого, затерянного в Андах, городка скоро сменят заснеженные улицы моей Родины. А пока… Пока можно выпить в уютном старом баре.

--- Хола, амиго. Я знал, что сегодня придёшь в мой бар. Хозяин Ветров говорит - я тоже стал, как и он, брухо. Нет, просто мы старики чувствуем и видим то, что ускользает от взгляда молодых. Видишь этих детей? Хотят по вечерам выступать в моём баре. Я не против. Пусть заработают немного песо для своей семьи. Эй, артисты, вы приняты! Жду вас завтра вечером.

Когда ты меня не застал и пил с Хозяином Ветров, я уходил в горы. В ту ночь я услышал лёгкую поступь смерти по ступенькам моего бара. Нет, амиго, я не испугался. Я слышал голос моей Анны –Марии, она сказала что бы я не боялся. Но смерть лишь постояла у запертой двери моей комнаты и ушла. Может, забыла что, не знаю. И тогда – я решил узнать свою судьбу. Я оделся, взял отцовский « кольт» и ушел в горы. Мне надо было увидеть Ледяного Художника. Ты не слышал о нём? Неудивительно, люди боятся знать свою судьбу. Человек живёт надеждой и верит в лучшее. Это даёт ему силы. Если он узнает – что ему написано в книге Живых, он может сломаться. Там, за оградой городского кладбища, есть несколько могил. Люди, лежащие в них, встретили Ледяного Художника и узнали свою судьбу. Они были слабы и не вынесли знания. А сильные… Сильные к нему не ходят. Они делают свою судьбу сами. Так им, во всяком случае, кажется. Мне – старику уже нечего было бояться, и я пошел к Ледяному Художнику.

Я шёл всё выше и выше. Воздух становился холодным и разреженным. Зелень травы и кустарников сменялась голыми камнями и мхом. Я шёл мимо ущелья « поющей смерти» и слышал песню, которую пели убившие друг друга люди. Это была весёлая песня, и я подпевал им. Я шел дальше и мои ноги уже оставляли следы на снегу. На чистом, белом снегу вечных Анд. И вот я пришёл в царство снежного покоя, укрывшего своим белым одеялом спящие горы. Там я увидел его. Он сидел, в побелевшем мундире и фуражке, с обледеневшим козырьком на валуне, над огромной пропастью, и курил трубку. Услышав мои шаги, он повернулся ко мне. Белое ледяное лицо и ярко-голубые глаза. Замерзшие, сдвинутые брови. Морской кортик в холодных, белых пальцах…

… Кто он? Хозяин Ветров рассказывал мне про него. Его звали Густав фон Дитц. Я почему то запомнил это странное имя. Он был морским офицером и служил дону Адольфо Хитлеру на ныряющей лодке. Он был одним из лучших офицеров этого правителя. Его корабль бороздил океаны и щедро поставлял смерти новых клиентов. Хозяин Ветров говорил, что это именно его лодка пустила на дно корабль, который вез детей из воюющей Европы в Естадес Униос. Это был всего лишь еще один корабль в длинном списке побед капитана. Но слёзы тонущих детей наверно услышало небо.

Его лодку обнаружили эсминцы американцев. Тот, кто долго охотился на людей – сам стал объектом охоты. Двое суток он и его экипаж провели в аду подводных разрывов и писка гидролокаторов эсминцев, ищущих его. Капитана кригсмарине фон Дитца. Ищущих, что б воздать ему должное. Его люди седели от ужаса, у них из ушей шла кровь, но они боролись за свою жизнь. Они были отличные моряки и перехитрили американцев. Когда ушли эсминцы, в свете, садящегося в океан усталого солнца, всплыла ныряющая лодка. Она была сильно повреждена и не подлежала ремонту. Капитан приказал своим людям сесть в надувные шлюпки и плыть к берегу, что бы сдаться нашим властям. Он знал – что мы не выдадим их американцам. Экипаж решил переночевать на берегу. Они разбили лагерь. Наступила ночь…

Амиго, я не знаю и очень не хочу знать – кто пришёл за ними ночью. Но крик ужаса этих прошедших кошмар войны моряков был слышен за несколько легуа. Его слышала семья Карреас, гасиенда которых стояла недалеко от этого места. Утром, старик и его сыновья спустились к морю. То, что они увидели – они рассказывали мне в моём баре и стаканы с вином тряслись в их побелевших руках. Они увидели тем утром трупы людей на берегу. Без ран и повреждений. Но в, раскрытых в крике застывших лицах, было столько ужаса, что Карреасы бежали прочь, бросив винтовки и вещи. Я так и не знаю – похоронили ли этих немцев или так и лежат на морском берегу скелеты с открытыми в крике ртами.

А капитан… Капитан бежал в горы. Его гнал страх. Гнал не останавливаясь. И там, среди вечного льда уставший убийца упал на колени и встретил свой страх в лицо. Когда я спросил Хозяина Ветров что было дальше, он, только молча, хмыкнул и затянулся дымом крепкой сигары из черного табака. Капитан фон Дитц исчез. В Андах поселился Ледяной Художник. В мундире немецкого морского офицера и с кортиком в длинных ледяных пальцах. Он вечно будет сидеть в ледяном ущелье и рисовать своим кортиком на огромной глыбе синего озёрного льда картины. Картины судьбы.

… И вот я стал перед ним. Ледяной Художник долго смотрел в мои глаза. затем он кивнул головой и подошел к синей ледяной стене, покрытой рисунками. Стояла жуткая тишина, слышно было лишь царапанье острия кортика по льду и звук падающих льдинок. Не знаю сколько времени он рисовал. Он закончил и махнул мне рукой. А сам опять уселся на валун, над пропастью. Пошел снег. Снежинки ложились на белое лицо и на глаза Ледяного Художника. Они не таяли, они тонули в этих глазах, как тонули в океане подорванные капитаном фон Дитцем корабли. И так будет вечно, пока стоят Анды, и идёт снег.

Что он нарисовал мне? На ледяной картине я увидел юное лицо моей жены. За её спиной раскинулся огромный луг с невиданными красивыми цветами. Над ней плыли белые облака и светило доброе солнце. Анна – Мария улыбалась и звала меня. Я верил – что она там, на небе, ждёт меня. Теперь – я это точно знаю. И мне, амиго, уже не страшно ничего. Мы встретимся с ней. Не знаю когда – но встретимся. А пока… Пока я здесь – в своём баре. Рассказываю свои сказки другу из далёкой северной страны. И верю, что эти сказки помогут ему научиться верить. Верить в то, что те, кого любишь не бросят тебя. И через долгие годы и длинные километры, через боль и отчаяние – вы все равно встретитесь. Вы будете вместе.

С гор дул пронизывающий холодный ветер. Улицы маленького городка были совсем пусты. Пара тощих псов, похожих на койотов, сидела в подворотне, прищурив глаза. У псов на мордах читалась философская отрешенность, будто кто – то им прочитал « Экклезиаст». Вьеха, придерживая рукой юбки от ветра, куда - то тащила корзину с рыбой. Облезлый черный кот крался за старухой, в надежде спереть рыбешку, когда она поставит корзину на землю – передохнуть.

Я зашел в бар к Хименесу. Сквозняк катал по полу револьверные гильзы. В портрете Сан Мартина на стене торчал нож. Разбитые столы и разнесенные в щепки стулья. Старик, кряхтя, пытался починить полку над баром. Услышав мои шаги, он обернулся. На морщинистом лице добрым светом заиграла улыбка. Он бросил молоток и гвозди и достал из- под стойки бутылку настойки, которую он готовил на ягодах, растущих в ущелье Хозяина Ветров. На маленькой плите закипал чайник, в серебряную калабасу уже был засыпан отборный матэ.

---- Хола, амиго! Я думал – ты забыл старика среди своих проблем и снегов. По телевизору ( пока он был цел) говорили – твою страну засыпает снегом. У вас же сейчас зима. Не обращай внимания на этот беспорядок в баре. Вчера гаучо пригнали большое стадо и удачно сдали его торговцам. Ребята пришли ко мне в бар выпить на радостях. По телевизору шел футбол… И парни слегка увлеклись зрелищем. А когда « Ривер плэйт» забил победный гол, тут началось такое! Не любят у нас «портеньос»… Сам видишь. Но, парни честные. Они щедро оплатили убытки. Только вот помочь мне некому. Чико уехал в Байрес. Хочет выучиться на доктора. Вот и вожусь сам.

Холодное лето в этом году. Хозяин Ветров наверно осерчал на нас. Ветер дует то с Анд, то с юга. Ты знаешь, когда дует ледяной южный ветер, судьи дают более мягкие приговоры преступникам. Этот злой ветер ужасно тяжело действует на людские души. Хороший добрый человек хватается за нож и в его глазах холод вечного льда Антарктиды, принесенный южным ветром. Ничего, скоро март – начнется осень. Хозяин Ветров улыбнется, он выпьет отменного вина из Мендосы, созовет слуг. Склоны Анд раскрасятся чудесными цветами, ветры принесут мелодии дальних стран. Хозяин Ветров станет у огромной араукарии, растущей на обочине дороги. Он будет ждать Осень. Это высокая стройная сеньорита с золотыми волосами. Когда она к нам приходит, звезды огненным дождем падают с небес. Её улыбка превращает сердца в поющий комок страсти. Но – горе тем, кто заглянет в её серые глаза. Красавица жестока. Её глаза выпьют, словно бокал вина, твою душу. И спасти тебя сможет только настоящая любовь земной женщины. Только любовь сможет вытащить тебя из прекрасного и жестокого мира Осени. Но настоящей любви так мало в этом мире. И всё больше людей видят мир глазами Осени. Будь осторожен, амиго. Не ходи встречать Осень, не смотри ей в глаза. Что?! Ты был в её мире?! Давай выпьем за ту, которая смогла забрать тебя из серо – золотой красоты мира Осени.

Нет - Хозяин Ветров не один из её рабов. Ты же знаешь – его сердце лежит на золотом подносе в глубокой пещере. В его груди камень со склонов Анд. Он не умеет любить, жалеть, бояться. И она ценит его за это. Им хорошо вдвоём. Когда день сравнивается с ночью – Хозяин Ветров устраивает в своем ущелье пир. С заходом солнца Духи гор накрывают стол. Огромные пумы охраняют покой могучего брухо и его гостьи. В светильниках горят упавшие звезды. В бокалах из горного хрусталя искрится лучшее вино. Звучит гитара маэстро Мигелито. Осень садится за стол, пригубив вино, улыбается Хозяину Ветров. Ему приятно её искреннее внимание. И, тогда он гонит прочь холодные и злые ветра. В мир приходит покой прекрасной задумчивой грусти.

Они пьют вино и, смеясь, обсуждают мир людей. А на скальном выступе, над бездонной пропастью, одна за другой появляются тени из свиты доньи Осень. Сменяя друг друга, великие поэты читают свои стихи, великие музыканты играют неземную музыку, великие актёры играют свои лучшие роли. А когда очарование ночи исчезает и равнодушное солнце протягивает свой первый луч, на скалу выходит тень в рваном плаще. Тень самого великого гитариста, тень маэстро Мигелито. Он склоняет голову и берёт первые аккорды « Малагуэны». Хозяин Ветров кланяется и приглашает гостью на танец. Мир окутывает тишина. Играет мёртвый маэстро. Танцует великий колдун и жестокая красавица. И страшная тоска сжимает сердца умеющих слышать. Отзвучит последний аккорд и солнце выйдет из – за верхушек гор. Сеньора осень уйдёт в мир людей пополнять свою свиту. А Хозяин Ветров, последний раз проведя рукой по золотым волосам и коснувшись холодных прекрасных губ, будет, улыбаясь, смотреть ей вслед. И пока время не сотрет из его памяти свежесть этой встречи – он будет в прекрасном настроении. В это время в горах будет чудесная погода. Будут петь птицы. А люди будут находить в горных ущельях драгоценные камни. Но, очарование встречи исчезнет и мир снова станет обычным. Хозяин Ветров будет ждать следующей встречи. Может, зайдет как – нибудь ко мне в бар и расскажет – кто выступал на каменной эстраде для него и его гостьи.

…Кто такой Весна? Амиго, это молодой красивый парень в расшитом костюме. Он не умеет грустить и всегда смеётся. Он поёт свои песенки, и даже старые гаучо кривят суровые рты в неумелых улыбках. А как горят глаза юных сеньорит и почтенных сеньор! И от огня этих глаз и песен невидимого кабальеро Весны мужчины теряют остатки разума. Им хочется любить и быть любимыми. Солидные торговцы втягивают животы и надевают лучшие костюмы. Гаучо, в горных ручьях, смывают грязь далеких пастбищ и приезжают на лихих скакунах в деревни и городки. Из окон всех кабаков звучит горячее знойное танго. Рекой льётся вино и улыбается старая луна, глядя на танцующие пары. Мир сходит с ума. И, радуясь этому безумью, танцует и поёт красавец кабальеро. Кабальеро Весна…

Так вот, амиго, Хозяин Ветров смотрел в окно на пляшущего Весну и пил вино. Потом он посмотрел на меня и негромко сказал – « А ведь они встретятся. Этот красавчик и сеньорита Осень. Они встретятся в последний день этого мира. В день, когда проснутся седые Анды. Они встретятся - и она влюбится в него. Она забудет всех прежних друзей и распустит свою свиту великих теней. Будут рушиться скалы и камни сыпаться с неба. Реки вскипят и вместо воды по ним потечет огненная лава. Великий Океан ринется со страшным рёвом на горящую землю. И среди всего этого гибнущего мира, сольются в поцелуе красивый кабальеро и прекрасная донья. Но – этого не увидит никто. Ни вы, люди, ни я…» Хозяин Ветров резко встал из – за стола и, хлопнув меня по плечу, ушел к себе в горы. А я сидел и думал. Думал о том - что всё равно, даже среди хаоса смерти, будет любовь. И тогда, я старая развалина, надел свой лучший костюм и вышел на городскую площадь. Я танцевал танго с юной сеньоритой и кабальеро Весна улыбался мне…

… Ну вот матэ и настоялся, пока я рассказывал тебе свои глупые сказки. Сейчас мы выпьем этого божественного напитка, и ты поможешь мне привести бар в порядок. А потом, когда настанет вечер, ты сядешь на свое любимое место и будешь слушать прекрасные песни. Сегодня вечером будет петь русская певица. Она, когда то, бежала от ваших герильяс. Ты изумишься – сколько силы и любви в голосе этой уже очень немолодой женщины. Пей матэ, амиго, у нас еще много дел…

Над маленьким городком светило осеннее солнце. Конец марта, еще не заволокли небо тяжелые тучи, ещё тепло и солнечно. Я шёл к бару Хименеса, сжимая сумку с подарками из далёкой России. Слишком далёкой. Каждая наша встреча могла стать последней – и тем ценнее для меня были эти встречи. За поворотом каллье дель Сан – Мартин показался знакомый бар. Я толкнул скрипучую дверь.

В баре царил полумрак. У окна играли в шахматы Хозяин Ветров и какой то оборванный индеец. Индеец выигрывал, и Хозяин Ветров хмурил кустистые седые брови. Увидев меня, он лишь коснулся пальцами шляпы и буркнул – « Хола, омбре». За соседним столом, перед полупустой бутылкой местной водки, сидел старый гаучо. Выдубленное беспощадным солнцем пампы и ветрами лицо не выражало никаких эмоций. Только крепче сжимались челюсти при особенно шумных выкриках, гуляющей в глубине бара, кампании. Гуляло человек десять американцев. Несколько крепких белозубых мужчин в ковбойских шляпах и пара хохочущих женщин с вытянутыми, напоминающими лошадиные морды, лицами. Хименес стоял за стойкой бара, с философским безразличием, наблюдая за шумной ватагой. Я поздоровался и мы обнялись. Я отдал ему сумку с подарками, он поставил передо мной стакан крепкого пахучего рома. Мы разговаривали о жизни в наших странах. Вдруг один из американцев подошел к эстраде. Там, в окружении букетов цветов, лежала гитара маэстро Мигелито. Он запрыгнул на доски настила и взял гитару. По бару пронёсся ледяной вихрь, Хозяин Ветров начал вставать из- за стола. « Пусть сыграет» - успокаивающе кивнул ему Хименес.

Он пел и таял лёд между приезжими и жителями городка. Не было больше « гринго» и « криожьё» … Слушали музыку люди. Американец пел о прериях, так похожих на местную пампу. Он пел о свободе, живущей в седле на спине верного коня. Он пел о благородстве и чести бродяг и о вере только в своего коня и старый вытертый «кольт». Он пел о том, что нет ничего слаще свободы и ветра в твоё лицо. А когда он закончил петь старый гаучо, ненавидящий « гринго», подошёл к нему и протянул стакан с водкой. Американец отпил и они обнялись. В баре стояла тишина. Притихшие американки поклонились Хименесу и вышли на улицу. Американцы потянулись следом, отвечая на рукопожатия и улыбки горожан. Хименес улыбнулся-

-- Всего лишь песня. А она смогла разбудить людские души. Кто знает – чем бы всё кончилось, если б он не спел? Парни с эстансии Нуньеса уже разминали кулаки. Да и Пабло, ну этот, что угостил певца водкой, уже украдкой расстегнул застёжку ножен своего клинка. Наши души закрываются от пыли и грязи мира ставнями цинизма. Им тихо и уютно за этими ставнями и они засыпают. А когда душа спит - Бог не слышит человека. Его слышат совсем другие существа, и множится зло в этом мире спящих душ. Только звонкий голос Любви, Веры и Надежды может проникнуть за эти крепкие ставни. Настоящая любовь может всё. Только любовь – это огонёк, который надо кормить. Иначе слабое пламя угаснет и зацветёт Чёрная Роза равнодушия. Ты не слышал ничего о Чёрной Розе? Это старая история. Пей, амиго. Пей и слушай…

… Далеко – далеко отсюда, там, где Рио Негро спускается с гор и начинает течь через пампу, стояла гасиенда сеньориты Рамос. Это была девушка совершенно неземной красоты. Её родители пропали где – то в Андах и хозяйство вела она сама. Многие кабальерос пытались достучаться до её сердца, но лишь холод вечной зимы стоял в её глазах. Этот лёд замораживал всё в округе. Самые пылкие юноши начинали лишь жалобно мямлить ненужные слова, глядя в прекрасное холодное лицо. Даже цветы не цвели у ворот её дома. Лишь огромный раскидистый куст чёрных роз радовал хозяйку своим цветением. Она всё свободное время проводила у этого куста. Гладила бархатные черные лепестки и вдыхала их аромат. Люди постепенно забыли её красивое имя Изабелл и стали называть её Чёрной Розой. Её гасиенду обходили стороной, слишком веяло холодом от прекрасной хозяйки. Тот, кто видел огромные чёрные бутоны роз и прекрасное лицо за ними, долго не мог нормально спать. Они просыпались от холода, ползущего к сердцу и только слова любимых людей могли успокоить дрожь их душ.

Однажды перед её домом раздался стук копыт. С седла легко соскочил высокий стройный парень в расстёгнутой на груди, пропотелой рубахе. Сквозь дорожную пыль, лежавшую на его лице, ослепительно блестела белозубая улыбка, и горели живые, смеющиеся, глаза. Он громко крикнул – « Накрывай на стол, прекрасная хозяйка! Ставь вино из Мендосы и тащи жареное мясо. Бог послал тебе гостя!» Она ласкала длинными изящными пальцами бутоны чёрных цветов и равнодушно смотрела на гостя. « Здесь не подают. Пошёл прочь, бродяга!» -сказали прекрасные губы. Её ледяной взгляд скользнул по лицу парня. Но лёд моментально растаял под теплом взгляда парня. Он протянул руки и взял её кисть. Чёрные шипы вонзились в запястье гостя. Ярко – алая кровь потекла горячим ручьем по черным веткам и белым рукам прекрасной сеньориты. Что – то сверкнуло в воздухе. Болью и страхом за дорого ей человека, в оттаявшее сердце Чёрной Розы вернулась весна. Она тихо прошептала – « Ты поранился. Пойдём скорей в дом – я перевяжу тебя». Они ушли в дом и не видели как, на глазах, ссыхался и опадал огромный чёрный куст. Они не видели – как полыхнул пожар полевых цветов вокруг гасиенды. Они не слышали – как птицы рвали песнями тишину над их домом. Они не видели – как Любовь, засучив рукава, выметала со двора засохшие черные ветки равнодушия. Они были просто счастливы…

Что дальше, амиго? Да всё хорошо. Они прожили долгую и счастливую жизнь. Их старший сын дослужился до полковника, дочка вышла замуж за хорошего человека, живет где – то в Европе, младший сын ведёт их хозяйство. Они возятся с внуками, по вечерам на крыльце пьют матэ, держа друг друга за руки… Но, каждое утро, встав до рассвета, из дома выходит седой Хесус – Мария Гальярдо. Он берёт в руки старое мачете и, стараясь не разбудить свою спящую жену, свою Изабелл, рубит ползущие из - под земли ростки чёрного куста. Он сжигает их в ржавой бочке. А потом он молит Бога даровать им терпение и умение прощать. Он мудр и знает, что неосторожные слова, поступки даже взгляды могут задуть слабый огонь любви. И тогда снова вырастет огромный черный куст равнодушия памятником над погибшей душой. Только терпение и умение прощать поддерживают пламя любви, без которой мертва человеческая душа. Умей прощать и терпеть, амиго. Береги свою любовь. Будь мудрым…

Возьми этот кулон. Его подарил моей Анне -Марии на свадьбу Хозяин Ветров. Он прекрасен этот голубой камень, « Слеза Анд». Подари его своей любимой. Подари ей свою любовь. Просыпайся раньше любимой и внимательно смотри вокруг – не зацвели ли рядом ледяные бутоны черных роз. Руби их нещадно. Будь мудрым и терпеливым. Умей любить.

Над городком висели тяжелые серые тучи. Который день шел дождь. Дорога из Санта Роса стала похожа на небольшую реку. Джип, подвезший меня к бару Хименеса, рванул сквозь тучи брызг дальше, к эстансии Нуэвосов. Водитель, хмурый пеон с потухшей сигарой во рту, кивнул на прощанье. Я приложил два пальца к полям шляпы, купленной в Байресе. Капли холодного дождя стекали по полям шляпы, сигареты в кармане превратились в месиво из табака и бумаги. Я скорее толкнул знакомую дверь.

В баре было пусто. Негромко играло радио. Хименес сидел за стойкой и задумчиво смотрел на какого – то местного пьяницу, заснувшего прямо за столом. Он спал, положив седую голову на натруженные руки, покрытые несмываемой печатью тяжелой работы. Перед ним стояла полупустая бутылка дешевого рома и едва тронутый хамон. Хименес печально качал головой, глядя на этого человека. Увидев меня, старик широко улыбнулся и вытащил из под стойки бара знакомую калабасу для матэ и пару серебряных трубочек.

-- Хола, амиго. Рад тебя видеть. Ты совсем промок, выпей рома, пока заваривается матэ. Только не увлекайся, посмотри на Антонио. Он работает, не разгибаясь на своем ранчо. Нет, амиго… Это в Эстадес Униос ранчо – много земли и лошадей. У нас это называется гасиенда. А ранчо – клочок земли и старая хижина. Это вечная песнь нищеты. Антонио щедро полил свою землю потом, но ему едва хватает на еду, а еще надо помогать дочке. Она живет в Хенераль Пико. Он устал и потерял веру. Теперь ищет он её на дне бутылки. В его глазах нет больше огня, они пусты. Я пытался говорить с ним. Но, мне кажется, он не слышит меня, не слышит мира вокруг. В его ушах звучит ласковый шёпот Дарящей Сны. Кто она? Я расскажу…

Все мы – люди, амиго. В наших сердцах боль пробивает дырки и сквозь них течет медленный яд отчаяния. Но, если живы вера и надежда, если мы еще умеем любить, этот яд испаряется слезами, текущими из наших глаз. А когда человек перестает любить, когда его вера теряет силы и тает в пустоте… Когда его ангел на небе начинает плакать над потухающим огоньком свечи его души… Тогда человек видит две дороги. На одной – гремят выстрелы и хохочут шлюхи. Звон золотых монет вместо колоколов церквей. Грязная похоть вместо любви. Ненависть и злоба протягивают руки и зовут за собой к пылающему горизонту, где над бездной стоит черный трон. Ты понял, амиго - кто сидит на нем.

Но, есть люди, которым не хватает сил идти по той страшной дороге. Их души, потеряв веру, засохли, словно осенний цветок. Им не нужно добра и зла, не нужно ничего. Им нужен покой. И, тогда они слышат ласковый шепот Дарящей Сны. Ты романтик, амиго. Нет – это не прекрасная юная дева. Это пожилая, опрятная женщина с черным котом на руках. Она сидит на крылечке дома над озером, гладит кота и тихонько напевает песни твоего детства. Огромные желтые листья медленно падают с веток деревьев в спокойные воды озера. Пахнет чаем и мятой. Мурлычет черный кот. Тишина, обволакивающая тишина царит вокруг. Даже ветры обходят стороной её домик над озером в Ущелье Снов. Там не бывает дождя и снега, не бывает жаркого солнца. Там всегда покой и полумрак. Мурлычет черный кот, негромко напевает старуха с добрым лицом и пустыми глазами. Ты опускаешь руки в теплые воды озера, тебе становится спокойно и хорошо. И ты начинаешь забывать мир. Мир – ранящий твою душу болью потерь, мир – обжигающий тебя пламенем любви, мир – бьющий тебя наотмашь предательством и злобой. Весь этот живой и кипящий мир. Твоя душа засыпает, и Господь больше не слышит её. Ты отказался идти по дороге, что дана тебе. Ты прилег на обочине, и ветер времени насыплет курган из желтых листьев забвения над твоей душой. И Дарящая Сны улыбнется уголком морщинистого рта, она погладит кота и запишет еще одно имя в тетради с вытертой серой обложкой.

… Когда мы с Анной - Марией купили этот бар, в Европе еще зализывали раны Великой Войны. Ты слышал про эту войну? Один народ возомнил себя богами и решил, что вправе определять, кому и как жить. Твой дед давил гусеницами своего танка этих богов? Давай выпьем в память этого достойного человека. Так вот, тогда в наших краях было много бежавших от возмездия служителей ненависти. Они покупали землю и строили дома, надеясь рано или поздно вернуться победителями. Напротив моего бара держал лавочку солидный мужчина с военной выправкой. Его звали Хайнц Магель. Вежливый и корректный, только в глазах его была пустота. Жена, увидев его в первый раз, сказала мне – « Себастьян, поговори с ним. Мне кажется он слышит голос Дарящей Сны». Я послушался жену и пытался говорить с ним. Он не слушал меня. В его душе уже умерло все, было слишком поздно. Он верно служил дону Адольфо Хитлеру и, когда его поставили командовать лагерем, где уничтожали людей только за то, что они по другому верили в Бога и в их жилах текла другая кровь, Магель не отказался. Он честно выполнял свою страшную работу. Я не верил в это, но – я видел глаза человека, рассказавшего мне правду об этом военном. В этих глазах было столько горя и боли, что они не могли лгать.

Этот человек казался ангелом мести. Он назвал себя Баар Леви. Позже – я узнал, это было его ненастоящее имя. Он годами шел по следу коменданта лагеря, этого вежливого и воспитанного человека. Он исколесил тысячи легуа, говорил с тысячами людей. И наконец, нашел след коменданта. Здесь, в Аргентине бывшая жертва, а ныне палач Баар Леви нашел коменданта Магеля.

В тот вечер, как и сегодня, шел дождь. Холодные капли били по стеклам окон. Анна -Мария ушла спать. В баре остались мы вдвоём – я и Баар Леви. Он пил крепкую водку и не пьянел, только его глаза блестели слезами. Он рассказывал мне о маленьком городке в Польше, об уютной квартирке, где играли его дети и жена готовила обед. Он рассказывал – как красиво играл на скрипке его старший сын, как ласковы и послушны были дочери. Он говорил о том, как любил свою жену. В расстегнутый ворот его рубахи я видел обручальное кольцо, висящее на тонком шнурке на его шее. Он рассказывал – как однажды за ними пришли. Он говорил о ужасах лагеря и страх полз в мою душу. Он, срывающимся голосом, рассказал – как увидел идущих в камеру, где травили газом, свою жену и детей. Он надолго замолчал, опустив седую голову. « Как же ты выжил?» - спросил я его. « Вера и ненависть помогли мне» - тихо ответил он – « Я выжил, что бы воздать по заслугам Магелю и всем остальным магелям, уничтожавшим наш народ». Затем он вытащил из кармана серой куртки пистолет. « Сегодня я поставлю точку в жизни Магеля» сказал мне Баар Леви. Внезапно он вздрогнул. Он увидел, как из своего дома вышел Магель и, не обращая внимания на дождь, пошел в горы. Хлопнула дверь моего бара – Баар Леви тенью скользнул за бывшим комендантом…

… « Выбрось его, Себастьян. Я не стрелял из него. Я вообще больше не буду стрелять. Что с Магелем? Я догнал его… В Ущелье Снов. Он сидел на берегу озера и молчал. Рядом стоял дом и какая – то старуха, с котом на руках, пела старую еврейскую колыбельную песню. Я приказал ей заткнуться, махнув пистолетом. Она улыбнулась и замолчала. Я повернулся к Магелю. Это была кукла, Себастьян! Не человек! Из уголка его рта текла струйка слюны, он дышал – но его глаза были мертвы! « Что с ним?» - спросил я старуху. « Он очень устал и спит. Он будет спать, пока Господь не назовет каждого из живущих и умерших по имени. Его имени там не будет. Он просто рассыплется в прах» - добрым голосом ответила Дарящая Сны. « Ты ведь тоже устал, Яков Шмульц? Отдохни, помой руки в озере» - прошелестел голос старухи. Сонная тяжесть навалилась на меня. Всё казалось ненужным и пустым. Хотелось окунуть руки в теплое озеро и забыться. Но, кольцо на моей шее, вдруг раскалилось добела. Боль от ожога вернула мне боль утрат, вернула мне память. « Мне не нужен твой покой. Я верю в Бога и надеюсь предстать перед ним!» - крикнул я в лицо Дарящей Сны. Громко зашипел черный кот на её руках. Она захохотала, брызгая желтой слюной из беззубого рта. « Иди, Яков Шмульц! Иди и вспоминай всё! Пусть твой Бог смилостивится над тобой! Иди и сдохни, одиноким и ненужным!» У меня в глазах полыхнуло пламя. Очнулся я на обочине дороги, ведущей в твой городок, Себастьян. Вот я здесь. Я больше не мщу. Я уеду в Йерушалайм и проживу столько, сколько Господь отпустит мне. Надеюсь – немного. А затем я встречу свою семью, там, в небесном граде, пред ликом Бога моего. Прощай, Себастьян. Спасибо тебе за всё»

Он поклонился и ушел. Через два года Эухенио, наш почтальон, принес мне письмо от Баар Леви. Там была фотография. Он стоял на фоне, каких – то камней, надпись внизу говорила – что это Стена Плача, и в его глазах был покой. Тот покой – что дает истинная вера. Вера в справедливость добра и всемогущество любви. Я храню фотографию этого счастливого человека. Я верю – его разлука с семьей не была долгой. Бог соединил любящие сердца…

На старом дереве, перед баром Хименеса, пели две какие – то птицы. Их звонкие голоса плели чудесную мелодию. Я стоял, курил и слушал, хотя времени было не так уж и много. А еще надо было проведать старого друга – владельца бара. Но, не было сил открыть тяжелую дверь – так прекрасно пели птицы. Они пели и в душе плыли белые облака, облака моего детства. Я, вновь, мальчишкой бежал с друзьями играть на окраину военного аэродрома, где стояли списанные истребители. А высоко в небе пел жаворонок…

Внезапно раздалось, леденящее кровь, шипение. У засохшего куста, возле дерева, подняла лобастую голову огромная « ярара» - местная ядовитая змея. Её немигающие глаза уставились прямо на меня. Я попятился спиной к двери. На мне была легкая одежда, из оружия - только массивная зажигалка с выгравированным медным всадником. Шансов победить змею было ноль. По лбу потекли капли холодного пота. Но, змея не тронула меня. Её внимание отвлекла крыса, высунувшаяся из щели фундамента. Я быстро вошел в бар Хименеса. Руки тряслись вовсю. Старик, читавший газету за стойкой, внимательно посмотрел на меня.

---- Хола, амиго! Ты страшно напуган, что случилось? Всего лишь змея? Как легко пугаются люди… Страх находит маленькие лазейки в души и поселяется в них навсегда. Он растёт в душе, вытесняя все остальные чувства - и человек превращается в ходячий сгусток страха. Человек перестает быть человеком. Страх правит им. Страх убивает любовь и дружбу. Страх требует каменных стен и оружия. А единственное чего стоит бояться в этом мире – это напуганного человека с оружием в руках.

Знаешь, амиго, у меня в баре иногда поёт « малагуэну» русская певица. Она одна из самых смелых людей, что я видел за свою немалую жизнь. Мы с ней как – то говорили о страхе. Она перевела мне фразу одного вашего правителя, я забыл его имя, этот великий человек сказал – « Если с нами Бог, то - кто против нас?!» Я хочу заказать художнику – написать эти слова красивыми буквами и повешу этот плакат над моим баром. Поговори с этой женщиной, амиго, ей будет приятно услышать родную речь. А если она расскажет тебе свою историю, ты долго не сможешь забыть её. Поговори с ней. У тебя чистые глаза, она поверит тебе. Не бойся, главное – гони страх из души. Я расскажу тебе историю Абелардо Бланко, его все звали ласково Лало…

Он жил на окраине города, там, где начинается тропинка в Анды. Весёлый красивый парень. Он жил с матерью и женой в маленьком доме. Хотя, часто бывало, что на ужин у них была лишь вода из родника – в этом доме никто не стонал. Они шутили и смеялись. Они не знали уныния и страха. Его мать, донья Анна, воспитала сына смелым человеком. И сама была совсем не трус. Много лет назад, в город ворвалась банда « Койотито». Они ограбили банк и поставили связанных полицейских к стенке. Готовы были раздаться выстрелы. Мы стояли напуганные и растерянные и смотрели – как « Койотито» и его пистольерос медленно поднимают стволы своих « кольтов». Раздвинув тонкими руками людей, из молчащей толпы вышла донья Анна. Она стала перед пистолетом главаря, закрыв собой молоденьких полицейских, совсем мальчишек. Донья Анна сказала в лицо « Койотито» - « Во имя своих матерей, ждущих вас и проплакавших все глаза у окон, во имя ваших любимых, чьи глаза светятся при виде ваших лиц, во имя Бога нашего и его пречистой Матери – вы не тронете этих парнишек. Вы забрали деньги, не надо крови! Уезжайте отсюда!» Бандиты молча смотрели на высокую, худую женщину. Из толпы стали выходить мужчины, стыд перед смелой женщиной выгнал страх из их душ. « Койотито» спрыгнул с коня, подошел к донье Анне и молча, поцеловал ей руку. Пистольерос покинули город, не тронув никого… Её сын пошёл характером в свою мать.

… Лет двадцать назад в городе появился очень странный человек. Высокий, худой старик в черном плаще, с капюшоном, полностью закрывавшим лицо. Он не произносил ни слова. Молча, ходил по нашим улицам, останавливаясь у некоторых домов. « Вьехи» на рынке распустили слух, что он приносит несчастья. Я не знаю – кто из старух придумал эту чушь. Но в город пришел страх. Люди сворачивали в переулки, увидев черную тень на пути. По вечерам гремели засовы дверей и хлопали, запирающиеся ставни окон. Спускали с цепей собак, но собаки, увидев этого старика перед домом, лишь жалобно скулили. Старик останавливался перед закрытой калиткой ждал. Чего он ждал – не знал никто. Но, двери не открывались и старик уходил. И тогда в этом доме действительно случались несчастья. Заболевали люди, умирали животные, трескались стены. Липкий холодный страх заполнил наши души.

Сын молочника Алвареса, Паблито, даже стрелял в этого старика. Пули прошли сквозь черную фигуру, не причинив никакого вреда. Только рука Паблито, державшая винтовку, отсохла. Он до сих пор, всё делает левой рукой. Правая безжизненно висит вдоль тела. Наш священник, отец Альфонсо, окропил святой водой этого старика и прочел молитву. Но, старик никуда не исчез. Он продолжал ходить по нашим улицам, останавливаясь перед нашими домами чего – то ожидая. А в наших душах плясал свой танец бес паники. Мы не открывали дверей и старик уходил. В наши закрытые двери входили несчастья. Мы не знали – что делать дальше…

Но, однажды, пришел черёд дома Лало Бланко. Лало с мамой сидели во дворе и пили мате, когда высокая черная фигура появилась перед их калиткой. Лало слышал о этом старике. Но в его чистой душе не было место для страха. Там жили совсем другие чувства. Лало подошел к калитке, отворил её и поклонился старику. Он вежливо пригласил его во двор, усадил за стол и, извинившись за скудость угощения, подал ему матэ и хамон. В доме и, правда, больше ничего не было. Старик молча прошел к столу и сел. Он медленно прожевал кусочек хамона, выпил маленькую калебасу матэ. Затем он скинул с головы капюшон и Лало с доньей Анной увидели чистые глаза старика, согретые внутренним светом. Старик поцеловал руку донье Анне, положил, благословляя, ладонь на голову Лало и пошел к калитке, не говоря ни слова. Лало крикнул вслед ему –« Возьмите с собой еще хамона и хлеба.» Но, старика уже не было. Они не заметили – как исчез старик. Больше старика в городе никто не видел.

А в семью Абелардо Бланко в тот вечер пришла удача. Пришла, что бы никогда уже не уходить. Лало получил хорошую работу в одной известной компании. Его карьера пошла в гору, он стал состоятельным человеком. Его жена родила ему трёх здоровых, послушных и ласковых сыновей. Лало построил себе новый большой дом и перевёз семью туда. Донья Анна смотрит за внуками. Жена служит в церкви. Абелардо работает начальником в отделении богатой фирмы. Он не сходит с ума от роскоши. Да, у него хорошая машина, его жена красиво одета, они вкусно едят. Но, большую часть своей зарплаты Лало отдаёт на приют для прокажённых. Он мне как – то сказал – « Знаешь, Себастьян, Господь помог мне. Теперь и я должен помочь тем, кому плохо. Пусть эти больные люди вовремя получат свои лекарства, пусть на их столах будет вкусная еда, пусть они спят на мягких постелях. Я не могу иначе». Я очень уважаю дона Абелардо Бланко, Лало, моего земляка из бедной семьи. Лало, который стал богатым, но остался человеком. В наше время это случается всё реже и реже…

Вайя кон диос, амиго мио. Не бойся никого и ничего. Почаще вспоминая слова древнего правителя твоей страны. Сделай их своим девизом. Пусть в твоей душе живут Вера, Надежда, Любовь, пусть они никогда не откроют двери твоей души страху. Прощай. Не забывай меня, я всегда, пока жив, буду ждать тебя в этом маленьком баре с рюмкой виноградной водки и своими глупыми историями… Адиос, амиго.

Солнце немилосердно жгло затылок. Я шёл по пыльной улице, непрестанно утирая пот со лба. Город был пуст, только бродячий пёс, высунув язык, неспешно трусил по улице. Вот наконец – то и бар Хименеса. Я толкнул дверь и очутился в спасительной прохладе. Старик ковырялся отвёрткой в стареньком приёмнике. Увидев меня, он отложил древнюю рухлядь в сторону и широко улыбнулся –

Внезапно Хименес уставился в открывшуюся дверь и схватил меня за руку. « Вот она! Эта та самая русская певица, про которую я тебе так много говорил. Пойдём к ней, ей будет приятно поговорить на родном языке». Я повернулся. За столиком в углу присела женщина лет тридцати. Мы встретились взглядами. Сигарета выпала у меня из рук. Столько пережитой боли и мудрости было в этих глазах, что хотелось опуститься на колени перед хозяйкой этих глаз и целовать ей руки, моля о прощении. Прощении за всё то, что довелось пережить этой женщине… Прощении за всех мужчин, поселивших боль в этих голубых озёрах. Она улыбнулась Хименесу –« Здравствуй, Себастьян. У тебя гость? Тогда я не буду вас отвлекать». Хименес медленно покачал головой –« Это у тебя сегодня гость, Ольга. Этот человек из твоей страны. Он любит слушать мои глупые истории, расскажи ему свою. Я очень прошу тебя». Мы сели за стол к женщине. Я не заметил особой радости на её лице от встречи с земляком. Мальчишка – официант поставил на стол поднос с напитками и лёгкой закуской. Ольга взяла бокал белого вина, сделала маленький глоток и тихо сказала –

---- Себастьян мне рассказывал о Вас. Вы из России, вернее из того, что сейчас называется Россией. Жалкие остатки великой империи управляемые ворами и пьяницами. Но всё равно – это моя Родина. У вас сейчас строятся церкви и люди идут к Богу. Что ж, может и выздоровеет русский народ. Я не знаю. Моя Россия погибла в семнадцатом году. Я расскажу Вам свою историю, раз я пообещала Себастьяну. Нет, мне не будет больно. Слишком много времени прошло и я привыкла.

Я родилась в 1895 –м году. Да – да, именно в восемьсот. Почему я выгляжу на тридцать лет? Расскажу в своё время. Я дворянка, правда из небогатой семьи. Закончила гимназию, готовилась стать учительницей. И вот однажды моя подруга – Зиночка Куракина пригласила меня в гости. Я жила уже неделю в её имении, мы гуляли по аллеям сада, катались на лодке. А в тот майский вечер отец Зины пригласил на ужин своего дальнего родственника – молодого поручика лейб-гвардии Измайловского полка. Так я впервые увидела Сергея… Своего мужа. Мы полюбили друг друга сразу. Вскоре мы поженились. Недолго длилось наше счастье. Пришёл тот проклятый душный август четырнадцатого года. Пьяные толпы, квасной патриотизм, восторженные крики. Но уже тогда в моём сердце поселилась раскалённой иглой боль. Я знала – всё это кончится очень плохо. Муж смеялся – « К новому году разобьём германца, и я вернусь с орденами и славой». Я улыбалась ему, но когда он оторачивался - я беззвучно плакала. Я видела черную тень за его спиной. На вокзале, когда поезд с его батальоном растаял вдали, я просто потеряла сознание.

Вы знаете историю? Да, тогда не надо говорить Вам про катастрофу Мазурских болот, про общую безалаберность и неразбериху. Война шла совсем не так, как её видели жирные генеральские туши в уютных кабинетах. Письма с фронта от мужа приходили всё реже. Он писал мне тёплые ласковые слова, но за ними я чувствовала усталость и боль. Шло время. Война забирала все силы страны. Страшная бойня, перемалывавшая на своих жерновах миллионы жизней. Бездарность генералитета, трудности со снабжением. Солдаты роптали. И как шакалы на раненого зверя, так на больную и израненную русскую армию накинулись большевики. Я не знаю -платили им немцы или нет, но большевистская пропаганда губила армию надежней немецких пулемётов. Муж писал мне, что даже в гвардии появилась эта зараза.

Мне рассказал это Володенька Максимов, поручик, служивший под началом Сергея. Октябрь шестнадцатого года, река Стоход… Немцы неудержимо наступали и остатки батальона уже не могли держать позицию. Сергей дал команду на отход. Надо было кому – то прикрыть отступление. Последний пулемётный расчет стоял, низко опустив головы, они понимали - что это значит. Сергей молча смотрел в лица этих мальчишек. Потом он размашисто перекрестился, произнёс моё имя и отослал этих солдат. Он сам лёг за пулемёт. Володя говорит – Сергей больше двух часов сдерживал наступление немцев. Потом… Потом - ударили немецкие орудия. Пулемёт Сергея замолк. Замолк навсегда. Когда, после контр – атаки, наши вернули эти позиции, от Сергея остался лишь погнутый « Георгиевский» крест. Поручик Максимов выковырял его ножом из ствола искалеченного дерева. Он привез его мне. Этот крест я берегла всю свою жизнь и заберу с собой в могилу. Это крест - с груди моего мужа!

Так я стала вдовой. Вдовой в двадцать один год. Не одна я была такая. Всё больше и больше женщин надевали траур. Я не захотела сидеть в одиночку в квартире, ставшей пустой без Сергея, и записалась в сёстры милосердия. Я прошла через крики боли и проклятья госпиталей, через вонь гниющих бинтов, через кровь, сочащуюся через повязки. С тех пор я не пью красного вина, слишком оно мне напоминает кровь. Я делала всё что могла. Потом пришел семнадцатый год. Год, когда погибла моя Родина. Я помню тот сатанинский шабаш. Я помню, как убивали на улицах офицеров, как грабили и насиловали женщин в хороших одеждах. Я помню те красные пьяные рожи в подворотне, когда я вернулась с фронта. Они схватили меня и попытались затащить в дворницкую. Подарок Сергея – маленький «Браунинг» спас меня. Я не жалею что стреляла прямо им в лица! Пусть Господь простит за это меня…

Не все офицеры сорвали погоны и спрятались за надежными дверями, не все продали души сатанинской власти. Осталась горстка настоящих русских сердец. Генерал Корнилов собирал последних русских воинов в Ростове. На перекладных, в грязных теплушках я всё – же добралась до берегов Дона. Но казачки предали нас. Они не захотели стать грудью за Русь. Нам пришлось уходить на Кубань. Я помню « ледяной» поход. Помню, как рота голодных изможденных офицеров поднималась в атаку на дивизию красных и гнала эту дивизию, как гонит стая волков сборище мелких шавок. Помню - как сбивала штыком « трехлинейки» лёд с раненых, замерзавших в телегах обоза. Помню штурм Екатеринодара и гибель Лавра Корнилова.

Что я Вам буду рассказывать о гражданской войне? Разве можно передать словами эйфорию побед, когда мы вышли к Курску и до « златоглавой» оставалось совсем немного. Разве можно передать словами разгром в Крыму? Разве есть такие слова, которые передадут то чувство, которое кричит в груди при виде тающей навсегда вдали полоски берега твоей Родины? Нет, конечно - нет…

Дальше я стала эмигранткой. Меня несло как желтый лист, сорванный ветром судьбы с родной ветки. Мои руки помнят груды грязной посуды в Парижских кафе. Я помню запах кают третьего класса, в которых старый пароход вёз меня в Америку. Шум и суета Нью-Йорка. Работа за жалкие гроши. Потом не стало и её. На остатки сбережений я уехала сюда. В Аргентину. Буэнос-Айрес не стал для меня пристанищем. Шумный, весёлый… А я хотела тишины. И вот я добралась в эти края. Испанский я выучила быстро, с детства была прилежна к иностранным языкам. Работала учительницей в школе. Шло время. И вот Себастьян с женой открыли этот бар. Он случайно услышал, как я пела « Лучинушку» и уговорил меня иногда петь в его баре. Он умеет уговаривать. Я пою « малагуэну», говорят - у меня неплохо получается.

Шли годы, в Европе началась вторая мировая война. Мне было немного за сорок. Видно пощёчины колючего снега над черной Кубанью выгнали бациллы старости из моей кожи. Я оставалась красивой. Многие мужчины распускали свои перья передо мной. Но у меня в жизни был и будет всего один мужчина. Подполковник лейб-гвардии Измайловского полка Сергей Галатов, « живот положивший за отечество и други своя»… Мой муж. Я ждала и жду встречи с ним. Там на небе, где разбило бивак светлое Христово воинство, мой муж устало курит у костра. Он ждёт свою жену.

В тот день я пошла с подругой – Хоакиньей на базар. Надо было купить продуктов. Был какой – то праздник. На улицах играла музыка, танцевали пары. Хоакинья приплясывала вокруг меня. Это была очень добрая и весёлая девушка. Ей хотелось танцевать и радоваться. Внезапно как – будто подуло холодом. Неизвестно откуда – перед нами возник Хозяин Ветров. Он внимательно посмотрел мне в лицо и сказал – « Ты идёшь со мной. Духам Гор нужна хозяйка. И не вздумай спорить, женщина!». Я плюнула ему в лицо. Люди вокруг нас испуганно расступились. В глазах Хозяина Ветров я прочитала свой приговор, никто не смел ТАК с ним обращаться. Он медленно поднял свой медальон с крылатой змеёй и сказал какое – то слово. Раздался испуганный крик Хоакиньи. Девушка бросилась между колдуном и мной и закрыла меня грудью. Вспышка, грохот… Хоакинья упала на землю парализованной . Парализованной до конца своих дней. Хозяин Ветров оглядел молчащую толпу и повернулся ко мне. « Что ж, пусть будет так. Эта девчонка влезла из – за своего идиотского чувства дружбы, куда лезть совсем не следовало бы. Она проживет еще очень долго, но уже никогда не сможет двигаться. А ты гордячка получишь от меня вечную молодость и красоту. Тебе этот подарок будет самым страшным наказанием. И избавиться от моего подарка ты сможешь только там, где первый раз вошла в церковь. Только там к тебе вернется твой возраст, и Донья Смерть вновь увидит тебя в своих списках. Прощай, русская. Ты сумела заслужить моё уважение». Хозяин Ветров исчез. Я осталась на базарной площади одна с парализованной Хоакиньей.

Я отнесла её в свою квартиру. У неё не было совсем родни. И вот уже много – много лет ухаживаю за ней. Пою её хорошие песни, рассказываю о том, что творится в городе. Выучила её русскому языку. Эта чистая душа ни разу не упрекнула меня, что ради меня она погубила свою жизнь. Я стараюсь всё сделать для неё. И пока она жива – она не будет ни в чём нуждаться. А когда Господь позовёт её в свой Сад, тогда я уеду. Уеду в, ставшую мне чужой, Россию и войду в маленький храм, стоящий у излучины речки. Там спадёт с меня проклятье колдуна. Там, наконец – то, я встречусь с Сергеем…

… Она поднялась, оставив недопитый бокал и, изящно кивнув нам, вышла в дверь на палящее солнце. Мы с Хименесом долго сидели и курили молча. Пришло время мне возвращаться домой. Я обнял старика и пошел по вечернему городу к вокзалу. Я шел и слова этой необыкновенной женщины звучали у меня в ушах. Мне вспоминались глаза моей любимой и очень – очень хотелось верить – что она так же любит меня. Как любила своего мужа русская певица из маленького аргентинского городка, расположенного так далеко от холодной России…

Ветер дул со стороны гор. У бара Хименеса, в пыли дрались два бродячих кота. Рядом сидел облезлый пес и с философским равнодушием наблюдал за схваткой. Улицы городка были пустынны и унылы. В воздухе казалось, была разлита из замшелой темной бутылки тоска. Не хотелось говорить и улыбаться, хотелось, молча пить, глядя в огонь. Я передернул плечами и толкнул знакомую дверь.

Хименес сидел за стойкой, уперев морщинистую голову в руки. Пахло сигарным дымом и подгоревшим кофе. Из старенького магнитофона, какой – то криожьё пел о разбитом навеки сердце. Пронзительный голос и музыка выворачивали душу на изнанку. Старик медленно поднял голову и увидел меня. Слабая тень улыбки тронула его губы. Он протянул мне стопку с водкой и сказал:

--- Хола, амиго. Я всегда рад тебя видеть. Прости – что не весел. Бывают дни, когда черная туча наползает на твою душу и в глубине твоих глаз идет холодный, промозглый дождь. Надо верить – что это не навсегда. Если твоя вера, маленькой невзрачной птичкой, улетит из твоей души – то туда навсегда придет Холод. Тот самый страшный и великий Холод пустоты. И среди моря людей и шума жизни ты будешь медленно тонуть в этой тягучей пустоте. Не пускай холод в свою душу. Верь и надейся. Бог услышит тебя и снова даст тебе тепло и любовь, мудрость и дружбу. Верь. Без веры – мы мертвы.

Хватит о грустном. Хозяин Ветров звал тебя к себе в гости. Откуда он знал, что ты приедешь? Ты меня удивляешь, амиго. Он самый сильный брухо по эту сторону Великого Океана. Он знает почти всё. И он может очень многое. Ты должен побывать у него в гостях, ему не принято отказывать. Хотя, мне не нравится это приглашение. Но, я верю в тебя. У тебя хватит сил слушать свою душу. И пусть это, чаще стон, чем веселая песня, но это голос твоей души. Слушай его… Допивай свою водку и пошли. Он ждет нас.

Мы вышли из бара. Холодный ветер рванул дверь из рук старика, и она с силой захлопнулась. Хименес перекрестился. Он надвинул вытертую шляпу на самые брови и размашистым шагом направился к, темневшим на горизонте, Андам. Я с трудом поспевал за ним. Мы молчали. Да и как было разговаривать, когда хохочущий холодный ветер швырял нам в лица целые пригоршни мелкой колючей пыли. Мы долго кружили по узким горным тропинкам, цепляясь руками за скалу, что бы не сорваться вниз. Усталость сводила руки. Я, вполголоса, матерно на двух языках крыл и эти горы, и этот ветер и того, к кому мы шли. Хименес укоризненно качал головой. Наконец, у огромной сосны, показалась тропа вниз, в ущелье. Хименес пристально посмотрел на меня – « Помни, пожалуйста, помни то, о чем мы говорили в баре» Он сунул в рот тонкую сигару из черного табака и мы начали спускаться вниз…

В ущелье было тихо и тепло. Огромные желтые листья падали с дерева, растущего на уступе. Котята пумы ловили их в воздухе и падали на спину, выставляя сытые круглые животики. Их мамаша, настороженным взглядом повела в нашу сторону и коротко рыкнула. Вдали слышался плач гитары, и черная тень в длинном плаще прищелкивала пальцами в такт музыке. Хозяин Ветров сидел на кресле из тяжелого черного дерева за каменным низким столом. Он играл в шахматы с одним из духов гор. Увидев нас, он сделал приглашающий жест, призывая нас подойти ближе. Мы, молча, подошли. Хименес сел в сторонке, прозрачная фигура, словно из грязного льда, подала ему большую чашку кофе. Я остался стоять у стола с шахматами. Пепел моей сигареты упал на шахматную доску, и я попытался смахнуть его. Мои пальцы коснулись шахматной доски…

Черный вихрь ударил по глазам. Исчезло все – ущелье, Хименес с чашкой кофе, горы, время… Я стоял в выжженной, разбитой на черные и белые квадраты степи. Рвались снаряды, ржали кони и хрипели умирающие люди. Прямо передо мной черный офицер в казачьей форме рубил шашкой белого пехотинца, с красной звездой на фуражке над безусым лицом. Пехотинец падал, зажимая рукой страшную рубленую рану на левом плече и жалобным голосом, окая по вологодски, пытался прочесть молитву. Черный всадник поворачивал коня, но с батареи белых уже летел снаряд, предназначенный ему. Несколько черных пешек в форме офицеров – « первопоходников» упрямо стиснув зубы, шли в атаку на белую батарею. Где –то недалеко, захлебываясь злобным лаем, бил пулемет. Пахло кровью и горелым мясом. Затвор моей винтовки заело и я, выставив трехгранный штык, с равнодушным отчаянием, шел навстречу длинной белой цепи. Рот пересох от гари и крика, в душе была восхитительная пустота. Скоро кончится всё… Скоро всё кончится…

---- Вот, где значит идет твоя война, которую ты бросил. Когда я впервые коснулся этой доски, я вновь оказался там… Удушливая жара, повстанцы в оборванных рубахах, впереди на белом коне в, расшитом золотом мундире, дон Симомн Хосем Антомнио де ла Сантимсима Тринидамд Болимвар де ла Консепсьомн и Помнте Паламсиос и Бламнко. В ваших учебниках этот масон был известен как « борец за свободу от испанского владычества» Симон Боливар… Мои солдаты подняли вверх руки и я остался один. В левой руке обгорелое, в дырках от ружейных пуль, знамя моей родины. В правой обломок шпаги. А Испания так далеко… Как мне хотелось туда вернуться! Но, какой то бывший раб ударил меня ржавым штыком в грудь. И, умирая, я видел – как грязные, вонючие башмаки топтали знамя моей родины… Великой Испании… Эта была моя война. Все мы погибли на какой –то войне, не сделав всего, чего должны были сделать. Те же, кто выполнил долг до конца, чистые верные сердца … те ушли в ровном строю на небо. А мы, мы возвращаемся на свою войну и пытаемся догнать ушедший строй. Наши войны обязательно когда-нибудь заберут нас себе. И мы : либо выполним свой долг и догоним ушедший строй, либо растворимся навсегда в, пахнущем порохом, мареве. Но это будет потом… А пока – мы здесь и сейчас.

Гринго! Мне глубоко плевать как зовут твоего Бога и во что ты веришь. Я умею читать в людских душах. И я слышу крик боли твоей. Ты пытаешься закрыть её спасительным льдом. Но чьи-то глупые горячие руки разбивают лёд вокруг твоей души, не давая тебе уйти в холод. В тот холод, который не даст тебе сойти с ума от отчаяния и боли. Северный ветер слышал ваш разговор с Хименесом. Он передал его мне. Себастьян закрыл себе глаза плотной повязкой, сотканной из глупой веры. Он не видит кошмар окружающего человеческого мира. Но ты же видишь его! Я знаю как ты устал. Устал постоянно что-то и кого-то терять, устал терпеть боль, устал от непонимания. Устал бояться за свою любовь. Зачем тебе это? Ты все равно не уйдешь от своей войны. Так лучше ждать этого последнего боя со спокойной и холодной душой. А пока ждешь… Ты можешь познавать мудрость этого глупого мира. Любоваться красотой вечных снегов, слушать чудесную музыку, которую тебе будут играть мертвые музыканты… Ты познаешь вечность, а в её конце тебя будет ждать твоя последняя война. И, избавившись от соплей души, что люди зовут чувствами - ты примешь верное решение и уйдешь догонять свой строй.

Короче – мне нужен помощник. Из всех, кого я видел – ты больше всех устраиваешь меня. Ты избавишься от тревоги и боли, от сомнений и страхов. Ты получишь ледяную вечность. Что еще нужно умному человеку? Ты узнаешь очень многое и поймешь, что самое глупое на свете это вера. Вера в чье-то добро, чью-то помощь. Вера в Бога, давно забывшего про сотворенный им мир. Сколько ты его просил, а он молчал в ответ на твои просьбы. Выгони веру из твоей души и добро пожаловать в вечность!

--- Пей его сам. Ты отрекся от Бога, ты даже не хочешь произнести Его имя. А я благодарен ему за всё. За потери – они научили меня уметь ценить тех, кто рядом. За боль – она очищает душу. Ведь не испытывая боли – ты не научишься ценить радость. Ты ведь забыл всё. Забыл тепло рукопожатий друзей, забыл голоса родных, забыл как блестят глаза любимой, когда она произносит твоё имя. Ты забыл всё. Мне жаль тебя колдун! Ты много знаешь… Может меня и ждет моя война. Что ж я вернусь в эту проклятую степь и возьму заевшую винтовку. Но пока… Пока я остаюсь человеком. Прости, ищи себе другого помощника.

… Самолёт заходил на посадку. Тяжелое черное небо, отсветы багряного заката. Черная земля под крылом, длинная пробка машин на Пулковском шоссе. Холодный осенний дождь. Хозяин Ветров назвал это адом. Нет. Пока тебя любят и ждут, пока в твоей душе бьется из последних сил вера, пока еще есть надежда – этот мир прекрасен. Это мой мир…

Солнечные лучи прорывались сквозь рваные тучи. Иногда с неба летели редкие холодные капли дождя. Но чаще ласковый солнечный луч игриво пробегал по твоему лицу и ты счастливо щурился. Я подходил к бару Хименеса таща тяжелую сумку с подарками из России. Старик стоял возле дряхлого « форда» и задумчиво смотрел на этот раритет. « Форд» ревел и трясся словно больной бронхитом ишак полярной ночью. Я тронул задумавшегося Хименеса за плечо.

Мы сели в машину. « Форд» задребезжал и вдруг резво рванул по грунтовой дороге в горы. Степенный серый кот с обиженным мявом сумел избежать лысых покрышек машины. Тощие куры вспомнили что они птицы и взлетели, спасаясь от нашей машины. Хименес улыбался. Хозяйка кур, полная и высокая метиска рассмеялась нам вслед. Мы выехали из городка. Дорога вела в Анды. Через пару километров Хименес остановил машину у маленького белого домика, стоявшего у обочины дороги. Я вылез из тесной кабины и закурил. На маленькой веранде в древнем кресле сидела пожилая женщина. У её ног лежал рыжий с белыми пятнами пёс.

Я прижался спиной к дверце машины. В голове тяжелым молотком бил пульс. Сердце сжимало обручем боли. Где-то очень далеко, в таком же белом домике, ждёт меня моя мать. И мой старый пёс лежит у её ног, вздыхая и иногда виляя хвостом. Они смотрят на тихую узкую улицу, ожидая услышать мои шаги. А я … Ветер судьбы носит меня по миру. Я нашел свою любовь в далеком северном городе. Мой друг живет за океаном. Но, при первой возможности, я рвусь в маленький город над мелким южным морем и тогда в старом доме на тихой улице просыпается жизнь. Смеётся и плачет мать. Старый пёс, словно годовалый щенок, носится по двору. Вечером к моей калитке подходят солидные дядьки. Друзья моего детства с которыми я вырос… Хименес внимательно смотрел на меня.

Он кивнул головой и буркнул : « Помоги». Мы взяли коробки из багажника и пошли к дому. Мы сложили коробки на чистенькой кухне. Женщина так и не встала с кресла. Она неотрывно смотрела на дорогу и молчала. Пёс равнодушным взглядом проводил нас, уходящих из дома. Хименес тихо сказал, поворачивая ключ зажигания : « Ничего. Придёт соседка и разберет коробки с едой. Покормит и Алмиру и пса. Всё будет нормально».

… Вечером в баре был праздник. Рвала душу музыка. Пеоны, разгоряченные « агуа адьенте» лихо плясали в своих тяжелых ботинках. Молодые « гваппы» и морщинистые « вьехи» жеманно пили тягучее вино из тонких стаканов. У двери сидел Хозяин Ветров. Мы пожали друг другу руки и не сказали ни слова. Было шумно и весело. Люди разошлись, когда уже давно прошла полночь. В опустевшем баре мы остались вдвоём с Хименесом. Мы пили русскую водку и закусывали хамоном, положенным на темный ароматный русский хлеб. Старик курил крепкую сигару и задумчиво смотрел на кольца дыма, плывущие словно тучи над Андами. Потом он негромко заговорил

Она была очень красивой девушкой. Работящая и весёлая, всегда нарядно одетая. Её смех разбивал мужские сердца. Многие просили её руки у старого Николаса, её отца. Он любил свою дочь и ждал – когда она выберет сама свою судьбу. Однажды так и случилось. В нашем городке поселился молодой парень. Лоренсо Монтерро. Высокий красавец с золотыми руками. Он умел всё. Мог починить любую технику, построить дом, вылечить заболевшую скотину. А как он играл на гитаре! Все наши женщины сходили с ума по нему. Он выбрал в жены Алмиру. Они построили домик у дороги. Лоренсо хорошо зарабатывал. Скоро у них родился сын. Франциско Монтерро. Отец очень обрадовался появлению на свет малыша. Он устроил праздник у меня в баре. Лоренсо пил вино и, смеясь, кричал – « Мой сын! Мой Пако будет уметь всё! Я научу его всему. Мы откроем свою мастерскую».

Пако рос странным мальчиком. Он не любил шумные игры с другими детьми. Вечно возился с кошками и собаками. Часто уходил в горы и сидел у ручья, наблюдая за птицами и бабочками. У него был дар. Он умел лечить животных. Казалось – он говорит с ними на их языке. Когда заболела кошка моей жены – я привел в бар маленького Пако. Он погладил тяжело дышавшее животное. Положил ладошку на голову кошке и дал какую –то травинку. Через день кошка носилась за птичками по двору. Он всегда тащил в дом птиц с перебитыми крыльями, щенков, котят… И абсолютно не интересовался машинами, которые так любил его отец. Лоренсо пытался сделать из него автомеханика. Но Пако растерянно смотрел на двигатель и не понимал объяснения отца. Лоренсо плевал с досады и махал рукой. Пако убегал в горы и за ним бежал рыжий, с белым пятном на груди, пёс. Лоренсо всё чаще пил. Напиваясь он кричал Алмире –« Это не мой сын! С кем ты его нагуляла?!» Алмира заливалась слезами. Пако с щенком убегали в горы.

Была холодная дождливая ночь. Лоренсо вернулся из мастерской сильно пьяным. Он наступил щенку на хвост и тот укусил его. Лоренсо схватил его за горло и начал душить. Вдруг он услышал щелчок взводимого курка. У стены стоял Пако, ствол винтовки смотрел точно в лоб Лоренсо. Лоресно увидел глаза сына. Он, молча, поставил щенка на пол, пошел в свою комнату и собрал вещи. Потом он сел в машину и Алмира с Пако больше его никогда не видели. Мать била Пако по лицу и кричала –« Будь проклят ты и твои звери! Из – за тебя нас бросил отец. Ненавижу! Ненавижу!» Она очень любила Лоренсо.

Шли годы. Пако вырос в красивого молчаливого парня. Никто не видел его улыбки. Он закончил школу, подрабатывал на ферме у Родригеса. Везде и всегда его сопровождал рыжий с белой грудью пёс. В доме Монтерро всегда стояла тишина. Мать не могла простить сыну уход отца. Они молча обедали и молча расходились по своим комнатам. Пако выключал свет и слушал как плачет мать. Он гладил рыжего пса и на морду собаки капали слёзы. Скоро Пако пришла повестка в армию.

Он собрал вещи и пошел к двери. Пёс побежал за ним. Но Пако остановил пса. « Береги мою маму, Рыжий! Теперь ты будешь защищать её». Алмира равнодушно смотрела на сына. Пако поцеловал её руку, погладил заходящегося в вое пса и ушел в дождливую ночь. Как когда-то ушел его отец. Пёс выл, закрыв морду лапами. Дождь бил по стеклам окна. Раздался удар грома. Наверно этот гром разбудил уснувшую от потерь душу Алмиры. Она бежала босыми ногами по грязной каменистой дороге вслед за сыном. « Пако, мальчик мой!»- рвал дождливую ночь её крик. Она упала лицом в мокрую траву. Пёс облизывал её лицо и пытался тянуть назад, в дом. Дождь стих. « Я вернусь, мама»- услышала она голос. Или это ветер стряхнул с веток капли дождя… Она села на крыльцо своего дома и стала ждать сына. Рыжий с белой грудью пёс охранял её, выполняя последний приказ своего хозяина.

Пако не вернулся. Матрос Франциско Монтерро был одним из тех трехсот двадцати трех парней ушедших на дно вместе с их крейсером « Хенераль Бельграно». Шла война за Мальвинские острова. Британская атомная подлодка пустила на дно аргентинский крейсер. Триста двадцать три парня не вернулись к своим матерям и женам. Что нужно этим островным гринго за тысячи легуа от их родного острова? Я не знаю. Но за эти холодные, безлюдные острова англичане убивали и умирали сами.

Прошло почти тридцать лет. А Алмира Монтерро сидит на крыльце дома и ждёт своего сына. Она шепчет старому псу-« Вот увидишь. Пако сегодня вернётся домой». Пёс смотрит в её лицо и кивает головой. Он очень стар. Собаки не могут жить так долго, но он живёт. Он выполняет последний приказ своего хозяина, погибшего на никому не нужной войне. И пока Алмира будет сидеть на крыльце, всматриваясь в дорогу, пёс будет защищать её. Так сказал Пако. Его хозяин…

… Уже почти утро, амиго. Ты уезжаешь через два часа? Спасибо за русскую водку и чудесный хлеб. Спасибо за икону, знаешь… а лицо Мадонны чем –то похоже на лицо Алмиры. Есть что-то общее в женских лицах, потерявших своих сыновей. Давай поднимем последний тост за матерей. Что бы их сыновья всегда возвращались домой. Храни Господь ваших детей, женщины.

С Анд дул ледяной пронизывающий ветер. Он швырял тяжелые мокрые снежинки в прохожих, будто истеричка посуду в лицо мужа. Я шел к бару Хименеса, тщетно пытаясь укрыть лицо в поднятом воротнике кожаной куртки. Давно я не был в этом городишке. Там, в далёкой холодной России жизнь не давала отдыха. Ей нравилось возить меня мордой по асфальту. И вот когда я понял – всё, сил нет и хочется лишь одного: последний раз взглянуть в черный провал пистолетного дула… Тогда я взял билет на самолёт. Я прилетел к единственному в мире человеку, который может выслушать, понять, посоветовать. К человеку общаясь с которым отдыхает твоя душа.

-- Хола, русо. Посмотри – что мне всучил заезжий торговец. Он сказал: « Старик, имея эту коробку, ты можешь выходить в интернет, ты много будешь знать и сможешь общаться со всем миром». Я?! Тот, который знает будущее и может видеть прошлое?! Тот, кому ветра со всего мира несут новости быстрее всякого интернета?! Слушать по этой коробке писклявые голосишки певичек?! Мне поёт сам маэстро Мигелито! Он приходит из страны теней и поёт для меня. Интернет!!! Смотри, русо!

Хозяин Ветров швырнул дорогущий айфон в стену и что-то негромко прошептал. В открывшееся окно ворвался ветер. Он закружил на дощатой эстраде хороводом снежинок. Вместо завываний ветра вдруг полился чистый женский голос. Он пел песню на русском языке. Угрюмая тоска сдавила ледяной рукой моё сердце. В вихре снежинок мелькали темные покосившиеся избы. Грязь бесконечных дорог и погост у низкой церквушки. Где-то плакал ребенок, а женский голос пел:

-- Я рад видеть тебя, амиго. Выпей этого чудесного рома. Вижу песня, принесённая ветром, что-то задела в твоей душе. Это хорошо. Значит – душа жива. Нет ничего хуже уснувших душ и пустых глаз. Человек должен смеяться и плакать. Если человек замолкает и начинает смотреть в одну точку… Это страшно, амиго. Это очень страшно. Он начинает говорить с великой Пустотой. Она зовёт его. Если любовь и дружба не заглушат зов Пустоты, человек уйдёт к ней. Там, в огромной ледяной пустыне он получит то, чего так искал. Покой и уют. Уют вечного льда и белого безмолвия. Уют смерти. Только, когда Господь назовёт всех живущих по имени, он не услышит этого зова. Он так и останется в вечном покое льда.

Ладно, пойдём за стол. Хромой Карлос мне вчера принёс чудесную тручу, пойманную им в Хрустальном ручье. Есть хамон, есть мраморная говядина с лучших пастбищ Патагонии. Её привёз Маноло. Ты помнишь его. Вы пили с ним русскую водку, потом подрались, потом обнялись и ты сказал, что Маноло настоящий русский! Он еще подарил тебе Кольт… Пойдём, амиго за стол. Чико приготовит паэлью. Хуанито сыграет на гитаре твои любимые песни. Конечно, он не маэстро Мигелито… Но он еще юн и у парня есть талант. А пока ребята накрывают стол, мы будем немного пить и разговаривать. Ты мне расскажешь всё. Только отдохни сперва от долгой дороги. И послушай одну глупую сказку старика.

Наш городок мал. Мы живём у подножия великих Анд. Живём своей тихой незаметной жизнью. Мы не играем на биржах, не ходим в театры. Мы просто работаем на земле, пасём скот и растим детей. Те, кто хотят огней больших городов и шума толпы уезжают от нас. Мы остаёмся. Мы плачем и смеёмся, радуемся и грустим. Мы обычные люди… Ну почти обычные. У нас случаются вещи, невозможные в больших городах. Ты сам видел « сынов Леопарда», ты слушал мертвого маэстро Мигелито. Ты сумел подружиться с Хозяином Ветров. К чему я это говорю? Может просто старческая разговорчивость? Не знаю. Так вот, амиго…

В тот день вьеха Лусия сидела в кресле у дверей своего дома. Она уже не могла плакать. Слёзы иссушили её глаза. Сын – Пакелито уже год не подавал о себе вестей. Гаучо говорили, что видели его в Кордове. Будто он, оборванный и пьяный, валялся на скамейке у городского вокзала. Вьеха не могла поверить этим словам. Малыш Пакелито… Умный и добрый мальчик. Он уехал в город заработать на новый дом для семьи. Нет, не может быть. Но, почему же не возвращается сын? Вьеха сидела в кресле и гладила по голове старого пса. Внезапно пёс заворчал. Потом пристыжено заскулил, словно щенок и завилял хвостом. Лусия подняла голову. Перед её домом стояла большая серая, с рыжими пятнами собака. Собака смеялась. Да, амиго – собака смеялась. Она поджала верхнюю губу и обнажила клыки. Она смеялась. Вьеха очень добрая женщина. Она кинула последний кусок хлеба собаке. Та, вильнула хвостом, рассмеялась и исчезла. Просто исчезла. Вечером домой вернулся Пакелито. В новом костюме и с пачкой денег. Был праздник. Все спрашивали парня – где он был эти годы. Пакелито молчал. Только в уголке его глаза блестела слеза. Плакала от радости его мать, звенели гитары и лилось вино. А в тени забора лежала и смеялась большая серая, с рыжими пятнами, собака…

Дон Мануэль хмуро смотрел в лица пеонов. Они просили снизить аренду за землю. Он смотрел и молчал. Эти неудачники просили о милости. Кто пожалел оборванного Мануэля, когда он высадился с борта парохода в этой стране? Где была людская жалость, когда он рубил кайлом руду на серебряных рудниках в Андах? Когда он ел раз в три дня, что бы скопить денег на кусок земли? Трудолюбие и упорство Мануэля сделали своё дело. Он купил землю, поднял хозяйство. Построил красивый дом и женился на красивой сеньорите. Только вот душа Мануэля осталась навсегда там… В промозглых рудничных отвалах, средь кусков породы и кровавой харкотины горняков. Мануэль плюнул под ноги пеонам и пошел к дому. Вдруг он резко обернулся. У ворот эстансии сидела большая серая собака с рыжими пятнами. Она смеялась. И этот смех словно ножом по сердцу полоснул Мануэля. Собака смотрела в его лицо серыми ледяными глазами… Так похожими на небо над рудниками. Мануэль швырнул в неё камнем. Собака рассмеялась еще громче. Её белые клыки словно проталкивали через себя смех. Потом она исчезла. Мануэль налил себе стакан ямайского рома. И тут зазвонил телефон. Звонила жена. Она сказала – что устала от этого городишки, от пеонов, от Мануэля. Она забирает сына, свою часть денег и уезжает в Европу. Мануэль молча положил трубку телефона. Перед глазами стоял рудник. Кровавый кашель, непосильная работа и мечта о достатке и доме. Все это смыл ледяной серый дождь. Он допил ром и выстрелил себе в висок из пистолета. Звук выстрела не смог заглушить страшный нечеловеческий смех. Смех серой собаки.

По городу пошли слухи. Люди стали бояться собаки. Только глупцы мечтают узнать будущее. Люди живут надеждой. Надеждой на то, что Господь простит их грехи и пошлёт маленькую птичку счастья спеть в ветвях дерева у их дома. Собака еще несколько раз появлялась в городе. Она смеялась у дверей Карлито Мендеса. Его стадо племенных коров волки погнали к обрыву... В одну ночь Мендес стал нищим. Он тронулся умом. Стал побрекито локо. Разучился говорить и пытается лаять по собачьи. Собака смеялась у дверей красавицы Консуэло. Сколько мужчин кидали свои сердца к её ногам. Но, она только играла их сердцами. Ты не поверишь, амиго… У неё взорвался чайник. Знаю, что нечему там взрываться! Но, он взорвался. Осколки изуродовали навсегда лицо Консуэло. Полубезумная женщина металась по двору под смех большой серой собаки с рыжими пятнами. Нет больше неприступной красавицы Консуэло. В далеком монастыре появилась сестра Мария. Говорят – она славится своей добротой и отзывчивостью…

Малыш Игнасио играл во дворе своего маленького дома. Его мама Анна готовила скудный ужин из остатков бобов. Пар из кастрюли не мог разгладить морщин на её молодом лице. Любимый муж уже год сидел под следствием в тюрьме Мендосы. Он просто оказался не там и в не то время. Теперь ему грозили двадцать лет. Кто добудет денег для семьи? Кто будет воспитывать малыша Игнасио? Кто нежно проведёт сильной ладонью по волосам Анны? Она плакала. Вдруг в окно она увидела сына. Сын обнимал большую серую собаку и что-то лопотал ей в ухо. Собака тихонько смеялась. Анна схватилась за сердце. Она метнулась во двор, но собаки уже не было. Игнасио лопотал, счастливо улыбаясь. А утром вернулся муж. Исхудавший и небритый, но с той же любовью в глазах. И Анна впервые за год весело смеялась. Ей вторил смех большой серой собаки с рыжими пятнами.

Когда собака появилась у дома Хосе Ласкеса был вечер. Хосе не был трусом. Однажды в горах на него напала пума. Из клубка хрипящих и рычащих тел живым вышел Ласкес. Увидев собаку, Хосе улыбнулся. Улыбка странно смотрелась на его, изуродованном шрамом, лице. Он снял со стены карабин. Собака смотрела в его окно. Хосе медленно прицелился. Тут в комнату ворвалась его дочка. Девчонка повисла на руке отца. Грохнул выстрел. Пуля разорвала ухо собаке, но она не шевелилась. Девочка бросилась к собаке. Она повисла у неё на шее и, плача, пыталась остановить кровь. Собака молчала и пристально смотрела в окно. Потом лизнула девчонку в лоб и вильнула хвостом. Она исчезла. Хосе трясущимися руками налил себе рома. Никогда в жизни ему не было так страшно. Нет, амиго. С Хосе и его семьёй ничего не случилось. Ни хорошего, ни плохого. Только вот Хосе с тех пор никогда не берёт в руки оружие. Кто-то говорил: он ездил в Байрес и отдал много денег на клинику для бродячих животных. Может это и правда.

Собака до сих пор иногда появляется в городе. Отец Алоизио обрызгал её святой водой. Собака улыбнулась священнику, вильнула хвостом и исчезла. Последний раз собаку видели вместе со стариком Тардесом. Они сидели на земле, у старого дерева. Между ними стояла миска с паэльей. Собака очень осторожно брала зубами маленькие кусочки мяса, а старик плакал и рассказывал ей о своей жизни. О умершей жене и уехавших в Эстадес Униос детях… О больных руках и тишине пустого дома. О том, что он надеется, что не сильно гневил Господа и Он позволит ему встретиться в раю с любимой женой. Собака кивнула по человечьи головой и лизнула старика в лоб. Вечером он умер. Когда соседи вошли в его дом, их поразила счастливая улыбка на лице мертвого старика.

… Я стоял на вокзале. Пора возвращаться домой, в холодную Россию. Скоро придет поезд до Байреса. Там самолет и снова родное северное небо. Что ждет меня там? Снова лед серых дней и равнодушные глаза или потухшие поленья в домашнем очаге затеплятся ласковым пламенем? Кто знает… Я полез в карман за сигаретами. Вдруг на полпути замерла рука. Передо мной сидела большая серая собака с рыжими пятнами и разорванным пулей ухом. Собака смотрела мне в лицо и молчала…

Я стоял и курил на маленькой площади городка. Автобус, выкинув из своего чрева толпу пассажиров, уехал назад, в Кордову. Люди, смеясь и шутливо переругиваясь, растеклись по узким маленьким улочкам. «Эстансиа» опустела. Маленькая собачонка деловито облаяла меня и удалилась в тень рекламного щита, призывавшего вкладывать деньги в акции «Бритиш Петролеум». На стуле, у билетных касс, дремал старый гаучо. Его вид: обветренное морщинистое лицо, кожаные «бомбачос», вытертая рукоятка ножа на ремне настолько не гармонировало с рекламным белозубым идиотом на плакате, что я негромко, по русски, выматерился. Глобализация… Мать её в… Окурок маленькой ракетой улетел в урну, я подкинул на плече сумку и двинулся к бару Хименеса. Я шел по улицам городка и видел всё больше изменений. Исчезли всадники в пыльных рубахах, улицы заполнили китайские скутера. Вьеха в длинной черной юбке кричала в дорогой мобильник. Пеон крутил в руках банковскую кредитку и задумчиво поминал этих «кабронов из кредитного отдела». Стайка мальчишек окружила друга, тыкавшего в экран планшета грязным пальцем. Мир становится тесен. Мы растём, меняем игрушки и наша песочница становится всё меньше.

Я улыбался, глядя в глаза старика. Над ним не властно время. Он светился такой искренней радостью, что все мои беды заткнули свои слюнявые пасти и, тихо шипя, убрались в глубину души. Хотелось: петь под гитару старые песни гаучо, пригласить смешливую гвапу и станцевать «малагуэну». Хотелось снова жить. За этим я и пролетел половину планеты. Уйти в мир доброты и мудрости. Уйти от грязного снега и проблем. Уйти от неулыбчивых лиц и крысиных гонок по улицам, равнодушного к радостям и бедам, северного города в далекой России. Хоть на немного, на день, снова научиться смеяться и плакать от души. Снять маску с лица. Стать самим собой. Хименес, весело крича, двинулся на кухню. Тощий подросток Маноло уже нёс тарелку с хамоном. Я улыбался. У окна сидел Хозяин Ветров. Он приложил два пальца к шляпе и кивнул мне. Я церемонно поклонился могущественному брухо. На улице раздался звук тормозов и вскоре в бар ввалилась шумная толпа азиатов. Японцы или корейцы – хрен их поймёшь! Тишина бара взорвалась щелканьем фотоаппаратов и всполохами вспышек. Гомон чужой речи заглушил пение Вики Леандрос из старых колонок магнитофона Хименеса. Улыбка стала сползать с моего лица. Хозяин Ветров пристально посмотрел на меня и вдруг подмигнул. Он встал и громко на незнакомом языке стал говорить. Азиаты ошалели от командного голоса. Шипя, что - то вроде: «гомэн кудасай! Ос...» они кланялись колдуну. Потом тихо, как мыши, расселись в уголку за столом. Маноло отнёс им кувшин виноградной водки и тручу, жаренную на углях. Японцы быстро опорожнили глиняные стаканчики и съели рыбу. Они расплатились и ушли. Я спросил брухо:

-- Мир остаётся неизменным. Вы растёте. Превращаетесь из детишек в хмурых закомплексованных подростков. Вы считает себя мудрыми и опытными, но вы ещё дети. Как же долго вам ещё расти! Вы наделали себе игрушек и возомнили себя равными богам. Что все ваши электростанции и бомбы по сравнению со взрывом одного вулкана?! Как же вы смешны в своей гордыне…

Он прошёл к старой эстраде. Взял в руки гитару маэстро Мигелито и вдруг запел. Неожиданно чистый и глубокий голос заполнил бар. Хименес стоял у дверей, ведущих в кухню, и улыбался уголком рта. Я достал сигарету и попытался закурить. Попытался. Мир исчез. Была только песня. Хозяин Ветров пел о том: как кружат пчёлы над цветущими деревьями, что посадил твой дед. О том: как хорошо выйти утром в свой сад и смотреть как, весело лая, носится твой пёс. О теплоте материнских рук, о добром сердце бабушки, о празднике, которого так ждёшь… и о том, что всё это ты уже не увидишь никогда. Я, немолодой мужик, не раз тёртый жизнью мордой об асфальт, не верящий уже ни во что… Я стоял и плакал, держа в руках горящую зажигалку, так и не поднесённую к сигарете. Хозяин Ветров резко оборвал песню и сел за свой стол. Он пил текилу из большого стакана крупными глотками, словно воду, и смотрел в окно. Хименес посадил меня за стойку и разлил по стаканам искрящееся вино.

--- Гитара маэстро – волшебный инструмент. Очень немногие могут на ней играть. Но если она отзывается твоим пальцам – ты можешь смело идти в потёмках людских душ. Ты сможешь сорвать маски. Души станут сами собой. Ты вот заплакал от этой песни. Здоровый крепкий мужик с кучей шрамов на лице плачет - словно потерявшийся на вокзале ребёнок. Это хорошо. Меня пугает то, что в последнее время стало много людей у которых высохли души. Они бы просто пожали плечами услышав гитару Мигелито и пошли бы к стойке жрать мясо и заливать утробу водкой. Твоя душа еще жива. И не стесняйся слёз. Пей и слушай сказку глупого старика…

… Слёзы. Что это? Просто солёная вода, текущая из глаз или нечто большее? Амиго, ты никогда не думал о том, что слёзы испаряются? Они возносятся в небо невидимым паром. Эти слёзы собирает большое облако. Внешне оно похоже на остальные облака, но вот внутри… Внутри него мир человеческих слёз. Там плачет ребёнок, которому не купили игрушку. Там плачет мать, потерявшая на войне сына. Там плачет жена, щедро дарящая всю свою жизнь мужу и видящая в ответ пустоту холодных глаз. Там плачут одинокие старики перед немощной старостью. Там все слёзы этого мира. Облако собирает слёзы и носит их по небу. Тебе становилось вдруг невыносимо тоскливо и горько? Это над тобой проплывало облако слёз. Оно плывёт над планетой и становится всё больше и тяжелее. Человеческие слёзы всё летят и летят к небу облачками пара. Только в небе, в царстве радости Создателя, нет места для этих слёз. И облако собирает их. Раз в год, когда начинают падать жёлтые листья и ветер пахнет осенью, облако летит в горы. Оно выливает все слёзы мира в глубокое ущелье. В Озеро Слёз. И снова пускается в путь по небу за новыми слезами этого мира. В этом ущелье стоит монастырь. Седые монахи в грубых власяницах берегут покой этого озера.

По свету бродит сказка о источнике Мудрости. Выпив из этого источника ты познаешь всю мудрость мира. Многие хотят стать мудрыми, немногие понимают – какая это печаль и тяжкая ноша быть мудрым. Монахи понимают. Они пили из Озера Слёз… Из источника Мудрости. Путника приходящего к ним выслушают и попытаются утешить… Отговорить от необдуманного поступка. Если он беден – ему предложат денег, если он несчастлив в любви – ему откроют дорогу к сердцу. Если он устал жить – ему согреют замерзшую душу и научат слушать сердца. Но, если человек будет упорен в своём желании - его отведут к Озеру Слёз. На рассвете он выпьет из серебряной чарки три маленьких глотка. И одним монахом в монастыре станет больше. Он будет жить в холодной келье, есть хлеб и воду и молиться. Упорно молиться за этот, пока еще не безнадёжный, умеющий плакать чистыми слезами, мир. Может Бог и слышит эти молитвы, может поэтому не затопила огненная волна планету… Не знаю.

Я знаю – в северной стене монастыря есть маленькая калитка. За ней узкая тропинка, ведущая в человеческий мир. Очень редко, иногда раз в сто лет, по ней уходят из монастыря монахи. Они идут в мир людей. Познав горе – они сумели познать радость. Эту радость они щедро дарят людям. Господь награждает их особенным взглядом. Они видят людей такими, какими они есть. Они призваны помогать и утешать, служить и строить… Строить храмы людских душ вместо притонов для бесов из закоулков тьмы. Их мало, но они идут в этот мир. Они дарят любовь и чистые детские улыбки. Они не хотят, что бы Озеро Слёз переполнило ущелье и хлынуло в мир. Они учат людей радости…

Оставить комментарий © Copyright Ковтун Михаил Сергеевич (komise93@yandex.ru) Размещен: 16/05/2014, изменен: 16/05/2014. 192k. Статистика. Статья: Сказки Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сказки для повзрослевших детей...

Ковтун Михаил Сергеевич : другие произведения.

Сказки старика Хименеса

Сказки старика Хименеса