За виражным окном, затопляя небеса, темным облаком расползался столб дыма над бушующим морем. На побережье городок Териполис окутывался потоком частиц большого взрыва, и в считанные секунды с острова Ро уже нельзя было разглядеть материкового владения ВанЛеве.
- Проект-магистраль Инфинум, - простонал Родерик, отрываясь от окна. -Только не это! Кристиан просто с ума сойдет!
Ева непонимающе посмотрела на него, но расстроенный младший ВанЛеве, совершенно позабыв о ее присутствии, удалился, бормоча в разрывающийся от входящих вызовов передатчик невразумительные ответы.
Воспользовавшись его невменяемостью, девушка проскользнула в открытую дверь - охраны возле нее не наблюдалось, все, кто находился в замке, так же как они минуту назад прильнули к окнам.
Впервые предоставленная сама себе, Ева растерялась от масштаба простирающегося перед ней лабиринта дверей и комнат. Не придумав ничего лучше, она последовала за гулкими шагами удаляющегося Родерика. Он шел совсем другим путем, чем тот, по которому ее привели в покои, но по уклону коридоров Ева предположила, что они спускаются вниз по своеобразной спирали, опоясывающей замковое пространство вдоль внешней стены - толстая, наверняка двойная, судя по глубине похожих на бойницы оконных отверстий, она была обработана грубее прочего убранства и явно не подвергалась перестройке с самого ее возведения. Для чего подобному многоярусному торту-замку требовался, помимо внутренних лестниц, своеобразный скат, Ева так и не смогла понять - зато представилась живая картина катящихся по коридору артиллерийских орудий, грозящих настигнуть незадачливых пушкарей.
И еще были бесчисленные двери - ажурные металлические решетки, тяжелые резного дерева исполины, хрупкие витражные в брызгах цвета. Все они отпирались одним-единственным ключом - в руках Родерика они оживали, резво отпрыгивая вверх, вбок или хитро прячась в полу. Стоило большого труда успеть вслед за ним проскользнуть в эти двери, одна из решеток едва не нанизала ее на опускающиеся зубцы. Благодаря босым ступням у Евы получалось производить совсем мало шума, зато вскоре от каменных плит она окоченела до костей. ВанЛеве шел быстро, почти бежал, и даже будь она куда более шумной, вряд ли бы он что-либо заметил.
- Инфинум... как же так? - бормотал под нос Родерик. - Он нас всех убьет! Он просто озвереет!
Очевидно, старший брат бывал страшен в гневе.
Последняя дверь, отделяющая надземную жилую часть замка от подземелий, оказалась стальной дверью бункера. Тут совесть Евы перевесила любопытство, и она подергала Родерика за рукав. После его вопля и пары нехороших выражений, последовавших за ним, она пояснила:
- Я знаю, кто это сделал, поэтому тоже хочу войти с тобой.
- А откуда ты знаешь, куда я иду? - поразился Род.
- Туда, куда тебе срочно понадобилось попасть после взрыва Инфинум, - уверенно отвечала Ева.
- А откуда ты знаешь о совершенно секретной магистрали?
- Ты несколько минут назад выкрикнул ее название в моей комнате.
ВанЛеве вздохнул, немного подумал - и посторонился, пропуская ее вперед.
- Полагаю, хуже уже быть не может.
- Боюсь, он только начал, - поделилась Ева.
Они оказались в почти идеально круглой комнате; вместо стен, потолка и пола их окружал монолитный, без зазоров, экран, освещающий комнату мягким наэлектризованным светом. Когда на него ступала нога, от шагов расходились легкие колебания, как рябь на воде. В везде была одна картина - в ее окружении они словно попали в разрушенный город. Небо Териполиса скрылось за дымом и пылью, из-за него можно было угадать только очертания дальни разрушений. А рядом с ними, на переднем плане, находились развороченные опоры гигантского сооружения: изломанный состав, почти утративший свои элегантные очертания скоростного лайнера, разорванными сочленениями свисал с оборванного пути. Высотное здание, от которого, как лучи от солнца, расходились нити воздушной магистрали, стояло, накренившись на стальных опорах, а осколки от выбитых стекол засеяли всю площадь перед ним - Ева невольно поджала пальцы, хотя ее босым ногам проекция стекол ничем не угрожала.
- Убытки будут просто колоссальными, все придется начинать не просто с нуля, а с глубокого минуса.
- Ты неправильно оцениваешь ущерб. Это конец Инфинума, - сказала Ева.
- Остался ли в живых кто-то из руководителей проекта?- коснувшись уха, ровно произнес Родерик, после минуты молчаливого созерцания этой картины. Потом добавил: - Ты права.
Нет, сама себе сказала Ева. Конечно, он позаботился, чтобы ни один из людей, стоявших во главе проекта, не уцелел. Детище ВанЛеве, дававшее корпорации в перспективе монопольное превосходство над всеми транспортными сетями планеты, было утеряно вместе с талантливыми разработками лучших умов материка - безвозвратно.
- Родерик, я знаю, кто это сделал. Этот человек не оставит ВанЛеве в покое. Он знает все про всех, и порой мне кажется, что он всемогущ и находится везде и сразу. Он уничтожит все, к чему прикасался Кристиан ВанЛеве, а потом примется за остальных.
- Откуда ты это знаешь? - он смотрел на нее, как на умалишенную.
- Это мой сосед, мой друг из левой палаты "Маароз". Он очень опасен.
- Ты говоришь глупости! Ты ненормальная, ты все выдумываешь и сама веришь в это!
- Я бы хотела, чтобы ты был прав, но то, что ты видишь на экранах - не плод моего больного воображения. Верь мне.
ВанЛеве вдруг понял, что ничего полезного ему на ум не приходит, и причин не выслушать даже самые больные фантазии последнего по полезности человека у него нет.
- Зачем же ты тогда выдаешь мне своего друга? - задал он самый резонный вопрос.
- Это ничего не изменит. Ты можешь попробовать остановить его, если сможешь, или смягчить удар. Я надеюсь, при твоем участии пострадает меньше людей, если я скажу, куда еще он собирается ударить - но не старайся, защищаясь, нанести ему ответный удар. Он очень умен, не любит лишних сомнений, и ведом идеей. Это убийственное сочетание.
Даже менее внимательному человеку, чем младший ВанЛеве, это показалось бы подозрительным. Родерик едва не прожег взглядом в ней дыру.
- Странно, - обернувшись вокруг оси, Ева оглядела комнату. - Мне почти мерещится запах дыма. Но в Териполисе сейчас не просто дымно. Чистый древесный запах горения не идет ни в какое сравнение с коктейлем тех химических соединений, чьи частицы сейчас пылают на побережье.
- Что за идея? - резко бросил Род.
- Прошу прощения, о чем ты?
- Ты сказала, твой друг ведом идеей. Я хочу знать, ради чего он все это затеял. Я хочу знать степень его безумия.
- О, это весьма занимательная теория. Боюсь, я не смогу выразить ее столь же красноречиво и пламенно, но в исполнении автора она обладает прямо-таки магическим действием, обращая людей в его сторонников. Он великолепный оратор, когда не прячется в катакомбах.
- Новая теория? - презрительно вопросил ВанЛеве. - Очередной фанатик со своими представлениями о том, в какую сторону должно двигаться общественное развитие?
- Скорее, он сторонник ... обратного пути, - уточнила Ева. - Человечество за минувшие тысячелетия сделало массу ненужных открытий и пришло к тупиковому пути самоуничтожения, венец которого мы сейчас наблюдаем. Когда мир едва не рухнул, многие увидели в этом знак судьбы, возможность опомниться и повернуть в другую сторону. Появление нео-аристократов, в котором многие усмотрели благо, лишь отсрочило такой исход.
- Ты говоришь о глобальной проблеме жизнеобеспечения планеты, практически исчерпанных рыночной экономикой ресурсах. Но именно благодаря нам человечество замерло на пороге гибели, занеся одну ногу над бездной. Мы сумели остановить регресс, ввели жесткую рационализацию потребления и даже инициировали разработку технологий, позволяющих на сегодняшний день очищать воздух, воду и создавать участки суши с пригодными почвами. Но какое это имеет значение, если мы говорим об ударе по корпорации ВанЛеве, который нанес сумасшедший одиночка?
- Уверяю, мы говорим об одном и том же. Все начинается с одного человека, как для вас все началось с Теодора ВанЛеве. Столетия назад ваш пращур указал выход из, казалось, безвыходной ситуации, и для этого ему потребовалось изменить всеобщее мировоззрение. Но проходит время, и приходит следующий человек, готовый опрокинуть систему.
- О небо, какая чушь, - с презрением вымолвил Родерик.
Ева, последние несколько минут вдумчиво втягивавшая носом воздух холодной подземной комнаты, пришла к выводу:
- Это горит уже здесь. Лак и красное дерево. Первое можно почувствовать, а второе - угадить.
- И еще над нами плавится янтарь.
Они уже выбегали из комнаты, когда экраны круглой комнаты сначала потускнели, а затем разом погасли. В коридоре, где ранее порывисто горели факелы, теперь зажглось аварийное освещение. Уровнем выше писк передатчиков почти полностью перекрывался сочным треском горящей древесины.
- Есть ли уровни ниже? Нужно уходить отсюда.
- Спускайтесь вниз, - указала на лестницу госпожа ВанЛеве.
- Огня почти нет, проход свободен, - непонимающе сказал Родерик, делая шаг к выходу, но Ева потянула его в другую сторону. - Сейчас система тушения его погасит.
- Нет. Скоро здесь станет на сотни градусов теплее, и никакая аппаратура не выдержит, а мы поджаримся заживо. Этажом выше, в одной из жилых комнат, установлена огненная ловушка.
- Так! - яростно выкрикнул Родерик. - Как смеешь ты творить подобное?! Как ты это сделала? Я больше не хочу слышать этот бред! Ты провела в замок сообщников? Какие цели ты преследуешь?
Ева растерялась. И, едва она об этом задумалась, ее собственное поведение стало ей казаться до крайности подозрительным. Треклятый мой язык, подумала она. И кто знает, что пришлось бы ей сказать, если бы в этот момент выше действительно не сработала огненная ловушка, действие которой Ева вмиг угадала.
Они бросились вниз по каменным ступеням; запоздалое пламя, как струя из драконьей пасти, взметнулось им вслед.
Хозяйка дома метнулась к ним навстречу, чудом проскочив огненную преграду, и подол ее длинного одеяния подхватил горсть запоздалых искр.
"Туда, туда", показала госпожа ВанЛеве, обеспокоенно оглядываясь на бушующую позади них огненную бурю.
Полностью открытая ловушка, выбросив заряд, постепенно утихомиривалась, оставляя после себя черноту потрескавшихся камней. Но когда на смену выгоревшему воздуху из системы аварийной вентиляции стал поступать новый, из маленькой, по виду совершенно обыкновенной стальной коробки поползли белые языки пламени. Как живые змеи, они извивались, петляли - и неуклонно ползли вниз, к комнате наблюдения.
Родерик, выругавшись, метнулся назад, с силой захлопнув тяжелую дверь. Тотчас хитрые язычки выросли, с поспешностью достигая цели, и заплясали на его башмаках.
- Сбрасывай! - выкрикнула Ева, увидев, как он безуспешно пытается сбить пламя, которое уже грозило перекинуться на его брюки.
Госпожа ВанЛеве, испуганно вскрикнув, рванула крепившие обувь серебряные пряжки, и Родерик наконец избавился от башмаков. Огонь, как прожорливый зверь, мигом их сожрал и затих, удовлетворенный, а Ева заметила, что на белых руках матери Родерика не осталось и легкого ожога.
- Что творится в этом доме, - проворчал ВанЛеве.
Теперь они составляли гармоничную пару - оба остались босыми, так как один из носков Родерика успел обгореть, и он решил пожертвовать и вторым, чем ходить в одном. Ему поход в таком виде был явно не в привычку, и в отличие от Евы, он то и дело неуютно поджимал пальцы ног.
Едва они достигли жилых уровней, перед Евой, как по волшебству, вырос конвой.
- Ни на шаг от нее не отходить, - процедил сквозь постукивающие от холода зубы Родерик. - Головой отвечаете перед Кристианом!
Два одинаковых квадратных подбородка окаменели, и Ева заметила страх в стеклянных глазах надзирателей. Поистине, имя старшего ВанЛеве производило магическое воздействие.
Ее препроводили в комнату, и госпожа ВанЛеве, перед тем как за ней закрыли дверь, ободряюще махнула ей рукой. Ее младший сын, проявив большую черствость, не сказал ни слова прощания им обеим.
Несколько следующих дней девушке пришлось отчаянно скучать, сидя взаперти. Никто из семьи больше ее не посещал, безвкусная каша как будто становилась еще безвкусней, а мечты о глотке горячего кофе становились почти наваждением. Скука в замке ВанЛеве была иной, чем в Маарозе, где она в своей облачной палате чувствовала себя почти хозяйкой.
День ото дня на полигоне соседнего островка, прекрасно обозримого с горизонта, росла громада собираемой рабочими (они с такого расстояния казались не крупнее муравья) конструкции. На шестой день Родерик, неожиданно вошедший в комнату, увидел силуэт изящного излома крыльев машины на большом холсте, установленном посреди комнаты на старинном мольберте. Краски Еве помогла найти в одном из ящиков комода госпожа ВанЛеве, ко всему прочему любезно подсказавшая саму идею занять свое безделье рисованием.
- Сегодня неожиданно вернулся отец, - сообщил Родерик, комкая полотно. Достав из кармана пиджака красивую зажигалку с фамильным вензелем, он аккуратно его поджег все углы и расположил на серебряном подносе, так, чтобы занимающееся пламя не принесло какого-либо ущерба полировке стола или пушистому ковру. - И он желает видеть тебя.
- Очень мило, - обиженно сказала Ева, наблюдая, как под аккомпанемент едкого запаха масляной краски догорает ее почти недельный труд, вся вина которого, похоже, была в излишней реалистичности.
- Тебе следует хорошо одеться, умыться и причесаться. Я пришлю слуг; потом тебя отведут в банкетный зал, - скороговоркой продолжил ВанЛеве. - За столом тебе надлежит молчать, ответы на возможные вопросы давать краткие и по существу. К Раону ВанЛеве обращаться...
- Да прекрати уже! Я знакома с обычаями аристократов.
Не слушая ее, он перечислил еще с десяток пунктов правил поведения - более или менее очевидных - и разве что не напомнил о необходимости использовать за обедом столовые приборы. Еве показалось, что он просто-напросто не на шутку перенервничал, хотя она и не поняла, что особенного могло быть в семейном ужине.
Когда через полтора часа она, приведенная в наилучший вид тремя горничными, покинула комнату в сопровождении неизменного конвоя, замок было не узнать. Громада старинного здания будто в одночасье сжалась, в нем стало невероятно тесно; всюду сновали люди, почти лихорадочно, но стараясь и на бегу сохранять вид хладнокровия. Все коридоры и залы получили дополнительное освещение, отчего стало жарко и душно, тысячи витражей засияли свежевымытыми стеклами, ковры и гобелены тщательно избавлены от пыли, а канделябры и ажурные решетки начищены до блеска - и это все за какие-то пару часов. Родерик посреди банкетного зала - огромного, как амфитеатр - так и сыпал распоряжениями, нещадно подгоняя и без того спешащих рабочих. В центре, на длинном старинном столе, вырастала гора яств всех сортов и видов, доступных человечеству; при виде такого изобилия Ева встрепенулась, мигом примирившись со всей кутерьмой. Обед обещал быть роскошным, хотя пять приставленных к столу кресел смотрелись довольно одиноко.
- Вы еще не готовы?! - створки высоченной двери, вырвавшись из рук двух слуг, стремительно разошлись в стороны, и на пороге появился старший из братьев. Против обыкновения, одет он был строго, без барочной вычурности, притом его роскошный черный пиджак был измят, а под руки его держали две потрясающие девушки.
- У меня чуть сердце не остановилось, - рассердился Родерик. Мельком обозрев светлые волосы и легкомысленные платья красавиц, он уточнил: - Похоже, Эмили тоже почтит нас своим присутствием? Только ее нам не хватало для всеобщей радости!
- Разумеется.
Глаза у обеих спутниц ВанЛеве были просто завораживающие. Такого бессмысленного, стеклянного выражения смогла бы добиться не каждая кукла. Кроме того, они беспрерывно улыбались, вертели головами и поправляли тщательно уложенные локоны.
- Но за стол ты их, надеюсь, усадить не планируешь?
- Разумеется, нет, - пренебрежительно, точно сама мысль подобная была оскорбительна, отозвался Кристиан. Неожиданно он воскликнул: - А это что за анемичное создание?!
Длинный, украшенный черным бриллиантом палец обвиняющее уперся Еве в лоб, так что она сразу почувствовала себя не только безвестно выкинутой из памяти, но еще и страшно короткой.
- Это Ева, - Родерик запнулся, - Ровэн. Ты же сам купил ее на аукционе.
- Ах, вот оно что, - чуть протягивая слова, словно додумывая к окончанию фразы ее начало, сказал старший ВанЛеве. - И вы решили, как видно, что экономически целесообразно уморить голодом девчонку, без которой не сможет работать мое приобретение?
- Ты сам предписал ей надзор врачей, так что по всем вопросам изволь обращаться к Макрусу, Макселю и Роша, которые, смею полагать, только на анализы выцедили не менее литра крови.
- И неровно откромсали мне клок волос для исследования их молекулярной структуры, - обиженно добавила Ева, и Родерик немедленно метнул в нее свирепый взгляд.
- Научное рвение достойно похвалы, - равнодушно ответил Кристиан. В этот момент в зал вошел новый персонаж - вернее, вошла - и он расползся в злорадной улыбке. - Эмили, дорогая (прозвучало это как протяжное "э-э-э-ми-ли")! Какой приятный сюрприз - почтить нас своим присутствием!
В отличие от прилизанной, округлой аристократической речи братьев, Эмили ВанЛеве говорила рубящими, стремительными фразами, и голос ее звучал грубовато для милой золотоволосой девушки:
- Все язвишь? И красотки при тебе, как прежде. Страшненькие. Да ты еще и детским растлителем заделался! Меня отец позвал. С дороги!
- Про что это она? - вполголоса осведомился Кристиан.
- Похоже, она приняла Еву за твою третью подругу, - заулыбался Родерик.
- Ах, вот как! Что за буйная фантазия у нашей дражайшей сестрички, жаль, я не догадался и вправду разыграть подобный сюжет. Еще один стул для госпожи ВанЛеве! - прищелкнул пальцами Кристиан.
- Да вы все ненормальные аристократы, - пробормотала Ева, которую от такой перспективы передернуло холодом.
Двух светловолосых девиц, мягко отлепив от наследника семейства, препроводили прочь - как видно, аристократический снобизм и впрямь не позволял ВанЛеве обедать за одним столом с простолюдинами. А вот Еве было позволено остаться, и она лишь понадеялась, что не в качестве главного блюда - уж больно хищными взглядами перебрасывались отпрыски знатного семейства. Только госпожа ВанЛеве-старшая, восседавшая во главе стола супротив места главы (и на порядочном расстоянии), не участвовала в общих разговорах и смотрела на Еву ободряюще. И еще, по маленькому щелчку, хорошо знакомому ей по аукциону, она опознала среди сонма прислуги семейного репортера фамилии, одинаково юркого и незаметного. Показавшись на миг, она опять с легкостью затесался в толпе.
Когда же за трапезой, наконец, явился и сам глава Раон, ароматный дымок над большинством кушаний успел бесследно улетучиться, а запас кьянти убывал в прямой от возрастания колких реплик Кристиана и Эмили прогрессии.
Ева и Родерик, посаженные напротив друг друга, одинаково тоскливо смотрели на великолепные белые тарелки с золотым вензелем ВанЛеве и сверкающие серебряные приборы, которыми, очевидно, еще не вкушала рука человека.
Раон ВанЛеве был стар, очень стар - Ева, представляя себе железную руку сильнейшего семейства всех континентов, была просто поражена хрупкостью его физического воплощения: при высоком росте и статном когда-то сложении тела, он был сух, как пергамент, и почти столь же легок. Девушке показалось, что он весь полый, и можно его смять с шелестом, как пустое осиное гнездо; под множеством складок и морщин поблескивали почти прозрачные, безучастные глаза, а седые, легкие, как паутина, волосы трепетали от малейшего дыхания сквозняка.
- Приветствую всех собравшихся за столом, - голос пергаментного старика вовсе не походил на едва слышный шелест, напротив, он был звучен и глубок, словно вобрал всю жизненную силу, оставшуюся в древнем теле. - Я собрал вас здесь для того, чтобы в тихой и спокойной обстановке обсудить дела династии.
- Может быть, сначала пообедаем? - жалобно вопросил Родерик.
- И в самом деле, - живо отозвалась Эмили. - Я проголодалась! Мясо остыло, трюфели пустили корни, икра успела стать белугой!
Раон милостиво кивнул, отчего его седые волосы вновь пришли в движение, и все с облегчением перешли к трапезе.
Ева, до сей поры чувствующая себя самым голодным человеком на свете, с ужасом обнаружила, что количество серебряных вилок, ножей и ложек всех форм и размеров превышает известное ей доныне количество. Кроме того, каждое из выложенных блюд было настолько сложным и многосоставным, что невозможно было и представить, из чего создан сей шедевр кулинарного мастерства. Родерик, к инструкциям которого она недавно отнеслась с таким пренебрежением, с аппетитом поедал яркое, экзотического вида жаркое с травами, Эмили лихо управлялась мудреными щипчиками с чем-то, похожим на гору разноцветных кристаллов, а Кристиан, рассеяно прислушиваясь к своему передатчику в ухе, склонился над компактным проекционным компьютером, одной рукою пробегая по столбцам резво бегущих данных на голографическом экране, а второй - придвигая внушительного вида блюдо, в композиции которого угадывалось мраморное мясо под слоем зелени и пряностей. Глава Раон, полуприкрыв тяжелые веки, потягивал густое, как кровь, вино. Делали они все это с таким пиететом, будто никакой голод не мог поколебать их чувство достоинства - да так, очевидно, и было. Еще раз осмотрев неведомые простому смертному шедевры, Ева, мученически вздохнув, потянулась к блюду с фруктами, которые были выложены целиком и потому сомнений в употреблении не вызывали.
- Попробуй суп, - сострадательно прошелестела ей госпожа ВанЛеве с далекой стороны стола. - Для этого нужна только ложка, которая лежит в середине, между самой большой и двумя меньшими.
Девушка благодарно кивнула.
- Так ты уже окончил сбор изобретения? - без вступления начал Раон.
- Да, - старший сын недовольно оторвался от своей хищнической трапезы и погасил проектор. - Завтра приступаем к испытаниям.
- И ты, конечно же, до сих пор не уверен, для чего именно оно предназначено?
- Конечно же, я уверен, что чем бы это ни было, этой вещи лучше находится у нас, а не в конкурирующих фамилиях.
- Триллионы за никому не нужный хлам, - скептически покачал головой Раон.
Это еще мало, подумала Ева. Некоторые из компонентов этой машины стоили второе больше, но влезать в застольный разговор ВанЛеве она не решилась. Отец, со всей очевидностью, не пребывал в восторге и от прочих шагов своего преемника, с холодным неодобрением комментируя отчет Кристиана о предпринятых шагах династии, достижениях и новых перспективах.
- Сдается мне, все же, что мы приобрели больше не приятностей, чем перспектив, вместе с этой милой девчушкой Альлозо, - по Еве скользнул неприятный, оценивающий взгляд. - Геноцид семейства с последующей работорговлей создает плохой прецедент. Совет недоволен, главы семейств ропщут. Я предлагал тебе действовать более аккуратно, к чему эти дешевые спецэффекты? А теперь еще и в нашем фамильном гнезде, чего вообще никогда ранее не имело место быть, устраивают пожары. И это уже не упоминая о провале Инфинума.
- Вы связываете все последние события воедино?
- Отчего нет? Я не верю в случайности. Возможно, эта цепь не более невинна, чем то, что мы устроили с династией Альлозо. Ты согласна, не так ли, Ровэн?
Ева, не подозревавшая о таком пристальном внимании, поперхнулась супом.
- Да, - прохрипела она, наконец, когда приступ кашля утих.
Все посмотрели на нее с большим неодобрением.
- Она уже упоминала в тот день, когда взорвали Инфинум, о некоей личности, которая не оставит нашу семью в покое. Фанатике, если точнее, - добавил Родерик, картинно промокая салфеткой брызги попавшего на щеку супа. - Правда, цели его действий, в изложении нашей дорогой (в буквальном смысле!) гостьи, мне остались неясны.
- Всему свое время, - Раон вдруг совершенно по-стариковски пожевал губы. - А скажи-ка, Ровэн, что ты сама думаешь о происходящем?
- О чем именно, господин ВанЛеве? - стараясь говорить как можно более нейтрально, отозвалась Ева.
Официанты, двигаясь, как группа синхронистов, производили смену блюд. И хотя рядом с Евой теперь оказались сладости всех форм и расцветок, заставившие бы кричать от восторга любого ребенка мира, аппетит у нее совершенно пропал.
- О том, что случилось с семьей Альлозо - твоей семьей. Наверное, для тебя это стало тяжким ударом? Или, быть может, тебе недостает родных стен клиники?
- Не извольте беспокоиться, - Ева со звоном поставила фарфоровую чашку на стол. - Ваше любезное обращение ни на день не позволяет мне забыть о гостеприимстве лечебницы. Что до прискорбного происшествия с династией Альлозо, которое вы верно обозначили геноцидом, то вы и в самом деле получили прозрачный намек на ответные меры в виде Инфинума.
- Девчонка-то вас не боится, отец, - с одобрением заметила Эмили. - Хотя, может быть, это и не делает чести ее уму.
- Полагаю, она считает залогом своей жизни генетический код, встроенный в машину, - недовольно сказал Кристиан. Его Ева почему-то и в самом деле боялась больше, чем бумажного старика.
- В этом мы скоро разберемся, - миролюбиво и одновременно с угрозой присовокупил Раон. - Ступай, дитя.
- До завтра, - добавил Кристиан.
Ева, испытывая смешанные чувства от того, что ее полуголодной выпроводили из-за стола, ломившегося от изысканных кушаний - хотя поесть нормально ей бы все равно не удалось! - и того, что может наконец покинуть удручающую компанию ВанЛеве, покинула зал.
- Выходя из залы, поверни в коридоре налево, во вторую дверь. Том накрыт стол для гостий Кристиана, - в качестве напутствия сообщила госпожа ВанЛеве-старшая, и девушка, мигом повеселев, направилась по указанному пути.
Девушки, в самом деле, тоже обедали. Или ужинали? Незаметно для всех за хлопотным ожиданием главы и троекратной сменой блюд наступил вечер.