|
|
||
Проект много раз начинался, но всякий раз прерывался, иногда замораживался, куда более часто откладывался, а несколько раз даже окончательно прекращался.
И столь же регулярно возобновлялся спустя некоторое время. И наконец настал момент, когда он как некую критическую массу накопил столь мощное материальное воплощение, что стал сам собой преисполняться пафосом и некой захватывающей силой, подчиняющей себе многих и многих, а участие в нём стало невероятно престижным.
В терминах XXI-го века непросто отразить мотивы людей века XXIV-го, не будем и пытаться, но просто примем, что они сделали это.
Огромная стальная конструкция, собираемая в опережающей точке Лагранжа L4 на орбите Луны, представляла собой тонкий, двухкилометровой длины счетверённый "позвоночник" из трёх звездообразно относительно центрального корпуса расположенных ажурных ускорителей субатомных частиц, состоящих помимо силовой арматуры в основном из электромагнитных обмоток. Ускорители продолжались тремя подобными, тоже длинными, но в пару раз короче, линейными термоядерными двигателями в обрамлении ещё более мощных колец магнитного управления горячей плазмой.
На переходе от ускорителей к двигателям имеет место бочкообразное цилиндрическое утолщение, нижнюю половину которого занимали Термостатируемые топливные Баки, а верхнюю грузовые Склады.
С противоположной от двигателей стороны, можно сказать, наверху, корабль как головой увенчивался шарообразным Отсеком Полезной Нагрузки в тройном венчике циклотронных колец, по одному на каждый линейный ускоритель, снабжавших их входным потоком частиц, который в них доводился до кондиции разнообразными ловушками, фильтрами и прочими преобразователями.
Более всего, пока он пребывал на околоземной орбите, звездолёт напоминал некое грандиозное, трёхкилометровой длины насекомое, палочника, из-за худосочности тела, но более всего отходящими от него в разные стороны своеобразными членистыми ветвящимися отростками, напоминавшими длинные голенастые лапки.
Эти лапки образовывали трехмерную сетку тонких конструкций со своеобразной сложной симметрией, заполняющих колоссальный объём пространства вокруг звездолёта, пока ещё пустой. Также эта сетка напоминала редкую объёмную паутину вокруг стебля некоего фантастического растения. Изнутри же каждая её нить или лапка гигантского палочника представляла собой коридор с многочисленными отсеками вдоль него, в которых обитала и по которому передвигалась разнообразная электронно-механическая прислуга звездолёта.
При этом, как и настоящая паутина, эта конструкция в целом обладала очевидной упругой регулярностью, обеспечивающей механическое противодействие внешним воздействиям.
В самом центре шарообразного отсека полезной нагрузки находился Центральный Зал ручного управления, оборудованный под возможность пребывания там людей. Вокруг этого зала также находится ряд помещений с системами жизнеобеспечения. Но это и всё. Никаких бассейнов, оранжерей и даже просто существенных жилых объёмов.
Ибо Гильгамеш представлял собой весьма продвинутый, даже по отношению к технологиям XXIV века, высоко автономный автомат, в этом отношении аналогичный всем запущенным до него немногочисленным межзвёздным зондам-взрыволётам.
Конструкция, которая собиралась на орбите Луны, на самом деле была лишь стальным скелетом межзвездного корабля. Этот корабль как машина представляет собой, по существу, такую же ракету, как и та, что выводила на орбиту первые спутники. А для любой ракеты характерной особенностью является то, что масса топлива на момент старта многократно превышает массу всей остальной конструкции и прочего оборудования и груза.
У Гильгамеша лишь очень малая часть топлива, предназначенная для маневров внутри солнечной системы или в районе целевой звезды, находилась в термостатируемых Баках-холодильниках.
А в основном его заправка планировалась в Облаке Оорта, среди множества газово-ледяных планетоидов, окружающих солнечную систему на большом расстоянии от Солнца.
Десятки лет топливные заводы добывали на этих планетоидах необходимые редкие изотопы, формируя из них элементы конструкции будущего ледяного тела Гильгамеша.
Дело в том, что большая часть полёта межзвездного корабля происходит в пространствах, температура которых почти не отличается от абсолютного нуля, при которой даже водород становится твёрдым. А разбавленная специальными армирующими добавками топливная смесь приобретает прочность металлического сплава.
Поэтому не было необходимости в каких-либо топливных баках. Само тело Гильгамеша в полете представляло собой некую огромную трёхмерную "снежинку", сложную регулярную симметричную геометрическую сетчатую конструкцию, содержащую внутри себя его металлический скелет, которой было предназначено постепенно "стаивать" в процессе полёта, сгорая в его термоядерных двигателях.
При этом, при разборке его ледяной плоти, необходимо следить за положением центра тяжести, что и обеспечивала продуманная регулярность конструкции "снежинки", когда к центру с периферии можно было одновременно перемещать симметричные по положению в ней её части.
Основой двигательной системы Гильгамеша является реактор, в котором происходит управляемый термоядерный синтез. Реактор представляет собой полую сильно вытянутую цилиндрическую камеру, открытую с одной стороны.
В далёком XX-м веке, когда появилась идея этой конструкции, её называли "открытая ловушка", "магнитная бутылка" или даже "пробкотрон", потому что от генерируемых ею электромагнитных излучений перегорали все близлежащие электрические предохранители.
Термоядерное топливо впрыскивается в камеру реактора, где происходит непрерывная реакция синтеза. Магнитные катушки, окружающие активную зону, создают в камере реактора поля большой напряжённости и сложной конфигурации, которые удерживают горячую термоядерную плазму от соприкосновения с конструкцией реактора и стабилизируют происходящие в ней процессы. В результате по продольной оси реактора формируется плазменный шнур, который, направляемый магнитными управляющими системами, истекает из реактора через сопло, создавая реактивную тягу.
XXIV век привнёс в эту схему новую систему зажигания топлива, с которой изначально были самые большие трудности.
Исходно наиболее перспективным считалось лазерное зажигание, но это приводило к немыслимым по сложности и массе конструкциям, в принципе работоспособным на Земле, но совершенно непригодным для применения на космическом корабле.
В конце концов были созданы ускорители, генерирующие пучок субатомных заряженных частиц, способный инициировать термоядерное горение. Весь секрет был в составе этого пучка. В него, в некотором количестве, входили даже антипротоны.
Их было мизерно мало там, и заведомо не хватило бы для создания тяги за счёт одной лишь аннигиляции, но подобно тому, как во взрыволетах пучок нейтронов сначала зажигал ураново-ториевую пыль, а уже потом от неё загоралось термоядерное топливо, так и здесь точечные "искры" аннигиляций служили той же цели, лишь обходясь при этом без фазы распада расщепляющихся изотопов.
Удержание горячей термоядерной плазмы в тонком шнуре, рождающем реактивную тягу, продолжало оставаться сложной и до конца не решенной задачей. Так что каждая рабочая сессия двигателей редко когда превышала десять-пятнадцать дней. После чего накапливающиеся частотно-резонансные возмущения в плазме (плазма начинала "гудеть" как огонь в печи) превышали способность цифрового контура управления парировать их, и двигатель глушили, чтобы потом, после несколько дней остывания, профилактики и подготовки к следующей сессии перезапустить по новой, "с чистой плазмой".
Это было бы крайне утомительной процедурой, если бы только роботы не взяли на себя весь этот процесс. Как роботы, живущие в стальных лапках космического палочника, монтировали на заправке балки из дейтериево-тритиевого льда в кружево ледяной плоти Гильгамеша, а потом разбирали эту плоть элемент за элементом, чтобы сжечь в реакторе чтобы продолжить этот безумный полёт сквозь межзвёздный холодный мрак в неизвестность какой-то новой жизни.
Точно также другие роботы, те, которые жили в "позвоночнике" корабля, занимались обслуживанием его двигателей.
Из этой же ледяной плоти был сооружен и лобовой щит Гильгамеша, который брал на себя ударное воздействие налетающего встречного потока газопылевых частиц межзвёздной среды, предохраняя от него звездолёт