Все-таки деньги дают свободу. Чем больше денег, тем лучше, тем жизнь прекрасней и вольготней, чем меньше, тем... В общем, сами знаете или догадываетесь.
Я жила в относительном достатке, по моим понятиям, - не бедствовала, деньги не занимала, привыкла жить по средствам. По праздникам баловала родных и себя, любимую, деликатесами, а потом... сидела на хлебе и воде, причем не в переносном смысле. Однако не тужила, слез не лила, жила себе и жила. Как говорится - не имей сто рублей, а имей... Друзей у меня всегда было много, близких - ограниченное количество. В молодости девочки со мной дружили по причине моей непривлекательной внешности: на моем фоне они выглядели выигрышно, в более старшем возрасте, когда все мои подружки выскочили замуж, и, зная две мои особенности - полное отсутствие зависти и застрезвонивание чужих тайн по всем частям света, меня использовали в качестве "жилетки" для слез, советчика, если сие необходимо и высказано моим визави, или для правильного восприятия радостной новости, озвучить которую ярым завистникам никак нельзя - из-за их "глазливости".
Но общения с друзьями-приятелями занимали малую толику моего времени, большую часть своей насыщенной жизни я проводила на работе или обеспечивала благами любимую маму и не менее любимых тетушек, коих у меня две. Моя бабушка, которую я никогда не видела, родила восьмерых детей, пятеро из которых скончались в раннем детстве, выжили самые младшие.
Одна мамина сестра, самая старшая из трех, в свое время занимала руководящую должность на большом производстве, работа занимала все ее мысли, на личную жизнь времени не оставалось. Она жила на "широкую ногу", много путешествовала, иногда баловала родню подарками, но не слишком часто, чтобы те не привыкали и не требовали. Тетушка держала родню на дистанции, пересекать "границу" дозволялось только ей, когда возникало желание или появлялась необходимость. Родня обиду не держала, довольствовалась редким общением, внимания не требовала, зависти не испытывала. Напротив, гордилась старшей сестрой, достигшей таких высот самостоятельно, благодаря уму и трудолюбию. Только в семьдесят лет труженица ушла на заслуженный отдых, сообразив - пора дать дорогу молодым, довольно цепляться за директорскую должность, нельзя доводить ситуацию до абсурда - утраивать козни конкурентам. Но тетушку искренне уговаривали остаться, однако она была неумолима. Тетушка вообще не любила менять своих решений. Так вышло и на этот раз. Оказавшись ни у дел, как я и предполагала, моя любимая родственница поняла, что она далеко не молода, что у нее масса хронических заболеваний, о которых ранее не догадывалась по причине сильной загруженности - голова была занята проблемами глобального характера. Она ни о чем не просила, тем более, ничего не требовала, я тактично вошла в ее жизнь и стала о ней ненавязчиво заботиться дабы не усугублять ситуацию. Тетушка скончалась в возрасте девяноста лет, имея живой ум, быструю мысль, непокорный характер, больное сердце и непослушные ноги. Скончалась во сне, чем потрясла меня: накануне, когда я к ней приходила, выглядела она прекрасно, много шутила и подтрунивала надо мной.
Другая тетушка, средняя из трех, вышла замуж в достаточно зрелом возрасте, успев потерять всякую надежду на счастливый брак. При всем при этом именно средняя сестра выглядела выигрышно перед другими сестрами - она была необыкновенно хороша собой, обладала сдержанным темпераментом, но и не была безмолвной амебой, поражала окружающих умом, никак не сочетаемым с внешностью, близкой к кукольной, располагала к себе благодаря прекрасному характеру, позитивному настрою и доброму отношению к людям. В общем, этот человек был соткан из одних положительных качеств, что вызывало недоверие у окружающих - быть такого не может, где-то таится подвох. Однако нашелся мужчина, который принял эти качества на веру, не стал выжидать, наблюдать и проверять, быстро повел в загс. Тетушка не успела опомниться, как сменила статус - стала замужней дамой в возрасте сорока лет и получила супруга не абы какого, а высокопоставленного чиновника, оказавшегося, что удивительно - бессребреником (и такое бывает!). Предполагаю, что по этой причине он не стал объектом чрезвычайного интереса корыстных особ женского пола до встречи с моей тетушкой. Внешность у него была непривлекательной, мягко выражаясь. Но как утверждали все три сестры - с лица воду не пить. Несмотря ни на что, жили они безбедно благодаря небольшим потребностям, жили долго и счастливо, но детей в браке не появилось. Кажется, оба и не стремились к продолжению роду - наслаждались обществом друг друга. И не забывали обо мне - любили меня безмерно, безответственно баловали. Тетушка слыла знатным кулинаром, отлично готовила, особенно ей удавалась выпечка, я обязана была исполнять при ней роль дегустатора без ограничений. С младых лет мне внушали, что питаться надо правильно, однако понятия правильности у людей разнятся. В понятии трех сестер, правильно - это хорошо и много. Поэтому все три особы имели избыточный вес, я последовала их примеру - сколько себя помню, выглядела румяной булочкой. Но, несмотря на мою тучность, я всегда была прыгучим мячиком - находилась в постоянном движении, в связи с чем мой вес не достиг феноменальных значений, несмотря на обжорство. Я не сторонилась сверстников, легко включалась в любые игры, была покладистой, открытой, благожелательно настроенной даже к заядлым хулиганам, находила к ним подход и как бы перевоспитывала. Наверное, благодаря моему позитивному настрою я никогда не удостаивалась различных прозвищ, типа толстой коровы и того хуже - свиньи перед забоем. А если кто-то позволял ляпнуть в мой адрес обидное слово, сразу же получал нахлобучку от моих "подопечных".
Доброжелательность я унаследовала от средней тетушки, прихватив в придачу глаза, карие с золотинкой, выразительные и манящие - со слов моих друзей. На этом вся моя привлекательность исчерпывалась. Внешне я больше напоминала старшую тетушку, от которой я в добавок прихватила целеустремленность. Но вкупе с добротой и покладистостью, чего не было у "источника", целеустремленность быстро разбивалась о жалобы, высказанные моей матерью, которые постоянно вносили коррективы в мои планы, если не сказать - утихомиривали планы иногда в зародыше, иногда по мере продвижения к цели, иногда на подходе к ней.
Нет сомнений, что у моей матери, как и у большинства взрослых людей, имелись хронические заболевания, вот только заболевания эти были такими завуалированными, что их никак не мог обнаружить ни один специалист. Но о проблемах со здоровьем постоянно говорилось вслух, как говорилось вслух о специалистах, которые ничего не знают, ничего не понимают. Я нисколько не сомневалась, что все ее хронические заболевания, опасные и ведущие к близкому концу, своего рода спекуляция. Но я остерегалась высказывать собственное мнение, молча выполняла приказы, чаще опережая их, чтобы не нарваться на двухчасовую лекцию с привычным началом - "я вырастила тебя одна, никто мне помогал(?), отказывала себе в самом необходимом, и вот теперь, на старости лет, получила "благодарность"...
Своего отца я не знала. И никогда им не интересовалась, не желая слышать явную ложь про космонавта или капитана-подводника. Жили мы с мамой скромно: на мамину зарплату библиотекаря сильно не разгуляешься. Помогали "поддерживать штаны" тетушки, особенно заботилась о нас средняя мамина сестрица. Предполагаю, что материальная поддержка случалась бы чаще, но моя мать принимала ее с таким обиженным видом, что возникала взаимная обида, которая, к счастью, быстро забывалась. Можно подумать, тетушки требовали что-то взамен или показательно выставляли дары в виде благотворительной помощи нищим, ни боже мой, все проходило тактично. Мама могла бы отказаться, но она и не отказывалась от помощи, не искала другую более высокооплачиваемую работу, хотя, старшая сестра предлагала ей хорошую должность на своем предприятии, в общем ничего не предпринимала для улучшения нашего благосостоянии. И чего добивалась своими обидами, тоже не понятно. В этом была вся моя мать, натура противоречивая: сама не знаю, чего хочу, но то, что вы мне предложите, меня заранее не устраивает.
После окончания школы я сразу пошла работать на завод и поступила на заочное отделение института машиностроения. Меня взяли "девочкой на побегушках", потом присвоили уважаемое звание инженера, вскоре посыпались регалии в виде категорий по возрастающей. Там же на заводе я встретила свою любовь. Долго боялась познакомить мать со своим избранником, сделала это когда мы подали заявление в загс. Не сказать, что мать приняла будущего зятя в штыки, но благосклонности не выказала. У нас стоял выбор - жить с его родителями или с моей мамой, человеком нездоровым и нуждающимся в постоянной заботе и внимании. Мой муж не горел желанием окружать тещу заботой и вниманием, но в квартире его родителей проживала еще старшая сестра с мужем и ребенком, поэтому выбор пал на квартиру моей мамы. Жить на нейтральной территории - снимать жилье - я не имела морального права: мама воспитывала меня одна, отказывала себе в самом необходимом...
Я старалась ограничить общение мужа и мамы, мечтала, чтобы они шли по жизни в параллельных направлениях, но этого не могло произойти, потому что линии-направления пересекались в одной точке - во мне, а раз линии пересекаются, то они не являются параллельными. Мама себя не сдерживала, высказывала свое возмущение "поведением этого гражданина" днем и ночью, накручивала меня, я, будучи человеком терпеливым, помалкивала, старалась не зацикливаться на ее осуждающих монологах, но иногда срывалась, естественно, на супруге, - воспитывала его чужими словами, не имея в запасе своих. Итог был заранее известен: муж выдержал полгода и сбежал, но напоследок с чувством сказал: "Я так тебя любил, а ты..."
Продолжения я не услышала, так как в прихожую выплыла теща, получившая отставку вместе со мной. Теща с брезгливостью держала двумя пальцами носки моего мужа. Приблизившись к чемодану, который стоял посередине прихожей, теща, поморщившись, бросила носки на чемодан, после чего подтолкнула ногой чемодан в сторону зятя, вдруг замешкавшегося перед дверью и вздумавшего что-то объяснять. Зять вспыхнул, но промолчал. Сграбастал чемодан и отчалил к другому берегу. Моя мать захлопнула за ним дверь, пробурчала под нос "наконец-то" и оставила меня в прихожей со своими горестными мыслями.
В расставании я винила только себя, за счастье надо было бороться. Может быть, я не любила своего мужа или любила как-то не так, как надо любить, потому в соперничестве двух близких мне людей победителем вышла мать. Она же помогла сделать мне выбор.
Обе тетушки в мою личную жизнь никогда не вмешивались, и со своей сестрой, моей матерью, не обсуждали, не пытались сестру вразумить. Сестры любили друг друга, но без навязчивости и без лишних слов. Мне иногда казалось, что не будь меня, они перестали бы общаться. Я была их связующим звеном. Я любила всех трех сестер одинаково, несмотря на то, что благодаря одной из них я появилась на свет. Они тоже любили меня искренне, но каждая по-своему: кто-то эгоистично, кто-то волнообразно, как старшая тетушка, погруженная в свои дела и заботы, кто-то делил любовь на две части, одна из которых предназначалась мне, вторая - супругу: речь идет о замужней сестре моей матери.
После развода с мужем, в моей жизни ничего не изменилось, кроме того, что заботиться нужно на одного человека меньше. Я любила жизнь, любила свою работу, куда ходила как на праздник, с радостью, желанием и хорошо одетой. С годами ничего не изменилось. И принципу - как ты относишься к людям, так люди относятся к тебе - я продолжала следовать.
На личном фронте все оставалось без перемен. Мужчины в мою жизнь врывались и уходили, благо, не сбегали без оглядки, и то хорошо. Кому нужна женщина, которая способна убежать по звонку в самый неподходящий момент. Женщина, у которой на первой месте были и будут три далеко немолодые родственницы.
И во что странно: когда у меня случалась полоса свободы от мужчин, никто меня не донимал звонками и просьбами, никому от меня ничего не было нужно, но как только мужчина появлялся, всё повторялось, хотя, я никаких объявлений в местных газетах не размещала. Это шутка юмора такая. С чувством юмора у меня все в порядке, именно благодаря данному чувству я всегда держала себя в узде, а не рычала, не кусалась, не бросала все в чертовой матери и не уезжала куда подальше от проблем. А так хотелось бросить, уехать, лежать на горячем песочке и ни о чем не думать. Вернее - ни о ком. Увы, я не имела морального права так поступать, не могла не думать о своих девушках. Я обязана... Ой, не хочу перечислять свои обязанности, без всяких прав. Вот такая местно-квартирная конституция.
Слаба богу у меня хватило ума не отказаться от квартиры, которую мне в свое время предоставило любимое предприятие, которому я служила верной и правдой долгие годы. Но продолжала жить на два дома - то у себя, то у мамы.
Синдром хронической усталости подбирался незаметно и дал о себе знать полным безразличием к жизни в тот момент, когда я осталась одна на всем белом свете, когда исчезла необходимость заботиться о моих родных.
Не сказать, что уже старуха, пусть и не молода: возраст подобрался к цифре пятьдесят.
Ко мне прилагались три квартиры от моих любимых и родных людей. Поначалу я порывалась продать недвижимость - зачем мне аж три квартиры, мне и в своей неплохо живется, но цена на вторичное жилье сильно упала, отдавать за бесценок я не собиралась. В крупный промышленный центр потянулись люди из мелких городов в поисках работы, кому-то повезло больше, кому-то меньше. Те, кому повезло больше, перевозили свои семьи, прежнее малогабаритное жилье их не устраивало, возникала необходимость в больших квадратных метрах, но приобрести собственное жилье пока не имели возможности, что было мне на руку. И я решила сдавать унаследованные квартиры внаем. Все-таки неплохие денежки - дома находятся в центре города, но вдали от шумных дорог, народ в домах проживает в основном состоятельный, приличный. Все три унаследованные квартиры расположены неподалеку друг от друга и недалеко от меня. Цены я установила не запредельные, чтобы поскорее завершить дело со сдачей внаем и начать новую жизнь. Подобрала приличных и беспроблемных квартиросъемщиков, оформила все необходимые бумаги, чтобы не возникло вопросов у налоговых органов, посчитала свой стабильный ежемесячный доход и пришла к следующему выводу: пора подумать о себе.
Пора-пора начинать новую жизнь - праздную.
Что для этого нужно? Мой ответ некоторым людям покажется неразумным, но пришла пора показать свою целеустремленность, пора хоть раз прийти к цели, исполнить свое желание. Как бы я не любила свою работу, мне надоело подниматься в шесть утра, спешно завтракать, собираться и бежать на предприятие сломя голову. Работать без устали тоже надоело, надоело плестись домой и падать без сил. Мне всё недоело. Хочется праздной жизни, и я этого не стыжусь. Кто всю жизнь вкалывать без передыха, тот меня поймет.
Хочется всего и много, хочется мир посмотреть, познать новое неизведанное, а потом будет видно. Будем двигаться от цели к цели.
Не раздумывая по привычке неделю-другую, я скоренько настрочила заявление об уходе по собственному желанию, терпеливо выслушала нескончаемые уговоры, но решения не изменила - сама поразилась своей непоколебимости. Все-таки что-то у меня есть от старшей тетушки.
И вот я вольная птица.
Неделю я провела в ничегонеделании, потом навела в квартире марафет и задумалась, куда бы мне рвануть. Какую страну мне очень хочется посмотреть? Склонялась то к одной, то к другой, затем решила повременить. Просто погулять в парке, подумать, мысленно философствовать о смысле жизни, естественно. И чтобы вокруг ни души: устала я от людей, от тесного общения, от постоянного напряжения, от скорости во всех делах, домашних и производственных. Всегда и всюду торопилась, везде успевала, потому что так воспитана - выполнять поставленные задачи, всем угождать, никуда не опаздывать, не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Не сказать, что правильная - эталон поведения - во всем, но старалась не огорчать главного воспитателя и иже с ним. Сейчас его, воспитателя, нет на этом свете, а я по привычке живу с оглядкой на него - что сделала не так, что не так сказала и вообще - правильно ли поступила в данном случае, ведь только труд облагораживает человека, заставляет его сделаться лучше...
Боже ж мой, какими всякими-разными штампами забита моя бедная головушка! Может быть, уже хватит? Довольно? Может быть, надо жить своим умом? Тем более, начало положено.
Я пыталась наслаждаться теперешней жизнью. Каково - пыталась! Звучит так, как будто меня кто-то в спину толкал - а ну-ка, быстро наслаждайся! Изображай превеликое счастья от непривычного тунеядства!
Я не думала о настоящем, не строила планов на будущее, не ворошила прошлое - опять же пыталась всеми своими силами, чтобы не погрязнуть в унынии, старалась размышлять о чем-то постороннем, что-то себе придумывать, словно я писатель и строю развернутый план своего будущего произведения. Но невольно возвращалась к себе, к своей жизни, к своим переживаниям, не могу я сразу взять и измениться, превратиться в более-менее обеспеченную особу, наслаждающуюся праздностью, которая валяется в кровати до полудня, затем таскается по салонам красоты, после посещает некое развлекательное мероприятие, возвращается домой далеко за полночь и... С полудня всё по новой. Круговорот тунеядкой жизни в природе.
Не по мне такая жизнь!
Надо взять билет куда-угодно - ткнуть пальцем в карту мира, сесть с авиалайнер и забыть обо всем, подготовиться к приключениям... А хочу ли я приключений... на свою голову, уставшую от проблем и забот.
Я бродила по аллеям парка в дневное время, когда старики и дети предпочитают отдыхать, а рабочий люд трудится, и снова возвращалась в прошлое, как будто настал час подведения итогов. На ум приходили смешные и трогательные моменты из детства. Детство плавно перекатывалось в молодость, счастливую и насыщенную событиями. Молодость, что не удивительно, связана с моим первым и единственным мужем. Как известно, прошлое не терпит сослагательного наклонения, но я все равно представляла себе, как бы далее развивалась наша совместная жизнь, если бы мы не расстались на заре отношений. Мое сердце ни разу за все прошедшие годы не екнуло при воспоминании о бывшем супруге. Ни разу при знакомстве с мужчиной-тезкой, я не подумала, что так же звали моего мужа, словно этого человека никогда не было в моей жизни. Он был, но следа не оставил. Получается, никаких чувств я к нему не испытывала? Тогда зачем выходила за него замуж? В отместку матери, которая нашла массу причин для нашего расставания до пересечения порога загса? Своего рода первое в моей жизни революционное восстание? Спрашивается, кому я сделала хуже? Впрочем, никому: ни он, ни я не умирали от переживаний. Ни он, ни я не стремились встретиться и поговорить, просто как два старых друга, некоторое время тесно общавшихся.
И правильно, что не стали тянуть с расставанием - не успели прирасти друг к другу, что называется, мясом. Но маме я никогда не говорила спасибо на ее вмешательство в мою ЛИЧНУЮ жизнь: каждый индивид сам вправе решать, что ему хорошо, что ему плохо, об общих нормах поведения в данном случае речь не идет.
И с какой стати я все это перемалываю?
Неужели мне нечего больше вспомнить из прошлого? Были и более позитивные моменты. Видимо, мой брак был чем-то особенным в обыденной жизни раз сразу пришел на ум.
С настоящим все более-менее ясно, подумаем о будущем.
Будущее рисуется мне красочным и... однообразным, несмотря на желание к путешествиям, к познанию мира, к знакомству с новым людьми... Хочется быть интересной всем и в тоже время не эгоистничать - раз мне этого не дано - интересоваться другими людьми, их жизнью. И как сие претворить в жизнь? По мне так это выглядит как-то... по-старушечьи: сидишь на скамейке у дома и лезешь к каждому прохожему с разговорами, затем работаешь передаточной инстанцией.
Не по мне всё это. Интерес должен быть другим...
Ну, почему в голову снова лезет бывший муж? С чего вдруг я о нем постоянно вспоминаю? Не случилось ли чего? Нет, я не переживаю, просто хотелось бы узнать, как сложилась его жизнь? Почему, нет? Как говорится, ничего личного, обычный интерес.
Интересный интерес...
Вернувшись домой, я нашла в телефонной книге номер его домашнего телефона - по этому адресу он жил еще до нашей свадьбы с родителями и семьей сестры - и позвонила, особо не надеясь на удачу: все-таки столько лет прошло, родителей давно нет в живых, дети продали квартиру и разделили наследство. И вообще, кто в век мобильности пользуется стационарным телефоном?!
Когда я услышала длинные гудки, едва сдержалась, чтобы не отключиться. Но трубку подняли быстро. Сначала я растерялась, потом брякнула, можно ли к телефону - назвала по имени и отчеству, не успев представиться старой знакомой, как решила заранее. И замерла, услышав скорый ответ: он скончался пять лет назад. Инфаркт. Видимо, женщине на том конце провода было проблематично обсуждать больную тему, поэтому она тотчас отключилась, не задав ответный вопрос. Голос у женщины был немолодой, наверное, это было вдова моего бывшего мужа. Ему повезло больше, чем мне, если так можно говорить о человеке, ушедшего в мир иной в относительно молодом возрасте. Но он познал настоящую любовь, вполне вероятно, что в браке с любимой и любящей женщиной у него появились дети...
По-человечески мне жаль, что он ушел так рано.
Почему-то старые люди относятся к смерти философски-терпимо - мол, все там будем. Молодежь вообще на эту тему не заморачивается - уход из жизни где-то там, далеко-далеко... То ли дело мы, люди среднего возраста - уже не молоды, но и списывать нас пока рано, однако данная тема тревожит в той или иной степени, заставляет задуматься о своем здоровье. Кто-то бежит к врачу, кто-то убеждает себя, что у него нет никаких проблем со здоровьем, он бодр и полон сил, даст фору молодым с пониженным иммунитетом. Но в тайне принимает какие-то поддерживающие препараты, чтобы голова работала, чтобы утихомирить хронические заболевания, о которых он знает и умалчивает, делает тайну для окружающих.
А как быть с хронической усталостью? По этой причине я ушла в работы. По этой причине я не нахожу в себе сил, чтобы насладиться жизнью в полной мере, не предпринимаю непривычных для меня "бросков на длинные дистанции", всё думаю - я выдержу ли, а не случится ли со мной чего-нибудь в поездке, ведь смена часовых поясов, резкая смена климата - это вам не фунт изюма для зрелого организма.
Как там говорилось в одном старом кинофильме? Во всем поможет коллектив? У меня иначе - хочу побыть в одиночестве, договориться сама с собой, понять, чего я хочу.
И пусть я постоянно копаюсь в прошлом, ничего страшного, пройдет и эта полоса воспоминаний. Вдруг взгрустнулось? Всё проходит, пройдет и эта грусть, после дождя всегда светит солнце.
Много чего не сделано, много чего хочется, много чего предстоит сделать и испытать в будущем... Кому? Мне-то? Одинокой толстой тетке? Одинокой и никому ненужной?
Я нисколько не удивлена, что друзья превратились в бывших коллег, которые обо мне незаметно забыли после моего увольнения. Я никого не виню, вообще не привыкла обвинять кого-либо и оплакивать свою судьбу.
Раз мой материальный достаток увеличился, а времени свободно полным-полно, то я могу наслаждаться жизнью... по моим меркам: каждый привык довольствоваться тем, чего способен достичь, прикладывая силы или не прикладывая особых сил - плыть по течению... Вот в этом я вся! И куда же подевалась целеустремленность, полученная в наследство?
Но и по течению можно плыть по-разному: плыть себе и плыть, или направить движение к какому-то берегу, плавно и осторожно, чтобы не шарахнуло о неожиданно появившуюся из тумана скалу, да так, что потом костей не соберешь. А причаливать к берегу рано или поздно придется.
С чего я начала свое повествование? Деньги дают свободу... Представляю, как бы высмеял мой материальный достаток миллионер-миллиардер, сказал бы - курам на смех. У каждого - свои куры, у кого-то весельчаки, у кого-то... тоже не плачут.
Многие привыкли ползать, поэтому летать не стремятся. Это Максим Горький в своем известном творении высказался более категорично, в жизни все иначе, тут главное - желание: безмерное, уверенное, или слабое, импульсивное, или, вообще, его отсутствие.
Кстати, о полетах! В данном случае никакой философии, речь идет о полетах на авиалайнерах: я страсть как боюсь летать. Многие люди страдают авиафобией, как и я, но моя авиафобия накладывается на клаустрофобию и получается взрыв, схожий со взрывом ядерной бомбы. Выход есть - можно путешествовать на поезде в доступные для железнодорожного сообщения места. В поезде я выдержу не более суток. Фанатичного поклонника чистоты и гигиены - это я о себе - сутки в поезде приведут к нервному расстройству - тихому психозу, выбираться из которого я буду неделю. Вопрос - стоит ли игра свеч? И еще один вопрос, который предпочитал задавать мне мой демократичный начальник: что ты предлагаешь?
Ответа у меня пока нет... И вряд ли он появится.
Хотели лучше, получилась как всегда: парализованная старушка у новехонького корыта. И корыто вполне себе пригодное, и стирать в нем нет никакой возможности.
Перефразирую предыдущий вопрос - что ты предлагаешь? - хочу разобраться и понять, что теперь делать? Возвращаться на работу? В принципе, меня примут с распростертыми объятиями: исполнительный работник, инициативный, ничего не требующий.
Но я не вернусь. Пусть я не "стойкий оловянный солдатик" на все сто процентов, это я о характере, но своих решений предпочитаю не менять, за редким исключением. Сейчас не тот случай...
Несмотря на уговоры, еще неделя прошла в самобичевании - я пыталась разобраться, что со мной не так, почему жизнь сложилась так, а не иначе - позабыла про свою установку касательно запрета на "археологические раскопки" в далеком и не совсем далеком прошлом.
Эдак можно дойти до края и рухнуть вниз.
Моя творческая натура живо нарисовала себе печальную картину: я умерла и пролежала в квартире целую вечность, превратившись в египетскую мумию, но без "начинки". Найдутся дальние-предальние родственнички, которые заграбастают все мое имущество. Впрочем, мне не жалко - мне будет все до лампады.
А где они, мои дальние родственники? Ау! Я и сейчас готова вам помочь морально и материально. Я не жадная.
Надо заняться поисками... совершенно чужих мне людей, с которыми у меня нет ничего общего, кроме ветвей генеалогического дерева, никем, увы, не составленного.
Ключевое слово - чужих, дополнительное - нет желания.
Пыталась учить стихи поэтов-классиков - мозги тренировала, чтобы не закислились. Умилялась, восхищалась гениальностью - поэтов!, цитировала с театральным пафосом, изображая стареющую актрису МХТа советских времен. Развлекалась, пусть притянуто-неискренне.
Оказывается, одиночество не так прекрасно, как я его себе представляла. То ли дело общение с людьми, разнохарактерными, с каждым по-своему интересными, но... знакомыми мне до скукоты.
То ли дело люди незнакомые. Ты слушаешь, удивляешься до глубин мозговых и душевных.
Кажется, я схожу с ума. Представляю себе - выхожу я на улицу и начинаю цепляться к каждому встречному с диким предложением - а давайте поговорим по душам! Вы меня не знаете, я вас не знаю, тем занимательнее и более открытой выйдет наша беседа! Ничего нового - аки временные попутчики в поезде. Выйдем каждый на своей станции и забудем друг о друге, но оставим едва уловимое чувство, схожее с чувством выполненного долга.
Или все-таки взять билет на поезд и ту-ту? Как-нибудь выдержу с утра до ночи ради общения с интересным человеком с занимательной судьбой.
Почему-то сразу представился мужик с трехдневной щетиной, в майке-алкоголичке, в трениках с вытянутыми коленками и запахом перегара в придачу со стойким запахом пота, валящими с ног.
Замутило. Но быстро прошло.
Решила стать блогером. Создала себе страничку в социальных сетях, попыталась общаться. Быстро охладела - не моё! Нужна специальная атмосфера, глаза в глаза, с чайком-кофейком, с задушевными разговорами, смехом, слезами, минутным перерывом, а потом опять...
И что делать? - спросили мы с Чернышевским. Но он раньше спросил. Кто раньше спросил, кто позже - это к Гоголю...
Ночь прошла без сна, я пыталась найти выход их создавшейся ситуации. Крутилась, вертелась, ходила-бродила и, наконец, когда природа начала просыпаться и робко запели птицы, я нашла его, тот самый выход. А найдя, крепко заснула и продрыхла до полудня. Но при всем при том, загадала - пусть во сне мне придет подтверждение правильности моего решения. Увы, я спала без сновидений-подтверждений. Или попросту не вспомнила, что мне снилось.
Данную привычку - загадывать сон перед каким-то ответственным днем я переняла от матери. Можно не верить, если не принимать в этом действе косвенное участие - мне доставалась роль слушателя, хотя, дело касалось меня напрямую.
Так перед моим поступлением в институт мама загадала, какие оценки я получу на вступительных экзаменах. В ту пору билет в автобусе стоил пять копеек, в троллейбусе - четыре, в трамвае - три. Надо понимать, что "трамвайный билет" меня никак не устраивал - проходного балла на выбранный факультет я бы не набрала. Маме приснилось, что она рассматривает свою ладонь, на которой лежат пятикопеечные монеты. Так и вышло - все вступительные экзамены я сдала на "отлично".
Этот момент стал самым запоминающимся, но были и другие, не столь значимые. Надо сказать, что мама данную свою способность не использовала на полную катушку, не разменивалась по мелочам. Не скрою, я полностью доверяла ее снам, не будучи суеверным человеком и человеком, легко внушаемым. Но случались и исключения. Правильнее - исключение, в единственном числе. Данным исключением стала моя свадьба, тоже единственная в моей жизни. Прям, не жизнь, а сплошной эксклюзив!
Когда мы подали заявление в загс, мама, естественно, обратилась за подсказкой - перед сном загадала, будет ли наш брак счастливым, долго ли он продлится... Ей приснилось, что я родила шестимесячного малыша, и он умер. Естественно, мама сразу мне доложила - так мол и так, не надо тебе, дочь, выходить замуж, прислушайся к моим словам и всё в этом духе... Надо ли напоминать, что мой брак продлился полгода.
Сама я пыталась загадывать сны, желая получить ответы на мучавшие меня вопросы, но то ли событие были не архиважным, то ли как-то неправильно формулировала вопросы, но каждый раз мне снилась всякая чепуха, не имеющая отношения к проблеме. В итоге я перестала обращаться к подсказкам методом вещих снов и больше к подобной помощи не прибегала, тем более, рядом со мной всегда был активный помощник в лице моей мамы...
И вдруг вспомнила о вещих снах именно в этот момент, который без всякой натяжки можно назвать переломным в моей жизни.
Как говорила моя старшая тетушка: не было печали, черти накачали. В роли черта моя персона, уставшая от однообразия и постоянного раболепства.
После пробуждения я долго сидела на кровати, пытаясь хоть что-то восстановить в памяти. Кажется, во сне я ехала в поезде - что не удивительно после стольких "пережевываний" одного и того же. Не скажу, что моим попутчиком по купе был пахучий мужичонка, кто-то другой, но кто и что он или она мне вещал(а), я так и не вспомнила. Я силилась восстановить по памяти свой сон, в голове что-то мелькнуло, погасло и снова мелькнуло Кажется, вместе со мной в купе находилось... что-то маленькое, но не дитя... Карлик что ли?
Точно, карлик, симпатичный до умиления. Я невольно улыбнулась, не так от радости внезапной восстановления памяти, как от одного вида милейшего человечка.
Если карлик, пусть симпатичный, то что это значит? Что мне дает это сновидение?
- Мне приснился карлик, - тягуче высказалась я вслух, чтобы поспособствовать развитию мыслительного процесса. - Он был милым и приятным, - настороженно добавила я и с опаской осмотрелась, не желая увидеть рядом с собой выше упомянутого карлика, пусть и симпатичного.
Если у мамы всё выходило просто и доходчиво, ярким пример тому - стоимость проезда в автобусе, то у меня всё еще больше усложнилось. Или мама сама трактовала свои сны по собственному усмотрению, как ей было выгодно? Но в чем я точно уверена - свои сны она пересказывала точно, не сочиняла, получала ответ на свой четко сформулированный вопрос.
Вот и я получила ответ, ответ пространный, теперь придется поломать голову. А без конкретики никак нельзя? Хотелось бы - четко, ясно, с расстановкой - черным по белому.
Впрочем...
Я поднялась с насиженного места и взялась за смартфон. Решила обратиться за помощью к известному всезнайке - Интернету. И быстро нашла простой ответ на мой вопрос - к чему снится карлик приятной наружности: впереди вас ждет интересная жизнь, которая позволит вашим способностям постоянно развиваться.
Окрыленная и вдохновленная я запрыгала на месте, радуя соседей снизу. Быстро угомонилась и отправилась завтракать или обедать - кому как. Аппетита не было, я мысленно порадовалась - авось похудею, выпила две чашки крепкого кофе без сахара и погрызла овсяное печенье. Окончательно проснулась, отправилась в ванную, приняла контрастный душ и взялась за работу.
Долго составляла объявление, чтобы разместить его на своей страничке в социальной сети. Наверное, со стороны походила на поэта-безумца, нещадно расправляющегося со своими шедеврами - для начала решила написать объявление на бумаге: возрастная привычка, от нее никуда.
Не знаю, сколько бы времени продолжалось соревнование в корявой каллиграфии и переписывании текста, но меня отвлек телефонный звонок. Мои квартиранты из бывшей маминой квартиры сообщали, что в срочном порядке покидают город...
Я не расстроилась, я порадовалась - все что не делается, к лучшему. Теперь у меня есть место для встреч с незнакомыми людьми, которые откликнутся на мое предложение "поплакаться в жилетку", стать "попутчиком": существуют проблемы, о которых не расскажешь близким людям.
Новость добавила убедительности в правильности выбранного пути. У кого-то стакан наполовину пуст, у кого-то - наполовину полон. У меня - наполовину полон, я настроена позитивно, чего давненько не бывало.
Покончив с объявлением и разместив его в социальных сетях, я решила не останавливаться и подкрепила свои попытки перевернуть свою жизнь, действуя по старинке: распечатала объявление на принтере. Вдруг кто-то из заинтересованных лиц не пользуется Интернетом. Я предполагала, что моими "попутчиками" станут "девушки" вокруг моего возраста, одинокие и несчастные. Последние меня мало привлекали - ничего нового я от них не услышу - одни жалобы на жизнь, болячки и соседей. Но и такие люди нуждаются в поддержке. А терпения мне не занимать.
Поздним вечером я выскользнула из квартиры со стопкой объявлений в руках и тюбиком клея. Будучи законно послушной гражданкой наклеила свои листки в специально отведенных местах - на досках объявлений.
Всю дорогу я ловила свои брюки, которые некрасиво спадали с моей так называемой талии - с того места, где она должна быть. Вернувшись домой с чувством удовлетворения от правильного начала нового этапа моей жизни, я удосужилась взглянуть на себя в зеркало и пришла к выводу, что сильно похудела, специально ничего для этого не делая, не зацикливаясь на старой проблеме.
Надо проблему отпустить, и она решится сама собой.
Сколько раз я слышала эту фразу, но она никогда не претворялась в жизнь. Я предпочитала действовать, а не сидеть сложа руки. При моей мобильности и отсутствии привычки, как у Пушкинского Троекурова, страдавшего от обжорства два раза в неделю, - я вообще ни-ни, никогда не наедалась до отвала с тех самым детских времен, когда меня закармливали выпечкой, - не могу понять, откуда появлялись и появлялись лишние килограммы. Всё мое окружение удивлялось странностям моего организма и, я так думаю, в тайне предполагало: это она при людях жует корочку хлеба, а наедине с собой пилит все подряд. Да, пупсик с румяными щечками плавно превратился в пышечку, дамочку с избыточным весом, пусть не отталкивающего вида, но все же.
Впрочем, пусть мое окружение строит за моей спиной свои предположения, лишь бы не заскучало. Зачем мне рассказывать каждому встречному-поперечному, что я "жую корочку хлеба" и запиваю водой не только прилюдно, но при полном отсутствии соглядатаев, время от времени устраиваю разгрузочные дни, и вообще живу по принципу - скудный завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай врагу, в общем, ничего нового - вся жизнь борьба.
Итак, все мои попытки сбросить вес были тщетными, и вдруг...
Напольные весы явно привирали. Я перепроверила, убедилась, что нет, не врут - я незаметно сбросила десять кг. И это за неполный месяц!
Оказывается, в любом возрасте жизнь только начинается, главное - верить, не терять надежды и убеждать себя в этом...
Раз моя "помощь" в виде задушевной беседы "без передачи" и без навязывания своего мнения вместе с советом ничего не стоит в материальном плане - я не профессиональный психолог, я - "жилетка" для слез, держатель чужих тайн, молчаливый слушатель, по необходимости открывающий рот, в общем, одна в нескольких лицах, - то я очень рассчитываю на скорое появление человека, заинтересованного в нашем разговоре.
И мои надежды оправдались раньше, чем я думала, я даже не успела перейти в фазу волнительного отчаяния. Поэтому слегка опешила от неожиданности.
Моим первым... как бы его назвать? Клиентом? Слишком официально. Еще скажи - пациентом! Другом? Неискренне... Исповедателем? Он или она приходят ко мне исповедоваться - много на себя беру... Если человеку умеренно вольготно пребывать в этом мире, он вряд ли поспешит к постороннему индивиду для пустопорожней болтовни, от нечего делать, скорее, человек испытывает некую проблему, с кем-то поделиться не может ввиду какой-то своей заморочки, но проблема уже выходит из берегов, усугубляя психическое состояние... Скрытым психом я точно называть его не буду... А почему я вообще должна как-то его назвать?! Зачем называть именем нарицательным? У каждого обратившегося ко мне со своей проблемой есть имя, пусть вымышленное, есть фамилия, которую он может назвать или не назвать - по его усмотрению, в любом случае, я не официальная организация, но... обращаться к нему как-то обязана. Я не могу сказать ему в начале нашей беседы просто "Вы", тем более, не могу употребить слова "девушка", "женщина", "молодой человек", "мужчина" и т.д.
Итак, первой позвонившей стала Адель Прошкина. Так она назвалась в телефонном разговоре. Как я уже говорила, мне, в принципе, без разницы, правду она сказала или присочинила. Могу предположить одно - Адель достаточно молода, раз обошлась без отчества. Я заключила сама с собой пари и проиграла: думала, что первым человеком, обратившимся ко мне, будет женщина чуть старше меня, от которой ушел муж, ушел к молодой и безнравственной. Но пока я не увидела Адель и не услышала ее историю, отдавать кому-то пальму первенства рановато.
Голос в трубке был приглушенным, неразборчивым был голос, как почерк доктора со стажем. Но суть я поняла - Адель прочитала мое объявление в Интернете и хочет со мной поговорить. Переспросила, бесплатна ли аудиенция, именно так и сказала. Я подтвердила - бесплатно. Тогда она поинтересовалась - зачем мне это нужно? Зачем забивать себе голову чужими проблемами? Я пояснила: так сложились обстоятельства, что я оказалась в полной изоляции, растеряла родных и друзей (слегка слукавила), меня тяготит подобное состояние - привыкла оказывать посильную помощь разного рода, иногда откровенный разговор помогает похлеще чудодейственного средства. Адель была со мной полностью согласна, даже чуть повеселела, по крайней мере, голос стал бодрее, а не остался потухшим, как у тяжелого больного.
Я назвала ей адрес места, где должна пройти "аудиенция" - бывшая квартира моей мамы, откуда съехали квартиранты, Адель медленно повторила за мной адрес, потом сказала, что запишет, не особо полагаясь на свою память. Я тоже повторила, чтобы она ничего не перепутала, например, номер дома с номером квартиры. Девушка явно была чем-то расстроена, оттого и рассеянна.
После разговора я, без особый переживаний, сделала вывод, что Адель Прошкина передумает приходить ко мне для разговора. По ее голосу я поняла, что она не до конца приняла решение, а мой пространный ответ, исключая материальные взаимоотношения, показался ей подозрительным: с чего вдруг я оказалась в полной изоляции? Вдруг у меня какая-то заразная болезнь, потому и все друзья от меня отвернулись.
Может быть, стоит ей перезвонить и как-то объяснить свою изоляцию, выбранную без принуждения от кого-либо, а по собственной инициативе? А не станет ли только хуже после звонка с объяснениями? Моя навязчивость произведет обратный эффект, если человек не выносит напора.
Пусть будет так как будет.
И все-таки, мне бы очень хотелось, чтобы Адель не передумала и пришла.
Перезвонить? Перезвонить и сказать ей что-то... убедительное. Но что я подразумеваю под убедительностью? Если ты мне честно во всем признаешься, я "тучи разведу руками" - все твои проблемы мигом улетучатся, как эфир из неплотно закрытой колбы? Или так, для начала - а сейчас коротко о себе: не привлекался, не состоял, не участвовал. И вообще, особа по всем статьям располагающая к доверию, человек-могила в том смысле, что услышал чужую тайну и похоронил ее в себе.
В принципе, я поступила правильно: не стоило бить себя в грудь раньше времени, тем самым отпугивая и без того нерешительного человека.
Накануне я навела идеальный порядок в квартире... для встреч с незнакомцами, попавшими в сложное положение, создала уют, что немало важно для установления доверия, пусть и ограниченного. Докапываться до истины я не собираюсь: выслушаю, если необходимо, выскажу свое мнение, помогу советом, на том и разойдемся. Может быть, навсегда, может быть, до следующего раза, если жизнь нового знакомого бурлит и часто преподносит разнообразные сюрпризы, требующие оценки.
Мы договорились встретиться по указанному адресу в пять часов вечера, так было удобно самой Адели. Точно в указанное время раздался звонок в дверь.
На пороге стояла русоволосая девушка от двадцати до двадцати пяти лет, хрупкой статуэткой которую можно назвать с большой натяжкой. Вероятно, ее тоже закармливали в детстве сдобой, что-то произошло с обменом веществ, и она незаметно увеличилась в размере, как дрожжевое тесто. А теперь находится в постоянной борьбе, вполне себе удачной, потому что, в отличие от меня, у нее просматривается фигура, пусть и аппетитная. Такие девушки, правильно-пропорциональные, без утяжеления внизу или вверху, все же на любителя, и подобных любителей найдется немало - надоели общепринятые стандарты, вызывающие протест у молодого поколения, приветствующего любое противопоставление. Но всех под одну гребенку я не подвожу.
Я посторонилась, но девушка переступать порога не спешила.
- Аксинья Даниловна Кутепова? - затравленно спросила она, как будто перед ней появился совершенно не тот человек, чью фотографию она видела на моей страничке в социальной сети: нечто страшное и грозящее проглотить при любом неосторожном движении.
Я согласно кивнула, широко улыбнулась и в свою очередь поинтересовалась:
- Адель Прошкина?
- Да, это я, - промямлила девица с потухшим взором и решилась войти в прихожую. Осмотрелась и печально вздохнула. Автоматически я тоже проследила за ее взглядом, оценила прихожую, закрытую дверь кухни и краешек гостиной, заметной отсюда. Всё вполне чинно-благородно, пусть без суперсовременного ремонта, но чисто и опрятно, мебель вполне себе приличная.
После печального вздоха Адель принялась внимательно рассматривать меня, а я - изображать полнейшее добродушие.
- У вас очень уютно, - наконец, промямлила гостья, когда оказалась в гостиной, проследовав за мной.
У меня едва не вырвалось: "А у вас?" Сама не знаю, что на меня нашло?!
А у нас в квартире газ, а у вас?..
Я оставила в покое тему домашнего уюта с комфортом и предложила располагаться по своему усмотрению.
В комнате царил полумрак, но не настолько, чтобы не видеть друг друга, не видеть глаз собеседника - мне это казалось важным. Адель присела на диван, я пристроилась в кресле напротив нее, нас разделял низкий столик, который моя мать называла журнальным. Столик был накрыт к чаепитию.
Адель не стала отказываться от чая, молча пила чай и рассматривала комнату. Грешным делом, я подумала - а не наводчица ли она? Об этой стороне "сотрудничества" с незнакомцами, которых я опрометчиво приглашаю в свой дом, увы, как-то не подумала. И как меня можно назвать? Доверчивая дура, старушка без мозгов, выжившая из ума женщина, раскаявшаяся в скором решении, связанном с резким поворотом в устоявшейся жизни...
Чего тебе, Аксинья Даниловна, не хватало?! Зачем ты находишь приключения на свою голову?! Устала от однообразия? Сейчас тебе мало не покажется!
А чего это я вдруг превратила насмерть перепуганную девушку в наводчицу? То, что она озирается по сторонам и вздыхает, совсем не говорит о ее желание провести визуальную ревизию и тотчас пожалеть о своем визите - неподходящая квартирка, ой, неподходящая.
Сейчас Адель освоится, возьмет себя в руки и поведает мне свою печальную историю.
Однако пауза затянулась. Что ли взять инициативу в свои руки? Так и сделаю.
- Адель, вы учитесь или работаете? - спросила я равнодушно-беспечно, но сдержанно, чтобы не спугнуть безразличием.
- Я... учусь в архитектурном, на первом курсе... Мне восемнадцать, скоро исполнится девятнадцать.
Видимо, в моих глазах промелькнуло удивление, поэтому она добавила с легким безразличием:
- Да, я выгляжу старше своих лет. - Адель вернула чашку с чаем на стол и похлопала себя по выразительным бокам. - Но мне по фиг, кому не нравится, пусть не смотрят.
Собственная фигура, ранее названная мною аппетитной, ее полностью устраивала. Плохо я знаю современную молодежь. В мое время все было иначе, такие пухляшки, как я, были редким исключением из общего числа стройняшек.
Формы Адели меня не волновали, а что касается ее возраста, то надо признать свою ошибку: на ее месте не оказалась дама старше моих лет, которую бросил муж. Плохо, что я не знаю современную молодежь с ее проблемами и с ее отношением к этим проблемам, хорошо, что ко мне пришел человек, который разбавил мое одиночество и удалил, на это я надеюсь, почти поглотившую меня печаль.
- Вам нравится учиться? - с ненужным подобострастием вопросила я, возвращая разговор к высшему образованию.
- Очень, очень нравится! - впервые за все время улыбнулась девушка. На ее пухлых щечках отпечатались ямочки, и лицо стало миленьким-премиленьким. Значит, с поклонниками у нее проблем нет - хоть в этом я оказалась права. Наверно. Сдались мне ее поклонники! Возможно, ее проблема кроется совсем не во взаимоотношениях с противоположным полом.
С языка едва не сорвался вопрос - что привело ее ко мне. Пока рано, надо повременить, пусть сама заговорит о причине визита.
Мы еще немного поговорили о ее учебе, обсудили погоду нынешнего мая, кардинально отличающуюся от привычной - в этом году май выдался жарким, сухим и безветренным, больше похожим на июль. То ли будет летом.
- Имя у вас необычное, - мягко вступила я на тропу узнавания.
- Да уж, спасибо папочке, которого я в глаза не видела. Он служил в нашем театре музыкальной комедии. Моя мать была его поклонницей, ходила на каждый спектакль с его участием. В молодости она была очень хороша собой, молодой талантливый артист, избалованный женским вниманием, долго не обращал на нее внимания, потом что-то случилось - может быть, так звезды сложились или на тот период он был в расстроенных чувствах и нуждался в понимании и поддержке, но маме повезло - она добилась своего. Объект ее жгучего интереса пригласил ее в ресторан. После ресторана они поехали к нему домой. Так начались их отношения. В один из дней он пришел к ней весь такой счастливый, мама предположила - признается в любви, сделает предложение. Но она ошиблась: молодого таланта заметили и пригласили в столичный театр. В то время мама уже носила под сердцем меня. Будущий папаша, с ее же слов, высказал радость по этому поводу, перед отъездом обещал вернуться и забрать ее в столицу, но, если не успеет к родам, просил назвать сына Германом, как героя "Пиковой дамы", а если будет дочь - Аделью, как героиню "Летучей мыши". С тех пор от моего биологического папеньки ни слуху-ни духу.
- Вы не пытались его найти? С нынешними возможностями сейчас можно отыскать кого-угодно.
- А зачем? Раз я ему не нужна, но не стоит навязываться. Мама говорила, что некоторое время спустя после его отъезда в столицу, она видела его в одном кинофильме, он засветился в эпизодической роли. Опять же, с ее слов - не сильно блеснул, чтобы режиссеры его приметили и растащили по сериалам. Наверное, мама его еще любила, несмотря на предательство, именно поэтому решилась написать ему письмо на адрес киностудии, но никакого ответа не получила. То ли письмо не дошло до адресата, то ли адресат не счел нужным отвечать, так как забыл о существовании женщины, которая родила ему дочь. Думаю, у него этих детей по всей стране вагон и маленькая тележка...
Когда мне исполнилось восемь лет, мама вышла замуж. Она познакомилась со своим будущим мужем в химчистке, в которой работает приемщицей всю жизнь, названия менялись, владельцы менялись, а мама всегда на своем посту. Мужчина пришел в химчистку забрать свой плащ, заметил пятнышко и устроил небольшой скандальчик по поводу плохо сделанной работы. Но когда разглядел мою мать, тотчас поутих, сказал, что пятно - это ерунда, его почти не видно, и пригласил маму в кино. Уже через три месяца они поженились, и мама, наконец, забыла своего артиста. Маму зовут Валентина Валентиновна Прошкина, она отказалась брать фамилию мужа, не захотела стать Валентиной Валентиновной Ремесло, это у него такая фамилия - Ремесло, а зовут Стефан Михайлович. Отчим не выказал желания меня удочерить, и мама на этом не настаивала. В свидетельстве о рождении, в графе отец, у меня так и остался прочерк. Мама уверяла меня: главное, чтобы Стефан хорошо к тебе относился, Адя. Мама меня Адей называет.
- И Стефан Михайлович сдержал обещание? Хорошо к вам относился? - спросила я.
- Не любил как родную дочь, но никогда не ворчал по делу и без дела, никогда голоса на меня не повышал, и козни не строил, пытаясь вбить клин между мной и мамой. Мне казалось, что он меня вообще не замечает. Но подобное положение вещей меня вполне устраивало - лучше никак, чем вражда, возникшая бы в любом случае, если бы Стефан лез ко мне с расспросами или с воспитательными лекциями. Кто он мне? Муж моей мамы и точка.
- Вы ревновали маму к нему? - не удержалась я от вопроса, хотя, давала обещание самой себе держать язык за зубами, без необходимости не встревать в монолог. Но мне хотелось разобраться в отношениях падчерицы и отчима, человека, который, без сомнения, послужил причиной ее визита ко мне. Не скажу, что мне стало скучно от того, что я заранее просчитала "все ходы" не шахматных игр двух чужих людей, волею случая связанных отдаленно родственными связями, но я как-то отдалилась от разговора, погрузилась в себя, но не полностью.
И что же теперь? Раз тебе стало скучно, раз ты знаешь заранее, в какую область отношений двух людей противоположного пола заведет признание, то можно подводить черту и выставлять гостью из дома? Это не прослушивание при приеме на актерский факультет, нельзя обрывать "абитуриента" на полуслове, потому что "никаких Америк он не открыл", никаких талантов у него нет, как нет индивидуальных особенностей. Нет и быть не может.
Это жизнь, Аксинья Даниловна, так что уж будь добра, сиди и слушай, сиди и вникай в проблему, авось одним твоим молчанием дело не ограничится.
- Конечно, ревновала, - между тем вещала Адель Прошкина. - А как иначе могло быть, ведь восемь лет мама безраздельно принадлежала мне, а спустя этот долгий, по моему детскому пониманию, срок, мне приходится ее делить с каким-то чужим дядей, заявившим на нее свои права. Но надо отдать должное моей маме, она не поощряла при мне его... любовный интерес, обычный, дозволенный в чужом присутствии. Со стороны казалось, что этот человек у нас квартирует "со столом". Сначала я освоилась с этой мыслью, убеждая себя, что это временно - поквартирует и отправится восвояси, потом стала постепенно себе внушать, что этого человека надо терпеть, надо к нему привыкать, потому что никуда отправляться он не собирается, напротив, он освоился до такой степени, что начал обнимать маму в моем присутствии, и мама его, если ни поощряет, то и не чурается, не зыркает глазами в мою сторону, давая понять, что его поведение не совсем корректное, но ты уж потерпи или лучше удались. Впрочем, ничего предосудительного при мне не происходило, и поцелуйчики были дружескими - в щечку. Теперь я начала привыкать к новым отношениям мамы и уже не квартиранта "со столом". И вдруг испугалась: вдруг у них появятся общие дети?! Такой расклад меня не устраивал. Оказаться на задворках их счастливой жизни, в которой мне отведена эпизодическая роль, совсем не хотелось. И что самое ужасное, я находилась в постоянном напряжении, в постоянном ожидании, что этот мужчина в скором времени откроет свое истинное лицо, что он совсем не тот влюбленный мужчина, за которого он себя выдает, что он преследует свои цели, очень нехорошие, возможно, преступные, в результате его действий можем пострадать мы с мамой. Но время шло, ничего плохого не происходило, и я постепенно успокоилась, но не скажу, что совсем забыла о своих страхах.
- Он вас как-то пугал, менялся, когда вы оставались в доме вдвоем? - в очередной раз не удержалась я, желая разобраться.
- Я всегда вела себя настороженно в ее присутствии, и дело даже не в его поведении или отношении ко мне. Как я говорила, он старался меня не замечать - ходит что-то по квартире, и пусть себе ходит, это что-то еще и говорит, пусть себе болтает.
- Так в чем же причина ваших страхов?
- У этого человека... стеклянный взгляд. Ни тебе радости, ни тебе печали, ни тебе искренней любви или хотя бы доброжелательности - вообще никаких эмоций. Его глаза - не зеркало души, а черти что, как будто душа у этого человека напрочь отсутствует.
- Я видела в одном старом кинофильме нечто подобное. Сразу делался вывод - этот человек враг. Так всегда было в очень старом кино.
- Как вы правильно заметили - враг! Я долго искала определение и не могла подобрать! Враг, конечно, враг!
- Адель, вы подумали, что Стефан Ремесло - шпион?
- Конечно, нет, - усмехнулась девушка, - он враг нашей семьи, враг мне, враг маме, но скрытный враг и плохо подготовленный - со своим взглядом ничего не смог поделать.
- Вашу маму не напрягали ваши с отчимом отношения?
- Маму? Совсем не напрягали, она не стремилась соединить нас в дочерне-отцовской любви или приближенной к ней, маму тоже устраивал вариант - лучше ничего, чем вражда.
- И с годами ничего не изменилось?
- В подростковом возрасте, когда я пыталась проводить революцию в отдельно взятой квартире - так мама выражалась, я пыталась дерзить всем подряд и отчиму - особенно, слабо надеясь, что он соберет свои манатки и уйдет от нас навсегда, но в эти периоды он укрывался в спальне, не слово ни говоря в ответ. Мама не рвалась перевоспитывать дочь-подростка, она вообще человек терпеливый и всё понимающий. Со временем я утихомирилась, вновь вернулась в прежнюю фазу жизни - каждый сам по себе. Однако недоверие к отчиму не ушло. Оно сидело и ждало какой-то неожиданной выходки с его стороны... Враг... Надо же - враг... Любой враг рано или поздно выдаст себя...
- Адель, вы считаете, что в вашу мать нельзя влюбиться?
- Почему же нельзя, очень даже можно, несмотря на "прицеп" в моем лице. Как я уже говорила, мама всегда была хороша собой, и до сей поры прекрасно сохранилась, я допускаю мысль, что отчим ее любил и любит, любит по-своему, без эмоций, и причина его сдержанной любви кроется во мне, в ребенке его любимой женщины: женщина сама попросила мужчину не ранить чувства своего единственного чада.
- Значит, общих детей у них не появилось?
- Мне стыдно за мои слова, но на мое счастье - нет. Причина мне неизвестна и неинтересна. Уж не знаю, огорчен Стефан, что не стал отцом, или его все устраивает, я не знаю, но могу предположить - раз он не ушел, то его не напрягает отсутствие общих детей.
- Или он очень любит вашу мать, но, как и многие мужчины, не умеет выражать свою любовь словами...
- Не умеет выражать словами, пусть бы доказывал свои чувства на деле, а то мать ишачит от зари до зари, а у него ни жалости, ни сострадания! - выпалила в сердцах Адель.
- Он что, тунеядствует? Сидит у жены на шее?
- Не сидит на шее, но особо деньгами не балует, выдает матери какие-то крохи, - выдавила из себя девушка. Доверять ее словам у меня не было резона - все-таки ее мнение предвзято.
Выдержав паузу и не дождавшись от меня очередного вопроса, она продолжила:
- Никогда ее подарками не балует, отделывается на день рождения и женский день вшивыми букетиками. А она светится от счастья. Тьфу, смотреть противно!
- Не дорог обед, а дорог привет, - пробубнила я банальность и добавила без всяких нравоучений, - когда есть любовь, корысти нет места.
- Корысти? Со стороны мамы нет никакой корысти, а вот со стороны отчима... одна корысть, он весь соткан из корысти, лжи и коварства.
Если бы Адель вопила или говорила старательно-убедительно, я бы ей не поверила, пропустила бы ее слова мимо ушей и терпеливо ждала бы продолжения рассказа с разгаданным мною окончанием, но Адель говорила трагическим тоном, вызвав у меня неумеренную жалость.
Я отогнала прочь желание прижать ее в груди и погладить по голове, вновь заговорила об отчиме, но в другом ракурсе.
- Стефан Ремесло откуда-то приехал в наш город? Или всегда был местным жителем?
- Он приехал в наш город из Белоруссии, мыкался по съемным углам, жил без женской заботы. Потом познакомился с моей мамой. У нас хорошая квартира, пусть ни в центре, а в спальном районе, но нас все устраивает. Раньше мы жили вчетвером - дедушка, бабушка, мама и я, потом умер дед, потом бабушка, так мы остались с мамой вдвоем. Я не утверждаю, что Стефан позарился на квартиру, это было бы неправильно по отношению к маме, она красивая, она добрая, трудолюбивая, она прекрасная хозяйка, у нее все "горит" в руках. Но... жилплощадь сыграла не последнюю роль в его решении жениться на маме. Можно сказать, он убил одним выстрелом нескольких зайцев: и обихожен, и любим, и дочь избранницы жизнь не портит, и деньги за квартиру платить не надо.
- А кто Стефан по профессии? - поинтересовалась я, не имея представления, что он за птица-синица, но предполагая, что он тоже себя не на свалке нашел.
Что навело меня на эту мысль? Плащ, который Стефан принес в химчистку некоторое время тому назад, точнее - более десяти лет. Вот такие ассоциации вызвала у меня верхняя одежда весенне-осеннего сезона. Но плащ стоит на втором месте после самой Валентины Валентиновны Прошкиной, пусть не бизнес-вумен, простого работника химчистки, но человека, без сомнения достойного и не глупого, способного разобраться кто есть кто, переболев любовью к представителю творческой профессии, оказавшемуся ненадежным и ветреным.
Обжегшись на молоке, дуешь на воду.
Это я о Валентине свет Валентиновне. Уж кто, кто, а она в состоянии разобраться, кого можно привести в свой дом, где живет еще ее дочь, а кого нет. Иметь другое мнение - что Валентина была ослеплена любовью, не замечала странного поведения своего избранника, - мне не хотелось. И не потому, что я стояла на стороне одинокой женщины с ребенком-эгоистом - я занимала нейтральную позицию, но именно из-за эгоизма ее дитяти, я могу сделать вывод: ребенок стоял и стоит у нее на первом месте. Если бы она заметила неадекватное поведение мужа по отношению к дочери, быстро сделала свой выбор в пользу дочери...
- Аксинья Даниловна, вы думаете, что Стефан успешный бизнесмен, и мама ему не ровня? По этой причине речь о корысти идти не может? - вопросом на вопрос ответила Адель. - Так вот я вам скажу...
- Ничего я не думаю, - с легким раздражением, так мне несвойственным, перебила я, устав от ненужных убеждений в чьей-то корысти. О какой корысти может идти речь спустя десять прожитых вместе лет? Я не преминула озвучить свою мысль. - В любом случае, за десять прожитых совместно лет, Стефан нашел бы причину и ушел, но он не ушел, он остался, поэтому я не могу сомневаться в его искренней любви и привязанности к вашей матери. Так ведь?
- Он не уходит по другой причине, - выдавила из себя Адель Прошкина, выдержав продолжительную паузу, во время которой я сверлила ее рентгеновским взглядом, пытаясь разобраться или убедиться в своих предположениях относительно причин ее нападок на отчима. За такой срок пора бы смириться с его присутствием, тем более, сама не ровен час влюбится, выскочит замуж и уйдет от матери. Но не смирилась, следовательно, я была права: ничего экстраординарного я не услышу из уст этой симпатичной особы с ямочками на румяных щечках.
Мда, банально и неинтересно. А чего ты хотела, Аксинья Даниловна? Уж точно не признаний в убийстве с расчленением, а трогательных историй со слезой, неизбитого сюжета.
Я подавила зевок и отпила из чашки чаю, элегантно притрагиваясь к тонкой ручке.
Ждать продолжения долго не пришлось.
- Стефан не уходит от мамы из-за... меня.
Ну, вот - а я что говорила! Сейчас начнется: я его ненавижу, он меня домогается, матери ничего не говорю, боюсь ее расстроить... Могу и убить ненароком. Убью и сяду на десяток лет, если не удастся доказать, что совершила преступление в результате самообороны.
Я покосилась на бицепсы Адели и пришла к выводу - такая может... скрутить в бараний рог, если ее довести до белого каления! Однако, я пока не видела противоположную сторону, вдруг у него комплекция боксера-тяжеловеса или, напротив, он худой заморыш, но в любом случае - растлитель малолетних: подробности мне не известны, вдруг его поползновения начались некоторое время назад, в эпоху "революционного восстания в отдельно взятой квартире" и продолжаются до сей поры. Однако, в этом случае терпения обоим не занимать. Одно не ясно - что за мазохизм с ее стороны и непоколебимость в желаниях с его?! А вот здесь я вам, Адель Прошкина, и не верю, потому как за десять прошедших лет вы не оставили в покое своего острого желания избавиться от отчима, поэтому не преминули бы с энтузиазмом поведать маменьке о недостойном поведении ее избранника, который оказался полным ничтожеством! Ведь именно об этом вы, Адель, убежденно заявляли еще на заре отношений маменьки и отчима...
- Вы занимаетесь каким-нибудь видом спорта? - неожиданно ляпнула я, вырываясь из собственных мыслей по поводу "мудрости" девочки-девушки.
- Что? - дернулась Прошкина и подтолкнула ногой журнальный столик. Посуда зазвенела, но устояла. Осознав вопрос, ответила, - определенно - никаким, но я регулярно посещаю фитнес-центр, железо таскаю, но без фанатизма, чтобы не превратиться в накачанное нечто. Тренируюсь для поддержания формы, чтобы в теле был баланс.
- У вас это хорошо получается, - не удержалась я от похвалы.
- Вы думаете, что благодаря своим физическим данным я могу легко уложить зарвавшегося отчима на лопатки, чтобы он забыл раз и навсегда о своих намерениях.
Я неопределенно передернула плечами.
- Могла бы... наверно... - неопределенно заявила Адель и усмехнулась, - не пробовала ни разу, пока мы ограничиваемся недипломатической перепалкой, естественно, в отсутствии мамы. Если он перейдет границу, я сумею постоять за себя. Но вы тоже поймите меня - нельзя жить в постоянном напряжении и ожидании нападения.
- Вы хотите получить совет, как вам быть? - подтолкнула я Адель к решающей фазе, дабы поскорее выставить ее из квартиры и закрыть дверь.
Ты сам нарвался, ты сам нарвался, - мысленно пропела я, вспомнив тюремное танго из мюзикла "Чикаго" и имея в виду себя - нарвалась!
- Прежде я хотела бы довести свой рассказ до конца, и высказать свои предположения.
- Я вас внимательно слушаю, - неуверенно промямлила я, без всякого энтузиазма, развеявшегося во время беседы, зацикленной на отчиме.
- Я немного вернусь назад, точнее - на пять лет назад. Мне было тринадцать, я как раз входила в эпоху бунтарства и неповиновения. Решила уйти со двора и пошла шляться по городу в поисках приключений. Бреду я по улице, с любопытством осматриваюсь по сторонам и вдруг вижу моего отчима в компании с теткой, старше его по возрасту. Сидят они на летней веранде кафе и мило беседуют. Ну, думаю, дело нечисто, надо бы проследить за голубками. Вскоре парочка покинула кафе, и двинулась по тротуару прогулочным шагом. Тетка висела на руке моего отчима и что-то оживленно ему рассказывала, а он только скалился в ответ...
- А взгляд по-прежнему оставался стеклянным? - влезла я со своим вопросом.
- Взгляд? Если честно, то не помню... Но мне кажется, в тот момент Стефан сильно отличался от себя прежнего, привычного для меня. Делать выводы я не стану, чтобы вы не заподозрили меня в предвзятости, - откровенно призналась Адель, заслужив мою мысленно похвалу. - Я следовала за ними по пятам, не боясь быть обнаруженной - оба были увлечены друг другом. Больше говорила тетка, а Стефан изредка вставлял слова. Вскоре они подошли к невзрачному дому и скрылись в одном из подъездов. Я не успокоилась и решила узнать, в какую квартиру они зайдут. Выяснив, я вышла из подъезда, пристроилась на скамейке на другом конце двора и принялась ждать, не забыв засечь время, которое, по моему разумению, играло важную роль. Стефан провел у дамы около двух часов. Потом покинул ее квартиру и отправился в сторону нашего дома, по дороге заглянул в магазин и купил кое-какие продукты, чего отродясь не бывало. Я появилась через пять минут, отрепетировав свою обличительную речь. С порога открыла маме глаза на ее "верного" мужа, который встречается со старой теткой. Стефан ничего не отрицал, только сидел и смотрел мимо меня. Как мне хотелось запустить ему в голову чем-то тяжелым, чтобы он пришел в себя и как-то отреагировал. Мама слушала меня с недоверием. Тогда я приказала ей одеться и следовать за мной - зачем сотрясать воздух, если можно пойти и увидеть подтверждение моим словам. Или услышать. Мама как никто знает, что со мной лучше не спорить, поэтому безропотно оделась, и мы отправились к той самой тетке.
- А Стефан?
- Он остался сидеть, единственно, что он себе позволил, так это обратиться ко мне со словами: "Зря ты так, Адя". Я наговорила ему массу ненужных слов и хлопнула дверью. Я довела маму до квартиры и без страха позвонила в дверь. Нам открыла та самая тетка, с которой Стефан сидел в кафе на летней веранде и потом гостил у нее почти два часа. Мне показалось, что тетка ничуть не удивилась нашему визиту, она сразу спросила: "Вы Валентина, а тебя, девочка, зовут Аделью?" Оказалось, что тетка приходится Стефану родственницей, он сын ее троюродной сестры, но, увы, редко навещает ее. Мама ей тотчас поверила, защебетала что-то извинительное, но не отказалась зайти и выпить чашку чаю. Я сбежала. Не от стыда, от обиды: я нисколько не сомневалась, что они любовники. Путь в ту пору мне было всего тринадцать, но я видела, как "родственница" поедала глазами своего "троюродного племянника". Старуха, а туда же! Стыд один!
- Любовь слепа, - на всякий случай вставила я, имея ввиду доверчивую Валентину, не допускавшую мысли об неверности супруга.
- Вот именно, слепа! Зачем я рассказала историю пятилетней давности? Чтобы убедить вас, что мама верит Стефану безоговорочно! Он постоянно уезжает в командировки, а какие могут быть командировки у человека, который работает в мастерской по ремонту бытовой техники. Какие, я вас спрашиваю?! - требовательно вопросила меня напористая девица.
О-па! Наконец, мы выяснили, чем занимается Стефан.
Вопрос Адели носил явно риторический характер, но я не преминула высказаться.
- Может быть, он уезжает по заданию руководства в соседний город, небольшой и захолустный, где нет подобной службы быта.
- Я вас умоляю! - закатила глаза Адель. - Знаю я, куда он... уезжает. И все вокруг знают, одна мама не хочет ничего замечать! - Сменив гнев на утихомиренное доверие, доложила, - надо признать, что в последнее время Стефан завязал со своими, так называемыми, командировками...
- И причина в вас, - договорила за нее я и зачем-то поинтересовалась возрастом отчима.
- Он моложе мамы на четыре года. Сейчас маме тридцать восемь, значит, ему - тридцать четыре.
- Он старше вас на шестнадцать лет, - легко посчитала я, решив, что бывает и похуже, хотя, в моральном плане...
- Именно так, - кивнула Адель.
- Значит, ваша мать никогда не поверит, что Стефан воспылал к вам совсем не отеческими чувствами, - соединив всё воедино, высказалась я.
- Ну, так прямо я ей не говорила. Сама не пойму, что меня останавливает. Может быть, я неправильно истолковываю его интерес ко мне? Просто раньше он меня не замечал, и вдруг... такое преображение...
- Но вы успели подрасти за десять лет, - усмехнулась я и собралась сказать про гадкого утенка, превратившегося в прекрасного лебедя, но Адель продолжила, никак не отреагировав на брошенную мною фразу.
- Может быть, раньше он старался меня не замечать, чтобы не раздражаться моими выходками - выходками чужого ребенка, он хотел сохранить отношения с женщиной, матерью этого ребенка. Такую выбрал тактику. Потом ребенок вырос, перестал относиться к нему как к прокаженному, возможно, смирился с его присутствием рядом с любимой мамой, и мужчина решил установить с подросшим ребенком дружеские отношения. А я... я неправильно поняла Стефана? - полувопросительно-полуутвердительно произнесла Прошкина.
- Но вы могли как-то намекнуть матери. Дескать, твой муж на меня заглядывается, отпускает комплименты в мой адрес, ничего такого, но мне это не нравится. Только и всего. Пусть она его приструнит, объяснит, тогда он поймет, что ведет себя неподобающе.
- Аксинья Даниловна, да вы ясновидящая - я прямо этими словами и сказала маме.
- И как она отреагировала?
- Рассмеялась и заявила: как не заглядываться на такую красоту! Любой мужчина мимо не пройдет. И Стефану растрепала, мол, наша Адя принимает твои комплименты за ухаживание. А тот молчит и ухмыляется. И взгляд... взгляд совсем не стеклянный, но по-прежнему устрашающий, как будто взглядом предупреждает меня... о чем-то.
- Вы можете уйти жить на квартиру, вы уже достаточно взрослая, учитесь в институте.
- Из принципа никуда не уйду, это мой дом! И маму не хочу оставлять в ним один на один.
- Что мы имеем? Засадить Стефана Ремесло за изнасилование мы не можем - доказательств нет, потому как преступление не совершено... Не совершено?
- Нет, не было... изна... преступления, - отрицательно покачала головой девушка.
- Сидеть и ждать, когда... доказательства появятся, тоже неправильно, - окончательно запуталась я. Странно, но никаких разумных ответов в мою мудрую голову не приходило. И тут Адель запутала меня еще сильнее.
- За изнасилование не можем, а вот за убийство, причем двойное, можно попытаться...