Это была невзрачная на вид районная больница, построенная еще в середине прошлого века. Ободранный внешний вид вызывал уныние и глубокое разочарование у посетителей, чьи близкие невольно здесь оказались.
Троица зашла в приемный покой. Время было позднее. Всегда в приемных покоях суета и неразбериха, невзирая на то, день за окном или ночь, утро или вечер. Здесь было на удивление тихо. Никто не бегал с каталками, никто на этих каталках не корчился и не кричал от боли, никто не сострадал.
Сырость, ободранность, гнетущая тишина поразили Лизу. Она не сдержалась от комментария, обозвав приемный покой склепом. Потом добавила.
- Мы должны забрать Лену отсюда.
- Да, подожди ты, - отмахнулся от нее Кирилл. Его самого "впечатлил" внешний и внутренний вид лечебного заведения, а тут еще она подливает масло в огонь.
- Не надо бежать впереди паровоза, - осадил Жукову Бирюков и направился к окошку регистратуры, за которым сидела миловидная девушка - единственный луч света в этом темном давно не ремонтированном царстве.
Кирилл и Лиза двинулись за ним, но он указал рукой, чтобы они оставались на месте.
Переговорив с девушкой, Бирюков вернулся.
- Сейчас идет операция. Я сказал, что мы родственники потерпевшей. Так проще. Дождемся врача и все выясним... Давайте присядем, - он кивнул в сторону неуклюжих сидений с потрескавшимся кожзаменителем.
- Погоди! - остановила его порыв Жукова. - О каких родственниках ты толкуешь, если никто не знает фамилии пострадавшей.
- У нас есть выбор? - философски заметил Сергей. - Надо дождаться конца операции. Вдруг... пострадавшая приходила в себя и назвала свое имя.
- А если не приходила? - прицепилась к нему дотошная Лизка, которая не могла бездействовать пока до конца еще ничего не ясно.
- Это наша Лена. Тарасов затащил ее в машину и увез, - монотонным голосом произнес Шмидт и направился к сиденьям из кожзаменителя. Об аварии он намеренно умолчал.
Сел в неудобное шаткое кресло, откинул назад голову и закрыл глаза.
Ему вновь хотелось вернуться на сутки назад. Теперь вчерашними сутками стал этот ужасный день. Вернее, вечер. А утром его девочка стояла у него за спиной, обхватив его своими ручками, и осуждала его за попытку скрыть свой день рождения.
Неужели это было всего лишь вчера? Кириллу казалось, что прошли годы. Годы ужасных поисков и переживаний. Годы страха и пугающей неизвестности.
Может это был всего лишь сон? Может, не было знакомства с девушкой по имени Лена? Не было любви, не было песен под гитару, не было веселой рыбалки в деревне Алехново, не было жарких поцелуев под холодным осенним дождем...
Сейчас Кирилл проснется, потянется и скажет: "Если бы в жизни все было так, как во сне. Жаль, рано проснулся и не понял, чем же все закончилось?"
Все было и все будет...
Прошло почти три часа.
Никто из ожидающей троицы не вставал за это время, не разговаривал. Они сидели и терпеливо ждали.
И дождались. Дверь распахнулась, и появился доктор.
Двое мужчин и женщина, как по команде, вскочили на ноги и двинулись ему навстречу. Они пытались по лицу эскулапа угадать, с каким известием он к ним вышел. Кроме глубокой усталости его лицо ничего не выражало.
- Вы родственники пострадавшей?- спросил доктор.
- Родственники, - уверенно за всех ответил Бирюков.
- Операция прошла успешно. Хорошо, что быстро ее к нам доставили. Пострадавшая получила сильный удар в живот, вследствие чего - закрытый перелом ребер с правой сторон и разрыв селезенки. Селезенку мы удалили. А ребра срастутся сами, нужен только покой. При соблюдении всех рекомендаций, через месяц ваша родственница будет бегать.
- А как же жить... без селезенки? - спросила зареванная Лиза.
- Нормально, как все люди. - улыбнулся врач. Только сейчас друзья заметили, что он еще достаточно молод. - Удаление селезенки не влечет за собой каких-либо изменений в организме, ее функции компенсируются лимфатическими узлами. Многие люди живут без селезенки и не ощущают ее отсутствия.
- Можно нам ее увидеть?- хриплым голосом попросил Кирилл.
- Пострадавшая сейчас спит. - Доктор увидел устремленные на него молящие взгляды. - Ладно, только недолго. - Друзья уже бросились к двери, но врач остудил их пыл. - Только один человек!
Лиза посмотрела на Шмидта.
- Иди, Кирюша! Мы тебя здесь подождем. Передай ей привет, даже, если она спит, ты все равно передай. Скажи, что я тоже здесь, что волнуюсь за нее, что все уже позади... - Она легонько подтолкнула его в спину...
...Прошло три недели. Лену выписали из больницы долечиваться дома. Тарасова похоронили, занимался всем Макар Вяземский. Лизе пришлось рассказать подруге о гибели Владимира. Лена порывалась сбежать из больницы, чтобы попрощаться с ним, но Лиза уговорила её не ходить - она была слишком слаба.
После выписки из больницы Лена решила пожить в своей квартире, чем очень удивила Кирилла. В их отношениях появилась необъяснимая отчужденность. Теперь, когда преграда в лице Тарасова исчезла - как бы это жестоко не звучало, можно было всерьез задуматься о будущем.
Но все получилось наоборот. Лена отдалилась от Кирилла, оба чувствовали холодность в отношениях. Кирилл с пониманием относился к ее состоянию: только-только погиб муж, с которым прожито немало лет, сама сильно пострадала. Счастье, что, вообще, осталась жива.
Но со временем отчуждение не исчезло. Кирилл не пытался сблизиться, не твердил о своей любви. Лене нужен покой, не нужны эмоции и чувственные всплески, - так решил он и приготовился ждать. Он привык ждать.
Так Елена Тарасова вновь оказалась в своей квартире, только теперь в полном одиночестве...
Петр Леонидович Крюков чувствовал себя нормально, сердечные боли не беспокоили, голова не кружилась, обмороков больше не было. Он вышел на работу, чему был несказанно рад: там он окончательно забудет о болезни.
Жизнь потекла по привычном для него русле. И будто бы всё хорошо: и с дочерью помирился, и с Викой прекрасные отношения, и в магазине порядок, но что-то Петра беспокоило, камешек пристроился на душе и часто напоминал о себе ноющими болями, как воспаленный аппендикс. Так часто бывает, когда мучает неразрешимая проблема или тоска, справиться с которой невозможно. После приступа внутри еще не старого мужского организма что-то надломилось, будто внутренний стержень треснул. Пропало желание любить, жить, работать, возиться с внуками, говорить по душам с дочерью. И мечтать. Мечтать человек должен в любом возрасте, даже в глубокой старости. Если ты не мечтаешь, то тебе уже пора туда, откуда не возвращаются.
Внутренний стержень - это метафора, образное сравнение, характеризующее внутреннюю силу человека, но касательно Петра Леонидовича это совсем не образное сравнение. Что-то внутри его сломалось. Был внутри заложен вертикальный стержень, сейчас он дал трещину. Потому-то и спина согнулась, как у старика, и ноги с трудом передвигаются, хотя, Крюков старается из всех сил вернуть себе прежнее состояние, напрямую связанное с камешком на душе, который появился в тот злополучный день, когда исчезли панно.
На протяжении почти двух десятилетий он жил надеждой, что панно найдутся. Теперь надежда умерла. А он сам жив?
Крюков часто вспоминал, как увидел эти панно в первый раз.
Это было еще в 1987 году. Он занимался снабжением археологической экспедиции под руководством одного известного профессора в городище Дурмен-тепе неподалеку от Самарканда. В раскопках Крюков, естественно, участия не принимал, но был всегда в курсе событий: новая находка бурно обсуждалась в коллективе.
Древний город Дурмен-тепе был основан еще в первые века до нашей эры в период походов Александра Македонского. Археологи проводили раскопки в тех местах каждый год и каждый раз что-то находили: то глиняно-гончарные скульптуры, то различный керамический материал... Все находки были ценными, с точки зрения археологии, но, с точки зрения Петра Крюкова, ничего особенного, так всякие обломки и черепки. Попадались и чудом уцелевшие экспонаты, но на человека, далекого от археологии, они впечатления не производили.
Однажды руководитель экспедиции послал Крюкова с поручением к археологам в городище Варахша, где в результате раскопок на территории Дворца бухархудатов была найдена уникальная коллекция орнаментальных панно. По приезду в Варахшу он обомлел: такого чуда он не видел никогда, несмотря на то, что проработал в археологических экспедициях много лет.
Дворец в Варахше очень впечатлял своим величием и красотой. Это было обширное сооружение с целым комплексом помещений, построенных из кирпича и глины. С юга дворец был наполовину прикрыт по фасаду крепостной стеной, а с севера имел трехпролетный вход, опирающийся на стоявшие посередине массивные колонны. Колонны, стены и арки были покрыты резьбой по ганчу. Один из археологов рассказал, что ганч - это покрытие поверхности архитектурных строений. Его уже в древности делали из алебастра и украшали жилища. В основном на них изображали сказочные сюжеты, фантастическую флору и фауну.
В парадных залах дворца стены были украшены расписными панно, выполненными на тонком слое алебастра, который затем накладывали на глиняные стены. Древние мастера использовали краску с клеем, разведенным в воде. В качестве изображений выбирали сочетание реального и фантастического мира. Археологи удивлялись: многие панно хорошо сохранились, несмотря на то, что слой алебастра был очень тонок и легко мог разрушиться по прошествии многих веков.
Крюкову разрешили тогда рассмотреть дворец, но просили руками ничего не трогать. Он не помнил, сколько времени провел там. Дворец обладал магическим действием, он не хотел отпускать Петра. Он долго расспрашивал специалистов об орнаментальных панно, которые были выполнены резьбой по дереву. Подобные панно украшали створки дверей, потолки, колонны. Резьба украшала предметы обихода: сундучки, столики, шкатулки. Особенно Крюкова впечатлили два панно. Материалом для обоих служил платан, но различие выполненных изображений делало основу абсолютно разной. На первом панно древний мастер изобразил часть головы человека - было лицо: глаза, нос, рот, не было ушных раковин и волос. Нижний овал лица был четко вырезан до того места, где у человека должны начинаться уши, а вместо волос во все стороны расходились, как лучи солнца, орнаментальные узоры. Работа мастера была потрясающей. Но не это заставило Крюкова оцепенеть возле панно.
Черты лица явно принадлежали молодой девушке. И он узнал эту девушку, хотя, она не могла жить в те века. И в этом была загадка.
Девушку звали Маргарита Стебловская. Она была первой школьной любовью Петра. Очень сильной любовью, трагичной и незабываемой. Всю жизнь Петр старался спрятать эти страшные воспоминания подальше или вырвать их из сердца, из головы, из каждой клеточки своего организма.
Они учились вместе с первого класса. Петька таскал Ритку за косы, хлопал по спине портфелем, но никогда не позволял проделывать это с ней другим мальчишкам. Шли годы, Петр провожал Риту домой из школы, по выходным они ходили в кино. В старших классах детская дружба переросла в любовь. Ребята сидели за одной партой, вместе делали уроки, вместе гуляли. Петр помнил, как неумело первый раз поцеловал девушку, как она ответила на поцелуй, как он был на седьмом небе от счастья. Они мечтали о том, куда пойдут учиться после окончания школы, когда поженятся, когда родятся дети, сколько их будет и как они их назовут. Детские трогательные мечты двух влюбленных. За все время они поссорились только один раз. Глупо поссорились. Рита хотела каждый год вывозить их детей на море для укрепления здоровья, а Петр предлагал сплавляться по рекам на байдарке, спать в палатках, готовить еду на костре. Рита была в шоке:
- Как можно детям жить в такой антисанитарии! - выговаривала она и с укором смотрела на Петра. А потом вскочила со скамейки, не дождавшись согласия с его стороны, развернулась и убежала.
Они не разговаривали два дня. И очень два дня страдали.
Ритка не предпринимала шагов к примирению, но ходила в школу с опухшими глазами. Петька, как мужчина, сделал первый шаг, вымолил прощение, пообещал, что все будет так, как хочет она.
Какой всё это было ерундой, но в то время ерунда выглядела настоящей трагедией.
Что такое настоящая трагедия, Петр Крюков понял позже.
Это случилось в субботу, пятнадцатого октября. В тот вечер в школе устраивали танцы. Это сейчас их называют дискотекой, а тогда - танцы. На танцы собирались все старшеклассники. Девчонки наряжались в красивые платья, в туфли на шпильках, делали высокие прически, очень модные во второй половине 60-х годов, подводили глазки, подкрашивали губки и становились совсем взрослыми. Мальчишки облачались в пиджаки и брюки-дудочки, белые сорочки, на шею повязывали узкие галстуки или бабочки, обували остроносые туфли, что было супермодно в то время. Танцевали твист, шейк, вальс под катушечный магнитофон, приобретенный школой для торжественных случаев. К каждой субботе начинали готовиться с понедельника, девчонки обсуждали наряды, делились сердечными секретами, мальчишки записывали музыку на "бабины".
Рита и Петр с удовольствием ходили на танцы. Все вечера они проводили только вдвоем, других желающих ангажировать Ритку на танец не находилось: все мальчишки знали, какой кулак у Крюкова. После танцев Петр провожал девушку домой, они медленно шли по улице, взявшись за руки, и наслаждались обществом друг друга. Почти не разговаривали, переглядывались и все понимали без слов.
В тот вечер они переходили через дорогу, было тихо и ничто не предвещало опасности. Но опасность подкралась из-за угла в виде грузовика, который сбил обоих подростков и скрылся с места происшествия.
Петр отделался сотрясением мозга, а Рита умерла там же, на мокром грязном асфальте, некрасиво вывернув ногу и раскинув руки, словно собиралась поймать летящий на них грузовик и защитить Петю. Наверное, все-таки защитила. Она его, а не он её...
Крюков никогда и никого не смог так полюбить, как любил Риту.
И теперь, в 80-х годах двадцатого века, находясь во дворце бухархудатов, Крюков увидел лицо Маргариты Стебловской, вырезанное на дереве мастером в начале нашей эры.
Если назвать увиденное потрясением, значит, ничего не сказать. Петр Крюков чуть не потерял сознание, он подумал, что разыгралось воображение, что он просто думает о Рите все время, вот ему и привиделось. Он несколько раз открыл и закрыл глаза, видение не исчезло. Потом он посмотрел на панно под разными углами, сместившись то в одну сторону, то в другую. Ничего не изменилось. На него смотрела Рита, его любовь, его радость, его главный человек в жизни.
Другое панно привлекло его внимание тем, что на нем было вырезано некое животное, напоминающее собаку или волка. Мастер выполнил работу с большой наблюдательностью. Зверь получился, как живой и, что самое интересное... он был, как две капли воды, похож на овчарку Риты, которая прожила в семье Стебловских много лет и умерла вскоре после гибели хозяйки. Видимо, не смогла перенести горя... А Петька смог...
Крюкова распирало желание рассказать кому-нибудь о своем открытии. Но кто бы ему поверил? Да, и зачем открывать душу.
Теперь все его мысли занимали панно. Он решил любыми путями завладеть ими. Внушил себе, что таким образом вернет себе Маргариту. А заодно и ее собаку, к которой она была привязана.
Петр долго не мог вспомнить кличку собаки, а потом услышал, как один из сотрудников археологической экспедиции зовет щенка, приблудившегося к ним. Также звали овчарку Риты - Берта.
Рита и Берта должны принадлежать Крюкову.
Он уехал из Варахши совершенно больным, кажется, у него поднялась температура. Оклемавшись, снова туда вернулся, чтобы полюбоваться панно. И снова бродил по дворцу, снова стоял у стены, где находилось панно с изображением лица девушки, и прикидывал, как ему похитить его. Вокруг постоянно сновали люди, один мерзкий старикашка стал на него косо посматривать, пришлось ретироваться.
Крюков знал, что по окончании раскопок все найденные экспонаты передавались в Государственный музей изобразительных искусств или в музей декоративно-прикладного искусства Узбекистана. Он навел справки и выяснил, что интересующие его панно были отправлены совсем в другое место - в Бухарский исторический музей. Как только появилась возможность, Петр посетил музей, но, походив по его залам несколько часов, панно не обнаружил. Вначале испугался, что потерял их след, но потом решил действовать.
Зашел с деловым видом к директору музея, представился сотрудником экспедиции, передавшей ценности, и заявил, что уполномочен руководством еще раз проверить их наличие по списку. Директор не удивился и перепоручил "уполномоченного" одному из сотрудников музея, достаточно пожилому мужчине. Оказалось, что почти все экспонаты находятся в хранилищах, куда Петр был сопровожден сотрудником.
Поначалу он обрадовался такому повороту, решив, что у него появился шанс завладеть панно. Но не тут-то было! Пожилой мужчина проявлял бдительность и не отходил от него. Петр пробыл в хранилище очень долго, надеясь, что сотрудник музея отлучиться хотя бы на несколько минут, но не тут-то было. К тому же он оказался словоохотливым, трещал безумолку, отчего у Крюкова сдавило виски. Но он прилежно выполнял свою "работу".
Когда в руках Петра оказалось панно с изображением Маргариты, его пробил озноб, будто он коснулся самой девушки, живой и невредимой. Наконец! Наконец, он держит в руках свое сокровище! Он не может расстаться. Готов пойти на всё, даже на преступление.
Сотрудник музея стоял за спиной и не видел, какие эмоции отражаются на лице "уполномоченного".
Крюков аккуратно положил на стол резной портрет Риты, так он его называл, и поискал глазами что-нибудь тяжелое, чтобы оглушить пожилого мужчину. А вот и то, что ему нужно - здоровенный молоток. Молоток лежал на стеллаже, недалеко от стола, за которым сидел Крюков. Ему нужно было только протянуть руку, взять молоток в руки, и панно будут принадлежат ему.
И он протянул руку. В этом момент дверь в хранилище распахнулась и на пороге выросла крепкая фигура охранника. Он напомнил, что время позднее, и попросил покинуть помещение.
Крюков едва не потерял сознание.
Что со мной происходит? - опомнился Петр. - Неужели я способен на убийство?
Он попрощался с работником хранилища и на ватных ногах покинул здание музея. Его трясло, сил не было вовсе.
Несостоявшийся убийца еле-еле дотащился до своего номера в гостинице и рухнул на кровать.
Ночью его увезла "скорая помощь". В больнице Петр пролежал три недели с диагнозом - воспаление легких.
Выйдя из больницы, он решил забыть о панно, выкинуть эту навязчивую идею из головы...
Прошло два года.
У Крюкова все было хорошо: работа, любящая жена, дочь-школьница, которую он обожал.
В начале весны ему предложили принять участие в подготовке выставки "Культура и искусство древнего Узбекистана". Если бы он знал тогда, что судьба вновь сведет его с теми самыми орнаментальными панно, Петр наотрез бы отказался.
Но им руководила судьба, а от нее, как известно, не убежишь...
Юрия Васильевича Шмидта Крюков знал много лет, они работали в одной археологической экспедиции. Одно время мужчины даже дружили. Юрий как-то признался другу, что давно увлекается игрой в карты, и сейчас у него не самый легкий период в жизни. Он должен одному серьезному человеку крупную сумму денег. Попросил Петра одолжить дать ему в долг, но у того не было такой суммы.
- Если я не верну деньги, мне не жить, - зло бросил Шмидт, словно вина за проигрыш лежала на приятеле.
- Но у меня нет таких денег, - честно признался Крюков, - и никогда не было.
Он с удивлением смотрел на Юрия. Никто из знакомых не мог подумать, что такой трудолюбивый, добрый, щедрый и приятный во всех отношениях человек может быть зависим от карточной игры. Ко всему Юрий Шмидт был веселым, неунывающим, галантным - всегда заботился о женщинах, которым в экспедициях было тяжелее, чем мужчинам, причем делал это просто и без желания получить что-то взамен. Поэтому все женщины считали его истинным джентльменом, а джентльмены не оставляют дам безразличными.
С того разговора прошло несколько дней, а вопрос с карточным долгом так и не был решен. Юрий ходил темнее тучи, и на все расспросы коллег отвечал одинаково: "Зуб болит". Ему советовали поехать в город на прием к стоматологу, но он отнекивался. Никто ничего не заподозрил: мало кто любит посещать зубного врача.
И вскоре Юрий Шмидт вернулся в свое обычное беззаботно-веселое джентльменское состояние. Крюков поинтересовался, как он решил свою проблему? Юрий в ответ загадочно усмехнулся и дал пространный загадочный ответ: "Неразрешимых проблем не бывает".
Через месяц Шмидт и Крюков отправились в Самарканд. Был выходной день, приятели надумали прогуляться по городу, потом пообедать в ресторане. На обед заказали узбекский плов, манты, салат и бутылку водки. Под такую закуску бутылки оказалось мало. Когда они "приговорили" и вторую, язык у Шмидта "развязался".
- Хочешь узнать, как я решил проблему с долгом?
- Хочу, - с трудом выговаривая простое слово, согласился Петр.
- Как-то ко мне подошел незнакомый молодой узбек. Он сказал, что есть один человек, который знает о моей проблеме и может ее решить. Я спросил, откуда такая осведомленность, но тот ответил: "Какая тебе разница?! Главное, он может помочь". Я не никогда не верил в бескорыстную щедрость, поэтому спросил, что этот великодушный человек желает получить взамен? - Он тебе сам обо всем расскажет, - ответил посредник и назвал место, где меня будут ждать. Я пришел на встречу и увидел мужчину лет сорока, высокого, светловолосого. Одет он был в импортные шмотки, разговаривал с едва уловимым акцентом. Я не думал, что он назовет себя, но он не стал скрывать своего имени. Назвался Клаусом Виннером, сотрудником немецкого посольства в Москве. В Узбекистан он приехал по делам.
- И чего ему было от тебя нужно? - на глазах трезвея, поинтересовался Крюков. Общение с иностранцами не сулило ничего хорошего: таких советских граждан сразу брали "на заметку".
- Он коллекционирует предметы старины и хотел пополнить свою коллекцию. Если я окажу ему услугу, он поможет мне.
- Но это же...
- Ой, да брось ты! - прошипел Шмидт, не дослушав осуждающую речь до конца. - Он немец, а... тоже немец, пусть и обрусевший, а немцы должны помогать друг другу.
Впервые за все годы своей осознанной жизни он вслух сказал, что он немец, хотя, всегда считал себя русским, гордился, что он русский. Только в паспорте, в графе "национальность" мелким буквами было написано "немец". Язык он знал, только говорить бегло не мог - практики не было.
- Клаус предложил мне перейти на родной язык, я был только рад.
- И что дальше? Пообщались? - отстраняясь от стола, спросил Крюков почти шепотом, приятель даже не расслышал и переспросил.
- Пообщались, - кивнул он. - Пока я пребывал в сомнениях, Виннер сказал, что заплатит столько, сколько я потребую за... за то, что ему предложу. Я заметил, что с раритетом весьма сложно пересечь границу, а он напомнил, где он служит. Пользуясь дипломатической неприкосновенностью, он может вывести все, что угодно, даже тело Ленина из Мавзолея.
- Это пусть, это пожалуйста, - криво усмехнулся подвыпивший Петр, у которого предки были "из бывших" и пострадали после революции.
- Гы-гы, - поддержал его приятель, представив, как иностранный гражданин перевозит мумию Ленина через границу.
- Я так понимаю, что ты принял его предложение? - посерьезнев, поинтересовался Крюков. Ленин Лениным, а за державу все ж обидно.
Шмидт снова кивнул, посмотрел по сторонам, изучая усердно жующих граждан разных национальностей, заполнивших зал ресторана, приналег на стол, чтобы его визави лучше услышал, и прошептал.
- Клаус пообещал оформить приглашение. - заметив недоуменный рассеянный взгляд Петра, он пояснил, - поеду в ГДР. Понял?
Чего ж тут не понять? И с долгом поможет расплатиться, и приглашение вышлет. Кому не хочется побывать за границей, поглядеть, как люди живут, пусть не в капитализме загнивают, а "цветут" в стране соцлагеря, но все-таки лучше, чем у нас в Союзе с пустыми полками.
Шмидт не рассказал тогда Крюкову, что именно продал Виннеру, но это было и неважно...
Когда Крюков начал готовить выставку, то вспомнил о своем бывшем приятеле, с которым давно не виделся. Порасспросив общих знакомых, он разыскал Шмидта, позвонил ему и предложил встретиться...
Они сидели в уютном ресторане. Крюков исподтишка изучал Шмидта. И не мудрено: он очень изменился. Из веселого мужчины с джентльменскими повадками, но скромно одетого, превратился во франта, знающего себе цену. И хоть вместо фрака на нем был одет модный джинсовый костюм, но лоска он не забирал.
Пока Юрий дозировано делился информацией о своем житье-бытье, Петр жалел, что настоял на встрече. Он хотел предложить Шмидту состряпать одно дельце, которое будет щедро оплачено, но тот, видимо, в деньгах не нуждался.
Шмидт замолчал на полуслове, взглянул на пребывающего в задумчивости и рассеянности Крюкова, и спросил прямо:
- Петр, у тебя что-то случилось? Может, нужны деньги? Если что...
- Да, я хочу... В общем, мне нужна твоя помощь, Юра. Один я не справлюсь.
И рассказал свою трогательную историю.
Когда закончил, то облегченно вздохнул, словно сбросил с плеч тяжелый груз, который долгое время таскал на себе. Историю поведал, но просьбу не высказал. То ли решил передохнуть, то ли с мыслями собирался.
Крюков явно нездоров, - сделал вывод Шмидт, выдумывая причину для быстрого расставания. - А взгляд-то, взгляд... Глаза бегают, не могут остановится на одном предмете... Когда девочку свою вспоминал, едва не разрыдался. Ясно, жаль ее, ясно любил, но столько лет прошло. Уже женат, дочь растет... Неужели жена ничего не заметила? Его в лечебницу надо сдавать, он опасен для общества. И случай в хранилище исторического музея тому подтверждение.
Теперь исподтишка за бывшим приятелем наблюдал Юрий. Кроме бегающего взгляда, у того находились в постоянном движении руки. Не замечая своих действий, он нервно потирал ладони друг о друга, будто злорадствовал или выказывал удовольствие от содеянного. Но, скорее всего, Петр выказывал так нетерпение. Ему очень хотелось услышать положительный ответ Шмидта на свой призыв о помощи.
И что я должен на это ответить? - подумал Юра. - Успокоить или предложить приложить все усилия, чтобы отыскать эти злосчастные панно? Отыскать и вручить убитому горем человеку? А он мне за это даст энную сумму денег... Смешно... Неужели подумал, что я соглашусь на эту авантюру?..
Шмидт вновь задумался о предлоге для расставания.
- И что ты обо всем этом думаешь? - неожиданно прервал его нерадостные мысли Крюков.
Тот прикинулся недогадливым человеком и резким тоном спросил.
- Ты хотел выговориться? Но почему выбрал меня? - Тему помощи он не затронул, чтобы вновь не возвращаться к жизненной драме.
Петра покоробил тон Шмидта. Он доверился ему, никак не ожидал услышать в голосе иронию, даже презрение.
Отделаться хочет, - озлобился Крюков, - а не выйдет отделаться, дружок. Я кое-что о тебе знаю. Или запамятовал? Так я могу напомнить.
И напомнил. Его голос изменился: из мягкого и задушевного превратился в резкий и отрывистый.
- Ой, как страшно! Боюсь, боюсь... Беги в КГБ, докладывай, - тотчас парировал Шмидт.
- И... побегу, если... если ты мне не поможешь... выкрасть панно... Сейчас эти панно в Москве. Я участвую в подготовке выставки, посвященной культуре древнего Узбекистана.
Вот же сволочь! - мысленно возмутился Юрий. - А я тоже хорош, "глаза залил", взял и выболтал о встрече с Виннером. Впредь буду умнее и осмотрительнее.
А Крюков уже торжествовал победу.
- И мне кажется, что та сделка была не единственной... Ведь так, Юрий Васильевич?
Он медленно провел по приятелю взглядом: сверху вниз, снизу вверх, намекая, что импортная одежка немалых денег стоит. А откуда эти деньги? Ясно, откуда...
Затем перевел взгляд за окно, где возле ресторана стоял автомобиль, на котором тот с шиком подъехал, распугав голубей.
- И не надо говорить, что тебе неожиданно стало везти в карты... Или расстался с пагубной привычкой?
- А кто тебе поверит? - охрипшим голосом спросил Юрий. -
- ТАМ, - он ткнул указательным пальцем в потолок, - ТАМ примут к сведению, вызовут тебя и начнут...
- Довольно! Мне не нужны твои красочные рассказы об ужасах, творящихся в застенках КГБ.
Не обращая внимания на резкий выпад, Крюков, как ни в чем не бывало, продолжал.
- Главное, про дружбу с иностранцем не забыть, - обескуражено заметил он, словно уже побывал ТАМ и забыл рассказать. - Воровство старинных ценностей - это полбеды, а вот дружба с иностранцем может быть расценена, как предательство.
- Эка ты загнул, - скривился Шмидт.
- А вдруг твой немец на самом деле шпион, а ты его завербованный агент. Продаешь секреты нашей Родины - Союза Советских Социалистических Республик.
- Что ты несешь?!
- Семью твою очень жаль... - с ехидным сочувствием в голосе проговорил Петр. - Особенно жаль сына. Клеймо на всю жизнь! Бедный мальчик, бедный мальчик. Говоришь, умный не по годом... Ай-ай-ай, не повезло ему с отцом. И в школе будет изгоем, и в институт не примут, ведь отец - предатель Родины.
Крюков наслаждался своей обвинительной речью, родившейся спонтанно после обидных слов Юрия. А не надо было втаптывать его чувства в грязь!
И Шмидт решил согласиться: Крюков просит только об одной услуге, так я ее выполню. Только неизвестно, кому от этого будет легче?!
Юрий Шмидт еще долго "пережевывал" встречу с бывшим приятелем. Он на него не просто сердит, он его возненавидел. Возненавидел так, как никого и никогда ненавидел.
Человеком Шмидт был покладистым, незлопамятным, но жил по принципу: никто не имеет права вторгаться в мою жизнь. А если кто вторгся, то держись? Куда девалась покладистость, незлопамятность...
Сильно зацепил его бывший приятель Петр Крюков. Ох, сильно...
Следующий удар за ним, за Юрием.
И он знал, как поступит. Выкрадет панно с выставки, а все сделает так, чтобы подозрение пало на Крюкова.
Что-то, а панно он точно не увидит...
Не любил Шмидт мстить, но придется. А нечего было его семью трогать...
Петр Крюков был уверен, что все получится. План похищения панно был разработан в мельчайших подробностях, уже назначен день "операции", как назвал обычную кражу Юрий Шмидт: слово " кража" ему не нравилось. Крюкову было все равно, лишь бы быстрее заполучить панно.
Операция прошла, как в лучших детективных романах. Два орнаментальных панно исчезли с выставки, но... в руки Петра Крюкова не попали. Вместе с панно пропал Юрий Шмидт. Все попытки его разыскать не увенчались успехом.
А потом Крюкова задержали по подозрению в краже в краже музейных ценностей. Петр вину не признал. Следователь сказал, что у них есть все доказательства его вины.
Петр даже представить себе не мог, что этим доказательством является анонимка, пришедшая в милицию, где черным по белому было написано, кто совершил кражу. В те времена утверждали, будто анонимки при рассмотрении дела в расчет не берут, но, на самом деле, для достижения цели, как говорится, все средства хороши. Целью в данном случае было - повышение раскрываемости преступлений и наказание виновного за кражу экспонатов с выставки. А тут еще и улики, как подтверждение его вины: на стеклянной крышке стенда, где находились украденные экспонаты, обнаружены отчетливые отпечатки пальцев Крюкова. Он пытался доказать, что, как руководитель выставки имел доступ ко всему, но это никого не интересовало. Следователю надо было быстрее закрыть дело, и он его закрыл, не забыв "навесить" на подследственного исчезновение еще каких-то экспонатов с выставки.
Вот так Петр Крюков на пять лет был лишен свободы. А панно исчезли будто бы навсегда...
Юрий Шмидт понимал, что Крюков его не выдаст, это не в его интересах. "Сдать" Шмидта - это все равно, что признаться в соучастии. И о прошлых его делишках он рассказывать не станет: догадливые люди спросят, а ты откуда знаешь и почему столько времени молчал?
Но мало ли что Крюкову придет в больную голову? Поэтому надо было действовать оперативно...
В конце 80-х годов выехать в Германию стало гораздо легче, приток этнических переселенцев увеличился, и власти упростили требования к желающим покинуть СССР. Можно было без лишних усилий получить вид на жительство. Выдавались они двух типов: временный вид на жительство и не ограниченный сроком. Главным требованием было - иметь профессию и знать немецкий язык.
Юрий Шмидт, потомок обрусевших немцев, обладал всеми требованиями. Скорейшему получению вида на жительство поспособствовал немецкий друг Клаус Виннер. Юрий решил получить временный вид на жительство, пожить в Германии, осмотреться, а там будет видно. Жить на исторической Родине ему не особо хотелось, он любил свою работу в археологических экспедициях, любил мать и сына и не хотел расставаться с ними надолго, но выхода не было - необходимо отсидеться где-нибудь вдали от любимой Родины.
Пришлось на время расстаться и с матерью, и с сыном. Юра никогда бы ей не предложил отправиться с ним, мать все равно бы не согласилась, а еще бы и ему помешала. Она женщина решительная. А Кирюху родная мать не отпустила бы в другую страну с родным отцом.
Перед отъездом в Германию Шмидт надежно спрятал украденные панно. Хотел сжечь их, чтобы и следа не осталось, в отместку негодяю Крюкову, но в последний момент передумал. Панно ни в чем не виноваты, и у археолога со стажем рука не поднялась поднести к панно спичку.
Перед расставанием Юрий не сдержался и признался матери, куда он отправляется. Только ей, никому больше. Добавил, что это не навсегда, поживет пару лет и вернется. Что ему там делать, когда все родные остались здесь?
Взял с матери клятву о неразглашении его тайны и отбыл.
Мать всплакнула и стала ждать возвращения сына. Он вернется и заживут они, как прежде... Как прежде не получится. С женой Мартой Юра жить не хочет, говорит, что не любит ее, а любит соседку Надю. Надю Жданову.
Об украденных панно Василиса Петровна, естественно, ничего не знала. Как не знала о других делах, которые связывали ее сына и Клауса Виннера...
Уехал Юрий в Берлин и там пропал. Ни одной весточки мать от него не получила...
Минуло пять лет.
Василиса Петровна извелась от неизвестности. А ведь чувствовало материнское сердце неладно с ним, но старалась отгонять плохие мысли.
Но был бы жив, нашел способ успокоить мать.
Однажды Василиса Петровна смотрела по телевизору передачу о мистике, о чудесах.
И вдруг, ее, как громом поразило! Зеркало!
Она вспомнила рассказ своей бабушки о событиях, которые произошли в их семье в девятнадцатом веке. Это предание передавалось из поколения в поколение, и было связано с семейной реликвией, с зеркалом, которое теперь висело на стене в доме Василисы в Алехново. Сама Василиса Петровна к зеркалу относилась с уважением и считала его не просто предметом быта, а живым существом. Не для этого оно передавалось по наследству, чтобы глупо пялиться в него, изучая свое отражение или стоять и причесываться, погрузившись в свои думы. Оно - предмет одушевленный, поэтому к нему надо относиться соответственно. Основное назначение зеркала - наблюдать за теперешними владельцами и рассказывать о них следующему поколению. Поэтому жила Василиса, словно под прицелом, постоянно ощущая оценивающий поведение и поступки взгляд зеркала. Не хотела, чтобы потомкам было стыдно за их бабушку или прабабушку. Или прапрабабушку...
О способности зеркала накапливать информацию Василиса помнила всегда. Забыла, что оно может этой информацией делиться. Если его хорошо попросить...
Сидя перед включенным телевизором, Василиса будто бы услышала голос своей бабушки, которая много-много лет назад рассказала своей маленькой внучке удивительную историю, которую та восприняла, как сказку.
У ее матери, которую звали Анной, и которая приходилась Василисе прабабушкой, была двоюродная сестра - Мария Тарновская. Ее собирались выдать замуж за коллежского асессора Василия Попова. Это был во всех отношениях приличный господин, с хорошим жалованием, но гораздо старше ее - на целую четверть века. Девушка знала его с младенческих лет, относилась к нему с уважением, но замуж за него идти не хотела. Родители очень любили дочь и желали ей только счастья. Поэтому мольбы Марии были услышаны, и Василию Попову было вежливо отказано. Сему событию несказанно возрадовался родной брат Анны - Михаил, приходившийся кузеном Марии. Михаил с детских лет обожал кузину Машу. После отказа Попову он надеялся на брак с дочерью Тарновских. Но сама Маша никогда кузена серьезно не воспринимала, даже относилась к нему со скрытым, иной раз явным, презрением. И если бы не родственные связи, то на порог дома это "пугало", как она называла Михаила, не пускала.
Михаил был худосочным нескладным молодым человеком с чрезмерно длинными руками, которые болтались вдоль туловища при ходьбе, как у тряпичной куклы, которую трясут из стороны в сторону. Жиденькие русые волосенки постоянно лезли в глаза их обладателю, он все время откидывал их взмахом головы, поэтому выглядел, как припадочный с постоянно дергающейся головой и вращающимися вдоль туловища руками. Дополняли красочную картину постоянные прыщи на лице, которые доставляли Михаилу беспокойство. Поэтому рукам находилось еще одно применение, кроме вращений, - почесывание воспалений на лице. Бывают люди, у которых неказистая внешность компенсируется прекрасным и добрым нравом. Это был не тот случай. Характер у кузена был отвратительный: он был навязчив, завистлив, мстителен и обладал больным самолюбием. Причем отношение к Марии Тарновской у него было неоднозначным. В его сердце странным образом уживались два противоположных чувства: любовь и ненависть. Первое чувство жило в нем постоянно, оно появилось еще в детские годы. Маша всегда отличалась от своих сверстниц красотой, а с годами становилась все краше и краше. Она была высокой, стройной девицей, с огромными шоколадными глазами и черными, будто подведенными искусным художником, бровями. Как в такую не влюбиться! А второе чувство - ненависть - то появлялось, то исчезало. Периодичность зависела от отношения Маши. Если девушка была снисходительно-сдержанной, то в сердце жила одна любовь. Если занудство кузена доводило ее до белого каления, она бросала колкие реплики, причем проделывала это в присутствии посторонних. Это обстоятельство особо ранило самолюбивого молодого человека. Но он быстро прощал свою кузину, потому как был влюблен без памяти.
Однажды Михаил пришел в дом Тарновских просить руки Марии. Он считал себя хорошим оратором и поэтому решил покорить всех присутствующих пламенной речью и долгим объяснением того, почему он для Марии самая подходящая партия. Родители не могли понять, чем вызвано перечисление надуманных положительных качеств: Мишу они знали, как облупленного. Как знали о его давней любви к их дочери, и об отношении к кузену тоже знали. Одно не знали - причину визита. Им пришлось только переглядываться и надеяться, что вскоре речь закончится, и молодой человек покинет их дом. Но в конце пламенной речи, без передышки и остановки, Михаил поведал всем о причине визита. Тарновские в очередной раз недоуменно переглянулись, потом перевели взгляд на дочь, которая сидела с отрешенным видом, будто слова кузена не имели к ней отношения.
Маша догадалась, что всю ответственность любящие родители переложили на нее, и теперь ей что-то нужно говорить. Она поднялась, подошла к окну, вдохнула свежий воздух, пытаясь успокоиться, чтобы спокойно произнести фразу, которая родилась еще в самом начале речи кузена. Уж, она-то знала, чем вызван визит в их дом! Потом развернулась, не забыв нацепить на уста восторженную улыбку и сложив перед грудью сцепленные пальцы, будто благодарила Бога за то, что он послал ей такого жениха.
Михаил увидел радостное лицо Марии и обомлел от счастья. А как же! Он решил, что сию минуту, без промедления, получит долгожданное согласие. Но милая улыбка на устах Машеньки быстро уступила место брезгливой гримасе. Она произнесла фразу, которую потом пересказывали друг другу слуги, и которая потом передавалась из поколения в поколение, потому что послужила основной причиной разыгравшейся за этой фразой трагедии.
- Сударь! Даже если на земле исчезнет весь мужской род, кроме вас, я лучше останусь в старых девах, чем свяжу себя узами брака!
Она выпорхнула из комнаты, предоставив родителям произносить слова извинения.
Кузен сделал вид, что принял их извинения, и не зол на кузину. И не теряет надежды на ее согласие. И придет в другой раз. Если Тарновские не возражают. Можно подумать, они могли возражать.
Но подумали, не махнуть ли в имение? Подальше от навязчивого кузена. Они надеялись, что тот вскоре поостынет и расстанется с навязчивой идеей.
Но Михаил не поостыл, ничего не забыл, обиду на кузину затаил.
Тем временем, Мария знакомится с офицером Авериным Львом Игнатьевичем, красавцем и щеголем. Между молодыми людьми вспыхивает любовь. Лев Аверин отличался горячим задиристым нравом. Несколько раз дрался на дуэлях, но оставался цел и невредим. Конечно, он был не лучшая партия для единственной дочери Тарновских, но что поделать: раз Маша полюбила этого молодого человека, то родители согласились на брак. Уже назначили день свадьбы, невеста и жених были очень счастливы, подготовка к бракосочетанию шла полным ходом. Но, вдруг произошла страшная трагедия - незадолго до свадьбы Лев Аверин погибает на дуэли. Девушка чуть не сошла с ума от горя. Она слегла, родители не знали, что делать. На дом вызывали врачей, они выписывали различные микстуры, но ничего не помогало, Мария продолжала лежать, не реагируя на окружающих. Так прошла неделя. Однажды утром она, наконец, очнулась, поднялась с постели, оделась с помощью горничной и вышла из своей комнаты, чем очень обрадовала родных. Наконец, их мольбы были услышаны. Но это была уже не та Маша, она не смеялась, почти ничего не ела и почти не разговаривала.
А через несколько дней она неожиданно исчезла. Все попытки ее отыскать ни к чему не привели.
Время шло. Известий не было.
Старинное зеркало находилось тогда в доме Анны, кузины Марии и сестры Михаила. Зная о его чудесных качествах, Анна предложила обратиться к нему за помощью. Тарновские готовы были на все, только бы отыскать свою единственную дочь.
Анна взяла на себя "общение" с зеркалом. Она просиживала перед ним по несколько часов в день, пока ее настойчивость не увенчалась успехом.
Был вечер. За окном сгустились сумерки, но девушка не зажигала свечу.
Она уже решила, что сегодняшняя просьба останется без внимания, как и все предыдущие. Но вдруг в комнате послышался шепот. Анне показалось, что она задремала, и ей он почудился. Она затаилась, затем медленно оглянулась, чтобы проверить, не стоит ли кто-то за ее спиной, несмотря на то, что в зеркале никто не отражался. Кроме нее в комнате никого не было. От страха у девушки онемели руки и ноги.
Сначала было тихо, а потом опять... Шепот шел от зеркала. Внутри зеркала... кто-то разговаривал. Вскоре появился резкий запах. Помещение, до этого погруженное в темноту, осветилось мерцанием, исходящим от зеркала. Анна не пошевелилась. Продолжала сидеть и ждать, что произойдет дальше. Мерцание в зеркале стало ослабевать и в его середине, как будто вдали, появился маленький расплывчатый рисунок, который стал приближаться все ближе и ближе, увеличиваясь в размерах.
Наконец, Анна смогла его рассмотреть.
Она с удивлением поняла, что это уменьшенная копия картины Иванова "Явление Христа народу".
Этот шедевр был недавно передан Александром II в дар Румянцевскому музею. Об этом писали все газеты.
Какое отношение эта картина имеет к исчезновению Маши? - возник у Анны резонный вопрос.
- Я сплю? - спросила она у самой себя. И сразу ответила, - я сплю!
Потрясла головой, потерла виски.
Видение в зеркале не исчезло. Напротив, в углу зеркала появилась расплывчатая фигура, которая стала приближаться к картине Иванова. Фигура подошла так близко, что Анна легко узнала в ней Марию. Да, это была Мария Тарновская. И не одна. Рядом стоял Михаил, родной брат Анны и кузен Маши. Молодые люди рассматривали картину. Видение было недолгим. И картина, и стоящие рядом с ней люди стали медленно исчезать. Аня дотронулась рукой до изображения Маши, словно хотела остановить ее, вытащить из зазеркалья, но видение пропало. Анна еще долго держала руку в том месте, где только что была Мария.
Она надеялась на продолжение, которое объяснит увиденное ранее.
Продолжения не было.
Теперь перед Анной было обычное зеркало. В зеркале отражалась она сама и комната за ее спиной.
Девушка ущипнула себя. В очередной раз поняла, что не спит.
И что все это значит? - задумалась она. - Явь или мое воображение? И что мне говорить Тарновским? Кто мне поверит?! - мысленно рассудила она. И нашла выход, - надо расспросить Мишу. Были ли они в Румянцевском музее?..
Анна передумала объясняться с братом и терять время, а сразу обо всем увиденном поведала Тарновским, а те, в свою очередь, - полиции, которая с недоверием отнеслась к мистике, но, поддавшись уговорам убитых горем родителей, провела допрос кузена. Михаил сначала отнекивался, но потом, испугался и признался во всем.
- Я уговорил ее сходить в музей. Мы хотели посмотреть картину Иванова "Явление Христа народу", - рассказывал он, размазывая слезы по своему воспаленному лицу. - Накануне я договорился с двумя бандитами. Ну, чтобы... В общем... они ждали в карете, неподалеку. Когда мы вышли из музея, я проводил ее до кареты, посадил в карету и... закрыл дверь, а сам пошел домой. Что произошло дальше, мне неведомо. - Он закрыл лицо руками и зарыдал.
На вопрос судебного следователя, почему она согласилась сесть в карету, Михаил ответил, что Мария была ко всему безучастна после убийства Льва Аверина, а он воспользовался ее состоянием, дабы отомстить за нанесенные ранее оскорбления.
Через несколько дней убийцы были найдены. Они рассказали, что задушили девушку, как только она села в карету, а потом закопали ее тело в лесу. Душегубы указали место. Они признались, что их нанял молодой человек, в котором опознали Михаила.
Кузен Михаил в тюрьме сошел с ума, а затем умер в психиатрической лечебнице.
Если бы не старинное зеркало, то тайна исчезновения Марии Тарновской никогда не была раскрыта.
Вот так закончилась эта печальная история...
Бабушка Василисы рассказывала еще много историй о необычных способностях зеркала, но все они были не такими захватывающими как история Марии Тарновской. То у кого-то украли коней, то у хозяев исчезла крупная сумма денег. В поисках каждый раз помогала семейная реликвия.
Помогала...
И почему бы ей не помочь теперь Василисе Петровне?..
Бабушка Кирилла не была суеверным человеком. В молодости она вступила в комсомол, участвовала в самодеятельности, много читала, любила Маяковского и Блока, поэму которого "Двенадцать" знала почти наизусть. Когда работала в деревенской библиотеке, то старалась получить больше новинок, и пристрастить к чтению всех колхозников: устраивала вечера, на которых рассказывала об открытиях, изобретениях, вычитанных из журнала "Наука и жизнь", очень популярного в то время. Особенно посетители библиотеки любили слушать лекции о неопознанных летающих объектах. Василиса Петровна красочно описывала случаи, которые происходили с людьми при встрече с "тарелочками", но сама в эту чепуху никогда не верила.
Сейчас речь шла о единственном сыне. Мать была готова на все лишь бы узнать правду о нем. И готова поверить и сказки, поведанные старенькой бабушкой, которые всегда считала вымыслом.
В связи с этим на полках библиотеки появилось множество литературы мистического толка. Василиса Петровна хотела понять, как правильно вести себя с зеркалом, чтобы оно пошло на контакт. А поняв, перешла к действию.
Василиса не посвящала в свои планы внука. Старалась "общаться" с зеркалом, когда его не было дома. Но так увлекалась, что часто не замечала, как быстро бежит время, и Кирилл заставал ее сидящей перед зеркалом. Но он был мальчиком тактичным и лишних вопросов не задавал.
Ей долго пришлось "уговаривать" семейную реликвию, прежде чем она ответила на главный вопрос: куда подевался Юрий?
Всего у Василисы Петровны было два видения. Первое видение было точь-в-точь таким, каким его увидела спустя много лет Лена Тарасова.
Когда Василиса Петровна увидела, где сын закопал чемоданчик, она сразу сообразила, где в ее дворе находится это место, и отправилась на раскопки. В чемоданчике она обнаружила панно. Долго думала, что с ними делать, а потом не нашла ничего лучше, как перепрятать. Свою находку, как и сооруженный сыном клад, она оставила в тайне.
Но тщательно записала все в личном дневнике, в обычной ученической тетради, которую позаимствовала у внука. После чего спрятала тетрадь на самом видном месте - за картиной с вышивкой, помещенную в рамку. Теперь тетрадь находилась между вышивкой и картоном - задней стенкой картины.
Картина-тайник привлекала внимание каждого гостя - хозяйка с большой любовью и умением вышила огромный желтый подсолнух на фоне голубого неба. И никто бы не догадался, что она, картина, в себе таит?
Василиса Петровна надеялась, что со временем поделится тайной со своим внуком, но, увы, не успела: болезнь подкралась незаметно, лишив возможности произнести последнее слово. Старушка пыталась поднять парализованную руку и показать на картину, но не смогла. Силы покинули ее...
Но задолго до смерти у Василисы было еще одно видение. Именно, это второе видение ответило за самый главный вопрос...