Ответственному работнику горисполкома Богдану Семеновичу Гаврюше снился какой-то нервный дурноватый сон. От этого сна на его большом, плавно переходящем в обширную лысину лбу, выступили капли пота. Возможно, холодного. Вдруг резко зазвонил стоящий рядом с кроватью телефон. Ранним утром телефоны почему-то всегда звонят резко. Богдан Семенович, не открывая глаз, размашисто ударил рукой по соседствующему с телефоном, ни в чем не повинному будильнику. Тот и не думал звенеть: время его еще не пришло. Звонки не прекращались, и до Богдана Семеновича, наконец, дошло: это телефон. Понял он это, правда, поздновато: вьетнамский будильник успел треснуть.
Алло! Слушаю! крикнул в трубку еще не проснувшийся до конца чиновник и, просыпаясь окончательно, одновременно задумался: какому ублюдку вздумалось трезвонить в начале седьмого?
Гаврюша? Богдан Семенович? Сожалею, что разбудил. Есть важная работа для возглавляемого вами отдела, пророкотал в ухо солидный голос. Богдану Семеновичу этот голос показался как-будто знакомым. Когда он понял, что с ним говорит городской голова, то есть председатель горисполкома, или, говоря по-новому, просто мэр города, остатки его сна мигом улетучились.
Юлий Петрович? Прошу прощения, не сразу узнал. Да я уже не сплю, на работу как раз собираюсь. С добрым вас утром!
Вас также. Не узнали?! Буду, наверное, еще богаче.
Гаврюша постарался подавить возникшее удивление по поводу первого за годы своей работы в горисполкоме звонка мэра прямо домой. Последние полгода Богдан Семенович исполнял обязанности начальника своего отдела, который отбыл в город-побратим на берегу Мертвого моря. Ехал он туда как - будто в служебную командировку, но остался там, якобы заболев, пожить. Причина тому могла быть и другой: на родине прокуратура возбудила против него уголовное дело. Но сотрудники были уверены, что рано или поздно начальник вернется, а дело прекратят, поскольку подобных примеров бывало у нас в последние годы немало. Могло, конечно, случиться и наоборот: сначала прекратят дело, а потом он и прикатит.
Поэтому Гаврюша, ощущал себя, скорее, "врио", чем "ио". И на всякий случай, сильно старался не напрягаться. Отдел его, состоящий из трех человек, занимался решением гуманитарных, точнее даже, морально-нравственных вопросов. Правда, четких обязанностей специалисты отдела не понимали, поэтому нередко путались. Сложно было представить даже, на чем мог погореть их начальник.
Между тем, мэр слишком бодрым для раннего утра голосом продолжал:
Что-то, Богдан Семенович, работа вашего отдела по профилактике проституции и наркомании среди молодежи совсем сошла на нет. Результаты не впечатляют... Да, кстати, есть мнение облгосадминистрации, что с этим запретом на реализацию эротической и иной откровенной продукции мы, пожалуй, погорячились. А ведь документ о борьбе с такой продукцией, между прочим, вышел из твоего отдела.
Мэр перешел на "ты", чем сразу стад ближе и понятнее. И, хотя его слова несколько беспокоили Гаврюшу, он понимал, что до сути городской голова еще не дошел.
Так вот, Богдан Семенович! Оказывается, такими запретами можно и дров наломать! В странах Совета Европы, куда нашу молодую державу недавно приняли, ограничивать такие вещи не принято. Это недемократично! Каждый может извращаться, то есть жить личной жизнью, просто как ему хочется. Думаю, и мне, и тебе не надо, чтобы наш город подорвал престиж Украины перед цивилизованными странами и потерял свое европейское лицо, еще и не заимев его.
Все ясно, Юлий Петрович... прошептал в трубку Гаврюша. Но что мы противопоставим сексуальной пропаганде?
А это уже твой вопрос, мэр хмыкнул, сексуальной пропаганде нужно противопоставить сексуальную контрпропаганду, а не действовать путем запретов! Все ясно?!.
Так точно, Юлий Петрович! Я и не знал, что в Европе так обстоят дела. Но я понял. Твой намек на командировку в Европу мною принят. Справишься с тем, о чем я тебе сейчас расскажу, отправлю тебя в Германию в составе делегации.
И, выдержав паузу, мэр продолжил:
Сегодня в столицу прибыл Верховный комиссар ООН по правам сексуальных меньшинств. Он будет инспектировать, как у нас обстоят дела с голубыми и лесбиянками. Нет ли у них каких-либо претензий к властям, не нарушаются ли их права. От визита этого ооновского ревизора зависит, признают ли Украину окончательно и бесповоротно вставшей на путь демократии и цивилизации. Гостя из ООН зовут Боб Блю. Он негр, хотя его предки -- выходцы с Кавказа...
Педерастов и лесбиянок у нас не обижают, вставил Гаврюша, понимая, что начальство перебивать неудобно. Да и вообще, этих ребят у нас не то, чтобы очень много. Что касается меня, то я бы их днем с огнем не нашел.
Днем с огнем? Это хуже. Я слыхал, что они в основном ночью промышляют. А что касается тебя, то разыскать этих развеселых граждан все-таки придется. И эта работа как раз для твоего отдела. Ведь дело еще в том, что инспекционная поездка Боба Блю, помимо встреч с президентом, премьером, председателем комитета Верховной Рады по этой проблеме, включает и посещение нашего города! И не далее как завтра утром Боб Блю прибудет самолетом к нам. Поэтому сегодня после обеда положишь мне на стол все данные: сколько у нас би -, сколько транс-, как им в нашем городе хорошо, чем они живут и где проводят свободное время. Причем, чем их окажется больше -- тем лучше. Так что засучивай рукава, мобилизуй свой отдел, подключай милицию и кого там еще надо, и готовь данные.
Да, и еще! Ты, наверное, слыхал, что сегодня по приглашению украинской ассоциации городов-побратимов я выезжаю в Бухарест. Сегодня вечером. А посему главным официальным лицом, которое будет представлять наш город перед Бобом Блю, будешь ты! Дерзай!
Мэр повесил трубку. Гаврюша перевел дыхание и облизал пересохшие губы. Ну и новости! По поводу поездок мэра "в Бухарест" пошучивали давно. Это он умел делать, даже не покидая здания горисполкома. Однако на этот раз городской голова, похоже, действительно намылился за границу. Но это-то ладно!
А вот задание!.. Оно было для Богдана Семеновича необычным, до конца непонятным, не имеющим четких контуров. С какой стороны надо было за него браться, он пока сообразить не мог.
Хмурый ноябрьский рассвет проник в теплую спальню супругов Гаврюшей. Жена Богдана Семеновича, которой, как и ему, стукнуло сорок пять, храпела во сне, постанывала и скрежетала время от времени зубами.
"Все равно, что с мужиком спать", -- подумал чиновник и тут же ужаснулся своей мысли в свете задания городского головы. Он считал себя нормальным парнем, и гомосексуалисты до этой поры обычно вызывали у него омерзение и смех. Теперь же становилось не до смеха!
Богдан Семенович вышел на кухню, закурил и поставил чайник. И все думал, думал, думал... Легко перекусив и выпив бодрящего кофе, он отправился на работу. Предстоял трудный день.
2
С утра, лишь только появившись в кабинете, Богдан Семенович созвонился с начальником городского отдела милиции полковником Поджарюком и попросил подготовить объективные данные по педерастам, лесбиянкам и их тусовкам. Затем позвонил редактору одной сомнительной городской газетенки, которой когда-то его отдел вплотную занимался на предмет привлечения к ответственности. Но редактора издания "Он плюс он" на месте не оказалось. Зато подшивку этой весьма оригинальной газеты, которую еще вчера Гаврюша готов был разорвать в клочья, из библиотеки доставили быстро. Еще принесли несколько номеров популярной в определенных кругах газеты "Матильда", подвизавшейся на ниве пропаганды выбора, сделанного сторонниками нетрадиционного секса.
Богдан Семенович собрал всех сотрудников своего немногочисленного отдела, коротко обрисовал ситуацию и поставил перед каждым конкретные задачи, призвав со всей серьезностью и ответственностью отнестись к порученному делу. Своему молодому заместителю, выпускнику института искусств Арцыбашеву, Гаврюша дал задание срочно съездить в редакцию "Матильды" и подобрать нужные факты. Арцыбашев, загадочно улыбаясь лучезарной улыбкой, поведал, что в одном из райцентров области издается украиномовная газета "Незвичний потяг". И речь в ней идет, естественно, не о проблемах железнодорожников, а как раз о том, что им сейчас нужно. "Незвичний потяг" финансируется украинской диаспорой откуда-то из дальнего зарубежья и местным отделением одного из просветительских общественных движений. Гаврюша решил, что Бобу Блю это должно понравиться.
Но, к сожалению, послать кого-либо в райцентр за газеткой не было возможности. Однако Арцыбашев оказался на высоте: он подобострастно открыл свой кейс и извлек из него пару последних номеров "Незвичного потягу".
Распределяя своих подчиненных по разным участкам работы, Гаврюша отметил, что для срочного выполнения поставленной мэром задачи ему явно не хватает людей, а значит, и самому ему придется напрягаться.
К обеду ведомство полковника Поджарюка выдало Богдану Семеновичу полные данные о гомосексуалистах города и об их деяниях. Проделки эти были далеко не всегда безобидными. Прочтя сводку, Гаврюша был несколько шокирован своей неосведомленностью. Он сразу решил прекратить посещать некоторые парки., скверы и, тем более, кафе, радуясь тому, что до сих пор с ним не успело случиться ничего, подобного тому, что он узнал из милицейского документа .
Войдя в горисполкомовский туалет после ознакомления с присланными материалами, Гаврюша плотно закрыл дверь и так подозрительно осмотрел находящихся там мужчин, что один не выдержал и поинтересовался у Богдана Семеновича, чего он хочет.
Да, черт побери, явный педик! Уже и сюда добрались! подумал Гаврюша, пулей вылетая из туалета.
После обеда единственная особа женского пола, работавшая в отделе, по имени Таня, которую все считали старой девой, и только один Гаврюша уже давно знал, как они ошибаются, подготовила отчет для мэра. К отчету она приложила образцы всех городских скабрезных изданий. И в 14.00 этот отчет, подписанный Гаврюшей, лег на стол городского головы.
Между тем у комиссара ООН по правам сексуальных меньшинств Боба Блю выдался напряженный день. Встречи на самом высоком уровне с официальными лицами, посещение соответствующих духу визита мест, прием прогрессивно настроенной творческой интеллигенции...
Киев Бобу Блю очень понравился. Более раскованных европейских городов трудно было найти. Так, во всяком случае, показалось комиссару ООН. Хотя это могло быть, размышлял он, и первоначальное субъективное мнение. К обеду высокий гость вернулся в свой роскошный номер-люкс в высотной гостинице в самом центре города и вышел на балкон.
Перед ним открывалась величественная панорама украинской столицы. В нескольких кварталах от гостиницы находилось шестиэтажное здание универмага, на крыше которого расположились яркие рекламные надписи. Боб Блю ничего не понимал ни по-украински, ни по-русски. Конечно, на крыше видны были надписи и на английском языке, но ооновского миссионера заинтересовало одно слово, которое было наиболее крупным и броским. Боб Блю спросил у вышедшего с ним на балкон переводчика, что оно рекламирует. Переводчик и сам не сразу понял этого, а потому размышлял некоторое время, как правильно подать информацию высокому гостю. Ведь на крыше дома было закреплено слово " ... ЕБЛЯ" из расцвеченных двухметровых букв, чтоб видно было издалека.
Переводчик рассмотрел наконец кронштейны от недостающей буквы, а потом разглядел валявшуюся на крыше двухметровую М. Видно, снесло ее во время недавних шквальных ветров. Хотя, подумал он, она могла лежать там и несколько месяцев, а то и лет. Есть у нас такая "национальная особенность" -- неторопливость в восстановлении разрушенного. Но все это было в его мыслях. А на деле обстоятельства складывались чрезвычайно удачно. И переводчик объяснил, что это киевляне пропагандируют безудержные половые акты и сексуальную раскрепощенность. Боб Блю остался чрезвычайно доволен таким подходом к весьма щепетильной проблеме и даже что-то с удовлетворением записал в свой блокнотик.
"Ну, ждать нашей независимой Украине новых инвестиций и кредитов", -- радостно предположил переводчик.
Однако прием в Верховной Раде несколько разочаровал Верховного комиссара по правам сексуальных меньшинств. Оказалось, что украинские парламентарии не ставят в повестку дня своих сессий вопросов о положении гомосексуалистов в армии, о разрешении однополых браков. И даже не думали об этом! Правда, один чиновник из Кабинета Министров напомнил, что демократическая Украина в числе своих первых законодательных актов отменила уголовное преследование педерастов. Боб Блю отметил, что это, конечно, большой шаг на пути прогресса, но с момента реализации этого закона прошло уже немало лет, и пора делать новые шаги в цивилизацию. А Президенту Боб Блю посоветовал брать пример с американского коллеги Билла Клинтона, который является последовательным защитником и другом всех американских гомосексов. Президент понимающе кивал...
3
А в другом украинском городе, за несколько сот километров от Киева готовились к приему высокого гостя из ООН. Богдан Семенович Гаврюша за день так набегался, что уже ничего не чувствовал и не все понимал от нервного перенапряжения и физического утомления. Так работать ему не приходилось ни разу в жизни.
Поздно вечером он пришел домой. Все мысли в его лысеющей голове крутились только вокруг предстоящей завтра встречи американского гостя. Сведения, предоставленные отделом Гаврюши городскому голове, очень понравился последнему. Мэр даже сделал удивленное лицо, будто бы он и не знал о проделках городских гомосексуалистов. Богдан Семенович поехал провожать мэра на железнодорожный вокзал, немного выпил, слегка закусил и теперь дома упорно не хотел ужинать, чем сильно раздосадовал жену, приготовившую мужу салат их кальмаров и огромные пельмени.
В конце концов, пельмени переместились с тарелок в желудочно-кишечные тракты супругов, легко преодолевая их жевательные аппараты. В огромной кухне было жарко, горели все конфорки, а Богдан Семенович с интересом наблюдал, как языки пламени нежно полизывают бока готовящегося засвистеть чайника. И эта привычная картина приобрела для него новый смысл, когда он вспомнил все гомосведения, собранные его отделом за столь короткое время к приезду американского блюстителя прав мировых сексменьшинств.
А скажи, дорогая, вяло гримасничая, обратился Гаврюша к суетящейся у чайных чашек жене, ты могла бы переспать с женщиной?.
Жена взялась одной рукой за шоколадный рулет, а другой за нож.
Если просто переспать, когда лечь негде, то что тут такого? Не с мужиком же ложиться порядочной замужней даме...
Ты не все верно поняла. Я имел ввиду, активно, так сказать, переспать... Короче, Гаврюша заговорщицки подмигнул для ясности, отработать с женщиной в кровати по полной программе...
Что-то, пупсик, раньше тебя подобное не интересовало, ответила жена. И Богдан Семенович услышал в ее ответе скрытый подтекст. То ли его жена просто строгая пуританка, хотя в постели она не проявляла консерватизма, то ли все эти годы он как муж был слеп, и додумался только сейчас до тех вещей, которые для его жены были вполне привычными...
Однако принятый на вокзале в компании отъезжавшего мэра алкоголь прояснил Гаврюше ум, и он потребовал ответа на таившиеся в подсознании вопросы. И если со вторым предположением Богдан Семенович решил разобраться позже, то отношение жены к проблеме гомосекса он намерился прояснить сейчас. И для ускорения задал следующий вопрос:
А скажи, если я, к примеру, изменил бы тебе с каким-нибудь мужиком, как бы ты к этому отнеслась?
Супруга насторожилась. Женский ум подсказывал, что Гаврюша явно думал о ней что-то лишнее. Она, воспитанная в традиционной советской семье мелкостоящего туповатого райкомовского работника, к "голубому движению" никогда не питала пристрастий. Оно было до нее не ближе курения гашиша в Индии. За сорок с лишком лет с такими вещами сталкиваться ей напрямую не приходилось
Хотя если бы кто-то более тщательно покопался в биографии жены Гаврюши и поговорил с ее подругой по университету Анжеликой, то узнал бы кое-что интересное. Наверняка открылись бы кое-какие подробности жизни в студенческом летнем лагере 1979 года, о которых жена Гаврюши не признается ни под какими пытками, а если ее кто-то в чем-то и уличит, она сошлется на плохую память, крепкий сон в те веселые молодые ночи и алкогольную передозировку организма молодой девушки. И, возможно, будет права.
Ты чего это, Богдан, подобные вопросы задаешь? строго спросила она.
Да... Ну, это по работе, Богдан Семенович слегка стушевался.
Что по работе? Педерастом стать? супруга явно напряглась.
Да ладно, не переживай. Это я заряжаюсь для завтрашней встречи с Верховным комиссаром ООН по правам сексуальных меньшинств. И Гаврюша в двух словах рассказал о прошедшем рабочем дне и о завтрашних перспективах.
Не было заметно, чтобы рассказ Гаврюши впечатлил жену. Она не проявила эмоций. После рассказа, прерванного на самом интересном месте противным и отчаянным свистком чайника, который, кстати, каждый из супругов неоднократно клялся выбросить в окно, семейство стало буднично отходить ко сну.
Пока Богдан Семенович возился в ванной, а после во всеуслышание освобождался от газов и более твердого содержимого прямой кишки, его вторая половина забралась под одеяло. И тут, в кровати, слушая мощные звуки, доносившиеся из туалетной комнаты, жена обдумывала странные вопросы мужа. С такой работой и с такими визитами еще пидаром заделается или от преждевременного климакса пострадает: подвела она печальные итоги.
С самого детства жена Богдана Семеновича любила разные шутки и приколы. Сейчас, переживая за возможный нервный стресс любимого супруга, она вновь почувствовала, как бесы подмывают ее к веселой проделке. Идея шутки оформилась быстро, и жена, мигом выскочив из-под одеяла, быстро вытащила со дна нижнего ящика шкафа огромную темно-рыжую бороду и усы, забытые лет десять назад племянницей -- студенткой культпросветучилища. Муж, если и знал о их существовании, то, конечно, давно забыл.
Богдан Семенович и в этот вечер не изменил своей дурацкой привычке бриться на ночь. Дурацкой хотя бы потому, что утром он обязательно брился снова. Может быть, ему нравился сам процесс. Гладко выбритый, с облегченным кишечником, Гаврюша вошел в спальню. Свет в спальне был потушен. Жена явно настроилась на занятие сексом. Она всегда выключала перед этим торшер. Богдан Семенович решил не разочаровывать супругу и не возбуждать у нее неоправданных подозрений в его гомосексуальности, а потому пробрался к кровати наощупь, посапывая и удачно имитируя возбужденность.
Кто там притаился в моей кровати? тяжело дыша, спросил он. В ответ не раздалось ни звука.
Где мой котик?
И снова тишина.
Ты где, моя Мона Лиза? Последнее было явным комплиментом жене, поскольку до образа, запечатленного гениальным Леонардо, она прилично не дотягивала, если учесть, что и Джоконда была далеко не идеальной красавицей. Это обращение никогда не оставляло равнодушной жену Гаврюши, но на этот раз из-под одеяла донесся какой-то подозрительный хрип. Он не смутил Гаврюшу, который уже обнимал супругу, пытаясь правой рукой приблизить ее лицо к своим губам. Однако нежного поцелуя не вышло: мешали жесткие волосы бороды и усов, застрявшие у Гаврюши между онемевшими с испуга пальцев. Он неожиданности Богдан Семенович выдал пару матерных слов, но они застряли в горле. Конечно, в глубине сознания он прекрасно понимал, что в квартире, где они находились одни, а значит, и в его кровати, кроме супруги никого быть не могло. Но это говорил разум, а нервы... Он дернулся и упал с кровати. Жена, не ожидавшая столь бурной реакции, быстро включила свет.
Ты это зачем на себя напялила? зло спросил Гаврюша, разглядывая жену.
Супруга Богдана Семеновича виновата взглянула на своего супруга. Розыгрыша не получилось. От одного взгляда на него она почувствовала себя так неудобно, как не чувствовала, наверно, со времен студенческих попоек и маленьких оргий в стройотрядах. Даже на время потеряла дар речи. А зачем так зло подшутила над неадекватно отреагировавшим мужем, объяснить так и не смогла. Промямлив что-то невнятное, она сняла нелепые реквизиты с лица.
Конечно, Гаврюша быстро успокоился и вовсе не обиделся. Он, вообще-то, уже привык к юмору супруги, становившимся с каждым прожитым годом все более тяжеловесным. Но вот охота к занятию любовью с нею куда-то испарилась, уступив место сну.
4
Вас, наверно, интересует, насколько к нам едет этот гость?! кричал в телефонную трубку из Бухареста мэр города, и этот крик почти был его обычной манерой, к которой ухо Богдана Семеновича уже успело привыкнуть. Не больше, чем на сутки, я думаю. В столице его вчера встречали на самом высоком уровне: Президент, спикер... А у нас видишь какая оказия... Я -- в Бухаресте, глава облгосадминистрации в косметологической клинике, замы его -- кто где: кто в отпуске, кто в командировке. В чьих руках нынче власть в регионе -- не понять!
В общем, принимать Верховного комиссара ООН по правам сексменьшинств будете вы с моим заместителем Денисом Модестовичем. Но мой первый зам это только официальная часть. Потом Боб Блю целиком поручается твоему отделу! Конечно, можно показать высокому гостю наш мемориал, собор, театр оперы и балета. Однако, мы оба знаем, подобные достопримечательности его мало интересуют...
Жаль, что нет у нас музея Петра Ильича Чайковского, робко вставил Гаврюша.
Переживем. Из нашего города комиссар отправится в Москву. Будут там ему и музеи Чайковского, и Пенкин с Моисеевым, и полный набор "голубых" порновидеокассет на каждом московском вокзале, ответил мэр.
"Откуда такие подробности"... мелькнуло в голове у Богдана Семеновича.
Мэр тем временем продолжал:
Боб Блю прилетит через час. Выезжайте с Модестовичем в аэропорт, цветов побольше, муниципальных милиционеров посимпатичней возьмите. Побеседуете с ним в горисполкоме, а потом ты и все твои сотрудники сопровождайте Блю до момента его отъезда по всем местам, где он пожелает побывать, и в которых вы с полковником Поджарюком, естественно, проведете соответствующую подготовку. В принципе, все необходимые распоряжения по приему комиссара я уже сделал. Постарайтесь не допустить его встреч с нашими коммунистами и некоторыми хитромудрыми депутатами горсовета типа Сыкулина.
Понятно? Я хочу, чтобы сегодня во второй половине дня наш город был отдан на растерзание геев и лесбиянок! Пусть они похозяйничают на наших улицах, устроят спектакль для Боба! Этот комиссар не маленький человек в мире, его мнение является решающим во многих кругах. Пусть комиссар убедится, что "голубые" в нашем городе чувствуют себя не хуже, чем в США, Дании, в нашем доблестном Киеве и, тем более, в России. Я надеюсь, что ваш отдел не опозорит лицо города.
Вы ведь подумываете о пенсии госслужащего, не так ли? Отчет вы мне нормальный подготовили вчера, я проработал, вашей работой доволен. Так что, дерзайте дальше. С Богом!
На этом мэр, переходящий в разговоре с подчиненными с "ты" на "вы" и наоборот, в зависимости от тона разговора, повесил трубку.
"Да, тебе легко отдавать город на растерзание геев и лесбиянок, сидя в Румынии, а как нам быть здесь?", подумал про себя Богдан Семенович. Но о пенсии госслужащего, в свете того, что до десятилетнего стажа упорной работы на государство ему не хватало всего полгода, он подумывал довольно часто. И решил, что сделает все возможное, чтобы гость из ООН остался посещением города доволен.
Перед выездом в аэропорт Гаврюша успел провести планерку со своим отделом в присутствии заместителя мэра. В принципе, ничего нового предпринято не было, ввиду того, что Боба Блю никто не видел, и каких действий ждать от человека,-- тем более, негра, занимающего высокий пост в ООН,-- не знали.
Рассматривая до боли знакомый аэровокзал в ожидании гостя, Богдан Семенович задумался. Почему в украинском языке аэропорт именуется "литовищем"? Это навевало ассоциацию со словом "кладовище", тем более, что городской аэропорт производил унылое впечатление. Летное поле было фактически пустынным, одинокие самолеты поблескивали где-то вдали. Аэропорт давно уже получил статус международного, но именно с получением этого статуса едва не прекратил своего существования. Однако рассуждать было некогда: лайнер с Верховным комиссаром плавно заходил на посадку.
На вид Бобу Блю было лет под сорок. На негра он был действительно похож, на гомосексуалиста совсем нет, разве что одет был "с иголочки". "Откуда только пидары берутся?" с досадой думал находящийся в составе встречающих полковник Поджарюк, поглаживая свой новый мундирчик в районе живота. Подобные мысли роем проносились и в голове Гаврюши, но о сексменьшинствах и о их неожиданно всплывающих правах он думал исключительно матом. То, о чем думал заместитель мэра, вовсе не имело отношения к визиту, а оставалось лежать в его спальне.
Гаврюша осматривал немногочисленную свиту комиссара ООН, насчитывающую два человека мужского пола и переводчицу, пытаясь на глаз прикинуть, есть ли среди них педики. Переводчица, во всяком случае, на первый взгляд, казалась особой женского пола.
Целоваться при встрече Боб Блю, вопреки ожиданиям Гаврюши, не полез. Но когда это стал делать вице-мэр, комиссар по правам сексменьшинств возражать не стал, даже обрадовался. Полковник Поджарюк во время встречи как-то нервно поглаживал свои огромные усы буденовского типа и облизывался.
Защелкали фото- и видеокамеры дежурных городских изданий и каналов, любящих мэра и его горисполком прямо-таки родственной любовью, и под это сопровождение делегацию, окруженную встречающими, повели к машинам. О чем писать и как освещать такой необычный визит, редакторы СМИ еще не получили указаний. Все должно было проясниться на итоговой пресс-конференции в горисполкоме, назначенной на завтра на 10 часов утра. Но будет ли на ней присутствовать комиссар Боб Блю, или к тому времени он уже уедет в Россию, а пресс-конференцию по итогам визита проведет кто-нибудь из городского начальства пока было не ясно. Надеялись, что раньше обеда следующего дня Боб Блю не уедет. Особенно, если ночная культурная программа получится насыщенной...
Боб Блю постоянно улыбался сияющей американской улыбкой, воспринимаемой нашими людьми как признак душевного нездоровья, обнажая при этом ослепительно белые зубы на черном пятне лица. Кто наблюдал эту картину, не будучи в курсе событий, наверно подумывал, что в город приехал какой-то реппер из Гарлема...
Беседа с вице-мэром Денисом Модестовичем прошла, как говорится, в теплой, дружеской атмосфере. Боб просматривал с помощью переводчика местные издания сексменьшинств. Среди них были и подпольные, специально доставленные в горисполком полковником Поджарюком. Естественно, указаний на их незаконное происхождение нигде не было, если только не брать во внимание плохонькую полиграфию. Те статейки, которые обычные люди и читать бы не стали из-за отвращения, почему-то вызывали у гостя наибольшую радость.
Арцыбашев подал своему начальнику Гаврюше идею сводить высокого гостя и его команду в русскую баню или, за неимением таковой, в обычную сауну. Богдан Семенович содрогнулся от этого предложения и сходу его отверг.
Перед обедом Боб Блю принял заранее тщательно подобранную делегацию городской творческой интеллигенции. В ее составе были пара танцоров из театра оперы и балета, ведущий солист театра музкомедии, несколько писателей, известных не столь творческой, сколько личной раскрепощенностью, а также мужеподобная поэтесса бальзаковского возраста. Писатели поблагодарили Боба Блю за ту кропотливую и нелегкую работу, которую он проводит в мире на ниве цивилизованности и торжества демократических свобод, рассказали, что подобные проблемы они нередко поднимают в своих произведениях. От себя они, правда, добавили, что население в массе своей до полного понимания проблем, которые решает высокий гость, и до их шедевров еще не доросло. И хорошо бы составить протекцию и издать их опусы в более цивилизованных странах. Или хотя бы помочь материально через фонд Сороса... Боб Блю кивал с неизменной улыбкой. Но поспешил завершить интересный разговор -- ему хотелось обедать.
Незадолго до поездки в один из городских ресторанов случилось маленькое досадное происшествие с подчиненным Богдану Семеновичу работником Арцыбашевым. Этот вертлявый парень суетился все время поблизости от участников встречи, и вдруг Гаврюша услышал за дверью, ведущей на лестницу, его отвратительный стон. Гаврюша даже испугался. Но Арцыбашев в ту же минуту вошел, отразив на лице мучительную боль.
Богдан Семенович! Прошу прощения, у меня неприятности со здоровьем. Я понимаю, насколько важный у нас сегодня день, но вы мне с утра давали понять, что я особенно на встрече не нужен. Я вот ногу подвернул неосторожно. Можно мне к врачу? жалобно проговорил Арцыбашев.
Мне что, одному с гостем... начал было Гаврюша грозным тоном, но тут на выручку Арцыбашеву поспешил Боб Блю, который что-то залепетал по-английски. И только стоило Верховному комиссару поинтересоваться через переводчицу, что случилось с Арцыбашевым и выразить свое горячее сочувствие, как Богдан Семенович отпустил служащего к врачу и даже дал машину.
Ладно, черт с ним, пусть катится лечиться. Сам как-нибудь справлюсь с этим Бобом, стерплю полдня. В конце концов, другие сотрудники остались, решил для себя Гаврюша и мысленно перекрестился.
За обедом вице-мэр почему-то вспомнил о запрете румынских властей годичной давности на гомосексуальные отношения. Переводчица перевела это Блю. В ответ он посетовал, что Румыния сворачивает с демократического пути.
Гость налегал на спиртное. Десертное вино его явно не удовлетворяло. Вскоре Боб Блю и его окружение стали нахваливать местную горилку с перцем. Гаврюша сразу дал соответствующее распоряжение, и литровая бутылка с огненной коричневой жидкостью украсила стол, за которым разместилось семь человек. Для успокоения нервов Гаврюше не слабо прикладывался к перцовке и думал, что на фоне остальных это замечено не было. Но он ошибался.
За окнами ресторана, где обедали высокие гости, весело поигрывало лучами осеннее солнце. Погода вполне могла сойти за апрельскую, особенно, если ты выпил и не обращаешь внимания на опавшую листву. Переводчица показалась Гаврюше довольно мымрообразной. Ее манеры были несколько мужеподобными, а взгляд черных глаз невыносимо тяжелым. Тем более, что смотрели эти глаза на всех исподлобья, словно их хозяйка оказалась во вражеском окружении. К тому же, переводчица времени на изложение мыслей своего босса тратила гораздо меньше, чем он сам, что говорило о произвольно урезанном переводе. Однако этот нюанс работники горисполкома списали на различие в языках.
Солидная доза выпитого спиртного сделала международную обстановку за столом довольно неформальной. Вице-мэр Денис Модестович, как человек порядочный и старорежимный, все порывался выпить последнюю рюмку и, сославшись на занятость, покинуть компанию, передав бразды правления Гаврюше. Однако что-то мешало ему довести задуманное до конца.
Верховный комиссар, наконец, объявил об окончательной корректировке своих планов. Он намеревался улететь в Москву утром следующего дня, а сегодня, после двадцати двух часов по местному времени, он возжелал в сопровождении представителя властей, то бишь, Богдана Семеновича, прогуляться по городским уютным уголкам, чтобы познакомиться с теми, чьи права он приехал защищать. Вернее, Боб Блю сказал более конкретно: он хотел бы посетить местный гей-клуб. Богдан Семенович переглянулся с вице-мэром и полковником Поджарюком. Такого момента, как отсутствие в городе официального "петушатника", они не учли. Гаврюша уже знал из информации милиции, что пара дискотек, где отплясывали педерасты, стараниями его отдела загнаны в глубокое подполье. Остались притоны "голубых" и "розовых" на частных квартирах, но не вести же туда этого мудака из ООН...
Правда, остался ночной клуб для неформальной молодежи "Голубой мираж", где заправляли известная массажистка и лесбиянка Ксюша Корытова и ее друзья. До этого клуба у отдела Гаврюши просто руки не доходили. А по правде сказать они никогда бы и не дошли из-за высоких связей Ксюши. Поджарюк тоже вспомнил об этом клубе. И вдруг присутствующие убедились, что Боб Блю и сам навел справки. Во всяком случае, о "Голубом мираже" он слышал и даже адрес знал. Вот на этом этапе беседы вице-мэр однозначно понял, что его ждут другие неотложные дела, и делегировав ответственность за досуг и работу Боба Блю Богдану Семеновичу, картинно удалился. А вскоре и весь обед, имеющий, как и все прекрасное, тенденцию к окончанию, завершился.
После обеда гости удалились в свои номера. Гаврюша почувствовал себя одиноко. Мысли о предстоящем ночном вояже в злачные места и времяпрепровождении там его угнетали. Обязательное присутствие в этом случае милиции и нескольких подчиненных тоже не радовало. Гаврюша провел еще одно совещание с сотрудниками, огненно дыша на них во время распределения обязанностей. Затем получил очередные инструкции от вице-мэра, а через некоторое время поведал своему мэру по телефону о ситуации с Бобом Блю. Перед окончанием рабочего дня он позвонил жене и предупредил, что из-за крайней загруженности вернется домой под утро...
5
В 22:15 по киевскому времени солидная делегация из представительных мужчин, двое из которых были чернокожими, и одной, с позволения сказать, женщины, с важным хозяйским видом вошла в "Голубой мираж". Костяк вошедших, естественно, составляли Верховный комиссар ООН Боб Блю, Гаврюша и полковник Поджарюк. Переводчица плелась чуть позади. Еще пару представляли господа из горисполкома рангом поменьше. С ними шел бойкий юноша из компании Боба. Откуда-то о их маршруте следования узнали несколько ведущих журналистов, по своему политическому недомыслию возомнивших, что пресса -- это "четвертая власть". Они увязались за Бобом Блю и его свитой, рассчитывая то ли на какую-нибудь сенсацию, которую можно будет осветить в прессе, не вызывая чьего-нибудь раздражения, то ли на халявное угощение в "Голубом мираже" за счет горисполкома или дальнего зарубежья. Некоторые журналисты, как оказалось, были в этом заведении постоянными посетителями. Самый симпатичный представитель "акул пера" Валера Трахов из газеты "Новости подворотен" строил глазки Верховному комиссару и его помощникам, помня о том, что осенью в Украине растут не только садовые плоды и злаковые культуры, но и курс доллара.
Работники милиции и СБУ изучили зал еще перед приходом гостей. Время для веселья только подходило. На сцене упражнялся в остроумии какой-то ди-джей, время от времени запивая свой словесный понос пивом, производителей которого он не уставал рекламировать.
В этот вечер здесь намеревались провести конкурсную программу "Самый симпатичный парень "Голубого миража". Объявлялись условия конкурса и его спонсоры.
В угловой открытой кабине, попивая пиво, вели интимную беседу два мужика, держа при этом друг друга за руки. Одеты они были в дорогие костюмы. Относительно молодые, не старше тридцати люди производили впечатление абсолютно обалдевших от своего, понятного только им, счастья. Проверив у этой парочки документы работники милиции стали перед дилеммой: не трогать их или все-таки выставить на свежий воздух. Но очевидно, что-то такое в их документах удерживало стражей общественного порядка от опрометчивого поступка. А через считанные секунды после проверки в "Голубой мираж" уже нагрянули высокие гости. В первые минуты посланник объединенных наций был немного разочарован малым количеством "голубых" и лесбиянок, присутствующих в зале. Но, подумав, он пришел к выводу, что из-за дефицита его драгоценного времени и одной парочки местных извращенцев для знакомства с обстановкой будет достаточно.
Комиссар ООН в сопровождении Поджарюка, Гаврюши и неутомимой переводчицы бодро и бесцеремонно направились к сидящим. Безмерно счастливая до их прихода парочка напряглась. Во взглядах каждого их мужиков мелькала целая гамма чувств. Один из этих бедняг, избравших нетрадиционную любовь, думал: "И какого меня принесло на свиданье с Андрюшкой именно в этот чертов бар! Ведь знал, что такое, блин, возможно! Ну, ничего, надо взять себя в руки. Стыдиться-то чего, если наши люди на самых вершинах общества"...
Парни по-прежнему держали друг друга за руки, забыв об этикете. Первым из делегации на веселую парочку среагировал Богдан Семенович. Он замер в двух шагах от столика, напряженно моргнув и сглотнув слюну. Причина его волнения сразу стала ясна опытному полковнику Поджарюку, но он лишь усмехнулся в усы. Перед делегацией предстал Арцыбашев со своим интимным партнером!
Что здесь делал заместитель Гаврюши в такое время? Сам Богдан Семенович ничего подобного ему не поручал. По его представлениям Арцыбашев должен был сейчас отлеживаться дома с вывихнутой ногой. Кое-кто из делегации рангом пониже, а также люди из правоохранительных органов, решили, что нахождение в этом злачном месте Арцыбашева -- замысел городского руководства, с целью втереть очки Бобу Блю. И они ошибались. Партнер Арцыбашева, догадавшись, что его милый известен вошедшим, нервно теребил пуговицы пиджака.
Вот перед вами, уважаемый господин Блю, два типичных представителя сексуального меньшинства. Вы можете легко убедиться, насколько цивилизована наша держава и демократично наше общество. Один из этих господ работает у нас в мэрии. Вы видели его сегодня утром, это Юрий Арцыбашев. Его очаровательного друга я не имею чести знать, слегка заикаясь, обратился Гаврюша к Бобу Блю.
Пока переводчица переводила сказанное, он пытался тоже сообразить, не является ли присутствие здесь Арцыбашева замыслом руководства, о котором его в известность почему-то не поставили... Нет, его бы уведомили, мимо него это бы не прошло. Да и растерянность Арцыбашева выдает его с головой.
"Боже, значит мой заместитель голубой! с ужасом подумал Богдан Семенович, а я столько раз поворачивался к нему спиной. А сколько раз мы вместе бухали! Слава Богу, хоть в сауне не были!"
Боб Блю кивал и улыбался, слушая переводчицу. Конечно, он помнит молодого человека, подвернувшего ногу. Он считает, что выздоровление наступило от любви, не иначе. Комиссар ООН удовлетворен тем, что работники мэрии, госслужащие, могут свободно реализовать свои наклонности.
-"Бывшие работники", успел шепнуть Гаврюша Арцыбашеву вслед за переводчицей, не меняя при этом протокольной улыбки, застывшей на его лице.
Арцыбашев подумал, что ему стоит уйти. Конечно, пришла мысль прикрыться несуществующим заданием начальства, о чем мог не знать даже руководитель его отдела, но все это было не тем, что надо. На них, тем временем, уже стали обращать внимание представители прессы. Полковник Поджарюк предложил присесть за один из столов, на всякий случай подготовленный. Боб Блю, к досаде Богдана Семеновича, с удовольствием согласился. Делегация заняла места в полукабине. Тут же к Богдану Семеновичу подошел сотрудник горисполкома рангом пониже и на ухо сообщил ему, что с минуты на минуту в бар приедет несколько десятков натуральных "голубых". Это вице-мэр, чтобы подстраховаться и не ударить в грязь лицом перед гостем, связался с председателем райисполкома того района, где располагался "Голубой мираж". попросил его собрать педиков и пригнать вечером в условленное место. Вернее, так пригласить, чтобы явились...
Гаврюша все принял к сведению, уведомил полковника Поджарюка. А в эти мгновения официанты в нижнем кожаном белье суетились, накрывая их стол, на котором водке местного производства отводилась не последняя роль.
После первой рюмки беседа стала непринужденной. После третьей Гаврюша и Поджарюк осознали, что переводчик в общении с гостем из-за океана им, в принципе, уже не нужен. Однако, даже что-то говоря и кого-то слушая, Гаврюша не переставал думать об Арцыбашеве.
В зал входили пестрые мужские компании. Молодые и старые педрилы, преимущественно в джинсовой и кожаной одеждах, занимали свободные места за столиками и у стойки бара. Бодро и громко играла музыка. Кто-то начинал приплясывать. Женщин в зале почти не было, но, похоже, веселье начиналось серьезное.
Обстановка за столом, где разместился Боб Блю, тоже была неформальной. Поджарюк, поправив усы, пригласил совратительную переводчицу на танец. Отказать бравому полковнику она не смогла. Вдруг к столику, со стороны Богдана Семеновича, неуверенной походкой подошел Арцыбашев. Он дыхнул нервным перегаром:
Богдан Семенович! Я не то чтобы... Короче: я не виноват! Не виноват, дергая Гаврюшу за рукав зашептал он, я все завтра объясню...
Богдан Семенович брезгливо поморщился, но уловив мутный взгляд негра, улыбнулся.
Нога не болит? произнес он сквозь зубы.
Огромное спасибо за беспокойство, прошла, сказал Арцыбашев и пьяно икнул.
Я на секунду, уведомил всех Гаврюша и извинился, поднимаясь из-за стола. Его маршрут лежал в туалет. Арцыбашев отошел в сторону.
Высокая делегация, пришедшая со своей инспекцией в "Голубой мираж", уже не обращала никакого внимания ни на присутствующих, ни на обстановку. И присутствующие особо не проявляли к ним интереса. Кроме некоторых.
А как известно выпив, человек склонен терять бдительность и совершать поступки, о которых, возможно, в трезвом виде приходится сожалеть. Направляясь в санузел, Гаврюша на пять секунд подошел к барной стойке. Он решил опробовать грамм пятьдесят из цветной бутылочки, на которую давненько положил глаз. Бармен исполнил требуемое.
Что это за гости к нам зашли такие симпатичные? жеманно обратился к Богдану Семеновичу сидящий за стойкой здоровенный мужик. Гаврюша залпом выпил, вдохнул рукав, смерил взглядом мужика с ног до головы и, не удостоив ответом, направился к туалету, делая по дороге виражи.