Самое страшное произошло сегодня, когда дико, остервенело, растаптывая Самого Бога, набросились на площади на этих ребят, неумело, наивно собирающих сахар для детей-сирот России.
И в моём мозгу словно взорвалась молния и кровавым пятном расползлась и обожгла душу мою, что последней слезой своей - криком своим прощальным, всё старалась хоть на мгновение ещё зацепиться за жизнь. И каким он был - этот одинокий, отчаянный крик, вырвавшийся из молчания жизни моей и смерти, - русским? украинским? похожий на саму слезу нашу южную, кровавую, готовую вот-вот покатиться из глаз моих русско-украинских, в чёрное безумие моря ненависти человеческой...
И зачем вам ненависть, когда столько её было в жизни нашей... И зачем вам война, когда столько крови в земле нашей... Но терзаете вы душу мою, лишь бы не осталось в ней ничего православного. И как, почему не нужен я вам любовью своей, а только ненавистью вашей?.. И сколько раз хотел остановить я эту муку свою и понять всем сердцем своим и всей душою своею, кто же я? И не мог, ничто не побеждало во мне, никакая кровь, одинаково горячая, могущая убить и воскресить. И когда вечером засыпал я уверенным в себе украинцем, вспыхивало в крови моей солнце берёз, сжигающее во мне всё украинское. И просыпался я безнадежно русским. И я не понимал, как могут ненавидеть друг друга эти две радости сердца моего, пусть даже и в отчаянии своем... И зачем вам нужно, чтобы отказывался я от самого себя, ведь может в этом вашем трагическом непримирении и скрывается тайное родство ваше, что из-за боязни осознания невидимо вами... И кричат напрасно вам души ваши о родстве своем, втоптанном в них глубоко-затаенно копытом татарским и обессиленном, вонзившимся в сердца ваши, игом сатанинским.
И жизнь моя украинской берёзкой, униженной, изувеченной, бьётся о ненависть вашу отчаянием своим, но не слышите вы его. И так вы обезумели, что не слышите и этот святой крик, вырвавшийся уже не из души человеческой "Словом Игоревым", так и не услышанным вами, а из души самой земли славянской, Православием освященной. И от какой ужасной беды спасает нас Бог, если сам крик Его, Чернобылем испепеленный, так страшен...
И что за время, когда даже само желание любви считается безумием и преступлением, а ненависть - смыслом жизни и любовью.
И одинаково правы Россия и Украина, не отдающие своего первородства святости и величия. Но не нужно мне первородства ненависти, в котором суждено погибнуть. И не в самой ли Руси первородство жизни. И не уступить ли его ей, единственно святой и великой...
И я не знаю, легко ли быть только русским или украинцем, когда нет надобности выбирать себе душу и судьбу. А моя душа обожглась в русском и украинском огне и не знает разделения ненавистью. И сколько раз я не признавался в моей сокровенной тайне, слишком хорошо зная: не поймут, осудят и обрубят корни души моей, корни самой земли. И откуда им знать, какое это счастье, что русским украинцем возлюбила меня земля моя...
И прости, моя Украина, и прости, моя Россия, что не выдержало сердце моё ненависти ни русской, ни украинской к любви и крови своей, и не достался я никому...
И когда же, о Господи, наступит время, что стану я нужен весь, какой я есть, до последней кровинки любви своей и смогу успокоиться, пусть и в ком-то другом, в моей русско-украинской сини...