Вячеслав имел удивительную особенность - вкусно, смачно говорить. Замечательный актёр - и с этим мало кто спорил, но когда им произносились слова, ему не было равных. Каждое слово становилось осязаемым, имело свой вкус и запах, казалось, он не говорит, а вылавливает пельмени из кипящего душистого бульона и аккуратно укладывает их в тарелку, приправляя сверху жирной сметаной и ароматной зеленью. Даже когда он читал сонеты Шекспира или рубаи Омар Хайяма, философская глубина текста окрашивалась какой-то гастрономической загадкой.

Работницы театрального буфета Славу просто обожали, в день, когда он играл обжору и выпивоху Фальстафа, буфет за время антракта пустел, как привокзальный ларёк у вагона с дембелями. В первом акте зрители просто исходили слюной, глядя, как Слава смачно пил закрашенную под вино воду и закусывал это варёной курятиной, а если он ещё и начинал смаковать свои вкусовые ощущения, то, казалось, зритель стонал от обилия желудочного сока. Это было начало девяностых годов, когда даже водка и макароны продавались по талонам и никаких гастрономических излишеств люди позволить не могли, видимо, это только обостряло любовь к его таланту.

Вячеслава пустые прилавки магазинов нисколько не беспокоили, он ходил на рыбалку, за грибами, засаливал капусту с огурцами в смородиновых листьях и гнал отличнейший самогон, который настаивал на мандариновых корках и ласково называл "мандариновкой". Иногда Слава приносил в театр солёных маслят и мандариновой самогонки, как он говорил "на пробу". "Душа человек! Эпикуреец!" - восклицал актёр Сан Саныч, опрокинув стопочку. Потом вдруг замирал, словно прислушиваясь к себе и блаженно поглаживая живот, произносил: "Ах ты!.. Как будто Бог в тапочках прошёл!"

Жена Таня, или как ласково её звали Тотошка, была моложе Вячеслава лет на пятнадцать и актёры в театре поговаривали, будто бы он увлёк девчонку своими кулинарными талантами и лёгким отношением к жизни. Сама Таня только усмехалась, мол, а что такого, ну, нравится ей, как он рассказывает анекдоты и солит капусту с тмином. Капуста с тмином была ещё одним фирменным блюдом, которое все в театре обожали...

В общем, когда после премьеры спектакля вставал вопрос, куда всей толпой идти отмечать это грандиозное событие, то после секундных колебаний между буфетом и Славой, чаша весов склонялась в сторону Славы. Жили они в бревенчатом доме, пахнущем древесиной и влагой, отчего казалось, что находишься в не растопленной русской бане. Тотошка накрывала стол на застеклённой веранде, выставляла разносолы и пузатый графин с нежно-оранжевой мандариновкой. Слава обожал эти долгие, говорливые застолья, где можно было вслух смаковать тексты Бабеля, Мандельштама, Венечки Ерофеева, Хармса...

Когда Вячеслав прочитал рецепт коктейля "Слеза комсомолки", все быстренько наполнили рюмки и потянулись к закуске. "Славу-уля-я, ты чу-удный!.. - растроганно запел звукооператор Жека, размахивая дымящимся блином. - Я предлагаю выпить за настоящее-е Искусство!" И снова захрустели огурцы, загремели вилки и над столом покатился смех и ни к чему не обязывающая болтовня.

Потом много лет спустя эти вечеринки, порой длившиеся до рассвета, многие вспоминали с наслаждением и тихим восторгом.

И ещё - у Вячеслава была давняя мечта купить моторную лодку с мощным мотором. "Жека, живём на Волге, а ведь разбитой посудины нету, - сказал он со вздохом, когда они вышли покурить на крыльцо. - Рыбалка, костерок. Ушица наваристая, тройная... с дымком... мм... Тройная уха это песня!" - восклицал Слава и, не дожидаясь ответа, начинал живописать прелести готовки тройной ухи. Ещё Жека знал заветную мечту Славы проплыть всю Волгу на моторной лодке и добраться до Каспия. Ибо только там, утверждал он, можно отдохнуть душой и телом!

Прошёл год, но Слава так и не купил моторной лодки. Он сетовал, что постоянно не хватает денег, что вертится как белка в колесе, но, честно говоря, никто особой суеты не замечал. К тому времени Тотошка родила девочку, милую розовощёкую куколку с ямочками на щеках, и в глазах Вячеслава появилось беспокойство. Звукооператор Жека сказал, что вроде бы заметил Славку за сбором пустых бутылок в районе Городского сада, но в это никто не поверил. Только Сан Саныч в сердцах сплюнул и ушёл в гримёрную.

"Деньги - зло, - говорил Сан Саныч, уставившись в зеркало и размазывая вазелин по физиономии. - Но всем хочется, чтобы этого зла было как можно побольше" "Куда денешься, - вздыхал Вячеслав, тоже размазывая крем по лоснящемуся лицу, - либо мы их, либо они нас!.." Сан Саныч взглянул на сгорбленную фигуру Вячеслава, на его растерянное лицо и сердце у него ёкнуло: "Слушай, Славка, а ведь из тебя классный тамада выйдет. Знакомая у меня есть - банкетами занимается. Вот - телефончик её!" Сан Саныч из кармана пиджака вместе с крошками хлеба достал замусоленную визитку: "Я уж старый перед пьяными Ваньку-то валять, а ты - давай заарканивай!"

Это знакомство оказалось как нельзя кстати, после первого же банкета Слава стал нарасхват. Уже через год Вячеслава в городе знали практически все, включая детей и старушек. Его ни сколько не смущало, что в такой сногсшибательной популярности виновато не театральное искусство, а его работа тамадой. "А что, работа творческая, такие спектакли там закатываю, - улыбаясь, рассказывал он Сан Санычу. - Хочешь, давай вместе, а? Особо не разбогатеешь, зато на хлеб с маслом всегда будет" Сан Саныч только отмахивался и кривил рот, словно от лимона: "Не в моём возрасте на двух лошадях пахать, обойдусь"

На одном из таких банкетов с Вячеславом познакомился управляющий рекламной компанией из Москвы. В курилке Слава обрушивал на него самые модные анекдоты. Казимир Кимович, так звали управляющего, был ужасно смешливым человеком и после каждого анекдота его и без того узкие глаза превращались в две щелочки. "Азиатом хорошо быть, - смеялся управляющий. - Все думают, что ты ржёшь и ни фига не видишь!"

После банкета Казимир Кимович и Слава продолжили своё знакомство и отправились на несколько дней рыбачить. Вячеслав притащил его на одно из своих любимых мест далеко от города, где в Волгу впадало сразу несколько притоков. "Это не места, это Третьяковская галерея! - Вячеслав восхищённо раскрытой ладонью провёл вдоль угасающей черты горизонта. - Левитан сейчас просто рыдает!" Конечно, там была тройная уха, разговор по душам и знаменитая славкина мандариновка...

А через месяц неожиданно для всех Вячеслав подал заявление об увольнении из театра. Прошёл слух, будто бы он решил совсем уйти в свадебно-банкетный бизнес, будто бы Тотошка стала капризной и требовала денег всё больше и больше. А вахтёр Ерофеич всем по секрету выдал, что у ребёночка славкиного какое-то загадочное заболевание, от которого доктора есть только в Америке, мол, собираются горемычные эмигрировать!..

Наверное, доля правды в последних словах была, потому что Вячеслав с Тотошкой из города пропали и почти два года никто и ничего о них не слышал. Кто-то видел, как Тотошка с маленьким ребёнком приезжала к матери на такси и так же быстро и незаметно уезжала. Кто-то уверял всех, что мельком видел Славика в московском метро. Постепенно неутолённое любопытство к ним испарилось, как утренний туман, и каждый продолжал жить и работать там, где определила ему судьба.

И неожиданно Жека потряс всех сногсшибательной новостью - он был в гостях у своего "чудного Славули" в Москве! "Квартира просто огроменная! - взахлёб говорил Жека. - Я говорю, Славик, ты что в футбол тут играть собрался? А он говорит, я буду теперь на широкую ногу жить. Хватит, говорит, с Тотошкой в нашей халупе намучались" "А работает-то где же, - осторожно спросил Сан Саныч. - В театре что ль?" Жека округлил глаза на него, как будто увидел рядом с собой призрака: "Сан Саныч, это в каком таком театре денег на квартиру заработаешь?! У него ещё перед домом джипяра стоит, вот такой вот! Как танк! - Жека неимоверно развёл руки в стороны. - Он теперь заместитель какого-то директора по рекламным, по этим... По видео рекламе что ли... Он мне там долго объяснял, я в этом ни черта не разбираюсь!.. Вот коньячок прислал импортный, просил за его здоровье выпить..." Жека вывалил из сумки свёртки, вытащил большую квадратную бутыль и хлопнул об стол. "А сам-то в гости не собирается?" - опять осторожно спросил Сан Саныч. "Может, через годик - сейчас, говорит, дел невпроворот", - вгрызаясь в буженину проурчал Жека.

Но Вячеслав появился только через три года. Он сильно растолстел, поэтому вылезал из монстроподобного джипа неловко, словно первый астронавт на Луну. На служебный вход из театра вышло всего два актёра, а с ними Сан Саныч и Жека. "Ну что, Саныч, - после неловких объятий сказал Слава. - Поехали в кабак - я угощаю. Посидим как раньше, языками почешем" "Да не, Слава, я по кабакам не любитель, - как будто смущаясь за собственное негостеприимство пробормотал Сан Саныч и усмехнулся. - Там же этой мандариновки-то нету!" "А, ну да... - как-то растерянно выговорил Вячеслав. - Мандариновки нету"

Он забрался в джип, круто развернулся и газанул из поржавевших театральных ворот.

Кружнов Андрей Эдуардович
e-mail: [email protected];
site: http://www.a6202.ru

Вся информация охраняется законом об авторских правах и может быть использована только с разрешения автора и с указанием на источник.