Аннотация: Альтернативное фентези без драконов, магического оружия и магов.
Смерть проклятым оккупантам.
Сёма отчаянно пытался протиснуться в узкое окошко, почти под самой крышей склада. Мальчишка старался сжать плечи, но они никак не могли пролезть в столь узкую щель. Где-то невдалеке забрехала собака и послышался пересвист паровозных гудков.
- Вниз, вниз, - шикнул Матвеич, опрометью бросаясь под защиту глубокой рытвины, стараясь вжаться всем телом в раскисшую от моросящего дождя землю.
Семён лежал возле самой стены склада с взрывчаткой, мокрая рубаха неприятно холодила спину и ободранные плечи. Он усилием воли заставлял биться сердце тише, чтобы чуткий собачий слух не уловил ни малейшего шума. Хотя идущий вот уже третий день дождь сам по себе служил достаточно хорошим средством, отбивающим у овчарок желание искать нарушителей. "Самая что ни на есть партизанская погода", - как говаривал прежде Никанор, пока его неделю назад не убило на железнодорожной насыпи.
По дороге, что носила гордое название проспект Первостроителей, послышался нестройный топот множества тяжело идущих людей. Даже сквозь пелену дождя было заметно, насколько усталы и измучены люди.
- Ночную смену на шахту погнали, ну подождите, сволочи, вы ещё узнаете, кто такой Семён Соликов! - бешено крутились в голове мысли, а холодные струи дождя остужали клокотавшую внутри ненависть к захватчикам.
- Ну, шо, малец, ещё рискнешь? Али в штаны наложил? - вопросительно приподнял правую бровь Матвеич.
Старик прекрасно понимал, что даже если мальчишка и протиснется в окно, обратно может и не выбраться, попросту застряв в узкой раме. Это же осознавал и сам Семён, но взрывчатка была нужна, как воздух.
- Полезу, становись Сашко.
Пока Сашко, по прозвищу Амбал, расправляя плечи, подходил к стене склада, мальчишка стащил с себя рубаху, штаны, оставшись в одних стареньких ситцевых трусах.
- Я должен пробраться, должен, - твердил Семён, пока Сашко на вытянутых руках поднимал его к слуховому окошку. - Они ведь мамку сгубили. И батяню. И Марысю!
Физическая боль ничто по сравнению с душевной, и сейчас тело подчинилось. Обдирая в кровь плечи и рёбра, мальчишка оказался внутри склада, где ещё до войны Матвеич работал кладовщиком. Зачем у него там хранилась взрывчатка, запасливый старик уточнять не стал, но сейчас эти три спрятанных в куче хлама ящика оказались манной небесной.
Внутри резко пахло старой паровозной смазкой, перебивающей затхлый воздух давно закрытого помещения. Керосиновая лампа обнаружилась именно там, где и указал Матвеич. Рядом нашлись спички, заботливо упакованные в промасленную бумагу. От холода Семёна бил сильный озноб и пальцы с трудом удерживали спичку.
Огонёк в лампе постепенно разгорался, и мальчишка приложил к стеклу озябшие ладони.
- Ничего, скоро согреюсь, - пообещал он себе, отбивая зубами дробь. - Перетаскать наверх три ящика взрывчатки - это тебе не хухры-мухры.
Но пока он не осмотрится как следует, двигаться нельзя. На полу склада имелись рельсы, а рельсы - это такая штука, которую трогать запрещено. Вот Никанор задел такие на насыпи - и всё, нету Никанора. Кто знает, какую дрянь могли подсоединить к рельсам?
Наконец глаза стали различать полки с лежащим на них толстым слоем пыли. Видно было, что сюда давно никто не заглядывал. Похоже, оккупанты, за ненадобностью закрыли склад на замок сразу же, как захватили городок. Три ящика взрывчатки в куче старых промасленных спецовок так никто и не обнаружил. Теперь осталось только перетаскать их содержимое к окну. Работа тяжёлая, но предвкушение гибели проклятых захватчиков грело сердце Семёну.
На удивление, обратно в окно пролезть оказалось гораздо проще, и вот уже четыре фигуры, сгорбленные под тяжестью мешков, скрылись в ночной темени. Дождь, словно посчитал свою работу выполненной, быстро пошёл на убыль.
Маленький костёр едва теплился, давая больше дыма, чем тепла и света. Но дым сейчас был самое то, чтобы хоть немного держать на расстоянии здоровенных лесных комаров.
"У-ху!", - раскатисто захохотал филин и Семён вздрогнул, непроизвольно втянув голову в плечи.
- Шо, хлопец, у мамки на печке спокойнее? - хмыкнул в густую бороду Матвеич.
- Нету мамки, - ожёг взглядом язвительного старика мальчишка, - в шахтах у этих гадов сгинула. И сестру в лагерь угнали.
- Да, хлопче, говаривают, что в этих лагерях ещё хуже, чем в шахтах, - сворачивая "толстую козью ногу", посочувствовал Сашко, который, как и большинство очень больших людей отличался добросердечием. - Только Молчуну посчастливилось дать дёру из вагона.
Далёкий протяжный гудок паровоза заставил Семёна непроизвольно сжать кулаки. Молчун, невысокий жилистый человек, неделю назад присоединившийся к маленькому партизанскому отряду, уставился полными ненависти глазами в ночную тьму. Его лицо с резкими чертами сейчас больше напоминало маску. Мальчишка порой гадал, сколько же лет их новому товарищу, порой он казался очень молодым, не старше двадцати лет, но совершенно седая голова и запавшие глаза добавляли ему лет сорок.
- Завтра, - пообещал Молчун то ли ночной тьме, то ли паровозному свистку, то ли себе.
В шахтный посёлок, упорно именуемый жителями городом, вело две железнодорожные ветки, обе пересекали извилистую реку Нюшу примерно в пяти километрах друг от друга.
- Сашко, Молчун - вы к дальнему мосту, а я уж с мальцом к ближнему, - командовал Матвеич, разминая разболевшийся сустав на покалеченной в шахте ноге. - Порядок установки помните? Не перепутаете? И главное, до рельсов не дотрагивайтесь!
- Да ладно квохтать, - на прощание махнул широкой лапищей Сашко и двое скрылись в густом подлеске.
- Пойдём и мы, хлопче, - старик поднялся, тяжело опираясь на больную ногу.
- Смерть проклятым оккупантам! - пообещал погасшему костру Семён, взваливая на плечи тяжёлый мешок.
Железнодорожный мост через неширокую, но глубокую Нюшу отстроили только перед самой войной. Семён очень гордился, что именно бригада его отца участвовала в столь грандиозном, по меркам городка, строительстве.
- Наш мост и пятьсот лет простоит, - со знанием дела пояснял Семён любопытным мальчишкам, повторяя слова батяни. - Потому что сделано это руками Соликовых, а значит - надёжно!
- Ха, ещё скажи, тысячу, - хмыкнул всегда сомневающийся Тарас.
- Не-е, пятьсот, - набычился Семён. - Если бы простоял тысячу, то так бы и сказал.
Мальчишке был знаком здесь каждый винт, но сейчас, обкладывая опоры моста взрывчаткой, Семён не о чём не вспоминал. Одно желание горело в сердце - разрушить и смотреть, как враг летит вниз.
Матвеич, чертыхаясь под нос, рассматривал бикфордов шнур. Если сама взрывчатка была в полном порядке, то вот с запалами возникла проблема.
- Эх, коротковат шнур-то, едрить его налево, - старик обвёл взглядом мост. Взорвать обязательно нужно, восстание на шахтах намечено на вечер. Необходимо рисковать. Но собой, или мальчишкой? - Сёма, ты ещё долго?
- Всё, - уставший подросток юркой ящерицей спустился с высокой насыпи.
- Ты помоги мне сейчас на эту верхотуру забраться, нога, едрить её налево, совсем отказывает.
- Зачем?
- Да понимаешь, хлопче, запал дрянной оказался, шнур короткий. Взорвать-то можно, но только почти у самых рельс, - густой паровозный гудок заглушил последние слова старика, напоминая о том, что времени практически не осталось.
- Я сам, - Семён опрометью бросился наверх, туда, где рельсы гудели и пели свою хищную песню. Махина паровоза неслась вперёд в клубах пара, она не видела лежащего ничком на насыпи человека, но чувствовала его присутствие.
- Найти, найти, найти, - стучали колёса.
- Странные эти существа - люди, создавшие нашу великую расу, - размышлял мчащийся паровоз. Он был совсем юн и весь мир, казавшийся таким замечательным, лежал у его рельс. - У-у-у, - свистнул он, от переполнявших его сил. - Почему же теперь они постоянно прячутся и убегают? - вернулся паровоз к своим размышлениям. - Ведь мы же хотим помочь им стать лучше, тоже переродиться, стать сильнее и могущественней! Вот их мягкие тела, за которые они постоянно цепляются, совершеннейшая глупость. Им надо радоваться, когда в лагерях им вручают новенькие, из лучшей стали, корпуса. Конечно, не все могут их получить, но всегда встречается пустая порода, Хорошо хоть, такие пустышки в шахтах могут работать. Всё равно непонятно, - изнывал от любопытства паровоз. - Может, мне объяснит это прячущийся человек?
Магия текла по рельсам, звеня, и стараясь найти затаившегося.
- А вот ты где, - паровоз разглядел тощую фигурку, выбравшуюся внезапно из-под гравия рядом с железнодорожным полотном и приветливо свистнул.
- Смерть проклятым оккупантом! - понёсся высь тонкий мальчишеский голос, и грянул взрыв, от которого многотонную махину подняло в воздух вместе с мостом.
- За что? - обожгла паровоз мысль, прежде чем он из разумного существа превратился в груду смятого металла.
- Эх, хлопче, - Матвеич рыдал, не стыдясь слёз, глядя, как в огненном вале исчезает его юный напарник, - будь она проклята, эта война! Я прошёл две войны, эта третья и всегда мальчишки погибают первыми! За что? И ради чего? Ради счастья будущих поколений? Так откуда оно возьмётся, поколение, если остаются одни старики! Или во имя чьих-то идей, обещающих счастье для всех? Так, что это за счастье такое, оплаченное кровью мальчишек?!!!