Он ощущал себя просто жнецом. Маленьким человеком, ставшим пленником бесконечного океана пшеницы. Человеком, каждую ночь просыпавшимся от того, что погибал во снах. Как только одинокая свеча, стоявшая на ветхом табурете около его постели умирала, он умирал вместе с ней. Зловещая тьма поглощающей тишиной врывалась в его рыдающее от ужаса сознание, и он оказывался среди бушующего шторма из столь ненавистных ему колосьев хлеба и рев ветра, словно косой срезал его отчаянный, захлебывающийся крик. Утопленник своей беспомощности, раб жажды жизни.
Когда солнце проникало сквозь закоптелое окно пробуждая пылинки, что маленькими душами суетились в лучах рассвета. Воскресал и жнец. Дрожащей тенью на освещенной стене принимался он за скудный завтрак. В поле. Когда последний колос мнимой надеждой опадал на землю, его дрожащие от напряжения руки мяли смуглое, вспотевшее лицо. Наверное, тогда он был счастлив и морщины на нем, еще явственней напоминали борозды, и крестьянский мальчик, встретив однажды отрешенного жнеца бредущего с полей, удивленный остановился. Вспомнил, как прошлым августом видел его пылающим огнем в жаровне, теперь же, пастушок узнал его лишь по силуэту, и- то, от того, что это солнце кровью, как и в тот предгрозовой вечер, тревожным чувством чего-то неизбежного окропило окружающее пространство. Мальчик вздрогнул. Повзрослел. Сложным отпечатком скоротечности бытия отложился навсегда, в его памяти этот, теперь уже старик. Пастушок пытался спросить, что- то. Непонятным получился их разговор. Как будто, их разделяло столетие и еще долго после этой тяжкой встречи, молодой человек тихо лил слезы среди кипарисов. Осознал, что бесконечности для него, уже не существует. Что в один миг, исчезнут для него и звезды и луна, на которую он, когда был беззаботный, любил выть, подражая волкам.
Подул сентябрьский ветер. Она появилась с туманом. В сумерки, наполняя родниковой водой кувшин, Жнец заметил, как среди густого тумана, который лавиной сошел с древней горы, показался призрачный силуэт. Его утомленные босые ноги, готовы были на отчаянный рывок, но сердце, сумасшедшей трелью подсказало Жнецу, что бесполезно бежать от смерти, нет от нее убежища. Перед ним стояла маленькая, по виду самая хрупкая во вселенной девушка, с глазами, цвета чистого летнего неба. Такое далекое, недоступное, то небо, которое каждый день, он обозревал во время жатвы и представлял, как руки его превращаются в крылья и птицей, он, стремительно отдаляясь от ненавистных полей, утопает в небесных водах. Улыбаясь солнцу, поднимается все выше и выше, навсегда покидает ловушку, в которую, как Жнец представлял себе, заточила его судьба. Теперь же небеса сами спустились к нему, и он понял, что никогда так сильно не боялся, все казавшиеся, такими важными, великими страхи, растворились при виде, этого самого спокойного создания, от взгляда которого, Жнец, казалось, пустил корни глубоко в землю.
- Ты вспомнил меня? - губы девушки зашевелились?
- Ореада, - выпалил он с придыханием, в надежде, что это таинственное существо, есть нимфа принесенная туманом с вершины лесистой горы.
- Не обманывай себя,- Самое бессмысленное, это отвергать меня. Быть, как бы, бессмертным, никогда не думать обо мне. Ведь только я превращаю все в вечность.
Смирившись и закрыв глаза, Жнец перестал ощущать страх и испытывал дрожь, лишь от сентябрьского ветра и тумана заполонившего собой сумеречную лощину. Он ожидал чего-то, может удара, прикосновения, или просто последнего слова, произнесенного с правой стороны, видимо смертью, в его единственное оставшееся ухо. Левое же, он, в одну из адских ночей, перед началом сезона жатвы срезал серпом, а потом принес в жертву богу полей. И обнаженным безумцем в исступлении носился среди колосьев, а луна мерзким ликом насмехалась над Жнецом, говорила ему всякие гадости, утверждала, что древние боги покинули человека, что его жертва напрасна, ведь принесена сама себе. Кипящая кровь потерявшего разум Жнеца, окропившая бледную, от лунного света ночную землю, была смешана им с землей. Ставшая, теперь грудками, сдобренная невероятными, рожденными ненавистью проклятиями, земля с кровью, со свистом летела в кривляющуюся лунную морду. Брошенные снаряды, тогда еще сильной и гибкой рукой, как пращей карающей, все же были остановлены земным притяжением и беззвучно исчезали во ржи. Удивившись, нахлынувшими воспоминаниями и даже позабыв о своей встрече с неизвестным, Жнец раскрыл веки. Никого. Тьма вокруг. " Я жив?" вопросил он в мыслях сам себя. Так же журчит ручей, ветер шевелит листву, сова продолжает охоту, все поет, все в движении. " Я жив" - был его ответ, просто солнце село, и лес поглотила чернота. Забывши про наполненный водой кувшин, Жнец, испытывая самые счастливые мгновения своей жизни, сбросил невидимые оковы и бодрой походкой, как и несколько лет назад, он полон сил покинул лес, и, выйдя на сухую тропу, Жнец вдруг стал хохотать. " Это всего лишь видение, вызванное моей душевной болезнью", он верил в это и, еще больше становилось его веселье. Теперь, он решил раз и на всегда покинуть приводящие его к безумным видениям, лишающие жизненных сил, поля.
Когда же он подходил к своей ветхой хижине, свет свечи показался в окне. " Кто это может быть?". Пригнувшись, Жнец застыл в маленьком дверном проеме. Слезы горечью незавершенных дел появились на глазах. Потеря всего, а самое страшное, это потеря, того, чего не было в его тяжкой жизни. От этих мыслей, что он, так никогда не сможет любить и не станет, любим, что жена не встретит мужа, идущего летним вечером, уставшего, но довольного, что он нужен хоть кому то. И дети, резвящиеся в виноградниках, никогда не поцелуют его в щетинистую щеку. Что вместе с любимой, на глазах друг у друга, они не будут стареть и взрослые, уже растящие внуков дети, не поднесут чашу с водой немощным, но согретым лаской старикам.
- Вот, самые искренние слезы,- услышал Жнец знакомый голос.- Но не лей их зря, ведь прошлое не вернуть, сядь напротив. А я подойду и поцелую тебя в лоб, какие же мы любовники, раз еще не целовались.
Он, всхлипывая, пошатываясь от страшного, неизвестного будущего, вошел в комнату, где за столом сидела она, огонь свечи, вздрогнул от движения воздуха. Жнец заметил, что девушка не отбрасывает тени на стену, его же, суетящаяся тень остановилась, замерла, когда он плачущий опустился на стул и руками обхватил голову, стараясь собрать по кусочкам свой разрушенный мир.
- Возвращайся обратно в вечность, - были последние слова, которые Жнец успел осмыслить. Он обмяк, душа покинула его измученное тело, когда закончился, самый искренний поцелуй в его жизни. Свеча потухла. Мир и тишина воцарилась в доме.