Кулаков Дмитрий Андреевич : другие произведения.

Вторая война стихий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман в жанре эпическое фэнтези. Несколько наивный, но искренний и живой. Смею надеятся, он будет интересен современному читателю.

Кулаков Дмитрий.

Вторая война Стихий.

Часть 1.

   Когда грядет Великая война,
   В безумье тонут города,
   Стирает в пыль...
  
   Из книги "Единство Четырех"

Глава 1.

   На востоке в алой дымке тумана воскресало недавно умершее солнце. Словно монарх оно неспешно восходило на бирюзово-золотой небесный престол, надевало сияющую светом корону. Правившие доныне черные тени и твари ночи попрятались в темноте подземных вод, укрылись глубоко в корнях гор.
   Наступало время обычных людей. Тех самых, что изо дня в день рождаются, живут, спорят, признаются в любви и умирают от рук своих братьев.
   Прохладный западный ветер принес благоуханье цветущих трав и легкий пряный запах смолы. Чтобы насладиться утренней прохладой на порог хижины вышел старый горец. Его острый взгляд долго блуждал по милому сердцу пейзажу: прямо за обрывом, на котором приютилась деревушка, уходили к югу громадные зубья совсем близкого кряжа, их почти до самых белых вершин укутывало темно-зеленое одеяние леса.
   С пастбища, находящегося еще выше поселения, слышались тонкие переливы дудочки. Сердце молодого пастуха, нестерпимо радовалось приходу нового дня. Он играл, и в его мелодии старый горец находил еще большую отраду, чем в мерном шелесте листвы.
   Но вот медленно обыденное заставило забыть о чуде восхода светила, умолкла хрупкая дудочка из тростника, и под пение птиц утро продолжило свой неспешный ход.
   Внезапно глухой подземный рокот нарушил спокойствие и размеренный ритм жизни. На одном из горных плато земля взбурлила, словно закипающая в котле вода. Почва вздувалась, пенилась, подымалась до небес. Огонь, ядовитые газы и магма рвались наружу, преодолевая сопротивление многотонной породы. Земля еще пыталась противиться, но сил уже не оставалось, - она неистово заревела и взорвалась.
   Воздух наполнился языками багрового пламени, клубами удушливого дыма и брызгами жидкого камня. Пожар бушевал повсеместно - потоки раскаленной лавы стремительно разливались по земле. Буквально за считанные мгновения волна жидкого пламени уничтожила не менявшийся столетиями пейзаж - на много лиг вокруг мир превратилась в никогда не угасающие огненные сады.
   Теперь свет солнца затмевал огромный вулкан, извергающий реки пышущей жаром магмы. Возле его жерла была отчетливо видна громадная фигура. Огненного великана звали Сурт.
  

* * *

   Вокруг была пустота. Черная, огромная и пугающая. Она явилась из ниоткуда и, видимо, уже не собиралась уходить. Именно она являлась основой всего сущего, и из нее вот-вот должно было что-то возникнуть. Вдруг, словно остро заточенным белым карандашом, в черноте пространства провели тонкую едва заметную дугу. Кривая терялась так далеко впереди, что практически невозможно было различить, где она заканчивается. И все же мне казалось, что она замкнута в гигантский круг.
   Я пытался идти вдоль линии, его образовавшей, но, судя по кривизне линии, - еле полз, несмотря на все прилагаемые усилия. То ли круг был невероятно большим, то ли просто заколдованным. Все усугублялось тем, что я буквально каждой частичкой своего существа чувствовал, будто куда-то должен успеть и, что от этого зависит нечто важное. Нечто неведомое мне, но так же жизненно необходимое, как воздух. Надо поспешить. Концентрируя всю свою волю только на этом, я продолжал ползти вперед.
   Мимо пролетали десятки лиц. Некоторые полностью скрывала серая пелена, в других угадывались знакомые черты. Все они будто бы потешались над моей беспомощностью, корчили ужасные рожи, исступленно кричали. Неожиданно в одном из них я узнал свою первую любовь. Лицо её ужасало: абсолютно черные, пустые глазницы были обращены ко мне; от левого глаза до правой скулы проходил страшный фиолетово-черный шрам. Удар, нанесший его, изуродовал нос и превратил его в два сморщенных куска мертвой плоти.
   Отвернувшись от отвратительного зрелища, я поспешил дальше в бесконечность, и вскоре образ пропал окончательно. Лишь в этот момент я осознал, что пустота не лишена звуков. Здесь постоянно повторялся звук, похожий на тот, который возникает при забивании в дерево длинных гвоздей.
   - Ына-ына-ына... - пела пустота.
   Причем он повторялся с каждой секундой все быстрее, все чаще. От него вибрировало все пространство, проникая в мое сознание, он усиливал тревогу и то странное чувство, будто я куда-то катастрофически опаздываю.
   Злобные и отвратительные лица превратились в белесые точки, россыпью кружащиеся вокруг меня и постоянно норовящие забраться за шиворот. Точки были горячи, словно раскаленные брызги металла, и оставляли болезненные отметины, если попадали на незащищенные участки тела.
   Когда одна из них появилась справа от меня, она оказалась множеством ярко-желтых полос небольшой длины. Самая крайняя из них отделилась от других и по спирали уплыла в сторону, за ней еще одна, потом еще... Как ни странно, их число от этого нисколько не уменьшалось.
   В мгновение ока, пятидесятитысячная или, может быть, пятидесяти тысяча первая полоска изогнулась, как змея, и чуть заметно выросла в длине. На этом метаморфоза не закончилась: полоска стала быстро уплотняться и превратилась в узкую дорожку неровного мерцающего света.
   Мир вокруг наполнился тенями, перестал быть зыбким и непрочным. На пороге появился белый силуэт человека.
  -- Опять мучают кошмары, милорд? - спросил вкрадчивый голос.
   В ответ я пробурчал что-то невразумительное.
  -- Я просто услышал, как вы тут стонете, бормочите что-то во сне, и решил принести вам немного попить успокаивающего отвара.
   Наконец я сообразил, что белый силуэт это не призрак минувших времен, а всего лишь Генрольд, слуга Его Величества, прислуживающий мне во время моего пребывания в замке Соторан. Он был уже очень стар, время не оставило на его голове ни одного черного волоса. Но, несмотря на то, что годы брали свое, он все же еще исполнял обязанности, поскольку был уважаем и любим всеми членами королевской семьи.
   Дело в том, что он служил еще Гордию Второму, великому дипломату, добившемуся мира во всей Арьяварте, являвшемуся, к тому же, дедушкой нынешнего короля Ритербавии.
   В левой руке Генрольд держал изящный серебряный подсвечник на три свечи, которым освещал путь во тьме уснувшего замка, в правой он нес кружку с напитком, от которого шел пар.
   Немного прихрамывая на правую ногу, поврежденную во время давнего восстания в Увах, он не торопясь подошел ко мне и подал напиток.
   Я приподнялся, и, облокотившись на спинку кровати, с благодарностью взял кружку обеими руками. Дорогая расписная керамика приятно их согрела и придала ощущение спокойствия и душевной теплоты. Вдохнув полной грудью пар, поднимающийся над напитком, я сделал блаженный вздох.
   Это был травяной отвар с добавление рома и пряностей. Комната наполнилась запахами рома, цикория и кардамона.
  -- Генрольд, иногда мне кажется, что ты обладаешь даром предвидения, - произнес я и сделал небольшой глоток - напиток оказался горячим.
  -- Возможно это и так, милорд. Хотите, я составлю вам компанию?
  -- Буду очень тебе признателен.
   Он сел в кресло, стоящее возле кровати и поставил подсвечник на резной столик для бумаг. Пламя горело неровно, и время от времени вздрагивало, колеблемое непонятно откуда взявшимся ветром. Из-за этого тени, причудливо извиваясь, танцевали по стенам и потолку комнаты. Свет, исходящий от свечей, отчаянно боролся с мраком комнаты, но тот был на редкость липким и тягучим, и не желал уходить.
  -- Хорошо, что это был всего лишь кошмар. Вам, можно сказать, очень повезло, - заговорил старый слуга.
  -- О чем это ты? - не понял я.
  -- Я говорю, это большое везение, что к вам не прилетела Мара, - пояснил он.
  -- Все равно не понимаю... - проговорил я, сделав очередной глоток.
  -- Я думал, вы знаете, милорд. Мара - это воплощение ночного кошмара. У нее облик птицы с женской головой и хоботом слона. Ночами она проникает в дома к людям, через открытые окна, балконные двери, садится спящему на грудь и вызывает у него удушье. Очень опасное существо, вы, наверное, не знаете, что именно Мара убила Гордия Второго.
  -- Давай не будем больше касаться этой темы, - поморщился я.
  -- Прошу прощения, милорд. Мне не хотелось напоминать вам о вашем кошмаре. Просто я должен был вас предостеречь... Но это не важно. О чем бы вы хотели поговорить?
  -- Не знаю даже... Расскажи что-нибудь о твоей службе королю.
  -- Как хотите, милорд. Но должен предупредить, что эта история очень длинная. Такая же длинная, как моя жизнь... - старик сделал паузу и почесал лоб. - С того момента, как Гордий Второй принял меня себе в услужение, прошло больше двухсот лет.
  -- Прости, сколько? - переспросил я.
  -- Более двух столетий, милорд. Вы не ослышались. Старый слуга еще не разучился говорить. Кхе-кхе-кхе... Тогда я был совсем еще мальчишкой.
  -- Постой. Люди столько не живут...
  -- Это, смотря какие люди... - улыбнулся Генрольд. - Некоторым, например, таким, как я, это есть сущая безделица. Но таким как вы - это недостижимо.
  -- По-моему ты забываешься. Что значит "таким как вы"!?
  -- О нет, мой милорд. Нисколько.
  -- Да что ты себе позволяешь!? - не выдержал я. - Несмотря на все заслуги, ты всего лишь слуга. Я несоизмеримо выше тебя. Либо ты прекращаешь говорить со мной в таком тоне и извинишься, либо я проткну тебя мечом, словно дряхлую жабу.
  -- Я позволяю себе ровно столько, сколько пожелает мой владыка. И ты ничто перед ним! Поэтому ты не в силах что-либо сделать.
   Я несколько опешил.
  -- Причем здесь король?
  -- Дурак. Не тот король. Твой король такое же ничтожество, как и ты. Мой господин - вот истинный владыка мира. Не вздумай мешаться у него под ногами, а не то он втопчет тебя в землю. Запомни мои слова!
  -- Что ты несешь? - вскричал я, отбросив кружку в сторону и пытаясь дотянуться до меча, лежавшего на тумбочке. Но рука уже не слушалась. Похоже, в чае был какой-то яд.
   Тело словно онемело, я перевалился через край кровати и рухнул на пол. С трудом мне удалось приподнять голову и посмотреть на своего отравителя. Тот, не вставая с кресла, стал отдаляться от меня.
  -- Ту еще узнаешь его гнев, - прошипел он.
   Внезапно старый слуга превратился в изваяние, формой отчаянно напоминающее человека. На лбу у него был старательно выведен сложный знак. Вдруг это видение подернулось рябью, а через долю секунды совершенно исказилось. Оно превратилось в очередную ярко-желтую полоску, которая только что отделилась от множества своих сестер. За ней последовали тысячи других полосок, превращающихся в образы.
  
  
  
   Когда, уходящие по спирали в бесконечность полосы закончились, я проснулся. Сквозь тяжелые закрытые шторы в полумрак спальни пробивались робкие солнечные лучи, за окном наступал новый день. Едва различимые отголоски кошмара все еще не торопились покидать мою обитель.
   Больше всего я сейчас боялся возвращения сна. Разговор со старым слугой был столь реалистичен, что едва ли его можно было отличить от настоящего. Казалось, будто всё происходило на самом деле..
   Генрольда я не помнил, да и помнить-то не мог. Он пропал при весьма странных обстоятельствах за несколько лет до моего рождения. Злые языки поговаривали, что в его исчезновении не обошлось без участия молодых тогда наследников. Уж больно многое было известно старому слуге.
   Рывком отбросив одеяло, я выскочил из кровати и позвонил в колокольчик. Мелодичный звон раздался в комнате прислуги, чуть дальше по коридору от моей спальни. Когда минуты через три, за дверью послышались сонные шаги, я уже успел растворить окно и комнату заполнил теплый солнечный свет.
   Дверь открылась, и на пороге показался парень лет пятнадцати.
  -- Доброе утро, милорд. Что вам угодно?
  -- Принеси-ка мне воды, мыла и всего необходимого. Я хочу умыться. Да поживее! - прикрикнул я на него.
  -- Слушаюсь, милорд, - сказал он и вновь скрылся за дверью.
   Едва ли такой простой гость, как я мог надеется на столь богатое обращение в замке. Вероятнее всего тому причиной было не столько уважение к моему не слишком то именитому роду, сколько королевская милость ко всем гостям. Покоев в замке было не счесть.
   День выдался отличный, но как назло, на сегодня было назначено море важных дел. Прежде всего, необходимо присутствовать на приеме у короля. Там сегодня решалась моя судьба: Деорг Первый, нынешний король всей Ритербавии должен будет распорядиться о месте моей службы. Признаться, ради того, чтобы попытать счастья при дворе, я и покинул две недели назад родимый край.
   Потом следовало явиться на совет, организуемый ежемесячно наиболее состоятельными особами, - благо мне удалось раздобыть приглашение - где в этот раз будет обсуждаться нечто чрезвычайно интересное. Вчера под вечер в замок прибыл отряд разведчиков, вернувшихся из Анахиты. Там творилось нечто странное.
   Анахита находится на севере Арьяварты, чуть к западу от Серебряных гор. Мы всегда состояли с ней в дружеских отношениях, и торговля между Ритербавией и Анахитой процветала.
   Так сложилось исторически. Когда, несколько столетий назад, кеты приплыли в Арьяварту по великой реке Виткан (такое название ей дали сами кеты), они расселялись практически всюду, поскольку народы, жившие тогда на этой территории, были крайне малочисленны.
   Первые из приплывших кетов заселили наиболее богатые и плодородные земли между двумя реками - Виткан и Ино. Здесь был возведен замок Соторан, именно от него пошло расселение. Эти земли, названные позже Ритербавией, были практически беспрепятственно захвачены кетами. Владыкой их стал Гордий Второй.
   Почти одновременно с этим кеты, приплывшие под предводительством Лонорда Железного, стали селиться на тех землях, что сейчас называются Анахитой. Здесь все происходило несколько сложнее. Догры, народ, обладавший значительными территориями у подножья Серебряных гор, долгое время враждовал с переселенцами.
   Поселенцев втянули в тяжелую и кровопролитную войну, которая бы неизвестно чем кончилась, если бы не помощь ритербавцев.
   Так между странами образовывались тесные дружеские отношения, которые поддерживались в течение почти ста лет, пока не так давно анахитцы не закрыли свои границы. Торговцы терпели колоссальные убытки. Доверие подорвано на корню.
   Не исключено, что сегодня мне удастся выяснить, в чем же причина столь скорой изоляции, и какие действия намерена предпринять корона.
   Умывшись, я надел парадный костюм, выдержанный в коричневых тонах, привязал к поясу ножны со своим фамильным мечом, почти не годным для боя, зато искусно украшенным драгоценными камнями и золотой проволокой, замысловатыми узорами впаянной в клинок. Затем дополнил сей наряд изысканным темно-зеленым плащем и заткнул за пояс перчатки. Посмотревшись в зеркало, я остался вполне доволен, поправил сбившиеся на лоб волосы и вышел из комнаты.
   Она располагалась в западном пустующем крыле замка, поэтому здесь всегда было спокойно и уютно. К тому же по утрам солнце светило прямо в окно, отчего было ужасно здорово просыпаться.
   Но к черту сны! Что-то в последнее время мне с ними не везет. Наверное, никак не могу привыкнуть к смене обстановки. Здесь я пробыл чуть больше недели, а основные мои дела так пока и не удавалось разрешить.
   За это время мне удалось завести несколько знакомств с довольно влиятельными особами, на чью помощь я только и мог надеяться, поскольку друзей и покровителей в замке у нашей семьи давно не осталось. Их и так было не много у сына небогатого барона, решившего испытать судьбу, и добиться службы у самого короля.
   Главное, что теперь при дворе у меня появился сильный союзник, на помощь которого я мог рассчитывать. Дней шесть назад я познакомился с ним в одном из баров, за бутылочкой отличного махийского вина. Неплохой фехтовальщик, да и просто отличный парень.
   Я прошел по просторному коридору, вдоль незаселенных комнат для гостей, любуясь полотнами известных мастеров, которые щедрой рукой короля Деорга Первого были развешаны по всему замку. Здесь были картины Прелио Фиткецы (в основном его ранние работы), полотна великого Тавикхли, и даже некоторые шедевры Ль'о. Не знаю, сильно ли от такой щедрости пострадала казна, но интерьер замка только выиграл. Особенно мне нравилась одна из картин, на которой было изображено небольшое озеро, стеснённое хвойным лесом. По абсолютно ровной поверхности воды, в которой отражалось необычайно красивое небо, скользила остроносая лодчонка. Выходило так, как будто она плывет по небу среди облаков.
   Это полотно напоминало мне мою родину - Хенэи, небольшую область, состоящую сплошь из озер, которая являлась частью Ритербавии. На берегу одного из таких озер стоит мой родовой замок, с одного из балконов северной башни которого открывается почти такой же вид. Эх, ностальгия, все-таки, хорошая вещь - от нее на душе становится теплее, когда ты находишься далеко от дома.
   Галерея, в которую я вышел, повернула направо и окончилась через пару десятков шагов у уходящей вверх винтовой лестницы. Я поднялся на два этажа и оказался в широкой комнате, из которой переход вел в основную часть замка. Вдоль стен, горделиво выпрямившись, стояли стражники из личной охраны короля. Миновав их, я распахнул легкие двустворчатые двери и оказался в роскошном приемном зале.
   Он был заполнен уже на две третьих. Приглашенные, в зависимости от занимаемого в обществе положения, непроизвольно образовывали группы разных размеров, и вели разговоры на интересующие их темы. Многие оживленно о чем-то разговаривали, создавая общий монотонный гул. Только что пришедшие, впрочем, к ним я относил и себя, скитались между группами людей, выискивая знакомых и свой круг общения. Почти никто не стоял на месте, и люди, как будто перетекали из одной части зала в другую, создавая завихрения и потоки.
   Спустя весьма непродолжительное время, я заменил моего хорошего знакомого, того самого, с которым я познакомился в "Свиной Голове" за бутылочкой вина. Он присоединился к одному из небольших кружков, оживленно спорящих людей. Обогнув их, я встал так, чтобы он меня увидел. И действительно, через несколько секунд, он тоже обнаружил меня. Извинившись перед собеседниками, он покинул их и подошел ко мне.
  -- Здорово, дружище.
   Звали моего знакомого Адрианом. Будучи сыном Лариона Вильно, ландграфа одной из самых крупных провинций в Ритербавии, он мог позволить себе общение в высших кругах, куда, впрочем, никогда особенно не стремился.
   В бою он не знал себе равных. И хоть был немного полноват, двигался Адриан с завидной ловкостью и проворством. Не хотелось бы мне иметь такого врага.
  -- Здравствуй! Рад видеть тебя, - ответил я, похлопав его по плечу.
  -- Еще бы! - рассмеялся он. - Наверное, не терпеться узнать, как продвигаются дела касательно твоей службой, а?
   Мне оставалось лишь кивнуть.
  -- Я так и думал! - воскликнул Адриан. - Так вот, слушай. Вчера я говорил с Конрадом. Он обещал замолвить за тебя словечко королю. Так что, думаю, все будет в порядке.
  -- Надеюсь, - вздохнул я. Это был действительно очень важный шаг. - Узнал что-нибудь новое из Анахиты?
  -- Ничего конкретного, но ходят слухи о том, что вчера вестники в серых плащах вновь возвращались.
  -- Да?
  -- Таковы слухи... Что точно произошло, я еще не знаю.
   Людей в зале становилось все больше, вскоре явился и Леонтий, придворный маг короля. Он сразу же подошел к кружку, где находились Конрад, Эглаф и ученик мага, Отон. Главный маг выглядел обеспокоенным и уставшим. Перекинувшись парой слов с ними, Леонтий отошел вместе с принцем Эглафом в сторону, так, чтобы их никто не слышал.
   Лицо младшего сына короля как всегда было непроницаемо, но по его походке и жестам, можно было определить, что он также весьма встревожен. Их разговора мне бы не удалось услышать, даже если бы я стоял в трех метрах от них - столь громок стал гул, производимый собравшимися. Впрочем я заметил, как маг дал Эглафу какой-то пакет, и тот тут же спрятал его за пазуху. Леонтий что-то долго объяснял принцу, и тот уверено кивал в ответ. Вскоре они вернулись к своему кружку, и, как ни в чем не бывало, влились в общую беседу.
   Все то время, пока я наблюдал за ними, Адриан что-то старательно объяснял мне насчет охоты на руклитов, крупных хищников, обитающих близ горы Пэктусен. А, может, насчет еще чего-то.
   Я задумчиво кивнул в ответ. Это его явно не устроило.
  -- Велор, я вижу, ты меня не слушаешь?
  -- Извини, что? - спросил я.
  -- О чем мечтаешь? Я говорю, что уж больно долго нет короля!
   И действительно, все собрались, и прием вот уже десять минут как должен был начаться, а король так и не появлялся. Присутствующие беспокойно переговаривались, одной даме стало дурно, и она упала в обморок.
   В этот момент в зал вбежал человек, судя по одеждам, - один из королевских слуг. На его лице отчетливо читались страх и отчаянье. Он опрометью бросился к группе людей, среди которых были оба принца, старший маг и его ученик. Слуга что-то сказал им скороговоркой, и оба принца и Отон бросились за ним из зала.
   Леонтий же, немного поразмышляв, взошел на возвышение возле трона. Казалось, за эти несколько секунд он состарился сразу на десяток лет. Его речь привела собравшихся в еще больше волнение, чем лицо.
  -- Господа, прошу тишины, - сказал он своим раскатистым голосом. Мгновенно все разговоры стихли. - Прием откладывается на неопределенный срок. Прошу вас разойтись.
   Послышались недовольные возгласы. Верховный маг поморщился. Люди имели полное право знать о случившемся, только он не имел права поведать им правду. Началась бы паника. Сначала необходимо все обдумать и обсудить. Леонтий нахмурил брови и угрожающе простер правую руку вперед. Двери в зал сами собой с грохотом раскрылись.
  -- Прошу всех разойтись! - на его ладони зажглось багровое пламя.
   Люди не посмели ослушаться верховного мага, ведь он был мудрее и могущественнее даже самого короля. Они заспешили к выходу. Когда все вышли, Леонтий устало вздохнул, закрыл двери в залу и проследовал в королевские покои.
   Я был поражен случившимся не меньше, чем все остальные. Король не явился на прием; королевский слуга, вбежавший в панике в зал; странное поведение главного мага. Что-то явно было не чисто, особенно если еще сюда прибавить до крайности натянутые отношения с Анахитой. Похоже, в стране вот-вот должен был случиться кризис. Я высказал свои мысли Адриану. Тот согласился со мной.
  -- Плохи наши дела, Велор, - вздохнул он. - Я почти уверен, что на короля покушались. Возможно, даже им удалось осуществить задуманное.
  -- Кому им? - поинтересовался я, не слишком уверенный в этой догадке.
  -- Тем, кто жаждет власти. Поверь мне, таких людей в этом замке предостаточно. Взять хотя бы Конрада и Эглафа... - он оглянулся по сторонам. За нами никого не было. - Нет, я, конечно, не хочу сказать ничего плохого, но... Сам понимаешь, это первое, что приходит в голову.
  -- Не думаю, - возразил я. - Если покушение и вправду случилось, в чем я сильно сомневаюсь, то это скорее связано с посланниками, пришедшими, как ты говоришь, вчера вечером из Анахиты.
  -- Я пересказал тебе всего лишь слухи. Не стоит верить всему, что говорят люди.
  -- Нет дыма без огня. Мне почему-то кажется, что именно они заварили всю эту кашу в Анахите.
  -- Вот в этом, пожалуй, ты прав, - Адриан кивнул головой. - Именно они принесли весть о том, что сообщение между странами прервано. Похоже, им одним известно, что происходит внутри государства.
   Теперь была моя очередь согласиться.
  -- Да.
  -- А главное, никакого официального заявления мы так и не получили.
  -- Верно. Стража на мосту сама, похоже, мало что знает. Всякое передвижение запрещено. Даже наши торговцы застряли в Анахите. Да и в порт Поэ наши корабли тоже не пускают. Выходит, что кому-то удалось захватить всю страну. Сомнительно...
  -- Согласен, но опасаюсь, как бы у нас не случилось то же самое, - сказал Адриан.
  -- Необходимо все выяснить. Как думаешь, у тебя получиться переговорить с Конрадом?
  -- Боюсь, что нет. Если на короля действительно покушались, едва ли мне это удастся.
  -- Похоже, вопрос о моей службе откладывается на неопределенный срок?
  -- Пока придется забыть об этом. Впрочем, не зевай особо, думаю, хорошие люди вскоре понадобятся.
   Мы расстались - Адриан пошел наверх, чтобы попытаться найти Конрада, а я спустился на самый нижний этаж и направился к выходу в левый внутренний двор замка. Там находилась королевская кузница. Увы, нужного мне мастера не оказалось на месте, и я попросил передать кузнецу, что еще зайду на днях.
   Почти сразу по приезду, я заказал у кузнеца хороший меч, поскольку мой фамильный служил скорее неплохим украшением, нежели настоящим клинком. Довольно неприятное чувство - ходить безоружным... Поразмыслив, я решил зайти к Годвину сегодня же еще раз.
   Возвратившись обратно в западное крыло замка, почти перед дверью в мои покои, я вдруг захотел взобраться на одну из башен замка. В горле до сих пор першило от обжигающего легкие воздуха кузнецы. Хотелось почувствовать прохладный ветер, возвысится хоть немного над мирской суетой. К тому же неплохо было бы поразмыслить над происходящим в стране и за ее пределами, а для этого требовалась смена обстановки.
   По пути мне, что нисколько не удивительно, так никто и не встретился. Я взобрался по огромной винтовой лестнице северо-западной башни почти до верхней площадки, и тут мне, наконец, попался первый человек. Им оказался упитанный стражник. Он лениво прислонился спиной к стене и, похоже, дремал. Заслышав мои шаги, страж поспешно выпрямился. Я уже хотел пройти дальше, но что-то показалось мне необычным.
   Страж странно, с удивлением смотрел на меня, и, казалось, никак не мог решиться что-то сказать. Я остановился рядом, и тут он все же заговорил.
  -- Простите, милорд, вы случайно не Велор Исо? - он виновато улыбнулся.
  -- Да, Велор. Но только не Исо, а Илссо, - ответил я, удивленный, пожалуй, даже больше моего собеседника.
  -- Простите. Именно Илссо... - тут он несколько замялся. - Видите ли, несколько дней назад сюда пришла какая-то девушка. Она не назвала своего имени, но сказала, что скоро на эту башню поднимется некто Велор Исо.
  -- Илссо, - вновь поправил я.
  -- Да, да. Илссо. Она просила передать вам, что будет ждать вас там, - стражник указал пальцем куда-то наверх. - А потом ушла. С тех пор ни я, ни мои сменщики ее не видели. Это, наверное, была ваша знакомая?
  -- Вряд ли, - проговорил я, напряженно размышляя.
   Кто бы ни была эта девушка, она не могла знать, что я появлюсь здесь. По спине пробежал холодок. Странные шутки играла со мной судьба.
   Из размышлений меня вывел голос стражника:
  -- Так что, милорд, вы не раздумали подниматься наверх?
  -- Почему бы и нет, - сказал я и продолжил взбираться вверх.
   Очутившись на самом последнем, открытом этаже башни, я захлопнул за собой металлический люк, через который сюда попал, и остался в полном одиночестве. На такой высоте ветер неистовствовал. Мой плащ, словно древний стяг, развевался и хлопал под его порывами. Здесь, на свежем воздухе, действительно хорошо думалось.
   Четыре башни: северо-западная, южная, восточная и юго-восточная были самыми высокими башнями замка Соторан. С каждой из них открывался великолепный вид.
   С северо-западной башни была видна почти шестая часть всей Ритербавии, вплоть до многонаселенного порта Энрол. Бескрайние поля, на которых выращивали многие известные в Арьяварте культуры, изредка перемежающиеся с островками леса и озер. Отсюда также великолепно просматривалась небольшую часть Анахиты. В отдалении были различимы стены порта Поэ, похоже, над ним как раз начиналась гроза. Свинцовые тучи заволокли небо далеко на северо-западе. Но чем больше я всматривался в эти тучи, тем сильнее они напоминали мне клубы дыма.
   Это опять увело мои рассуждения в сторону событий в Анахите. Постоянно начинало казаться, что случившееся там, может выйти за пределы одной страны. А случилось там, по всей видимости, нечто настолько необычное и жуткое, что непостижимым образом смогло за считанные дни привести страну к полной изоляции.
   Неожиданно я осознал, что все-таки нахожусь здесь не один. Обернувшись, я понял, что оказался прав. В нескольких шагах от меня стояла стройная, необыкновенно воздушная девушка. Ее длинное синее платье, как и вьющиеся каштановые волосы, трепетало на ветру. Она звонко рассмеялась и подошла ближе.
  -- Здравствуй Велор, прости, что опоздала -мне захотелось полетать вокруг замка, - она махнула легкой грациозной рукой куда-то неопределенно в сторону.
  -- Полетать!?
  -- Конечно, - она мило улыбнулась. - Смотри, какая чудесная погода. Почему бы и не погоняться наперегонки с ветром?
  -- Верно, - решил согласиться я, впрочем, мало понимая как это возможно. - Ты ждала меня?
  -- Да. Я должна передать тебе одну вещицу, - с этими словами она протянула вперед изящную руку, сжатую в кулак. Когда она разжала пальцы, я увидел у нее на ладони маленький прозрачный камень на серебряной цепочке.
   Она явно хотела, чтобы я его взял. Я протянул руку и забрал камушек, который оказался очень легким.
  -- Он нравиться тебе? - спросила девушка.
   Я осмотрел камень внимательнее. Небольшой кусочек кварца - впрочем, я не силен в минералогии - выточенный в форме немного вытянутой пирамидки. К цепочке он крепился с помощью маленькой серебряной чашечки, которая четырьмя загнутыми лепестками удерживала камень за основание. На каждом лепестке были начертаны какие-то незнакомые символы, они слегка светились синеватым огнем. Цепочка же была самая обычная, ее ограненные звенья сверкали на солнце.
   С трудом оторвавшись от камня, я поднял глаза на свою собеседницу. Та внимательно за мной наблюдала. Моему восхищению не было предела, и это, надо полагать, читалось у меня на лице. Наконец, я нашел в себе силы ответить:
  -- Он необыкновенно красив. Так же красив, как сегодняшнее небо, как этот бешеный ветер. Какая-то непередаваемая, беснующаяся красота и, вместе с тем, такая спокойная и неторопливая. Как будто паришь высоко над землей.
  -- Да, высоко-высоко над землей, - она восхищенно улыбалась, глядя на то, как я любуюсь камнем. - Прошу тебя, надень его на шею и никогда не снимай. Никогда, никогда!
  -- Хорошо, - ответил я, мне почему-то было очень легко согласиться. Испытывая чувство небывалого восторга, я повесил камушек на шею.
  -- Чудесно, - она тоже была искренне рада. - Тогда мне пора в путь.
  -- Куда ты? - вырвалось у меня.
  -- А не все ли равно - куда? Мир так прекрасен, так велик, - она расправила крылья, словно сотканные из тысячи тончайших паутинок.
  -- Постой, - воскликнул я. - Что всё это значит, и как мне тебя найти, красавица?
  -- Если я тебе понадоблюсь, то в ту же секунду буду рядом, - просто ответила она. - Прощай, Велор!
  -- Прощай...
  -- Дайна.
  -- Что? - переспросил я.
  -- Меня зовут Дайна.
  -- Прощай, Дайна! - крикнул я, поскольку легкое создание уже взмыло в воздух. Но ветер унёс мой крик, и я не был уверен, услышала ли меня девушка.
   Не помню, как я добрался до своей комнаты, не помню, что я сказал, спускаясь вниз, встревоженному стражнику. Даже не помню, где я был до вечера. Помню только, что все время беззвучно, одними губами шептал "Дайна..., Дайна..." И помню завораживающий блеск кристалла кварца на солнце.
   Осознал, где нахожусь, я только, когда солнце уже исчезло за горизонтом. Сидя у себя в комнате на кресле - том самом, на котором в моем сне сидел Генрольд - я с упоением рассматривал камень.
   Словно впитав в себя свет дня, он и в полутьме продолжал светиться изнутри неярким серебристым светом. От камня веяло могуществом и какой-то отрешенностью. Любопытно, какой же ювелир сумел создать подобное?
   Но тут я вспомнил, что должен еще раз зайти к Годвину за мечом. Пришлось встать с кресла и вновь пойти в кузнецу.
   Помещение кузницы, где трудились одновременно с десяток мастеров и их учеников, для удобства разделялось на несколько отдельных секций. Освещались они лишь пламенем горнов, да свечением раскаленного металла. Везде валялись щипцы, молотки и прочий рабочий инструмент. Около горна стояла столь большая наковальня, что едва бы её подняли четверо крепких мужей. На ней двое подмастерьев скручивали стальные прутья.
   Тут же, на наковальне меньшего размера, сам мастер оглушительными ударами молота ковал лезвие будущей алебарды. За те несколько минут, что я наблюдал за таинством создания оружия, металл остыл, и кузнец отложил молот в сторону.
  -- Здравствуй, Годвин. - окликнул я его. - Что там с моим заказом?
  -- Здравствуйте, милорд, - нехотя сказал мастер и усталой походкой направился в дальнюю часть помещения, куда складывалось готовые изделья. - Еще вчера ваш меч был готов. Одну секунду, сейчас я его найду.
  -- Хорошо. Я заходил сегодня, мне сказали, что тебя нет.
  -- Ах, да. Вы уж извините, срочные дела. Королевский заказ на изготовление трехсот мечей и двух сотен копий. Причем в самый кратчайший срок. Просто кошмар, - делился своими мыслями Годвин, позвякивая перебираемым оружием. - Причем, как я узнал, многим кузням в Ритербавии дали похожие заказы. И куда королю такое огромное количество оружия. Неужели он собирается призвать на службу добрую часть страны. Не понимаю... А, вот! Нашел, - произнес он. - Вот, пожалуйста, держите.
   Я взял из его рук меч, и с легкостью вынул его из ножен. Не очень тяжелый и отлично отцентрованный. Нечто среднее между коротким и длинным мечом - как раз то, что мне нужно.
   Выкованный из высокосортной, начищенной до блеска, стали клинок, пламенел в свете даваемом горном. Рукоять отлично лежала в руке. Я сделал несколько выпадов и остался вполне доволен качеством оружия.
  -- Отличный меч, - похвалил я кузнеца. - Работа настоящего мастера.
  -- Спасибо, милорд. Жаль, теперь не будет времени на частные заказы. Похоже, король делает приготовления к войне.
  -- Война? Да, может быть... - мрачно повторил я. - Всего доброго, Годвин.
  -- Всего доброго, милорд.
   Вернувшись к себе, я первым делом убрал "фамильное украшение" в сундук, и перепоясавшись новым мечом, сразу почувствовал уверенность в своих силах.
   Взяв со столика приглашение на совет, я вновь покинул свои покои и направился в залу, где надеялся узнать подробнее, что случилось в Анахите. Эти события никак не давали мне покоя.
   Совет проходил в личных покоях герцога Оденбольда Латэльо. Это уже стало своего рода традицией. Его превосходительство оказывал подобную услугу отнюдь не из любезности, а лишь для того, чтобы еще раз подчеркнуть свое главенствующее положение среди вассалов короля.
   Я учтиво поздоровался с герцогом, высоким мужчиной лет сорока, с исключительно изящными и тонкими чертами лица, лично приветствовавшим каждого из участников. Он не преминул поинтересоваться, как поживает мой батюшка. Затем, еще немного поговорив на отвлеченные темы, он предложил мне присоединиться к остальным, и я вошел в основной зал.
   К услугам почти десятка собравшихся оказались многочисленные напитки и просторная гостиная, выполненная в темно-оранжевых тоне. Любуясь богатством обстановки, я отметил про себя, что отведенные мне покои, не идут ни в какое сравнение с этими.
   Возле закрытого плотными шторами окна на низком диванчике сидел молодой маркграф Эльден Лонхильд, мой знакомый, с которым мы в молодые годы нередко соревновались в фехтовании и ловкости за благосклонность дам. Я подошел к нему и, поздоровавшись, присел рядом. Тут мне, в общем-то, и представилась возможность не торопясь оглядеть собравшихся.
   В ярком свете большой подвесной люстры на сто свечей, в центре комнаты, полушепотом разговаривали двое высокопоставленных мужей. Один высокий и статный - главный советник короля, другой - истощенный и бледный лицом, видимо страдающий несварением желудка, - главный казначей. Хоть разговор и производился почти шепотом, мимика и пронзающие взгляды, давали понять, что собеседники находятся не в очень хороших отношениях.
   В левом углу на изысканном диване неспешно беседовали трое полноватых мужчин, судя по одеждам, ­ скорее всего - глав купеческой гильдии. Ближе камину расположилось еще несколько молодых графов.
  -- Скоро должен пожаловать, Роберт, - полушепотом заметил Эльден. - Он всегда задерживается, черт его побери!
   Роберт Дассэ, так звали нашего общего знакомого, с которым всю жизнь Эльден вел нескончаемую дуэль. Это касалось всего: дам, титулов, воинского искусства, и даже живописи!
  -- Наверное, готовит что-то интересное, - в шутку предположил я. - На твоем месте я был бы начеку.
   В ответ Эльден прорычал что-то недвусмысленное и, отвернувшись, принялся расспрашивать о насущных проблемах только что присевшего справа от него Марка Анро, обычного представителя на совете герцога Пферна.
   Прислуга принесла в гостиную еще свечей, и стало совсем светло. Тем временем в гостиной показался и герцог Оденбольд, ведущий последнего гостя - широкоплечего молодого человека в расшитом красным золотом костюме, с его лица не сходила хитрая улыбка.
  -- Итак, господа! - начал герцог. - Теперь все гости в сборе, и можно начать совет. Думаю, господин Орим, - герцог сделал жест, обращая внимание на первого советника. - Вам стоит начать.
   Публика замолчала, и новый оратор неторопливо заговорил:
  -- Полагаю, вам всем уже известно о том, что наш король тяжело болен и находится сейчас, возможно, между жизнью и смертью.
  -- Позвольте, Орим! Не рано ли делать такие заявления?! ­ Прервал его Оденбольд.
  -- Увы, ваше превосходительство, - грустно улыбнулся одной из своих загадочных улыбок первый советник. - Мне напротив хотелось заявить об этом именно сейчас, дабы события близлежащих дней не стали нас полной неожиданностью. Королевская семья сейчас очень обеспокоена сложившимся положением.
  -- То есть вы хотите заявить, что гибель Его Величества, ­- вопрос времени? - поинтересовался один из купцов.
  -- Именно так, господин Хавьерос, - кивнул Орим. - Сейчас более чем актуален вопрос наследия престола.
  -- И вы предполагаете, это может вызвать определенные... эмм... трудности? ­- вновь поинтересовался господин Хавьерос, прерывая процесс потребления устриц.
  -- Я склонен утверждать, что - нет. Это мое личное мнение на этот счет. Думаю, опасаться каких-либо притязаний на трон со стороны принца Эглафа не стоит.
  -- Чудесно, дорогой Орим. - кивнул сидящий рядом Марк Анро. - Но вам не кажется, принц Конрад еще молод и не столь сведущ в вопросах политики, сколь следует. Тем более, что, как мне кажется, нам предстоит разрешить так же вопросы с Анахитой.
  -- Вы правы. Нам, безусловно, придется приложить значительные усилия, чтобы вест целиком и полностью Его Высочество в курс дела. Но не стоит недооценивать принца Конрада. Он более чем готов принять власть. Гораздо важней, на мой взгляд, другой только что озвученный вами вопрос - отношения с Анахитой, - предостерег Орим. - Сейчас я все-таки, если вы изволите не прерывать меня, введу вас полностью в курс дела.
  -- Смею вас уверить, мы более не будем вас прерывать, любезный Орим, - заверил его герцог Оденбольд. - Продолжайте.
   Главный казначей закусил губу и поморщился, видимо оттого, что прокусил её (на тонкой губе показалась капелька крови, которую он тут же облизнул). Господин Задок попросил слугу принести еще устриц.
  -- Итак, господа. Я склонен утверждать, что сила, нашедшая пристанище в землях наших друзей и союзников, враждебна нам. Более того, я почти полностью уверен, что гибель ваших, господин Задок, караванов - событие не случайное. И к нему причастен человек, именующий себя Дабой. Более того, посланники, что вчера вечером проникли на наши земли, вовсе не прибыли с дипломатической миссией. Их сопровождающие найдены мертвыми. Даже "болезнь" короля может оказаться делом их рук.
  -- То есть вы настаиваете на том, что военные действия неизбежны? - спросил я. Не мало ли известно о противнике?
  -- Именно, - молодой человек. - Пока что известно слишком мало. Тем не менее, того что нам удалось узнать, как мне кажется, достаточно, чтобы осознать всю серьезность положения. И я приложу все усилия, чтобы королевская семья так же осознала это.
  -- Сегодня же я отправлю письмо своему сюзерену, - заметил на это Марк Анро. - Думаю, он так же сделает все необходимые приготовления к возможному... эээ... конфликту.
  -- Поступайте по своему усмотрению, любезнейший Марк. - Ваша поддержка в этом вопросе, уверен, сыграет свою роль. Так же замечу, что предупреждения о возможном нападении уже отправлены с моими людьми по приграничным областям и провинциям. Мне лишь хотелось ввести вас в курс дела сегодня.
  -- Благодарим вас, господин Орим, - ответил сеньор Задок. - Вы поступили очень предупредительно. Я договорюсь предварительно о возможных поставках оружия и провианта.
  -- Спасибо, господин Задок. Стоит ли говорить, что я надеялся на ваше участие. Всем услышанным сегодня распоряжайтесь по своему усмотрению, господа. Думаю, стоит завершить сегодняшнее собрание. Время уже позднее.
  
  
  

Глава 2.

  
   Смесь дивных ароматов, витающих в полумраке заведения, уводили прочь от тревожащих мыслей, а пинта доброго Эскалотского эля помогала и вовсе забыть обо все на свете, кроме золота хмеля острой мелодии музыкантов.
   Сегодняшний вечер подходил к концу, и такое его завершение устраивало меня больше всего. Слегка терзала досада, что не несут жаренного поросенка с грибами и картофелем. В животе раздавались неприличные звуки, довольно прозрачно намекая на то, что еде давно пора оказаться внутри.
   В глубине харчевни, возле залитой светом крошечной сцены, на освобожденном от столов пяточке, плясали веселящиеся молодые люди и девушки. Музыканты сделали мелодию чуть медленнее, давая небольшую передышку сбившимся с ног танцорам. Чудесная музыка так сильно увлекла меня, что я не заметил сразу Адриана, устало усевшегося на соседний стул.
  -- Что за гадость ты пьешь? - спросил он.
  -- Это не, - отел было возразить я, оторвав взгляд от музыкантов. Но мой друг даже не дал мне договорить.
  -- Эй, хозяин, дай нам лучшего вина!
  -- Вино... - задумчиво пробормотал я. - Почему бы и нет! Чертовски трудный день выдался сегодня.
  -- Нет, дружище, ты еще не знаешь, что такое тяжелый день. Мне удалось встретиться с Конрадом... - он немного помолчал. - Дело гораздо хуже, чем я мог предполагать!
  -- Знаю, ­ отмахнулся я, заливая горе остатками эля. - Король при смерти. Орим оказался более чем богат на неприятные вести.
  -- Ха! - гоготнул Адриан. - Напротив он перекраивает факты по своему усмотрению!
  -- Неужели Его Величество уже... - мой голос сорвался, и я так и не договорил.
   Нам подали долгожданного поросенка, и я восхвалил небо за то, что оно наконец смилостивилось надо мной.
  -- Все обстоит гораздо хуже, мой друг, - Адриан невольно перешел на шепот. - Не смерть и не болезнь поразили Его Величество! Все дело в магии!
  -- Причем тут магия?
  -- В жизни не видел такого, Велор! Короля превратили в камень.
  -- Кх-кх, - я поперхнулся. - Да что ты такое говоришь!?
  -- То, что видел своими глазами! Если об этом станет известно, не миновать ненужных подозрений. Престиж королевской семьи и так значительно упал, так что постарайся держать язык за зубами.
  -- Как это случилось? ­- пробормотал я, отодвигая еду. -
  -- Как раз перед приемом, один из королевских слуг решился зайти к королю, тот не просыпался и не звал никого из прислуги. Вместо нашего повелителя в королевских покоях лежало окаменевшее тело Его Величества.
  -- Но как это могло случиться? Неужели стража ничего не заметила?
  -- Стражники охраняли оба входа в покои. Там все было спокойно. Ясно пока одно, - чародей проник в спальню Его Величества через балкон. Стража, что охраняла крышу, найдена мертвыми. Пока всё это удалось скрыть.
  -- Невероятно! Это же покушение! Если станет известно...
  -- Именно. Я все это говорю тебе, потому что доверяю как другу. Помни, что никому не должно стать об этом известно.
  -- Понимаю, - пробормотал я, и после длительного раздумья вновь взял нож и вилку. - Леонтий что-нибудь говорил о происшедшем?
  -- Буквально пару часов назад верховный маг использовал мастерство, чтобы вернуть к жизни Его Величество, но сил его оказалось недостаточно, чтобы разрушить чары. Присутствовать при этом, мне так и не было разрешено.
  -- А не мог ли он сам участвовать в этом? Не ли выгоды для верховного...
  -- Аккуратней с тем, что говоришь, Велор. Власть волшебников много крат выше власти королей. Даже покойный отец Его величества никогда не имел такого влияния, каким обладает Леонтий. Никакой выгоды для него здесь не может быть!.
  -- Хорошо бы если так и было... - заметил я, возвращаясь к еде. Но очередная мысль вскоре заставила меня прервать трапезу. - Орим рассказал о том, что люди, сопровождающие гонцов из Анахиты, пропали. Не может ли это быть истинной причиной тому?
  -- К несчастью, или все же к счастью, эти события несколько не совпадают по времени. Боюсь, что это проявление борьбы внутри королевского двора.
  -- Если Его Величество... - я вновь не договорил. В горле пересохло. Я отпил вина и продолжил. - Значит, Конрад станет новым королем Ритербавии? Орим намекал на нечто подобное. Подумать только...
  -- Пока ничего конкретно не известно, но думаю, все так и произойдет. Завтра всем велено придти на главную площадь во внутреннем дворе замка. Похоже, Конрад задумал выступление. Пойдешь?
  -- Конечно. Но почему этого так и не сделали сегодня??
  -- Нужно время, чтобы скрыть истинные причины. Ритербавия вступает на опасную дорогу, Велор. И меня это пугает.
  -- Угу... - я снова принялся за поросенка.
   Адриану тоже принесли готовый заказ, и некоторое время мы провели молча.
  -- Послушай, а что это за побрякушка у тебя на шее?
  -- Да так, - я посмотрел на камушек, выбившийся из-под рубахи, о котором успел совсем забыть. - Одна история приключилась...
  -- Наверное, не обошлось без женщины?
  -- И в правду не обошлось, - улыбнулся я.
  -- Ну, хоть ты не теряешь голову в круговороте дворцовых интриг - снова рассмеялся он, и мы принялись за вторую бутылку вина, которую только что принес хозяин харчевни.
   Приятно утолив голод, и успокоив нервы хорошей выпивкой, я попрощался со своим другом и отправился спать. Но стоило мне лечь и закрыть глаза, как опять явился старый Генрольд. На этот раз в руке у него был кинжал.
   Камень у меня на шее вспыхнул холодным серебристым светом, а символы на лепестках чашечки запылали неистово-синим пламенем. Увидев это, старый слуга лишь зло улыбнулся.
  -- Как я и предполагал, - прошипел он. - Чутье никогда не обманывало меня!
  -- Убирайся прочь! - прорычал я, и словно судорога пробежала по лицу Генрольда. Он утратил всякое сходство с человеком и упал на пол, превратившись в бесформенный кусок глины.
   Всю оставшуюся ночь я спал необычайно спокойно. Камень хранил от дурных снов.
  
  
   На следующий день после полудня я зашел к Адриану, и мы вместе отправились послушать, что будет объявлять принц Конрад. Во внутреннем дворе замка собралось уже порядочно народа, тем не менее, нам удалось пройти в первые ряды, прямо напротив выступающих.
   Спустя полчаса томительного ожидания Его Высочество вышел к публике. Как ни странно, принц Конрад пренебрег балконом, решив выступать с небольшой трибуны. Справа от него встали верховный маг и принц Эглаф.
  -- Господа, - начал Конрад свою речь. - Я вынужден сообщить прискорбную новость. Его Величество, король Ритербавии Деорг Первый вчера днем скончался от неизвестной болезни, - толпа забурлила, откуда-то сзади послышались весьма нелестные крики. Принц Конрад добился тишины и продолжил. - Это великое горе для всех нас. Но мы должны справиться с нам. Погребение назначено на завтрашнее утро. Все желающие могут присутствовать на нем.
   Воцарилась тишина - люди обдумывали услышанное. Старший сын короля тем временем заговорил вновь.
  -- Меня печалит, что в такую скорбную минуту я должен говорить о престолонаследии, но ситуация, сложившаяся в Арьяварте, заставляет сделать это. Вот-вот между Анахитой и Ритербавией может начаться война. Безусловно, это не наша инициатива. Мы всегда оставались сторонниками мира и дружбы между королевствами. Но, похоже, анахитцы более не разделяют наших убеждений, - принц сделал небольшую паузу. - В этих условиях страной должен руководить сильный и мудрый монарх. Как известно, по старшинству наследовать престол должен я. Мой брат отказывается от претензий на престол. - Конрад указал на принца Эглафа, и тот коротко кивнул. - А верховный маг утверждает это.
   Люди продолжали молча слушать. Словно завороженные, не шевелясь, они вглядывались в лицо принца, пытались понять, какая судьба ожидает теперь королевство.
  -- Итак, церемонию коронации я назначаю на завтрашний вечер, - речь все более увлекала самого Конрада. - Но пока это не решает всех проблем. Мы до сих пор не знаем, к чему готовиться со стороны Анахиты. Поэтому я принял непростое решение послать крупный развед-корпус с целью сбора точных и достоверных сведений. Возглавлять корпус в двести человек будет мой брат Эглаф.
   Толпа вновь разбушевалась. Не по нраву людям пришлось столь двусмысленное назначение. Выкрики с задних рядов становились все громче.
  -- Увы, это необходимо, - повысил голос принц Конрад. - Также придется произвести значительные наборы рекрутов. Мы должны быть сильными, должны быть готовы сражаться, если случиться война!
   Закончив свою пламенную речь, Конрад уступил место брату, и вкрадчивый голос принца Эглафа утихомирил немного собравшихся:
  -- Я полностью согласен со всем сказанным моим братом. Необходимо срочно выслать развед-корпус и я с удовольствием буду возглавлять его. Уже составлены списки людей, которые будут числиться в нем. Выход корпуса из замка назначен на послезавтра. Всем нам еще нужно проститься в последний раз с Деоргом Первым, бывшим королем Ритербавии...
   Скоро выступление закончилось. Оно вызвало смешанные чувства. Горькая печаль, подозрение, и надежда избежать войны со своими братьями слились в единое целое в сердцах собравшихся на площади.
   В тот момент, когда выступающие уже собрались уходить, справа, из толпы, выбежал человек. Быстрым движением он скинул капюшон мешковатого серого балахона, обнажив тем самым гладко выбритый череп. Сложная татуировка у мужчины на лбу, казалось, слегка светилась. Из складок одежды он выхватил длинный волнистый кинжал и, крепко сжав его в руке, ринулся к трибуне.
  -- Базог Арп! - прохрипел он на бегу, словно проклятье.
   Люди в панике бросились врассыпную. Вокруг замелькали люди в мундирах - стражники пытались перекрыть мужчине дорогу.
  -- Стоять! - крикнул ему один из стражей и, не дожидаясь ответа, рубанул алебардой мужчину по торсу.
   Лезвие алебарды треснуло и со звоном разлетелось в стороны, а человек, словно не почувствовав удара, бежал дальше. Еще несколько стражников попытались остановить нападающего. Но копье первого будто бы отскочило от груди мужчины, а другого стражника он на бегу ударил кинжалом в горло.
   На землю брызнула алая кровь.
   Убийца приближался к трибуне, с которой обращались принцы. Кольцо охраны сомкнулось вокруг них. Впрочем, если противник так нечеловечески силен, это вряд ли чем-то не поможет. Нужно дать им время. Обнажив меч, я бросился наперерез нападающему. Вместе со мной на него накинулись еще три стражника.
   Первым атаковал самый массивный страж. Он нанес удар стальной булавой мужчине в голову. Я подумал было, что схватка сейчас завершится. Но мои ожидания оказались напрасными - рукоять булавы треснула пополам, а человек остался невредим. Невозможно...
   Мужчина поднырнул под правую руку стражника и, развернувшись вокруг своей оси, резко всадил волнистое лезвие ему в спину. Тело огромного стража тяжело упало на землю, словно тюк с зерном.
   Другой стражник даже не успел нанести удар - убийца молниеносно перехватил его руку, сжимавшую меч, и отшвырнул нападающего в сторону. Настал мой черед вступить в схватку - противник был совсем близко.
   Едва ли тут можно защититься мечом. Смертоносный кинжал двигался неимоверно быстро! Повинуясь необъяснимому импульсу, я вскинул свободную руку вперед.
   Вдруг все застыло. Абсолютно все. Я словно смотрел на одно из тех невероятных полотен, в которых художник добивается неуловимого присутствия движения в безнадежно неподвижных мазках краски. И вместе с тем, это была вовсе не картина!
   Люди стояли как вкопанные, не шевелясь. Даже смертельно острое лезвие кинжала застыло в нескольких сантиметрах от моей груди. Волшебство...
   Камень, подаренный Дайной, светился ярким серебристым светом. Я взглянул на свою руку. Воздух перед ней густел, превращался в несокрушимую прозрачную стену. Все происходило точно во сне. Она двинулась навстречу убийце, но увернуться тот не мог.
   Едва буря настигла мужчину, время вновь вернуло свой ход. Убийца, подхваченный воздушным потоком, пролетел добрый десяток метров и сломал шею о стену замка. Тут же с шипением и жаром мимо пролетел шар ослепительно-голубого света и, врезавшись в землю недалеко от меня, взорвался ураганом энергии.
   Испуганно крича, люди продолжали покидать внутреннюю площадь. Еще больше людей в мундирах высыпало во двор. Кто-то из них подбежал к лежащему на земле убийце, но от того остался лишь кусок глины, отдаленно напоминающий человека. Никаких других следов. Будь я проклят, если понимал хоть что-то.
   Обернувшись, я заметил, что верховный маг покидает внутренний двор, а оба принца давно уже ушли. Стражники уносили тела своих товарищей, а ко мне направлялся их начальник.
  -- Как вас зовут, милорд? - спросил он четким командным голосом.
  -- Велор Илссо, - ответил я, все еще не понимая толком, что произошло.
  -- Так вот, Велор Илссо. Его Высочество, принц Эглаф выражает вам благодарность за мужество и отвагу проявленные в бою. Вы, вероятно, предотвратили покушение на него с братом. Принц просил так же передать, что берет вас к себе на службу, и приказал явиться к нему.
  -- Очень польщён, - нашелся я. - Но когда?
  -- За вами зайдут - я пошлю человека, - сказав это, начальник стражи развернулся и отошел к своим людям, распорядится насчет охраны замка.
   Голова слегка кружилась. Чувствуя, что мне лучше пока побыть в более спокойной обстановке, я побрел к себе в комнату. По дороге меня догнал непонятно откуда явившийся Адриан.
  -- Как себя чувствуешь, герой? Наверное, слава вскружила голову?
  -- Паршиво... - искренне признался я.
  -- Как ты с ним разделался! Всегда знал, что в тебе есть нечто особенное! - восхищался мой друг. - Я бы хотел обязательно с тобой об этом поговорить.
  -- Может, ­- чуть позже.
  -- Знаешь, когда Конрад говорил, - продолжал Адриан. - Что Эглаф возглавит развед-корпус, мне на секунду показалось, будто это он каким-то образом организовал покушение на короля. А теперь еще хочет убрать подальше брата. И я сильно пожалел, что был так откровенен с ним последнее время. Но когда из толпы выбежал этот фанатик, я понял, что Конрад здесь ни причем. Иначе на него не покушались бы. Похоже, угроза действительно идет извне. Как думаешь, мог это быть посланник из Анахиты?
  -- Слушай, - прервал его я. - Мне сейчас нездоровиться, как раз собирался пойти к себе. Может, оставим интриги на потом?
   В глазах временами темнело. Похоже, стоило прилечь.
  -- Ладно, - сдался Адриан. - У меня сегодня есть еще пара дел.
   Попрощавшись, он ушел. А я насилу сумел добраться до спальни, - столь велика оказалась нахлынувшая вдруг усталость. Я потратил слишком много сил, чтобы победить в схватке, и теперь едва ли был похож на победителя.
   Без движения я пролежал несколько часов на кровати. Тело изменялось, становясь прозрачным, словно чистейшее стекло. Я же все больше походил на призрак. Дышать удавалось с трудом, казалось, вот-вот я задохнусь.
   Слишком много сил пришлось отдать за могущество, данное камнем только на миг. Я с грустью посмотрел на кулон и не смог оторвать взгляда... Я смотрел сквозь камень и видел мир, измененный его структурой. Мир такой, каким он должен быть. Мир бесцветный и чистый, точно воздух.
   Неразрывная связь соединила нас - меня и камень. Усталость мгновенно исчезла, силы приходили сами собой. Движения сделались легки и стремительны, словно полет ласточки. И я почувствовал, что мог бы легко перенестись куда угодно по своему желанию.
   Но тут я оторвал взгляд от камня, услышав вроде бы шум. Моментально ощущение свободы и всеведенья пропало. Я посмотрел на свои ладони, и вновь увидел, как они становятся обычной человеческой плотью.
   В дверь моих покоев очередной раз постучали, и вскоре я услышал, как слуга впустил посетителя и ответил, что милорд не здоров. Слышал, но ничего не мог поделать - все тело сжигала нестерпимая боль преобразования.
   Внезапно все прекратилось, как будто ничего и не было. Только тогда я сумел встать на ноги и выйти к гостю.
  -- Ваш слуга сказал, что вы больны, - сообщил посланный за мной солдат, когда мы уже шли по холлу.
  -- Не обращайте внимания, - извинился я. - Я сам виноват. Просто сегодняшняя схватка оказалась не из легких, а он не правильно меня понял.
  -- Ясно.
  -- Принц Эглаф послал за мной? - я скорее констатировал факт, нежели задал вопрос.
  -- Нет, - коротко ответил солдат. Затем, поразмыслив немного, продолжил. - Вначале вас хотел видеть верховный маг. Похоже, вы стали знаменитой фигурой. Такие дела творите.
  -- Я всего лишь оставался верен долгу.
  -- Не в этом дело, - с почтением глянув на меня, ответил солдат. - Не вмешайтесь вы, и многое могло обернуться иначе. Жаль, правда, двух моих товарищей нет вернуть.
   Я не нашел что ответить на это. Впрочем, помолчав некоторое время, пока мы спускались по лестнице, солдат внезапно заговорил вновь:
  -- Смешная штука эта жизнь, честное слово.
  -- Неужели?
  -- Стоишь, не сворачиваешь с пути. А что тебя ждет?, вот как я считаю.
  -- Что? - спросил я.
  -- А иначе, не определишь конец ли это! Смешная штука эта жизнь, честное слово.
  -- Да, наверное.
   Остаток пути мы проделали в полном молчании. Я размышлял над словами собеседника. В них, действительно, что-то было. Но задуматься сейчас скорее стоило над тем, что за путь открывался предо мной самим, и я отложил их на потом.
   Мы подошли к толстым резным дверям, преграждавшим путь в обитель верховного мага. Его покои располагались в подвальном этаже замка, чтобы никакой шум не мешал изучению тонкостей древнейшего волшебства.
   Двери без чьей-либо помощи, открылись, приглашая войти внутрь. Я посмотрел на солдата, но тот лишь пожал плечами. Тогда я шагнул через порог и вскоре услышал, как двери за мной захлопнулись. Щелкнул замок.
   По темному и узкому коридору я прошел в весьма просторную комнату, уставленную по стенам книжными полками. В дальнем её конце располагался огромный пышущий жаром камин. На полу был расстелен великолепный красный с золотом ковер, на котором стояли четыре кресла. Они окружали низенький стеклянный столик для книг.
   В одном из кресел сидел умудренный годами, но все еще бодрый телом старец. Он внимательно разглядывал меня. В его пронзительных глазах читались теплота и понимание.
  -- Здравствуй, Велор, - наконец сказал он. - Присаживайся, будь как у себя дома.
  -- Здравствуйте, верховный маг, - я сел в кресло напротив. - Вы оказываете мне большую честь...
  -- Зови меня просто Леонтий. Скорее это для меня большая честь увидеть такого человека, как ты.
   Такие слова польстили мне, но я не нашел что ответить столь могущественному человеку.
  -- Я видел все сражение целиком, - продолжил маг. - И признаться, не сразу поверил глазам, столь необычен был этот бой. Я сразу почувствовал волшебную силу, заключенную в том человеке, но она была так удивительна, что даже сейчас я не могу хотя бы представить себе заклинание, наложившее чары. Мне удалось уловить лишь некий общий принцип. И много веков назад этому способу колдовства придумали название...
   Я внимательно следил за рассказом мага, пытаясь найти объяснение тому, что происходило со мной.
  -- Но сколь велико было мое удивление, когда ты сам сотворил столь же сложные чары. Способности к магии очень редки. И насколько мне известно, Велор, в твоем роду никогда их не было. Я прав?
  -- Да, ничего подобного я не знаю.
  -- Хм... Впрочем, я так и подозревал, - заметил Леонтий. - Природа твоего волшебства несколько иная, чем та, с которой я привык иметь дело. Попробуй описать свои чувства в тот момент. Думаю, это могло бы нам помочь.
  -- Тяжело это передать, - признался я после паузы. - Все происходило очень быстро, даже не осознано. Словно бы музыка звучала у меня в голове, и вдруг все помчалось с умопомрачающей скоростью.
  -- Все то, что ты рассказываешь, нисколько не похоже на то искусство, что мы называем волшебством. И тем не менее, я чувствую в тебе невероятную скрытую силу, и меня удивляет, что я замечал ничего подобного раньше.
   После минутного молчания верховный маг спросил:
  -- Тебе доводилось слышать о магии стихий?.
  -- Да, - уверено ответил я. - У народов, населявших Арьяварту до прихода Кетов, существовал культ стихий. Боюсь, правда ничего больше мне не известно.
  -- Мало кто из людей знает большее, - улыбнулся Леонтий. - За эту неделю я уже дважды столкнулся с ней, и мне очень жаль, что встреча с тобой произошла только сейчас.
  -- Вы хотите сказать, что я обладаю этой магией?
  -- Или чем-то очень похожим на нее. Народы Арьяварты верили, что магия стихий состоит из четырех элементов: огня, воды, воздуха и земли. Испокон веков огонь враждовал с водой, а земля с воздухом. При этом каждый из них старался подчинить себе остальные. Я обращусь к истории, если не возражаешь. Когда-то давно, на заре веков в Арьяварту пришел человек. Он очень глубоко познал Магию и Волшебство. Ни сейчас, ни, тем более, тогда не было волшебника, могущественнее его. Но даже те чары, которыми он владел, не могли сделать его бессмертным, и он знал, что однажды придет его последний час. Он нуждался в ученике, которому мог бы передать накопленные за долгие годы странствий знания. Но в то время на всем свете не нашлось человека, который смог бы постигнуть премудрость учения. Тогда волшебник решил передать свои знания иным образом. Передать так, чтобы они сохранились через века. Он взял первооснову чистейшей магии - четыре древних стихии, являющихся самой основой мира, и воплотил каждую из них в малой частичке материи. Знания эти может принять только достаточно мудрый человек. Для этого ему надо обуздать все четыре стихии и соединить их в одно целое. Такова легенда. Магия стихий, если угодно, это первооснова всего сущего. Она возникла много раньше тех веков, когда появилось искусство, которое мы ныне называем волшебством.
   Верховный маг прервался, откинулся на спинку кресла, а затем мягко продолжил:
  -- Сейчас я рассказываю все это, Велор, но на самом деле меня беспокоит иное, - комната внезапно засверкала зеленоватыми огнями. - Друг ли ты Ритербавии и королю? Не пытайся врать, я пойму, если ты солжешь.
   Словно стая сошедших с ума птиц, огни с шипение закружились вокруг меня. Наверное, им ничего не стоило разорвать человека на части, но я об этом не думал в тот момент. Слова волшебника так смутили меня, что я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, встал, совершив неуловимое движение руками.
  -- Не сомневайтесь, - комната взорвалась тысячей разноцветных искр, и сияющее волшебство исчезло. - Я отдам жизнь за моего короля!
   Несколько томительных мгновений старец смотрел мне в глаза. Мог ли он и вправду видеть ложь? Неважно.
  -- Рад, что таково твое решение, - наконец ответил Леонтий. - Я не собирался этого говорить, но ситуация меняется. Многое указывает на то, что Анахиту забрал в свои владения повелитель земли. И глядя на его могущество, я боюсь, Ритербавия едва ли справиться с подобной угрозой.
  -- Возможно, я могу чем-то...
  -- Я подумаю, как можно выйти из этого положения, мой мальчик, - прервал меня верховный маг. - Ступай пока к принцу Эглафу, он давно ждет тебя. Мы еще обязательно увидимся на днях.
  -- До свидания.
   Солдат не стал расспрашивать о том, что произошло в покоях верховного мага. Он вообще не проронил более ни слова. Молча, мы поднялись роскошные покои принца Эглафа, находившиеся в одной из малых башен замка Соторан.
   Я обнаружил принца в огромной овальной комнате. Эглаф стоял возле окна и смотрел вдаль, на огненно-красный диск, медленно скатывающийся за горизонт. Принц неспешно отпивал из бокала с вином, а пальцами свободной руки, лежащей на низком подоконнике, отстукивал один из модных ритмов.
   Из задумчивости его вывело мое появление.
  -- Вот и вы, Велор. Ну наконец-то. Здравствуйте, - сказал принц, поставив бокал на столик.
  -- Здравствуйте, ваше высочество.
  -- Сегодня вы спасли нас с братом. Должен сказать, что очень благодарен вам. Вы совершили настоящее чудо.
  -- Я не мог поступить иначе, ваше высочество! - ответил я. - Затем я и покинул своего отца, чтобы служить короне.
  -- Рад слышать такие слова! - улыбнулся Эглаф. - Вы действительно мужественный человек. Мне сказали, ко всему прочему вы еще и сведущи в волшебстве. Это действительно так?
  -- В общем-то, да... - вынужден был признать я.
  -- Отлично. Это очень редкий талант в Арьяварте, думаю, вы знаете об этом. Королевству нужен такой человек. Вы хотели служить моему отцу, но, к сожалению, это не осуществимо, - принц ненадолго умолк, блуждая по коридорам памяти. - После недавних событий я серьезно озаботился вопросом своей безопасности. Так вот, я предлагаю вам должность моего личного телохранителя на время пребывания в Анахите развед-корпуса. Как вы на это смотрите, Велор?
  -- Вы правы, я хотел служить Деоргу Первому. Теперь, когда это уже невозможно, я буду счастлив служить его сыну.
  -- Чудесно! - воскликнул принц. - Вы на редкость удачный человек, Велор. Не беспокойтесь на счет жалования, - оно будет более чем достойным. Так же я уже распорядился, чтобы вам выделили более удобные апартаменты.
  -- Благодарю вас, ваше высочество, но, боюсь, они мне не пригодятся. Ведь вы назначили отъезд из замка на завтра.
  -- Верно, верно... - тихо проговорил принц, опять взглянув на последние лучи, заходящего солнца, затем вновь повернулся ко мне. - Все равно, это абсолютно не важно. Главное то, что вы согласны. Моя стража вполне сможет справиться с солдатами противника, но перед волшебством она становиться бессильна. Вы же, я полагаю, сможете совладать с любым чародеем или волшебным созданием, - Эглаф вновь взял свой бокал. - Что ж, ступайте. Приготовьте все, что может вам понадобиться в пути - завтра вечером мы выступаем.
  -- Да, ваше высочество, - я поклонился и вышел. А принц вернулся к своим размышлениям.
   Вернувшись в свою комнату, я приказал слуге собрать вещи, а сам пошел спать. Эта ночь выдалась спокойной. Во сне я видел бескрайние поля и стаю золотых птиц, беззаботно кружащих в воздухе.
  
  
   Утром следующего дня состоялись похороны Деорга Первого, на которые собрались почти все обитатели замка, а так же многие жители прилегающих к столице территорий, успевшие прибыть в столь короткий срок. Бесконечная вереница разномастно одетых людей подходила к гробу покойного монарха, стоящему на мраморном возвышении за стенами замка.
   Был среди многих и я. Мне хотелось почтить память человека, которого я уважал больше, нежели отца. Того, о чьих свершениях узнавал еще мальчишкой. Великая трагедия для всего народа - вот значила смерть этого человека. Смерть вождя и господина, так любимого простыми людьми.
   Пожилая женщина, рыдала на коленях возле гроба, и ни у кого из стражников не хватило духу, увести её. Стенания рвались в небо, слезы застыли на глазах. Он умер. И больше никогда на этой земле не быть такому человеку. Он умер. Это конец.
   Когда нескончаемый поток людей, спешивших проститься с королем, иссяк, верховный маг совершил обряд ритуального погребения, которого удостаивались только государи. Магический огонь дотла сжег тело монарха, а ветер развеял его прах по земле, которой он некогда правил.
   Дошедшие до нас предания говорят, что кеты погребали так своих вождей с очень давних времен. Когда Дэнно, легендарный прародитель кетов, отправлялся в последний путь, он попросил солнце сжечь его тело, а ветер - разнести прах по всему миру вместе с памятью о себе.
   После похорон, когда люди стали расходиться, ко мне подошел верховный маг. Его лицо показалось мне очень усталым. Еще раз я осознал, насколько он уже стар.
  -- Здравствуй, Велор, -­ обратился он. - Мне хотелось бы с тобой поговорить.
  -- Мое почтение, верховный маг. О чем именно?
  -- Давай выберем более спокойное место, - предложил волшебник. - .
   Мы отошли по тропе, ведущей вдоль стены замка к реке Виткан. Вокруг не было ни души, тишину нарушали лишь плеск вод и стрекотание кузнечиков в траве.
  -- Сегодня ты вместе с развед-корпусом покинешь замок, ­- начал Леонтий. - А мне хотелось бы чуть более разобраться в твоем даре. Увы, поехать с вами я не смогу, - дела в замке требуют моего личного участия. Конраду пока что не справиться самому, у него не хватит опыта и влияния. Поэтому я посылаю вместе с тобой своего ученика, Отона. Сейчас он занимается изучением необходимых книг в библиотеке, и, полагаю, завтра уже будет готов отправиться в путь. Мне хотелось бы, чтобы он побыл вместе с тобой. Возможно, это поможет нам объяснить, в чем причина твоего магического преображения.
  -- Почему бы и нет. Мне совсем не трудно выполнить вашу просьбу.
  -- К тому же он всегда сможет оказать помощь, а возможно и сам приобретет кое-какой опыт за время странствия.
   Вечером того же дня состоялась коронация принца Конрада. Она оказалась гораздо менее помпезной и куда более скромной, чем коронация его отца. Все потому, что времени на ее подготовку было невероятно мало, да и, к тому же, обстоятельства не способствовали большому празднеству.
   Все действо происходило в коронационном зале, который за все время существования замка использовался третий раз. Собралось не более двух сотен человек, в основном наиболее знатные и влиятельные люди в замке. Конрад прочел еще одну пламенную речь. Вслед за ним выступил принц Эглаф, а потом и верховный маг.
   После на пурпурной бархатной подушке принесли корону. Только верховный маг имел право короновать наследника престола, и если это происходило, то пути назад уже не существовало, до смерти нового короля, разумеется.
   Руками Леонтия на голову принцу Конраду была воздета священная корона. Верховный маг громко прочел текст старинного заклинания, и над головой принца возникло золотистое свечение, оно долго кружилось так, а потом проникло в голову принца. Лицо Конрада воссияло, а глаза воспылали ярче звезд.
   Считалось, что этот обряд наделяет нового короля мудростью всех своих предшественников. Впрочем, пренебрегать помощью советников и верховного мага не было принято.
   Так принц Конрад стал третьим владыкой Ритербавии. После собравшиеся присягнули королю на верность и поклялись защищать его даже, если потребуется отдать за это жизнь.
   Конрад Второй произнес торжественную речь. Он говорил о новых привилегиях для дворянства, о том, что всеми возможными способами Ритербавия попытается не допустить войну с Анахитой, и, наконец, о нелегком пути, что предстояло пройти всей стране. Церемония была закончена, и началась новая эра в жизни Ритербавии - одна из самых неспокойных за всю историю ее существования.
   К утру нового дня, все необходимые приготовления были сделаны, и развед-корпус под предводительством принца Эглафа выехал из ворот замка.
   Неприступные серые стены остались позади, а вскоре и вовсе скрылись из виду. Но четыре высокие башни, на сотню метров возвышавшиеся над замком, еще долго молча смотрели нам вслед, словно прощаясь в последний раз.
   Покидая эту неприступную цитадель, мы знали, что на пути может встретиться немало непреодолимых препятствий, но никто не страшился предстоящего похода, ведь отряд возглавлял сам принц.
   Сюда были набраны лишь самые преданные люди Его Высочества, готовые вырвать своего повелителя хоть из пасти у самой смерти. Для этих воинов не существовало слова важнее, чем слово "долг".
   Отряд состоял из чуть более двух сотен человек, треть которых служила в регулярной королевской армии, остальные состояли в личной дружине принца Эглафа. Среди нас не было ни одного пешего воина, всем подобрали сильных и выносливых лошадей. На солнце сияли начищенные до блеска кольчуги, в воздух поднялись сотни сверкающих пик. Отряд вольным строем продвигался на восток.
   Около часа мы двигались вперед почти в полном молчании. Я ехал по правую руку принца Эглафа. Рядом шагом вел своего коня Отон, ученик Леонтия. Мы уже успели с ним познакомиться во время предварительных сборов отряда.
   Помимо магии он страстно увлекался лошадьми, и даже сам разводил их. Особенно его страстью были чистокровные кхетские скакуны. Теперь, правда, в Арьяварте их почти не осталось. Они либо погибли во время войны с дограми, либо смешались с местными породами. Кони, на которых мы сейчас ехали, были потомками кхетских и махийских лошадей. Хоть они и считались менее красивыми, чем чистопородные кхетские скакуны, но зато слыли гораздо более выносливыми.
   Все это время мы ехали по мощеной серым камнем дороге, соединяющей ритербавский порт Энрол и замок Соторан. До города Вил, находящегося примерно посередине, оставалось не более десяти лиг.
   От нещадно палящего солнца, не спасал даже легкий ветерок. Дорога продолжала вести мимо бескрайних полей, засеянных пшеницей, овсом и люцерной. Лишь изредка в знойном мареве проплывали фермерские дома. Лошади тяжело всхрапывали. Не одного деревца на всем пути...
  -- Послушай, Велор, - обратился ко мне Отон; в отличие от верховного мага, мы с ним легко перешли на "ты". - Ты действительно управляешь ветрами?
  -- Едва ли, - признал я. - Даже верховный маг не понял, в сущности, в чем заключается мой дар, и как мне удается управлять им.
  -- Может быть, сейчас как раз неплохой повод разобраться в этом?
  -- Ты хочешь, чтобы подул ветер? - нерешительно спросил я.
  -- Видит небо, что да! И будь уверен, все желали бы того же.
  -- Хорошо, почему бы и в самом деле ни попробовать.
   В своем воображении я призвал магический камень, - камень воздуха, как я его назвал после этого случая. Мгновение, и он явился пред моим взором.
   Я посмотрел на мир вокруг сквозь прозрачный кристалл кварца, как сквозь призму. И вновь увидел его в первозданном состоянии. Он был чист и прозрачен, словно воздух в горах. Я направил к нам поток воздуха и заставил кружить недалеко от нашего отряда.
   Стало немного прохладнее, но легкий бриз, призванный мною тут же сошел на нет.
  -- Не знаю в чем дело, - вынужден был признать я. - Но у меня мало что получилось.
  -- Невероятно... - пробормотал Отон. - Я и не мог представить, что так оно и есть...
  -- Я что-то сделал не так? - спросил я, глядя на озадаченное лицо моего собеседника. - Используя волшебство, ты делаешь это иначе?
  -- Как бы тебе объяснить... Волшебник, накладывающий заклинание, - это, прежде всего, творец. Он - художник, использующий кисти и краски. Словно портной, сшивающий лоскуты материи, чародей составляет заклинание из мельчайших частиц, содержащих волшебство. Это могут быть руны, или же слова Древнего Языка. Бывает даже, что маг применяет зачарованные ранее предметы или разного рода зелья. Но никогда волшебники не делают то, что проделал сейчас ты!
  -- Что именно?
  -- Хочешь сказать, что даже верховный маг, не может сделать что угодно с помощью магии?
  -- Ты не совсем меня понял, Велор. Чисто теоретически такое возможно. Если чародей знает достаточно большое количество колдовских рун и слов Древнего Языка, то он может, как угодно сочетать их и получать любое заклинание. Но дело в том, что это потребовало бы невероятных затрат энергии и слишком большое количество времени. Видишь ли, в Арьяварте давно нет по-настоящему хороших волшебников.
  -- Любопытно. Леонтий говорил, что магия стихий во многом превосходит волшебство. Но никак не пойму, почему же ветер так скоро утих?
  -- Мне тяжело дать этому объяснение, - признался Отон. - Магия стихий сильно отличается от всего, с чем я раньше сталкивался. Волшебники из знакомых им Древних Слов и рун стараются составить заклинание наиболее близкое к тому, что они хотят в итоге получить.
  -- Хм... Понимаю.
  -- Но возникают различного рода неточности, и от вложенной в заклинание энергии остается лишь часть. Чем мудрее маг, тем более точное заклинание он может составить.
   Солнце скрылось за облаками, пришедшими с юга. Поднялся небольшой ветер, и стало прохладно. А впереди уже виднелись стены близкого города.
  -- Ты же вроде бы создаешь единственно верное заклинание, - продолжал волшебник. - Поэтому нежелательных искажений нет. От того-то магия стихий и должна быть могущественнее. Почему ветер так скоро утих? Спроси что-нибудь полегче.
   Вскоре мы прошли через городские ворота и поехали теперь уже по улицам Вила. По численности населения город в несколько раз уступал порту Энрол, но зато был более красив архитектурой. Только здесь можно было увидеть уютные двух-трех этажные домики кремового цвета с крохотными круглыми окошками и зеленой черепицей. Они теснились друг к другу, словно голубки в мороз. Город был очень плотно заселен.
   Наш отряд проехал по центральной улице города до Городской Ратуши, а затем свернул влево. Везде, где мы проходили, нас бурно приветствовали местные жители.
  -- Слава принцу Эглафу! Слава принцу Эглафу! - раздавалось со всех сторон. Люди кричали из окон, выходили на улицу, бежали за нами по дороге.
   Но скоро мы покинули улицы гостеприимного города и вышли на дорогу к Юинову мосту, который соединял Ритербавию и Анахиту. Поскольку река Виткан разлилась очень широко, мост пришлось строить невероятно длинным. Совместными усилиями его возводили почти три года и потратили на строительство массу сил и средств.
   С обеих сторон возле моста выстроили небольшие крепости, на тот случай, если его придется оборонять. До сих пор они не пригодились. Оставалось надеяться, что так и будет впредь.
   Когда мы подъехали к мосту, уже наступил вечер. Погода окончательно испортилась. Небо окончательно заволокли черные тучи, поднялся сильный ветер. Неспокойные пенистые воды реки Виткан с плеском разбивались об опоры моста. Через мгновение начался дождь, крупными прозрачными каплями он падал и скатывался по могучей шеи коня и по ткани плаща. Стало сыро и холодно, я накинул капюшон, чтобы окончательно не промокнуть.
   На мосту стояли анахитские стражники. Всего не более тридцати человек. Когда мы подъехали ближе, к нам вышел их начальник.
  -- Вы же знаете, проход через границу запрещен! - почти крикнул он.
   Принц Эглаф вышел вперед.
  -- Кем? - спросил он грозно.
  -- Новым владыкой Анахиты. Никто не может перейти на другую сторону моста. Граница закрыта!
   Принц начинал злиться, но все еще сдерживал себя
  -- Я возглавляю дипломатическую миссию. Пропустите нас!
  -- Никаких исключений! Будь вы хоть королем Ритербавии, я не пропущу вас! У меня есть строгий приказ, если я его нарушу, меня казнят.
  -- Я - принц Эглаф. Я ТРЕБУЮ ПРОПУСТИТЬ МЕНЯ!
  -- Нет. Вы не пройдете здесь! - начальник охраны дал знак своим людям, те обнажили мечи.
  -- Что ж, это мы еще посмотрим, - сказал сквозь зубы Эглаф. - Вперед! - он махнул рукой солдатам. - Сметите их!
   И без того плотный строй еще более сомкнулся и ощетинился копьями. Глухо ударяли подковы по размокшему деревянному настилу моста. Шагом отряд двинулся в атаку. Никаких шансов у обороняющихся не было, на них смотрел сплошной лес пик. Никто из защитников не захотел погибать, все до единого бросились бежать, некоторые спрыгнули прямо в воду.
   Так, не потеряв ни одного человека, мы преодолели Юинов мост. А сверху по-прежнему продолжал капать дождь. Серое небо хмуро взирало на нас.
   Принц Эглаф подъехал к нам с Отоном. Вид у него был взбешенный. Взъерошенные черные волосы - мокры от дождя.
  -- Вот и конец всей дипломатии, - прорычал он. - Не самое лучшее начало.
  -- Вероятно, теперь они известят своего повелителя, - заметил Отон, указывая на группу людей, спешащих укрыться в ближайшему лесу. - Тогда на главных дорогах и в городах выставят охрану. И думаю, намного более крупную, чем та, с который мы столкнулись.
  -- Вы правы, Отон, - кивнул принц Эглаф. - Охрана будет. И, пожалуй, на самом деле более многочисленная. Не имеет смысла ввязываться в драку первыми.
  -- Согласен, - сказал я, поглаживая коня по мокрой гриве. - Разумнее было бы избежать встречи с ними. Если мы хотим добраться до Камеьи, стоит это сделать окольным путем.
  -- По-видимому, лучше всего ехать через Перефет, - предположил Отон. - Эта область почти не контролируется анахитцами.
   Перефетом называлась небольшая область Анахиты, протянувшаяся на много лиг вдоль подножья Серебряных гор. Как раз на этих территориях когда-то жили Догры, пока в ходе длительных военных действий, их не вытеснили далеко на север. Но полный контроль над Перефетом так и не был установлен. Этот район пользовался дурной славой. Здесь обосновались бандиты, грабители, беглые преступники и прочий темный люд. Небольшими бандами по десять-двадцать человек они иногда нападали на караваны, идущие из города Гелло в Ритербавию.
  -- Там же полно всякого сброда, - воскликнул принц Эглаф.
  -- Но, ваше высочество, - возразил Отон. - Согласитесь, что это все равно лучше, чем хорошо вооруженные опытные Анахитские солдаты.
  -- Хорошо, - сказал Эглаф. - Мы будем добираться до Камеьи через Перефет.
   Был отдан приказ, зычно прозвучал рог, и наш отряд двинулся вперед.
   Пока что мы двигались по единственной дороге. Слева и справа чернел лес. Холодный напористый ветер пробирал до костей, капли дождя попадали прямо в лицо. Вода размыла землю, и из-под копыт лошадей летели куски мокрой глины. Постепенно совсем стемнело - невидимое солнце скрылось за горизонтом. Лишь черные тени деревьев вели зловещий танец вокруг.
   Неожиданно откуда-то сзади раздался крик кого-то из солдат:
  -- Мост подожгли!
   Все разом остановились и обернулись назад. Сквозь морось дождя вдалеке, там, где должен был находиться мост, ярко горело пламя. Похоже, стражники моста, дождались пока мы отъедем подальше, вернулись и подожгли переправу. Пути назад больше не существовало. Мы вновь двинулись вперед, не вполне представляя, каким образом вернемся домой.
  -- Как же они его подожгли в такую погоду? - недоумевал один из солдат.
  -- И вправду, как? - задумчиво пробормотал принц Эглаф. - Может у них была смола?
   Я только пожал плечами.
  -- Никакая это не смола! - в ужасе вскричал Отон. - Невероятно, но этот пожар магический!
  -- Ты уверен? - поинтересовался я, глядя на столб пламени, поднимающийся теперь уже до самых облаков
  -- Я чувствую это.
  -- Чувствуешь? Как это?
  -- Да. Как ты чувствуешь воздух, так я чувствую магию. Я уверен - огонь волшебный. Причем заклинание создано очень опытным магом.
  -- Что это значит? - мрачно спросил принц Эглаф. - Где-то поблизости есть враждебный нам волшебник?
  -- Не знаю Ваше Высочество, я почувствовал только магию, но и то слишком поздно. Она так необычна... Мага, сотворившего ее, нет и следа.
  -- Очень плохие новости, - заключил Эглаф. - Будьте оба настороже. Находясь на этих землях я более всего опасаюсь волшебства. И чувства мне подсказывают, что мы уже угодили в расставленную западню. - Принц стал мрачнее туч, висящих над головой. Похоже, он о многом пожалел.
   Тем временем путь, по которого мы придерживались, разделился. Направо уходила дорога на город Гелло, такая же просторная, как та, по которой мы шли. Влево шла намного более узкая кое-где поросшая сорной травой тропа, ведущая в Перефет. Мы свернули и дальше поехали по ней. Был отдан приказ зажечь факелы.
   Дождь перешел в противную мелкую морось и вскоре прекратился, а черная дорога все не знала конца. Я откинул капюшон и вдохнул полной грудью влажный воздух. Хорошо. Тихо и спокойно. Лишь глухой стук копыт.
   Шли неимоверно медленно, но останавливаться нечего было и думать - основная дорога все еще оставалась слишком близко. Проклятая поездка. Поездка навстречу смерти.
   Отон тоже зажег факел.
  -- А почему ты не пользуешься магией? - поинтересовался я.
   Ученик мага посмотрел на меня и улыбнулся.
  -- Ты, наверное, почти ничего не знаешь о волшебстве, если говоришь такое.
   С этим мне оставалось только согласиться. О волшебстве я знал, еще меньше, чем о магии стихий.
  -- Видишь ли, чтобы зажечь хоть самый крохотный волшебный огонек, чтобы сотворить хоть самое маленькое заклинание, необходимо проделать огромную работу. Надо составить в верном порядке несколько десятков определенных символов. На это тратится колоссальная энергия. Поэтому я предпочитаю использовать магию только в случае крайней необходимости.
  -- Что же тогда необходимо для сложного заклинания, - удивился я.
  -- Действительно не простые заклинания - настоящие произведения искусства. Их может сотворить только невероятно могущественный волшебник. Но и он при этом потратит громадное количество сил и энергии.
   Мой конь, услышав что-то в лесу, дернулся вправо. Пришлось натянуть повод и возвратить его на прежний путь.
  -- Понятно, - сказал я. - А что же тогда настоящее, подлинно могущественное заклинание?
  -- Ну, я, например, совсем недавно перед отъездом выучил заклинания превращения. Это по-настоящему сложно.
  -- Ты можешь изменять облик предметов?
  -- Нет, изменять обличье предметов - это трансформация. Это может делать только верховный маг... - Отон значительно приподнял бровь. Наверное, этот разговор так же нравился ему, как и мне. - А превращение - это когда ты сам, ну или, если приложить должные усилия, другой человек, превращается в какое-либо живое существо.
  -- Звучит грандиозно, - признал я.
  -- Да что там грандиозно, - рассмеялся Отон. - В одной из книг верховного мага я прочитал такое, от чего у меня зашевелились волосы на голове... Там было написано о человеке, жившем где-то у Великих гор. Не спрашивай меня, где это. По-моему, оттуда когда-то приплыли кеты. Так вот, он был магом, каких еще не видывал мир. Однажды он прогневался на некий город Готон'хы. И тогда он пошел на ужасный шаг. "Он создал огромное крылатое чудовище, которое в одно мгновение огнем превратило город в пепел..." Так было сказано в книге.
  -- А почему ты уверен, что это не вымысел? Автор мог просто придумать всю историю от начала до конца.
  -- Нет, Велор. Не мог. На книге стоит магическая Печать Истины. Значит все, что там написано, чистейшая правда...
   Наш разговор прервал звук рога.
  -- Стой! - крикнул принц Эглаф. - Разбиваем лагерь!
   В свете факелов я с трудом что-либо различал, но, судя по всему, мы остановились на большой поляне. Вполне удобное место для лагеря.
   Солдаты слезли с лошадей и засуетились. Кто-то ставил палатки, другие стреноживали лошадей. Третьи готовили еду. Пятые расставляли дозорные посты на ночь. Мне оставалось радоваться, что организационными вопросами в этом хаосе занимался не я, а кто-то другой. Я поужинал, и пошел отдыхать в свою палатку, разбитую рядом с шатром принца, чтобы быть рядом, если вдруг случится нападение.
  
  
  
  

Глава 3.

   Я проснулся от странного щемящего чувства, будто что-то не в порядке. Не открывая глаз, я прислушался. Вокруг было тихо. Только где-то вдалеке разговаривали стражники. Вскоре и они умолкли. Тишина.
   Что-то заставило меня все же открыть глаза, но внутри палатки было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Пахло землей и дымом от костра. Ничего, что бы стоило променять на сон. Я закрыл веки, перевернулся на другой бок и стал проваливаться в дрему.
   Вдруг где-то рядом ухнул филин. Я, должно быть, излишне нервно подскочил с лежанки, впрочем, естественно, ничего не смог увидел. Опять наступила тишина. Надо было ложиться спать, но я никак не мог решиться. Где-то в душе росла уверенность, в том, что опасность где-то совсем близко.
   В самом далеком углу палатки послышалось тихое шуршание. Я напряг слух, пытаясь понять, что происходит. Шуршание не утихало. Что-то возилось в том углу. Версия о мыши отпала первым делом - я знал, что мышь так не может шуршать. Рука потянулась к мечу, но его не оказалось рядом. Я стал лихорадочно соображать, куда же он мог подеваться. Но мысли текли как-то вяло, а меч все никак не желал находиться.
   Тут я догадался зажечь лампу. Правда, пока мне удалось справиться с упрямым масляным светильником, прошло несколько минут. Понимая, что нечто в углу может обладать слухом, я старался не шуметь.
   Наконец фитиль загорелся, и тусклый огонек осветил палатку. Вещи лежали на местах. Шуршание вроде бы стихло. На первый взгляд даже казалось, что все в порядке, но сердцем я чувствовал, что это обман.
   В стороне обнаружились ножны с мечом, неизвестно как туда попавшие. Я тут же обнажил его, взял в свободную руку и замер, вслушиваясь в тишину.
   Когда шуршание раздалось вновь, я едва не выронил из рук лампу - сундук, стоящий в том самом дальнем углу, зашевелился. Он тихонько подпрыгивал и трясся, словно живой. Но буквально через секунду все опять прекратилось.
   Проклиная все на свете, я медленно встал и пошел в дальний угол палатки. До моего уха вновь донеслось шуршание, к нему примешивался странный звук, распиливаемого дерева. Сундук переминался с ноги на ногу. Тут, когда я уже почти подошел к нему, раздался удар и злосчастный сундук отскочил в сторону. Я отпрыгнул назад, выставляя перед собой меч.
   С грохотом сундук упал на землю и раскололся на части. Из него выпали мои вещи и одежда. Больше внутри ничего не было. Упал и я. Причем падение оказалось болезненным - я приземлился спиной на что-то твердое. Опять тишина.
   Дрожа от волнения, я посветил лампой, которую, как и меч, не выпустил из руки, в дальний угол, где недавно лежал сундук с моими вещами. Там в земле чернела дыра, размером с ладонь. Изготовив клинок к бою, я медленно приближался к ней.
   В дыре послышалось шипение, и оттуда вылезла маленькая уродливая голова. Под нависшими щетками бровей у нее виднелись три глаза, один красный, а два других ярко оранжевые. Из пасти то и дело высовывался длинный раздвоенный язык.
  -- Шшшш-ш-ш... - раздалось по всей палатке.
   Змеевидное существо, чье тело покрывали сотни маленьких ножек, неторопливо вылезало из дыры. Его голова на длинной коричневой шее - уже метровой длинны - качалась над землей, лапки по всему телу непроизвольно шевелились. Еще раз зашипев, оно сделало выпад в мою сторону. Двигаться в небольшой палатке почти в полной темноте очень проблематично, тем не менее мне удалось защититься мечом.
   Тварь проворно ушла от лезвия моего клинка и изготовилась к новому броску. Теперь уже длинна ее тела составляла не менее трех метров, а нижняя часть все еще не показалась из земли.
   Не дожидаясь следующей атаки, я сам сделал выпад, одновременно отходя при этом, насколько было возможно вправо. И мне удалось зацепить кончиком клинка тело твари. Она выгнулась и зашипела.
   Уходя от очередного броска, я задел ногой за обломки сундука, и упал. Чудовище не замедлило воспользоваться этим, оно нырнуло вслед за мной и впилось зубами мне в лодыжку. Я едва не вскрикнул от боли. Масляная лампа вылетела у меня из руки, и стукнувшись о землю, потухла.
   Ударив наугад мечом в темноту, я почувствовал, что свободен и откатился в сторону. Из темноты слышались хриплый и визг. Я попытался встать, и это мне все же удалось, пусть и с немалым трудом. Нога невыносимо болела, похоже, рана оказалась достаточно серьезной.
   Мне удалось выбраться наружу, распоров мечом ткань палатки. Самый подходящий способ, поскольку я не был уверен, что тварь мертва.
   Снаружи оказалось значительно светлее. Небо походило на гигантское черное полотно, усыпанное сверкающими, как звезды, брильянтами. Тучи пропали. Почти около самого горизонта висела ярко-желтая луна. Прохладный ночной ветер трепал волосы.
   В лагере было не спокойно - чувствовалась напряжение, висящее в воздухе. Ко мне подбежали несколько телохранителей Эглафа, стоявших неподалеку. Я указал им на палатку.
  -- Оно там. Осторожней, возможно - еще живое, - признаться, призыв получился у меня не совсем внятно, но объяснять стражникам что-то не потребовалось
   Один из них резко отдернул полог палатки, другой с факелом в одной руке и с мечом в другой вошел внутрь. Звуков борьбы не последовало. Вскоре раздался удивленный возглас, а затем лязганье убираемого в ножны меча. За первым телохранителем внутрь последовал второй. Секунд через тридцать оба вышли наружу.
   В руках они тащили тушу отвратительной твари, похожей на змею и вместе с тем на какое-то многоногое насекомое - длинной она составляла почти пять метров. Я сумел различить, что часть черепа у нее отсутствует. Убедившись, что она мертва, я почувствовал себя немного лучше.
   Через минуту подошел сам принц Эглаф, а вскоре и Отон.
  -- Что случилось? - требовательно спросил принц.
  -- Оно вылезло прямо из-под земли, - я указал на поверженное чудовище.
  -- Вы в порядке? - поинтересовался он.
  -- Почти. Вот только ей все-таки удалось укусить меня за ногу.
  -- Плохо. Надеюсь, вы завтра сможете продолжить путь. Отон позаботиться о вас. Но что же это за существо?
   Я мог лишь развести руками.
  -- Колдовство здесь не при чем, Ваше Высочество, - ответил Отон. - Это всего лишь весьма необычное пресмыкающееся.
  -- Слабое утешение, - вздохнул Эглаф. - Чувствую, удача отвернулась от нас.
   В этот момент в одной из палаток солдат раздался крик. Все бросились туда. Я поковылял за ними. Нашим глазам предстала ужасающая картина. Палатка валялась на земле. Возле нее стояли трое солдат. Рядом, уткнувшись лицом в землю, лежало тело четвертого солдата. У него на затылке виднелся след страшного укуса. Повсюду была кровь. Из-под палатки торчала часть длинного змеиного хвоста с множеством маленьких лапок.
   Похожая история. Под палаткой нашли, уходящую глубоко вниз нору. Змея вылезла оттуда.
   Когда в другом конце лагеря раздался отчаянный хрип, всем уже было ясно, что случилось там.
  -- Трубите тревогу! - приказал дозорным принц Эглаф. - Похоже, мы разбили лагерь прямо над их логовом. Немедленно уходим отсюда! - он обернулся к ученику мага. - Отон, помогите Велору. Он сейчас слишком слаб.
   Волшебник и направился ко мне и быстро осмотрев рану, довольно грубо выругался. Он осмотрел мою рану - та сильно кровоточила. Маг грубо выругался.
  -- Простой повязкой здесь не обойтись. Потерпи, дружище, сейчас я кое-что сделаю.
   От большой потери крови голова сильно кружилась. Я не стал ничего отвечать, пытаясь просто оставаться в сознании.
   Закатав рукава, Отон приложил правую руку к месту ранения, а левой стал выписывать в воздухе витиеватые символы. Моя нога засветилась легким синим светом, по ней пробегали яркие искры. Отон еле слышно зашептал какие-то слова:
  -- Ти-кха-рэ син то ми... вит-си. Кэз-ва-чхэ! - последнюю фразу он почти прокричал.
   Моя нога ярко вспыхнула изнутри серебряным пламенем, которое так же быстро угасло, как и появилось. Боль прошла, словно по мановению волшебной палочки, рана стала на глазах затягиваться.
   Я почувствовал себя гораздо лучше, а Отон же, напротив, выглядел крайне изможденным.
  -- Нужно быстрее уходить, - Он протянул мне руку и помог подняться. Мы побежали к лошадям.
   Тем временем почти все палатки свернули, многие уже были верхом. Люди бежали с проклятой поляны, а во мраке ночи из-под земли выползали встревоженные ими истинные хозяева этой земли.
  
  
   Мы перенесли лагерь примерно на лигу дальше, вдоль дороги, и разбили его, на более-менее свободном от растительности участке земли. Впереди еще оставалась половина ночи, солдаты ложились спать.
   Страшная ночь. И я подозревал, что это еще далеко не худшее, что предстояло в пути. Мы потеряли двадцать три человека убитыми. Почти ни одного раненого. Змеи не промахивались, и отлично видели в темноте. Мощные челюсти раздирали даже сталь, так что прокусить черепные кости им не составляло большого труда. Жертва умирала очень быстро, чаще всего человек даже не понимал, что произошло.
   Похоже, удача и вправду отвернулась от нас, стоило нам пересечь злополучный мост. Всем известно, что в Арьяварте полно опасных существ. Но сегодняшняя встреча - нечто из ряда вон выходящее.
   Лишь солнце поднялось из-за горизонта и осветило вершины деревьев, мы вновь тронулись в путь. После случившегося все были молчаливы. Прошлой ночью многие потеряли своих товарищей.
   Еще некоторое время по дороге нам попадались поляны, похожие на ту, где нас угораздило остановиться прошлой ночью. Их покрывали десятки небольших черных отверстий, ведущих куда-то глубоко под землю. Всякий раз по спине пробегали мурашки, и вспоминался тихий шорох в темноте. Солдаты поминали прошлую ночь недобрым словом.
   Несколько десятков лиг мы ехали по лесистой дороге, ведущей на восток, вдоль реки Виткан, а потом повернули на север. Дорога кончилась, теперь приходилось двигаться по открытой равнине, сильно заросшей деревьями и кустарником.
   На востоке громадными седоголовыми призраками возвышались Серебряные горы, словно великаны стояли они в отблесках восходящего теплого солнца. По мере того, как мы приближались к ним, местность все более преображалась. Голые каменистые косогоры вздымались над головой, порой приходилось преодолевать холодные бурные речки, берущие начало высоко в шапках ледников.
   Лошади, несущие тяжеловооруженных всадников, начали быстрее уставать, и наша скорость заметно упала. Но мы сами решились на это ради того, чтобы оставаться незаметными для отрядов противника.
   Отряд все ближе подъезжали к горам, и через четверть часа мы выехали на обширное горное плато, нависающее над местностью внизу. Правее громоздилась отвесные скалы, круто уходящие прямо в небо. Чахлая растительность скрывала неровности скальной плиты под нами, быстрый ветер кружился, словно сошел с ума.
   Оставив отряд под небольшой группой сухих узловатых деревьев, мы втроем с Эглафом и Отоном отъехали на самый край плато и стали осматривать близлежащую территорию. Отсюда открывался захватывающий дух вид.
   Дальше на север деревья и кустарник росли все гуще, покрывая землю, словно зеленое море. Гигантские скальные хребты Серебряных гор, скрывшие вершины под шапками облаков, дальше значительно выдавались на запад.
   Никакого движения ни впереди на севере, ни где бы то еще ни было видно. Лишь зеленые кроны деревьев.
   Перефет лежал примерно в десяти лигах на север, там, где предгорья покрывал сплошной лес, где легко было укрыться даже от самых зорких глаз. Через этот район лежал наш путь, наверное, не менее опасный, чем, если бы мы открытонаправились в столицу.
   Мы собрались вернуться к отряду и вновь тронуться в путь, когда вдруг почувствовали первые подземные толчки. Сначала не слишком сильные, и все же вполне ощутимые. Земля заходила ходуном, послышался треск и грохот. Через секунду все кончилось.
   Но на самом деле это было только начало.
   Примерно в лиге от нас внизу в одном из холмов образовалась огромная дыра. Земля разверзлась прямо у нас на глазах. На прекрасном холме, обильно поросшем жестким кустарником и травой, открылась гигантская черная пасть.
   Толчки повторились, и бездна раскрылась еще шире, вскоре она сожрала холм, на котором возникла. Затем пошла дальше. Когда она достигла метров двухсот в ширину, ее рост закончился, и толчки окончательно прекратились.
   Лошади сходили с ума, мы пытались их хоть как-то успокоить.
   Тем временем, оттуда, где только что разверзлась земля, послышался чуть слышный ритмичный топот. С каждой секундой он становился громче. Сердце почувствовало неладное.
   И оно не ошиблось. Из черной пасти выходили десятки странных созданий. Ритмично отбивая шаг, они неспокойным грязно-коричневым потоком потекли на северо-запад.
   Нас разделяло приличное расстояние, и разглядеть созданий, как следует, не представлялось возможным. Тогда я решил воспользоваться камнем.
   Взглянув сквозь него, я увидел мир в первозданном состоянии. Тихим спокойным и чистым. А затем без труда перенесся ближе к колоннам существ, которые продолжали выходить из глубин земли. И вот я оказался буквально в паре шагов от одного из них.
   Передо мной шел маленький, не больше метра ростом, человечек. Страшное уродство исказило все его тело, покрытое плешивой коричневой шерстью. Руки, оканчивающиеся семью цепкими пальцами, были в три раза длиннее, чем туловище и они сгибались несколько раз, чтобы не мешать при ходьбе. Правая нога карлика была вывернута таким образом, что он мог спокойно передвигаться как вперед, так и назад. При ходьбе существо едва слышно издавало нечто на подобии: "Гух...гух...ияк, гух...гух...ияк."
   Я оторвал взгляд от камня и перенесся обратно в свое тело. Рядом по-прежнему стояли Отон и принц Эглаф, они как завороженные смотрели на грязную реку, вытекающую из провала в земле.
  -- Опять это странное волшебство... - тихо проговорил Эглаф, не отрываясь от жуткой картины.
  -- Да, - так же тихо ответил Отон. - Магия земли.
   Покопавшись в поясной сумке, маг достал небольшую книжицу в черном кожаном переплете.
  -- Это копия книги, называющейся "Единство Четырех", которая хранится в библиотеке замка. Здесь изложено почти все, что нам известно на сегодняшний день о культе стихий, - Отон открыл какую-ту страницу и показал ее нам. На ней черно-белая гравюра изображала рождение подобных существ. - Эти создания порождены силами земли, и идут они к своему господину.
   На несколько минут воцарилось молчание. Солнце выглянуло из-за облаков и стало жарко.
  -- Нам придется переждать, пока они пройдут. Потом мы вновь двинемся в путь, - нахмурив брови, сказал принц Эглаф.
  -- Ваше Высочество, - обратился к нему Отон. - Стоит ли нам продолжать путь? Мне кажется, что истинная причина, по которой Анахита прекратила всякий контакт с нами - пробуждение магии земли. Боюсь, нам не справиться сейчас с подобной угрозой.
  -- Нет. Мне нужны сведения о дальнейших намерениях того, кто теперь правит этой землей. И до тех пор, пока цель нашей миссии не будет достигнута, ни один человек не повернет обратно без моего приказа.
  -- Сомневаюсь, что у нас получится добраться до Камеьи. Эта магия слишком сильна, она очень скоро уничтожит здесь всё.
  -- И все же, мы попытаемся, - холодно сказал принц Эглаф. Лихо развернув коня, он поскакал обратно к отряду. Вскоре за ним поехали и мы.
   Река гухьяков еще несколько часов текла на северо-запад, вынуждая нас все это время пережидать на плато. Наконец, грязно-бурый поток иссяк, и края бездны сомкнулись. Когда ушли последние гухьяки, принц Эглаф дал приказ, и мы опять тронулись в путь.
   День был уже в самом разгаре, на земле лежала огромная светлая тень солнечного диска. Мы продвигались дальше на север, постепенно углубляясь в глухой неприветливый край.
   Деревья росли все чаще, и все ближе друг к другу, и нам пришлось перестроить отряд. Ехали теперь в колонне по двое, из-за чего корпус растянулся на добрых триста метров и стал весьма уязвим.
   Впрочем, где-то через полчаса, когда нас окружал уже сплошной лес, а Перефет находился буквально в нескольких минутах езды, мы выехали на старую просеку, достаточно широкую для того, чтобы опять принять прежний строй. Она сильно заросла кустарником, но, тем не менее, оказалась вполне пригодна для конного отряда.
   По этой просеке мы шли еще пару часов, пока не наткнулись на небольшой лагерь бандитов, обосновавшихся прямо на дороге. Они явно не ожидали появления в этих лесах вооруженного отряда, так что мы застигли их врасплох.
   В лагере находилось не более пятидесяти человек. При нашем появлении они в панике бросились в лес. Кто-то, впрочем, попытался спрятаться в палатках и телегах. Мы просто проехали мимо стройной и шумной волной, ударяя древками копий по щитам. Должно быть, это произвело сильное впечатление, поскольку в мгновение ока лагерь опустел.
   Через несколько сот метров мы свернули на другую просеку, на этот раз уже более широкую и удобную, и шли по ней до самого вечера. И, пожалуй, нам удалось преодолеть более трети территории Перефета. Через два дня мы надеялись покинуть эти дикие негостеприимные к путникам земли.
   К выбору места для лагеря на этот раз отнеслись серьезней. Предпочтение было отдано вполне удобной поросшей вереском поляне, которую с востока от ветра защищала высокая отвесная скала. Защищала, конечно же, не только от ветра, но и от возможного нападения.
   Разбили палатки и шатры, выставили сторожевые посты, а большая часть солдат готовилась ко сну. Лагерь погружался в дрему. Мне же не хотелось сразу ложится и, обойдя лагерь, присел около одного из костров. День угасал, вокруг быстро темнело. Греясь у огня, я смотрел прямо на пламя.
   Было холодно и как-то непонятно тревожно. Последние несколько дней промелькнули, словно молния. Едва ли я действительно что-то понимал в происходящем. Десятки смертей, неожиданное назначение на службу, бросок на территорию врага. Затем пожар на мосту. Сколько всего успело произойти. И все буквально пронизано волшебством. Почему все произошло столь странным образом, и существует ли путь назад?
   Холодно и неуютно. Только ветер колеблет пламя. Откуда это чувство, будто бы все, что ждет впереди, несет лишь страдания и горе? Прочь сомнения.
   Тепло костра постепенно согрело душу, и отдалило темноту наступившей ночи. Почти все уже легли спать. Странно было смотреть в молчаливую тьму, опутавшую лагерь точно паутина. Серые бока палаток, кажущиеся абсолютно недвижимыми, догорающие костры, одинокие фигуры караульных, которые, так же грелись около огня. Все какое-то уснувшее, не живое.
   Я снова посмотрел на желтовато-рыжее пламя костра.
   Прямо внутри пламени стоял человек с огненными волосами и бородой, глазами, сверкающими, будто два угля. Его необычайно прямая осанка, говорила, что он принадлежит к знатному роду. Так и продолжая стоять внутри огня, который не причинял ему ни малейшего вреда, он пристально смотрел на меня.
  -- Здравствуй, Велор, - сказал он хриплым и трещащим, как горящее дерево, голосом.
  -- Кто ты? - спросил я, сам удивляясь тому, что разговариваю с огненным духом.
  -- Я Чжун, - словно яркая вспышка пламени это имя ворвалось во тьму ночи. - Повелитель огня.
  -- Повелитель огня...? - задумчиво проговорил я. Мне стоило бы удивиться, может быть даже ужаснуться, но ничего этого я не почувствовал. Лишь холодное спокойствие разума.
  -- Именно так, - заверил он. - Мне нужна твоя помощь, Велор.
  -- Хм... моя помощь? - на этот раз я позволил себе немного удивиться. - Что ты имеешь в виду?
  -- Помощь повелителя Воздуха.
   Логика вещей была проста, даже в некотором смысле - очевидна. Я - Повелитель Воздуха. И, похоже, подарок Дайны дал гораздо больше, чем стоило ожидать. Даже слишком много. Я чувствовал, как меняется мир. Тем не менее, сознание по-прежнему оставалось чисто и абсолютно спокойно. Я чувствовал поток энергии, даваемый камнем.
  -- Продолжай, - попросил я человека, полыхающего, словно факел.
  -- Ты, я думаю, знаешь, что Даба, Повелитель земли подчинил себе полностью земли, называемые Анахитой? - спросил он.
  -- Предположим.
  -- Его власть сейчас слишком велика, и угроза, которую он представляет - тоже. Я пытался остановить его в одиночку, но, увы, потерпел поражение - несколько недель назад Дабе удалось пленить меня. С тех пор у меня практически связаны руки.
  -- Пленить Повелителя Огня!?
  -- Силы были неравны. Даба самый старший из нас, это он победил в Великой Войне. Он знает такое, о чем нам не узнать еще через столетия! У меня просто не было шансов...
  -- Если ему удалось тебя пленить, то почему я могу с тобой разговаривать? - спросил я, руководимый исключительно логикой.
  -- Мое тело погребено глубоко под землей, но, к счастью, не существует силы, способной полностью подавить Повелителя одной из стихий. Поэтому мне все же удается частично влиять на ход событий. Я смог воплотиться в пламени костра, чтобы поговорить с тобой, Велор. Это стоит мне очень больших усилий.
  -- Хорошо, продолжай. Что тебе нужно от меня?
  -- Твоя помощь - только и всего. Если тебе удастся немного ослабить власть Повелителя Земли, то, возможно, я смогу освободиться.
  -- Ты предлагаешь мне своего рода сделку. Но что за выгоду я получу?
  -- Выгода очевидна... - голос Чжуна еще больше трещал. - Когда я вырвусь на свободу, мы объединим наши силы, и вместе сможем низвергнуть Дабу. Только представь - уничтожить повелителя земли... Не правда ли звучит заманчиво? Что может быть лучше для повелителя воздуха, а?
   Не знаю, что управляло моими чувствами, но это действительно показалось мне более чем заманчивым. Положить конец грязному отродью, поработившему наших братьев. Это был бы своего рода мой долг перед людьми.
  -- Но если ты сам не смог бороться с Дабой, то с чего же ты взял, что это получиться у меня?
  -- Такова природа воздуха. Очень скоро ты поймешь, о чем я говорю.
   Услышанное, по какой-то непонятной причине, казалось правдой.
  -- Дай мне время, я хочу все обдумать.
  -- Ладно, - поморщившись, сказал Чжун. - Кстати, они скоро придут сюда.
  -- Кто?
  -- Слуги Земли.
  -- Спасибо за предупреждение, - кивнул я.
  -- А пока прощай.
   Пламя костра ярко вспыхнуло на несколько секунд и погасло. Костер потух, а вместе с ним исчез и огненный человек. Бессчетное количество мыслей в моей голове родило его появление.
   Я - Повелитель Воздуха. Невероятно... Крошечный камень стал частью меня, дал власть над воздушной стихией. Что же дальше?
   То, что мне удалось одолеть нескольких слуг земли, вовсе не значит, что я готов хоть что-то противопоставить Повелителю этой стихии. Впрочем, выбор не слишком велик, иначе, меня может постигнуть участь Чжуна.
   Стоит побольше узнать. Узнать обо всем: о волшебстве, о магии стихий, о воздухе, о земле, о Единстве Четырех. Решительно обо всем! Стоит попробовать как можно дальше пробиться в глубь Анахиты, туда, где теперь находятся владения Дабы. Это может подсказать мне, что делать дальше.
   Но все это чуть позже. Пока надо подумать о другом. Слуги повелителя земли скоро доберутся сюда. Мы все в большой опасности. Нет... даже не так. Скоро многие здесь погибнут.
   Поднявшись, я бросился к шатру принца. Эглафа там не было. По словам стражи, он отправился в правую часть лагеря, где, как донесли разведчики, происходило какое-то движение.
   Стремглав я кинулся туда, но не успел пробежать и десяти метров, как вдалеке послышался звук, словно ворочают многотонную, каменную глыбу. Нечто там впереди скрежетало и двигалось, нечто очень большое.
   Я побежал еще быстрее, сам ветер нес меня. Впереди в свете факелов виднелись силуэты наших солдат, их кольчуги блестели завораживающим огненным светом. Среди них я различил высокую немного худощавую фигуру принца Эглафа. Он обнажил меч, его примеру последовали солдаты.
   Вдруг перед ними возникли три странных ни на что не похожих существа. Они не были живыми, у них не было ног, но они могли двигаться. Их тела, целиком состоящие из громадных кусков камня или глины, высились над кронами деревьев. Несмотря на неуклюжесть в них чувствовалась необъяснимая великая мощь.
   В гигантов полетели копья, но все до единого они отскочили от невероятно крепкой каменной брони, оказавшейся прочнее самой лучшей стали. Откуда-то слева полетел, рокочущий, пылающий жаром, шар огня. Разорвавшись облаком смертоносного пламени, он лишь слегка опалил панцирь приближающегося великана.
   Когда одно из каменных чудищ подошло совсем близко, оно замахнулось гигантской узловатой рукой, а потом ударило по воинам, стоящим в первых рядах. Такого я еще никогда не видел, четверых тяжело вооруженных всадников просто смяло, как четыре пшеничных колоска сминает человеческая нога, превратило их в единый ком измятого железа, плоти, крика и конского ржания.
   Почти в ту же секунду два других создания ударили по нашим войнам. Они косили их, словно сорную траву. У бойцов не оставалось ни единого шанса выжить...
   Кто-то догадался протрубить тревогу, но в этом не было нужды, весь лагерь и так уже стоял на ногах. Лишь в свете факелов разгоралась страшная битва. Гиганты подминали под себя всадников, хватали их громадными руками и бросали в толпу. Под жесточайшим натиском солдаты отступали, лошади метались в панике, сбрасывали и затаптывали своих седоков.
   Принц Эглаф, подняв меч вверх, во главе небольшого отряда бросился наперерез одному из чудищ. Всадники набросились на противника, словно стая псов на разъяренного медведя. Клинки ломались о непробиваемую кожу, не причиняя вреда ожившему камню. Великан наносил короткие удары - на право и налево, и никто не мог защититься от них. Живых на поляне почти не осталось.
   Создания земли теснили нас все ближе к скале, нависающей над поляной, на которой мы разбили лагерь. Они гнали нас к ней, зажимали в тиски.
   Вся поляна неожиданно заполнилась грохотом, а затем - чудовищным треском. Скала, под которой мы разбили лагерь, начала падать прямо нам на головы.
   Но никто этого словно не замечал, каменные гиганты по-прежнему продолжали наступление. Один из них поднял огромный кулак высоко в воздух, а потом, точно молот, обрушил его на принца Эглафа, и тот без движения лежал на земле.
   Именно тогда пришло время для бури. Тогда, и не секундой раньше. Меч выпал из моих рук, разум затуманился багряной дымкой. Так начался шторм...
  
  

* * *

   Вокруг фигуры в развевающемся на ветру плаще, начинал образовываться гигантский воздушный вихрь. Переплетенные потоки воздуха кружились все быстрее и быстрее. Так за несколько секунд поднялась буря, еще мгновенье и она, отделившись от фигуры, сотворившей ее, понеслась навстречу трем каменным гигантам.
   Один из них попытался загородиться от нее, но это едва ли помогло ему. Вихрь подхватил его, словно пушинку, немного повертел и швырнул в скалу. Раздался чудовищный грохот, гигант рассыпался на куски.
   Но скалу это не остановило, она продолжала падать вниз. Воздушный вихрь обхватил ее и попытался поднять в воздух. Но скала сопротивлялась, своими корнями она цепко уцепилась за землю. Никто не хотел уступать. Началось противостояние Воздуха и Земли.
   Вихрь все усиливался, привлекая новые потоки воздуха, а скала глубже уходила в землю. Ветер раскачивал ее и пытался вывернуть из почвы, но скала не желала поддаваться, уж слишком долго она росла, слишком тяжелой она была, ей оставалось только глубже погружаться в землю.
   Земля не сдавалась, а ярость вихря все росла. Внутри него одна за другой засверкали молнии, вращение ускорилось. С чудовищной силой он потянул скалу вверх, и та завыла, словно раненый зверь, но сделать уже ничего не могла. Земля сдалась и отпустила ее, будучи не в силах держать свою дочь.
   Скала, подхваченная воздушным потоком, обрушилась на двух оставшихся гигантов. Их тела раскололись и в одно мгновение обратились в пыль.
   Битва была кончена. Ветер постепенно стал успокаиваться.
  
  
  
  
  
  

Часть 2.

Глава 1.

  
   Впереди, среди бушующих в бессильной ярости волн, неспешно вращалась воронка громадного водоворота. Земля резко уходила вниз. Там среди отвесных неровных стен чернела огромная пропасть, в которую с шумом лились воды реки Виткан. Ужасно глубокая, она уходила к самому центру земли, и в этом не было никакого сомнения. С шумом в нее лились воды реки Виткан, образуя гигантский бурлящий и рокочущий водопад. Он низвергался на самое дно пропасти, пропадая во мраке, и вода не могла оттуда выбраться.
   Это продолжалось днями, но вода не могла наполнить бездну. Пропасть была бездонна. А река Виткан иссыхала, становилась все мельче и уже. Вплоть до того, что она вовсе обмельчала, и уже было видно ее русло.
   Вода в других реках тоже начала уходить, вскоре обмелело даже великое озеро Енсин. Влаги не было нигде, она вся низверглась под землю. Земля поглотила ее.
   Вскоре началась засуха. Люди страдали от голода и жажды. По всей Арьяварте, словно пламя пожара, распространились невиданные до сих пор болезни. Целые города вымирали от чумы и холеры. И выхода из этого мрака никто не видел.
   Бездну назвали Деватау-кх-соторан, ибо она разверзлась близ замка Соторан и была очень велика. С тех самых пор великая крепость королей Ритербавии лишилась главной защиты. Естественный ров более не ограждал ее от нападения.
  
  

* * *

  
   Когда наваждение прошло, я ощутил дуновение ночного ветра, словно верный пес, дышащего мне в лицо. И больше ничего - лишь темнота вокруг. Дышать было невозможно - пыль забила легкие. Где-то в стороне слышались стоны. Мельчайшая каменная крошка витала в воздухе.
   Было холодно - я лежал на мокрой после дождя земле. Она размокла и превратилась в скользкую грязь. <Мысли?>
   Оперевшись на правую руку, я сел на корточки и тут же зашелся страшным кашлем. Он терзал меня нестерпимо долго и, казалось, не хотел отпускать.
   Все же кашель удалось унять. Я сидел долго, не двигаясь, пытаясь отдышаться, затем встал на ноги. Взглянув на небо, я так ничего и не увидел. Ни солнца, ни луны, ни звезд. Сплошная тьма.
   Я вспомнил про битву, про наш отряд, про гибель принца Эглафа. Долг заставлял меня подняться и двинуться на поиски выживших. Но, я совершенно потерял ориентировку не знал, куда идти.
   Мысленно обратившись к Камню Воздуха, я тут же почувствовал, как он откликнулся на мой зов. Серебристый свет, исходящий из кристалла, разлился в воздухе, заставив тьму отступить.
   Чуть в стороне высилась черная громада упавшей скалы. Вся поляна вокруг неё, была усеяна телами павших солдат.
   Вновь раздался стон.
   Я побрел в ту сторону, терзаемый самыми нехорошими мыслями.
   Обогнув упавшую скалу, я увидел человека, распростертого на земле. И другого, сидящего возле него на корточках. Во втором я сразу узнал Отона. Хоть его расшитые серебром одежды выглядели теперь совсем иначе, но спутать их не представлялось возможным.
   Подойдя поближе, я услышал, как Отон шепчет заклинание. Увидел, как он плавно водит руками над человеком.
   Вниз с раскрытых ладоней мага свисали светящиеся зеленые нити. Они шевелились, словно живые, и едва слышно пищали, проникая в тело, лежащее на земле. Зрелище оказалось довольно неприятным.
   Наконец нити втянулись обратно в ладони волшебника. Отон раздосадовано прицыкнул языком. Выставив одну руку перед собой ладонью вверх, другой он начал рисовать над ней. Там где проходил кончик его пальца, в воздухе образовывалась ярко-синяя линия.
   Вскоре у него на ладони возник искрящийся синим пламенем куб. Аккуратно, стараясь не повредить его, Отон опустил куб на грудь человеку, лежащему на земле.
   Куб проник внутрь тела, и оно само стало светиться синим. Подняв вверх руки, Отон стал довольно громко и напевно читать другое заклинание. Каждое новое слово судорогой отдавалось в теле человека. Казалось, он не выдержит.
   Наконец, очнувшись от этого зрелища, я отошел приблизился к ним. Разглядеть в тусклом свете лицо этого человека мне удалось, лишь опустившись на колени.
   Все-таки принц выжил в бою... Невероятно.
   Глаза Эглафа были открыты, но он смотрел мимо меня. Смотрел, и не видел - взгляд застилала чудовищная боль. Отон также, казалось, не замечает моего присутствия. Его лицо превратилось в лишенную эмоций маску, лишь губы продолжали произносить слова заклинания. Он боролся за жизнь принца.
   Не знаю, долго ли это продолжалось, но вскоре тело перестало биться в судорогах. По коже разлился целительный серебристый свет, исцелявший все раны и увечья. Ученик мага закончил заклятье, и, обхватив голову руками, замер возле лежащего на земле принца, который начал приходить в себя.
  -- Как он? - поинтересовался я.
   Отон слегка вздрогнул, и, посмотрев на меня довольно странно, отвернулся вновь.
  -- Ах, это ты, - пробормотал он.
  -- Да.
  -- Жаль... - казалось, маг не слишком доволен моим появлением.
  -- Как вы оба? - спросил я, не обращая внимания на его тон.
   Отон долго не сводил с меня взгляда, но не нашел что сказать, и пробормотал лишь нечто невнятное.
  -- Так не пойдет, - я схватил чародея за плечи и с силой встряхнул. - Что с тобой?
   В ответ опять послышалось лишь невнятное бормотание. Похоже, привести Отона в чувства не представлялось возможным.
  -- Но, что же с тобой делать!? - подумал я вслух, и маг бессмысленно повторил эту фразу за мной.
   Как раз в этот момент я обратил внимание на то, что руки чародея покрываются коркой, и делаются серые, точно бы каменные. Совсем как у человека, покушавшегося на жизни принцев... Неужели во время сражения кто-то сумел опутать чарами Отона? Проклятье!
   Мысли неслись с невероятной скоростью, словно палые листья, подхваченные внезапным ветром. Камень Воздуха. Вероятно, сможет помочь! Каждый раз, когда волшебная музыка, скрытая внутри кристалла, касалась моего разума, сознание становилось как будто чище.
   Почему бы не попытаться освободить разум друга от безумия магии земли?
   Обретя неведомо откуда взявшиеся знания, я понял, что именно нужно сделать. Стоило лишь снять камень с шеи и взять его за цепочку, как он тут же еще ярче засиял, словно давая понять, что он готов к исполнению ритуала.
   Отон продолжал сидеть на земле. Я же встал в полный рост, а затем вытянул руку так, чтобы Камень Воздуха висел прямо над головой чародея. Оставляя за собой тонкую дорожку серебристого света, кристалл сам собой принялся описывать круги. Свет искажал воздух, образуя крохотный смерч прямо на темени волшебника.
   Похоже, это доставляло Отону дикие, нечеловеческие муки, безумие цеплялось крючочками и коготками чар за его разум, а смерч продолжал вытягивать яд наружу. Еще секунда и маленький вихрь унес прочь проклятье земли, а молодой волшебник, корчась, упал на землю, и схватился за затылок.
   Как раз в этот момент я впервые почувствовал, страшное отвращение ко всему, что связывало этот мир с повелителем земли и его слугам. Нечто черное родилось в моей душе, явилось на свет и тут же окрепло. Ненависть. Страшное всепоглощающее чувство.
   Повелителя земли необходимо уничтожить во что бы то ни стало...
  -- Что вы с ним сделали? - крикнул принц Эглаф, выведя меня из пучины мыслей. Он уже окончательно пришел в себя и, сидя на корточках, с ужасом смотрел на меня.
   Я присел рядом, стараясь сдержать пожар ненависти, разгоревшийся внутри.
  -- Поверьте мне, Ваше Высочество, ему сейчас станет лучше. Вот, смотрите, он уже приходит в себя.
   Все еще держась за голову, Отон перекатился на спину.
  -- Оооох, - застонал он. - Что со мной?
  -- Повелителю земли почти удалось сделать тебя одним из своих слуг, но мне удалось изгнать его из твоего разума.
  -- Спасибо, - пробормотал ученик мага и, вновь схватившись за голову, застонал. - Такое ощущение будто на меня свалилась скала. Впрочем, кажется, так оно и было.
  -- Скоро все пройдет, ­- утешил его я. - Хоть тебе и пришлось нелегко, ты сумел спасти жизнь принцу.
  -- Что-то я ничего не понимаю, - вмешался в наш разговор принц Эглаф. - Может быть, вы мне объясните, что произошло? Единственное что я помню, это как ожившие камни, двинулись на нас сами собой.
   Отону постепенно становилось лучше. Он сумел сесть.
  -- Один из тех гигантов едва не убил вас. И признаться, хоть и благодарю небо, но до сих пор не понимаю, как вы остались живы...
   Вынув из-за пазухи помятый золотистый диск, принц бросил его поближе к нам.
   Маг едва взглянул на причудливую вещицу и, казалось, тотчас все понял. Я же подобрал амулет, и, воспользовавшись возможностью, стал внимательно изучать его.
   У меня на ладони лежал плоский покрытый золотистой краской диск. В самом центре в него был впаян полудрагоценный камушек. По краям диск покрывала неразборчивая руническая вязь.
  -- Откуда он у вас, Ваше Высочество? - спросил Отон. - Это старинный магический артефакт. Очень опасный артефакт.
  -- Не тревожьтесь. Леонтия передал его мне, желая увериться в моей безопасности, - ответил Эглаф. - Но видят боги, лучше бы он позаботился о безопасности отца! Я, кажется, начинаю уже начинаю кое-что понимать, но скажите, что случилось потом? Как нам удалось одолеть врага?
  -- Поднялась страшная буря, ­- заговорил Отон. - Она буквально смела тех каменных чудовищ, а потом помешала упасть нам на головы той скале, под которой мы разбили лагерь. Увы, спасать было уже некого. Все наши воины погибли.
  -- Да откуда она взялась, черт ее возьми? - продолжил принц. Неожиданно его осенила догадка. - Велор!? Неужели вы... - слова повисли в воздухе.
  -- Да. Эту бурю вызвал я.
  -- Но как!? Вернее... я думал, что...
  -- И я тоже так думал, - тихо проговорил я. - Но теперь сомнений быть не может. Я - повелитель воздуха.
   Эглаф озадачено переводил взгляд то на меня, то на Отона.
  -- Боюсь, это правда, - невесело кивнул чародей.
  -- Но это значит, что вы... - вскричал принц, машинально протягивая руку к перевязи с потерянным мечом.
  -- Нет, - решительно прервал его я. - Вы мои единственные союзники в этой битве. В битве за нашу страну, Ритербавию!
  -- Союзники!? Но мы ничем не сможем вам помочь. Клинки моих людей не смогли поразить противника. Если только Отон... Но даже он...
  -- Со временем вы сможете оказать мне гораздо большую помощь. Прошу вас, Ваше Высочество, возвращайтесь обратно, и приготовьте армию. У нашего врага, повелителя земли, слишком много слуг, и мне не одолеть его в одиночку.
  -- Вы прекрасно знаете Велор, что король Ритербавии - Конрад Второй. Только мой брат может решать такие вопросы.
  -- Ваше Высочество, - вновь обратился я к принцу. - Очень скоро армия Дабы обрушится на страну, и если вы не поможете мне, наша Родина падет. Вы должны любым образом убедить Его Величество приготовить войска, которые выступят под нашим общим командованием.
  -- Наши с братом отношения плохо складывались последнее время, - откровенно признался принц. - И я боюсь, как бы мое возвращение не обернулось трагедией. Впрочем, мне видится, иного выхода у нас нет. Я сделаю все возможное ради моих людей.
   Принц глубоко задумался. Моя речь возымела должный эффект.
  -- Разве ты не возвращаешься с нами, Велор? - удивился Отон.
  -- Нет, мне необходимо прежде хорошо изучить нашего противника. Но очень скоро я вернусь, и к этому моменту армия должна быть готова. Медлить будет нельзя, мой принц.
  -- Вы уже слышали мое слово, Велор. А сами еще не сказали, как мы доберемся до замка? Ведь мост разрушен.
  -- Отон, - обратился я к чародею. - Помнишь ты говорил, что знаешь заклинания, позволяющие менять природу человеческого тела?
  -- Да, помню.
  -- Могли бы вы с принцем превратиться в птиц и улететь отсюда.
  -- Не уверен, хватит ли у меня мастерства на такое, Велор. Ты ведь сам понимаешь, чего стоит волшебство!
  -- У тебя должно хватить сил, - отрезал я. - Ради безопасности Его Высочества, и ради всего святого прошу, - не подведи нас!
  -- Можешь надеяться на меня.
  -- Вот и хорошо. Не стоит медлить не минуты более. Но напоследок у меня к тебе еще одна просьба.
  -- Какая?
  -- Я хотел бы забрать книгу Единства Четырех. Она может мне очень сильно пригодиться в дороге.
  -- Хорошо, - сдался ученик мага. - Не уверен, правда, что тебе удастся найти её. Она была в моей палатке, перед тем как начался бой
  -- Спасибо, дружище, - я разыщу её. А теперь хватит более разговоров. Вам пора в путь!
   Отон поднялся с земли, отряхнул свое одеяние от пыли и расправил плечи.
  -- Что ж, раз ты говоришь, что иного выхода нет, я готов испытать свои силы.
  -- Мне остается полагаться на вас обоих, - произнес принц Эглаф. - Не подведите же вашего принца... И вашего друга.
  -- Мы не подведем вас, Ваше Высочество, - сказал я. - Отон, приступай к превращению. Время дорого.
   Ученик мага отошел на несколько шагов от принца Эглафа и стал произносить первые слова заклинания. Прямо у меня на глазах их тела стали изменяться. Вместо рук у них вырастали крылья, ноги превращались в птичьи лапы, кожа порастала перьями, нос и губы слились в клюв.
   Мгновение, и на земле передо мной сидели две огромных птицы. Они беспокойно озирались и скребли лапами землю. Та из них, что была некогда Отоном, посмотрела на меня не по-птичьи умными глазами, кивнула на прощанье и взмыла в воздух. За ней полетела другая.
   Высоко в небе раздался пронзительный крик, и две серых тени исчезли за деревьями.
  -- Летите, и пусть ваши крылья не знают усталости, - прошептал я.
  
  
   Две огромных птицы улетели, и я остался один. Ночь по-прежнему освещал лишь свет, исходящий из моего камня. Тускло блестела мокрая земля. Осела пыль. В воздухе царила пустота. Пустота и тишина - вечные союзники. Не знаю, кто из них сильнее, но вместе их власть была достаточной, чтобы править любым человеком. Любым, но только не мной!
   С великим трудом среди обломков мечей и копий, мертвых тел и обломков камня я разыскал палатку чародея, представляющую теперь скорее груду скомканной грязной материи, нежели укрытие для человека. И порывшись в ней, извлек маленькую книгу в черном кожаном переплете. Как ни странно, она ничуть не пострадала во время творившегося в лагере безумства.
   Громко рассмеявшись, и внутренне удивившись произошедшей со мной перемене, я сунул книгу за пазуху, развернулся и пошел в ту сторону, где должна была находиться Камеья. Тусклый свет волшебного камня указывал мне дорогу во мраке, вел точно далекий огонь маяка, подсказывающий моряку путь между рифами.
   Свет выхватывал из темноты ночи серые насквозь промокшие нахохлившиеся деревья, распушившиеся кусты, безликие камни и скользкие корни деревьев, непонятно зачем выбравшиеся на свет земной. Все это мелькало будто во сне.
   Водяной пар с шумом наполнял легкие прохладой и влагой ночи, полной загадок и неясностей. Черные тени водили круг меня хоровод, при этом некоторые внезапно куда-то пропадали, и больше я их так и не видел.
   Земля под ногами от начавшегося вновь дождя превратилась в грязную кашу, приходилось постоянно смотреть под ноги и, одновременно, не забывать об осторожности. Ведь враг мог находиться все еще где-то рядом.
   Где-то справа, близ Серебряных гор ударила молния. Вскоре до меня донесся приглушенный громовый раскат. На востоке начиналась гроза. Я продолжал брести по той же просеке, которой мы шли вчера. Справа и слева возвышались мокрые и мрачные деревья.
   Ветер со скрежещущим свистом рыскал вдоль тропы, прорубленной во чреве леса, и подгонял меня всякий раз, стоило замедлить шаг.
   А идти становилось все труднее - просека сделалась совсем узкой, вся заросла невысоким кустарником. Его мокрые и колючие ветки обдирали лицо и руки. Путь все чаще преграждали стволы упавших деревьев. Дорога почти исчезла.
   От воды сапоги промокли насквозь, плащ пока спасал, но тоже был готов вот-вот пропустить влагу. Почва совершенно размокла, ямы и рытвины заполнились мутной водой.
   Молнии на востоке сверкали одна за другой, при этом, по-моему, ближе, чем раньше.
   Самым угнетающим было то, что привала не предвиделось. Сознание, устав от однообразной мрачной картины, ушло в мысли. Но мысли были странными, обрывочными. Что-то о том, что ветви малины невероятно колючие, о том, что гроза скоро дойдет сюда, что невидно звезд, что воздух пересыщен влагой. Много о чем...
   Внезапно просека кончилась, вокруг были только деревья. Но мне все же нужно было как-то идти вперед... Не годиться во так прекращать путь.
   Видимо, ничего не поделаешь - придется прокладывать дорогу самому. Пытаясь не потерять прежнее направление, я двинулся вперед, углубляясь в густой лес, обходя громадные покрытые мокрой шершавой корой стволы. Землю под ногами изрыли извилистые, похожие на змей, корни деревьев, каждый в несколько раз толще моей руки.
   Так продолжалось, должно быть, очень долго, вокруг, словно призраки, мелькали деревья, дождь пел свою песню, разум уединился в мыслях. Иногда я на мгновение вновь возвращался к действительности, но, впрочем, тут же опять погружался в пучину своих безрадостных мыслей. В эти краткие секунды я видел какие-то картины. Помню белку, перепрыгивающую с ветки на ветку, помню странное разделенное на четыре части дерево, вставшее у меня на пути, еще помню, как я перебирался через глубокий овраг, на дне которого скопились вода и ил.
   Прошло должно быть несколько часов. Не знаю, сколько мне удалось пройти за это время, но я оказался на опушке векового леса. Дождь кончился.
   Кругом - ни души. Все тот же серый печальный лес, которым предпочитают не ходить ночью путешественники, все та же тишина, все та же видимая лишь мне дорога. Ничто не изменилось, но я чувствовал - что-то было не так, как оно должно быть.
   Человеческое восприятие постепенно взяло верх над восприятием ветра, и я смог более осознанно разобрать, где нахожусь. На одном из стволов чьей-то рукой были вырезаны несколько незнакомых мне рун. Потом я обратил внимание на то, что земля совершенно чиста, будто бы старательно выметена.
   Нечто странное ощущалось в этом месте. Воздух тяжелый и затхлый. В нем явственно чувствовался резкий неприятный запах какого-то снадобья, к которому примешивался аромат мокрой шерсти.
   Облака высоко в небе неспешно расходились, и из-за них показался круглый диск луны, заливая весь лес печально-желтым светом.
   Проклятая тишина!
   Почти бесшумно я извлек из ножен меч. Тот кто-то, кто ждал меня в этом лесу, никак не отреагировал.
  -- Кто здесь? - спокойно произнес я, понимая, что глупее вопроса трудно придумать.
   В ответ мне раздался жуткий звук - не то мычание не то стон.
  -- Кто?
   Тот же звук повторился вновь, но на этот раз уже более протяжно. Не то человек, не то животное. Я не имел ни малейшего представления, что за существо способно издавать такие звуки.
   Осторожно я пошел на звук, приготовившись к схватке. Вокруг по-прежнему были лишь деревья. Теперь уже едва ли не каждое из них покрывали странные знаки. Загадочный звук раздался вновь. Где-то чуть справа от меня.
   Внезапно я оказался на небольшой поляне, в центре которой рос огромный старый вяз. Кора кое-где на необъятном стволе оказалась содрана, словно об него точили когти. Впрочем, похоже, подобное предположение не далеко ушло от правды.
   Приготовившись к бою, я обошел кругом дерева. То, что предстало моим глазам, я запомнил на всю жизнь. В метре над землей, ногами вверх висело человеческое существо, больше похожее на мумию с выпученными от давления глазами. Прямо из груди у него торчал узловатый сук дерева, из раны текла вязкая кровь. Правая рука была откушена по самое плечо, левая безжизненно свисала вниз. От ног остались два искромсанных обрубка.
   На плоском сером камне, прямо под истерзанным телом стояла большая глиняная чаша, куда стекала кровь. По бокам на земле лежали несколько свечных огарков.
   Непонятно, как в существе еще теплилась жизнь. Возможно, её поддерживали с помощью снадобья или заговора. Израненный человек вперил в меня налитые кровью глаза. Наверное, он уже не мог видеть.
   Я стоял неподвижно, не зная, что делать, не зная как помочь. Если бы я снял его с дерева - он бы тут же умер. И, похоже, вообще я едва ли мог бы помочь этому едва живому созданию, или хоть как-то облегчить его страдания.
   Человек, похоже, каким-то непостижимым образом догадывался о моем присутствии.
  -- Кто это был? - спросил я, не надеясь, впрочем, на ответ.
  -- Бде... Гбе - прохрипело существо, захлебываясь в собственной крови, но все же пытаясь донести до меня смысл слов.
  -- Что?
  -- Беги... - на этот раз слово прозвучало вполне отчетливо. - Бдеги.
   Ощущение чьего-то присутствия усилилось, но мой взгляд по-прежнему был прикован к обезображенному телу. Мне нисколько не хотелось встретиться с теми, кто совершил подобное. Что за звери способны на такое?
   Вдруг, совсем рядом, из чащи послышался треск сухих веток, а затем чьи-то негромкие проклятья на неизвестном мне языке. Языке злобном и жестоком.
   Бежать, похоже, уже было слишком поздно, и я стал вскарабкиваться на одно из деревьев, росших на самом краю поляны. Дело оказалось не трудным, особенно, когда мне удалось подтянуться на руках, уцепившись за одну из веток, а потом взобраться на нее. Дальше восхождение пошло легче, ветки росли достаточно часто, и мне оставалось только перелезать на более высокие. От дерева пахло смолой, листья чуть слышно шуршали.
   Призрачный свет, льющийся из камня Ветров, угас, стоило мне спрятать его за воротом рубахи. Теперь, затаив дыхание, я в свете луны наблюдал за тем, что происходило внизу.
   Вскоре послышались приближающиеся шаги, а затем на поляну со стороны гор вышли два рослых человека. На том, что нёс массивный кувшин, были темные штаны, подпоясанные грубой веревкой. По грудь он был обнажен. Спутник его, одетый, так же в темных цветов, рубаху и штаны, держал нечто, что мне так и не удалось разглядеть. Длинные черные, словно уголь, волосы ниспадали водопадом до плеч у обоих мужчин.
   Молча, они подошли к алтарю, сооруженному под вязом, и, опустившись возле него на колени, приступили к исполнению ритуала.
   Глиняная чаша уже больше чем на половину наполнилась вязкой жидкостью. А человек, пригвожденный к дереву, похоже, испустил дух.
   Тот, на ком была рубаха, положил на землю свою ношу, достал огниво и принялся разводить огонь. По началу трут никак не хотел загораться, но спустя пару минут развести огонь все же удалось. Крохотные язычки пламени заплясали на приготовленной лучине.
   Человек, убрал огниво, и, взяв с земли свечные огарки, зажег каждый из них. Поставив их по краям от чаши, он уступил место своему спутнику.
   Тот долил из кувшина содержимое чаши до краев. Жидкость приобрела ярко оранжевый цвет, а затем забурлила. Еще мгновение и в чаще полыхал живой огонь.
   Отставив кувшин в сторону, обнаженный по пояс человек, осторожно поднял чашу и жадно припал губами к её краю. Пламя лилось ему в глотку рекой.
   Все происходило в полной тишине, молчали лесные птицы и звери, затих даже ветер. Тучи окончательно разошлись, и с неба лился яркий холодный свет полной луны.
   Наконец, утолив жажду, мужчина поставил опустевшую на четверть чашу обратно на камень. Он запрокинул голову и протяжно так, что похолодело сердце, завыл.
   Черты его лица менялись, скулы расширялись, нос и челюсть вытягивались вперед, кожа становилась угольно черной, словно уголь. По телу прошла судорога, спина согнулась, образовав горб, черные руки и грудь покрылись клоками шерсти.
   Оборотень окунул обе руки в чашу и, зачерпнув из неё еще жидкого огня, обмазал им грудь. Выглядело все это поистине жутко.
   Косматый мужчина, стоящий рядом с огромным чудовищем, лишь слега напоминающим человека, холодно улыбался.
  -- Анг ходрн... - зловеще произнес он на незнакомом мне языке.
   Когда второй мужчина подошел к чаше и опустился около неё на колени, чудовище вдруг неожиданно припало к земле. Слышно было, как оно жадно втягивает ноздрями воздух.
   Оборотень оторвал морду от земли и утробно зарычал, уставившись в мою сторону. Могучие мышцы на спине и лапах напряглись, шерсть у него на загривке встала дыбом. Чудовище вновь встало на ноги, как человек, и, скалясь, двинулось в мою сторону.
   Кровавая слюна текла по его бороде, глаза пылали огнем. Невероятно сильные руки сомкнулись и обхватили ствол дерева подо мной. Теперь секунда промедления могла стоить жизни.
   Я призвал образ камня Ветров, и тут же почувствовал поток энергии идущий из него мне в руку. Кисть уже покалывало от могущества, заключенного в ней. Воздух завибрировал и загудел, с моих пальцев сорвалась сверкающая молния и ударила в оборотня.
   Ослепительная вспышка заставила прикрыть лицо ладонью. В воздухе разнесся запах озона. Когда резь в глазах прошла, я увидел, что оборотень поднимается с земли. По морде и груди чудовища текла кровь, но раны прямо на глазах затягивались.
   Поляну огласил свирепый рык, и черный зверь, сцепив могучие руки в замок, ринулся вновь к моему дереву. На секунду меня охватила паника. Магия оказалась бессильной против лютой злобы чудовища. Возможно, Леонтий смог бы помочь мне, но верховный маг сейчас был слишком далеко. Немедленно нужно было что-то предпринять!
   Удар сотряс мою крепость, и дерево, пошатнувшись, едва не упало. Во всяком случае, с него бы точно свалился я, если не прыгнул на соседнее дерево. Упругие руки приняли меня в свои объятья, и я оказался спасен. Во всяком случае, на несколько секунд.
   Цепляясь, как кошка, за раскидистые ветви старого дуба, я добрался до ствола, и смог взглянуть на то, что происходило внизу. Второй мужчина сидел неподвижно, склонившись над глиняной чашей, и что-то произносил на все том же непонятном мне языке. Чудовище же исчезло.
   Что-то большое и черное мелькнуло внизу, среди листвы. Не дожидаясь, еще одного удара, я перебрался по ветвям на третье дерево. Деревья росли так тесно, что можно было перейти с ветвей одного на другое. Не останавливаясь, я побежал прочь от погони по шелестящему и раскачивающемуся надземному ярусу леса.
   Сам ветер подарил мне крылья, словно его порыв я проносился мимо раскидистых зеленых крон, летел сломя голову от своих преследователей, словно ласточка пытающаяся улететь от ястреба.
   Не оглядываться. Прочь от опасности, прочь от этого кошмара. Шаг, еще шаг, прыжок, снова шаг. Я отбросил все мысли прочь и концентрировался только на том, чтобы держать равновесие и не сорваться вниз.
   Так продолжалось довольно долго. Пламенные отблески зари постепенно стали сменять ровный лунный свет, а я все еще бежал. И, похоже, погоня ничуть не отставала. Сомнения в ту минуту охватили меня. Смогу ли я одолеть эту безумную гонку?
   Когда я ступил на узловатые ветви старого дуба, сомнений больше не было. Я просто бы рухнул вниз, на землю, если бы не остановился и не обхватил руками широкий ствол.
   Кровь бешено стучала в висках, пытаясь заглушить все звуки на свете. Не думая ни о чем, я сидел почти на вершине старого дуба, пытаясь отдышаться.
   Прошло должно быть несколько минут. Не дольше. Снизу не доносилось ни звука. В глубокой тишине, лишь где-то неподалеку тонким серебряным голоском быстрый звенел ручеек.
   Я с опаской взглянул вниз, но никого не увидел. Неужели мне удалось оторваться от преследователя? Впрочем, я решил не торопиться с выводами и подождать пока, полностью восстановиться дыхание.
   Прошло должно быть с пол часа, но ничего ровным счетом не происходило. На верхушке одного из соседних деревьев запела малиновка. Внизу, по траве пробежал кролик, спешащий куда-то по своим делам. Наконец уверившись в том, что чудовище отстало и потеряло мой след, я стал неторопливо спускаться вниз.
   Пара аккуратных прыжков вниз, и я уже стоял на земле, пытаясь определить в какую же сторону идти, и насколько я отклонился он намеченного пути. Определить направление оказалось несложно, но вот сказать насколько сильно сбился с пути, я так и не решился.
   Поразмышляв еще немного, я направился на звук журчащей воды. Местность пошла под уклон и скоро я оказался в небольшой низине. Среди зарослей зверобоя и душицы тек чахлый поток. Прозрачная словно слеза вода в ручье оказалась ледяной.
   Умывшись, я как следует напился и набрал полную флягу воды. Щебетание и веселые утренние разговоры певчих птиц вдруг смолкли. Из чащи послышался громкий треск, будто с той стороны несся дикий зверь.
   Внезапно треск оборвался, и со склона оврага в низину стремительно прыгнуло нечто громадное, покрытое космами черной шерсти и десятками шрамов. Увидев меня, оборотень замер, и я сумел разглядеть его чуть лучше.
   Стоящее передо мной чудовище было вдвое выше меня. По всему телу у него виднелись свежие полосы глубоких порезов, от правой руки остался лишь обрубок. И, тем не менее, даже израненное оно заставило меня отступить назад.
   Кроваво-красные глаза с ненавистью смотрели на меня. Смрад исходил из его пасти. Чудище прыгнуло, готовое разорвать меня клыками и кривыми длинными когтями. Все должно было кончиться в этот миг.
   Я бросил навстречу ему сверкающий шар серебристого света, и повалился назад. Воздух передо мной завибрировал, и левое плечо чудовища разнесло на части. Но то была, напрасная надежда спастись. Своей массой создание навалилось на меня и придавило к земле, словно скала. Я понял, что это конец.
   Но тварь почему-то больше не шевелилась. Это, вероятно, показалось бы мне странным, если бы в тот момент я был в силах удивляться. Воздуха не хватало.
   Так, должно быть, продолжалось недолго, но это время показалось мне огромной безвоздушной вечностью. Голова разрывалась от нестерпимой боли, бешено стучало сердце. Хотелось сделать хотя бы один единственный вдох, но грудная клетка не могла двигаться. Я ощутил, что проваливаюсь в холодную черноту небытия, куда смерть забирает однажды каждого. Еще одни шаг во тьму. Еще...
   И вдруг все кончилось. Чудище внезапно взмыло вверх и пропало. Кругом был солнечный свет. В легкие вновь хлынул живительный воздух. Я согнулся пополам, и жадно дышал вновь. Все так жив...
   Наконец я поднял голову от земли. Прямо передо мной стоял долговязый великан, облаченный в серебряную кольчугу и остроносый крылатый шлем. Поверх он носил потрепанный темно-коричневый плащ, из-под которого выглядывали богато украшенные ножны. На плече у гиганта висел невероятных размеров лук, а за спиной - колчан полный стрел, каждая размером с копье.
  -- Кто ты, волшебник, и зачем пожаловал в мои земли? - спросил великан. Его голос походил на рокот водопада.
   Я все еще никак не мог отдышаться.
  -- Отвечай, - снова прогрохотал он.
  -- Велор Илссо. Повелитель воздуха и ветра.
  -- Никогда не слышал о таком... Зачем ты пришел сюда?
  -- Я иду в город Камеью, столицу Анахиты.
  -- Такой град не известен мне, чужеземец. Где он расположен?
  -- Он лежит на склоне горы Олв, на северо-западе от него протянулся хребет Чан-бэх, - ответил я. - На востоке лежат Серебряные горы.
  -- Хм... Ты все говоришь, надо полагать, о моих владениях, - нахмурился мой собеседник. - Почему же я никогда не слышал о таком городе и о такой стране?
  -- Твоих владениях!? - удивился я. - Кто же ты тогда?
  -- Я Пелэй, сын великого Улля, владыка всех земель лежащих к западу от гор, чьи вершины укрыты снегом, и к северу от великой реки.
  -- Но как же так?! Как достались тебе такие обширные владения?
  -- Сии земли унаследовал я от отца своего, - ответил великан. - Братья мои Телэй и Селэй разделили между собой все земли к югу от великой реки и теперь властвуют там. Таково было завещание нашего отца.
  -- К югу от реки Виткан? То есть и Ритербавией тоже?
  -- Мне не ведомы твои названия, Велор Илссо. Земли те никак не назывались, когда мы пришли сюда они были свободны от имен и названий. И мы не стали давать их им.
  -- Когда это было, Пелэй? В каком году?
  -- Было это уже много веков назад, столько, сколько и не удержит моя память. С тех пор я странствую по моим владениям, обхожу их по границе, чтобы уберечь от врага.
  -- Странствуешь? Видимо слишком неторопливо. Прости, Пелэй, тебе это будет не приятно услышать, но вот уже больше столетия на твоих землях существует целое государство.
   Нечто черное, поселившееся у меня в душе, наполнило мои слова ядом. Неужели я так сильно ненавидел Дабу?
  -- Целый век? Неведомо мне сие злодейство. Те люди сполна ответят мне.
  -- Не гневайся, не знали отцы тех людей, что нынче живут там, что селятся на чужой земле.
  -- И все же им придется уплатить за свое лиходейство. Кто правит теми людьми?
  -- Теперь этими землями правит, Даба, повелитель Земли.
  -- Даба?! - пророкотал великан и лицо его побагровело. - Он!? Да что же со мной?! Отец мой! Братья! О боги! Какое коварство... Будь проклят этот лживый червь. Я изрублю его на части.
  -- Он могуч и силен, боюсь, тебе не удастся одолеть его в одиночку.
  -- Мне!? Тебе неизвестно кто я. Я плоть от плоти своего отца, Великого Улля! В темную бездну низвергну я дерзнувшего предать меня.
  -- Как знаешь. Я всего лишь хотел предложить свою помощь.
  -- Мне не нужна твоя помощь, чужеземец. Я здесь владыка, а мой меч - закон и судья здесь.
  -- Пусть будет так. Поверь, я не желаю оскорбить тебя.
  -- Что ж, чужеземец, Велор Илссо, твоя жизнь вне опасности, ты можешь продолжать свой путь. Я же иду собираться на великую войну, против давнего врага. Советую тебе уйти раньше, чем она начнется.
  -- Прощай, Пелэй. Спасибо, что спас мне жизнь!
  -- Прощай, чужеземец.
   Великан развернулся и двинулся на юг, туда, откуда он и явился. Долговязая фигура скрылась за деревьями, но звук шагов гиганта затих еще только через пару минут. Я вновь остался один.
   В десятке шагов в луже крови лежал поверженный огромной стрелой оборотень, которого Пелэй поднял одной рукой и отбросил в сторону. Теперь чудище было мертво и не могло причинить кому-либо вред.
   Мое путешествие еще не было окончено, и я, не теряя ни мгновения, покинул лощину, где судьба свела меня с чудесным воином. Я направился на север, в надежде, что не слишком отклонился к западу во время ночной погони.
   Окончательно рассвело. Новый день вступил в свои права. После бессонной ночи я чувствовал себя абсолютно разбитым, но даже час сна казался теперь роскошью, ведь Даба уже возможно выдвигал войска из Анахиты.
   Если я подведу и не вернусь вовремя, Ритербавия вероятнее всего падет под натиском слуг повелителя земли. Я представлял себе, как полчища гухьяков и сотни каменных гигантов штурмуют стены замка Соторан, как рушится, казалось бы, непреступная белая твердыня, как гибнут защитники от рук волшебных созданий, против которых они почти бессильны.
   Снова мимо, словно во сне, замелькали деревья. Дороги нет. Сплошной зеленый океан. Может это и к лучшему - здесь мне вряд ли кто-нибудь встретится на пути. Если, конечно, только один оборотень пошел по моему следу.
   Я шел, должно быть, до самого вечера. Лес начал постепенно редеть, все больше становилось клена и орешника. Я же совсем выбился из сил и понимал, что без сна и еды, по-видимому, долго не протяну. За весь путь мне лишь несколько раз удалось испить воды и поесть ягод, да не совсем еще зрелых орехов. Обдумав все как следует, я пришел к выводу, что лучше отдохнуть и переночевать в лесу.
   Вскарабкавшись на дерево, показавшееся мне наиболее удобным, я тут же заснул, несмотря на неудобное положение.
  
  
  

Глава 2.

  
   Короткий сон не принес ни облегчения, ни свежих сил. Чудовищная усталость так и не ушла. В желудке урчало. Сделав, усилие, пожалуй, достаточное, чтобы превратить в прах целое государство, я смог разлепить веки и приподняться.
   Уже светало. Сквозь зеленую листву виделось совершенно серое, без малейшего намека на просвет, небо. На холодном ветру шуршал проснувшийся, не многим бодрее меня, печальный лес.
   Нежно несмотря ни на что продолжать путь. И так я потерял несколько часов. "Враг у твоего дома, значит настало время битвы" - так, кажется, говорят махийцы. Народ не слишком воинственный, но знающий, когда надо стоять до конца.
   Сев на ветку, и, протерев глаза, я почувствовал, что постепенно начинаю приходить в себя. Но минутное ободрение тут же пропало, стоило мне посмотреть вниз.
   Прямо под деревом, на котором я провел остаток ночи, лежало нечто черное. Что именно - я догадался очень быстро. Дыханье перехватило.
   Моего вчерашнего спасителя на этот раз, скорее всего, поблизости не было. А сам я находился не в лучшем состоянии для схватки.
   Сгруппировавшись, я прыгнул вниз, вкладывая в удар всю массу тела. Сверкнул меч, в разные стороны полетели куски черной материи. А я еще несколько секунд продолжал терзать остатки своего плаща, который упал вниз на землю, пока я спал.
   Выругавшись как самый, что ни на есть, последний сапожник, я обхватил руками раскалывающуюся голову. Столь ужасного начала дня я не смог припомнить за всю жизнь.
   Закапав обрывки плаща, дабы никто не усомнился в том, что здесь действительно никого не было, я подумал, что неплохо было бы чуть раньше позаботиться о том, что бы поесть. Но, увы, столь простая и логичная мысль почему-то так и не пришла вчера мне в голову.
   Оставшись один на один с бурчанием в животе и головной болью, я двинулся в путь. Уклон пошел под гору, а вскоре впереди показался просвет между деревьями. Странно. Я полагал, что мне нужен еще день, чтобы покинуть полог леса. Неужели я так сильно забрал на запад?
   Непривычную для леса тишину нарушали лишь шуршание немногих опавших листьев и, изредка, треск попавших под ногу веток. Все звери и птицы то ли попрятались по убежищам, то ли вообще ушли из этих мест. Недобрый знак. Впрочем, похоже пришла пора покинуть негостеприимные леса. Оставаться тут больше не имело смысла.
   Впереди и вокруг, по сторонам, все, как будто, было тихо... Ни малейших признаков опасности. Не рискуя показываться сразу на глаза возможным наблюдателям, я укрылся за старым широким стволом, сплошь покрытым мягким мхом, и осторожно выглянув из-за него.
   Дальше лес заканчивается, а начиналась бескрайняя долина, покрытая кое-где чахлым кустарником, но в основном сухая и безжизненная. Возле иссохшей реки, лигах в трех от меня, возвышалось непонятное сооружение, похожее на высокую иглу, вокруг которой, близ основания, была навалена груда камней. Каждый из которых, по-видимому, в несколько раз превышал человеческий рост.
   Вдали на западе, у самого горизонта виднелся город. Им мог оказаться только Дэг. Других поселений поблизости не было. Впрочем, меня он интересовал скорее как ориентир.
   Чтобы быстрее добраться до Камеьи, следовало идти на северо-восток, так что каменная игла оставалась примерно в паре лиг от меня. Но мне стало любопытно, зачем могло потребоваться подобное сооружение.
   Я вышел из-за укрытия и спокойным, ровным шагом направился в сторону строения. Спустя лигу, стало ясно, что груда камней - это каменные гиганты, с которыми мы столкнулись ночь назад.
   В руке сталью блеснул меч, но он, тут же перестал быть обычным оружием. Клинок потерял цвет, сделался тонким и прозрачным словно шелуха, но острым словно бритва.
   Великаны находились уже примерно в лиге от меня, и даже не шевелились, в то время как я все продолжал сокращать расстояние. Становилось все лучше и лучше их видно. И чем ближе я подходил, тем меньше понимал.
   Каменные гиганты смотрели вовсе не на меня. Напротив, они стояли ко мне спиной, возложив циклопические руки на основание каменной иглы. Что-то здесь было не так.
   Лишь подойдя почти вплотную, я разобрался в том, что произошло. Клинок вновь превратился в обычную сталь и едва не выпал у меня из рук. Все они были мертвы. Все до единого стояли словно статуи, в них не осталось ни толики жизни.
   Но для чего они тогда здесь? Спросил я сам себя, и ответ тут же пришел сам собой. Они отдали жизни ей. Шесть каменных созданий пожертвовали собой, чтобы напитать вот этот обелиск.
   Остроконечная, граненая, вырезанная из цельного куска гранита, многометровая игла, вонзалась в небо надо мной. И я чувствовал, - заключенная в ней сила огромна. Земля на десятки лиг вокруг была в её власти. Она впитывала земные соки, словно губка.
   И готова была отдать всю накопленную энергию тому, кто приказал воздвигнуть её. Мне стало не по себе. Я и не мог предположить, насколько велика власть моего врага.
   Единственное, чего мне хотелось тогда - убраться из этих земель как можно скорее. Но гордыня не позволила оставить все как есть. Рассудок словно помутился, и я потерял всякий контроль над своими эмоциями.
   Воздух вокруг обелиска начал искажаться, становясь прочнее самого твердого камня, сжал иглу, словно клещами. Раздался чудовищный треск, будто бы сама твердь земная раскололась на части, и каменная игла треснула пополам.
   Место слома почернело, затем набухло. Через мгновенье, оттуда, откуда-то изнутри вырвалось облако кипящей грязно-черной тьмы, затмившее солнце. Тьма закружилась в воздухе, разделилась на три потока и влилась в чудовищ, стоявших ближе ко мне, у основания разрушенного обелиска.
   Казалось навеки неподвижный, камень ожил, и гиганты, скрежеща суставами, повернулись ко мне. Они становились как будто бы выше и сильнее, росли прямо на глазах, а тьма все продолжала литься в них. Дрожала сама земля, пытаясь удержать своих детей.
   Откуда-то из-под земли, раздался мертвецкий голос, - будто бы покойник, вставший из могилы, вздумал говорить. Стоило ему произнести несколько слов на незнакомом языке, как гиганты двинулись на меня.
   Я знал, чей голос это был... Даба... Страх заставил меня попятиться назад. Сколь же могущественен мой враг.
   Все три великана одновременно, сверху вниз, соединяя всю свою мощь в одном ударе, обрушились на меня своими ручищами. Я защитился мечом, вновь впитавшим в себя волшебство ветра. Прозрачный клинок принял на себя удар, и раскололся на части.
   Сила удара придавила меня к земле. А великаны, тем временем, с проворством, невероятным для столь массивных существ, окружили меня. Двое атаковали с боку.
   Я, едва успев придти в себя, подпрыгнул вверх, поддерживаемый восходящим потоком воздуха. И их кулаки столкнулись, далеко внизу подо мной, и от грохота дрогнула земля. Оглянувшись, чтобы посмотреть, где третий противник, я увидел, что прямо мне на встречу движется его кулак. Паря в воздухе, увернуться мне не удалось.
   Кости соприкоснулись с камнем, и по всему телу разлилась боль. Меня отшвырнуло куда-то далеко. Все перед глазами завертелось и поплыло, словно на безумной карусели. Я пролетел через в кусты, а затем упал в грязь.
   Голова раскалывалась, все тело терзала тупая боль. Открыв глаза, я увидел, что гиганты, неспешно подбираются ко мне, распростертому на земле, лежащему в грязи, и будто словно уже побежденному. Это вывело меня из себя.
   Тело наполнила боль совсем иного рода, наверное, подобная боли, которую должен испытывать человек, сжигаемый заживо. Посмотрев на руки, я увидел, как они становятся иными, нежели я привык видеть. Длинные цепкие, сделанные будто бы из стекла, они светились изнутри. Боль не проходила, но я сумел ее превозмочь. Все тело стало прозрачным, гибким и текучим, как жидкое стекло.
   Земля больше не держала меня, я взмыл в воздух, приготовившись продолжить схватку. А для нее все было уже готово - гиганты подошли совсем близко.
   Подняв руку вверх, я достал с неба огромную сверкающую, словно миллион свечей молнию. Она стала мне мечом.
   Мой сверкающий клинок рассек первое чудовище пополам. Где проходил он, там камень вскипал и становился жидким, точно вода. Второй противник тут же лишился руки, которой хотел меня ударить, - она с шипеньем отделилась от тела и упала вниз. За ней последовала и уродливая каменная голова.
   Битва закончилась еще через секунду, когда я рассёк на куски последнее создание двумя взмахами меча. Внезапный порыв угас, и молния в правой руке поблекла, а спустя мгновение - испарилась. Я опускался вновь на землю, теряя прежде непонятно откуда взявшиеся силы.
   Все тело словно онемело, и мне никак не удавалось справиться с ним. Так я лежал в траве, пытаясь придти в себя. Мысли по-прежнему текли с невиданной быстротой. А весь мир вокруг, почему-то, полз со скоростью улитки.
   Я думал о том, как странно ведет себя солнце - то меркнет, то разгорается вновь. Думал, как странно, что я стал невесомым, словно меня и нет вовсе. Могло показаться, сейчас я умру, но где-то в глубине души я знал, что час смерти еще не настал.
   Со всех сторон света стекались чистые холодные струи воздуха, они прилетали из самых далеких земель, чтобы напитать меня. С каждым новым притоком живительного холода, который нес этот удивительный источник, боль отступала на шаг. Я чувствовал, что силы вновь наполняют мое тело. Руки и ноги покалывало, как будто к ним после застоя вновь притекла кровь. Что за странные чувства...
   Еще несколько мгновений, и я смог приподняться с земли, а потом даже - подняться на ноги и встать во весь рост. Силам моим как будто и не существовало предела, - казалось, я могу разрушить до основания даже горы.
   Взирая на стихию, бушующую на равнине, я чувствовал все могущество воздуха. И пожалуй, именно в этот момент я понял - мне уготовано сразиться с повелителем земли и положить конец страданиям кетов.
   Но, видимо, еще не пришел час владеть этим великими силами в полной мере. В прозрачной, словно жидкое стекло ткани рук, стали проявляться белые ниточки сухожилий, красные полосы мышц и трубки костей. Могущество вновь ускользало от меня, ибо я не полностью постиг его суть. Утекало, будто морская вода в час отлива.
   Больше всего меня волновало, успею ли я постигнуть суть волшебства раньше, чем оборвется моя жизнь? Смогу ли пройти до конца свой путь? На эти вопрос ответа у меня не было, да и вряд ли на них ответил бы еще кто-нибудь.
   Весь день, до самого вечера я шел вперед, туда, где должна была находиться столица страны, Камеья. Пейзаж по-прежнему не баловал глаз ­- почти голые холмы, все увеличиваясь и плавно перетекая один в другой, тянулись до самых гор. Кое-где их прикрывал раскидистый кустарник, названия которого я не знал.
   Как все это мало походило на те истории о богатстве земель и плодороднейших почвах, что так часто рассказывали странники из Анахиты! Смутно я догадывался, в чем причина такого вопиющего несоответствия. Каменные иглы, что изредка встречались мне по пути на север, высасывали жизненную силу из земли и скапливали ее внутри себя. Почва беднела, растения и посадки совсем зачахли. Еще чуть-чуть, и земля будет мертва... В припадке жажды власти, Даба не считался ни с чем. Он забирал себе всё, до чего мог дотянуться...
   Когда солнце почти скрылось за вершинами уже значительно более близких гор, я подошел к ограде какой-то фермы. Все это навело меня на мысль, что до Камеьи не так уж далеко.
   Всего один день пути, и я окажусь во дворце Повелителя Земли и выясню, что он готовит. Эта встреча, я подозревал, могла стать гибельной. Но нечто неосязаемое все же заставляло меня отправиться на свидание со смертью.
   Я перемахнул через низенькую ограду, поставленную скорее для того, чтобы урожай не сжевала соседская скотина, нежели для защиты от непрошеных гостей. Затем прошел по вспаханному полю прямиком к самой высокой постройке - пузатому двухэтажному домику, из трубы которого, стелясь по ветру, шел странный фиолетовый дым.
   Земля под ногами совершенно иссохла, и за мной в воздух поднималось невероятное количество пыли. Почва здесь была почти такой же бедной, несмотря на старания когда-то возделавших её фермеров.
   Открыли мне не сразу, дав тем самым несколько минут подумать о том, зачем я сюда пришел и как мне себя вести. Я решил, что бесполезно выдавать себя за простого путника, но всё же о цели моего путешествия в Анахиту не стоило особенно распространяться.
   Дверь со скрипом распахнулась, - видимо, петли давно не смазывали. На пороге стоял полноватый мужчина лет сорока пяти с влажными, слезящимися глазами. Улыбаясь, он пригласил меня внутрь, а я внутренне поразился его простодушности и беспечности. Ведь на моем месте мог оказаться какой-нибудь проходимец и грабитель.
   Хозяина фермы и домишки звали Тод. В доме больше никто не жил, после смерти жены он один работал в поле. Детей у них так никогда и не было.
   Оказалось, что эта ферма - одно из многих таких же хозяйств, полукругом обступавших, горную столицу. По словам Тода, с момента кончины супруги, жизнь стала совершено невыносима, и он всегда был рад гостям. Пусть даже и столь поздним, как я.
   Я представился хозяину путешественником, идущим из города Сау к другу, живущему где-то в столице, и это объяснение его вполне устроило. Тод пригласил меня отужинать, и я охотно согласился, поскольку давно не ел нормальной, человеческой пищи.
   С аппетитом сжевав жаркое, я, не скупясь на похвалы, поблагодарил хозяина за столь вкусный ужин. Потом мы сели в кресла около камина, в котором плясало сиреневое пламя, и стали распивать на двоих бутылку сладкого вина, которую Тод приберег специально для гостей.
  -- Вот такие вот денёчки наступают, Велор, - доверительно сказал мне Тод. - Земля перестала давать урожай, она рожает только чудищ и отвратительных созданий вроде гухьяков. Не знаю, как мы все будем дальше жить.
  -- Возможно, скоро все измениться, - поспешил утешить его я. - Обязательно найдется кто-нибудь, кто сможет одолеть Повелителя земли.
  -- Сомневаюсь. Повелителя земли может остановить только Повелитель другой стихии. Но последние десятилетья я ничего не слышал ни об одном из них. Прошел уже месяц с тех пор, как Даба захватил у нас власть. Он высасывает из страны все силы. Не знаю, зачем ему это нужно и чего он хочет достичь. С каждым днем он становится все могущественней, и, боюсь, даже если объявится кто-то из Повелителей, он не устоит перед такой мощью.
  -- Ты пожалеешь о своих словах! - сгоряча воскликнул я, а Тод странно изучающе посмотрел на меня. - У них будут верные друзья и тысячи слуг. К тому же, почему бы им не объединить усилия, чтобы низвергнуть Дабу.
  -- Какая наивность... Им никогда не удастся объединить силы. Насколько мне известно, им удалось сделать это лишь раз. Тогда разразилась Первая Война Стихий. Это не может и не должно повториться вновь.
  -- Почему же не может? - с вызовом спросил я. - Кто дал право тебе так говорить?
  -- Я просто исхожу из здравого смысла, - сказал хозяин, даже не обратив внимания на мой выпад. - К тому же у Повелителя земли миллионы слуг, соглядатаев и приспешников. Я сам не знаю, но люди говорят, что он будто бы создает их прямо из грязи.
  -- Как это? - удивился я.
  -- Да говорю же, - не знаю толком. Просто ходит молва, что он из сырой глины вылепливает тела будущих слуг. Небольшие фигурки, не более метра в высоту. Затем пишет у них на лбу какие-то руны и вдыхает в них частичку своей жизни. Глаза статуи открываются, и она оживает. - Последнее слово Тод произнес почти шепотом. - Буквально через пару минут она увеличивается в размерах, и из крохотной фигурки может вырасти чудище больше самых высоких скал.
  -- Не может быть!.. - только и смог сказать я.
  -- Ты прав, - возможно, я пересказал всего лишь чьи-то выдумки и не более. Но все же у меня уже есть некоторые основания верить этому. Хотя это и далеко не всё, что происходит тут последнее время.
  -- Да? Что еще? Расскажи.
  -- Ты знаешь... Землетрясенья все учащаются. Не то чтобы уж очень сильные - моя хибарка, вроде, выдерживает, меня гораздо больше беспокоит другое - с каждым новым землетрясением на поверхность выходят сотни уродливых созданий. У нас на фермах они еще не появлялись, но вот уже довольно давно ходит молва, будто бы они похищают детей в соседних поселениях. Не знаю, зачем им это нужно... - Тод умолк.
   Я решил перевести тему разговора, в надежде выяснить еще кое-какие интересующие меня сведения.
  -- По пути из Сау мне встретились десятки каменных игл. Когда их возвели? Может быть, ты знаешь что-нибудь об этом?
  -- О каменных обелисках... - пробормотал Тод. - Не особо много. Да, думаю, что и другие - тоже. От этих сооружений лучше держаться подальше, вот что я тебе скажу. Там, внутри сосредоточенна какая-то энергия. Очень опасная энергия! С неделю назад, они, словно грибы, стали сами собой появляться из земли. Говорят, что ближе к Камеьи они будто бы становятся все выше. Не знаю даже, что еще сказать.
  -- Спасибо и на этом. Приятно поговорить со столь осведомленным человеком.
  -- Мне тоже, - то ли мне показалось, то ли Тод и правда едва заметно подмигнул.
  -- Что же будет дальше? Мне кажется, оставаться здесь небезопасно.
  -- Да, небезопасно, как-то пренебрежительно пробормотал Тод. - Мы здесь уже давно знаем - будет война.
  -- Ты в этом уверен, Тод?
  -- Абсолютно. Все, что происходило последнее время - это лишь приготовления к грандиозной битве. Противостоянию с очень сильным противником.
  -- Ты полагаешь, Ритербавия сможет оказать достойное сопротивление?
  -- Причем здесь Ритербавия? - отмахнулся Тод. - Ритербавия Ему не противник. Удар, который готовит Даба, предназначен совсем не для нее.
   Я не поверил ни единому слову. Зачем Тоду пытаться меня обмануть? Сомневаюсь, чтобы он догадался, кто я. Откуда ему это знать? Оставалось думать только, что его мыслями управляет Даба.
  -- Тогда кому же? - решил я подыграть.
  -- Войска стягивают куда-то западнее города Кнехт. Возможно, ты видел их во время странствия.
  -- Должно быть, я прошел чуть севернее... - уклончиво ответил я. - Но дело не в этом. Ведь там нет ни одного значимого государства.
  -- В том-то и дело, - прокряхтел Тод.
  -- Может, Даба задумал плыть на кораблях вверх по течению реки Виткан? - предположил я, сам толком не понимая, зачем это нужно.
  -- Плыть!? Каким интересно образом? - рассердился мой собеседник. - Ты, что же, не знаешь, что случилось с великой рекой?
  -- А что с ней случилось? - недоумевал я.
  -- Странно. Дня три-четыре назад, возле замка Соторан произошло страшное землетрясение. Почва разверзлась и образовалась черная бездна. Она вбирала в себя воды великой реки. Так продолжалось, должно быть, целые сутки, но вода не смогла наполнить бездну. Теперь реки не существует.
   Вот все и встало на свои места. Войска Повелителя земли могли беспрепятственно перейти через реку и осадить замок Соторан. Планы Дабы стали мне ясны, единственное, чего я не понимал, - это зачем Тод одновременно пытался ввести меня в заблуждение и в то же время раскрывал так много о замыслах своего владыки.
  -- Что-то я не могу понять, чего хочет Повелитель Земли... ­- начал я.
  -- Не ведаю таких вещей, Велор, - прервал меня Тод. - Могу лишь пересказать, что говорят люди, но сам я не пытаюсь делать выводы.
  -- Понимаю, - сказал я, делая очередной глоток из кружки с вином. - Может, расскажешь еще что-нибудь, что наверняка пригодиться путешественнику, замыслившему добраться до Камеьи?
  -- Конечно, могу, - Тод поудобнее устроился в кресле и пододвинул ноги ближе к камину. - Возможно, ты захочешь, чтобы я рассказал тебе об оживлении горы Шех или о каменных людях, что рыскают по нашей стране? Или как насчет слуха о появлении Повелителя Воздуха?..
   У меня перехватило дыхание. Кто на самом деле этот человек и почему он так странно ведет разговор? Буквально несколько минут назад он утверждал, что ничего не слышал за последние двадцать лет о Повелителях стихий, а теперь с удовольствием готов рассказать о появлении Повелителя Воздуха... Уж не догадался ли он о том, кто я?
   Тем не менее, внешне я оставался совершенно спокоен.
  -- С удовольствием послушаю твой рассказ.
  -- Хорошо. Тогда я начну с истории, что рассказывают люди о горе Шех. Скорее всего, тебе даже не знакомо это название, поскольку раньше такой горы не существовало вовсе. "Шех" по древне-кетски значит "великан". Неделю назад Великий Даба ушел в горы. Это были горы хребта Чанбэх. Целую ночь Повелитель Земли был там. Те, кто жили в той местности, говорили, что там стоял необычайный шум. Некоторые утверждаю, что будто бы горы смогли ходить, и что они образовали громадную пирамиду, высотой до самых небес. Утром, вместо части хребта, высилась исполинская гора. Вершиной она протыкала облака. Следующей ночью вершилось нечто еще более странное. Темное небо полыхало желтыми, синими, зелеными, лиловыми огнями, с горы сыпались серебристые искры, а вокруг нее от подножья до самой вершины летали духи. Поутру гора была уже живой. Ее огромные близко посаженные глаза взирали на мир с ненавистью и презрением, от ее дыхания содрогалась земля на мили вокруг, густые седые как у старика волосы и борода ниспадали до самой земли. Так говорят люди. И они не врут - в ясную погоду даже с моей фермы можно увидеть ее вершину.
  -- Неужели, это правда?.. - вырвалось у меня.
  -- Да, таков мир. Если бы я сам отсюда не видел ее, может быть, я бы и сам не поверил в эту историю. Наш Повелитель, хоть и не щадит нас, но все-таки, как он прекрасен!
  -- Живая гора высотой до самых небес... - проговорил я. - Как же должна быть огромна его сила, чтобы совершить подобное...
  -- Его власть практически непостижима. Ни что не может противостоять ему.
   Это опять задело меня за живое. Откуда-то из глубины подсознания поднялась яркая, как молния, и неудержимая, как стадо несущихся буйволов, ярость.
  -- Это мы еще увидим, когда в битву с ним вступит Повелитель Воздуха!
  -- Маловероятно, - немилосердно ответил Тод. - У него слишком мало шансов. В одиночку он ничего не сможет сделать, а объединиться с кем-нибудь из других Повелителей у него не получиться.
   Наконец до меня дошло, что он прав. Ярость растворилась в понимании происходящего.
  -- Да, пожалуй, - согласился я. - Шансов не много. Но ты, кажется, обещал еще рассказать о каменных людях и о Повелителе Воздуха.
  -- Да, да я помню. Каменные люди появились тоже совсем недавно. Рассказывают, что они действительно когда-то были людьми. Знаешь, сейчас стало пропадать очень много людей, даже боишься выходить лишний раз в город. Так вот, говорят, что сам Даба перевоплощает их. Он якобы говорит какие-то слова на непонятном языке, и те словно каменеют. Они перестают быть людьми в буквально смысле. Они похожи на людей, но они не люди. У них нет мыслей, они только могут подчиняться своему повелителю. Их кожа становиться прочной как гранит, самое крепкое оружие разбивается об нее. Они ходят по стране и следят за всем, что происходит. Они неподкупны и не знают пощады в бою. Мой тебе совет - остерегайся их, если тебе дорога жизнь.
  -- Мне довелось столкнуться с таким созданием. И не скрою, оно чуть не прикончило меня. Впрочем, как видишь, ему это не удалось.
  -- Невероятно, - пробормотал чуть слышно Тод. - Значит ты... да, ты очень отважный человек, если совершил подобное. Честь для любого хозяина принимать тебя гостем.
  -- Честь для меня остановиться на ночлег у столь гостеприимного хозяина. И все-таки хотелось бы услышать и последнюю обещанную тобой историю.
  -- Историю говоришь?.. Да это вовсе даже и не история, скорее просто слух. Довольно преувеличенный к тому же...
  -- И все же, - настоял я.
  -- Да пожалуйста, слушай. Ходит молва, что недалеко от Ритербавии вновь явился Повелитель Воздуха. Говорят, Даба очень обеспокоен этим и пытается изничтожить его любыми средствами, пока тот слишком неопытен и слаб. Это все, что мне известно.
  -- А что насчет...
  -- Велор, тебе не кажется, что мы с тобой заболтались? Уже совсем ночь.
  -- Действительно уже поздно, - я посмотрел в окно. Там была сплошная чернота.
  -- Пойдем, я покажу тебе твою комнату, - сказал Тод, ставя свою кружку на стол и поднимаясь из кресла.
   Тод ушел, закрыв за собой дверь. А я остался один в бывшей комнате его жены. Когда-то здесь было довольно уютно, но сейчас было видно, что комнатой давно не пользовались. Во многих местах лежала пыль. Комнату хоть и убирали, но делали это не регулярно и, скорее, просто для очистки совести.
   В комнате было только одно окно, старое дерево рамы ссохлось и покрылось трещинами. Стены когда-то выкрасили в темно-коричневый цвет, но с тех пор их так и не трогали, оставив краску медленно облупляться. Пол, покрытый темным лаком, во многих местах протерся до своего древесного основания. В углу стояла покрытая рыжей тканью кровать, на краях которой высились столбики с вырезанными на них охранными рунами.
   Фиолетовый дым из дымохода; охранные заклятья, вырезанные когда-то на кровати. Все говорило, что этот дом какой-то необычный. Держу пари, что здесь когда-то жил, или просто гостил чародей.
   Поскольку я действительно нуждался в отдыхе, мне не оставалось ничего другого, как лечь спать. Я задул небольшой масляный светильник, и комната погрузилась во тьму. А я почти сразу же прогрузился в сон. Сон глубокий и хороший.
   Мне снились огромные сады, полные каких-то необычайных неведомых растений и деревьев. Под ногами тихо умиротворяюще шуршала малахитовая травка, ровным ковром расстилающаяся по земле.
   Сад был мне абсолютно незнаком, я чувствовал, что если обернусь назад, то уже не узнаю то место, где только что прошел. Вместе с тем, я чувствовал здесь себя невероятно свободно и защищено. Мне были открыты все пути и дорожки, любое место было бы радо видеть меня.
   Высоко на деревьях висели огромные спелые плоды, каких я в жизни не видел. Где-то в кустах играли неведомые мне зверушки, но они не желали показываться мне на глаза.
   Деревья расступились, и я вышел на небольшую поляну. Не зная, что надо делать, я вышел на ее середину. Мои ноздри уловили странный, очень тонкий аромат. Немного поблуждав по коридорам своей памяти, я вспомнил его. Так пахло в небольшом грушевом садике у Ирреиеты, девушки, что жила неподалеку от нашего родового замка. Если я не ошибаюсь, тот сорт назывался бергамот...
   Я обернулся, почувствовав чье-то присутствие. Дайна... Она была тут. Такая же необыкновенно прекрасная, какой я её видел на вершине самой высокой башни замка Соторан. Стройная, легкая, почти воздушная. За спиной у нее были сложены два белоснежных крыла. Она подошла ко мне, мило улыбаясь.
  -- Рада тебя снова видеть, Велор, - почти пропела она. - Вижу, мой подарок помог тебе.
  -- Дайна, я тоже рад тебя видеть. Твой дар спас меня от кошмаров. Сначала я думал, что это его единственное свойство, но позже убедился, что это не так... Мне теперь принадлежит какая-то сила. Я перестаю быть обычным человеком.
  -- Так и должно быть. Скоро ты будешь Повелителем Воздуха.
  -- Но, хочу ли я этого?
  -- Да.
  -- Откуда ты можешь это знать?!
  -- Только мне и ведомо это. Я - Дайна, хранительница Камня Ветров.
  -- Хранительница Камня Ветров... Это титул? Впрочем, не важно. Ты хочешь сказать, что ты не человек?
  -- Неужели ты догадался? - с иронией спросила Дайна. - Я волшебное создание. И единственное мое назначение - хранить Камень Ветров и передать его следующему, кто готов стать Владыкой Воздуха.
  -- Значит... я не первый Повелитель Воздуха?
  -- Конечно, нет. Когда один умирал, на его место становился другой. И так тысячи лет. Теперь им стал ты. Больше тебя ничего не должно интересовать.
  -- Но,...
  -- У тебя своя судьба. И очень скоро ты узнаешь свое будущее.
  -- Это все, что ты хотела сообщить?
  -- Почти... Ты должен быть как можно осторожнее, ты слишком близко забрался во владения Земли. Это единственное, что я могу тебе сказать.
  -- Спасибо и на этом.
  -- Прощай! - бросила Дайна, перед тем, как растворилась в воздухе. Вместе с ней исчезли и сад, и все окружающее.
   В комнате по-прежнему было темно и тихо, а вот за окном происходила какая-то возня и треск. Тут и там мелькали огни факелов. Слышались приглушенные крики. Где-то вдалеке гулко прозвучал набат, которым в деревнях обычно служила металлическая балка, привязанная одним концом к деревянной раме. Звонили не в первый раз!
   Я резко вскочил с кровати, внезапно осознав, что на улице происходит что-то нехорошее. В спешке одевшись и взяв свой меч, я выскочил из комнаты. Спускаясь по лестнице на первый этаж, я заметил, что в доме все перевернуто вверх дном. Ни одна вещь, которую я видел вчера, не была на своем месте.
   В гостиной хозяйничали два карлика. Остервенело ругаясь друг на друга, они рылись в комоде, вытаскивали наружу один ящик за другим и высыпали содержимое на пол. По дому распространился тухлый неприятный запах. Из кухни раздавались приглушенные крики и какая-то возня. Потом там раздался вопль.
   Бросившись туда, и чуть не споткнувшись об обломки кресла, я увидел следующую сцену.
   Тод отчаянно отбивался еще от трех карликов, надо признать, почти безуспешно. Своими длинными цепкими руками один из гухьяков (а это были именно они) ухватил хозяина дома за ногу и, что есть силы, тянул ее на себя. Таким образом, Тод полностью потерял равновесие и, в принципе, должен был бы упасть, но второй гухьяк схватил его под мышки. Поскольку руки у него были невероятно длинны, он умудрился почти намертво опутать им бедного человека. Последний же, третий, карлик, держа в лапе светящуюся и переливающуюся разноцветными огнями палочку, что-то чертил ею на лбу у бедного Тода, который уже совсем отчаялся вырваться на свободу.
   Все это я увидел и осознал буквально за доли секунды, попутно снося с петель кухонную дверь, нечаянно оказавшуюся у меня на дороге. Первым я дотянулся до карлика, что держал Тода за ногу. Удар эфесом по голове, и гухьяк живо ослабил хватку. Тод, отчаянно брыкнул освободившейся ногой и отпихнул оглушенного противника, так, что тот, перекувырнувшись через табурет, вылетел в окно.
   Но вырваться Тод все равно не мог. Тем временем главный гухьяк (я почему-то сразу подумал, что он был главный, поскольку был крупнее своих товарищей) закончил свой ритуал. На лбу у моего друга сверкала черным светом витиеватая руна.
   Тут стало происходить что-то необычное. Глаза у Тода начали проваливаться куда-то в глубь черепа, лицо потемнело и скривилось в страшную гримасу. Казалось, он умирает. Так оно и было - человек умирал, но в его теле зарождалось нечто новое. Нечто очень злое и страшное.
   Это самое нечто отшвырнуло взмахом руки державшего его до сих пор карлика в сторону. Тем временем метаморфоза продолжалась - тело существа из черного превратилось в темно-каштановый, даже, скорее оно обрело цвет, более близкий к грязи. Тем временем само нечто увеличивалось прямо на глазах, оно разбухало и заполняло собой кухню.
   Скоро его было уже так много, что я невольно стал задумываться, хватит ли здесь места для меня. В ту же секунду придя к выводу, что - нет, не хватит, я пробрался к окну и выпал на улицу.
   Здесь было так же неспокойно, вокруг кипела битва. Фермеры (кто с мечами, а кто с вилами) сражались с проклятыми карликами. Кое-где, я заметил, орудовали волнистыми кинжалами каменные люди в серых плащах с откинутыми назад капюшонами.
   Забыв в тот же миг о чудище, заполняющем собой весь дом Тода, я ринулся в битву, помогать фермерам, с которыми, как я понял, был на одной стороне. Ярость неудержимо выливалась наружу, переливая хрупкую чашу черепа. Прозрачный меч вновь из ниоткуда появился в моих руках, движения стали легки и быстры как ветер.
   С быстротой молнии я раздавал удары направо и налево, могучие враги падали наземь один за другим. Казалось, скоро битва будет кончена, но не тут то было, откуда-то со стороны ферм примчались новые враги, их становилось все больше и больше. Грязно-коричневой рекой гухьяки напирали на меня. Их было слишком много для меня одного. Цепкие руки пытались выхватить мой меч, пихались, мяли бока, пытались схватить меня за горло.
   Мне удалось справиться с первым натиском, но тут же меня смела вторая волна. Кто-то изловчился и все-таки сумел выбить меч у меня из рук. Отвратительные цепкие пальцы сомкнулись на моей шее, я ударил карлика кулаком, с такой силой, что его голова оторвалась от туловища.
   Чудища окружили меня со всех сторон, тошнотворный запах заполнил собой легкие. Наугад я продолжал наносить удары голыми руками. Но положение мое было не из лучших. Тут накатила третья волна, и меня накрыло грязными склизкими жаждущими моей смерти чудищами с ног до головы.
   Ярость вновь вырвалась наружу, заполняя собой все вокруг. Время остановилось. Вокруг моей фигуры, согнувшейся под тяжестью навалившихся карликов, воздух начал медленно густеть. До тех пор, пока он не превратился в абсолютно непробиваемую, прозрачную стену. Она как скорлупа окружала меня. Столь же внезапно как все началось, воздушная волна стала с чудовищной скоростью расходиться во все стороны.
   Это было что-то необыкновенное, словно взрывом гухьяков разметало по всему фермерскому полю. Мало кто из них мог хотя бы пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы встать. Большей частью они были мертвы, их тела лежали в неестественных позах. Зачастую конечностей не хватало.
   Наступление было остановлено. Я с облегчением вздохнул и обернулся, чтобы посмотреть, что сталось с домиком, и есть ли еще выжившие на поле брани. От того, что я там увидел, меня бросило в дрожь. Зря я не побеспокоился о том, что сталось со страшилищем, в которое превратили Тода.
   Деревянный фермерский домик раздирали на части изнутри. В окнах, и дырах, образовавшихся от ударов нечеловеческой силы, проглядывала бесформенная и безобразная фигура монстра. Его тело было вязким и полужидким, как грязь. Это давало ему, по меньшей мере, странные возможности - проломив в боковой стене домика дыру внушительных размеров, он просто вытек наружу через нее.
   Зрелище было отвратительным, возле изломанного, почти разрушенного дома, который уже не подлежал восстановлению, болталась из стороны в сторону как желе, студенистая масса цвета зацветшего болота. В верхней части этой амебы висел большущий комок, в котором, если напрячь зрение, можно было заметить малюсенькие глазки, расположенные чуть ниже огромной беззубой челюсти. Чудище шамкало своим импровизированным ртом как дряхлый старик.
   Плавно перетекая, булькая и хлюпая, чудище поползло в мою сторону. Это было мне явно не по душе, поскольку было очевидно, что меня хотят умертвить.
   В мгновение ока жижа коричневого цвета с глазами была около меня. Неизвестно откуда у нее выросли какие-то чудные руки. Оканчивались они не пальцами, как у человека, а длинными каплями грязи, которые, казалось, были живые. Руки потянулись ко мне и схватили меня в охапку.
   У меня было такое ощущение, как если бы я упал в огромную, размытую после дождя лужу грязи. Ручища гигантского кома грязи засунула меня себе в пасть, а затем сомкнуло ее. Жижа обволокла меня со всех сторон, я оказался в желудке у грязевого великана.
   Я словно провалился в гниющее болото. Грязь заливалась в рот, уши, насквозь пропитала мою одежду. Мне стало не хватать воздуха. Столь необходимого мне воздуха! Но взяться ему было неоткуда. Я начал задыхаться, голова стала хуже соображать, силы покидали меня.
   Меня даже начало разбирать от злобы, за то, что я так бесславно сгину во чреве, живого комка грязи. Но тут волшебный камушек у меня на груди вновь спас меня. Откуда-то изнутри в меня стала вливаться необычайная сила. Я перестал нуждаться в воздухе, ибо сам стал им. Если бы я мог видеть свое тело, то обнаружил бы, что оно опять делается прозрачным, и гибким, как расплавленное стекло.
   Кисть моей руки вытянулась и превратилась в клинок, который был острее любого железного или стального. Им я вспорол чудищу брюхо и выбрался на свет.
   Пожалуй, можно сказать, что так произошло мое второе рождение...
   Выкатившись наружу, я обернулся и увидел, что великан стоит все на том же месте с распоротым животом. Края нанесенной ему раны довольно быстро стягивались, еще секунда и чудовище вновь было целостно.
   Битва еще была не закончена, я одержал лишь небольшую победу.
   Гигант оторвал от себя немаленький кусок и со всего размаху кинул его в меня, я попытался увернуться, но все происходило слишком стремительно.
   Ком жидкой грязи сбил меня с ног, и я отлетел вместе с ним куда-то в сторону. Маленький ком грязи был таким же, как и его родитель. То есть - живым. Он схватил меня за руки и попытался удержать их. Но мне удалось вывернуться из его объятий, и начисто снести ему голову своей рукой-саблей. Голова откатилась в сторону, но "сынок" большего чудища подобрал ее и вновь приделал на место.
   В этот момент в меня угодил еще один комок грязи. Снова меня отбросило на несколько метров. Теперь их было уже трое.
   Я понял, что надо срочно делать, иначе мне несдобровать. Ярость в который раз залила остатки разума. И именно он меня спасла.
   Не знаю, как я это сделал, даже не знаю, как я догадался о таком. Но факт оставался фактом. Я кинул в одного из малых комков грязи частичку своего тела. Маленькую прозрачную, мерцающую слабым светом искорку.
   Искорка проникла в тело чудища и застряла там. Тут с ним стало происходить что-то необыкновенное. Частичка воздуха внутри него начала расти во все стороны, подобно тому, как растет маленький пузырек, поднимающийся со дна морского. Маленькое чудище пыталось сдержать ее внутри себя, но это было уже невозможно. С противнейшим чмоканием его разорвало на части. Вокруг грязной лужи, которая осталась от него, разлетелись брызги. Чудище было мертво.
   Меня поразило случившееся, поразило, наверное, не меньше, чем того, кто наблюдал за нашим поединком. Я осознал, что нашел единственно верное средство, способное уничтожить, то порождение ненависти и страха, которое выросло из тела Тода.
   Медленно (так показалось только мне) я повернулся лицом к громадному грязевому великану. Тот, увидев это, отшатнулся назад. Его смерть была неотвратима, и он понял это. Секунда, и мелькнув в воздухе на мгновенье, серебристая искорка впилась ему в живот.
   Чудовищные силы разорвали его и разбросали остатки его тела по всему полю.
   Последнего отпрыска великана постигла та же участь, что не минула ни его родителя, ни его "брата".
   На востоке расцветала огненным цветком заря. Небо сегодня было чистым, как никогда. С земли поднимался смрад.
   Я заспешил к столице. В моих руках была неведомая мне ранее власть, и я вознамеривался уничтожить с ее помощью своего антагониста...
  
  
  
  

Глава 3.

   Постепенно местность приобретала более обжитой вид. Фермерские хозяйства исчезли. А впереди, из-за серой дымки, показались первые, стоящие все еще не так тесно, домики - окраина города, расположенного прямо на склоне горы.
   На вершине горы была построена великая крепость Камеья, подарившая свое имя раскинувшемуся возле нее поселению.
   Домишки пока что не выделялись особой красотой и богатством. Камнем здесь обкладывали лишь первый этаж. Остальное же всё строили из дерева, ради экономии средств и времени.
   Я шел по грязным улочкам к центру города. Где-то дома покосились, где-то - словно подверглись воздействию некой силы. Но, несмотря на это, некоторые домики имели вполне ухоженный и даже довольно милый вид.
   Тем не менее, людей на улицах было немного. Лишь изредка я замечал, спешно скрывающиеся в сумрачных переулках серые тени. Видимо, мое появление не доставляло местным обитателям, если здесь все еще остались живые люди, никакого удовольствия.
   Чем ближе подходил я к центру, тем чаще встречались гораздо более опрятные несколько-этажные дома, выложенные целиком из серого известняка, который в обилии добывали в горах. Камень часто украшали довольно изящные узоры, так что центр города в целом имел очень приятный вид.
   Впрочем, когда я вышел на главную площадь, моим глазам предстало довольно неприятное зрелище. Там где когда-то находилось главное административное здание города (мэрия), теперь лежала лишь груда обломков. Некоторые большие постройки, возможно - богатые дома, тоже были разрушены под основание.
   Теперь совершенно отчетливо стало ясно, что в городе отнюдь не все благополучно. Непокорных людей, которые все же пытались сопротивляться власти тирана, жестоко наказывали.
   До крепости оставалось еще совсем немного. Уже давно отчетливо виднелись серые башни Камеьи, пристроившейся на самой круче скал. Любой армии, пусть даже весьма многочисленной и хорошо вооруженной, было бы не просто штурмовать эту неприступную цитадель.
   Осада могла продолжаться почти бесконечно, пока у осажденных не кончились бы припасы. Водой, в которой защитники крепости нуждались более всего, нужны не было - крепость снабжал холодный горный поток. Извиваясь, как серебряная змея, он спускался с самых вершин Транаевых гор.
   Причудливые нагромождения скал, казалось, сливались с крепостными стенами в единое целое. Так оно и было. Многие стены умелые строители вырубили прямо в скале, разумно полагая, что прочность естественных укреплений гораздо выше защиты стен, возведенных из блоков вручную.
   К главным и единственным воротам в цитадель вела огромнейшая лестница, вырезанная в камне. Петляя, цепляясь за скалы, лестница поднималась к самой вершине. Взобраться по ней, если бы отряд воинов задумал это, оказалось бы далеко не простым делом, особенно, когда здесь бушевал ветер. Строители твердыни просто не предусматривали никаких ограждений.
   Камеья была одним из самых лучших убежищ, которое мог только пожелать любой правитель. Ходили слухи о том, что где-то скрыт секретный туннель, через который защитники замка перебрасывали войска прямо в тыл врага, осаждающего крепость. Далеко не случайно Анахитские короли сделали эту крепость столицей страны, а не, к примеру, большой портовый город Поэя.
   Помимо того, что здесь можно было укрыться от сколь угодно великих армий, также подобное устройство замка позволяло практически полностью избежать проникновения лазутчика или диверсанта.
   Впрочем, никто и не пытался остановить меня, хотя Даба, очевидно, уже давно знал о моем присутствии в городе. Я беспрепятственно поднялся по каменной лестнице, ведущей к вратам замка. И, что самое удивительное, - они были открыты. Меня совершенно очевидно приглашали войти.
   Везде, с обеих сторон ворот и сверху кабаркана, стояла стража - люди среднего роста с абсолютно-пепельным цветом кожи и каменными лицами. Их практически полностью скрывали объемные плащи из серой грубой ткани. Они смотрели на меня из-под низко опущенных капюшонов, но нападать на меня, по-видимому, не собирались.
   Когда я прошел через вторые ворота, сквозь второй крепостной вал, я услышал, как главные ворота за моей спиной с грохотом закрылись. Недобрый знак.
   Совершенно один в стане врага... Безумие! По спине забегали мурашки, но внешне я ничем не выдал волнения и, не оборачиваясь, пошел дальше.
   Впускали меня как гостя. Но будет ли у меня возможность выбраться отсюда? Ответа на этот, казалось бы, очевидный вопрос, у меня не было.
   Впереди возвышалась главная постройка - сам замок, резиденция короля. Сооружение поражало своей мощью и строгой красотой. Искуснейшие каменщики возводили его долгие десятилетия.
   По бокам от парадного входа вздымались вверх десять абсолютно-гладких, словно отполированных, колонн. Они поддерживали два огромных балкона, на которых сейчас толпилось множество карликов и людей, одетых в серое.
   В проемах и специальных нишах помещались лепные статуи. Они изображали всех мифологических родоначальников народа кетов.
  
   Переступив порог, я оказался в просторном холодном зале, из которого вело несколько галерей, но я без труда понял, какая из них нужна мне. У крайнего правого прохода стояли двое стражей, обращенных в камень. Что-то подсказывало, что когда-то эта галерея вела в тронный зал. И теперь статуи служили живым напоминанием о том, кто нынешний владелец замка.
   Я прошел мимо изваяний, прекрасно осознавая, что в ближайшее время мне предстоит испытать на себе мощь магии противника. Возможно, похожим образом погиб и король Ритербавии Деорг Первый. Грустные мысли нахлынули на меня, стоило лишь только вспомнить о том, как началось все это безумие...
   Дальше, поднявшись по лестнице на второй этаж, я снова пошел в ту галерею, возле которой стояли на страже два обращенных в камень часовых. Проходя мимо них, я коснулся рукой одного из изваяний и ощутил, что неживая сущность полностью поглотила человеческое существо. Едва ли какой-нибудь чародей мог вернуть им прежний облик.
   Вскоре галерея вывела меня в другую, точно такую же. Здесь я окончательно сбился бы с пути, если не увидел карлика, внезапно выбежавшего из бокового, и поманившего меня за собой.
   Ступая за ним, я прекрасно понимал, что, возможно, иду на свою погибель. Но что-то изменялось во мне тем сильнее, чем ближе я подходил к своему врагу, к своей полной противоположности.
   Единственное решение и единственное желание, внезапно охватившее меня, было уничтожить владыку земли. Уничтожить его раз и навсегда.
   Конечно же, мой противник прекрасно знал, зачем я пришел к нему в цитадель, и успел подготовить мне пару-другую весьма неприятных сюрпризов. Но меня это не страшило. Меня не пугало в этот момент вообще ничто. Ярость помутила рассудок и дала ненависти дорогу вперед.
   С силой я распахнул двери в тронный зал, так что чуть не сорвал их с петель. Гухьяк, который вел меня, в ужасе отскочил в сторону.
   Зал был столь же огромен, что и зал в замке Соторан. Все стены блистали золотом, сияли драгоценными камнями и самоцветами. В зале находилось всего несколько человек прислуги. Никаких сотен и тысяч слуг Земли.
   У дальней стены на возвышении стоял золотой трон. На троне восседал тучный человек лет пятидесяти, у него на голове красовалась иридиевая корона. Человек был настолько толст, что казалось, будто он при всем желании не сможет встать. Не сразу я догадался, кто это.
  -- Здравствуй, Велор, - громким басистым голосом прогремел он. - Не могу сказать, что рад тебя видеть.
  -- Взаимно, - в тон ему ответил я.
  -- Так зачем же ты пожаловал? - расхохотался Даба.
  -- Я пришел, чтобы уничтожить тебя, низвергнуть в черную пропасть небытия, - пусть слова мои и звучали несколько напыщенно, зато весьма твердо. Настал решающий момент, и не имело смысла скрывать свои намеренья.
   Даба расхохотался.
  -- Знаешь, Велор, меня почему-то это нисколечко не удивляет. Ни ты первый, ни ты последний. Лучше объясни-ка, зачем тебе меня "уничтожать"?
   Я не сразу нашелся, что ответить. Сам себя спрашивал я, но не мог понять сам, "зачем" мне это.
  -- Что ж, я скажу за тебя, - победив булькающий смех, вновь заговорил Даба. - Тебе это говорит ненависть к земле, и ни что иное. Ты хочешь меня уничтожить, за то, что я такой, какой я есть. Разве этого не достаточно? Тебе виднее. В конце концов, это не я осмелился придти в цитадель своего врага и бросить ему вызов. Прислушайся к голосу своего разума. Что он тебе говорит, Велор?
   Рассчитывал я вовсе не на это. Я готовился к быстрой скоротечной, жесткой схватке. Но только не к разговору по душам. Единственное, что я не понимал - зачем пришел один в стан врага? Но отступать назад было некуда. Тем временем Даба продолжал:
  -- Он говорит, что ты извел целую страну, пожрал всё, до чего мог дотянуться. Готовился идти войной на другую страну. Ты убивал мирных жителей, женщин и детей. И нет тебе пощады!
  -- Чем я не король? Разделяю и властвую над простыми смертными. Ты думаешь, наши отцы, кеты делали, что-то иное, когда приплыли в Арьяварту?! И потом, разве тебя самого заботит, сколько людей я убил или убью, разве ты за них пришел мстить? Нет, - ты пришел на поводу у собственной ненависти.
  -- Тогда было совсем по-другому, - попытался возразить я.
  -- Разве? - усмехнулся Даба. - Так тебе говорят героические легенды. Кеты, странствующие герои, славные мужи, всего лишь искали, где найти себе приют. И тут боги послали им чудесную страну, о которой они могли только мечтать. Но, какое несчастье, - на ней обитали другие люди. И что же? Кеты вступили в священную войну против зла. Боролись не на жизнь, а на смерть. А зачем? Я скажу тебе - зачем? - прогремел Даба. - Чтобы уничтожить тысячи ни в чем не повинных людей, чтобы захватить их земли. Отобрать силой то, что нельзя заполучить миром.
  -- Но, так было не везде, - возражал я. - Ритербавия была основана исключительно мирным пут...
   Даба не дал мне договорить:
  -- Мирным путем? - взвыл он. - Ты разве не помнишь, что случилось в Увах? Так я напомню тебе: весь город войска Ритербавцев просто вырезали на корню. Король, видишь ли, испугался повторного восстания...
  -- Но там погибли и сотни Кетов...
   И вновь, меня оборвали на полуслове:
  -- Зачем они погибали? Чтобы убить другой народ. Разве это правильно?
  -- Такова жизнь, - заметил я.
  -- Жизнь? Да, ты прав. Ну и что тогда ты имеешь против меня. Я такой же правитель, как и все остальные. Ничуть не хуже, а возможно даже лучше.
  -- Более ста лет в Анахите не было воин, а ты развязываешь новую. Все что ты делаешь - сущая бессмыслица.
  -- Ни чуть! Это я владыка Анахиты, и Я делаю, что посчитаю нужным. Если я хочу объявить войну, то делаю это. Кто ты чтобы говорить, что я не прав?! Может быть ты король?! - ни с чем не скрываемой иронией заявил Даба.
  -- Это моя родина, и я не позволю тебе уничтожить ее!
  -- А с чего ты взял, что мне нужна тв ...
   На этот раз я перебил его сам:
  -- Можешь не стараться обманывать меня. Мне все прекрасно известно. Только я могу остановить тебя, и, поверь, - я не премину это сделать.
  -- И с чего же ты решил, что именно ты "сможешь остановить меня"? - передразнил он меня, явно забавляясь нашей беседой. - Кто сказал тебе такую глупость?
  -- Не важно. Я Повелитель Воздуха и в моей власти уничтожить тебя.
  -- Вот ты заладил: уничтожить, да уничтожить! Что из того, что ты Повелитель Воздуха? Ты думаешь, я, только услышав это, сразу должен помереть со страху? Ха! Своими собственными руками я убил не одного повелителя воздуха. И, поверь мне, некоторые из них были много сильнее тебя. Прошла вот уже не одна сотня лет с тех пор, как я стал Властителем Земли. Прости, но слово "властитель", мне как-то больше нравится, чем "повелитель". А ты? Скажи, сколько лет ты есть Повелитель Воздуха?
  -- Это не имеет значения!
  -- Точно. Я и так знаю - сколько. Не прошло еще и месяца! - тут Даба надолго залился своим булькающим смехом. - Умора, честное слово.
   Ярость, которая вроде бы отступила, снова проснулась во мне.
  -- Мне все же хватит сил, чтобы умертвить тебя! - прокричал я в злобе.
  -- Не думаю, не думаю... - оценивая меня взглядом, сказал Даба. Затем, брезгливо поморщившись, добавил. - Впрочем, пора действительно заканчивать это представление.
   Ничуть не напрягаясь, Даба встал с трона. Он стал меняться. Его тело, и без того огромное, стало еще больше увеличиваться. Цвет кожи сменился на пепельно-серый. Черты лица, и без того не особенно красивые, стали совершенно уродливыми. Над гигантскими, невероятно толстыми губами, высились два огромных, с блюдце каждый, выпученных глаза, без век. Словно гора на лице вздымался кривой, весь в бородавках нос.
   Властитель земли уставился на меня своими глазищами и пробулькал:
  -- Сегодня ты узнаешь, какое это бремя - владеть одним из камней стихий.
   Тем временем его безобразное, неестественное и непропорциональное тело все увеличивалось. Но, к счастью, когда он занимал собой уже половину зала, его рост приостановился. Огромнейший живот Дабы весьма недвусмысленно давал понять, что он съел не одну сотню своих же слуг.
   Меня захлестнул новый приступ ярости, и именно он помог мне также измениться. Музыка ветра наполнила тело магией, сделав его прозрачным, словно стекло и воздушным, точно облако. Движения стали легки и быстры, как внезапная гроза, а зрение - во сто крат сильнее. Я выхватил из ножен клинок, подобный молнии и взмыл в воздух.
   И в эту секунду Даба слишком быстро для своего, казалось бы, неповоротливого тела протянул ко мне огромную лапищу и схватил меня двумя пальцами.
   Положение мое было отчаянным. Пару раз я сумел ударить его сверкающим, словно молния, мечом, но клинок лишь отскакивал от кожи моего противника. Неудача лишь еще более взбесила меня. Освободив другую руку, я высвободил волшебство ветра, и с моих пальцев сорвалась ослепительная молния. Но, ударившись в обширный живот Дабы, она рассыпалась тысячью серебряных искр, не причинив ему никакого вреда.
   Хоть я и предпринимал отчаянные попытки вырваться, но сделать это мне оказалось не под силу. Все происходящее начало казаться мне страшным кошмаром. Боль расползлась по всему телу.
   Тут Даба пододвинул свою чудовищную морду ко мне и загрохотал прямо на ухо:
  -- Ну что я тебе говорил... Помню в детстве я любил ловить кузнечиков. Ты знаешь, они брыкались в моих руках очень похоже на тебя! Как думаешь, может мне оторвать у тебя лапку...?
   Я не отвечал, ярость вновь захлестывала сознание. Меч в моих руках раскалился добела, и я вонзил его в большой палец великану. Взвыв от боли, Даба отбросил меня в сторону. А я крайне неприятно ударился спиной о стену зала, выбив из кладки несколько самоцветов.
  -- Нет, все-таки ты что-то можешь... Правда, зря ты испоганил стену, - теперь не жди пощады - я сгною тебя в подземельях этого замках.
   Собирая силы, я пытался встать и, честно говоря, мало что понимал. Уверенность в том, что это только сон, усилилась. Даба опять схватил меня двумя пальцами и поднял высоко над полом.
  -- А может мне тебя просто раздавить, а? Как считаешь, Велор? - сказав это, Даба стал медленно сжимать пальцы.
   Рассудок содрогнулся при мысли, о том, что сейчас со мной случиться. Ужасная боль терзала всё тело. Я уже вовсе не понимал, что делаю.
  -- Кэива-хива та... бер нох симор нах фэ... - шептал я.
  -- Что!? Что ты делаешь!? - взревел Даба. - Раздавлю!!!
   Давление усилилось, я почувствовал, как ломаются ребра. Чудовищная боль терзала меня, но я всё продолжал читать какое-то древнее заклятье:
  -- ...керива пи орка тэ висол... - слова сами слетали с моих уст.
  -- Остановись! - кричал в бешенстве Даба. - Или я убью тебя!
  -- ... сир о-ка зи тог! - вскричал я в злобе, радуясь, что сумел хоть как-то досадить своему врагу.
   Мир вокруг заполнился ярким, всё озаряющим светом. Он проникал во все углы и закоулки, не оставляя ни единой тени. Теперь не существовало ничего скрытого. Даже самое тайное стало явным. Я видел мир насквозь, изнутри, с его изнаночной стороны.
   В этот же миг мне стало ясно, что я не просто охватил мир своим разумом, - я растворился в нем. Я был везде и всюду, хотя не поручился бы, что вообще существовал. Необычайное чувство, будто бы паришь над миром высоко в небесах...
   Вдруг какая-то точка пространства вздрогнула и выпала из поля моего зрения. За ней вторая, третья... это походило на водоворот. Медленно эта странная воронка начала меня затягивать внутрь себя. Мне стало не по себе.
   Но все очень быстро кончилось. Свет стал не таким ярким, а я собрался в одно целое. Над моей головой оказалось высокое закатное небо. Красно-оранжевое солнце улыбалось мне, неспешно садясь за горизонт. Щеки щекотал легкий бриз. Мир был так прекрасен, что я решил остаться здесь немного подольше. Глаза сами собой закрылись, и я позволил красоте усыпить себя.
  
  

* * *

  
   Пальцы великана раздавили пустоту. Он яростно взвыл и с размаху ударил кулаком о пол залы. Разразилось маленькое землетрясение, почва на мили вокруг покрылась трещинами. Впрочем, прошло несколько минут, и они сами собой затянулись, как затягиваются со временем раны.
   Даба был в непередаваемой ярости, единственное, что он хотел - это крушить и убивать. Но все же сдерживал себя, - за века своей жизни он научился усмирять свой гнев. Во многом благодаря этому ему удалось прожить так долго.
   Огромный великан превратился обратно в человека. Даба, быстрыми шагами подошел к трону, обошел его сзади и открыл потайную дверцу, расположенную в стене за троном. В дверцу не смог бы протиснуться даже котёнок, не говоря уже об огромном, полном мужчине.
   Но у Повелителя земли были свои хитрости. Он стал быстро уменьшаться, пока ни стал не больше наперстка, и тогда, с легкостью проскользнув в дверцу, он захлопнул ее с обратной стороны.
   Длинный темный коридор привел его в малюсенькую комнатку, в которой ничего не было. Ни мебели, ни картин - вообще ничего. Но Даба пришел сюда с одним очень важным делом.
   Выйдя на середину помещения, которое могло бы запросто поместиться в пивной кружке, он опустился на пол и приложил ухо к земле. Земля под ним вибрировала, словно живая. Она, передавая все звуки, сообщала о каждом шаге, который делался по всей земле в данный момент.
   Повелитель Земли мог слышать, как где-то в Ритербавии марширует по каменной дороге только что сформированный полк копейщиков, как где-то на окраинах Ланау воет бродячая собака, как сливаются в мировую бездну Деватау-кх-соторан воды всех рек. Мог слышать, как растет трава на заливных лугах на севере Качино.
   Но все это нисколько не интересовало Дабу. Он прислушивался к мельчайшей вибрации земли, чтобы обнаружить то, что искал. Наконец ему это удалось, он уловил еле слышное дыхание человека, лежащего на земле. Человек спал где-то посреди Сипсийского каньона.
   Вместе с тем один единственный звук преобладал над всеми. Далеко на западе слышался гулкий подземный рокот.
   Тогда Даба принял решение, которое, несомненно, повлияло на судьбу всего мира. Он приказал живой горе Шех закрыть собой проход в Сипсийский каньон, чтобы задержать на время Повелителя Воздуха, а сам пока обратил свое внимание на запад, где происходили не менее судьбоносные события.
  
  
  

Часть 3.

Глава 1.

  
   На востоке поднимался ветер. Вязкое, как прозрачная смола, небо пришло в движение, зашевелилось, покрылось рябью волн и сетью трещин. А затем раскололось на множество мелких осколков, хрустальным дождем обрушившихся на разгоряченную землю. Осколки словно сверкающие капельки, впивались в почву, проникали все глубже в нее, как осколок стекла, попавший в глаз.
   Очистившееся от оков небо задышало полной грудью. Набрало воздуху в легкие и с силой выдохнуло. Рвущийся, ревущий ветер всеразрушающей стеной понесся куда глаза глядят, не ведая препятствий, не требуя отдыха. Он наслаждался своей безумной силой, упивался ею, и нес разрушение всему, что встречал на пути.
   И кто бы ни пытался остановить ветер, чувствовал его в собственных раздробленных костях и сочащихся кровью ранах. И кто бы ни пытался его успокоить, не находил нужных слов, ­- не слышал ветер слов успокоения. Не видел ветер ничего, ибо был слеп от рождения.
   Рожден же он был яростью самого неба. И не было у него никогда друзей, а те, что были - предали его.
  

* * *

  
   Потоки холодного воздуха текли сквозь мое тело, подобно ледяным иглам пронзая погрузившуюся в небытие плоть, они снова наполняли его силой и свежестью. Мускулы полнились теплом, энергией; просыпалось сознание, блуждавшее до этого времени где-то в прекрасном волшебном сне. Я вновь начал осознавать, что мир вокруг меня все еще существует, и что я не единственное создание во вселенной. Сонные чары невозвратимо рушились, чувства заполняли разум.
   Я заморгал, чтобы согнать последние путы видений, и обнаружил свет, спокойной рекой струящийся с неба. На востоке рождался новый день. Он легко и добро улыбался. Круг меня серыми громадами вздымались остроголовые скалы; рядом шумели листвой деревья.
   Я полулежал на покатом травянистом склоне где-то в горах. Местность была похожа на ущелье или горный перевал. Широкий ход в скалах, пробитый не то водой и ветром, не то каким-то чудовищным заклятьем. Я посмотрел, куда идет каньон. На запад он уходил очень далеко, широкой неровной бороздой врезаясь в массив скал, теряясь среди камней и валунов. Там его постепенно заметал снег, который, казалось, ссыпался прямо с вершин. Все белым-бело. Удивительное явление, естественная граница между теплом и холодом.
   На восток каньон шел несколько лиг, затем резко прерывался. Выход из него загораживала огромная гора, подобной которой никто не видел во всем мире. Я вздрогнул. Гора зашевелилась, открыла глаза. Огромные, полные ненависти, очи взирали на меня с таким превосходством, которое я не мог себе даже вообразить. Как же неприятно находиться под этим взором, который, казалось, видел даже мои мысли!
   Я весьма смутно представлял, где сейчас нахожусь, и мне трудно было сориентироваться. Но, немного поразмыслив, я предположил, что пребываю где-то в Серебряных горах. Мне вспомнился разговор с Тодом о горе Шех и схватка с Дабой, в которой я чуть не погиб от руки своего антагониста.
  -- Настоящая битва еще впереди! - лютая ярость багрово-огненым потоком вновь всколыхнулась во мне. - Посмотрим, кому из нас она принесет победу, а кому - упокоение.
   Меня не оставлял вопрос, почему же я все еще жив, ведь пока я находился без сознания меня могли уже десяток раз убить? Видимо, власть Дабы еще не распространялась так далеко. Хотя именно здесь она и должна черпать свою истинную силу...
   С другой стороны, я даже раньше не подозревал, что существует проход через горы. Мне оставалось предположить, что и Даба не всемогущ, и не в состоянии так скоро перекроить все здесь по своему вкусу..
   Как бы то ни было, я понял, что мне придется найти свой путь. И если этот путь существует, - идти в обход, через ледяную страну Енпери, чей суровый нрав знаком каждому, кто хотя бы чуть-чуть удосужился ознакомиться с историей Арьяварты.
   Я шел по ущелью, встречая чуть прохладные ветры, несущиеся вдоль расселины в камне. Далеко впереди ветер веял снег, словно сеятель зерно. Мелкие крупинки льда и холода. Все говорило, что впереди лежат обширные снега. Зима среди лета - невозможно! Но только не в Енпери...
   Шагая вперед по неровной тропе в камне, я размышлял над тем, удастся ли мне преодолеть страну, лежащую впереди, со столь скудным снаряжением. Возможно, не пройдет и нескольких часов, как я умру от переохлаждения.
   Долго, около часа, я шел по узкой, едва заметной тропе, все в том же направлении. Кое-где ветер нанес достаточно земли, чтобы здесь могла расти трава, низкорослый кустарник и даже деревья! Дикие горные цветы поражали своими яркими буйными красками.
   Впереди из-за кручи скал вился легкий дымок. Я не поверил своим глазам. Неужели здесь, в горах живут люди?! Никогда бы не подумал... Такое глухое и неприветливое с виду место, но даже здесь человек нашел себе убежище, построил тихую гавань.
   Извилистая, еле заметная горная тропка вела меня к жилищу людей. Оставалось надеяться, что они будут благосклонны к непрошеному гостю, путнику, странствующему в чужих краях. Из-за поворота скалы выглянули несколько десятков низеньких крепких хижин. Они располагались на небольшом более-менее пригодном для строительства взгорье, без всякого порядка лепились на камне, подобно гнездовьям птиц, хаотически разбросанные.
   Около домиков бегали, озорничали дети, играющие во что-то, вроде пряток. Рядом с некоторыми хижинами сидели женщины, которые готовили на улице еду, лепили лепешки и варили какую-то похлебку на кострах. Больше никого не было. В небольшом поселении царил покой и спокойствие.
   Продолжая идти по тропке, я спускался с горной кручи и неожиданно для себя услышал журчание воды. Еще через пару шагов, я увидел, прозрачную быструю речку, вырывающуюся из щели в скалах, в паре десятков метров левее меня, и стремительно текущую куда-то вниз. Я ужасно пожалел, что не могу вот сейчас коснуться её ледяных вод.
   Вдруг где-то сбоку в скалах и сзади раздался резкий свист. Я обернулся и увидел, что ко мне стремительно приближается горстка вооруженных, странно одетых людей. Горцы проворно пробирались по скалам, окружая меня кольцом. Я понял, что защитники деревушки приняли меня за врага, и что, возможно, мне сейчас не поздоровится. Коренастые суровые люди преградили мне дорогу и прижали к скале. На меня грозно смотрел ряд острых копий.
  -- Хнак! - прокричал на непонятном наречии один из горцев, чьи одежды были расшиты полосками цветной материи и небольшими костями, а на лице была звериная маска. - Зу та хнак!
   Я не знал, что ему ответить; не зная их языка, я был бессилен.
  -- Колуррр... са хнак! - кричал мне он. Злоба на лицах его соплеменников сменилась испугом. Шаман оторвал у себя с плеча привязанную на шнурке округлую кость и, размахнувшись, кинул в меня.
   Видимо, желанного эффекта он не достиг, поскольку испуг на лицах горцев сменился ужасом. Шаман отступил на несколько шагов, и крикнул своим людям:
  -- Со торррр!!!
   В меня полетело несколько копий. Они прошли сквозь меня, словно сквозь воздух. Грубо выкованные железные наконечники ударились о скалу позади, отколов с характерным звоном небольшие кусочки камня.
   Я пришел в ярость. Неужели меня опять вынуждают терять время?! Я вскинул руки перед собой, и горцев отбросило назад волной воздуха. Теперь мне уже никто не преграждал путь. Я хотел решительно двинуться опять вдоль каньона, но тут предводитель защитников деревушки вскочил на ноги и изумленно спросил:
  -- Повелитель? Вы вернулись?!
  -- Что? - не совсем понял я.
  -- Повелитель Ваю, это вы? - он пал на колени, снимая маску. Через секунду все остальные горцы последовали его примеру. - Простите нас, мы...
  -- Кто такой Ваю? - требовательно спросил я.
  -- Ваю - хозяин ветров, владыка неба. Вы вернулись, чтобы помочь нам?
  -- Я Велор, Повелитель Воздуха. Мне не знаком тот, о ком ты говоришь, - ответил я. - Скажи мне кто ты, и почему вы напали на меня, даже не спросив прежде моего имени?
  -- Меня зовут Трогвард, я - шаман племени ыннов. Простите нас, повелитель, мы приняли вас за злого духа.
  -- Меня за злого духа?! - изумился я. Впрочем, лишь взглянув на свои руки и торс, я тут же понял, что вызвало их испуг.
   Моё тело, прозрачное подобно жидкому стеклу, извивалось, пульсировало. Я так и не превращался обратно в человека с момента встречи с Дабой. Мне стало неловко, что я испугал свой народ. Ярость ушла, моё тело потихоньку стало принимать естественный облик.
   Эта беседа навела меня на интересный вопрос:
  -- А разве Ваю, ваш прежний повелитель, не мог менять свой облик?
  -- Что вы, господин, он всегда оставался человеком, несмотря на то, что умел управлять ветрами...
  -- Давайте, пройдем в деревню. А ты, Трогвард, мне пока что расскажешь немного о Ваю? - спросил я.
  -- Да, повелитель, еще раз простите нам наше не гостеприимство...
   Мы неспешно топтали дорогу, серой змеей извивающуюся у нас под ногами. Каждый шаг все ближе подводил нас к небольшой горной деревушке, приютившейся у подножья горной кручи. Тем временем Трогвард вел свой рассказ о том, как в стародавние времена явился защитник, подобных которому никто некогда не видывали во всей деревне, даже самые мудрые старцы. В те годы земля давала весьма скудный урожай, дожди нечасто падали с небес, а странные твари с юга добирались и до людей, нашедших себе приют в горах. Защитником народа ыннов стало существо, имевшее облик человека и повелевавшее ветрами. То существо звали Ваю, что на языке ыннов значит - "хозяин бури".
   Соседние племена прекратили нападать на миролюбивых ыннов, обзаведшихся столь могущественным сподвижником. Твари с юга перестали появляться в горных перевалах, жизнь, почти что, стала хороша...
   Но однажды все изменилось. С юга потянуло дымом пожаров, небо заволокло гарью и пеплом. Воздух полнился смрадом горелой плоти и запахом смерти. С самых высоких скал был виден огонь, поднявшийся до небес. Но тогда всколыхнулись воды великой реки Виткан и обернулись они грозной ратью морских витязей, которые силой своих волшебных мечей (подобным потокам ключевой воды, бьющим из источников и родников) погасили чудовищное пламя всеобщего врага. Казалось, битва была уже кончена, но поднялась земля, преисполнившись силы и удали. Разродилась она тьмою тварей ужасных, и те твари пожрали витязей морских своими утробами.
   Не выдержал защитник неба, собрал с собой самых храбрых воинов племени и Великана, и пошел биться против порождений темной грязи. Через день дрожали скалы от битвы той, что свершилась меж землей и воздухом, выплескивались моря и рушились цитадели. Казалось, будто мир не выдержит ударов, какими били друг друга Повелитель Земли и Владыка Воздуха. Неделю шла битва, в которой пали оба.
   Ничего не осталось ни от одного из повелителей стихий. Все они пали в пучине сражения, пьяненные ненавистью и ослепленные яростью. И наступила великая тишина, в которой растворились все звуки мира, как в воде растворяется дикий мёд. Замер каждый зверь и человек, ибо великая битва кончилась, принеся всем народам мир и спокойствие.
   Поле битвы четырех стихий назвали фассилес, ибо с тех пор стало оно сухим и бесплотным, подобным пустыне.
   Такую легенду поведал мне Трогвард по пути в селение, удивив меня своими познаниями в области истории Арьяварты. Боюсь, такие подробности были мало кому известны из ныне живущих людей. Немного погодя мы обсудили, как бы мне поскорее добраться до Ритербавии.
   Высоко-высоко, почти рядом с солнцем, по синей поверхности неба скользил сокол. Своим острым, как кинжал, взглядом он выискивал что-то на земле. Живое или неживое, оно боялось его взгляда, как мышь боится кошки. Неожиданно хищная птица нырнула вниз за добычей. Как стрела она пронеслась в воздухе, упала камнем на землю, схватила добычу... и больше не вернулась никогда.
   Никогда больше гордая птица не видела синего неба и туманной дали "завтра".
   Деревушка встретила нас не особенно приветливо, женщины и дети попрятались по хижинам, они побаивались чужеземца, которого привели их мужья и сыновья. Тем не менее, я заметил в одном из окошек торчала любопытная черноволосая мордашка, пристальным взглядом не менее черных глаз, наблюдавшая за мной. Смелый ребенок, подумалось мне.
   Мы подошли к большой хижине, чьи стены испещряли десятки ровных, явно специально проделанных, отверстий, шириной с локоть каждое. Трогвард отпустил воинов, а затем провел меня в свое жилище, служащее одновременно и храмом, и домом.
   Посредине круглой комнаты возвышался странный алтарь, сплетенный из тысяч тонких белых нитей. Линии образовывали сложные фигуры, сходились и сплетались под разными углами, они напоминали нечто, вроде невероятно сложной объемной паутины. Алтарь почему-то был близок моему сердцу, в нем чувствовалось нечто родственное, воздушное и живое. Свободно блуждающий по комнате ветер тихонько звенел паутинками, рождая чудесную, полную волшебства, музыку.
   Я понял, зачем служили отверстия, они делали ветер неотъемлемой частью помещения, равноправным сожителем, которому здесь всегда были рады.
   Круг алтаря, почти возле стен лежали плетеные циновки, которые покрасили каким-то природным красителем в голубовато-зеленый цвет.
   Вот, собственно, и все убранство комнаты.
  -- Этот алтарь построил когда-то давно сам Ваю, - Трогвард на секунду замолчал. - То есть, конечно, не именно этот... Этот построил я сам, руководствуясь заклинаниями, оставленными нам владыкой воздуха. Он в точности повторяет работу самого Ваю. Это наша святыня.
  -- Необычайно красиво... - лишь произнес я. - Он задевает что-то у меня в душе, трогает сердце своей красотой. Боюсь, я мог бы часами смотреть на него...
  -- Да, знаю... иногда я целыми неделями не выхожу из этой хижины, обхожусь без еды и пития, пытаясь постигнуть истинную суть красоты воздуха. Такова моя миссия в этом мире.
  -- Хм. Трогвард, значит все решено - вы дадите мне теплую одежду, еды с собой в дорогу и проводника, который доведет меня до народа хонов?
  -- Да, владыка. Если вы хотите, мы даже понесем вас на руках, но, боюсь, это вам не к спеху.
  -- Пожалуй, - чуть нахмурившись, заметил я.
  -- Не волнуйтесь, не более получаса и все будет готово. Вы можете пока подождать здесь, в скромном святилище воздуха. Если хотите, я могу больше рассказать о владыке Ваю?
  -- Это вполне подойдет.
  -- То был очень суровый человек. Нет, мы не знали от него ничего кроме добра, но... порой он становился воистину страшен...
  -- Что ты имеешь в виду? - поинтересовался я.
  -- Особенно, когда ему доводилось сталкиваться с мерзкими порождениями земли, он впадал в какую-то неистовую ярость. И порой мог долго не выходить из этого состояния. Так что, бывало, он не отличал друзей от врагов.
  -- Действительно, звучит пугающе. Я, пожалуй, испытываю иногда нечто похожее... - Трогвард внимательно посмотрел мне в глаза, казалось, он раздумывал о том, сказать что-то или нет.
   Ветер подул чуть сильнее, музыка поющих паутинок от этого стала еще волшебнее.
  -- Владыка, Велор, очевидно я все-таки должен сказать это вам... - голос шамана стал не таким уверенным.
  -- Что же?
  -- Когда мы впервые заметили вас, мы не зря так испугались. Не зря мы приняли вас за порождение зла...
  -- Что ты этим хочешь сказать, Трогвард.
  -- Повелитель, тогда мы встретили действительно чудовище, столь страшен был ваш вид. Прошу, не гневитесь. Поймите, я боюсь за вас владыка, такого никогда не случалось ранее с Ваю. Я бы был осторожнее...
  -- Позволь мне решать, что делать, - прервал я Трогварда. - Твои опасения излишни.
  -- Мне жаль, господин, что я доставил вам огорчение.
  -- Пустое... Расскажи лучше, что за гора преграждает западный выход из ущелья. Если это гора-великан Шех то, что она тут делает, я полагал он находится значительно дальше северо-запад от Серебряных гор.
  -- Гора Шех преграждает выход из нашего ущелья?! Господин, вы принесли нам весть, о которой мы не знали ранее, печальную весть. На наших склонах мало травы, здесь весьма неудобно пасти овец, поэтому нам иногда приходится выходить из ущелья, туда, где раскинулись гораздо более обширные и лучшие пастбища, где трава мягка и сочна.
  -- И это...
  -- Да, это означает, что теперь нам придется столкнуться с некоторыми трудностями...
  -- Хммм... - я закусил губу. - Тогда боюсь, это я виноват в её появлении...
  -- Значит, господин, вы можете...
  -- Нет. Это значит, что я очень сожалею. Но боюсь я пока не в силах уничтожить гору-великана Шех или хотя бы сдвинуть её в сторону. У меня сейчас другой путь, и я не в силах свернуть с него. С той стороны Серебряных гор нас с вами ожидают очень серьезные неприятности, пусть лучше Шех пока останется на месте. Я должен вернуться в Ритербавию более безопасным путем, там меня ждут войска союзников... - почему-то голос мой на секунду дрогнул. - Я надеюсь, что они меня ждут. Надеюсь, что я вернусь не в разоренный дом.
  -- Наши молитвы прибудут с вами. Пусть все свершиться так, как вы хотите, во имя Ветра!
  -- Да. Тогда, возможно, у меня хватит мощи сразится со своим противником. И если он падет, падут и оковы стеснившие нас всех.
  -- Волшебны ваши слова, чисты помыслы, повелитель, но помните - вам свойственны и боль, и разрушение. Сторонитесь их, сторонитесь зла в своем сердце.
   Я довольно долго молчал, думая над словами Трогварда, слушая музыку ветра, играющего среди белых нитей алтаря. Скрытые и явные смыслы являлись мне, тревожа сознание, заставляя впасть в задумчивость.
  -- Твои речи тоже говорят о том, что ты мудрый человек Трогвард, я еще подумаю над ними, - наконец сказал я. - Но не задерживай меня больше. Скажи, сделаны ли все приготовления? Мне пора в путь.
  -- Думаю, что да, повелитель, - кивнул мой собеседник. - Но быть может, вы бы захотели откушать перед тем, как покинуть нас.
  -- Нет спасибо, еще раз. Мне дорога каждая секунда - я поем по дороге.
  -- Тогда пойдемте на улицу, господин. Полагаю, все готово.
   Вскоре мы оказались под открытым небом. Мой проводник уже ждал нашего отправления. В дорогу нам приготовили все необходимое - походный мешок заполнили едой, фляги наполнили водой.
   Тут же один из воинов с уважением подал мне теплую меховую куртку. И я, поблагодарив юношу, сразу же поспешил надеть её, ибо уже порядком замерз на прохладном быстром ветру.
   Взгромоздив провиант на плечи, и взяв крепкий деревянный посох, любезно предложенный мне еще одним воином, я был готов тронуться в путь.
   Женщины и дети уже очень боялись моего присутствия: они высыпали из хижин, чтобы проводить меня.
  -- Я еще вернусь к вам милые ынны, - обратился я ко всем. - Сейчас мне нельзя более находится здесь, но видит небо, мы вновь встретимся! И надеюсь, я приду к вам уже не как гость, а как благодетель. Вы делаете доброе дело.
   Жители деревни лишь молча смотрели на меня, будто не знали языка. Но в глазах некоторых я видел не то радость, не то надежду на светлое будущее.
  -- Прощайте, мои друзья! - сказал я, еще более расчувствовавшись. - Я буду считать дни до нашей с вами встречи!
   Последние мои слова нашли отклик в сердцах горцев. Блеск слез на глазах явственно говорил, что им столь же больно расставаться с вновь вернувшимся Повелителем, как и мне - с ними. Но суровые люди ничем более не выдали своих эмоций - они молча провожали меня лишь взглядом.
   Пройдя несколько лиг от селения вместе с главой племени и группой воинов, мы попрощались и с ними. Суровый предводитель встал предо мной на колени, и его примеру тут же беспрекословно последовали и воины.
  -- Мы дождемся вас, во что бы нам то ни стало, Владыка! - глядя мне прямо в глаза, решительно сказал Трогвард. - Будьте осторожны на вашем пути. И да не знает сила и мудрость ваша границ.
  -- Я верю вашей решимости, друзья. Поверьте, вы будете вознаграждены за вашу службу. А теперь - прощайте. Время не ждет.
  -- Прощайте, Владыка! - сказал Трогвард, а затем, поднявшись с колен, повернулся к своему дому и, не говоря ни более слова, пошел прочь. Столь же безмолвно его примеру последовали войны.
   Мне хотелось верить, что нам суждено вновь встретиться с этим гордым народом. Мой проводник и я, не сговариваясь, тоже развернулись в сторону ледяной страны и ровным шагом, сгибаясь под тяжестью припасов, пошли прочь от владений ыннов.
   Крутясь змеей, дорожка спускалась с неровного холма, на котором произрастали несколько чахлых сосен, шла дальше, обходя выступы скалистой породы, рытвины, щели, поворачивала чуть в бок, скрываясь за очередным пригорком. Мы следовали изгибам тропы, брели под нависающими над нашими головами массивами породы, то взбираясь на крутые уступы, то спускаясь под гору.
   Проводник мне достался не особенно разговорчивый. За все время пути он проронил не больше слов, чем того требовалось. Весьма двояко относился я к таким людям. С одной стороны, - всю свою жизнь предпочитал иметь дело с более общительными личностями. С другой стороны - лучшего знатока своего дела можно найти только среди вот таких, немногословных людей.
   Еще я обратил внимание на то, что мне смутно знакомо его лицо. Довольно близко посаженые глаза и брови цвета жженой пробки... По-моему, это был один из воинов, что преградили мне путь, когда я вторгся на земли ыннов.
   Звали проводника Ур, и местность он знал замечательно. Особенно восточную часть перевала, поскольку ему часто приходилось поддерживать связь с хонами. Кочевым народом, что обитал близ восточного выхода из ущелья.
   Они промышляли оленей, собирали орехи, вели довольно скудный образ жизни. Ынны выменивали на мех, шкуры, животный жир и орехи продукцию своих маленьких огородов, ткани и шерсть. Народу ледяной пустыни очень нравилась свежие овощи и фрукты, поэтому они были чрезвычайно заинтересованы в торговле с ыннами.
   Вообще говоря, на северный народ я возлагал большие надежды. Они могли снабдить меня санями с оленьей упряжкой, что значительно ускорило бы мое возвращение на родину.
   Холодный ветер крепчал, нес всё больше снега и ледяной пыли. Когда совсем невмоготу стало терпеть этот ледяной ад, мне пришло в голову попытаться утихомирить буран.
   Но из этого ровным счетом ничего не получилось. Ветер здесь был какой-то совершенно дикий, неуправляемый. Он, казалось, не слышал моих просьб и приказаний. Если бы не теплая куртка с волчьим мехом, я бы, наверное, продрог уже до костей.
   Тропа, по которой мы шли раньше, постепенно исчезла. Ее замел белый снег. Впрочем, заблудиться было все равно невозможно, стало лишь чуть неудобнее идти. Тяжелые меховые сапоги каждый раз по щиколотку погружались в снежную массу, вязли в ней, оставляли за собой борозды следов.
   Солнце скрылось за серое марево туч, наплывших откуда-то с северо-востока. Тучи задевали самые высокие скалы, липли к ним, накрывали ущелье, словно небесной крышей. Сверху на нас падали крупные белесые хлопья оледеневшего водяного пара. Погода, привычная для Енпери.
   Так, осторожно обходя неровности скал, скрытые обманчивым снегом, то спускаясь, то подымаясь вновь, мы шли несколько часов. Не много слов было сказано за это время. И оно, наверное, - к лучшему. Настроение не особенно способствовало тому, чтобы о чем-то говорить. Мрачная погода брала своё.
   Еще через некоторое время мы решили сделать привал. И чтобы укрыться от пронзительного ветра севера, забились в одну из довольно больших трещин в массиве скал. Ненадежная защита, но все-таки лучше, чем ничего.
   Наскоро перекусив пресными лепешками и напившись крепкого густого напитка, чем-то напоминающего по своему действию чай, Ур и я вновь двинулись в путь, поскольку пройти предстояло еще немало. Недолгий отдых от всепроницающего ветра и чудесный напиток вновь придали нам прежней решимости и уверенности в своих силах.
   К вечеру, когда совсем стемнело, мы добрели до перевала. Небольшой однокомнатный домик, приютился под нависающей острой скалой. Как оказалось, в Серебряных горах власть Дабы была не так велика, и я позволил себе найти здесь приют на ночь.
   Внутри по возможности плотно сколоченных из досок стен, по сравнению с тем, что творилось на улице, царило почти что спокойствие. Снаружи поднялась настоящая буря - ветер визжал, бесновался, царапал по стенам.
   Огонь скромного очага быстро согрел комнату, заполнил её теплом жизни, отогнал смерть от порога. Что до моего проводника - он, отужинав со мной, тут же повалился на кучу шкур в углу и преспокойно заснул.
   Ко мне же сон почему-то долго не шел. То ли сказывалось перенапряжение, то ли - неспокойные мысли, донимающие меня без конца. Когда ты один на один с природой, от них не очень-то уйдешь.
   Вот и теперь я сидел на жесткой деревянной лавке, подле стены и, занявшись раздумьями, смотрел на пламя очага. Оно плясало в каменной темнице, играло мне на потеху, потрескивало дровами.
  -- Ты уже принял решение? - раздался сухой трещащий голос.
   Я отвел взгляд от пламени, долго задумчиво смотрел в темноту, потом все-таки ответил:
  -- Да, Чжун, я принял решение, - на секунду воцарилось молчание, снаружи выл ветер, выл, пытаясь проникнуть внутрь. - Ты можешь рассчитывать на меня. Я постараюсь достаточно ослабить Дабу, чтобы ты мог выбраться на свободу. Но...
  -- Но? - притворно удивился огненный человечек, пляшущий в очаге.
  -- Да. Но я должен быть уверен, что могу надеяться на ответную помощь. Ты должен будешь явиться на нашу битву с Дабой, ты должен будешь привести свою армию, мне на подмогу.
  -- Лишь этого я и жажду, Велор, поверь мне.
  -- И если ты не сделаешь этого, я заставлю тебя пожалеть об этом. Ты понял, о владыка лавы и огня.
  -- Прибереги угрозы и ярость для своего настоящего врага, не трать их на союзников. Велор, пойми, нами движет одна цель - уничтожить Дабу. Он должен заплатить за все свои злодеяния.
  -- Хорошо, - мой голос несколько успокоился. - Скажи, ты что-нибудь знаешь о передвижениях войск земли. Где они, как скоро ждать нападения?
  -- Даба собрал огромное воинство, с одной стороны - это плохо. С другой... движется оно весьма и весьма медленно. Тем не менее, тебе надо поторопиться, Велор, совсем недавно, как донесли мои агенты, войска неприятеля вошли в город Гелло. Совсем скоро и они будут у ворот Замка Соторан.
   Я закрыл глаза и стал напряженно вслушиваться в рев ветра за стенами. Мои самые печальные опасения оправдывались - враг был уже совсем близко. А мне еще предстояло проделать так много лиг до родины. Как же мне успеть вовремя?!
  -- Еще не все потерянно, надо лишь поторопиться, и тогда, возможно, тебе удастся добраться до Ритербавии на день-два раньше армии врага. Я, в свою очередь, попытаюсь немного отвлечь внимание Дабы на себя. У меня в рукаве осталось еще парочка сильных карт.
  -- Твои слова обнадеживают. Что ж, выполним все, от нас зависящее!
  -- Выполним, - вторило мне пламя очага.
   Чжун исчез, вселив в меня некую надежду. Тревожные мысли немного утихомирились и разрешили мне заснуть. Я улегся на лавке, пристроив под голову мешок, и вскоре заснул.
  
  
   За ночь буря на улице утихла. Небо очистилось. Снег перестал.
   Утренний завтрак придал сил и оживил моего спутника.
  -- Если все пойдет хорошо, через несколько часов, к полудню, мы достигнем поселения хонов, - сообщил он.
  -- Я вроде бы слышал, что хоны - кочевой народ, ты знаешь место их теперешней стоянки?
  -- Да, Повелитель. В этом месяце они как раз возвращаются поближе к горам. Мы легко найдем их стоянку.
   Если бы дверь не открывалась внутрь, нам с трудом удалось открыть её - так сильно домик занесло белой крупой. Боюсь, её пришлось бы даже выламывать, но такие, на первый взгляд незаметные мелочи, строители учли.
   Свежий воздух встретил нас хрупким холодом и полным безветрием, снег весело хрустел под сапогами, подгоняя нас в путь. Льды да кристаллики снега, ничего больше лиги вокруг.
   Всё произошло как и говорил Ур; пару часов мы опять пробирались по заснеженным и обледеневшим скалам, пока они наконец не расступились в стороны. Нас встретили обросшие снежной бородой сосны и ели. Местность немного понизилась. Снегу как будто было еще больше, а воздух стал еще холоднее.
   Я весьма смутно знаю географию этой местности. Единственное, что я достоверно помню - так это причину столь странного климатического отличия Енпери от остальных земель Арьяварты, где сейчас, было лишь позднее лето. Все дело в холодных ветрах с севера, от которых остальную часть страны защищали массивные горные хребты - те же Серебряные горы и Транаевы горы. Благодаря северным ветрам в ледяной стране Енпери всегда царит вечный холод. Лето здесь лишь чуть теплее зимы. Зима же - ужасна своими морозами и буранами.
   Местные жители - кочующий по Енпери народ хонов, да небольшие поселения моррийцев, давным-давно спрятавшихся здесь во время племенных войн. Животных здесь обитало несколько больше, чем людей. Во-первых, это, конечно же, были олени, которых разводят хоны. Во-вторых, - это различные пушные звери, будь то писец или лиса.
   С одной стороны богатый край, с другой - крайне суровый климат и не особенно удобное положение. Река Лот, впадающая в Виткан, освобождается ото льда лишь только в своем верхнем течении, где не так сильны отголоски северных холодов.
   Ничего более конкретного я не знал, а ведь мне предстояло преодолеть страну насквозь, и желательно было сделать это как можно быстрее.
   Еще около четырех часов блуждания по лабиринтам заснеженного леса - еще четыре часа тяжкого пути через сугробы и снег. Тело невыносимо стонало, моля о пощаде и хотя бы минутной передышке. Но даже начальный отрезок пути еще не пройден. Скрепляя сердце волей, я шел вперед за своим проводником, искренне надеясь на его чутье и уповая на то, что мы скоро доберемся до нынешней стоянки хонов.
   Тянулись сотни метров снежных барханов, лежащих у нас на пути. Тянулись минуты ожидания, росла усталость. Снова поднялся ветер, видимо, - опять будет буря.
   Но вот, вроде бы, начали появляться первые следы цивилизации - стали попадаться хоженные, еще не совсем заметенные тропы, кое-где лежали одинокие, недавно поваленные деревья.
   Как будто близко кто-то есть... Сердце почувствовало - рядом жилье! Вскоре мы с моим спутником ощутили едва заметный запах дыма и готовящейся еды. Все говорило о близком присутствии человека.
   Мы добрались до людей. Хоны в этот раз стояли лагерем чуть дальше от прохода в Серебряных горах, чем обычно. Нас встретили радушно и приветливо. Так к гостям-путешественникам относятся только эскимосские народы. Нас, замерзших и заледеневших, отвезли на санях к старейшине племени, и мы, воспользовавшись приглашением, расположились в его чуме.
   Ветер еще более усилился, с неба посыпался белый пушистый снег, стало чуть менее холодно. Отужинав со старейшиной и выпив пару кружечек согревающего настоя, мы почувствовали себя значительно лучше. Очаг отогрел нас, заставил пробудиться и придти в себя после мороза.
   После трапезы, мне удалось договориться о том, что я получу в свое полное распоряжение небольшую оленью упряжь и человека, который согласится показывать мне дорогу сквозь бескрайние снега и черные труднопроходимые леса.
   Руководствуясь здравым смыслом, я решил, что выступлю в путь рано утром, а ночь пережду у любезного старейшины хонов. За стенами чума бушевала буря. Опять ревели снежные вихри, набирали мощь, носились по запорошенным снегом полям и равнинам.
   Снег и столь сильные холода я видел впервые. Было ощущение, будто я попал в чей-то странный, но прекрасный сон. Все белым-бело. Ни дорог, ни неба, ни травы. Все какое-то непривычное, скрытое до поры, до времени снежным покровом.
   Ночью я плохо спал. Буря, бушующая на улице, каким-то образом умудрялась проникать в мои сны. Превращала их в кошмары. "Камень Ветров" не помогал.
   Мне снились какие-то страшные видения, в которых весь мир полыхал в огне войны. Тысячи обреченных на гибель человек выкрикивали мое имя, тянулись ко мне, пытаясь ухватить меня за одежду. Я хотел убежать от этих неистовых криков и искаженных предсмертной мукой лиц, но ноги словно не слушались меня.
   Земля под ногами вдруг превратилась в черную пустоту, и я понял, что падаю в бесконечное ничто. Ни что не помогало избежать падения:­ ни бессильные крылья у меня за спиной, ни зов близких мне людей. Тут внезапно все закончилось, и я проснулся в темноте.
   Так повторялось, должно быть, два или три раза. Страшная ночь выдалась мне тогда.
  
  
  
  
  
  

Глава 2.

   Только поздно-поздно ночью мне удалось уснуть, но, к сожалению, счастье длилось не долго. Еще затемно меня разбудил невысокий худой человек, облаченный в обычное для здешних мест одеяние - куртку и штаны из оленьей кожи, подбитые волчьим мехом. Как выяснилось - это оказался мой новый проводник. Он сообщил мне, что лучше выйти прямо сейчас и тогда до наступления ночи мы поспеем к укрытию.
   С трудом я разлепил веки, скрепленные печатью лишь недавно опустившегося сна. Тяжело поднялся со звериных шкур, на которых спал и которыми укрывался. Затем привел себя в порядок и вышел вслед за проводником.
   На улице царила такая же погода, что и вчера - ясное холодное синее небо, негреющее солнце и скрипучий морозец. Хорошее начало. Но оставались сомнения насчет того, не разразится ли опять к вечеру непогода. Всем сердцем я надеялся, что нет.
   Попрощавшись со старейшиной и поблагодарив его за оказанную помощь, я направился к саням, стоявшим, возле одного из чумов, на окраине поселения. Немного погрузившись в рассыпчатый снег под весом снаряжения, они уже ожидали меня.
   Мы с Сирио, как выяснилось, так звали моего нового проводника, сели в сани и тронули упряжь. Олени бодро понесли вперед по заснеженному, скрывшемуся за белым одеялом лесу. Выдыхая горячий воздух из ноздрей, они неутомимо тянули вперед.
   Сани беспрестанно шатало и мотало из стороны в сторону. Буквально через каждые триста-четыреста метров они застревали в снегу, тогда приходилось сходить и вытаскивать их из сугробов.
   Мой новый спутник, в жилах которого действительно текла кровь настоящего кочевника, оказался весьма общительным. Ни что, казалось, не могло угасить безумную жажду путешествий, сверкающую в его глазах. Именно желание попутешествовать и заставило Сирио вызваться ко мне в проводники. Сначала меня это несколько насторожило, но вскоре я понял, что лучшего спутника мне, пожалуй, не найти.
   Все утро и весь день мы ехали без особых приключений. Передвижение оказалось невероятно тяжелым, но всё же мы пробирались вперед. Лес сменился полями, поля - равнинами, равнины кое-где поросли лесом.
   Весьма однообразная местность усыпляла, словно бездарный спектакль. Вероятно, виновником этого единообразия был снег, стерший все выделяющиеся черты и все особенности ландшафта.
   Тяжелая монотонная работа при тридцатиградусном морозе - дело не простое. Сани, будто нарочно, так и норовили где-нибудь застрять. Олени начали медленно выбиваться из сил, иногда по грудь утопая в рассыпчатом снегу. А дорога все не кончалась.
   С неба посыпались редкие, большие и пушистые снежные мухи. Они липли к одежде, словно покрывали её ватой, скапливались в санях, стирали все цвета, кроме белого.
   Наступали сумерки, как всегда, ранние в этих местах. Тучи, закрывающие небо, стали еще более темными. По земле, покрытой белыми хлопьями, поползла темная синева. Тяжело ехать, когда не видишь, куда ты едешь. Малейшая ошибка - и сани перевернуться.
   Зажженная лампа, давала не слишком много света в таких бурных погодных условиях. Едва ли его хватало, чтобы мы могли не сбиться с пути, скорее, от него просто становилось веселей на душе. Снег все так и шел. Медленно и неспешно, будто собирался идти еще не один день.
   Наступал вечер третьего дня моего пребывания в Енпери. Как же медленно казалось мне возвращение. Целой вечностью! Вечностью вдали от родных краев, вдали от друзей и близких, которые все сейчас находились в большой опасности.
   Дорога, которую мы прокладывали себе сами, резко пошла под гору, увлекая нас в лавинообразный спуск, от которого на секунду перехватило дыхание. Она промелькнула мимо, в едином порыве, обдавая сани тучей белых хлопьев и ледяных брызг, и вышвырнула нас средь запорошенных деревьев и сказочных замерзших кустов.
   Сани покатили дальше сквозь десятки хлестких веток, и в этой чаще немилосердных ударов через долгие секунды ожидания внезапно возник просвет, - мы стремительно вырвались на бескрайнее белоснежное поле.
   А снег все так и падал. Засыпал, стирал. Ноги, обутые в тяжелые утепленные сапоги, совершенно замерзли. Мех на капюшоне оброс льдинками - застывшим дыханием и, казалось, превратился в уютную крышу под темнеющим небом. Я смотрел из него, как человек смотрит из окна своего домика на непогоду, бушующую на улице.
   Поле промелькнуло столь быстро, словно его и не было, и нам опять приходилось выбирать дорогу между редко растущими деревьями и кустарниками. Аккуратно миновать овраги и неизвестно что таящие заснеженные барханы.
   Наконец, когда дороги уже совсем стало не видно, Сирио предложил остановиться. Я только охотно с ним согласился, поскольку весьма проголодался, замерз и устал. Выйдя из саней, я огляделся по сторонам и понял, что остановились мы в самой, что ни на есть глуши. Никакого жилья вокруг, никакого мало-мальски годного убежища.
   Впрочем, мой проводник развеял мои опасения, что нам придется ночевать прямо не снегу. За час, быть может чуть больше, мы разложили палатку, которую Сирио взял с собой в первую очередь.
   За это время руки и ноги совсем окоченели, и мы поспешили побыстрее зайти внутрь и развести небольшой костер прямо внутри палатки, чьё устройство позволяло выводить дым наружу.
   Сирио набрал полный котелок снега и поставил его на огонь. Когда растаявшая вода закипела, он побросал туда сушеных овощей, пару ломтей мяса, и немного крупы. Получившаяся похлебка весело булькала в котелке, наполняя палатку вкусным, как мне тогда показалось, даже неземным ароматом.
   Внутри стало достаточно тепло, чтобы пальцы на руках согрелись и оттаяли. В предвкушении ужина сердито заворчал желудок, наспех пообедавший сегодня лишь куском вяленого мяса.
  -- ...сейчас они довольно опасны, - продолжал рассказывать Сирио, помешивая бурлящую коричневую жижу в котелке. - Прежде всего, тем, что довольно голодны. Волки сбиваются в стаи и могут представлять весьма существенную угрозу. В первую очередь, конечно, для оленей, особенно, когда те привязаны. Но могут напасть и на людей, причем, кто выживет в этой схватке - еще большой вопрос... Вот однажды, когда, мы с моим кузеном отправились в Ширегарт... он хотел найти себе там невесту... так вот еще днем мы заметили, что за нами идет следом крупная стая, порядка десяти хищников... к вечеру они стали подбираться ближе, и наверняка ночью бы от нас не осталось ни кусочка мяса... но к счастью у нас было довольно хвороста, а вокруг - дров. Мы разожгли несколько костров и поддерживали их всю ночь. Какой-то самый голодный из волков, попытался напасть, но получил горящей головней в морду, и больше не совался... утром стаи уже не было, видимо пошли искать добычу полегче...
  -- Гм... - пробормотал я. - А как же наши олени? Может надо как-то...
  -- Нет, Велор, не стоит. Поблизости зверя нет. Я чувствую это, если ты, конечно, меня понимаешь.
  -- Понимаю, - ответил я после минутной паузы. - В мире существует гораздо больше чувств чем обоняние, зрение и прочие... Один мой старый знакомый, наш близкий друг, сэр Рогнар, тоже был великолепным следопытом. Он мог "почуять" зверя за версту... особый талант у него был...
  -- Вроде того... - кивнул мой собеседник. - Сегодня должно быть спокойно.
   Похлебка оказалась на редкость сытной, она пополнила мои, успевшие иссякнуть за день, силы. И еще больше согрела, обострила мысли.
   Этот день подошел к концу, следующий отделяла ночь. Я залез в теплый, сделанный, как и палатка, из вездесущих оленьих шкур, спальный мешок. Долго смотрел на горящий огонь, потом заснул.
  
  
  
  
   Небо выглядело необычайно хмурым. Света стало мало, и от этого все краски сделались еще более холодными и какими-то серыми.
   Такое ощущение, что ночь все еще не кончилась. Примерно через час после пробуждения мы опять двинулись в путь.
   Этот день был как ночь. К полудню солнце вообще куда-то пропало, и вечерняя синева покрыла снега и леса. Мы ехали, не видя пути, словно плыли в густом сумраке. Открытые пространства почти не попадались, все больше - лес да засеки. Нужно было раньше попытаться обогнуть это место, когда еще мы только въехали сюда вчера под вечер.
   Не так-то просто оказалось находить дорогу среди мрачных заснеженных деревьев-гигантов. Не знаю, что бы я делал без проводника, чего стоило одно управление упряжкой, какая прорва ремней и веревок нужна была, чтобы вести её. Не говоря уж о том, что в одиночку с санями я бы ни за что не управился.
   Что-то в происходящем вокруг было не так. Какой-то едва заметный изъян наложил отпечаток на все окружающее. Ни звука, ни даже дуновения ветра. Лишь неровное дыхание оленей и более ничего. Будто бы других звуков природа не придумала.
   Откуда-то сзади слышался хруст снега. Я обернулся - и увидел, поистине жуткую картину. Уродливое белое, невероятно проворное и мерзкое существо следовала за нами. С челюстей полных острыми, размером с меч каждый, зубами капала на снег красная слюна.
   Уродливая тварь, покрытая густым белым мехом, как ни в чем не бывало, на цыпочках кралась за санями. Один её осторожный чуть слышный шаг был подобен четырем человеческим. За семенящей тварью на снегу тянулась красная дорожка капель.
   Сирио тоже почувствовал опасность и прибавил скорости. Чудище шло за нами примерно метрах в ста. Когда дистанция стала увеличиваться, оно сменило шаг на легкие воздушные прыжки, которые казались весьма неестественными для такой громадины.
   Наше положение только осложнилось. Теперь чудище довольно быстро догоняло нас. Олени быстрее бежать не могли, как их не погоняй. Снег здесь как будто стал глубже.
   Я понял, - еще один прыжок, и чудище в одно мгновение разорвет нас вместе с санями и оленями на части, а затем сожрет.
   Но меня ждали мои друзья, и я не мог обмануть их и оставить в одиночку бороться против армий повелителя земли. Зрачки мои расширились - я чувствовал это; кисти сжались в кулаки, волосы на голове встали дыбом. С губ моих сорвались какие-то слова, руки простерлись в сторону уродливой твари.
   Две раскалено-белые молнии ударили в грудь чудищу, словно зависшему в воздухе всего в паре метров от нас. Опалили белый мех, но особенно сильного вреда не нанесли. Время, замедлившее свой ход, опять потекло со своей обычной скоростью.
   Тварь отлетела куда-то назад и, сломав несколько деревьев, упала на снег. А через секунду деревья неожиданно расступились, мы выехали в широкое снежное поле. Рой белых мух сыплющихся с неба, скрыл от нас происходящее. Лес остался позади.
   Солнце впервые за весь день выглянуло из-за, казалось бы, сплошных туч. Холодный ветер, внезапно грянувший после затишья, развеял страхи и тревоги.
   Только сейчас я осознал, что тварь могла не просто задержать нас, но и полакомиться нами в лесу. Магия Ветра, очевидно, не принесла ей значительных повреждений, а лишь сумела задержать на несколько минут. Но, почему-то казалось, что тварюга не покажется здесь, не выглянет из своего леса так далеко. Правда, некоторые опасения внушал тот факт, что справа от равнины, по которой мы ехали, продолжала тянуться полоска того самого леса.
   Ко мне повернулось раскрасневшееся будто бы от бега лицо моего проводника. Его ярко блестящие глаза, казалось, были рады случившемуся. Это приключение он не забудет всю оставшуюся жизнь, подумалось мне.
   Закрыв глаза, я позволил себе немного успокоиться. Откинулся обратно на сани. Кошмар вроде бы остался позади...
   Погода очень скоро заставила забыть о произошедшем. Повалил крупный снег, опять подул северный ветер. Наверное, приближалась буря.
   Тем не менее, думать даже об этом тоже не хотелось. Глаза мои сами собой закрывались, ресницы тяжелели, сознательное погружалось в бессознательное. Я уснул прямо в санях, сморенный однообразием снежной пустыни, которую мы пересекали.
   Во сне я летал в облаках, парил над землей, рассекал белоснежными крылами воздух. Смотрел на мир свысока, - так обычно видит его сокол. Видит его ясным и точным. Мой взгляд пронизывал все насквозь, проникал в саму суть мира.
   Где-то рядом кружилась в воздушном танце Дайна, разгоняя облака руками, взглядом заставляя солнце сиять. Одетая в свет и серебро, она, словно ангел, летала по небу. Громким прекрасным голосом оглашала имена животных и птиц.
   Поднимаясь все выше и выше в небо, она призывала меня к себе, манила чарующей волшебной песней. Я хотел полететь вслед за ней, но крылья не слушались меня, они тяжелели, тянули вниз словно груз. Что-то во мне было не так, и я прекрасно осознавал это. Это была злость, которую я не мог подавить в себе полностью. Злость и слепая ярость.
   Меня несло к земле...
  
   Я очнулся и увидел перед собой все ту же бескрайнюю снежную равнину, белым полотном уползающую назад. Олени по-прежнему несли вперед, выглядели они, правда, уже очень уставшими.
   Оглянувшись назад, я увидел невдалеке все тот же зловещий лес, в котором мы чуть не погибли. Значит сон, только что явившийся мне, длился всего одно мгновенье... Как будто я на секунду потерял знание. Странное чувство...
   Час шел за часом, секунда - за секундой, человек - за надеждой. День близился к концу, сумрак гигантскими волнами смывал свет солнца. Снег, мелкими крупинками, начал падать с темнеющего неба. Задумчивая молчаливость стала частью бытия.
   Ветер заметал снегом, свистел в ушах, холодил, забирал теплоту жизни.
   Все вокруг уже было белым - и земля, и небо. Может, мне только кажется, но, по-моему, снег усиливался. Я высказал свое наблюдение Сирио.
  -- Пока ничего страшного, - сказал он. - Попадает, попадает и перестанет. Не пройдет и часу, поверь мне, Велор.
   Прошло два часа, а буря все не переставала. Олени выбивались из сил, по колено проваливались в снег, тяжело дышали. В санях было полно снега, холод пробирал насквозь.
  -- Сирио! - крикнул я, пытаясь перекричать вой ветра.
  -- Что? - повернулась в мою сторону заснеженная фигура, полулежащая рядом со мной на санях.
  -- Надо где-то остановиться - переждать бурю. Боюсь, олени погибнут. Да и нам бы самим как бы не пропасть в такой буран. Есть ли здесь жилье или, хотя бы, какая пещера?
  -- Да, Велор, где-то здесь должен быть Ледяной грот. Я все пытаюсь найти его, ничего не видно. Я чувствую - он должен быть где-то рядом. Еще минут десять и мы... - он не договорил.
   Прямо перед нами из-за стены снега возникла черная неровная дыра провала. Вот он и грот! Моему счастью, казалось, нет придела!
   Мы завели оленей внутрь, укрыли сани и сами забрались под защиту могучих сводов. Никогда в жизни мне еще не доводилось видеть столь красивого зрелища - огромных размеров ледяное озеро служило полом, ровный, словно зеркало, он отражал в себе до мельчайших подробностей не менее красивый свод грота. Гигантские сосульки, высотой до самого пола и не столь большие ледяные наплывы размером с взрослого человека, переливались в свете факела, который нес мой проводник, по истине невероятными красками.
   Этот грот походил скорее на огромный ледяной дворец, вырубленный в застывшей воде многие тысячелетия назад. Страшно было нарушать столь невероятную, даже священную красоту. Но, тем не менее, нечего и думать разводить костер прямо на льду - мы двинулись вглубь грота, в поисках свободного ото льда места.
   Вскоре таковое обнаружилось около дальнего свода, там где стены грота все более сужались и он, превращаясь в туннель спускался куда-то вниз, в толщу земли. Используя оставшийся у нас хворост, мы развели огонь. И стали думать, что же делать с оленями. Вид у них был ужасный - стало ясно, что если мы что-то не сделаем, до утра они не доживут. Мы с Сирио на пару растерли их рукавицами. Дали немного клюквы (чем там питаются олени?). И привязали поближе к костру. Животные улеглись вплотную друг к другу, пытаясь согреться.
   Затем поели и мы, достали спальники и тоже отошли ко сну, под завывания бури снаружи и ледяную тишину идущую из-под земли.
  
   Глухое утробное завывание, вначале показавшееся порывом ветра в стенах ледяной пещеры, разбудило меня. Я вскочил на ноги, озираясь из стороны в сторону. Рядом в спальнике из шкур мирно спал Сирио, чуть в стороне сгрудились в кучу олени.
   Я аккуратно вышел из закутка ледяной пещеры, где мы устроились, в основной зал. Отсюда был виден вход. Буря снаружи неистовствовала, вероятно, пытаясь разрушить наше убежище. На улице за пеленой валящего стеной снега все сияло от волшебных огней. Более того, все стены грота светились призрачным сиянием. Внутри льда словно были заморожены волшебные светлячки.
   Грот, обладавший собственной волшебной силой, сопротивлялся чему-то инородному, злому, тому, что пыталось сейчас проникнуть под зачарованные своды. И тут, среди пурги я разглядел белую, едва заметную на фоне снега, гигантскую фигуру.
   Вновь раздался нечеловеческий вопль, переходящий в бешеный вой. Стены дрогнули, словно от землетрясения. Волшебные огни стали гаснуть один за другим.
   Мертвый холод сочился снаружи, преодолевая защиту магии. И тут под своды вступило оно. Белая шерсть космами свисала с боков и огромных лап. На клыкастой морде мне привиделась злобная усмешка.
   Енпери медленно надвигалось, гася волшебство ледяного свода. С каждым шагом смертельный холод все больше заполнял грот. Касаясь тела, он обжигал, вытягивал жизнь.
   Я попятился назад, закрываясь полой плаща от стужи. Но она проникала повсюду, обволакивая, забирая жизнь. Не было спасения от ужасного холода.
   Позабыв о Сирио, я убегал от чудовища. Скоро мне пришлось отступить в один из туннелей, уходящих куда-то вниз грота. Тварь медленно двигалась за мной, все еще борясь с магической защитой пещеры. Становилось все темнее.
   Волшебные огоньки почти все погасли. А туннель тем временем все глубже заводил меня в толщу льда. В спину подул холод, ничуть не меньший, чем тот, которому открывало дорогу чудовище Енпери. Но я решил отступать, пока будет возможность, поскольку у меня не было представления, как победить чудовище.
   Туннель стал расширяться, превращаясь в просторную залу, уставленную покрывшимися инеем статуями воинов древних времен.
   В зале свечение стен было еще довольно ярким, какая-то сила поддерживала его. Я обошел заледеневшее мраморное возвышение, на котором покоился огромный ледяной гроб. Лицо покойника показалось мне немного знакомым. Я видел уже где-то эти выдающиеся скулы, этот невероятно широкий лоб.
   Неожиданная догадка родилась скорее в моем сердце, чем в разуме. И, похоже, это могло оказаться моей последней, пусть и призрачной, надеждой на спасение. Сам я был бессилен, против столь чуждой мне магии. Единственный кто мог бы помочь - это владыка огня. Но я крайне сомневался, что ему хватит силы проникнуть в самое сердце льда.
   Чудище тоже вошло в залу, огласив её злобным рыком. Оно уже праздновало победу.
   Свет огней почти померк. Я хотел отступить еще дальше, но другого выхода из залы не существовало.
  -- Очистись ото льда, о древняя гробница! Тот, кого ты держишь, еще жив! - громогласно прокричал я. - Очистись от волшебного сна, сердце великого война! Вскипи жаркая кровь, растопи свою ледяную темницу!
   Непонятные силы пробудились во мне. Я по широкой дуге ударил плашмя мечом по стене залы. Стены откликнулись на мой призыв и загудели, словно трубы органа. Дрожь сотрясла весь грот, потом еще раз и еще. Могучая сила просыпалась. Лицо великана стало розовым, очистилось от инея. Глаза открылись.
   Лицо его стало красным от гнева. С шипением ледяной гроб превратился в пар. Великан поднялся на ноги и посмотрел на чудовище. Взгляд этот мог убить своей силой, но тварь не отступила, из её пасти вырвалось ледяное дыхание, окутавшее великана. Тот вновь стал превращаться обратно в лед.
  -- Во имя отца твоего, Великого Улля! Не сдавайся! - крикнул я.
   В глазах великана вспыхнул яростный огонь.
  -- Танари фер! - огласил залу древний боевой клич на неведомом мне языке.
   Великан сбросил вновь ледяные оковы и ринулся на тварь. Его могучие руки вцепились в шерсть Енпери и стали разрывать создание на части. Но чудовище извернулось и впилось ледяными иглами зубов в плечо великана. Тот начал леденеть изнутри.
   Мне подумалось, что пришел конец битве. Но тут могучий воин усилил хватку и разорвал чудовище на части, обагряясь в его крови.
   Великан выглядел поистине жутко. Перекошенное от гнева лицо, как и руки, по локоть вымазано в крови.
  -- Мррранх! - прорычал он и двинулся ко мне.
  -- Сын Улля, я друг твоего брата. Это я пробудил тебя ото сна!
  -- Сын Улля!? - взревел великан. - Да я и есть сам Улль!!!
  -- Не может быть... - прошептал я. - Улль мертв...
  -- Арррх! - раздался в ответ оглушающий, звериный рык.
   Великан обрушил на меня полный ярости удар, но его рука прошла сквозь меня, как стрела пронзает воздух. Монолитные плиты дрогнули, приняв на себя всю мощь, что должна была поразить меня. Глухой подземный рокот сотряс стены усыпальницы. Откуда-то сверху посыпалась земля и песок. Помещение заполнилось едкой пылью.
   Казалось, Улль впал в безумие - его багровое, перекошенное яростью лицо было обращено ко мне, налитые кровью глаза, могли сжечь ненавистью, лившейся из них, даже камень. Великан не понимал, что делал.
   Его могучие руки вырвали огромную плиту прямо из кладки, и словно тараном он вдавил меня в стену. Камень впереди и камень позади. Я на секунду стал тем куском металла, что оказывается между молотом и наковальней, тем стеблем травы, что вдавливает в землю человеческая нога. Единственное, что окружало меня - боль. Острая, многогранная боль, словно разлившаяся по всему телу. Она была снаружи и изнутри. Она проникала в сознание, разрушала рассудок. Превращала мир в своё уродливое, черное подобие.
   Все повторялось еще раз и еще, пока сознание не пропиталось болью, как ткань пропитывается кровью. И вот, тело мое безжизненно и совершенно неестественно лежало на холодном полу в пыли, крови и обломках камня.
   Волшебство ветра покинуло человеческую плоть, чтобы смерть могла забрать ее к себе во владение...
   Окровавленные сильные пальцы, ободранные о шершавый камень, вцепились в мое горло подобно кузнечным щипцам, и я почувствовал, что легко отрываюсь от земли. Прижатый к стене, головой почти касаясь потолка склепа, я задыхался и чувствовал, как невероятно могучие руки сдавливают мне горло, ломают кадык.
   Смерть касалась моих безжизненных ладоней, гладила меня по щеке, целовала в губы, звала с собой. Звала меня по имени. Говорила, что пришло мое время следовать за ней.
   Но мне было, за что бороться. И еще у меня осталась моя ярость. Вязкая как смола, черная, как сама ночь, огненная как пожар. Она лилась изнутри, рвалась наружу, подобно урагану. Я взглянул в её обезображенное лицо.
  -- Мы едины... - шептали нежно ее губы.
  -- Мы - одно... - вторил ей я.
   Огненно-черный поток хлынул в усыпальницу царей, хватая, ломая на части все на своем пути. Стены, камень, песок, воздух - все разрывали на части сотни огромных когтистых лап. Превращая в прах все сущее, виновное и безвинное. Порочное и чистое.
   Казалось, это длилось часы, но едва ли прошло лишь мгновение, иначе сама земля была бы уже мертва. Я открыл глаза и увидел, что рука моя все еще держит едва живого Улля, распростертого в месиве из камня песка и крови. Вокруг было темно, словно царство смерти уже пришло в этот мир, лишь холодный серебристый свет, струящийся из камня ветров, освещал происходящее.
   Руки мои невольно разжались, когда я понял, что произошло. Застыв на мгновение, я склонился над телом поверженного гиганта. Прислонив ухо к его груди, я к своему удивлению понял, что сердце еще бьется. Нелегко было одолеть такого могучего соперника, как он.
   Долго я сидел, не шевелясь, так, что вся картина походила на некий сюрреалистический кошмар. Когда же, наконец, мысли мои немного успокоились, я словно очнулся ото сна.
  -- Я не хотел, не должен был делать этого... - прошептал я. - Все должно было быть не так... Я друг твой и твоих потомков.
  -- У меня больше нет детей, - прохрипел уже немного успевший приди в себя Улль. - Я отрекся от них, когда они предали меня!
  -- Как же так? - удивился я. - Я думал, ты погиб много лет назад, и тогда твои дети разделили твои земли.
  -- Грязные дети своей грязной матери! - взревел великан, впрочем, тут же умерив свой пыл, ибо дышать ему, все еще удавалось с трудом. - Они же и сами жестоко поплатились за свое предательство.
  -- Прости меня, великан, - начал я. - Я не знал, что все обстоит именно так. Но я искренне рад, тому, что мне удалось тебя спасти! Я хотел бы видеть тебя другом, нежели врагом!
  -- Другом?! - снова заревел Улль. - А ты знаешь, что у меня нет друзей!? Лишь равный мне может стать другом, - но тут он умерил свой пыл и расхохотался так, что зашатались камни. - Хотя тебе удалось доказать, что ты, по крайней мере, ничуть не слабее меня.
  -- Мы оба едва не погибли... Не слишком ли велика оказалась цена!?
  -- Теперь это уже не важно, человек. Как тебя зовут, тот, кто хочет стать моим другом!?
  -- Велор Илссо, - твердо сказал я, глядя Уллю прямо в глаза.
  -- Ну что ж, Велор, отныне можешь считать меня своим другом, - столь же твердо ответил великан, но тут же добавил уже не столь возвышенно. - Когда-то я уже имел дружбу с повелителем Воздуха...к сожалению, она закончилась весьма печально.
  -- Ты был знаком с Ваю!? - внезапно понял я. - Неужели это ты тот Великан, что пошел вместе с ним на битву!?
  -- Я не хочу об этом говорить, - сурово ответил мой собеседник.
  -- Но почему?!
  -- Он предал меня тогда, как и мои дети, как и все! - взревел Улль.
   На секунду прежние чувства вновь захлестнули его, и мне показалось, что сейчас пережитый несколько минут назад кровавый кошмар повторится вновь. Но через секунду его лицо очистилось, и все прошло.
  -- Сначала я подумал, что ты - это он... - тихо прошептал великан.
   Стены, казалось, начинали давить на нас. Хотя, быть может, это всего лишь мое воображение.
  -- Давай не будем больше об этом, - немного помолчав, заметил я.
  -- Ты прав, Велор. Теперь это не имеет более никакого значения. Мы все равно умрем здесь. Единственное, что согревает мое сердце, это то, что в последние часы своей жизни я обрел друга и покончил с последним врагом рода великанов.
  -- Это чудовище?
  -- Это не совсем то, что ты видишь. Когда-то это существо звали Хлёд...
   Раны Улля заживали сами собой прямо на глазах. Он чувствовал себя уже гораздо лучше. Теперь мне стало ясно, как ему удавалось раньше держать в своей власти столь обширные владения.
  -- Когда-то он был моим братом. Давно, когда еще
  -- Печальная история, но не стоит впадать в уныние! Даю слово - мы выберемся отсюда, - сказал я, вставая, и одновременно помогая подняться великану. - Для меня дорог каждый день - мои друзья в страшной опасности.
  -- Я помогу тебе, если это окажется в моих силах, - заверил Улль.
   Оглядевшись по сторонам, я осознал, насколько безнадежно наше положение. Обвал, вызванный нашей борьбой, полностью перекрыл выход из усыпальницы. Надежды на спасение не было никакой.
   А стены по-прежнему продолжали сходиться, словно бы земля решила поглотить нас.
   Силы мои столь глубоко под землей ослабевали. И я понял - если что-то не придумать - скоро мое же могущество убьет меня.
  -- Держись за меня так крепко, как только можешь, и ни в коем случае не отпускай, - обратился я к Уллю. - Или ты навсегда останешься в толще породы.
  -- Уж поверь мне, Велор, - усмехнулся великан, хватая меня за полы призрачного плаща. - Руки у меня крепкие.
   Я представил себе картину, которая, знал, вызовет ужасные чувства, но иного выхода не было. Пред моим мысленным взором предстала разграбленная земля, разрушенные города, тысячи невинных жертв - предо мной предстала Ритербавия в руках не ведающего жалости к моим союзникам врага.
   Черная ярость вновь помогла мне, преумножила мои силы, и я, не ведая страха, понесся прямо через камень, навстречу свободе и ветру. Вихрем невиданной силы я несся сквозь тело земли, пронзая её насквозь, словно стальной наконечник стрелы, пронзает плоть своей жертвы.
   Не знаю, каких усилий стоило Уллю удерживаться за полы моего плаща, но он не ослабил хватки. Держаться за меня было все равно, что пытаться удержать порыв ветра. Мой новый друг, похоже, умел совершать невозможное.
   Вот впереди, среди темноты земли, мелькнул свет, и все внезапно кончилось. Мы вылетели на поверхность, словно пробка из горлышка бутылки с игристым вином. Я почувствовал невероятную легкость и прилив сил. По широкой дуге, рассекая неторопливо падающий снег, мы опустились на белую вату поверхности.
  -- Больше никогда так не делай, - сипло прохрипел Улль, пытаясь разжать онемевшие руки.
  -- Извини, но, боюсь, другого выбора у нас не было.
  -- Правда твоя, Велор. Уж лучше так выбраться, чем остаться в ледяной могиле до конца своих дней.
   Мы сидели прямо на снегу под чуть заснеженным небом и разговаривали.
   Великан, наконец, пришел в себя после столь быстрого освобождения, размял могучие руки и потянулся.
  -- Полагаю, нам стоит проститься, Велор, - тебя ждут твои дела. Меня - мои, - Улль злобно улыбнулся. - Пора моим сыновьям ответить за свои злодеяния. А мне - вернуть порядок на места свои.
  -- Ты прав, мой друг, - согласился я. Затем твердо взглянул великану в глаза и добавил. - Но прошу, попробуй найти в своем сердце прощение. Это все же твои дети.
   Улль ничего не ответил на это. Выдержав мой взгляд, он развернулся и пошел на север, оставляя в снегу глубокие следы.
  -- До встречи,- бросил он, не оборачиваясь.
   Какое-то время я смотрел вслед уходящему великану, пытаясь разобраться в своих чувствах. Сколь были схожи он и его дети. Кто же из них говорил правду - Улль или его сын? Мне, почему-то, очень хотелось верить своему новому другу.
   Поразмышляв какое-то время подобным образом, я развернулся и, отыскав вдалеке вход в ледяной грот, двинулся туда. Мои опасения подсказывали, что дело плохо.
   Найдя место нашей ночной стоянки, я лишь утвердился в своих догадках. Мой проводник, застыв, словно ледяная скульптура, в ужасе взирал куда-то сквозь меня. Смерть наступила, вероятнее всего, почти мгновенно. Я стоял, совершенно не зная, что делать и как добраться до замка Соторан.
   Вдруг заледеневшие, как и все прочее, остатки хвороста, специально подготовленные нами для разведения костра, сами собой вспыхнули. Волшебный огонь побежал по дереву, все увеличиваясь в размерах. Постепенно внутри пламени стал виден человек. Когда огонь поднялся до потолка, горящий человек вышел из него.
  -- Наше время не ждет, Велор, - прошелестел своим странным голосом повелитель огня.
   Но я, не в силах скрыть удивление, лишь молча смотрел на него, и Чжун, кажется, понял причину моего замешательства.
  -- О, да. Теперь мне удается чуть больше, чем раньше, - едва заметно улыбнулся огненный воин. - Но по-прежнему мои силы еще довольно ограничены. Я не могу в полную силу использовать свое могущество против Дабы.
  -- Я вижу, что твое могущество растет, но в чем причина? Неужели мои действия так сильно повлияли на силы армии земли?!
  -- Отчасти, Велор... отчасти... Скорее, решающим в данной ситуации стало то, что тебе удалось отвлечь внимание нашего врага на себя. Сейчас армии земли и грязи собираются подле иссохшей реки Виткан и готовятся перейти её, чтобы вторгнуться на территорию Ритербавии.
  -- Что?! - вскричал я. - Не может такого быть!
  -- Всё к тому и шло, мой друг. Твой дерзкий визит вынудил Владыку Земли всерьёз обеспокоиться. Теперь он попытается первым делом уничтожить верных тебе людей. Он собирает почти все свои силы, чтобы уничтожить твою родину, мой друг. Я здесь, чтобы в очередной раз предупредить тебя.
  -- Ритербавия... неужели она первой примет удар..?
  -- Да, Велор, если только ты не поспешишь. Ты переступил ту грань, где Владыка Земли серьезно обеспокоен твоими действиями, и готов положить конец твоему существованию...
  
  
  

   Едва видимое сознание, очерченное лишь бледными и тонкими, словно паутина, нитями, запело на непонятном языке. Его песня походила на те древние напевы, что возносили войны прошлого давно погибшим богам, прося помощи в битве.
   Бестелесное существо закружилось вокруг себя, вращая почти прозрачными руками. В его голосе слышались громовые раскаты и шум дождя, ибо это могучий, дивный голос призывал бурю.
   Поднялся ветер. Вокруг создания образовался воздушный вихрь, оно на секунду скрылось в нем, а потом вновь показалось на самой вершине. Воздушная воронка все расширялась и росла в вышину. Наконец, ураган и призрачное существо, управляющее им, понеслись на юго-запад, руша все на своем пути.
   Огромный свинцово-черный грозовой фронт скользил по небу. Сверкающие ветвистые молнии с неслыханным громом врезались в землю, оставляя после себя лишь огонь и пепел.
   Невероятное, захватывающее дух зрелище, открывалось перед возницей бури, и оно упивалось им, словно вином. Высота и свежий ветер, бьющий в лицо, будоражили его, высвобождали силы и энергию, скрытые до сего момента.
   Ему хотелось кричать во весь голос, подпевать ветру, лететь вместе с ним неведомо куда. Как сказочен был этот миг! Внизу в просветах между облаками виднелись белые пятна заснеженной земли, запорошенные леса, холмы и глубокие овраги.

Глава 3.

   На хладном камне, на самом верху Северной башни замка Соторан стоял высокий худощавый человек, облаченный в черные с золотом одежды. Он грустно смотрел куда-то вдаль, за линию горизонта. Его печальные мысли, словно рой черных бабочек, кружились рядом.
  -- Они мертвы, Велор... - холодно говорил человек, не шевелясь и по-прежнему смотря мимо меня. - Все мои близкие - мертвы.
  -- Как это случилось? Что произошло с нашей страной за время моего отсутствия?
  -- Много всего, и в основном - печального, - ответил, не смотря на меня, Эглаф. - Вернувшись на Родину, я не узнал *Ритербавии. Новый каменный мост в три раз шире прежнего возвел наш противник всего за несколько дней. И на наши земли устремились сотни...
  -- ...
  -- Я остался один во тьме. Нет у меня больше друзей и некому мне довериться. Весь двор погряз в интригах. И в этот момент ты требуешь от меня сражаться с непобедимым противником?!
   Пустота под моими ногами лишь казалась пустотой. Поддерживаемый самим воздухом, я стоял напротив принца, пристально глядя ему в глаза.
  -- Прими все таким, какое оно есть, Эглаф. Ни твой брат, ни твой отец не хотели бы, чтобы ты оставил страну на краю гибели. Будь сильным! Я говорю тебе - мой друг. Зажги фонарь во тьме, и ты увидишь, что не все еще потеряно. Твои друзья рядом.
  -- Быть сильным? Я силен, Велор! Но нет в душе моей больше сил. Все бесполезно теперь... лишь мертвящий холод чувствую я. Он призывает меня отправится к отцу, в долину вечного покоя. Я не нахожу себе больше места здесь.
  -- Но...
  -- Велор, ты не знаешь, что произошло здесь! *
  -- Ты только жалеешь себя. Подумай о тех, чьи судьбы находятся в твоих руках. Твои люди, Эглаф, они все погибнут, если ты снова не возглавишь их. Я видел то, что случилось в Анахите. Там больше нет людей! И я не хочу, чтобы то же произошло и с моим домом! Вдохни западный ветер надежды - верни свою веру.
   Мягкий животворящий воздух лился в легкие. Пробуждал душу, уснувшую, погрузившуюся в какой-то странный сон, вновь открывал глаза, затуманенные мутной поволокой тьмы.
   Песня, которую пела небесная дева, витающая высоко в облаках, наполняла сердце теплом и верой в то, что не все еще потеряно. Словно мороз пробежал по коже. Глаза увидели то, что не могли видеть до сих пор. Сердце сжалось, разорвалось на сотни осколков, и вновь забилось.
  -- Мой друг, - прошептал Эглаф. - Прости меня...
   Его взор запылал, словно тысяча молний. Он понял, что тело его меняется. Секунда, и он больше не опирался на камень башни. Его тело превратилось в воздушный вихрь, сделалось прозрачным, едва видимым. Лишь неистово светились глаза.
  -- Пойдем, Велор, наше войско ждет нас! - сказал еще некоронованный наследник, будущий спаситель королевства и тысяч человеческих жизней.
  -- Войско ждет тебя! Иди к ним, и пусть все будет готово для битвы. Мне же нужно завершить еще одно дело, перед тем, как мы выступим.
   Далеко впереди, в стороне от замка собрались тысячи, сотни тысяч вооруженных воинов. Они стоят плечом к плечу, сплоченные великой бедой - бывший союзник предал их и шел войной на их земли, чтобы уничтожить их дома, их страну, унести жизни их жен и детей. В глазах легко читались смятение и страх, но, вместе с тем, было видно, что они жаждут биться, ибо слишком давно миновал тот день, когда последний раз кеты бились насмерть. Горячая кровь вскипала в их жилах. Блеск стали на солнце пьянил, как крепкое вино.
   Они ждали командира, который поведет их в бой. Они ждали боевого вождя, как его именовали в стародавние года. И он, наконец, появился.
   К полю, находящемуся чуть к востоку от замка Соторан, летело странное создание, словно сотканное небом из облаков, дождя и ветра. Огромное и пугающее своим жутким видом, своими яркими, подобными молнии, глазами, оно приблизилось к войску, собравшемуся на Гальевой равнине, и замерло над ним. Замерли и воины, не в силах отвести взгляда от волшебного создания.
   Войны знали его имя. Это был последний наследный принц Ритербавии - Эглаф-Добрый. Воины в едином порыве упали на колени, видя, сколь велико могущество их господина.
  -- Готовы ли вы защитить свою землю?! - проревело создание, сжимая руки в кулаки.
  -- Да, Ваше Величество!!! - ответили воины в единодушном восторженном порыве.
  -- Тогда примите силы мои на себя! - опять заревело создание, некогда являвшееся принцем Эглафом.
   С этими словами оно резко выбросило руки вверх, и могучие ветры пронзили тела воинов тысячью ледяных игл, лишая их плоть жизни, взамен этого наполняя ее магией. Страшная картина царила на поле. Корчащиеся в магических муках тела менялись прямо на глазах. Жуткие стенания оглашали войска. Но вот уже магия взяла свое, и они лишились чувства боли, чувства страха, лишились всего. Единственным чувством, что переполняло их сердца, была ненависть. Ненависть к своему врагу, ненависть ко всему, что носило его след.
  -- Смерть!!! - взревело в очередной раз нечто, бывшее ранее принцем. ­И тут же его призыв подхватили тысячи взлетающих над землей существ. - Смерть Земле!!!
  
  
  
  
   Я знал, что сейчас происходит один из самых важных этапов подготовки к битве, но не мог себе позволить лично принять в этом участие. Другое дело ждало меня. Нет, даже - требовало того, чтобы я его осуществил.
   Чудесные величественные звуки музыки будоражили мое сознание. Она требовала своего воплощения не только у меня в голове, но и в мире вокруг меня. Прямо предо мной высилась стена замка Соторан. Податливый материал ждал прикосновения мастера.
   Вдруг руки мои словно сами собой налились неведомой силой, и я запел чудесную песнь, что томилась до сих пор лишь в моем разуме. Содрогнулась земля, и с невероятным скрежетом и стоном замок покачнулся в такт моим движениям рукам и в такт песне. Но это было лишь начало. Песня набирала силу, а замок все более раскачивался и вдруг, отделившись от земли, взмыл в небо.
   Мы неслись ввысь, сквозь облака, на такую высоту, куда не мог забраться ни один враг. Именно здесь отныне будет стоять небесный замок Соторан. Новая столица государства.
   Но впереди еще оставалось много работы. Я ускорил темп и запел чуть громче.
   Каменные стены осыпались прямо на глазах, подобно подсыхающему песку детских песчаных замков. Сквозь камень проглядывало искрящееся стекло нового дворца. Прекраснейшего из возведенных дворцов. Башни прозрачного хрусталя тянулись ввысь, освобождаясь от цепей скупой людской архитектуры, колоннады и арки преображались.
   Последним движением руки я окончил свое творение и, пораженный собственным могуществом, взирал на Дворец Ветров. Нет, Владыке Земли ни за что не завладеть этой крепостью!
  -- Я не позволю ему даже попытаться сделать это! - вскричал я вслух в ярости. - Он ответит за все!
  -- Ты воздашь ему сполна, Велор! - услышал я мелодичный звонкий голос Дайны за своей спиной. - Бояться тебе нужно лишь самого себя.
   Слова вызвали у меня лишь еще большую ярость. Я резко обернулся, но, посмотрев в нежные голубые глаза девушки, сразу же успокоился. Легкая улыбка на её губах рождала множество мыслей.
  -- Кто ты на самом деле? - спросил я, сам несколько удивленный таким вопросом.
  -- Ты действительно хочешь знать? - прищурилась девушка. - Что ж... смотри.
   Она прикоснулась своими холодными руками к моему лбу, и я увидел сон наяву.
   Ветер нежно, как струны арфы, перебирал и ласкал листья на деревьях. От этого они тихо пели шуршащими голосами какую-то песню. Гибкие ветки качались в такт ей. Цветы и травы рукоплескали, восхищенные талантом музыкантов. Какая прекрасная песня! Казалось, она звучит во всем мире, в каждой частичке вокруг.
   Хрупкая девушка сидела на изящной изогнутой деревянной скамеечке под сенью деревьев, которая защищала её от солнечных лучей. Чуть склонив голову набок, она вслушивалась в эту мелодию и от этого казалась такой же легкой и воздушной, как и все вокруг. Так и было.
   Слышала она в этом освежающем ветерке что-то большее, чем все остальные. Её казалось, что ветер разговаривает с ней, шепчет что-то на ушко. Какие-то слова на непонятном языке. Чужие, но, вместе с тем, понятные и полные скрытого смысла.
   Но не ветер говорил с ней, то был человек. Он манил девушку к себе высоко-высоко в небо. Обещал ей все возможные дары, которые только хранились в его огромных просторных чертогах. Молил и заклинал...
   И девушка поддалась его мольбам. Хоть и знала, сколь велика окажется цена такого поступка. Она встала со скамеечки и тут же упала на траву, пронзенная страшной болью. Все ее существо изменялось, подобно тому, как гусеница превращается в бабочку. Прямо из спины у нее выросли два белоснежных легких крыла. Страшная мука отразилась на её лице, но она была упряма и сдержала свою клятву, данную ветру.
   Она, словно бабочка, полетела в высь в облака и скрылась в их белой вате...
   Когда видение пропало, я понял что стою уже на земле, и из тела моего ушла магия. Чувство, переполнявшее меня, трудно было назвать уместным, но скрыть его не удалось бы даже, если бы мне того и захотелось. Оно, похоже, призывало все назад. Стремилось, заслонить покой, навеянный мне грезами.
   Я стоял лицом на север, смотрел далеко вперед. Внутри росло что-то бушующее пьянящее. Глаза блестели странным светом. Я был готов ринуться вперед, но ждал пока это "что-то" будет со мной.
   Далеко у меня за спиной разгоралось нечто, подобное тому, что росло у меня в душе. Я не мог видеть, что это, но чувствовал его мощь, его силу. Я с жадностью взывал к нему. Вдыхал пьянящий аромат грядущего боя.
   * Волна мощи сзади меня, нарастала. Она неслась ко мне, впитывая мою ярость и многократно усиливая, преумножая её, воспламенялась, словно масло. Ярость была частью меня, она была рождена мной и была неотвратима, как смерть.
   Моё лицо стало искажаться. Хмельная улыбка превратилась в звериный оскал. Тело перестало быть телом человека, оно стало чем-то невероятно ужасным, поражало своей нечеловеческой красотой и дикой силой.
   Поток ярости бушевал во мне, пожирал мое существо, лишая меня рассудка и спокойствия синих высоких небес.
   Я хотел лишь одного - убивать.
  -- Раааа!!! - вырвался из моей груди страшный животный крик.
   Я прыгнул вперед, и в ту же секунду поток подхватил меня. Мы - я и моя ярость слились в единое существо.
   Со мной были мои воины. Я слышал бряцанье их небесного оружия и воздушной брони, я чувствовал стук копыт их крылатых коней, я видел ту же ярость в их глазах. Рядом летел преображенный принц Эглаф.
   Штормом невиданное нечто, возглавляемое Духом Ветра, полетело на север, подобно буре, калеча все, что есть и все, что будет расти, жить, приносить плоды, летать или ползать. Вырывая с корнем и разрывая на части горы, леса, болота, овраги и людские жилища.
  
   Войско Земли показалось из-за леса. Раза в три большее, чем наше воинство. Но это не останавливало нас. Мы продолжали нестись по небу навстречу битве, навстречу своей судьбе. Кровь должна пролиться сегодня. Кровь наших врагов. Мы знали это. Мы жаждали крови, как жаждет воды путник в пустыне.
   Нас могла бы остановить лишь смерть. Но мы и были самой смертью.
   Огромные холмы впереди нас зашевелились, размежевали веки и раскрыли пасти, готовясь проглотить нас. И впору нам было бы остановить своих крылатых скакунов и отпрянуть в ужасе при виде этих чудовищ, но страх покинул нас, в наших сердцах осталась лишь кроваво-красная поволока ярости.
   * Шоковая волна воздуха.
   Подняв копья, что сверкали ярче звезд в ночи, мы ринулись на врага. С чавканьем земляные холмы поглощали наших воинов, пожирали их вместе с доспехами, словно семечки с шелухой. Копья пробивали насквозь их неживую плоть, - дерн, покрытый травой, мхом и густыми бровями колючего кустарника.
   Проглоченные воины разрывали холмы изнутри, кромсали покрытые мхом тела на части, но когда погибало одно из чудовищ, земля вздувалась, и на месте прежнего рождала другое. Несчетно гибли враги, но случалось нередко, что и наши воины падали замертво, погребенные под тяжестью.
   Наш безумный марш замедлился. Мы завязли в строю противника, словно в болоте. Земляные бугры и не думали отступать, едва ли они вообще могли думать и что-то чувствовать.
   В этот момент стало ясно, что с флангов нас начинают окружать каменные исполины. Нет такого числа, чтобы описать их количество. "Нельзя позволить зажать нас в тиски" - думал я. Но сделать хоть что-то казалось уже почти невозможным - столь велико было численное превосходство противника.
   Небесное Воинство покачнулось. А обещанной помощи Чжуна все не было. Если что-то помешало Владыке Огня явиться на поле боя, то, скорее всего, мы обречены. Еще чуть-чуть и все будет кончено.
   * Секунда, и я понял - что-то случилось. По войскам земли прошла волна ужаса. Противник дрогнул и начал отступать.
   Я поднялся выше над землей, чтобы увидеть причину сего действия. И я увидел её! Точнее - его. С севера, непонятно откуда взявшись, в войско Земли врубился великан. С невообразимой быстротой сверкал его боевой топор. Никогда мне не приходилось видеть такой мощи. Одним ударом он разрубал земляные холмы, втаптывал их в землю, так что они не могли подняться вновь. Крошил каменные тела исполинских чудищ, разбивал их кулаком.
   В рядах земли проникло замешательство. Они потеряли представление о том, с кем сражаются.
   Надо было скорее воспользоваться этой спасительной случайностью.
   Я затрубил в небесный рог, призывая уцелевших вновь влиться в бой. На мой призыв откликнулись оставшиеся в живых. Перехватив меч, я, размахнувшись что есть силы, всадил его в брюхо земли. Земля дрогнула и закачалась, словно пьяная.
   Страшный крик огласил равнину, на которой происходило сражение. То кричала сама земля. Ужасные холмы, глотающие целиком воинов, втянулись обратно, чтобы исчезнуть навсегда.
   С новой силой и с новой яростью мы накинулись на каменных гигантов. Ломались мечи и копья, скрежетал камень, кипела битва. Великан по-прежнему продолжал истреблять полчища земли. Чудища в страхе бежали от него.
   Но для Пелэя, среднего сына Улля это все была лишь детская забава. Он только входил во вкус, вновь начинал чувствовать ярость битвы, которой был лишен столетьями.
   И тут он увидел настоящего противника. Прямо перед ним высилась живая гора Шех. Ненавистью, лютой нечеловеческой ненавистью сверкали её глаза. И посыпались на великана лавиной тысячи и тысячи камней и валунов. Обломки скал градом накрыли бесстрашного героя. Они лишь задержали великана, но не остудили его пыл. Взмахнув по широкой дуге своим страшным топором, Пелэй с диким боевым кличем прыгнул и раскроил горе-великану Шэх череп. На две части раскололась огромная махина. Одна часть погребла под собой тысячи каменных гигантов, а вторая - накрыла не знающего поражения героя. И хотел Пелэй остановить махину и отбросить её в сторону, но тут богатырский зевок сковал его. И не успел он выставить во время руки. Так и погиб он сам, взяв за свою жизнь немало жизней противника.
   Армия земли бежала в страхе, но битва еще не кончилась. Ибо был жив их предводитель. Почти никого не было у него. Но и в наших рядах остались вжживых всего несколько десятков воинов.
   Мы стояли посреди мертвой, обезображенной пустыни, и с ненавистью глядели друг на друга. Сейчас или никогда решится кто, достоин жить.
   Даба прорычал что-то на непонятном языке и простер руки вверх. Он стоял возле самого высокого обелиска из всех тех, которые я видел в Анахите. От него во все стороны тянулись такие же, только чуть меньшие обелиски. "Они образуют сеть" - вспомнил я.
   Где-то далеко послышался ужасный гул. Это содрогалась твердь земная. С самых дальних обелисков к главному сходилась волна мощи. Каждый, передавший все накопленные силы, обращался в пыль. Волны покрыли землю, словно она стала жидкой, подобно воде.
   Круги не расходились, напротив, - они сходились к центру. Секунда. Другая. И вот уже волна дошла до первейшего обелиска, который и был построен изначально. Он впитал в себя всю мощь, отобранную у матери-земли, и сконцентрировал её воедино.
   Даба прикоснулся к обелиску огромной ручищей и надломил его. Место слома набухло из него потек черный туман. Он питал Дабу, умножал его силы. Мгновение, и тот вырос выше гор. Его голова касалась облаков, а ступни могли раздавить целый город.
   * Даба все-таки пытается поговорить.
   Повелителя Земли охватила лютая ненависть. Он схватил принца Эглафа и загрохотал на всю поле боя раскатистым голосом:
  -- Я убью все, что носит твое имя, Велор. Все и каждого. Ыны уже мертвы. Дело за Ритербавией. Ты сам виновен в той бойне, что разразилась сегодня. Ты вынудил меня начать её. И теперь только ты несешь ответственность за то, что случиться дальше.
  -- Замолчи, мерзавец! - взревел я. - Ты заплатишь мне сполна.
  -- Посмотрим... - Даба сжал пальцы, и Принц Эглаф рассыпался десятком небесных искорок.
   Что-то страшное в этот миг случилось с моим сознанием.
  -- Но, прежде всего, ты заплатишь за смерть моего друга! - прорычал я, уже вовсе не человеческим голосом.
   Невообразимое стало происходить со мной, с Повелителем Воздуха. Я рос, подобно тому, как росла неудержимо моя ярость. Втягивал в себя ветер и облака. Забывал всё. Я слышал лишь один голос. Этот голос говорил - "Убей!"
   И я последовал зову своей ярости. Отбросив копье и выхватив с неба меч, я меньше, чем через мгновение, оказался рядом с противником.
   Мир провалился внутрь себя.
   Огромное черное пространство.
   Вдруг мелькнуло что-то состоящее из чистого раскаленного света. Оно прорвало черную бесконечность, издавая страшный протяжный рев, уходящий в глубь себя крик. Свет пронзил тьму насквозь. Крик перерос в громкий гул.
   Канал света в теле тьмы расширялся и раздирал, рвал её на части.
   В эту секунду сознание вернулось ко мне, и я понял, что вытаскиваю меч из падающего тела соперника. Огромные уродливые глаза Дабы смотрели прямо на меня. Губы Владыки Земли беззвучно шевелились.
   Я смотрел с высоты на уродливо большое тело Дабы, лежащее на истерзанной земле. А он смотрел неотрывно на меня, а затем забулькал, выплевывая черные потоки крови, пытаясь унять свой ужасный хохот.
   Среди этих звуков я сумел разобрать:
  -- Я знал, что ты - жалкий глупец, Велор, - сказал он. - Ты все-таки сделал это...
  -- Что - "это"?! - спрашиваю я, с трудом сдерживая ярость. - Отвечай!
  -- Ты уничтожил свою последнюю надежду. Теперь этот мир сгорит в огне пожарищ, и никто не сможет остановить Сурта. Лишь у меня могло хватить сил сделать это, но ты решил помешать мне. Скоро придет твоя расплата.
  -- О чем ты говоришь, безумец?! У тебя видимо, окончательно помутился рассудок.
  -- Ха-ха... - захлебываясь в собственной крови, смеялся Повелитель земли. - Обрати взор на запад. Ты разве ничего не замечаешь?
   Возле самого края неба на западе облака уже давно окрасились в слабый красноватый цвет. Пожар... там бушевал страшный пожар...
  -- Не может быть... - бормотал я. - Ты лжешь! Чжун не мог предать меня...
   Даба продолжал булькать смехом.
  -- Нет никакого Чжуна, Велор. Владыка огня обманул тебя. Его зовут Сурт, и он уже близок к тому, чтобы превратить весь мир в пепелище. Твоя ошибка, Велор, очень дорого обойдется всем нам. Что ты сделал для жителей Ритербавии? Посмотри на себя. Кто из нас чудовище? Ты убил последнюю надежду. Ты - чудовище.
  -- Сумасшедший! - закричал я в бешенстве. - Тебе не помутить мой разум!
  -- Ты говоришь, что безумен я. Тогда зачем же ты освободил того, кто едва не положил конец этому миру и нашей Войне!?
  -- О чем ты?!
  -- Я знаю, - ты вновь освободил Великана. Скольких усилий мне стоило тогда обмануть его и его грязных отродий.
  -- И вновь ты лжешь! В Первой Войне не выжил никто из Владык.
  -- Ты разговариваешь с очевидцем тех событий, сопляк. И кто бы тебе ни рассказывал о них, никто не знает их лучше меня, ибо я один был вынужден бороться с Ним за Наше существование.
  -- Замолчи же!
  -- Теперь его некому остановить! Ты помог ему! Ты помог ему убить своего главного врага! Даже его жалкое отродье, что расправилось со своими же братьями, погибло сегодня.
  -- Ты не смеешь говорить такие вещи о моем друге!
  -- Ваю тоже так когда-то думал, - захохотал, с трудом сдерживая судороги, Владыка Земли. - Его-то Улль и предал первым. Как предаст и тебя!!
  -- Лжец! - проревел я, осознавая, что еще пожалею о том, что сейчас произойдет.
   Я отбросил меч в сторону, и моя рука, словно стрела, вонзилась в глазницу Дабы. Пальцы сжали его глазное яблоко.
  -- Нет! - закричал Даба в ужасе. С непонятно откуда взявшимися силами он вцепился мне в руку с чудовищной мощью. - Ты не можешь сделать этого. Я не позволю...
   Дрожали мышцы, трещали сухожилья. Я почувствовал, что мне не справится с задуманным. Но это лишь еще больше ввело меня в ярость. Где-то высоко в небе я слышал страшные душераздирающие крики небесной девы, она молила меня остановиться.
   Но ярость моя стала слишком велика, она стала неотвратимой частью меня. Я слушал только её, шел за ней.
   Я потянул руку на себя. Лицо Дабы искажалось. По нему пробегали волны боли и отчаянья. Ему на помощь пришли все его предшественники. Они отдали ему свои силы, но этих сил все равно было меньше, чем те, которые ссудила мне ярость.
   Мир погряз в красной мгле. Существовали лишь боль и страдание. Безумие исказило наши лица, ибо в этот момент мы действительно были безумны.
   Вдруг все кончилось ­- глаз повелителя земли оказался в моей руке. С глухим сипением метался в судорогах на земле Даба, держась обеими руками за пустую глазницу, сотрясая все вокруг тяжестью своего тела.
   Он менялся на глазах. Сила уходила из него так же быстро, как вода из бухты во время отлива. Тело его ссыхалось, словно оставленный гнить плод. Он становился маленьким и жалким. Он становился обычным человеком, ибо сила земли уже не поддерживала его. Она лежала у меня на ладони.
   Громадный уродливый глаз тоже сжимался и преображался. Мгновение и он стал маленьким идеально круглым коричневым камешком.
   Это и был Камень Земли...
  
   * Появление хранителя Земли. Даба то ему не нужен вовсе. Нужен камень!
  
  
  

* * *

  
   Зловонье и смрад поднимались темной и зловещей ночью над полем боя. Истерзанная земля пыталась, но не могла залечить свои раны.
   Лишь в свете звезд и отблесках пожара можно было увидеть, как пришел на поле боя, копаться среди тел громадный человек.
   Но то был не шакал и не вор, то пришел отец, чтобы забрать тело своего мятежного сына.
  
  
  
  
  

Часть 4.

Глава 1.

   Огонь в сердцах людей разгорался всё сильнее.
  -- Сурт! Сурт!! Сурт!!! - кричали они, и сердца в их груди были настолько горячи, что ничего не могло поколебать их веру в своего господина.
   Яркая вспышка под ребрами и, в одно мгновение пламя сжирало всё их тело без остатка. Одежда, кожа, плоть превращались в кучку праха, освобождая из своей оболочки огненно-горячую душу. "Де ашшшш!" - вырывался безумный крик из пылающих уст, что на Древнем Языке значило "Сгорим дотла". Днем и ночью вереницы пылающих призраков со всего света тянулись к подножию вулкана Бхригу. Так рождался огненный народ, определивший во многом дальнейшую судьбу Арьяварты.
   Тем временем, в жерле вулкана Бхригу, подобно огню бушевала неистовая песня. Два голоса сплетались вместе, выковывали тончайшие узоры раскаленного металла, невероятные своей пугающей красотой.
   Поющие затмевали своими голосами все звуки, превосходили рокот самого вулкана. Песня багряным вихрем кружилась над ними. Над ним и ней.
   Женщина в черном с оранжевым платье, развевавшемся, словно оно само полыхало огнем, с закрытыми глазами кружилась возле жерла вулкана, танцевала свой безумный танец. Она не видела, куда ступает её нога, ей было все равно. С силой врезались в застывшую лавовую корку ее черные каблуки, поднимая пыль.
   Воздух был настолько горячим, что, казалось, он плыл.
   Из раскрытых уст вырывалась песня... она вихрем кружила вокруг девушки, подобно тому, как разметались ее огненно-рыжие волосы. Ее голос рождал огонь в сердце, в душе великана, что стоял по другую сторону от пылающего провала, разделявшего их, и, казалось, этот голос причинял ему боль.
   Из его груди вырывался оглушительный рев, который заставлял дрожать землю на многие лиги вокруг. Он вторил безумной песни девушки, придавая ей небывалую силу и мощь.
   Они пели, они были самой песней.
   Прямо из жерла одно за другим вылетали чудесные создания, подобные фениксам. Их длинные витиеватые хвосты, ажурные крылья придавали им необычную грациозность. Они взлетали высоко в небо, превращаясь в светила, сверкающие, подобно солнцу.
   Двенадцать новых солнц взошли над Арьявартой, добавив свой свет к тринадцатому, подлинному светилу.

* * *

  
   Боль ушла, мой взор окончательно очистился и прояснился. Я оглядел поле битвы, и только сейчас понял, что сотворил. На сотни лиг вокруг все превратилось в серую пустыню. Ни травинки, ни деревца, ни зверя, ни птахи... В бою погибло все... кругом валялись тысячи трупов. Человеческих трупов... ибо магия ушла из них, обнажив их истинную сущность.
   Я почувствовал, что что-то мокрое течет у меня по лицу. Солоноватая влага... это были слезы.
  -- Вот, кто стал настоящим чудовищем... - прошептал я. - Вот, кто вверг страну в хаос, ради собственной безумной ненависти!
   Магия отступила, покинула и мое тело. Я упал на серую землю и плакал. Но слезы не могли заглушить горе. И стыд. Своими руками я уничтожил тысяч своих сограждан, родных, и близких мне людей. Я уничтожил мой народ... по собственной безумной прихоти...
   Дева, кружащая, словно ангел, над полем битвы, в багровом от дальнего пожара небе, спустилась ко мне. Она утешала меня, говорила какие-то слова, пела тихую печальную песнь...
   Много часов лежал я на месте своей победы, сраженный горем. Я сознавал всё, что происходит вокруг меня, но не мог заставить себя сделать хоть что-то. Безысходность и чувство собственной ущербности обескровили меня. Зачем делать что-то, если все, что ты делаешь, - зло?
  -- Он придет с запада, Велор. Очень скоро, - шептала Дайна, кружась на своих белоснежных крыльях вокруг моего распростертого на земле тела. - Неужели ты позволил себя победить?! Поднимайся! Ну же... Посмотри, что случилось с небом... посмотри, что случилось с миром вокруг... все вокруг скоро возгорит огнем...
   Небесная дева опустилась ко мне и нежно поцеловала меня. Прикосновение ее прохладных губ, словно тысяча вострых игл, пронзила мое тело. Я едва вытерпел эту чудовищную, ласковую боль. Боль, что сбросила оковы чуждых видений, вернула в реальный, живой мир.
   С трудом дыша, я приподнялся, капельки слез стекали по розоватым щекам девушки.
  -- Поднимайся... - шептала, она, протягивая мне руку и помогая встать.
   Прикосновение её тонких холодных пальцев - и вновь невиданная боль пронзила все мое тело.
  -- Прости, мой милый, иного выхода нет.
   Опершись на её не по-женски сильную руку, я вставал на ноги, преодолевая боль, очищавшую мой рассудок. Безумие цеплялось своими липкими кривыми лапками и не желало покидать мой воспаленный мозг.
   Тогда Дайна еще раз поцеловала меня. Крепко... в губы.
   Не знаю, что случилось со мной - сознание покинуло меня на мгновение... Я понял, что опять лежу на земле. Но теперь все изменилось, разум очистился, в нем появилась былая ясность.
   Небесная дева исчезла, так же незаметно, как исчезает роса с наступлением полудня. А я упал наземь, будто бы от солнечного удара. Все прокружилось в бешенном хороводе падения и стало прежним вновь.
   В душе осталась только тоска тихая, неслышная, но кроме нее и нечего теперь было слышать. Как тонкий, чуть слышный шепоток призрака, как шелест плаща убийцы, она вкралась в душу, разъедала ее, подобно тому, как ржавчина разъедает сталь. И ничего сделать с ней я не мог. Она затаилась где-то глубоко внутри, невидимая, незримая. Она вкралась в саму мою сущность.
   Что оставалось делать? Да и что вообще делают с подобной раной? Зажимают ее рукой, чтобы терять не так много крови, и дальше идут в путь, идут в надежнее, что все переменится к лучшему. Вот и мне оставалось лишь приглушить эту тоску другими чувствами, заботами. Чтобы не слышать ноющей, скрежещущей боли, что разрывала душу на части.
   Я встал на ноги и, стараясь не смотреть на мертвых, побрел, обходя израненные тела, в сторону своего нового дома. Дома, который я построил себе сам. Убив друзей и близких. Но другого дома у меня теперь не было. Другой крепости и другого убежища не существовало во всем мире. Ибо мало кто на свете с радостью принимает убийцу.
   Я шел дорогой воспоминаний, дорогой, полной боли, которая уже давно заполнила все мое существо. Дорога вилась, словно белая шелковая нить, неясная, то теряющаяся, то возникающая вновь. Гладкая и холодная. Едва ли она действительно существовала, эта дорога была лишь суть направление.
   Делая по ней шаг за шагом, я осмысливал свой путь.
  
   Когда стопы мои перестала жечь раскаленная зола пепелища нашей бойни с Дабой, а голову скрыли от полуденного зноя шумящие на ветру кроны деревьев, печаль почти покинула сердце. В пении птиц, не ведавших произошедшей беды, я находил успокоение. В узловатых корнях дубов и ясеней - спокойствие и твердость духа.
   Все вокруг говорило - иди, живи. Пока ты жив. Ты можешь изменить все.
  
   В лесу же я провел и ночь. Полную чистой неги, но уже холодную, ведь скоро должна была наступить осень. Ночь, подобную ледяной незамутненной воде горных ручьев. Она окончательно омыла и очистила от скверны мои раны, чтобы дать в очередной раз возможность жить и не повторять прошлые ошибки.
  
   Сон приковал меня к земле и подарил желанный отдых. То был сон без сновидений. Такой же чистый и глубокий, как воздух в полуночный час. А из-за деревьев приглядывал за мной тонкий, нарождающийся месяц. Его сонному Величеству, было любопытно, что же ожидает этот безмятежный край...
  
   Яркое, радостное солнце нашло и разбудило меня даже под кронами деревьев. Нет, его еще не было видно, но его присутствие уже ощущалось повсюду. Весь лес ожил после ночного забвения. Затрещал, застрекотал и пустился в движение.
   Собрав свои нехитрые пожитки и умывшись росой, пустился в путь и я. Впрочем, путешествие длилось не долго. Через пару часов, когда уже проснулся и мой желудок, я достиг своей цели.
  
   Впереди в центре песчаного русла чернел округлый провал. Иссушенные зноем края дерна проваливались в черноту бездны.
   Преодолевая отвращение, я достал из кармана узел грубой материи и развернул его. На льняной ткани лежал абсолютно круглый коричневый камень, размером с крупную жемчужину. Под этой чуть матовой поверхностью скрывалась поистине великая мощь...
   Я положил камень себе на ладонь и чуть слышно произнес:
  -- Расступись, Земля. Дай мне пройти.
  -- Иди, - раздался чуть слышный голос откуда-то из-под ног.
   Все вокруг заходило ходуном, загремело, и весь обрыв стал проваливаться куда-то вглубь. Сухая земля осыпалась, исчезая в пустоте. Падала и падала. Когда все закончилось, прямо у моих ног лежала первая ступень огромной винтовой лестницы, уходящей в бездну.
   Сжимая камень в руке, я начал спускаться по сухим растрескавшимся ступеням. Шаг за шагом. Медленно и неуверенно, все глубже погружаясь во тьму вечной ночи подземелий. Чернота обрушивалась со всех сторон на ровный свет, струящийся из камня Воздуха у меня на шее. Слышен был лишь тихий плеск воды, где-то глубоко внизу, и звук моих собственных шагов.
   Круглый камушек неистово жег ладонь, но мне лишь оставалось терпеть все усиливающуюся боль.
   Казалось, прошла вечность, когда журчанье вод стало отчетливее. Еще несколько десятков шагов, и я увидел в призрачном свете камня - последняя ступень лестницы уходила в воду. Черную воду подземного озера.
   Хоть это и было очень трудно сделать, находясь так глубоко под землей, я заставил камень светить ярче и разглядел среди неспокойных темных вод обнаженную деву, сидящую на островке земли. Она склонилась над черным зеркалом воды и тихонько плакала. Только сейчас я различил негромкий плач, смешивающийся со звуком бьющихся о камень волн.
   Еще большей болью в моей душе отражались безутешные рыданья девы, склонившейся у камня, чьи волосы касались поверхности вод. Каждая ее слеза - словно капля крови, текущей из раны. Каждый всхлип *
  -- Не плачь, - негромко проговорил я. - Кошмару пришел конец. Дай мне свою руку, и я выведу тебя на свет Солнца.
   Дева чуть подняла голову, будто бы ей что-то послышалось, и уставилась ослепшими глазами в мою сторону.
  -- Дай мне свою руку.
   Она по-прежнему не видела меня, но, похоже, надежда пробудилась в ней. Превозмогая страх и отчаянье, она потянулась ко мне, словно испуганный ребенок тянется к матери.
   Я сжал её слабую руку и потянул за собой. Я оторвался от камня ступеней и полетел вверх, на встречу солнцу и воздуху, утягивая ее за собой. Земля преследовала нас, захлопывая свою беззубую пасть.
  
   Вскипая тысячью пузырьками и бурля миллионами струй, холодная, как лед, вода вырывалась наружу из тьмы сдвигающегося провала.
   Студеное море растекалось по полям и лесам. И вернулась вся влага в единый миг и стала занимать свое законное место.
  
  
   Ее тонкий смех, подобный плеску волн, играющих под лучами восходящего солнца, очистил душу. Казалось, смеется ребенок, которого выпустили на улицу, играть со своими друзьями. Я улыбнулся, осознав, что невольно любуюсь и не могу оторвать взгляда от нежной красоты и грации девушки.
  
  -- Ну что ж, здравствуй, Велор, - пропел её журчащий, словно серебряный ручеек голос. - Неплохое место ты выбрал для знакомства. - Она рассмеялась. - Ты, видимо, действительно могуч, раз сумел сдерживать землю, чтобы она нас не поглотила.
  
   Я смущенно улыбнулся, отведя руку, в которой сжимал камень земли за спину и слегка поклонился. Почему-то владение камнем казалось мне преступным, незаконным. И я подумал, что лучше будет, если пока никто не узнает о том, что он у меня.
  -- И, тем не менее, мои силы не безграничны, - в свою очередь улыбнулся я. - Я хотел просить тебя о помощи.
  -- О помощи...? - хитро прищурившись, спросила она. - В моих силах помочь тебе, о Владыка Ветра?
  -- Гатту, неужели ты не чувствуешь, что могущество Сурта многократно возросло?! Взгляни на запад. Что это за красные отблески вдали? Это пламя пожара.
  -- Ты хочешь, чтобы я помогла укротить его пыл? - рассмеялась Владычица Вод. - Разве ты не видишь, Велор, что будь у меня хоть какие-то силы, я бы не позволила себя пленить этому старому земляному уроду?
  -- Но теперь, когда Дабы больше нет, ты готова встать на мою сторону и помочь мне?
  -- О да! Я согласна биться с тобой под одними знаменами, мой благородный спаситель, - прожурчал её нежный голос. - Но дай мне немного времени, чтобы я могла восстановить силы.
  -- Я понимаю твое желание, - ответил я. - Мне уже не собрать былого воинства. Да и боль утрат, и бремя совести не позволили бы мне этого сделать. Тем не менее, я владею тем, что поможет нам в предстоящей битве.
  -- Пусть будет так, Велор. Войско соберу я! Не будь иначе я царицей озерного края и Владычицей всех Вод!
   Вода забурлила, и Гатту, словно бы стала выше, глаза её заблестели. Впрочем, она тут же взяла себя в руки.
  -- Иногда я позволяю себе слишком много, - извинилась она. - Ярость никогда не должна затмевать разум. Даже тогда, когда это кажется необходимым.
  -- Мне знакомо это, - согласился я.
  -- Это знакомо всем нам! - громко и весело рассмеялась она. - Но некоторые не умеют сдерживать это чувство. Отсюда все наши беды.
  -- Ты права, - кивнул я. - Когда мы выступаем?
  -- Дай мне две недели, на сборы, Велор. Когда срок истечет - приходи ко мне. Мы заставим огонь умерить свои амбиции!
  -- Хорошо. Через две недели. Прощай.
  -- Прощай! - громогласно крикнула она.
  
   Вода под ней забурлила и поднялась, принимая знакомые очертания. Вот проступили бока колесницы, вот показались пенные гривы могучих скакунов, их тугие мышцы, сплетенные из водных струй и потоков. Плеск волн нарушился резвым ржанием и колесница, управляемая Владычицей Вод, понеслась по водной глади, словно посуху.
  
  
  -- И не забывай о нашем уговоре... - тихо прошептал я. - Не забывай...
   Последний договор с Чжуном научил меня не слишком доверяться своим союзникам. Все-таки нами движут жажда власти и ненависть друг к другу. Никогда не стоит забывать этого...
   Строгое воспитание наложило на меня отпечаток рыцарского кодекса. Но с тех пор, как я попал ко двору, пришлось постепенно забывать о нем. Благородству не место среди коварства и интриг, которые всегда сопровождают власть.
   Грустно улыбнувшись своим думам, я опустился на землю чуть в стороне от берега разлившейся реки. Еще есть время, чтобы обдумать все. Все взвесить и решить, как вести себя дальше. Что-то подсказывало, что я встал на опасный путь, и малейшая ошибка может стоить очень дорого. Но не только для меня - для всего этого края, к которому я прикипел сердцем.
   Все это должно вылиться во что-то большее. Чего не хотели допустить хранители камней стихий... Впереди мне отчетливо виделся конец всего. И каким он будет, во многом зависело от меня.
   До замка Соторан оставалось совсем немного. И этот путь, согретый мыслями, пролетел почти незаметно.
  
   Я вышел из-за деревьев и моему взору предстал величественный дворец сверкающего стекла, парящий высоко в небе, загорающийся светом в лучах восходящего солнца. Легкие воздушные колонны и арки, казалось, сделаны из самого воздуха, ажурные стены и дерзкие башни сливались в невероятный архитектурный ансамбль, поражающий грациозностью и легкостью. Прямо от ворот замка вниз к земле тянулась едва различимая сотканная из воздушных нитей лестница, едва ли она так же была материальна. Я вступил на нее, и моя легкая, почти воздушная стопа пришлась как раз впору этой прозрачной лестнице.
   Шагать было легко - хрусталь ступенек словно бы сам плыл под ногами. Изящные перила отвечали легким скользящим холодком на прикосновение руки.
  
   На последней ступеньке я позволил себе остановиться, обернуться назад и насладиться видом, открывавшимся отсюда. Залитые солнцем поля скрывались в дымке утреннего тумана. Угасающее огненное золото листвы деревьев, переходящее кое-где в зеленые оттенки - дубы, папоротники и ели. С высоты небес казалось, что земля там внизу еще жива. О, как приятно витать в облаках! Будь то настоящие облака или воздушные облака мыслей.
  
   Так, я вошел под холодные своды своего дворца. Дворца ветра, дворца уединенного странствующего сознания. Это были по истине чудные мгновения моей жизни. Случалось ли вам когда-нибудь найти такое место, где каждая частичка тебя словно бы парит в воздухе? Случалось ли вам быть единым с тем, что вас окружает? Случалось ли чувствовать свои мысли в шелесте страниц и звуке шагов? Все это я испытал здесь.
  
  
   Отрешенно сидел я в просторном, пустом зале, погруженный в мысли. Весь замок был теперь пуст и не хранил более воспоминаний о минувшем.
   Гулко раздавались шаги, когда я гулял бесконечными вереницами прозрачных холодных галерей и зал. Эти холод и пустота успокаивали мою душу, и даже были чем-то по сердцу.
   Не этого ли я искал всю жизнь..? Покоя, ясности...
   Здесь я был хозяином своих дум, что текли вальяжно, как поступь короля.
  
  
   Рука задумчиво поглаживала мягкую кожу переплета книги. Время почти не оставило на ней следов своих острых зубов и когтей, черная идеально гладкая кожа притягивала взгляд.
   Из забытья меня вывели крики, стрижей, забравшихся необычайно высоко в небо. Может, это были первые звуки, которые я услышал с того момента, как попал в хрустальные чертоги дворца ветров, кроме моих шагов и шелеста страниц..? Мысли чуть было опять не увели меня куда-то в сторону, но я вовремя заметил это.
   Сжав волю в кулак, я открыл первую страницу. На грубоватой бумаге черной краской были тщательно выведены сплетения красивых витиеватых рун.
   "Пусть читатель будет рад тому скудному знанию, которое мне удалось собрать в путанице веков."
  
   Тивион, служитель храма Большого (Великого) Камня*. "
  
   Все. За этими словами стояло многое. Целые века, годы безрезультатных поисков, и копаний в библиотеке храма. Все чувства человека, написавшего это, сжатой струной лежали на первой же странице. Вся его жизнь предстала моему взору так же ясно, как с высоты ястреб видит мир вокруг.
   Я мог коснуться руки написавшего это, крепко сжать ее, сказать "все это было не зря". Все это - лишь с помощью мысли. За это я и любил чтение. Хотя достать книгу было нелегко. И едва ли я мог похвастаться тем, что за жизнь прочел хотя бы десяток книг. Я твердо решил, во что бы то ни стало найти то, что могло помочь мне понять, как поступить дальше.
   Я взял пальцами уголок плотной бумаги, перевернул страницу и углубился в разбор рун.
  
   "Книгу эту составляю я из тех письменных свидетельств, что удалось найти и тех, что уцелели до сих пор, легенд и приданий, что еще хранит людская память. Многие тексты, что я упоминаю здесь, взяты из библиотеки Храма, наиболее большого хранилища книг в долине Данэи*."
  
   Судя по всему, храм "Великого Камня" находился где-то далеко-далеко на северо-западе. Там, где река Виткан впадала в куда более полноводную реку. Где-то там, насколько я себе представлял и находилась долина Данэи.
   * Когда-то давно во время третьего похода кетов, единственного увенчавшегося успехом...
  
   Тут же Тивион давал перевод одной древней песни (с какого языка/какого народа?):
  
   "В речном песке - основа постоянства.
   В бризе вечернем - ясность.
   В белом пламени - очищение.
   В прохладной воде - начало жизни.
  
   Во всех них - ярость.
   А в ярости их сила.
  
   Во всех них - великая ненависть.
   А в ней - их великое горе.
  
   Но каждая - лишь часть.
   А части стремятся быть целыми вновь.
   Но в единстве - гибель"
  
   Я чувствовал, что последняя строка относиться не только к самим четырем элементам. Слово имело и другую окраску - погибель, конец, крах. В некоторых писаниях его так же использовали для обозначения Конца Света.
   Легкий холод пробежал по спине, сжал плечи и заставил зашевелиться волосы на голове. Если не найти лекарства от этой болезни - все закончится. Именно в этот раз! Камень Земли, лежащий на стеклянном столике передо мной, был тому знаком.
   Начало концу положил я сам, выпустив наружу свою ярость и дав ей пожрать всё вокруг. Ясно было одно - подобное не должно повториться вновь. Но более всего я боялся, что даже если я и сумею подавить в себе это разрушительное чувство, то это может оказаться не под силу кому-то из моих противников. Тем более, что начало было положено. Первая птица уже запела.
   Отстраниться от происходящего уже не представлялось возможным. Либо кто-то еще завершит начатое, либо - я сам. Ответ я знал. Никто другой не сделает все, как сделаю я. Именно поэтому я никому не позволю занять мое место... Возможно, мне под силу предотвратить разрушение, вызванное объединением.
  
   В один из дней отвлекшись от книги, но не от своих дум, я гулял по замку. И, как это бывало со мной уже несколько раз, внезапно я почувствовал её присутствие. Обернувшись, я негромко, чтобы не нарушить покой замка, поздоровался:
  -- Здравствуй, Дайна.
  -- Здравствуй, мой милый Велор, - ответила девушка, слегка склонив голову в знак приветствия. - Мне хотелось бы, чтобы мысли твои не были так печальны. Я думаю, мне все-таки посчастливилось найти того единственного, кто справиться со всеми испытаниями. Скажи, чему ты печалишься?
  -- Поначалу я полагал, все будет иначе... - грустно улыбнулся я. - Происходящее виделось мне героическим, справедливым. В действительности же то, что я считал правдой - оказалось ложью. То, что я делал во имя добра, обернулось разрушениями и послужило делу зла. Как же моим мыслям не быть печальным?
  -- Во всяком случае, не стоит впадать в уныние. Пусть и дорогой ценой, но твои глаза прозрели. И ты видишь теперь больше, чем видел ранее.
  -- Надеюсь, что ты права. Но я уже не столь убежден в этом.
  -- Я вижу твои глаза, Велор. Они полны печали. А печален тот, кто познал мудрость. Тебе уготовано великое будущее.
  -- Мне хотелось бы верить в это. И одновременно это пугает меня...
  -- Никогда и ничего не бойся. Не приуменьшай опасность, но и не давай себя испугать. Кто испугался - уже побежден.
  -- Твои слова приносят мне утешение, - сказал я, стоя прямо напротив её стройной фигурки и глядя прямо в лучистые глаза, подобные ясному небу. - Иногда мне кажется, что именно за этим ты приходишь.
  -- Может быть, однажды ты поймешь, почему я прихожу к тебе, Велор! - рассмеялась она.
   Я отвернулся от этих задорных лучистых глаз. Кто это создание? Почему оно здесь? Ради ли одного служения Камню Ветров..?
  -- Расскажи мне о себе, - тихо попросил я. - Я так мало знаю о тебе... Что было потом? Потом, когда ты потеряла свободу...
  -- Всю меня захватила какая-то волшебная музыка. Она была внутри меня, управляла моим дыханием, в ней я слышала удары своего сердца. Мои губы повторяли слова, что она говорила мне. Все мое тело отзывалось на малейший ее перелив. Это походило на сумасшествие. Все происходящее казалось сном наяву. Эту музыку дал мне ветер. А я получила ее в обмен на свою свободу.
   Я внимательно слушал эту историю, почему-то взволновавшую меня.
  -- Она всегда со мной - иногда она звучит чуть тише, а иногда вновь захватывает меня целиком, как в тот, первый раз. Когда я рассказываю тебе это, Велор, я все время слышу ее. Она зовет меня в небо. Дарит мне крылья. Делает меня той, кто я есть. Все, что ты знаешь обо мне - это почти все она, - Дайна посмотрела мне прямо в глаза. - Именно она и привела меня к тебе. Именно она привела тебя ко мне. Именно она - начало твоей силы. Иногда она льется спокойной прозрачной рекой, иногда она превращается в безумный пенящийся поток. Но на самом деле она одна.
  -- Я понимаю, о чем ты говоришь, - подтвердил я. - Много раз я слышал её отзвуки. Но когда ярость затмевала мой разум, музыка пропадала. Вернее искажалась до неузнаваемости. Становилась другой.
  -- Теперь, когда ты знаешь, что тебя ведет, быть может, ты сумеешь отчасти руководить ею. Направлять с ее помощью свои действия. Если же нет - она пожрет тебя без остатка.
  -- Я запомню это, моя милая Дайна, - сказал я, целуя девушку.
   Её чуть холодные губы ответили нежным прикосновением. Но в тот же миг словно бы тысяча ледяных игл пронзила мое тело. Впрочем, на этот раз я сумел выдержать эту жгучую, очищающую боль.
  -- Нам не суждено быть вдвоем, - отстраняясь, чуть слышно прошептала Дайна.
  -- Знаю... - столь же тихо ответил я. - Но порой мне хочется, чтобы все было иначе.
  
   День шел за днем, и близилось условленное время. Так незаметно в чтении и раздумьях прошла первая неделя.
   В один из этих однообразных дней мне удалось перевести следующий текст, который Тивион восстанавливал по кускам, и часть из которого была безвозвратно утеряна:
  
   "С противоположных концов света прилетят в тот день четыре духа. И это будет знак. Знак того, что все кончено для того, чтобы начаться вновь.
   Соберутся они затем, чтобы говорить (а язык их будет подобен реву зверя), и затем, чтобы биться (а битва их будет подобна битве могильных <<<?>>> теней). Их приведет сюда <...> и они вновь сольются воедино. Опуститься на мир в тот день великая тишина. Благодатная тишина. Но то будет лишь миг. За которым придет новое начало. <...> покажется его лик."
  
   Воображение рисовало не слишком приятную картину. То ли написанное было предостережением, то ли частью настоящих записей того самого чародея, что разделил свое искусство на четыре части. В любом случае, уцелевший текст совершенно явно намекал на то, что в конце может случиться нечто ужасное.
   Не позволяя воображению загнать само себя в ловушку страха, я продолжал разбираться в хитросплетении витиеватой рунописи. Час за часом, до боли в глазах.
  
   И в один из этих дней я нашел именно те строки, что искал... Прямо перед моими глазами были строки стихотворения, которое подсказывало, как поступить тому, кто решил проделать весь путь до конца. Теперь все зависело от моих познаний в области древних языков и интуиции.
  
   Я задумчиво сидел на троне, листая исписанные рунами страницы, и витал где-то в другом мире. Незаметно сон пытался сморить меня, нашептывал какие-то тихие ничего не значащие слова. Течение времени вдруг сделались невыносимо долгими, и я, преодолевая сонную одурь, потянулся к камню Воздуха.
   Когда я посмотрел на него, то несколько опешил - поверхность камня переливалась бирюзовым сиянием, а в глубине вспыхивали ярко-синие огни, и стоило мне заглянуть в один из них, я уже не смог оторвать взгляда.
   Я парил в небесно-голубом тумане, среди сияющих синих звезд, едва ли понимая, что происходит. Огни завели хоровод вокруг меня, и вдруг бирюзовый туман разорвался в клочья, и теперь вокруг было лишь бескрайнее голубое небо.
   В зените стояли тринадцать светил, опаляю землю, простершуюся далеко под моими ногами. С такой высоты она казалось игрушкой тонкой работы, с невероятным мастерством разрисованной красками рек, лесов и гор.
   Ничего не происходило - мир словно замер, и я подумал, что напрасно камень перенес меня. Но тут что-то привлекло мой взгляд. Что-то происходило на вершине одиноко стоящей на юго-западе горы.
   Неясное свечение, словно бы дрожь. Я коснулся пальцами камня Воздуха и на мгновение свет солнц померк. Прошла секунда, а я находился уже рядом с тем местом.
   Необычайный пейзаж. Посреди почерневшей от огня пустыни, возвышалась огромная гора. Она резко контрастировала с миром вокруг неё. Должно быть, она имела искусственное происхождение. Я ощущал остатки волшебства, породившего её.
   Вот оно прежнее убежище великого Дабы, вот цитадель в течение многих веков в которой он укрывался. Но когда произошла здесь последняя битва? Вероятно не века назад, а совсем недавно. Неужели огонь заставил Владыку Земли покинуть столь неприступную твердыню.
   Но вершине горы происходило что-то. Вероятно, именно это и привлекло мое внимание.
   Спустя некоторое время, я подлетел к вершине и встал возле огромных ворот портала, ведущего в глубь горы. Безбоязненно ступил во тьму ночи. Довольно долго я шел вниз по прямому коридору, затем пол выровнялся, и тоннель перешел в огромную пещеру.
   Я стоял пораженный столь громадным пространством. Кругом на высоких стена горели факелы,
  -- И вновь мы встречаемся с тобой под землей, мой друг? - произнес сильный властный голос откуда-то сверху. Задрав голову, я увидел поднимающиеся к верху, словно полки шкафа, этажи. Выше меня на несколько метров стоял Улль.
  -- Здравствуй! - крикнул ему я. - Но что значит наша встреча?
  -- Здравствуй, Велор. Надеюсь, что многое. Впрочем, все мы узнаем чуть позже, - ответил великан. - Поднимайся ко мне.
   Не прилагая никаких усилий, я взмыл на несколько метров в темноту и вскочил на пол третьего этажа. Здесь в жаре коптящих факелов стоял мой друг. Острые и ясные карие глаза Улля внимательно изучали меня.
  -- Чудной облик... Одежды твои словно бы сотканы из звездных нитей, а глаза сверкают будто солнце, - заметил он. - Ты напоминаешь мне о Ваю.
  -- Мы с ним были похожи?
  -- Нет, ни капли. Но тебе, как и ему предстоит выбрать свой путь. Увы, много лет назад он потерпел неудачу.
  -- Пока я не пойму ничего. Случайно ли мы встретились?
  -- Нет, сегодня мне нужно было видеть тебя, друг. Я звал тебя и знал, что ты не замедлишь уделить мне внимание.
  -- Теперь я, кажется, понимаю больше. Что ты хотел? И почему выбрал именно это место?
  -- Много веков назад именно здесь произошла первая война стихий. С тех пор даже горы успели изменить облик, а реки сменить русло. Здесь на поле своей победы Даба возвел эту крепость. Это его оплот, его символ.
  -- Продолжай...
  -- Дело в том, что Даба всегда обладал властью и силами, необходимыми для того, чтобы начать...
  -- Начать что? - перебил я.
  -- Начать объединение. Каждой стихии присуще неудержимое желание слиться с другими. Это так же неотъемлемо, как и ненависть к своей противоположности. Но, увы, если соединение произойдет, когда не окажется человека, способного принять их в себя, они вырвутся на свободу.
  -- Этому нельзя помешать?
  -- Это можно только пытаться задержать и уповать на то, что такой человек родится на Земле. Этому и посвятил себя Даба.
  -- Много десятков лет назад я верил, что такой человек найден. Но увы, Даба был иного мнения. Теперь я уверен - он был прав. И если бы все случилось как я хотел я, Арьяварты не существовало бы ныне.
  -- Зачем ты хотел рассказать это мне?
  -- Потому, что ты мой друг. И потому, что я вижу, что ты хочешь совершить тоже, что чуть не начал Ваю. Теперь, когда Даба погиб, я бы хотел чтобы ты продолжил дело его жизни. Я хочу, чтобы ты не позволил никому из Владык
  -- Но как мы узнаем о том, что человек рожден? Как узнать того человека?
  -- У меня нет ответа на этот вопрос, Велор. Но пока не поздно необходимо продолжить дело бывшего владыки Земли. Мои основные опасения связанны с тобой и Суртом. Я уверен ни он, ни ты не готовы выдержать этот путь. Если Сурт будет близок к тому, чтобы... он должен умереть.
   * Не знал великан, что совершил я в порыве. Не знал он того, что начало уже положено.
  -- Я сделаю, что будет в моей власти, - ответил я. - И исполню то, что должен.
  -- Рад слышать это от тебя, мой друг, - на грубом лице великана показалась улыбка. Он протянул мне руку. В ней было серебряное кольцо. - Пусть это напоминает тебе, о нашем уговоре.
   Я принял дар с грустью думая о том, суждено ли сбыться хоть чему-либо.
  -- А теперь, - до встречи, Велор, - попрощался Улль. - Я помогу тебе, если в том возникнет необходимость.
  -- До встречи, друг.
   Мы крепко обнялись на прощание и тут меня словно выбросило из этой реальности обратно, я очутился в хороводе синих огней, а затем просто упал на трон в Воздушном Дворце. На коленях у меня лежала недочитанная книга
   Если бы не кольцо, сияющее на моем пальце, всё это бы походило на сон.
   * Сметенные мысли Велора по поводу встречи. Неужели Улль прибьет при случае и Велора? Предостережение Дабы.
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2.

  
   Эфемерное волшебство замка - игра отражений, преломлений света. Бледные прозрачные краски непостижимым образом воздействовали на разум. Порой, казалось, будто я совершенно теряю контроль над собой, проваливаюсь в некое странное бытие, где существуют, не замечая времени, лишь твои мысли, а тела попросту нет.
   Эта пугающая игра могла бы продолжаться вечно, но вечности у мира не было. Пусть для меня время и остановилось, но все вокруг замка жило своей жизнью. И каждая секунда, словно ледяная градинка, оставляла свой след на всем живом и неживом.
   Блуждая в бестелесных и призрачных коридорах своего сознания, можно прозевать гибель мира. Эти хрустальные дворцы и коридоры таят в себе коварную опасность - забвение. Но, вместе с тем, сколько полезного открывают для нас эти хождения.
   И приходит тот миг, когда понимаешь - время пришло.
   Я откинул прочь саван раздумий и выбежал из хрустальных чертогов на солнечный свет. Моим глазам предстала странная, фееричная картина. Стены, башни, шпили из невиданного прозрачного материала сверкали на солнце, словно рыба блещет чешуей в воде в жаркий полдень. Легкие необычайно высокие перистые облака причудливой рябью волновали синее море неба. Воздух, чистый и свежий, сводил с ума своим изысканным благоуханием. А впереди бесконечной дорогой искрилась, словно сотканная из стеклянных и воздушных нитей, лестница. Она уходила далеко-далеко. Теряясь из виду и спускаясь до самой земли.
   Справа от меня раздалось звонкое пронзительное ржание, и стоило мне обернуться, как моей руки вежливо коснулась конская морда.
  -- Привет, мой хороший! - погладил я такого же призрачного жеребца, как и все вокруг. В ответ опять раздалось веселое ржание. - Пойдешь со мной?
   Конь радостно заржал и, нетерпеливо перебирая копытами, потерся мордой мой руки.
  -- Хорошо. Мне понадобится твоя помощь в пути.
   Взяв коня под уздцы, я подошел к лестнице и шагнул на первую ступень. Потом - на третью, пятую... все дальше и дальше, все ближе и ближе к земле. Прекраснейший вид открывался отсюда на всю Арьяварту. Живительная вода, наконец, вернулась и питала землю. Деревья и кустарники пустились в рост. Вновь зашуршали сочные травы.
   С каждым шагом волшебство покидало меня и моего коня, - наши тела, словно нарисованные парой плавных тонких белых линии, стали обретать вполне реальные очертания. Я держал прямо перед глазами ладонь и видел, как соки наполняют тело, как розовеет кожа. Со спокойствием я смотрел, как меняется моя сущность, ибо знал, что в своем телесном обличье способен на более трезвые и взвешенные решения, нежели, когда мной руководит магическая музыка ветра.
   И вот, шаг за шагом, преодолев бесконечность, мы ступили на просыпающуюся землю. Кругом царил шум и гам голосов. Бесчисленные птицы, притаившиеся в ветвях деревьев, наперебой издавали самые причудливые трели, будто бы соревнуясь в своем искусстве.
   Шорохи и треск в кустах и чаще ясно говорили, что и звери уже проснулись.
   Оседлав коня, я попытался найти дорогу в порт Энрол, которой следовал много дней назад, еще в составе развед-корпуса. Котлован, оставшийся после того, как замок Соторан был поднят в небеса, заполнился водой. Растительность пустилась в буйный рост, и ландшафт полностью изменился. Все окрестности и природа стали какими-то непривычными. Они жили другой, новой жизнью. Совершенно не той, которую я видел, когда впервые приехал в замок после смерти отца.
   Примерно через полчаса мне удалось отыскать путь. Дорога ровной прямой шла на восток. По ней я проехал еще с час, пока впереди не показались стены города *. Я хотел было свернуть на юг, чтобы сократить путь до моста через реку Ино. Но что-то остановило меня.
   Странные эмоции охватили меня. Смесь стыда, удивления и любопытства. Мысль о том, что Ритербавская земля еще не совсем опустела, просто поразила меня. Как я мог забыть о женщинах, детях, стариках и тех немногочисленных мужчинах, что не вступили в ряды армии воздуха?! В моих глазах они были все мертвы. Какую же чудовищную ошибку совершил я!
   Теперь, когда государство было целиком уничтожено, не осталось ни одного представителя царской крови, и более того, почти никого из дворян. Люди оставшиеся в живых, вынуждены были существовать сами по себе. Разрушились в одно мгновение все торговые связи, договора и границы владений.
   Как же эти больные, сироты и престарелые выжили без своих кормильцев?!
   Я пришпорил коня в сторону города. Стремительно приближаясь к ним, я отметил про себя, что ни о какой страже у городских ворот и речи идти не может.
   Ворвавшись на всем скаку в город, я не поверил своим глазам. Мне преградили дорогу четыре острых копья. Пришлось резко остановить коня, чтобы не оказаться проткнутым холодным железом.
  -- Кто ты незнакомец!? - крикнул мне один из стражей, полностью облаченных в старые поношенные доспехи. - И чего тебе надо в городе!?
  -- Я... - не нашелся, что сказать я.
  -- Если ты не торговец - убирайся отсюда, - сказав это, стражник снял шлем, и я понял, что это женщина.
  -- Кто ты? ­- гневно спросила она.
  -- Я - Велор Илссо. Дворянин.
  -- Нам здесь не нужны дворяне!!! - услышал я злобный крик другого стража.
  -- Я мог бы помочь вам... - начал я, но меня грубо оборвали.
  -- Все что вы могли, вы уже сделали, забрали всех наших мужчин на войну. - Наконечники копий приблизились, заставив меня подать коня назад. - Убирайся, пока жив! Город теперь наш.
   Мне оставалось лишь развернуть коня и убраться из города. Не из страха, а из-за смущения и стыда. Все, что они сказали, была чистая правда. Всех, способных держать оружие, мужчин мы забрали на войну. На войну, в которой погибли все они...
   Я пустил коня галопом, пытаясь убежать от своего стыда.
   Весь день я скакал. Долгая дорога незаметно вымотала меня, да и коню моему требовался отдых. Когда справа от тракта кончился густой еловый лес, а до моста через реку Ино оставалось не более часа пути, я решил, поискать место для привала и отдохнуть.
   В стороне от тракта возвышался поросший лишь травой зеленый холм, взобравшись на него, мне открылись земли на лиги вокруг. На юге дорога, петляя между фермерских угодий и полей полных спеющей ржи, через несколько лиг переходила через широкий деревянный мост и терялась в дымке на том берегу. С северо-востока тянулась полоса старого хмурого леса, а чуть слева и дальше нее еда виднелась невысокая гряда Серых гор.
   Пришпорив коня, я помчался под гору, в сторону ферм. Сомнения мои не отступали, но и силы были уже на исходе. Стоило магии Воздуха покинуть мое тело, и я вновь стал ощущать потребности в пище и отдыхе, а никаких запасов взять с собой в дорогу мне и в голову не пришло.
   Мы рысью летели по просторной травянистой равнине, и скоро я выехал на разбитую лошадьми и телегами дорогу, ведущую к полям и фермерскому жилищу, она отходила от основного тракта, ведущего к югу.
   Справа на огромном заросшем пожухлыми люпинами поле, стояли несколько когда-то добротно построенных, но со временем покосившихся и обветшавших зданий.
   Поля никто, по-видимому, не обрабатывал, и я предположил, что хозяйство давно покинуто. Впрочем, мои догадки оказались неверными. На крыльце меня встретила крохотная сморщенная старуха.
   Пока я спрыгивал с коня, она продолжала внимательно разглядывать меня единственный зрячим глазом, другой - закрывало огромное бельмо. Длинные седые волосы были просто, но аккуратно убраны.
  -- Здравствуйте, бабушка, - вежливо начал я. - Может путник из Махи найти у вас приют?
  -- Лжецы не находят приюта под моим кровом, сынок, - добрым скрипучим голосом ответила старуха. - Ты, ведь, не из речного края держишь путь?
  -- Я... - осекся я, но все же решил не упорствовать - Да, я родился на этой земле. Мое имя Велор Иллсо, я родился на этой земле, в области Хенэи. И путь держу к Владычице Вод.
  -- Тогда будь моим гостем, Велор. Привяжи здесь своего коня и проходи в дом.
   Изнутри старый двухэтажный дом, в котором она жила выглядел куда лучше. Все было чисто убрано, стол выскоблен, а из открытых ставен внутрь лился жаркий солнечный свет.
   Хозяйка усадила меня за стол и подала овсяной каши, пару ломтей хлеба и кусок масла, затем сама уселась на скамью напротив и положила подбородок на ладонь.
  -- Ну что, сказывай сыночек, как живешь.
   Их единственный ребенок, уже взрослая женщина, жила сейчас где-то далеко на востоке Ритербавии, в горных районах, и последний раз навещала мать с отцом много лет назад.
  
  
  -- Надеюсь, её жизнь заберет не предстоящая война... - тихо прошептал я.
   Впрочем, старушка, обладая хорошим слухом, данным ей, видимо, чтобы компенсировать недостаток зрения, что-то услышала и спросила:
  -- Что, сынок?
  -- Ничего, бабушка, не беспокойтесь. Мне скоро пора будет в путь.
  
  -- Ну что ж... - проговорила старушка, - Пора так пора. Твое дело молодое - найти свою дорогу. Готов дойти до конца тот, кто верит, что это его дорога.
  -- Обязательно, бабушка, - ласково ответил я. - Всего вам доброго.
  
   Выйдя из дома, я сел на коня и, не оборачиваясь, поехал прочь. На душе было как-то тягостно. Предстоящее решение давило на меня, подобно низко нависшему грозовому небу.
  
   Дорога, дорога. Вечная дорога. Скоро впереди показался мост. Когда я подъехал ближе, то увидел множество работников, которые доделывали его. Видимо, старый мост снесло течением разливающейся реки. Теперь на старом месте махийцы возводили новый мост.
   Отыскав начальника стройки, я вежливо спросил:
  -- Любезнейший, можно ли поехать?
  -- Конечно, сеньор! - мы почти закончили. Затем он крикнул рабочим. - Эй, ребята, дайте проехать благородному человеку!
  -- Большое спасибо, - поблагодарил я, и впрочем, не торопясь ехать дальше, поинтересовался. - А что послужило причинной поломки?
  -- Да как же! - воскликнул мой собеседник. - Разве вы не видите, сеньор, вода вернулась! Тут, говорят, такое было! Старый мост просто в щепки разнесло потоком.
  -- Еще раз, спасибо! - ответил я и поехал дальше.
  
   Пыль дороги покрывала меня всего с ног до головы. Она щекотала ноздри, забивалась под рубаху, от нее першило в горле и легких. Извечный спутник путешественников, она и не думала покидать меня в этот знойный день.
   Будто чугунную сковороду, жар тринадцати солнц, раскалил дорогу. Воздух уже плыл, а жара все усиливалась - Солнце было почти в зените.
   Ни одной птицы в небе... Даже вездесущие мухи и те куда то подевались.
   Вскоре дорога повернула чуть на запад, а затем скрылась под зеленым шатром деревьев. Пышные кроны защищали от палящих солнечных лучей. Дышалось значительно легче.
   Проехав с пол-лиги дальше по тропе, я услышал журчание воды. А вскоре, после очередного поворота петляющей в лесу дороги, увидел и небольшой ручей, бойко текущий сквозь заросли орешника.
   Утолив жажду, я вновь сел на коня и поехал дальше. Чистая холодная вода взбодрила меня. И приподняла настроение, но все же я сильно огорчился, когда дорога вновь пошла в гору.
   * Небольшой привал. Я подкрепился собранной мне старушкой в дорогу едой. Символизм - еда эта открывает глаза Велору? Старушка видит гораздо больше других людей.
   * На вершине крутого холма, деревья немного расступились, давая возможность Солнцу вновь испепелять нас. Отсюда открывался неплохой вид.
   Дальше начиналась земля народа Моро, именуемая ими Махи. Махи - единственное уцелевшее государство на тот момент, когда в Арьяварту приплыли кеты. Моройцы, в отличие от большинства других народов, охотно приняли новых соседей, поскольку земли все равно хватало на всех. Тем не менее, торговля не получила развития, поскольку моройцы производили ровно столько, сколько им было нужно.
   Хоть кеты и моройцы и стали друзьями и соседями, для кетов "государство за рекой Ино" оставалось чем-то таинственным и непонятным.
   Сворачивая на большую песчаный тракт, я увидел двух всадников, неспешно едущих по нему - молодого человека и девушку. Легкая улыбка играла на губах юноши, взгляд был устремлен куда-то в небо, а вовсе не на дорогу. Девушка казалась более серьезной, но тоже, впрочем, отчасти витающей где-то в облаках.
   Странно видеть таких безмятежных людей почти что в самом сердце разрушительной войны, обрушившейся на Арьяварту. То ли люди, населявшие Махи, испокон веков отличались столь несгибаемым духом, то ли их приободрило возвращение воды в их озерный край.
   Поравнявшись со мной, юноша остановил коня и бесхитростно заглянул мне в глаза.
  -- Здравствуй! - воскликнул он.
  -- Здравствуй, - мне только оставалось улыбнуться такой простоте. - Куда держите путь?
  -- Пока по этой дороге, - задумчиво улыбнулся он. - А потом, - какая милее сердцу будет.
  -- Тогда нам по пути.
   Я тронул поводья, и мой конь медленным шагом пошел вперед. Через секунду мой молодой спутник нагнал меня и повел коня рядом. Девушка ехала чуть позади.
  -- Меня зовут Аскальдо. Я бродячий музыкант. А это Лилия, моя сестра.
  -- Велор Илссо, - представился я. - Рад такой компании.
  -- Хех, - усмехнулся музыкант. - Куда путь держишь, Велор?
   Я проникался все большей и большей симпатией к своему спутнику.
  -- В столицу. По делам.
  -- Ого! - воскликнул юноша с улыбкой. - Наверное, ты везешь серьезные вести из Ритербавии, а быть может просто гордец.
  -- Я посмотрю, за словом в карман ты не лезешь, - рассмеялся я. - Боюсь, что никаких вестей у меня нет, мои дела носят несколько иной, ... не государственный характер.
  -- Если не хочешь, не буду тебя больше расспрашивать, - смеясь, заверил молодой человек. ­- И смею заверить, это всего лишь мое праздное любопытство, любопытство ничего не делающего человека, умирающего от скуки.
  -- А вы, очевидно, гастролируете по Махи? - решил я сменить тему разговора.
  -- Не только! - воскликнул Аскальдо. - Мы совсем недавно выступали с концертом в городе Дэг. Там публики-то почти не было! - затем, хитро улыбнувшись, заметил. - Нас оттуда чуть палками не погнали.
  -- Я вполне представляю, о чем ты говоришь, - заверил я своего спутника, тоже улыбнувшись.
  -- Но не надо думать, что мы плохо играем! - расхохотался музыкант. - Просто им непросто приходиться сейчас, и когда мы попросили небольшую плату за наше выступление, жители взбеленились.
  -- Ах, вот в чем дело! - улыбнулся я.
  -- Нет, Велор, мы, конечно, сами рады играть хоть весь день напролет, - оправдывался музыкант. - Но не можем же мы питаться одним воздухом и нотами! Нужно немного хлеба и для наших желудков! Когда сыта душа, но голоден желудок - это ничуть не лучше чем, если было бы наоборот.
  -- В твоих словах есть доля правды, - согласился я. - Меня даже не впустили дальше городских ворот, когда узнали что я благородного рода. Правда, ныне я, вероятно, его единственный представитель... - добавил я с грустью. - Женщины взяли правление в свои руки.
  -- Лишь потому, что право править потеряли мужчины! - раздался из-за наших спин шутливый голос девушки. Только сейчас я понял, что впервые слышу, как она говорит. Все это время она лишь молчаливо соглашалась с братом.
  -- Сестра, изволь помолчать, пока мужчины говорят! - обернувшись, беззлобно сказал Аскальдо. Потом сообщил мне доверительным шепотом. - Вся эта история в Ритербавии очень захватила её. Ох, и не просто же с этой девчонкой! Сущий сорванец!
   Я лишь улыбнулся, скрыв улыбку рукой.
  -- А где вы побывали после Дэг? ­- поинтересовался я, почему-то твердо уверившись, что это был их не самый последний пункт остановки.
  -- Ох, это забавная история... - начал рассказывать музыкант. - Вероятно, ты знаешь, Велор, что ни что другое так, как воду, не ценят жители нашей страны. Так вот... Нам случилось побывать в небольшом селении рыбаков на северо-востоке отсюда. Многие жители считают бардов, кем-то вроде волшебников. Так вот, рыбари просто умоляли нас, дать им хоть немного влаги. Они уже не надеялись вернуться к своему промыслу. Но хотели, чтобы дождь полил их огороды. За счет них, когда спала вода, они только и надеялись прокормиться. Битый час мы играли с сестрой так называемую "песню Дождя", чтобы убедить рыбаков, что мы делаем все возможное. Тут это и случилось! - Аскальдо перешел на совсем восторженные ноты. - Вода огромным потоком хлынула по реке, как будто прорвав где-то плотину! Мне никогда еще не приходилось видеть ничего подобного! А впереди волны будто бы мчалась волшебная колесница, запряженная тремя огромными конями. Рыбаки в благоговейном трепете несли нас на руках и щедро вознаградили за труды. Они говорили, что Королева всех Вод вернулась в наш край. Видимо, музыка и вправду была волшебной! Похоже, так оно и есть - теперь все наладилось.
  -- Мне кажется, вы больше путешествуете, чем даете концерты, - заметил я, широко улыбаясь, когда Аскальдо завершил свой рассказ. Мне-то была известна истинная причина того, почему воды вернулись в свой край...
  -- Да, пожалуй... - задумчиво ответил юноша. По резким сменам настроения, сразу чувствовалось, что человек этот весьма незаурядный. - Мы ищем!
  -- Что же?
  -- Мы ищем наш путь! - воскликнула девушка.
  -- Путь? - переспросил я.
  -- Да, путь, - начала девушка. - У каждого человека есть...
  -- Лилия! - прервал ее брат. - Не вмешивайся в разговор мужчин.
  -- Но... - начала, было, девушка. Но Аскальдо прервал ее.
  -- Сестра, послушай, что я тебе говорю! - Лилия склонила покорно голову и умолкла.
  -- Мы ищем нашего слушателя, мы ищем... да мы даже ничего не ищем - это все отговорки. Просто нашим домом стала дорога. Мы проходим мимо ферм, полей, городов. Мимо жизни, мимо людей. И это, возможно, наше подлинное счастье.
   Закатная дымка постепенно растворялась в прохладе вечера. За разговором незаметно прошел долгий день.
   Еще довольно далеко впереди из-за крон деревьев возвышались серые скалы хребта Рюбецаль, что значит на языке махийцев "непогода". Отблески садящегося солнца плясали некоторое время на вершине гор, а затем утихомирились и уступили место вечерним сумеркам.
  -- Где вы планировали ночевать? - поинтересовался я.
  -- Тут поблизости нет ни одного постоялого двора или таверны. Так что прямо под светом звезд.
  -- Хорошо, - кивнул я. - Должен признать, что мне не привыкать к путешествиям.
  -- Странный для дворянина образ жизни ты ведешь, Велор, - заметил Аскальдо.
  -- От дворянина во мне кровь, воспитание и принципы, ответил я, направляя коня в сторону от дороги, к неплохой, как мне показалось, поляне для ночлега.
  -- Наши дворяне несколько иные, - улыбнулся мой юный собеседник. - Они горды своим положением и именем. А гордыня ужасно портит людей.
  -- Благородное происхождение - скорее ответственность, нежели причина для гордости, во всяком случае, для нас - кетов. Впрочем, это все-таки бессмысленный разговор - дворян, думаю, сейчас осталось не больше, чем пальцев на твоей руке.
  -- Вероятнее всего... Жаль, что такие благородные традиции утеряны, - грустно пробормотал музыкант. Затем добавил громко, заметив, что мы достаточно удалились от дороги. - Не пора ли нам остановиться?
  -- Действительно - пора, - сказал я, спешиваясь.
   Брат с сестрой последовали моему примеру, и мы принялись устраивать наш нехитрый лагерь и готовиться ко сну. Отличная коновязь получилась из раскидистого клена. Чуть в стороне Аскальдо выложил из сухих веток и хвороста заготовку для костра и развел огонь. Так через пол часа мы уже сидели у тихо потрескивающего пламени и беседовали, поглощая кукурузный хлеб, вяленое мясо и запивая все это молодым вином.
  -- Все-таки я рад, Велор, что мы повстречали тебя, - говорил молодой музыкант. - Ты приятный спутник. Да и полагаю в случае чего - надежный защитник.
  -- Я тоже рад, что повстречал вас, - усмехнулся я. - Редко удается так хорошо поговорить о жизни с хорошими людьми.
  -- Это верно, - поддержал меня мой спутник.
  --
   Совсем стемнело - облака, налетевшие с востока, закрыли небо, и даже свет звезд и ночного отражения солнца не освещал последние минуты уходящего дня.
  -- Мы столько говорим о музыке, мои милые друзья, но я даже ни разу не слышал вашей игры. Не порадуете ли мою душу приятной слуху мелодией?
  -- Отчего бы и нет? - улыбнулся Аскальдо. - Сестрица, будь любезна, - принеси инструменты!
   Грациозная девушка ловко вскочила и направилась к сложенной рядом поклаже и инструментам. Через пару мгновений она уже держала в руках флейту, а её брат перебирал струны лютни.
   Дивные звуки тут же заполнили поляну. Брат с сестрой переглянулись, и, казалось, договорились одним взглядом обо всем.
   Аскальдо ударил по струнам, потом еще раз, еще и тут вступила Лилия. Её глаза горели невероятным огнем. Тонкие пронзительные звуки флейты вызывали непередаваемо приятные чувства! А ловкие пальцы девушки, знай себе, плясали по отверстиям флейты.
   Закрыв глаза от удовольствия, её брат весь ушел в игру, яростно ударяя по струнам. Лилия, не в силах стоять на месте, пустилась в пляс вокруг костра, который тоже, казалось, играет пламенем в такт музыке.
   Я сидел, словно завороженный этим дивным зрелищем, не в силах даже найти слова, чтобы выразить свое восхищение. Так продолжалось, должно быть, долго, буйное веселье охватило наш маленький лагерь. Но никто из нас в тот момент не задумывался, что оно может привлечь опасных врагов.
   Было уже далеко за полночь, когда вино в мехах почти закончилось, а нам пришло в голову, что неплохо бы отправляться спать.
   Веселые и хмельные мы устремились в страну снов, улегшись прямо на земле около костра, подложив под себя лишь дорожные плащи. Мои новые друзья уснули, как мне показалось, довольно быстро. Я тоже вот-вот был готов провалиться в сон, как вдруг услышал треск в костре. Ничего необычного, но сон почему-то как рукой сняло. Я ясно почувствовал какую-то скрытую угрозу.
   Я осторожно открыл глаза, стараясь притвориться спящим. И тут опять раздался треск в костре, а я увидел его.
   Прямо из возросшего пламени высунулись две огромные руки и поволокли нашу молодую спутницу в огонь.
   Моя реакция была мгновенной - вскочив с невиданным для человека проворством и выхватив из воздуха едва видимый в свете костра меч, я метнулся к рукам великана и отсек одним движением обе кисти. Пламя дернулось и, казалось, взвыло, словно раненный зверь, а затем неимоверно увеличилось.
   Прямо передо мной на трех пылающих лапах стояло существо в два с лишним раза большее человека. Я сразу понял, чей это посланник.
   Взмах мечем, быстрый, словно порыв ветра, и голова чудовища должна была бы упасть с плеч, но великан оказался быстр, словно само пламя. Он увернулся и от следующего моего удара, а затем опять метнулся к девушке.
   И тут я осознал, что вновь двигаюсь с невероятной скоростью, как когда-то давно еще во время выступления всходящего на трон Конрада Первого. Мир вокруг едва ли не стоял на месте, по сравнению с тем как двигался я.
   * Все это походило на одну из картин, что я часто встречал в Замке Соторан. Рядом застыло в ужасе лицо Аскальдо, который только пытался встать с земли.
   Долгий прыжок, и я был рядом с великаном, который даже не смог увернуться от страшной череды ударов воздушным клинком. Секунда, и время, вновь вернувшись к своему привычному ходу, отпустило весь мир, застывший вокруг. Пламя рассыпалось тысячей искр и потянулось обратно к костру, намереваясь вновь впитать в себя его силу и силу того, кто питал его на таком большом расстоянии.
   Схватив свой плащ, лежащий рядом, я стал, неистово колотя им по кострищу, сбивать огонь. Но огонь перекинулся и на грубую материю. Тут подоспел Аскальдо и вылил котелок чистой питьевой воды прямо в пламя. С шипением огненные языки опали до земли и тут же погасли.
   Все закончилось. Я упал на землю и почувствовал, как накатывает усталость, и тело покидает магия. Почти в полной темноте сидели мы втроем, не говоря друг другу ни слова. Наконец я сказал:
  -- Не спрашивайте о том, что произошло. Больше это не повторится. Правда, разводить огонь мы пока не будем.
  -- Так вот с какими делами ты едешь в столицу, Велор, - Аскальдо все понял. - Неужели у тебя поручение от Владыки Воздуха? Ты ищешь встречи с нашей королевой?!
  -- Да, мой друг, - тут я понял, что появилась воистину удачная возможность вывернуться из щекотливого положения, и упускать ее не стоит. - Все именно так, но давайте не будем об этом. Сейчас об этих делах не стоит болтать. Давайте спать, больше сегодня ночью ничего не случится.
  -- Я надеюсь, мой друг. С тобой нам нечего опасаться, кроме ночного холода.
   Очень долго мои спутники никак не могли заснуть. Я отчетливо слышал, как беспокойно ворочается с боку на бок едва не погибшая девушка. Должно быть, ей не просто было сохранить душевное спокойствие в такой опасной ситуации. И хоть все произошло за считанные секунды, я был уверен - они показались ей ужасающе длинными.
   Дыхание Аскальдо постепенно стало спокойнее и размереннее, и через пару минут я понял - он спит. Еще через какое-то время заснула и его сестра. Но от каждого шороха ночного леса она вздрагивала во сне и тревожно сопела, как маленький испуганный зверек.
   Для меня же ночь стала похожа на неподвижную картину искусного художника. Я спал, не закрывая глаз, и видел все, что происходит вокруг. В призрачном свете луны лес жил своей жизнью. Жизнью, к счастью, в этот раз никак не связанной с нами.
  
   Мы поднялись спозаранку, до восхода солнца. Съели то немногое, что не нуждалось в приготовлении на огне и, собрав вещи, двинулись в путь. Как ни странно, ночь не была холодной. И более того, день, предстоящий нам, обещал быть утомительно жарким. На ясном небе не было ни одного облачка.
   Девушка выглядела неважно, видимо, спала она ужасно.
  -- Мне жаль, что вчера все произошло именно так, - нашел нужным сказать я, обращаясь главным образом к Лилии.
  -- Ничего, - с удивительной стойкостью в голосе ответила девушка. - Очень хорошо, что ты был с нами, Велор.
  -- Боюсь, что я и навлек на нас неприятности, - мрачно заметил я.
  -- Это не столь очевидно, - заметила, мучительно улыбнувшись, моя собеседница. - Нам уже не в первый раз доводиться слышать об огненном народе. Несмотря на то, что власть нашей королевы усилилась, они все еще продолжают похищать людей.
  -- О боги! Неужели и здесь все так же!? - воскликнул я совершенно непроизвольно.
  -- А тебе доводилось видеть что-то похожее, мой друг? - спросил, заинтересовавшись нашим разговором, Аскальдо.
  -- Да, Владыка Земли тоже похищал людей, чтобы превращать их в послушных воинов своей армии.
  -- Печально то, что твориться в мире, - заметил молодой музыкант. - Но Владычица Вод, получает обильные жертвы. Она сумеет защитить наш край, от наступающих с запада пожаров.
  -- Жертвы? - в ужасе остановился я, резко натянув поводья. - Гатту принимает жертвы?
  -- Не стоит так сильно удивляться, Велор. Ты просто плохо знаком с нашими обычаями. Каждый первенец от скота или человека отдается в жертву той силе, что питает наш край. Мы жертвуем многим ради воды, и она воздает нам сполна!
   Мне не хотелось продолжать этот гнетущий разговор. Освобождая Гатту, я нисколько не думал о людях, что находятся в её власти. Теперь, услыхав, какова цена её благодеяний, мне стало не по себе.
  -- Ты прав, Аскальдо, мне пока тяжело понять, ваши обычаи, - просто для нас кетов, это не укладывается в привычные нормы морали.
  -- Это отчасти одна из причин, почему вы так мало интересуетесь нами, - рассмеялся музыкант. - Вы боитесь понять нас. Но, впрочем, это не мешает нам изучать ваш образ жизни и обычаи.
  -- Я никогда не задумывался над этим, - признался я, пораженный еще более словами моего спутника. - Хотя теперь, к сожалению, мой народ почти уничтожен. Уничтожен самим собой. Своим не желанием понять. И своей ненавистью. Мне кажется, вы всегда были терпимее нас... - закончил я грустно.
  -- В какой то мере ты прав, Велор. Когда много лет назад твои предки только приплыли сюда, мы с готовностью уступили вам место для ваших полей и жилищ. Мы всегда хорошо относились к кетам. Но вы никогда не пытались понять наш образ жизни. Он был чужд вам.
  -- Да, ты прав, - согласился я в очередной раз.
  -- Но слава народа не должна говорить за каждого человека вашего рода. Ты не такой, Велор. В тебе есть что-то, чего нет у твоих соплеменников. Ты можешь понять других.
   Дорога, по которой мы ехали, закончив петлять среди фермерских угодий, свернула в лесную чащу. Здесь не было той пыли, и даже сам воздух казался приятнее и прохладнее. Десятками маленькие лесные птички вылетали из кустов при нашем приближении и прятались в чаще. Знойное послеполуденное солнце скрыли верхушки высоких сосен и кроны раскидистых дубов.
   Беседа неторопливо продолжалась. Но уже в ином русле, ибо полные грусти разговоры о прошлом Арьяварты и о взаимоотношениях народов тяготили меня.
   К исходу дня мы въехали в ворота большого города Геалто. Столица страны оказалась на редкость некрасивым городом. На тесных улочках, вымощенных серым камнем, ютились десятки лачуг, прижимались к стенам куда более прочных домов из песчаника и дерева, словно подобострастные слуги к ногам своего господина. Здесь я было все, что так не любил в крупных городах - нищету, суету, воровство и не столь высокое отношение к человеческой жизни.
   Который раз в голову мне пришел вопрос - почему люди так стремятся жить городах? Но искать ответ на него не было ни времени, ни желания.
   Заказав пару комнат в дешевой таверне, мы с моими спутниками приступили к вечерней трапезе - на сей раз настолько вкусной, насколько могли позволить наши кошельки. Как приятно было снова отведать горячей пищи! Заячье рагу показалось мне в тот вечер вкуснейшим из блюд на земле!
   За ужином мы выслушали множество сплетен про невероятные и совсем невероятные происшествия в Арьяварте и героические приключения отчаянных рассказчиков.
   Помимо всего прочего, Аскальдо удалось договориться с одним человеком, вид которого не внушал мне особого доверия, об аренде лодки. Брат с сестрой считали, что это достойная плата, которую они могут оказать такому славному спутнику. Тем более, что деньги теперь у музыкантов водились.
  
  
  
  

Глава 3.

   Ранним холодным, поскольку облака полностью закрывали землю от света тринадцати солнц, утром я распрощался с музыкантами и побрел закоулками, между домами и домиками, и вскоре вышел к берегу озера. Туманная дымка скрывала чистые ледяные воды от посторонних глаз.
   Обещанная лодка ждала меня в условленном месте. Отвязав ее от тонкой ивы, что росла у самой воды, я скользнул на борт, и лодка медленно поплыла в глубь тумана.
   Сняв плащ, и поудобнее устроившись на банке, я взялся за вёсла. Спокойные плавные взмахи вёсел гнали лодку все дальше от берега. Где именно должна произойти наша встреча с Гатту, я не имел ни малейшего понятия. Лишь представлял себе, что необходимо достаточно далеко отплыть от берега.
   Все вокруг скрывал густой туман, так что через пару минут берег скрылся в белом мареве, и в какую сторону плыть, стало решительно непонятно. Еще некоторое время я пытался держать прежний курс, впрочем, не совсем будучи уверенным в его правильности.
   Совсем отчаявшись подобным образом найти дорогу, я убрал весла в лодку и встал в полный рост. Внезапный душевный порыв, - и магия вновь наполняла мое тело. Легкая, словно воздушная, музыка звучала в голове. Её, должно быть, нашептывал сам ветер.
   Тогда одним движением руки я призвал ветер, такой, что поднялись вслед за ним волны, и лодка начала опасно раскачиваться. Через пару секунд от тумана не осталось и следа. Оказалось, что я отплыл уже далеко и берег виднелся едва-едва.
  -- Гатту! - крикнул я.
   Долгое время ничего не происходило, и у меня уже стали возникать некоторые сомнения насчет крепости нашего договора. Вдруг в центре озера вода дрогнула. Побежала кругами. Медленно оттуда появилась абсолютно нагая женщина, сотворенная из потоков воды. Влага струями стекала с её распростертых рук, возвращаясь обратно в озеро.
  -- Да, Велор... - томно ответила она, потягиваясь. - Ты уже тут?
  -- Срок настал, - настойчиво начал я. - Нам пора в путь, Гатту. Готовы ли твои воины!?
  -- Воины? - усмехнулась царица вод. Её глаза заблестели. - О! Сейчас ты увидишь их!
   Она простерла руки вверх и, зажмурив глаза, звучным громким голосом, которого я, надо признаться, не ожидал услышать, начала петь.
   Из воды поднялось огромное колесо, составленное из четырех человеческих ног, соединенных у основания, пятками наружу. Оно тут же начало вращаться, вертикально поднимаясь все выше и выше. Гатту остановила свое пение, ибо вместо нее теперь совершенно непонятным способом ее песнь производило это чудовищное колесо.
   Ноги будто бы ходили по небосводу и пели громче самых громких труб. Ужасный грохот привлек со дна из вечного мрака слепых от рождения созданий, уродов, каких не видывал еще белый свет. Волны расступались пред ними, содрогаясь от отвращения.
   В музыке той прямо из вод рождались и облаченные в ледяную броню тысячи огромных воинов, лишь отдаленно напоминающих людей. Отражаясь от холодного льда, солнечные блики словно теряли свою силу. Эти войны не знали ни страха, ни жалости.
   Легионы и легионы созданий все появлялись из пучины. Вдруг, когда вроде бы, все уже закончилось, из глубины раздался глухое протяжное ворчание, подчиняясь песне, из вечной тьмы поднялось невероятных размеров чудище, подобное человеку, которому ногами служили две каракатицы.
   Возглавляющая это войско прекрасная обнаженная девушка еще раз подняла руки вверх, и сама стала ростом много выше самых рослых воинов своей армии. Её прекрасное тело покрылось инеем, а затем - ледяной коркой доспехов. В руках чудесным образом появился двуручный меч.
   Гатту обернулась к своим воинам и, взмахнув ледяным клинком, крикнула:
  -- Что ждет наших врагов!?
  -- Смерть! - ужасным нестройным хором ответили воины.
  -- Готовы ли вы умереть?!
  -- Да, госпожа!
   Легкая улыбка появилась на губах владычицы вод.
  -- Эти жалкие огненные твари побегут, спасая свои жизни, Велор, когда увидят нас! - хищно сказала она. - Ты хотел биться!? Настало время битвы!
  -- Тогда пусть начнется битва!
   Сложив руки на груди, я почувствовал, что сам вырастаю до небес. Ярость ярким блеском отразилась в моих глазах.
  -- Мы долго ждали!
   Воздух и вода в едином вихре понеслись вперед, неся смерть на своем пути. Навстречу битве, в царство огня.
  
   Вихрем мы мчались по реке Виткан на запад. Небеса вдали пылали заревом пожара. Чем ближе мы подходили к подножью огромного вулкана Бхригу, тем отчетливей становились видны следы деятельности огненного великана.
   Даже сам воздух пропитался жаром и духотой. Медлить больше было нельзя - пожар бушевал уже повсюду. Языки пламени вздымались до небес, горело все - земля, воздух и даже вода.
   Гигантские волны огня преграждали нам путь, накатывали сверху, обрушивали всю свою мощь на нашу армию. Но вода, принесенная с собой из реки Виткан, гасила огонь, растекаясь по земле, частью превращаясь в пар. Земля трескалась от войны воды и огня.
   Валы становились все выше и круче, огненная пена вскипала в этом море огня, что бушевало подо мной. Прямо из огня росли причудливые корявые деревья цвета раскаленного до бела металла. На деревьях вызревали плоды.
   Море огня волновалось все больше, походя на живой организм. Изрыгало быстрых крылатых созданий, пытавшихся остановить наше продвижение. Тщетно. Воздушными вихрями я бросал их обратно в пламя, а Гатту ледяным мечом прокладывала нам путь вперед.
  
  
   За очередной горной грядой нам открылась долина, целиком залитая лавой. На ней не было свободного места. Казалось, она полыхает огнем - то был огненный народ. Превращенные Суртом в огненных духов люди. Глаза мои наполнились слезами ярости и боли.
   Гатту было остановилась в нерешительности, увидев во сколько раз превосходят нас по численности войска неприятеля. Но я, взглянув ей в глаза дал понять, что сражаться мы будем до последнего.
  -- Мы должны пробиться к нему, - решительно сказал я, указывая на громадную фигуру великана, восседающего на огромной змееголовой крылатой твари, стоящей позади войск. - Он - наша главная цель.
  -- Да будь я проклята, если мы не сделаем это! - в бешенстве крикнула Гатта, увидев своего врага. Она обернулась к своим войнам и жутким голосом крикнула. - Убейте их всех, мои дети! Настал час нашего великого триумфа! Сокрушите их!
   Орда уродливых существ и полчища ледяных рыцарей бросились навстречу раз в двадцать превосходящему их по численности врагу, не ведая страха, опьяненные словами своей госпожи.
   Огонь и вода смешались, задрожала земля от их битвы. Один за другим гасли сердца огненных воинов, но и огненные клинки оставляли рваные следы на ледяных доспехах.
  
  -- Мы переместимся прямо к нему. Будь готова сразу же вступить в бой! - сказал я, беря свою союзницу за запястье, и шепотом, начиная произносить слова древнего заклинания.
   На секунду весь мир открылся перед нашими глазами, а затем, как и тогда при бегстве из цитадели земли, огромная воронка засосала нас высоко над полем боя, прямо над огненным великаном.
   Мы полетели вниз стремительнее сокола, подгоняемые ветром, навстречу своему врагу. Гатту подняла для удара свое устрашающего вида оружие и приготовилась, как только мы приземлимся прямо на врага, одним взмахом меча прекратить жизнь великана.
   В последний момент Сурт увидел нас и, резко дернув поводья, попытался взмыть в небо, чтобы избежать удара.
   Это удалось ему лишь от части - ледяной клинок скользнул по раскаленной броне, оставляя на ней черную борозду, и опустился на шею дракона, на котором восседал владыка огня. Лед вошел в огненную плоть, словно нож в масло, и начисто отсек голову дракона.
   Великан упал на землю, но быстро пришел в себя от внезапного нападения и отскочил от нового удара ледяным двуручным мечом. А затем, резко вскочив на ноги, так что даже дрогнула земля, выхватил тяжелый цеп и отбил им следующую атаку Гатты. Но все-таки самый первый удар, похоже, задел руку повелителя огня, и орудовал цепом он далеко не так, как ему того хотелось бы.
   Слуги и телохранители бросились защищать своего господина - полчища огненных созданий поспешили к нам, чтобы поглотить нас своей массой. Я повернулся им на встречу, понимая, что нужно взять их на себя, пока она бьется с владыкой огня.
   Сверкающая молния спустилась с небес, став моим мечом. Невероятно горячая, она вибрировала у меня в руке, словно живая, раскаленная добела змея. Она шипела и дрожала, пыталась вырваться, как буйно и неудержимо бьется пойманная рыба в садке рыбака. Но я даже не чувствовал, как плавиться моя прозрачная кожа, я не чувствовал боли, а чувствовал только одно - тысячи молний разрывали мое сознание изнутри, заливали его раскалено-белым цветом. Они, словно лавина, коверкали, искажали все, где неслись. Надо мной, покрывая землю тьмой и отблесками мириадов бешеных молний и громов, поднимался непроницаемый свинцово-черный фронт. Секунды и он накрыл меня и моих противников.
   Бешено извивался меч в моей руке, рассекая черепа огненным созданиям, отрубая им руки, крылья, ноги, разделяя на части их тела, словно
   Во внезапном потоке черного захватившего меня чувства, в мимолетном проблеске сознания, я успел увидеть молниеносную череду выпадов Гатту и Сурта, лежащего поверженным у ее ног.
   Я чувствовал черное, неконтролируемое нечто, выливающееся наружу из моего сознания, в котором захлебывался этот мир, словно в чудовищном водовороте. Казалось, воздух состоит лишь из безостановочных вспышек молний.
   Но тут что-то изменилось. Что-то заставило меня остановиться и вновь обернуться к поединку Гатту и Сурта. Держа ледяной клинок у самого горла великана, владычица вод что-то кричала мне. Я с трудом уловил смысл слов.
  -- Велор, это все правда, что он говорит? - кричала она в ужасе. - Это правда, что камень земли теперь у тебя?!
   Мне не хотелось ничего говорить. Правда была больна для меня самого...
  -- Отвечай!!! - взревела Гатта, еще более оборачиваясь ко мне, направляя клинок в мою сторону. - Ты присвоил камень земли?
  -- Да, это правда, - сказал я, чувствуя как необычайные душевные муки, вновь захватывают меня. Прямо на глазах молния в моей руке померкла, а я почувствовал, что слабею.
  -- Значит, всё уже не остановить... - Гатта застыла в неописуемом ужасе.
   В этот момент с оглушительным звоном удар огненного цепа Сурта разбил ледяной клинок, а затем обрушился прямо на голову Владычице Вод. Хрустальный шлем треснул и она, словно кошенная трава, упала на землю.
   Одной рукой огненный великан подхватил Гатту, не дав ей упасть, а другой стремительно всадил длинный пламенеющий кинжал ей в сердце. Огненный, сверкающий тысячью искр, клинок пронзил грудную клетку, состоящую из водных струй, и вышел из спины.
  -- Отдай! Отдай свою силу! - ревел в ярости Сурт.
   Клинок провернулся вокруг оси, делая рану еще больше.
   Хрустальная капелька слезы покатилась у владычицы озер из глаз, потекла по щеке. Но огненная рука не дала её упасть и подхватила крохотную слезинку. Это был камень воды. Камень, повелевающий всеми водами.
   Сурт обнял на миг за плечи Гату.
  -- Стало быть, и я обрел свою противоположность, - еле слышно прошептал он, глядя её в глаза. - Неужели мне суждено соединить в себе
   а затем столкнул начавшеё изменяться тело в лаву.
   Тело бывшей владычицы опустилось в раскаленную лаву и растворилось в ней.
  -- Ты дал мне шанс, Велор! - сказал Сурт, медленно подходя ближе. На лице его блуждала загадочная улыбка. ­- Смел ли я надеется изменить этот Мир, если бы не ты?
   Я с трудом различал слова - жар тринадцати солнц помутил мой разум. Воздух стал настолько горяч, что я почувствовал, как сознание начинает ускользать от меня.
  -- Что ты имеешь виду? - спросил я, отступая назад.
  -- Все просто, Велор! Ты сделал то, что боялся сделать я. Ты выпусти стихии на волю, ты решил, что настал час Единения, и Они послушались тебя!
   Я с трудом различал слова - жар тринадцати солнц помутил мой разум. Воздух стал настолько горяч, что я почувствовал, как сознание начинает ускользать от меня.
  -- Мы очень похожи с тобой, - продолжил Сурт. - Мы... - заметив, что кровь течет по его пальцам, он хохотнул. - Когда я понял, что сделал Ты, я сразу же увидел и мой следующий шаг. И вот теперь все так, как видел Я. Мы обрели власть над своим отражением. Мы с Тобой части одного целого, части великого.
   Я перестал понимать, что говорит этот высокий статный человек. Голова закружилась, и только через мгновение я понял, что лежу уже на земле.
  -- Но теперь, я скажу тебе больше! Я понял, - в глазах великана пылал пожар. - Ты - это часть Меня!
   Глаза мои закрылись сами собою, и я уже не мог видеть, как пылающий человек подошел к моему распростертому на земле телу, и, горько усмехнувшись, подобрал выпавший по своей воле из моих рук Камень Земли.
  -- Нас отличает лишь одно, Велор. Ты всегда сомневался. Я же всегда знал, что на самом деле Они выбрали меня.
   Сознание не слушалось меня, сколько я не упрашивал его подняться.
  -- Пусть лишь хаос вижу я впереди, но иного выхода, видимо, не существует. Я должен закончить начатое. Один не в силах сопротивляться воле Трех. Стань же мною!
   Моя рука судорожно сжала Камень Ветров, висящий на цепочке у меня на шее, но он не откликнулся на мой зов. Трое - власть над Одним. Отчаяние захватило мой разум.
   До меня донесся пронзительный свист и я осознал сквозь путаницу мыслей, что уже слышал его где-то раньше. И тут влияние трех стихий ослабло, и власть над Воздухом и собственным рассудком вновь стала возвращаться ко мне.
   Далеко в стороне раздался страшный грохот. Меня окатил поток лавовых брызг. Затем грохот повторился вновь.
   Я почувствовал будто бы облегчение. Почему-то опять вспомнилась мелодия, что играли музыканты в день нашего расставания. Она помогла мне освободиться от чар.
   Когда я открыл глаза, то увидел лежащую невдалеке прекрасную огненную птицу. Её изящное тело пронзила стрела, похожая скорее на копье. Алая кровь залила землю. Я узнал стрелу, что сразила это дивное создание.
   Улль, отец великанов, пришел на место битвы трех Повелителей. Возможно, пришел, чтобы раз и навсегда остановить нашу вражду.
   Цепляясь за отвердевшую лаву пальцами, я поднявшись на ноги, я увидел израненного Улля, который, убрав лук за спину, бежал огромными шагами в железных башмаках по лаве к нам. Сверкающим волшебным мечем великан раскидывал вившихся над ним тварей.
   Мне вспомнились слова Дабы. Нет это не могло быть правдой! Неужели он пришел положить конец всему?
   Но я не мог поверить в предательство друга.
   Шаг. Другой. Вот уже вздымается волшебный меч великана, чтобы нанести сокрушительный удар. И тут я увидел, что огромный ничего не боящийся воин пробегает мимо меня. И набрасывается на моего противника.
  -- Теперь тебе не одолеть Нас, - закричал в бешенстве Сурт. Хотя я уже сомневался, что это его голос. - Все почти завершено! И Нам известно кто ты, Великан!
  -- Ты даже не подозреваешь о том, кто Я, - спокойно возразил Улль, уверенно наступая на противника. - В это день, Я тот, кто подтвердит власть Человека.
  -- Мы есть Власть! - прорычал Сурт, обрушивая на противника мощь трех стихий. На секунду сражающихся окутало непроницаемое облако.
   * Типа бой.
   Великан стоял напротив Сурта, и холодно смотрел в его глаза. По его груди текла кровь, но раны быстро затягивались.
  -- Тебе не найти способ как одолеть меня, - холодно ответил Улль, вонзая осколок оружия в поврежденный доспех противника. Металл зашипел, но все-таки поразил руку огненного великана.
   По лицу Владыки Огня прошла судорога. Вдруг оно словно пустая оболочка прорвалась, и изнутри наружу вырвались Огонь, Вода и Земля, сплетенные в единое безликое нечто.
   Казалось, существо едва может управлять собой. Его буквально разрывало на части. Стихии пытались взять верх друг над другом, но у них ничего не получалось. Они были подобны воплощению чистейшего хаоса
  -- Нам не нужен способ, - в бешенстве ответили три голоса, буквально разрывавшие грудь Сурта.
   Существо простерло руку к великану, и земля под ногами Улля стала водой.
   Великан совершил отчаянный прыжок назад, перевернувшись в воздухе, и попытался приземлиться на твердую почву. Но там тоже земля.
   Его спасли струи воздуха, вихрем ринувшиеся к нему со всех сторон, они силились вытянуть его из болота.
   Власть возвращалась ко мне, я ощутил поток энергии идущий от камня, подаренного мне Дайной. Воздух вновь стал мне другом. Но не успел я закончить манипуляции, как земля неожиданно затвердела.
   Великан остался по пояс зажат в породе.
  -- Того, что начато не избежать, - сказали Трое. - Пришло время отдать то, что является нашим по праву, Велор.
   Вновь волшебство утекало в Камень Ветров, я стоял перед врагом не защищенный магией.
  -- Тогда возьмите меня вместе с ним, - сказал я. - Мы едины!
  -- Пусть будет по-твоему, человек, - ответили Они.
   Поток огня, воды и грязи захлестнул меня.
  
   Теперь твой разум наш, впусти же нас. Не противься, ибо это причинит тебе лишь боль. Впусти нас! - раздавались высокие каркающие голоса. - Впусти!
  -- Нет!!! - кричал я, пытаясь выбраться из паутины их рук. - Вы не закон для меня!
  -- Твои усилия не стоят ничего, человечишка. Открой же свой разум... он наш-ш-ш по праву...
   Нечто холодное и тонкое, острое словно игла пронзило мой череп, и я почувствовал, что теряю контроль над своим истончающимся разумом. Меня словно стирали с холста художника.
  -- Наш-ш-ш... - раздавалось нечеловеческое шипение со всех сторон.
   Вдруг сознание помутилось, и я почувствовал, что погружаюсь во мрак. Память исчезала, мысли становились все менее осознаваемыми. Я превращался в ничто. Безликое единое ничто... Мое сознание исчезло.
  

* * *

  
   Мир вокруг дрогнул. Задрожало само основание Всего. Пламя поднялось выше небес, а затем опало. Не осталось больше ничего, кроме тишины. Все звуки смолкли. Исчезло все.
   Лишь только человек, стоял на коленях посреди выжженной долины и держался руками за голову. Ему не почудилось, он услышал чудесную музыку...
  
  
  
  
  
  

Эпилог

  
  
  
   Пламя упало и погасло, дождь перестал, улегся ветер, и перестала бурлить земля. Спокойствие охватило мятежный край. Теперь пустынный край, ибо все сжег огонь, и смыла вода.
   Серые вершины гор осветились лучами восходящего, уже жаркого солнца.
   Мир просыпался, чтобы снова жить.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   112
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"