Все истории начинаются со встреч. Эта началась не-встречей. Ни разу не встретились два незнакомых человека. Ну и что здесь такого?
Он женился на втором курсе - на той из сокурсниц, что первой подзалетела от него по походам и слетом авторской песни. Душная ночь распахнулась для них тогда звездами, развернулась ночью любви. После свадьбы - точнее, поле родов - все стало у них на свои места. Почти одновременно супруге наскучили бродяжьи радости нищеты и пасторальные радости материнства. Полуобеспеченный полусвет показался ей местом в жизни.
Он учился - долго и без особого интереса, работал - с прохладцей и не по специальности, жил - пополам между городом и летом, и даже заметить не успел, когда им с женой начала претить семейная близость. С той поры оба не скрывали больше романов на стороне.
Она писала неплохие стихи, которые считала хуже, чем они были, и ценила людей, которых полагала лучше, чем они есть. Вырвавшись одномоментно из школы, родительского дома и одиночества белой вороны, она держала за друзей всех, кто уделил ей внимание. Лишившаяся к 17 года девственности в силу того, что надо же когда-то начинать, она принимала мимолетные дружеские романы за закономерность. Не имея к феминисткам отношения, лет с семи доказывала окружающим свою самостоятельность, почему и оказалась, в конце концов, неплохо подготовлена к любому способу выжить в той стране. Выбрав бусидо как кодекс чести, вряд ли думала, что кто-то живет иначе.
Первую же сессию в институте она с позором провалила в силу увлеченности сэнсэем. О бесперспективности дальнейших отношений знали оба, но признали это только в аэропорту Шерементьево-2, откуда сэнсэй улетел на историческую родину. В результате, оказавшись без ВУЗа, жилья и работы, она упорно старалась не тосковать. В числе прочих умений сэнсэя был секс, так что логика вписочной жизни нарушилась тоже. Раз - и навсегда. Ибо от прочих теперь трясло. Стиснув зубы, перетосковав и вытосковав, продавшись в кабалу, чтобы заполнить время, она незаметно стала палочкой-выручалочкой для тех, кого все еще наивно полагала друзьями.
Они ценили ее стихи, но отказывались их исполнять, пресловутое "элитарность" уже и тогда было ругательством на грани комплимента, а не наоборот. Влюбившись и оказавшись в койке на высоте, она осознала себя лесбиянкой и натянула, как бронежилет, привычную из детства мужскую роль. Подошло.
Работа, тусовка, пьянки под гитару, весело и бессмысленно. Но где были все ее друзья, когда в аварию попала любовница? Хорошая пластика - это до хрена денег, и, не обнаружив в себе сил пойти на панель, она сунулась в тотализатор. Платили хорошо, но когда нужная сумма была собрана и уплачена, а она собралась уйти с ринга, начались типичные для этого бизнеса неприятности.
Семейная пара жила дружно настолько, насколько могут вообще жить дружно кошка с собакой, упорно делящие территорию. В вечной атмосфере непрорвавшегося скандала. Он уже начал задумываться, а стоит ли растить ребенка в такой семье. И тут среди многочисленных его девиц возникла женщина, по-человечески его понимавшая. Вряд ли она была умна, обаятельна и красива настолько, насколько ему казалось, зато была живая и настоящая. И, разумеется, замужем. Безнадежный тот роман напоминал чересчур затянувшуюся грозу, и жена встала на дыбы, приревновав его едва ли не впервые в жизни. Истерики не заставили себя долго ждать - и минимум дважды в неделю он не мог теперь заснуть. Будучи любовницей его приятеля, супруга почему-то этого не стеснялась, хотя и скрывала.
Он закончил, наконец, институт, но полученная специальность в условиях дикого капитализма не пользовалась спросом. Продаваться он не умел, и с работой не везло. Его жену, в конце концов, прибрала к рукам мелкая торговая фирма, и там, в деловой сфере, внезапно обнаружились таланты, с которыми эта милая дама яростно устремилась к совершенному мещанскому идеалу.
Логика потомственного математика, ассоциативное мышление поэта и наблюдательность хорошего рукопашника сослужили ей дурную службу: ей стало известно лишнее. Тактические игры в прятки продолжались довольно долго, так что швы полностью исчезли с мордашки ее любовницы, тут же весьма благополучно выскочившей замуж.
Все хорошее когда-нибудь кончается. Это касательно игр в прятки. И она однажды позвонила в квартиру давней приятельницы, стоя в распор в узеньком коридорчике перед дверью. Подруга, как ни странно, оказалась человекам вполне порядочным, и платы за созерцание потолка в ее квартире в течение полутора месяцев не потребовала. Как ни странно, информацией "вышла в тираж" доброжелатели удовлетворились. Жизнь продолжалась - она так же слепо верила в людей и не ждала помощи. Ее даже неформалы ненормальной считали, поскольку она не страдала любовью к халяве.
Эта женщина была капризной, истеричной, непунктуальной, переменчивой, немножко хамкой, чуточку стервой... Порой он ждал часами ею обещанного звонка, а иногда она сама без объявления войны заявлялась в гости. Супруга назвала притворством его первый настоящий сердечник, не поднеся даже стакана воды. Между ними было все меньше общего, и он все больше ненавидел города вообще и Москву в частности. На сына не хватало то денег, то времени, то сил. Впрочем, сил не хватало ни на что. Он чувствовал себя загнанной в тупик крысой.
Она на сей раз влюбилась всерьез, в пику извечному положению, которое обязывало. Тут же стало ясно, что эта душевная травма плохо совместима с жизнью. С памятных событий прошло немало времени, и, ничтоже сумняшеся, она легко швырнула за плечи полтинник, собираясь на день рождения любимой. Дальше были - боль и темнота. Потом из темноты, почему-то уже блаженной, раздался голос: легче?
Разумеется, было существенно легче. Впервые за долгое время ничего не болело. Ей вкатили немалую дозу "русского героина" (в просторечии черного): это любимая-возлюбленная, на руки которой упало тело под рюкзаком, вызвала кого-то из знакомых наркоманов (в просторечии торчков), с которыми была знакома не один год.
Смещение позвонков оказалось критическим. Хирург приказал: не больше трех кил и никаких тренировок.
У влюбленных было до черта общего и слишком мало точек соприкосновения. Когда та, вторая, начала сходить с ума (от винта!), собственным безумием она остановила это, выгорев почти дотла. Завершающим расставание аккордом стала пара нелепых и мелочных подстав.
Он рвался пополам между хочу и должен. Вырываясь из беличьего колеса бытовухи, все дальше уходил в своих развлечениях от реальности и все больше принадлежал Народу Холмов из Эрин, страны чести, забывая о собственной крови вечных скитальцев и менял.
Потому что та, которая смогла, теперь устала от него и сказала - хватит. Потому что супруга подала на развод и ушла, забрав сына, к очередному любовнику. Потому что все чаще напоминало о себе сердце. У него были, разумеется, друзья, и приятели, и знакомые - честные люди, зарабатывающие свой хлеб в поте лица своего. Виделись все они не чаще раза в неделю. И мама... Ах да, конечно же, мама. А ему так хотелось живого тепла...
Она почти себе похоронила. Стиснула зубы и научилась жить в последний раз. Выдержала то, что казалось ей ударами в спину, красиво простилась и сняла комнату. Горькие, четкие, злые, ясные - как слезы падали стихи. Сводило руки, когда она взялась за гитару. Тогдашний спаситель, варщик и псих, понимал ее без слов. Удержал на грани безумия? Поэт, музыкант, безумец - она бы влюбилась, но уже не умела. На двоих им досталось только понимание, но и этого им достало. Встретиться бы раньше... но не довелось.
Почти не замечала тощих девиц на своей шее. Продолжала учиться, иначе страшно вдвойне.
Этот человек возник ниоткуда и ушел в никуда. Он - мужчина - дал то, чего так недоставало в женщинах. Может быть, это и было настоящей любовью. Доводилось страшился порой своего напарника - мистика, философа, байкера. Но этот парень сгорал - почти без боли - от какой-то нелепой загадочной болезни - и ушел позже, чем сулили врачи. Подарив полтора года настоящего - безоблачного - счастья.
Вместе с ним - сдохшим обидно и горько - умерла надежда. Но она обещала допеть, и одиночество в толпе, самое глубокое из возможных, не пугало больше.
***
Можно еще долго рассказывать о то, как жили, чем дышали и чего достигли эти двое в параллели времен, так и не встретившись. Чьими глазами смотрела на каждого из них смерть? Не глазами ли второго?
Ее убила передозировка - с наркоманами такое бывает. После второй записанной кассеты. Количество наследников и поклонников ее таланта чуть не взлетело до небес. А две дамы - бывшая и подруга - чудом наскребли денег на издательский сборник.
Хотите - назовите это сектой, хотите - реконструкторской группой. Еще немного. Еще чуть-чуть. Ели бы не нелепейшая из нелепиц - грипп с осложнением на сердце. Но у него как раз наследники нашлись.
Они жили не очень долго и не всегда счастливо. Но умерли в один день.