Аннотация: буду очень благодарен, если кто-нибудь объяснит мне, что это за жанр на самом деле. в 80х такие опусы, помнится, были в моде. а я до недавнего времени каждый год в конце августа писал такие фигулины. эта - первая.
ИЛЛЮЗИЯ ПРОЩАНИЯ
а) Прелюдия:
Сочти за милость Дороги - это чтобы не было больно. Я уже тринадцать лет жду рассвета - и, кажется, больше в него не верю. Может быть, проще спеть на прощанье, собрать рюкзак и уйти в трассы? Подумай. Выхода, похоже, нет; во всяком случае, я его не вижу. Возьми дешевой водки и сядь на крыше дома под вечер, когда заходит солнце; после заката ты поймешь, о чем я говорю. Все очень просто: злоба и тупая жестокость в глазах встречных, похотливые улыбки и никакой боли, и нет у них прошлого за спиной. Удар принимаем мы. Так не хочется убивать! - знаю, тебе тоже, - поэтому не проще ли ночью крикнуть в лиловое небо "Намари!" и уйти? Может быть, в дороге ты встретишь рассвет. За меня не волнуйся: для меня уходили слишком многие, и это не будет самой страшной из моих разлук. Больше ничего не потребуется решать. Гитара прокормит тебя в чужих городах, обогреют лесные костры.
А я останусь со своей нелепой привычкой - измерять литрами
ночной город и хоронить ушедших - наедине. Только не возвращайся.
б) Предисловие:
Мой Дом - это красивая сказка, Когда-то мы писали ее вшестером. А потом нас не стало: один умер, двоих поглотила нормальная жизнь, еще один там, куда уезжают, как умирают. Остались только двое: Солнцеглазый да я. Тогда мы попытались сделать сказку былью, а она почему-то стала кошмарным сном, который чуть не убил нас. Мы посмотрели друг другу в глаза и поняли: то, что мы построим, будет принадлежать кому угодно, только не нам... Так погибла последняя из надежд, и осталась дорога - а потом нас развела жизнь и терзала разлука.
И мечта о Доме стала тяжким безумием.
Только не верь в эту сказку, не слушай меня, не надо!.. Это отравит навсегда твою жизнь...
Что ты так смотришь? Вены? Нет, я не наркоман; я просто болен - оттого, что у меня нет Дома.
Боги, как бы там было весело! Все были бы своими, и никто не
спросил бы, зачем ты сидишь ночью с гитарой на окне, не выпуская изо рта сигарету, никто не удивлялся бы тому, что у тебя больные глаза и песни, никто бы не задал вопросов, чем и почему ты живешь, никто не гадал бы, куда ты уходишь и когда вернешься...
К уходу, если бы ты захотел, тебе бы устраивали шумные
проводы, а по возвращении поили бы горячим чаем с медом и бежали бы за портвейном. И были бы в Доме книги, рукописи, мечи и... друзья,
Там все были бы своими...
Нет, я ни в чем не виноват, хотя, возможно, обманываюсь. Просто что-то сломалось, и вот... мы остались без мечты. Мы бездомны, как ветер, и безумны. И безнадежны. Возможно, однажды закончится и это - мы посмотрим друг другу в глаза и узнаем, что все сгорело; а еще вероятней, одному из нас телефонным звонком сообщат о смешной и нелепой смерти другого.
Остальное же все - иллюзия общности и не больше, чем отзвук той старой сказки, Я не сомневаюсь, что вскоре придет время прощаться...
в) TEXT:
Никто не хотел умирать
И пел на лиловой заре
Демон, на чьих клинках
Распинали счастье.
Никто не хотел умереть
А губы его в серебре
Звенели последним огнем
Прощанья...
Здравствуй! Ты - всего лишь осень, но как хочется дышать, и молчать, и пить, а я сижу и пою, и все оттого, что... Хоронить себя - странная привилегия всех отверженных смертью, жестокий и почти неприличный морок надежды. Вот - я хороню лето, и больше мне ничего не надо, ибо:
Существуя во имя долга
мы стираем забытые числа
по числу их имен а дорога
говорит что пора бы забыться
Нам потери не ставки а слово
но когда и зачем мы не помним
проигравшие вечности снова
потеряли не полночь а полдень
Сигареты без фильтра и пальцы
пожелтели в давнишней привычке
неужели еще кто-то значит
что живем а не так как обычно
На Арбате неумные дети
а в кофейнях больные мажоры
запретим разговоры о лете
к сожалению лето не скоро
Дом на Рижской пойдет бизнесменам
а развалины в Битце мальчишкам
в наши трассы пойдут пионеры
ну а мы мы останемся в лишних
Лишним хламом в помойке народов
лишним храмом в скоплении торжищ
наплевать все равно мы убоги
для себя и уроды для прочих
Потеряли последнюю веру
все равно и не больше не меньше
вслед нам крикнут попомните меру
но мы любим гитары и женщин
И забудем о том что пропало
и забьемся в заброшенный угол
почему нас осталось так мало
И опять мы поем слишком глухо
И все же тихо - боги смертные, боги, которых нет - почему же
так тихо?!, так беспробудно тихо вокруг - молчат и улица, и телефон. Я и НеЯ обречены не покой, как на умирание (умеротворить?: не ошибка - мера мира - смерть), однако у нас есть: сигареты, трубка, табак и по 200г мартини в голове. Поэтому мы ждем того, кто кажется нам...
Надежда. Oh, may be... Ветер имени возможности и не больше
чем шелест крыльев в душе.
наши песни вызваны тоской
наши струны подпевают в такт
если тишина равно покой
лучше б нам покоя не познать
даже если вычерпать до дна
наши души остается боль
и чужая горькая вина
нам не суждено придти домой
даже если мы построим дом
и поселим там своих друзей
зов дороги то есть ветра звон
мы не сможем позабыть не смей
даже если твердая рука
и в глазах не заржавела сталь
останавливаться нам века
почему-то не дают устать
мы давно смешны самим себе
мы итог ошибок наших рук
на аккорде так что пой и пей
этот круг тебе не разомкнуть
Ты можешь со-чувствовать, если твои чувства на это способны, или со-страдать, если можешь вынести это страдание.
Я и НеЯ пили вместе
На лестничной клетке.
Кто-то один не пришел,
К сожалению - ты...
О котором не больше, чем о нас - та же слепая попытка надеяться и нелепая привычка, задыхаясь, ловить воздух ртом. Пой - пой, только не смотри не меня такими глазами.
Здесь больше даже тебе не нальют ни капли,
Ты выкурил это лето с пачкой "Gitanes"?
Ты уверен, что умер, а прочие - что ушел.
Ты искал смысла в смерти - но не нашел.
Этот кабак давно не твой и не мой
Завтра здесь спросят, как с твоей головой,
И ты ответишь, что в доме кончился даже спирт,
И больше всех удивится та, что ночами спит.
Потом обнаружив небо цвета осенних глаз,
Ты на клочке бумаги запишешь фразу о нас,
А потом будешь долго мучить тупой карандаш,
Хотя ответ очень прост - ты не их и не наш.
А та, что ночами спит, поднимет святые глаза,
Ты станешь уверен, что здесь началась крезе,
А я явлюсь к тебе с пивом в пять пополудни - с утра -
И ты не сумеешь сказать, что творилось вчера.
Еще - однажды заснешь и встретишь кошмарный сон -
О том, что в горьких краях, где правит древний закон,
Проснулась Та, Что Грезит, и мне пора умирать,
И с той поры заречешься ночью ложиться спать.
А я пойду на Арбат и найду так кого-нибудь.
Мы скинемся, купим водки, гитара не даст заснуть
Ни мне, ни пьющим со мной, ни жильцам окрестных домов,
Запомни: лето погибнет в сумраке снов.
Впрочем, оно уже погибло. Его отпивали вместе они и мы, а для вас там не было места. Итак: бог умер, да будет проклят бог! - ? - Стоп, кого и за что - проклинать? Тебе мало еще нашего проклятья? Ну что ж, лови еще, Проклятый.
Упавшему в горестный сон
Струн не достать из огня,
Я пожалею о нас
Днем - ибо будет ночь.
Надо успеть понять,
Что ничего не сказал.
Разлучаясь при свете,
Меньше чувствуешь боль,
Чем если дорога во тьму.
Что же, за Список Имен -
Это по третьей.
А за удачу путей -
Четвертую как...
Рассвета не будет! -
Что ж, вспомним и это,
Как кончится дождь.
Не кричи уходи.
Все равно из этого места
Не дано никому -
Выход затерян в Дороге...
No exit! Нет, не будет и быть не может - выхода нет. Нам не положено. Мы в замкнутом круге ассоциаций, и вертится перед глазами бессмысленный калейдоскоп. Здравствуй, осень & здравствуй, смерть. Жить и умирать для некоторых одно. Take it easy! Не смотри назад, не смотри вперед... Куда же тогда?! Где найти то, что столь давно утрачено??
Умереть за границей
Из черного льда,
Лишний раз подтверждая
Потерю.
Проходить по цветам,
Как ночная вода,
Только в это я больше
Не верю.
Снова пью и пою,
Убиваю и пью -
Так не все ли равно,
Так не все ли?:
Я уже не молчу,
Не дышу, не люблю...
Слишком много людей -
Сколько боли...
А боль - она не больше и не меньше, чем я, я - не меньше и не больше, чем она. И дети будут петь пьяные песни, а схоронившие себя будут пить спирт. Мы можем умирать спокойно: у нас найдутся наследники.