...и ничуть он не походил на высокие народы, и ростом не вышел, и глаза - узенькие сморщенные щелочки, и волосы - бурого цвета колючки на голове. Только вот да, цветами его были голубой и зеленый, а из-за спины и в самом деле слепил глаза оранжевый дорожный мешок. Ах да; еще сапоги до середины голени со шнуровкой. И главное - он был в месте нашего проклятья.
Он стоял, широко расставив ноги, и ругался диковинными заклятьями.
Тайарнэ рванулась к нему и застыла в полуполете.
- Классный прикид. У вас здесь игрушка, что ли? А где тогда МГРИ? - От проклятий он перешел к расспросам, но речи его не стали понятнее.
Тайарнэ покачала головой. Почти скорбно.
- Приветствуем тебя, о странник, проводник пророчества.
- Ага, хаюшки, - отозвался он.
- Мы ждали тебя. Мы вернемся из безвременья следом за тобой.
- Ага. То есть че-го?!
Он раскрыл висящую на боку сумку, вынул черную коробочку.
- Не работает игрушка, ГПС не ловит. Не для России такие штуки. Ладно, потом отвиснет.
Он сел прямо на тень земли, снял заплечный мешок, перекрестил ноги.
- Оки. Я заблудился. Вы тоже, - и, видя, что мы не совсем поняли его, продолжил, - я слушаю.
Мы объяснили. Мы сказали, что покинули тварный мир неведомо давно, или неведомо недавно, и попали в место, где ничего никогда ничего не меняется: ни горящий костер, ни молчащий ветер. В край, где всегда закат. Туда, где для нас замерло время.
- Закат? - он повертел головой, - блин, а мне казалось, часов семь. И в самом деле водит.
Мы видели, что он слушает нас с вниманием, и продолжили - о том, что еще до расхождения путей между нашими народами было пророчество о том, как придет в закат странник в зеленом и голубом, с пламенем за плечами, и покажет нам дорогу обратно.
Он придерживал свой мешок локтем. И локтем же ткнул в оранжевый бок. Раздался глухой стеклянный звон.
- Пламенного цвета, говорите? - переспросил он и улыбнулся. Улыбнулся Тайарнэ.
Это было жутковатое, удивительное, странное зрелище. Широкое малоподвижное лицо его будто раскололось. Глаза почти закрылись; от их углов побежали глубокие трещины. Блеснули ослепительные плоские зубы. Кто бы ни был странник - он был не нашей крови.
И Тайарнэ улыбнулась ему.
- Вот как? И договор? То есть вы сказали, что вы те, кто шел рядом с людьми?
Откуда он знал это именование? Мы редко пользовались им, мы привыкли когда-то полагать себя мудрее и древнее людей.
- Хорошо, - он кивнул и сунул в рот коричневую ароматическую палочку. - Огонька не будет?
Я поднес ему язычок в ладони. Он вдохнул через палочку, выдохнул дым. Все тот же табак, пусть и в необычной форме.
- Круто, - отметил он, - у Гхаш через раз получается. А еще какие есть приколы?
Многое из того, что здесь нам дается легко, умели какие-то известные ему люди. А его мысли не давались никому из нас.
Потом он снова заглянул в черную коробочку.
- Дохлый номер. Ладно, ребята. Вы серьезно решили идти за мной? Обещаю хорошую компанию и никаких мастеров. Погодите, я привяжусь, что ли.
Я поискал глазами веревку. Странник вынул карту, пробормотал что-то вроде:
- Ну и пусть себе закат... тогда север там... а ну и фиг с ним... а мы к реке и там ясно будет...
Встал, сложил карту, убрал ее и закинул на плечи свой мешок. Мотнул головой.
- Ну пошли. В закат так в закат. Тая?
Тайарнэ ахнула. Мы распахнули глаза. Но и это было в пророчестве. А он уже шел в закат, и самая юная из нашего народа бежала следом. Он шел прямо в закат, и в черный лес, и за запретную нам черту, и всем нам под ноги легла звериная тропа - а ведь мы никогда не видели на поляне ни единой твари. Он шел прямо в закат и напевал песню ни о чем. Пел он, надо добавить, плохо, но искренне и так живо, что темнело в глазах. Солнце пропало за деревьями, и на нас пахнуло водой.
- Тут должна быть тропинка. Тыц-тыц-дры-ты-тыц... - он прошел два шага и повернул. Надо полагать, что вниз по реке.
Река и в самом деле иногда мелькала внизу. Черная, тяжело поблескивающая между ломких кустов. И тянуло от нее чем-то чужим и холодным, как сырое железо.
Смеркалось. То есть сумерки настали... внезапно. Йенна повела плечами, прошептала:
- Холодно.
И в самом деле было холодно - почти смертельно. Но ведь мы и пребывали сейчас в смерти, в Краях-За-Рекой. Некоторые из нас радовались - места и времена снова начали меняться, некоторые печалились, некоторые боялись,
- Ты не бойся и не плачь, я ненадолго умру, - Странник запел громче, яростную, отчаянную, очень живую песню, чем-то неуловимо похожую на наши. Когда песня закончилась, мы спустились следом за ним к воде. На низком берегу росли вперемежку золотые и бледные цветы. Странник почесал шею.
- Елки-палки, - произнес он, - здесь же был мост.
Потом он увидел лежащее вдоль того берега бревно. Мы заметили его раньше, а он свистнул сквозь зубы, высказал очередное замысловатое проклятье и уселся расшнуровывать сапоги.
Он и в самом деле пересек Реку, не замочив штанов. О нас это вряд ли удалось бы сказать.
А на том - или уже на этом - берегу была ночь. Настоящая ночь, и светили звезды. И горели настоящие, живые костры. И Тайарнэ запела. А Странник засвистел, красиво обрамляя ее песню.
Так мы и вышли к костру.
- Эй, ты кого привел, Рой? - спросили из освещенного круга.
- Да ролевиков каких-то шибко образованных. Они сказали, что помнят свидетеля тому договору, ну, который в Ирландии... когда разделились времена....
- Мира и ясного огня, - пропела Тайарнэ.
От костра шагнули двое. Мужчина нашей крови и женщина крови волчьей.
- Н-даа.. - протянул мужчина.
- Знаешь, Рой. Ты псих. А они - Ши, - высказалась женщина.
- Ага, - ответил Странник, развязывая дорожный мешок, - Тая, у меня есть место в палатке. Как раз для тебя.
И еще до того, как высохли наши одежды, до того, как отразился янтарь в глазах у встретивших нас, до того, как вспыхнули серебром снизу листья деревьев, между криком ворона и стоном кукушки - Тайарнэ согласилась.