Сегодня Эванжелина решила наконец выползти из своего закулисного уголка, который раньше был гримерной, теперь же это было похоже на гору рухляди, вперемешку со штукатуркой и мелкими камнями. В углу красовался обшарпанный столик, на котором находились остатки косметики, уже давно простроченной. Она подошла к нему и заглянула в разбитое зеркало. Что осталось от прежней Эванджелины Люминьер, так это только яркие кроваво-красные волосы. Сколько времени она была без сознания, что стала таким монстром? Осунувшееся лицо покрывала серая сухая кожа, которая по фактуре напоминала пергамент, во мраке светились пронзительно зеленые голодные глаза, а рот щерился оскалом острых клыков. А где-то в районе желудка, если таковой еще был, разрастался безумный голод, а сверх того горло начала палить жажда.
"Надо бы добыть чего-нибудь или кого-нибудь на пропитание, а то загнусь еще окончательно," - промелькнула в ее высушенном временем мозгу инстинктивная мысль. Отвернувшись от зеркала, она похромала разгребать завал.
С того времени, как открыла глаза, а именно с сего дня, она не осознавала, что уже давно мертва, ей казалось, что она некоторое время лежала без сознания. Хотя, какое там некоторое время, если она похожа на мумию? Разобрав нагромождения всякого хлама, она выбралась из бывшей гримерной и побрела по коридорам туда, где должен быть выход, туда, где пахнет человечиной, туда, куда гнали ее голод и жажда.