Все меры по развёртыванию сети и укреплению материально-технической базы эвакогоспиталей не имели смысла без решения проблемы кадрового обеспечения эвакогоспиталей. Поэтому в системе мобилизационной работы важное место занимала подготовка кадровых резервов для обеспечения работы эвакогоспиталей. Все представители старшего, среднего и младшего медицинского состава гражданской сети были военнообязанными. В случае мобилизации они могли быть призваны местными военными комиссариатами мужчины - во фронтовые госпитали, а женщины - в эвакуационные.
Система подготовки кадров для нужд госпиталей и фронта на территории Челябинской области была представлена частично. Подготовкой кадров для военно-медицинских служб с 1938 г. занимались военные органы: областной комиссариат, военно-санитарное управление УрВО и местные организации Красного Креста. После получения базового медицинского образования, врачи проходили кратковременные курсы [1] . Из женщин и негодных к военной службе мужчин формировали отдельный поток. 13 сентября 1939 г. в Магнитогорске были организованы курсы для 30 врачей нехирургов (по особому списку) для подготовки по полевой хирургии под руководством заведующего 2 хирургического отделения Магнитогорской центральной больницы Стефана Кирилловича Головина [2] . Среди предметов обучения преобладала тактика противовоздушной и противохимической обороны. То есть те знания, которые на Урале пригождались мало [3] .
Большую роль в обеспечении младшим и частично средним медперсоналом эвакогоспиталей в условиях военного времени должны были сыграть краткосрочные курсы Красного Креста. Особо интенсивно эта работа проводилась накануне войны. Если за 1933-1937 гг. всего было подготовлено 99600 медсестёр, то за 1938-1940 гг. - 213900 [4] . Обслуживающий персонал госпиталей: прачек, белошвеек, кухонных рабочих, кучеров и др. предполагалось набрать при помощи найма с пятого по шестнадцатый день мобилизации [5] .
В 1938 - 1940 гг. для санитарного обеспечения малых войн развёртывались эвакогоспитали в ограниченных районах, непосредственно примыкавших к зоне боевых действий. Это обстоятельство значительно облегчало задачу комплектования кадрами военно-медицинских учреждений. Привлечение наиболее опытных специалистов центральных лечебных и научно-исследовательских учреждений было главным источником кадров для эвакогоспиталей [6] . Медицинские органы оказались не готовы к обслуживанию массовой армии[ 7] . Существенные проблемы кадрового обеспечения эвакогоспиталей обнажились уже в условиях Советско-финской войны 1939-1940 гг. [8]
В период войны с Финляндией в восьми военных округах было задействовано 101038 коек в эвакогоспиталях Наркомздрава СССР (НКЗ) [9] . В Магнитогорске в январе 1940 г. 17 наиболее квалифицированных врачей были призваны в Красную Армию [10] . 3 января 1940 г. в Челябинск был передан приказ о развёртывании двух эвакогоспиталей в школах Љ12 (Љ1722) и 27 (Љ1724). В период с 13 по 19 января районными и областным военкоматами были вызваны и направлены в госпитали врачи, средний и младший медицинский персонал, сотрудники хозяйственной службы - всего 78 человек (41 в Љ1724 и 36 в Љ1722). Подсобные работники школ Љ12 и 27: слесари, истопники, дворники, сторожи, уборщицы остались в госпиталях. Ко 2 февраля в основном штат был укомплектован. Часть медицинского персонала набрали посредством найма. Общежития не было. Иногородних, мобилизованных для работы в госпиталях, разместили в тех же зданиях. Поэтому некоторые возвращались домой. В госпиталях были созданы партийные и комсомольские ячейки, организованы редколлегии стенгазет, комиссии хозяйственного содействия.
На протяжении февраля - марта 1940 г. коллективы госпиталей ожидали санитарный поезд с ранеными в свой адрес. Но раненые не прибыли. В марте 1940 г. война с Финляндией закончилась. Летом 1940 г. сотрудники челябинских госпиталей были демобилизованы.
Кадровых ресурсов гражданского здравоохранения г. Челябинска и области вполне хватило для развёртывания нескольких госпиталей. Однако мобилизационные планы предполагали на много больший масштаб госпитальной сети. Медики этих госпиталей не занимались лечебной работой, а значит, и не приобретали опыта реабилитации военных травм.
Комплектование кадрами в период развёртывания госпитальной сети столкнулось с большими трудностями. В связи с вторжением немецко-фашистских войск Указом Президиума Верховного Совета СССР 22 июня 1941 г. была объявлена мобилизация военнообязанных Уральского и других военных округов [11] . Военные комиссариаты Челябинской области начали призыв медперсонала для комплектования эвакогоспиталей [12] . В результате призыва в вооружённые силы стало резкое сокращение врачей в гражданской сети. Так, число гражданских и вольнонаёмных врачей в СССР сократилось с 140,8 тыс. в 1941 г. до 69,9 тыс. к концу 1941 г. [13] Особо не хватало опытных хирургов. К началу войны в СССР имелось 12560 хирургов. Поэтому невозможно было каждое медицинское учреждение укомплектовать хоть одним хирургом [14] .
Имевшихся хирургов не хватало и на территории области. Например, в эвакогоспитале Љ 3754 (Багаряк) работали 3 врача-гинеколога, 1 туберкулёзник, 1 терапевт и ни одного хирурга[15] . В эвакогоспитале Љ 3878 (Нязепетровск) имелся один хирург, который обслуживал ещё и гражданских больных в местной больнице [16] . Такое же положение сложилось и в ряде других госпиталей [17] . Началась кампания по переквалификации врачей и среднего медицинского персонала [18] .
Летом и осенью 1941 г. военкоматы мобилизовали и направляли в госпитали из запаса врачей, а также средний и младший медперсонал [19] . С ноября 1941 г. медиков стали переводить в госпитали приказами по гор (рай) здравотделам [20] . 25-летняя врач-стоматолог Единого диспансера ЧТЗ Трубачёва Клавдия Тимофеевна в 1941 г. была назначена заведующей зубоврачебного кабинета эвакогоспиталя Љ 1724 (Челябинск). А с января 1942 г. работала в челюстно-лицевом госпитале Љ 3883 (Челябинск) [21] . Значительную часть должностей среднего и младшего медперсонала замещали молодые девушки, выпускницы курсов Красного Креста[22] . Например, челябинка Екатерина Михайловна Толопило после окончания факультета русского языка и литературы в Челябинском государственного педагогического института с красным дипломом в 1941 г. 12 месячных курсов медсестёр РОКК была Сталинским районным военкоматом направлена на работу в госпиталь Љ3883 [23] . 12 июля 1941 г. в Челябинске сотрудники госпиталей торжественно приняли военную присягу [24] .
Подавляющее большинство начальников и ведущих хирургов госпиталей было назначено из числа местных врачей. В их числе П. М. Тарасов, М. М. Оржеховская, Ю. Б. Багров, Е. А. Дианова, Г. Т. Колмогоров, В. Н. Рысь и др. [25] Это были наиболее квалифицированные администраторы гражданской медицины [26] . Места выбывших из гражданской сети занимали эвакуированные [27] . Поэтому к концу 1944 г. 62,5% врачей в области составляли эвакуированные. В гражданской сети было заполнено только 40% штатных врачебных должностей, то есть эвакогоспитали имели приоритет в кадровом обеспечении в сравнении с гражданскими больницами и поликлиниками [28] . Руководство и коллективы домов отдыха, переданных под госпитали продолжили свою работу, но теперь занимались восстановлением здоровья раненых Шапшал Г.С., Статиров Д.В., Милютин С.Ф., А. А. Бобылёв и другие медики курортов и санаториев [29] .
Часть сотрудников госпиталей проживала и была призвана в РККА за пределами Челябинской области, где оказалась в результате эвакуации их учреждений [30] . Так стоматолог Македон Александра Николаевна работала до войны в Киеве. В 1941 г. служила в медсанбате Юго-Западного фронта. Осенью 1941 г. эвакуирована с семьёй в Челябинск, где работала в госпитале Љ 3883 [31] . 60летний хирург одного из госпиталей Александр Александрович Иеропольский начал свою работу как земский врач в г. Торопец, где 30 лет занимался врачебной практикой. Был мобилизован в эвакогоспиталь Љ 1128 и вместе с госпиталем оказался в Златоусте [32] . Начальник госпиталя Љ 3116 (Кыштым) киевский врач-уролог Доца Захаровна Лангер и её муж санитарный врач Яков Моисеевич Ройтман были вместе мобилизованы и работали на территории Челябинской области [33] .
На 26 декабря 1941 г. на территории области было развёрнуто более 24 тыс. госпитальных коек, что многократно превысило предвоенные мобилизационные планы (планировалось 3100 коек) [34] . Штатные должности в госпиталях пришлось замещать врачами всех специальностей. Так охарактеризовал качество врачебного персонала в первые месяцы работы начальник госпиталя Љ1731 (Троицк): "Госпиталь вступил в действие в конце июля 1941 г. Мне дали врачей, окончивших медицинский институт в 1940-1941 гг. Без всякой профессии. Сестёр дали вновь кончивших со школьной скамьи" [35] . Летом 1942 г. в госпиталях работало 597 врачей. Этого числа вполне хватало. Но имелось только 95 хирургов, из них опытных - 60. Если по штату полагалось, что один хирург будет обслуживать 100 госпитальных коек, то фактическая нагрузка на него была в 2,5 раза выше. Решением Челябинского обкома ВКП(б) от 24 августа 1941 г. была поставлена задача подготовки к 1 ноября 175 врачей и медсестёр и в том числе 80 хирургов, которая была выполнена органами здравоохранения [36] .
В целях повышения квалификации врачей в Челябинске в медицинским институте действовали курсы по военно-полевой хирургии [37] . В 1942 г. системой курсов повышения квалификации был охвачен средний и младший медицинский персонал по рентгенологии, лечебной физкультуре, диетпитанию, технике переливания крови и др. [38] После окончания курсов по лечебной физкультуре и работы сестрой по лечебной физкультуре в госпитале А. М. Матвеева с 1942 г. возглавила областной комитет по физической культуре и спорту [39] . В других городах области подобные курсы были созданы на базе крупнейших госпиталей [40] . В эвакогоспитале Љ 3107 (Магнитогорск) за 1942 г. было аттестовано 18 врачей по военно-полевой хирургии, подготовлено 11 операционных сестёр [41] . Всего за 1942 г. в эвакогоспиталях было подготовлено по различным специальностям 168 врачей и 210 медсестёр. За счёт работы курсов по усовершенствованию врачей других специальностей в Челябинске и Магнитогорске удалось удвоить число врачей в госпиталях области, способных оперировать[42] . К работе по усовершенствованию медицинских кадров были привлечены головные госпитали и Киевский мединститут [43] . На завершающем этапе войны вместе с госпиталями из области выехало 750 врачей и около двух тысяч медсестёр [44] .
Кроме того, без отрыва от производства обучались 236 врачей и 1340 медсестёр [45] . В последующие 1943 и 1944 г. деятельность эвакогоспиталей по повышению квалификации сотрудников была продолжена, но в меньших масштабах [46] . В 1944 г. курсами всех форм обучения было охвачено 511 врачей и медсестёр [47] . По данным М. С. Дергач и Г. А. Рудаковой за период Великой Отечественной войны через курсы повышения квалификации в области прошло 1038 врачей и 1584 средних медицинских работников. При этом следует учитывать, что один медик мог обучаться несколько раз.
Одновременно интенсифицировалась работа курсов РОКК. Во втором полугодии 1941 г. набор вырос в 2 раза. В условиях военного времени почти полностью отказались от набора с 2-3 летним сроком обучения. Как правило срок обучения медсестры длился 11 месяцев 550 часов учебных занятий и 316 - практики. 21 марта 1942 г. исполкомом СОКК и КП было принято решение о работе Челябинского обкома РОКК. С одной стороны организации РОКК области призывались к усилению работы по обслуживанию эвакогоспиталей и в том числе по организации в госпиталях палат Красного Креста, с другой на командование эвакогоспиталей возлагалась проверка качества подготовки медсестёр и сандружинниц [48] . Госпитали были очень важны в качестве площадки для прохождения практики курсов медсёстёр и санитаров. Слушательницы, окончившие 1,5 годичные курсы медсестёр, приравнивались к лицам с законченным средним медицинским образованием, окончившие 11 месячные курсы, получали звание медсестры с неполным средним медицинским образованием. Широко была развёрнута подготовка санитарных дружин. Все они имели право работы в гражданских и военных лечебных учреждениях. Но их практические знания были минимальны[49] .
Согласно приказа Главного Военно-Санитарного управления РККА от 6 июля 1942 г. "О мероприятиях по улучшению качества подготовки санинструкторов и санитаров в системе Красного Креста" на начальников госпиталей возлагалась обязанность обеспечить прохождение практики по уходу за ранеными, предоставить для руководства курсами подготовки санитарных кадров наиболее опытных врачей и медсестёр [50] . Госпитали стали первой практической школой для выпускников курсов медсестёр и санитаров. Прохождение практики для учащихся курсов Красного Креста было устроено на базе госпиталей Челябинска, Троицка, Магнитогорска, Катав-Ивановска, Миньяра [51] .
Основной пик деятельности эвакогоспиталей пришёлся на 1942-1943 гг. На 1 июля 1942 г. в системе МЭП 98 функционировало 69 эвакогоспиталей с 24860 фактически развёрнутыми койками, составлявших 35 госпитальных гарнизонов [52]. Количество сотрудников колебалось в пределах ⅓ от общего числа коек [53] . Это примерно от 8 тыс. до 10 тыс. Например, на 600 коек эвакогоспиталя Љ 1128 приходилось 204 штатных единицы. На 400 коек госпиталя Љ 3113 - 147 штатных единиц [54] . Больше всего их требовалось в госпитальных гарнизонах, расположенных вне городов и имеющих один - два госпиталя. Там надо было дополнительно обеспечивать инфраструктуру, в городах же имелись коммунальные службы. Штаты госпиталей НКО были больше, чем в госпиталях НКЗ и ВЦСПС, достигали 0,6 от общего количества коек. Доля врачей была невелика. Так, согласно штатным расписаниям, на три отделения эвакогоспиталя Љ3121 имелось 9 ставок врачей из 186 персонала. Отдельную категорию работников эвакогоспиталей составлял персонал подсобных хозяйств [55] . Подсобные хозяйства считались хозрасчётными предприятиями, поэтому их персонал не был включён в штанные расписания эвакогоспиталей. Подсчёты Г. Л. Мешалкина - свыше 21 тыс. сотрудников эвакогоспиталей МЭП Љ 98 представляются крайне завышенными. Это число показывает не одномоментное состояние кадровой обеспеченности госпиталей, а общее количество направленных и мобилизованных сотрудников всех эвакогоспиталей за период Великой Отечественной войны [56] .
Следует отметить широкое использование труда женщин в эвакогоспиталях. Должности младшего и среднего медицинского персонала, частично врачей заполнялись женщинами. В эвакогоспитале Љ 3126 (Озеро Горькое) должностей, которые заполнялись только женщинами и девушками, имелось 94, а только мужчинами - 45. Мужчины в госпиталях занимали должности заместителей начальника госпиталя, они монополизировали руководство материально-хозяйственной частью. Большей частью они обеспечивали хозяйственное функционирование госпиталя. Работали дворниками, сторожами, пожарными, электромонтёрами, слесарями, повозочными, шофёрами и др. [57]
Укомплектованность медицинскими кадрами эвакогоспиталей в Челябинской области была достаточно высокой. В первом полугодии 1942 г. было заполнено штатных единиц 98,5% врачей и 100% среднего и младшего медицинского персонала. На протяжении 1941-1944 г. имелась устойчивая тенденция сокращения укомплектованности штатов эвакогоспиталей. На начало третьего квартала 1944 г. укомплектованность составила 82,0% врачей и 85,3% среднего и младшего персонала [58] . Фактическое количество сотрудников всегда было меньше, чем полагалось по штату. Так в результате проверки в июне 1942 г. было установлено что, в госпитале Љ 3761 (Лебяжье) работало 97 сотрудников, на 8 меньше положенного по штату. Было распространено совместительство [59] .
Весной 1943 г., в связи с необходимостью развёртывания дополнительного количества эвакогоспиталей облздравотдел столкнулся с дефицитом врачей всех специальностей. Так, требовалось 491 врачей и 1666 медсестёр, а имелось 385 врачей и 1503 медсестры [60] . За 1941-1943 гг. в плановом порядке в область прибыло 78 врачей, а выбыло 350 [61] . При этом если в 1941-1942 гг. в область прибывали эвакуированные медики, в том числе самовольно приехавшие, то теперь они потянулись обратно.
По данным на декабрь 1943 г. в 23 эвакогоспиталях работало 240 врачей и 885 медсестёр. Каждый третий врач имел опыт работы менее 5 лет [62] . Командование госпиталей постоянно жаловалось, что врачи неопытные, выпускники 1940 и 1941 гг. Большинство медсестёр и санитарок имели за плечами лишь школу и курсы РОКК. Среди персонала госпиталей встречались опытные врачи и медсёстры со стажем работы по 10-20 лет и даже более. Но таких были единицы.
Бытовое и культурное обслуживание раненых требовало квалифицированных сотрудников экономического, педагогического, спортивного, технического профиля. Но, например, ни один повар в эвакогоспиталях области не имел специальной подготовки. Штатные единицы немедицинского персонала заполнялись разными путями. Сотрудники приводили в отдел кадров знакомых, особую категорию устраивавшихся составляли вылеченные и комиссованные раненые. Преимущество при устройстве на работу в эвакогоспиталях отдавали недавним пациентам. Например, комиссар эвакогоспиталя Љ 3754 (Багаряк) Степан Иванович Южаков кадровый лейтенант был после ранения признан ограниченно, то есть мог служить лишь в тыловых военных учреждениях. И подобных примеров много [63] .
В целом за 1941-1942 гг. в рамках мер по мобилизационному развёртыванию эвакогоспиталей за счёт мобилизованных, вольнонаёмных и эвакуированных удалось укомплектовать штат медперсонала. Невиданный до этого масштаб госпитальной сети в области выдвинул задачу повышения квалификации медицинского и обслуживающего персонала. Однако с большим трудом скомплектованные госпитальные коллективы нужно было ещё сохранить в рабочем состоянии, обеспечив, хотя бы лишь минимальные материально-бытовые потребности сотрудников. Обеспечение базовых потребностей сотрудников было необходимым условием нормальной работы эвакогоспиталей. Вместе с тем мы располагаем только отрывочными сведениями о материально-бытовом положении личного состава эвакогоспиталей.
Преимущественный призыв медицинского персонала, а с 1942 г. перевод по распоряжениям (рай) горздравотделов в местные эвакогоспитали, использование труда подсобных работников, которые уже работали в переданных под госпитали учреждениях, смягчали проблему их жилищного обеспечения. Тем не менее, наличие эвакуированных госпиталей, где костяк сотрудников составляли иногородние, требовало организации, по меньшей мере, госпитальных общежитий [64] . Обеспечение сотрудников госпиталей, в том числе командования, возлагалось на местные советы депутатов трудящихся [65] . Для размещения 146 сотрудников эвакогоспиталя Љ1947 Челябинский горсовет выделил помещения школ ЉЉ 21, 41 [66] . Поселить работников непосредственно в лечебных корпусах было нельзя, ввиду постоянного расширения коечного фонда при ограниченности имевшихся площадей. Начальнику госпиталя, его заместителям, ведущим специалистам выделялось отдельное помещение. Некоторые жили с семьями. Основная масса могла рассчитывать лишь на "койкоместо". Жильцы не имели кроватей и постельного белья, первое время спали на голом полу. В сентябре 1941 г. в госпитале Љ1723 (Челябинск) в помещение 35 м2 заселили 10 мобилизованных медсестёр.
Помимо основного здания школы, больницы, детсада, санатория территория госпиталей постепенно расширялись за счёт передачи подсобных помещений, расположенных поблизости: конюшен, гаражей, складов, мастерских. Госпитальная территория в массиве городской застройки занимала 1 или 2 квартала. Командование в целях укрепления дисциплинарного порядка стремились наглухо изолировать свой квартал от доступа посторонних. Поэтому жилые помещения, расположенные вперемежку с госпитальными объектами, передавались в ведение материально-хозяйственной части госпиталя. Именно эти помещения стали основной базой для организации госпитальных общежитий и обеспечением квартирами сотрудников [67] . Инвалидам, трудоустроенных в госпиталях, тоже выделялось жильё [68] .
Наиболее пристальное внимание властей было направленно на вопрос о питании сотрудников. В период развёртывания системы эвакогоспиталей обеспечение котловым довольствием осуществлялось непосредственно из запасов госпиталей. Однако резкий рост числа лиц, находящихся на довольствии НКО, заставлял интендантскую службу Красной Армии отказать в снабжении ряду тыловых и вспомогательных подразделений, в том числе и госпиталей. Перевод госпиталей в систему Наркомздрава резко ухудшал социальные позиции медицинского и вспомогательного обслуживающего персонала. Приказом по госпиталю Љ3118 (Каменск) от 23 октября 1941 г. весь личный состав был снят с котлового довольствия [69] . Такие же меры были проведены во всех госпиталях системы НКЗ и ВЦСПС. Постановлением СНК СССР от 1 ноября 1941 г. в г. Челябинске и ряде других городов области вводилась карточная система [70] . Командование госпиталей и сотрудники госпиталей НКО приобретали продовольствие через систему военторга [71] . Медицинский персонал эвакогоспиталей НКЗ и ВЦСПС получал рабочее снабжение по первой категории.
Райторги и горторги, как правило, имели недостаточно продовольствия для обеспечения всех имевших на это право [72] . Поэтому карточки отоваривались лишь частично. Чтобы обеспечить более равномерное распределение продуктов, местные торговые организации уменьшали нормы выдачи. Сотрудники госпиталей прикреплялись к столовым личного состава с забором всего продовольствия, которые на протяжение 1941-1943 гг. едва могли обеспечить одноразовое питание. Наиболее голодным для сотрудников госпиталей оказался 1942 г. Значительная их часть была мобилизована в военно-медицинские учреждения из различных местностей страны, а позже оказались на положении вольнонаёмных в эвакогоспиталях. При этом по действовавшему трудовому законодательству они не могли уволиться и вернуться домой. Они не имели приусадебных хозяйств и каких-либо иных источников продовольствия. Заработки подавляющего числа сотрудников были невелики и не позволяли покупать продукты на колхозных рынках. В сентябре 1942 г. сотрудники эвакогоспиталей были переведены на снабжение по второму списку. Медперсоналу теперь полагалось не 800, а 600 грамм хлеба в день, а служащие в том числе начальник продчасти, главный бухгалтер, заведующий аптекой - 400 [73] . Подсобные рабочие госпиталей получали 600 грамм хлеба [74] . Часть которого ещё заменялась картофелем [75] . Голодные сотрудники тайком доедали объедки, оставшиеся от раненых. Командование госпиталей сознательно закрывало на это глаза [76] .
В постановлении Челябинского обкома ВКП(б) от 25 августа 1942 г. отмечался недостаточный уровень обеспечения сотрудников эвакогоспиталей. Обком партии призвал местные отдел торговли лучше снабжать госпитали, во всех крупных госпитальных гарнизонах выделить магазины для прикрепления к ним сотрудников госпиталей, разрешал командованию децентрализованные заготовки в колхозах [77] . Но кардинально изменить ситуацию эти меры не могли. Проблема питания в эвакогоспитале будоражила внимание сотрудников, была частой темой приватных разговоров [78] .
Организационно в систему эвакогоспиталей входил дезопрачечный отряд эвакопункта. Все его работницы считались вольнонаёмными и получали рабочую карточку. Снабжение коллектива отряда шло через эвакогоспиталь Љ 3884 (Челябинск). На эти цели в феврале 1943 г. ежедневно выделялось 120 кг. хлеба [79] . Низкие нормы снабжения прачек были прямой причиной невыполнения плана стирки госпитального белья, то есть срыва всего комплекса мер по бытовому обслуживанию раненых. Поэтому власти выделяли фонды коммерческого хлеба ежедневно по 20 кг. [80]
Врачи эвакогоспиталя Љ 3125 (Аша) Якобсон, Айхенберг, Каверова, Шебенко, Брюнеткина в начале 1943 г. прислали в Челябинский облздравотдел и в Президиум ВС СССР М. И. Калинину коллективное заявление о плохом продовольственном снабжении [81] . По поводу снабжения этого и других госпиталей Миньярского района секретарь РК ВКП(б). С. Абу сообщал в обком партии, что в госпитале Љ 3763 за первый квартал 1943 г. на каждого сотрудника ежемесячно полагалось 1800 гр. мяса - рыбы, по распоряжению наркомторга - 792 гр., а фактически получено - 60 гр. По жирам соответственно - 400, 176, 0 гр. По крупам - 1200, 594, 155. При этом С. Абу особо отметил, что и в 1942 г. снабжение госпиталей продовольствием было не лучше [82] .
Заявление медиков госпиталя Љ 3763 стало причиной обращения руководителя эвакогоспиталей НКЗ РСФСР А. И. Жичина к председателю областного комитета помощи С. Ф. Князеву с просьбой вмешаться в вопрос улучшения снабжения работников госпиталей. Но так как ресурсы продовольствия в области были ограничены, С. Ф. Князев предложил фонды для личного состава госпиталей выделять особо от других категорий снабжения. Эта мера обеспечения госпитальных коллективов в ущерб другим не была принята [83] .
Помимо редких закупок продовольствия [84] важную роль в обеспечении сотрудников с четвёртого квартала 1942 г. играли подсобные хозяйства [85] . Подсобные хозяйства считались хозрасчётными предприятиями. Полученная товарная продукция распределялась на нужды питания раненых и сотрудников в пропорции 1,5 : 1. Наибольшее значение имели подсобные хозяйства в снабжении сотрудников картофелем, капустой, морковью, свёклой. Эти и другие продукты поступали в столовые личного состава и закладывались вместе с продовольствием, полученным по карточкам. Благодаря этому новому дополнительному источнику командование ряда эвакогоспиталей смогло ввести двухразовое питание сотрудников.
Результаты хозяйственной деятельности подсобных хозяйств госпиталей в Челябинской области за 1942 г. (ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 49, 50.)
Культура Посев в гектарах Урожайность в центнерах На семена центнеров Товарный выход в центнерах На питание раненых в центнерах Личному составу в центнерах
Пшеница 45,53 6 55,0 218,18 130,9 87,20
Овёс 663,4 8 796,8 4510,4 - -
Ячмень 96,34 8 116,4 654,32 - -
Горох 75,66 9 70,0 604,94 363 242
Просо 64,47 7 13 438,29 263 175
Греча 4,25 5 4 17,25 10,35 6,9
Картофель 619,63 60 9300 27888,1 16727 11151
Капуста 49,44 60 - 2966,4 1779,8 1187
Морковь 15,45 40 - 618,0 370,8 247,2
Свёкла 17,4 60 - 1044,0 624,4 417,6
Огурцы 15,5 50 - 744,5 464,7 309,8
Лук 4,17 60 - 250,2 150,12 100,08
Всего засеяно 1671,23
Параллельно с развёртыванием хозяйственной деятельности эвакогоспиталей под эгидой профсоюзных организаций оказывалась сотрудникам помощь в приобретении и обработке огородов [86] . Так в марте 1942 г. партийная организация эвакогоспиталя Љ 1731 (Троицк) обязала местный комитет обеспечить сотрудников землёй и семенами под огород [87] . Ежегодно в апреле - в первых числах мая райсоветы депутатов трудящихся выделяли госпиталям участки земли. Её часть огородные комиссии делили между сотрудниками госпиталей [88] . Так весной 1942 г. между сотрудниками госпиталя Љ 1724 (Челябинск) было распределено 3,5 га уже вспаханной земли. Кроме того командование госпиталя обеспечили половину потребности в семенном картофеле [89] . Сотрудники рассчитывали на помощь госпиталей не только в выделении земли, но и в механизированной, либо конной вспашке, в выделении семян, в вывозе урожая. Расстояние от участка до госпиталя могло превышать 20 км. Когда в 1943 г. командование госпиталя Љ 1723 (Челябинск) не смогло обеспечить вспашку земли, то часть сотрудников отказалась от посева. На период копки картофеля на участки сотрудников направлялись выздоравливающие [90] . В сентябре 1942 г. местком эвакогоспиталя Љ 1730 (Троицк) организовал 2 массовых выхода на сбор и вывоз урожая с индивидуальных участков [91] . Помимо централизованного снабжения по карточкам, личные приусадебные хозяйства сотрудников были важнейшим источником продовольствия.
Другая острая проблема, с которой столкнулись сотрудники эвакогоспиталей, был недостаток одежды и обуви. При мобилизации личного состава в эвакогоспитали в 1941 г. они получали форму военно-санитарной службы РККА. Однако почти во всех госпиталях они должны были быть переодеты в гражданское. Персонал эвакогоспиталей номер 2191, 1128, 1129 в 1941 г. прибыл с фронта в летней одежде и обуви, поэтому с наступлением холодов началось массовое заболевание гриппом и простудой [92] . Как писал в областной комитет помощи начальник отдела эвакогоспиталей НКЗ при челябинском облздравотделе Л. А. Цылев, указанные госпитали были переданы Наркомздраву и военное обмундирование с них сняли. А гражданская одежда у них отсутствовала. Обувь, нижнее бельё, носки, чулки, одежда у всех износились. Поэтому им выдали 120 комплектов белья, обуви, носок, чулок [93] .
Для обеспечения всего персонала рабочей одеждой требовалось почти 20 тыс. комплектов. Такими ресурсами органы управления эвакогоспиталями не располагали, поэтому положенная рабочая одежда, никогда в эвакогоспиталях не выдавалась. Как писал в январе 1943 г. начальник эвакогоспиталя Љ 3877 (Магнитогорск) за полтора года работы вообще не получали промтоваров [94] . При этом имевшаяся у сотрудников одежда постепенно изнашивалась и приходила в негодность. Некоторым сотрудникам не в чем было ходить на работу [95] . В 1942 г. проблема решалась в основном путём ремонта одежды и обуви. К этим работам были привлечены сапожные и портняжные учебные мастерские для инвалидов [96] . В 1943 г. началось выделение талонов на пошив обуви и платьев для сотрудников [97] . При этом в первую очередь промышленные товары выдавали семьям фронтовиков [98] . В 1943-1944 гг. снабжение одеждой и обувью носило единичный характер и не покрывало даже минимальных потребностей работников эвакогоспиталей.
Командование эвакогоспиталей занималось обеспечением личного состава топливом. Уголь сотрудникам выдавался лишь в микроскопических размерах. Так жене фронтовика санитарке госпиталя Љ 1721 (Челябинск) Глущенко за зиму 1943 г. выдали 2 ведра угля [99] . Тогда же в госпитале Љ 1723 (Челябинск) среди 30 сотрудников-жён фронтовиков была распределена 1 т угля [100] . Основным видом топлива, которым пользовались сотрудники эвакогоспиталей, были дрова. Райсоветы депутатов трудящихся выделяли для эвакогоспиталей делянки для заготовки дров и торфа, часть его предназначалась для нужд личного состава [101] . Проблемой был вывоз дров на квартиры сотрудников. Имевшийся транспорт кое-как обеспечивал топливом госпиталь, но вывезти дрова для сотрудников его ресурса не хватало. Работники госпиталей, чтобы не замёрзнуть, были вынуждены нанимать частные подводы и вывозить дрова сами.
Важным источником о материально-бытовом положении сотрудников являются штатные ведомости эвакогоспиталей. Наибольшие заработки были у командования, ведущих хирургов, заведующих отделениями. Месячная зарплата начальника в зависимости от размера госпиталя колебалась в пределах от 1200 - 1430 руб. Соответственно комиссар получал от 1000 до 1200 руб. Заместители начальника госпиталя от 800 до 1000 в зависимости от сферы ответственности. Начмед получал больше других заместителей. Заработок врачей зависел от занимаемой должности. У ординатора он составлял 650 руб. Эта наименее оплачиваемая врачебная должность значительно превосходила жалованье среднего медицинского и технического персонала [102] . Так зав продовольственным складом зарабатывал 525 руб, старший повар - 575. Уровень оплаты медсестёр и фельдшеров зависел от занимавшейся должности. Наиболее квалифицированные операционные медсёстры получали 435 руб. Минимальный заработок медсестры в госпитале составлял 250 руб. Скорее символический заработок был у санитарок или нянь - 190 руб. Врачи госпиталей имели возможности побочных заработков. В источниках имеются упоминания о частной практике ряда врачей [103] .
Те, кто выполнял административную работу либо требовавшую особых профессиональных знаний: бухгалтер, комендант госпиталя, казначей - зарабатывали 300 - 500 руб. Значительный отряд составляли работники подсобных служб госпиталей: повара, судомойки, электромонтёры, слесари, рабочие кухни и складов, прачки и т. д. Самую маленькую зарплату в госпиталях - 175 руб. получали рабочие кухни, судомойки, прачки. Кухонная рабочая в госпитале Љ 3760 (Мишкино) Т. И. Назарова вспоминала о своём заработке: Работать приходилось по 18 и более часов. Оклад у меня был 170 рублей. Но я в течение 4 лет не получала ни копейки. Высчитывали за питание, за займ, на танковую и другие колонны. Я ходила в штаб госпиталя, расписывалась в ведомости и всё" [104] . В декабре 1942 г. в условиях слабой мощности прачечной госпиталя Љ 3755 (Троицк) никто из сотрудников не соглашался хоть день поработать в прачечной, в том числе комсомолки [105] . Это говорит об особо тяжёлых условиях труда в прачечной. Наиболее физически тяжёлый труд младшего медицинского и обслуживающего персонала оплачивался столь скупо, что после обязательных выплат и удержаний за питание в столовой ничего не оставалось.
Следует отметить, что приведённые нами заработки были определены штатными расписаниями госпиталей НКЗ и ВЦСПС. По факту, как правило, заработки начислялись в большем размере, поскольку госпитали лечили больше раненых, чем было определено штатным расписанием. Финансирование фонда заработной платы шло по реальному числу коек, а сотрудники были набраны по штанному расписанию. Например, в эвакогоспитале Љ 3868 (Златоуст) в 1943 г. в связи с уплотнением фонд заработной платы был увеличен на 61, 3 тыс. руб. Всего за год сотрудникам госпиталя было начислено 649 тыс. руб. [106]
В условиях войны номинальный заработок основной массы работников не был единственным источником ресурсов и благ, которые они получали. Госпитальные коллективы имели высокий приоритет снабжения [107] . Важное значение имело место в иерархии снабжения внутри госпиталя. Командование госпиталей имело некоторые объёмы неучтённого продовольствия, которое использовалось для поддержания трудоспособности работников. Состояние голода было постоянным спутником не только младшего медицинского персонала, но и врачей. Часто это было связано с их социальной необустроенностью, отсутствием времени для покупки и приобретения пищи.
В эвакогоспиталях остро стояла проблема снабжения личного состава. В особенно тяжёлом положении оказались сотрудники госпиталей НКО, переброшенных в Челябинскую область с фронта, и переведённые на положение вольнонаёмных. Они и фронтовики, оставленные после выписки в качестве работников госпиталя, без семьи и устроенного домашнего хозяйства полностью зависели от надёжности системы карточного снабжения и хозяйственной деятельности эвакогоспиталей. Высокий приоритет задачи восстановления больных и раненых воинов заставлял власти учитывать, насколько возможно, потребности личного состава эвакогоспиталей. В 1943-1945 гг. происходило постепенное улучшение продовольственного снабжения госпитальных коллективов за счёт развития подсобных хозяйств и повышения процента отоваривания продовольственных карточек.
В многотысячный коллектив госпиталей Челябинской области влилось немало случайных людей. Трудности бытового порядка, повсеместная военизация труда, в том числе и в госпиталях выдвигала задачу укрепления трудовой дисциплины сотрудников.
Проблема поддержания трудовой дисциплины в эвакогоспиталях стояла очень остро как в отношении командования так рядовых сотрудников. Начальник госпиталя Љ2191 Усов во время передислокации в Магнитогорск в состоянии алкогольного опьянения ранил себя в живот и бедро выстрелом из револьвера. О случившемся он властям не сообщил. В декабре 1941 г. был исключён из партии и отдан под суд [108] .
Параллельно с задачей комплектования госпитальных коллективов, органы руководства увольняли сотрудников, замеченных в тех или иных проступках. Экономической предпосылкой снижения трудовой дисциплины в госпиталях был отказ сотрудникам в котловом довольствии осенью 1941 г. [109]
В 1942 г. интенсифицировалась работу по усилению подконтрольности финансовой и хозяйственной деятельности эвакогоспиталей [110] . Это нашло отражение в улучшении учёта материальных ценностей и прежде всего продовольствия [111] . Руководитель материально-хозяйственной части эвакогоспиталя Љ 1723 (Челябинск) и секретарь партийной организации Тараканов при поступлении раненых не записывал в ведомость некоторые их вещи, которые оставлял себе, волевым решением списывал недостачи белья и другого имущества, за что в январе 1943 г. был арестован и исключён из партии [112] . Накануне годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции в 1942 г. в эвакогоспитале Љ 1721 (Челябинск) для приготовления праздничного ужина закололи кабана. С хозяйственного двора в кухню попали лишь обрезанные кости. На партийном собрании ответственные работники по кругу перекладывали обвинение в краже друг на друга. Для подтверждения своих слов приводили сведения о других кражах и халатности коллег. Упоминание таких фактов и сам характер обсуждения указывает на отсутствие сговора между этими работниками. Но виновные не были точно установлены. При этом каждый из них был по-своему прав в том, что не он украл мясо. Вероятно, каждый из них украдкой отрезал кусок мяса или сала. И в итоге, кости были обрезаны [113] .
Но далеко не всегда работники материальной части нарушали инструкции ради личной наживы. Заместитель начальника материальной части эвакогоспиталя Љ 3878 (Нязепетровск) из десяти пар валенок, предназначенных для транспортировки раненых зимой, 6 по своей инициативе раздал нуждающимся сотрудникам [114] . Материально-хозяйственная часть эвакогоспиталя Љ 1726 (Шадринск) с разрешения командования госпиталя осуществляла обменные операции. У колхозников на соль, спички, водку, выменивали продовольствие. Осенью 1942 г. урожай картофеля обменяли на бензин. Эти и другие нарушения были вскрыты в госпитале ревизором Наркомата финансов СССР [115] .
Сотрудников увольняли не только за кражу или недостачу, но виной большинства уволенных было опоздание, уход с рабочего места, даже если они находились на территории госпиталя. За первое полугодие 1942 г. из госпиталя Љ 3032 (Копейск) была уволена 1/3 состава [116] . Высокая текучесть в этот период была и в других госпиталях [117] . Партийные организации вынуждены были разбирать ссоры и недоразумения среди технического персонала [118] . В августе 1942 г. партийное собрание госпиталя Љ 1721 (Челябинск) разбирала факт драки между буфетчицами. В результате виновная, как жена фронтовика, отделалась строгим выговором [119] .
Частым нарушением госпитальной дисциплины был флирт медперсонала и раненых [120] . Раненые госпиталя Љ 3109 (Троицк) в письме, направленном в редакцию местной газеты "Вперёд" отмечали, что некоторые няни, то есть санитарки, в свои ночные смены идут с бойцами погулять в сад, больные кричат нянь, а нянь на месте нет [121] . Некоторые представители командования жён оставляли в Челябинске, Уфе и др. городах, а сами сожительствовали с медсёстрами [122] . Выявление нарушений такого рода означали увольнение из госпиталя.
Наиболее уязвимым для увольнения были женщины из числа сотрудников. Выходки мужчин из обслуживающего персонала командование госпиталей было вынуждено терпеть, так как заменить их кем-либо было проблематично [123] . Ночью 25 сентября 1942 г. двое сотрудников материальной части госпиталя Љ 1730 (Троицк) Лапицкий и Панченко напились допьяна в госпитале. Утром на работа оба явились пьяными. За многочисленные пьянки комиссованный фронтовик Лапицкий был отдан под суд. При этом, во-первых, уволен и отдан под суд был только один из виновных, поскольку такие случаи повторялись уже много раз. Во-вторых, пьянство Лапицкого, видимо, терпели уже довольно долго, и это был не первый случай [124] .
Многочисленные увольнения персонала госпиталей были оправданным шагом, поскольку помогали очистить коллективы от случайных людей, в том числе склонных к наживе. В 1944 г. случаи краж и хищений в госпиталях стали редкостью [125] . Но это был самый крайний и радикальный способ.
Важную роль в укреплении трудовой дисциплины играли партийные организации госпиталей, которые призывали к ответу сотрудников, совершавших те или иные проступки [126] . Так, в феврале 1942 г. в госпитале Љ 1723 (Челябинск) заведующая физиотерапевтическим кабинетом Мартина пришла на работу в 845 утра, то есть на 45 минут позже времени начала рабочего дня коллектива, поскольку кабинет открывался в 900 и раньше делать нечего. Мартину исключили из партии, так как она должна была час перед открытием кабинета потратить на подготовку процедур или другие дела [127] . В январе 1943 г. работник склада вещевого снабжения госпиталя Љ 1723 (Челябинск) ушла с работы раньше положенного на 20 минут. Партийное собрание встало на сторону "прогульщицы", так как во время работы её запирали в помещении склада, и в тот день не было возможности отпереть её вовремя. Партийная организация потребовала от командования создать нормальные условия для работы сотруднику [128] .
Партийные организации призывали врачей и других сотрудников к ответу за грубость к больным или подчинённым [129] . По согласованию с парторгом в стенгазетах выставляли критические материалы в отношении работников. Стенная печать выполняла и функции поощрения медиков. В 1942 г. в местной прессе стали публиковаться корреспонденции и письма благодарности от раненых бойцов. Лучших сотрудников представляли к правительственным наградам [130] .
На старательность и усердие медперсонала влиял важный психологический фактор. В октябре 1943 г. начальник госпиталя Љ1723 (Челябинск) М. М. Оржеховская так охарактеризовала эмоциональное притупление чувств сотрудников: "Вспомните, как мы работали 2 года назад. Если требовалось, без рапорта работали сутками, а когда принимали больных, то приём был наилучший. Сейчас у нас больные могут лежать в санпропускнике до 2 часов. Мы притупились и на страдания больного мы смотрим с отчуждением. Мы в нём стали видеть орудие производства" [131] .
Увольнения и выговоры были крайними обоюдоострыми средствами укрепления трудовой дисциплины. Большинство сотрудников госпиталей считали свой труд необходимым патриотическим долгом. Стимулирование трудовой и общественной активности было важным фактором улучшения работы эвакогоспиталей по реабилитации раненых, ориентировало на "мелочи" госпитального быта и участия в общенациональных патриотических кампаниях местными общественными организациями.
Мы располагаем лишь отрывочными данными и партийных организациях госпиталей. В 1941-1942 гг. партийные организации подчинялись напрямую политотделу областного военкомата, где числились на учёте все гражданские коммунисты - работники госпиталей. Некоторые госпитали не имели в 1941 г. своих первичных организаций или партийно-комсомольских групп. Таковой не имелось в госпитале Љ3121 (Чумляк) . В марте 1942 г. первичные организации ВКП(б) госпиталей были переподчинены местным партийным комитетам и делегаты эвакогоспиталей участвовали в их работе [133] . Исключение составляли госпитали НКО ЉЉ 385, 423, 444 [134] .
Ввиду специфики работы в эвакогоспиталях все коммунисты, как из числа раненых, так и сотрудников были обязаны беспрекословно выполнять все распоряжения комиссара, замполита. Статус коммуниста во всех трудовых коллективах и в том числе госпиталей был высок. В партию принимали наиболее активных людей [135] . Важным критерием отбора кандидатов была учёба сотрудника, овладение новыми профессиональными навыками как предпосылка карьерного роста. По неполным данным в октябре 1941 г. в эвакогоспиталях области работало 552 коммунистов и кандидатов в ВКП(б) [136] . Приём новых членов в партийные организации проводился на протяжении 1941-1945 гг. В 1943 был принят в партию начальник эвакопункта полковник Григорий Алексеевич Чулков и другие работники этого военного органа управления госпиталями [137] . На 1 мая 1944 г. в 28 госпиталях МЭП Љ 98 работало 588 членов и 444 кандидатов ВКП(б), 1184 комсомольцев [138] .
Помимо обычных партийных поручений коммунисты и кандидаты были раскреплены по отделениям и палатам, для обеспечения успешного проведения общественно-политических кампаний, как среди раненых, так и госпитального коллектива. Это и есть проявление института партийных агитаторов в специфических условиях эвакогоспиталей [139] . На закрытом собрании 27 марта 1942 г. по поводу проведения займа комиссар госпиталя Љ 3883 (Челябинск) инструктировал агитаторов: "Заем в условиях военной обстановки имеет огромнейшее значение, он идёт на увеличение выпуска военной продукции, на снабжение Красной Армии и флота оружием и боеприпасами. Мы должны, поэтому провести разъяснительную работу, добиваясь того, чтобы каждый подписался, по крайней мере, не менее чем на месячный оклад". Все 10 коммунистов, находившихся на постоянном учёте были раскреплены по отделениям для агитации подписки на займ [140] . При анализе хода и результатов первого военного займа партийное собрание и комиссар госпиталя Љ 1721 И. Н. Козлов рекомендовали комиссии содействия охватить подпиской 2 уклонившихся сотрудников [141] . Займы были важным средством финансирования бюджета и изъятия наличности из оборота [142] . В целях мобилизации средств в ряде госпиталей были созданы агентские сберегательные кассы [143] . В Златоустовских госпиталях действовало 7 таких касс, которые обслуживались одним финансовым работником [144] .
В госпиталях НКО отсутствовали профсоюзные организации. Поскольку медработники эвакогоспиталей других систем также считались призванными на воинскую службу, то по данным на декабрь 1941 г. менее 50% персонала было охвачено членством в профсоюзной организации Медсантруд [145] . В течение ноября - декабря 1941 г. во всех эвакогоспиталях были созданы профсоюзные организации, позднее охватившие подавляющее большинство сотрудников [146] . Полного охвата при этом так и не удалось достичь, из-за трудностей бюрократического характера. Профорги госпиталей не могли после работы выделять достаточно времени для оформления всех требовавшихся документов. Некоторые сотрудники отказывались вступать в профсоюз и платить взносы. Так в эвакогоспитале Љ 1724 (Челябинск) летом 1942 г. таких оказалось 47 человек . Штат госпиталя составлял в этот период 152 единицы [148] . Из 160 работников госпиталя Љ 3883 (Челябинск) только 110 состояли в профсоюзе [149] . По тем же причинам в мае 1944 г., то есть спустя год после организации, лишь 45% сотрудников госпиталя Љ 5804 (Златоуст) было охвачено членством в профсоюзе [150] . К 1944 г. 2/3 сотрудников госпиталей были в профсоюзе, в том числе в системе НКО 58,1% [151] .
Деятельность местных комитетов ограничивалась сбором профсоюзных сборов, участием в работе различных комиссий по организации денежных и вещевых сборов, коллективных праздников, социалистических соревнований. Сведений о защите профоргами интересов сотрудников перед командованием госпиталей не обнаружено. Функции партийных организаций и профсоюзов были тесно переплетены. На партийных собраниях заслушивались отчёты профсоюзной, комсомольской организаций, давались распоряжения. Например, партийное собрание эвакогоспиталя Љ 1731 (Троицк) 14 декабря 1942 г. заслушало отчёт о состоянии профсоюза комсомольской организации. В итоге было решено провести перевыборы местного комитета и сменить секретаря ВЛКСМ [152] .
Значительная часть сотрудников госпиталей не состояла в профсоюзной организации. Это сберегало заработок от небольшого вычета. Но, главное, членство в профсоюзе не улучшало сколько-нибудь значительно условия труда и быта сотрудника. В случае конфликтных ситуации он мог обратиться к командованию, либо в партийные органы, которые имели необходимые ресурсы и авторитет, чтобы оказать помощь. А профсоюзный комитет мог только передать жалобу туда же.
До нас дошло ограниченное число протоколов партийных собраний. Особенную информативную ценность представляют те из них, которые хоть в самом общем виде отражают прения по вопросам повестки. На этом же собрании коммунисты говорили, что комсомольцы намечали множество мероприятий: сбор лекарственных растений, книг, стирку белья для раненых. Но все они пошли насмарку. Главной претензией комсомольцам была невозможность провести какое-либо занятие или собрание во время концертов, танцев, демонстрации кино в клубе.
В госпиталях действовали организации Красного Креста, ОСОАВИАХИМа . Например, в апреле 1943 г. в госпитале Љ 3754 (Багаряк) имелось 8 коммунистов и кандидатов в члены ВКП(б), 15 комсомольцев, 22 активиста РОКК и 76 - ОСОАВИАХИМа. В январе 1944 г. Сталинский РК ВКП(б) дал задание организациям ОСОАВИАХИМ и РОКК госпиталя Љ 1732 (Златоуст) помимо медсестёр подготовить 10 автоматчиков, 15 ворошиловских стрелков, 10 женщин-стрелков из числа сотрудников . В это время партийная организация крупнейшего госпиталя Златоуста Љ 1128 отмечала, что работа РОКК ограничивалась только сбором взносов и вовлечением новых членов [155] . В ряде госпиталей были представители организаций МОПР и Союза воинствующих безбожников [156] . Данные о деятельности этих организаций в госпиталях отсутствуют. Исключение составляет помощь обкома МОПР эвакогоспиталям Челябинска деньгами.
Сотрудники эвакогоспиталей принимали участие в общественных кампаниях, проводившихся партийными и профсоюзными организациями. Поскольку Челябинская область считалась шефом Северо-западного фронта. Сформированные в области части направлялись на этот фронт, оттуда в 1941-1942 гг. эвакуировались в эвакогоспитали области раненые. От имени коллективов эвакогоспиталей на этот фронт направлялись письма. Например, в январе 1943 г. из госпиталей Сатки было послано приветственное письмо [157] . Сотрудники и раненые привлекались к сбору средств на приобретение оружия. Эвакогоспиталь Љ 4012 (Чебаркуль) обратился в ноябре 1941 г. ко всем раненым, больным и личному составу госпиталей Челябинской области о сборе средств на танковую колонну имени Челябинского комсомола [158] . Это обращение, как и все последующие, было зачитано на собраниях во всех эвакогоспиталях. В эвакогоспитале НКО Љ 456 (Варна) за осень - зиму 1941 г. по инициативе комсомольской организации было собрано 9 тыс. руб. на танковую колонну. В том числе в декабре 1941 г. раненые внесли - 1660 руб., а сотрудники - 2900 руб. [159] . В Чебаркульском и других госпиталях было собрано более 36 тыс. руб. [160] Госпитали Магнитогорска в это время осуществляли сбор средств на строительство авиаэскадрильи "Магнитогорский металлург" [161] . В марте 1943 г. в эвакогоспитале Љ 3884 (Челябинск) было собрано 16, 6 тыс. руб. на танковую колонну, 30 тыс. руб. на формирование Уральского добровольческого танкового корпуса, 16,6 тыс. руб. на авиаэскадрилью имени М. Расковой [162] . Сотрудники эвакогоспиталей Златоуста на формирование Танкового корпуса в марте 1943 г. отчислили семидневный заработок [163] . При этом государственная цена истребителя Ил-2 составляла 163 тыс. руб. [164] Эвакогоспитали участвовали в помощи освобождённым районам. В 1943 г. эвакогоспитали Кыштыма в помощь освобождённым районам Курской области направили 6531 руб. и 181 вещей в основном (предметов одежды) [165] . В пользу детей-сирот в эвакогоспитале Љ 3124 (Кыштым) было собрано 3836 руб. [166]
При организации Особого Уральского Добровольческого танкового корпуса имени Сталина помимо внесения денежных средств и облигаций сотрудники госпиталей объявляли о желании добровольно вступить в корпус. На открытом партийном собрании госпиталя Љ 1721 (Челябинск) 2 февраля 1943 г. коммунист Ваничкин заявил: "Мне уже за 50, я уже участвовал в империалистической и гражданской войне. Прошу принять меня в танковый корпус". Вслед за комсоргом госпиталя Чуриновой ряд комсомолок также заявили о вступлении в корпус [167] .
Как и другие трудовые коллективы Советского Союза эвакогоспитали принимали участие в подписке на Государственные Военные займы [168] . Весной 1942 г. сотрудники госпиталя Љ 3755 (Троицк) подписались на 69420 руб. [169] Так в эвакогоспитале Љ3884 (Челябинск) 7 июня 1943 г. 173 сотрудника подписались на 90 тыс. руб. при месячном фонде оплаты 58682 руб. При этом наличными было сдано лишь 500 руб., которые передали начальник госпиталя и замполит [170] . В фонд обороны персонал госпиталей и раненые отдавали в основном облигации государственных займов, и очень редко наличные [171] . В декабре 1942 г. 230 работников эвакогоспиталя Љ 3115 (Уфалей) собрали и направили в фонд обороны 4 тыс. руб. наличными [172] .
В эвакогоспитале Љ 1730 (Троицк) в сентябре 1942 г. местком организовал 2 субботника в подсобном хозяйстве. В первый день на уборку урожая выехало 96 сотрудников, во второй - 63 . Личный состав эвакогоспиталей привлекался на общественных началах к работе в подсобных хозяйствах. В мае 1942 г. сотрудники эвакогоспиталя Љ 1721 были раскреплены по бригадам и звеньям для участия в работе в подсобном хозяйстве [174] .
Но наиболее широкомасштабной и постоянно воспроизводящейся кампанией было социалистическое соревнование. Как правило, организация социалистического соревнования приурочивалась к годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции, ко Дню солидарности трудящихся. Из обкома партии приходили письма, где давалось распоряжение организовать в госпитале соцсоревнование [175] . Техническая подготовка кампании осуществлялась профсоюзами в форме производственных совещаний. Каждый сотрудник в отдельности и каждое структурное подразделение эвакогоспиталя брало на себя ряд обязательств, которые документально фиксировались в соцдоговоре. Врачи и медсёстры госпиталей обещали интенсифицировать хирургическую работу, овладеть новыми методами лечебной работы [176] . Так в марте 1944 г. медсестра 2 отделения эвакогоспиталя Љ 1721(Челябинск) А. Г. Крыласова взяла на себя обязательство каждую неделю проводить техническую учёбу среди санитарок [177] . Сотрудники кухни брали обязательство бороться за чистоту собственного рабочего места [178] .
Охват социалистическим соревнованием в госпиталях никогда не был полным. Хозяйственная служба и бухгалтерия, как правило, не участвовали в этих кампаниях [179] . Участие медперсонала было добровольным делом. Помимо моральных стимулов: передачи красных знамён обкома и райкомов партии, сообщений в стенной печати, вручения почётных грамот, применялись и материальные [180] . Среди отличившихся велика была доля коммунистов и комсомольцев. Из 57 активных участников предоктябрьского соцсоревнования в 1941 г. таких было 32 [181] . Победители и активные участники соцсоревнований могли рассчитывать на ряд небольших материальных привилегий: право первоочередной покупки продуктов в госпитале или в большем количестве. В первую очередь им оказывали материальную помощь, могли направить рабочую силу в помощь на приусадебный участок [182] .
Из представителей командования и руководства общественных организаций госпиталя назначалась комиссия по проверке результатов соревнования. Размер обязательств и степень их выполнения были главными показателями определения победителей. Соцсоревнования были развёрнуты между госпиталями, госпитальными гарнизонами, региональными системами. Так, эвакогоспитали Челябинской области соревновались с госпиталями Башкирии [183] . Проведение соцсоревнований позволяло выявлять наилучшие госпитали. В 1943 г. победителями оказались госпитали Љ1722 (Челябинск), 5802 (Магнитогорск), 3883 (Челябинск), 1725 (Магнитогорск) . Во время подготовки соцдоговоров обнажались уязвимые направления работы сотрудников на каждом из участков. Например, грубость в обращении с ранеными, наличие жалоб раненых учитывалось при подведении итогов соцсоревнования [185] .
В феврале 1943 г. замполит характеризовал состояние госпиталя Љ 3110 (Троицк): "Во всём госпитале во время проверки соревнования ощущалось какое-то торжество. В корпусах и палатах стало чище, не курят, а главное, добились хорошей стирки белья и постельных принадлежностей. Улучшилось обслуживание больных пищеблоком" [186] .
Советские исследователи пытались выявить взаимосвязь между качеством политико-воспитательной работы, в частности проведения соцсоревнования, и эффективностью лечебного процесса, [187] что мало оправдано, поскольку на процесс реабилитации раненых влияло много факторов. Соцсоревнование позволяло обращать внимание сотрудников на "мелочи" госпитального быта, которые забывались в потоке обычных дел, откладывались на потом. Участие персонала госпиталей в соцсоревнованиях имело гуманистический смысл, поскольку обеспечивало улучшение условий пребывания раненых в госпитале. С другой стороны, даже непосредственные организаторы соцсоревнований отмечали проявления казёнщины, когда договоры составляются всё лучше и лучше, а дела нет.
Общественная активность сотрудников эвакогоспиталей координировалась и направлялась партийными комитетами, опиралась на патриотические чувства сотрудников. Несмотря на тяжёлое материально-бытовое положение персонал госпиталей принимал участие во всех сборах денежных и материальных средств. Участие в общих субботниках, праздниках, 12 часовой рабочий день, который проводился в стенах госпиталя способствовал сплочению госпитальных коллективов. Патриотизм и сочувствие физическим и психологическим страданиям раненых были нравственной основой для участия сотрудников во внутригоспитальных общественных кампаниях по улучшению их обслуживания и добросовестного исполнения трудовых обязанностей.
Кадровое обеспечение эвакогоспиталей было составной частью предвоенных мобилизационных планов. Развёртывание двух эвакогоспиталей в 1940 г. позволило отработать технический механизм призыва и комплектования штатов эвакогоспиталей Наркомздрава. Меньший масштаб кадровых проблем медицинского обеспечения войск при локальных конфликтах делает малоприменимым использование их опыта в условиях полномасштабной войны.
Чрезвычайное внеплановое формирование госпитальной сети в период Великой Отечественной войны помимо медиков гражданской сети в специфических условиях Уральского региона (глубокий тыл) опиралось на дополнительные кадровые резервы: эвакуированные медики, сотрудники передислоцированных военно-медицинских учреждений. Но всё же гражданская медицинская сеть, особенно в сельских районах, оказалась крайне оголена в результате мобилизации врачей во фронтовые и эвакуационные госпитали.
Штат эвакогоспиталей был заполнен, но качество назначенных сотрудников оставляла желать большего. Отсутствие необходимого опыта у сотрудников преодолевались в срочном порядке. Основной формой повышения квалификации и переквалификации врачей стали краткосрочные курсы без отрыва от производства. Этот метод позволял без потери рабочего времени получить как можно больше активно практикующих хирургов, физиотерапевтов, рентгенологов и т. д. Наиболее массовые медицинские профессии в эвакогоспиталях: санитарки и медсёстры подготавливались большей частью на курсах Красного Креста. Их также приходилось ещё какое-то время "натаскивать" в процессе работы и на дополнительных занятиях, но в результате самая малооплачиваемая и физически тяжёлая работа по медицинскому обслуживанию раненых выполнялась обученными девушками и женщинами.
Материально-бытовое положение сотрудников госпиталей зависело от социального статуса, наличия жилья, семьи, приусадебного хозяйства. Продовольственное снабжение персонала эвакогоспиталей осуществлялось в столовых личного состава. Сведений об откреплении от столовой не имеем. Несмотря на обострение положения со снабжением в 1942 г. командование эвакогоспиталей всегда имело некоторый резерв, с помощью которого можно было поддержать сотрудников. В госпитальных коллективах не отмечалось фактов дистрофии и открытого голода. Эффективным средством улучшения питания сотрудников стало развитие индивидуального и коллективного огородничества. Снабжение промышленными товарами имело эпизодический характер и то лишь в 1943-1945 гг. При этом оно не перекрывало даже минимальных потребностей в одежде и обуви. Обувные мастерские госпиталей изготавливали какое-то количество обуви для сотрудников.
Укрепление трудовой дисциплины проводилось как репрессивными мерами: увольнения, выговоры, уголовное преследование, так и воспитательными средствами. Увольнения помогали очистить госпитальные коллективы от случайных людей, ставили командование перед угрозой потери значительной доли персонала. Сочувствие раненым и патриотизм сотрудников стали психологической основой их добросовестной работы в госпитале. Наиболее авторитетными и дееспособными в госпиталях были организации ВКП(б). Зачастую именно они, а не профсоюзы выступали ходатаями и защитниками сотрудников перед командованием госпиталей и властями. Следует отметить повсеместный низкий авторитет профсоюзных организаций в госпиталях. Даже в условиях однопартийной диктатуры и войны не было силы, способной загнать весь персонал в профсоюз и заставить платить членские взносы.
Решение вопроса кадрового обеспечения эвакогоспиталей в мобилизационных планах предполагалось путём мобилизации военнообязанных и директивного перевода вольнонаёмного технического персонала. Формирование коллективов эвакогоспиталей Љ 1722 и 1724 в 1940 г. показало эффективность этого пути. Привлечение преимущественно местных медиков для работы в эвакогоспиталях уеньшало социальные обязательства местных властей.
Комплектование кадрами из-за масштабов сети эвакогоспиталей в 1941-1942 гг. столкнулось со значительными трудностями. Наличие значительной группы эвакуированных медиков позволило сделать комплектование системы эвакогоспиталей в Челябинской области сделать приемлемым для гражданского здравоохранения. Госпитальные коллективы были преимущественно женскими. Чаще всего именно женщины непосредственно контактировали с ранеными. Мужской персонал по большей части обеспечивали хозяйственную деятельность эвакогоспиталей.
Во всех без исключения эвакогоспиталях было организовано повышение профессиональных знаний сотрудников. Эффективность и рост трудовой активности госпитальных коллективов достигались путём обеспечения хоть минимальных материально-бытовых нужд персонала, стимулирования общественной активности, укрепления трудовой дисциплины сотрудников. Патриотизм и сочувствие страданиям раненых и больных воинов были главным стимулом самоотверженного труда работников госпиталей.
Формирование эвакогоспиталей шло в чрезвычайной обстановке поражений и тяжелейшей борьбы советского народа. Предвоенные планы не соответствовали масштабам задачи, вставшей перед медиками Челябинской области, но облегчили развёртывание эвакогоспиталей. Положение на фронте напрямую влияло на требования к скорости и степени использования социальных ресурсов в Челябинской области. Победы на фронте позволяли перебазировать эвакогоспитали на запад, что упрощало задачу повышения эффективности деятельности оставшихся. Задача помощи раненым имела высокий приоритет, поэтому всё лучшее, что имелось в области и могло быть использовано для этого передавалось безотлагательно. Поэтому тезис о слабости материально-технической базы эвакогоспиталей несостоятелен. Ресурсы для эвакогоспиталей передавались из всех отраслей, негласно даже из военной промышленности. Очень быстрый рост эвакогоспиталей и следовательно потребностей в их обеспечении предопределили сложность, многозвенность управления.
В Челябинской и других тыловых областях СССР появился новая социальная группа: сотрудники эвакогоспиталей. Их юридическое и материальное положение предопределялось важностью их социальной миссии по возвращению в строй раненых и больных воинов. Политика государственной и партийной власти в их отношении решала задачу оперативного пополнения штата эвакогоспиталей роста профессионализма, а также их достаточного снабжения.
1. Гирголав С. Итоги съезда хирургов // Правда. 1939, 2 января; Лечебная физкультура в военных госпиталях // Правда. 1940, 20 мая; Тойбис Б. Я. Военная подготовка медицинских работников // Правда. 1940. 21 сентября; Неделя военно-полевой хирургии // Правда. 1940, 11 октября; Оборонная конференция врачей // Правда. 1940, 25 октября; Совещание военных врачей // Красная звезда. 1941, 17 мая; Колесников С. А. Советское здравоохранение в дни Великой Отечественной войны // 25 лет советского здравоохранения. М., 1944. С. 18.
2. Барышев А. А. Здравоохранение г. Магнитогорска (история становления и развития 1929-1960 гг.). Магнитогорск, 1976. С.161. На хранении в Магнитогорском архивном отделе.
3. Майор медицинской службы Б. Мацевич// Златоуст - фронту. Златоуст, 2000. С. 41.
4. Жак А. П. Медицинская сестра к 25-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции // Медицинская сестра. 1942. Љ 11-12. С. 6-10; Диваков П. Д. Медицинские сёстры - боевые подруги бойцов и командиров Красной Армии // Медицинская сестра. 1942. Љ 11-12. С. 12
5. ОГАЧО, ф. Р-220, оп. 13, д. 1, л. 24, 25.
6. Смирнов Е. И. Война и военная медицина. 1939-1945. М., 1979. С. 65.
7. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. В 6 т. Т. 6. Итоги Великой Отечественной войны. М., 1965. С. 130.
8. Журавлёв Д. "В Ленинграде сейчас по вечерам темнота жуткая ..." Город на Неве в дни финской войны // Родина. 2009. Љ12. С. 144-147.
9. Гладких П. Ф., Локтев А. Е. Служба здоровья в Великой Отечественной войне. Очерки истории военной медицины. СП(б), 2005, С. 34.
10. Барышев А. А. Указ. соч. С.77.
11. Указ Президиума ВС СССР...// Правда. 1941, 23 июня.
12. Курганская партийная организация в Великой Отечественной войне 1941-1945. Документы и материалы. Челябинск, 1975. С. 11.
13. Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Статистический сборник. М., 1990. С. 213.
14. Смирнов Е. И. Война и военная медицина. 1939-1945 гг. М., 1979. С. 132, 142.
15. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 5.
16. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 13.
17. ОГАЧО, ф. П-234, оп. 15, д. 66, л. 33.; ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 78, 82.
18. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 57.
19. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 261, л. 104.
20. МАО, ф. Р-121, оп. 2, д. 80, л. 71; д. 85, л. 14, 76.
21. ОГАЧО, ф. П-119, оп. д. 107, л. 9.
22. Краснокрестовцев на щтатную работу в госпитали // Санитарная оборона. 1942. Љ 3-4. С. 19; Жук А. П. Медицинская сестра к 25-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции // Медицинская сестра. 1942. Љ 11-12. С 9; Мурманцева В. С. Советские женщины в Великой Отечественной войне. М., 1974. С.112; Женщины Страны Советов. Краткий очерк. М., 1977. С. 192; Кузьмин М. К. Советская медицина в годы Великой Отечественной войны (Очерки). М., 1979 С. 18; Стегунин С. И., Разумов В. И. Авангардная роль партии за возвращение раненых в боевой строй // Здравоохранение Российской Федерации. 1985. Љ 5. С. 3-6.
23. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 107, л. 10.
24. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 9, л. 34.
25. Музей истории медицины г. Челябинска, ф. 1740, папка 100; ф. 93, папка 32/2; Курганская партийная организация в Великой Отечественной войне 1941-1945. Документы и материалы. Челябинск, 1975. С. 11.
26. Руфанов И. Г., Ростоцкий И. Б. Организация медицинского обслуживания раненых и больных воинов Красной Армии // 25 лет советской советского здравоохранения. М., 1944. С. 40; Миловидов С. И. Опыт работы с медицинскими кадрами в системе здравоохранения //Госпитальное дело. 1945. Љ 3. С. 3.
27. Виноградов Н. А. Работа с медицинскими кадрами и мероприятия по повышению их квалификации // Советское здравоохранение. 1944. Љ 1-2. С. 34-49.
28. Из отчёта сектора школ и вузов обкома... // Партийная организация Челябинской области в Великой Отечественной войне. 1941-1945. Сборник документов и материалов. Челябинск, 1981. С. 331.
29. ОГАЧО, ф. Р-804, оп. 7, д. 55, л. 47.
30. Тихомиров А. Н. Челябинский военный госпиталь // Сборник научных работ Челябинского военного госпиталя. Вып. 4. Челябинск, 1960. С. 5-8.
31. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 107, л.14.
32. ОГАЧО, ф. П-637, оп. 2, д. 21, л. 1; Бехтер П. Дела и дни госпиталя // Большевистское слово. 1943, 18 февраля.
33. Согласно сведениям, предоставленным племянником Д. З. Лангер Валерием Михайловичем Саломатовым.
34. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 111.
35. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 8; ф. П-179, оп. 2, д. 86, л. 15.
36. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 90, л. 3 об.; д. 126, л. 106, 120.
37. Кузьмин М. К. Советская медицина в годы Великой Отечественной войны (Очерки) М., 1979. С. 23; ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 42; оп. 6, д. 271, л. 50.
38. Комарцева Р. И вставали в строй бойцы // Челябинский рабочий. 1975, 20 марта.
39. Конев Л. М. Деятельность председателя Челябинского областного комитета по физической культуре и спорту А. М. Майоровой. 1941-1945 гг. // Великая Отечественная и Вторая Мировая войны в контексте истории XX-XXI веков. Ч. II. Челябинск, 2010. С. 266.
40. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 75.
41. ОГАЧО, ф. П-234, оп. 17, д. 76, л. 15.
42. ОГАЧО, ф. П-288; оп. 4, д. 281, л. 113, оп. 6, д. 270, л. 29; ф. Р-274, оп. 20, д. 2, л. 259.
43. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 8, 75, 77; Усольцева Н. Л. Кадровые проблемы здравоохранения Челябинской области и их решение в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)// Южный Урал в судьбе России: Материалы научно-практической конференции. Челябинск, 2003. С.245-248; Она же: Учреждения высшего медицинского образования Южного Урала в годы Великой Отечественной войны// Война. Культура. Победа. Материалы Уральского научного форума. Часть 1. Роль Урала Урала как арсенала Победы. Культура и искусство Урала в годы Великой Отечественной войны. Челябинск, 2005. С. 189-192.
44. ОГАЧО, ф. Р-274, оп. 3, д. 73, л. 96.
45. ОГАЧО, ф. П-297, оп. 2, д. 637, л. 26; д. 855, л. 104.
46. Дергач М., Рудакова Г. На страже здоровья народа// Политический информатор. 1985. Љ4. С. 13, 14.
47. ОГАЧО, ф. Р-274, оп. 20, д. 6, л. 86.
48. ОГАЧО, ф. Р-1156, оп. 1, д. 73, л. 12.
49. ОГАЧО, ф. Р-1156, оп. 1, д. 56, л. 149.
50. ОГАЧО, ф. Р-1156, оп. 1, д. 80, л. 38.
51. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 126, л. 129.
52. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 3, д. 56, л. 61.
53. ОГАЧО, ф. Р-274, оп. 20, д. 2, л. 407.
54. ЗАО, ф. Р-35, оп. 1, д. 583, л. 86, 122.
55. ОГАЧО, ф. Р-274, оп. 20, д. 2, л. 259-261, 407.
56. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 3, д. 56, л. 3.
57. ОГАЧО, ф. Р-274, оп. 20, д. 2, л. 261.
58. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 3, д. 56, л. 112.
59. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 17.
60. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 7, д. 224, л. 12.
61. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 7, д. 127, л. 84
62. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 7, д. 127, л. 84
63. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 126.
64. МАО, ф. Р-10, оп. 1, д. 359, л. 77.
65. ОГАЧО, ф. Р-220, оп. 13, д. 1, л. 201, 203; д. 2, л. 172.
66. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 126, л. 128; ф. Р-220, оп. 13, д. 1, л. 241.
67. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 97.
68. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 1, д. 28, л. 140.
69. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 65.
70. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 106, л. 2 об.; Любимов А. В. Торговля и снабжение в годы Великой Отечественной войны. М., 1968. С. 22.
71. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 9, л. 123, 124.
72. Палецких Н. П. Обеспечение уральского населения хлебом в годы войны: нормы и реалии // Урал в 1941 - 1945 гг.: Экономика и культура военного времени. Челябинск, 2005. С. 147, 148.
73. ОГАЧО, ф. П-636, оп. 1, д. 70, л. 20 об.
74. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 1, д. 21, л. 326.
75. ОГАЧО, ф. Р-220, оп. 6, д. 27, л. 94; Из решения облисполкома об утверждении плана реализации муки на октябрь 1943 г. ... // Челябинская область. 1917-1945 гг. Сборник документов и материалов. Челябинск, 1998. С. 230-231
76. Шадринские госпитали // Шадринск военной поры. Т. 1. Шадринск, 1995. С. 157.
77. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 42, д. 21, л. 267.
78. ОГАЧО, ф. П-118, оп. 1, д. 163, л. 17
79. ОГАЧО, ф. П-92, оп. 5, д. 42, 61.
80. ОГАЧО, ф. Р-220, оп. 6, д. 8, л. 359.
81. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 7, д. 225, л. 35, 48.
82. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 42, д. 21, л. 267; оп. 7, д. 225, л. 38.
83. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 7, д. 225, л. 35, 97.
84. ОГАЧО, ф. П-118, оп. 1, д. 133, л. 1.
85. Чернявский У. Г. Война и продовольствие. Снабжение городского населения в Великую Отечественную войну (1941-1945 гг.) М., 1964. С. 47; Водолагин М. А. Партия - организатор помощи раненым бойцам и командирам Красной Армии в годы Великой Отечественной войны // Вопросы истории КПСС. 1978. Љ 1. С. 72; Дементьев Б. П. Идеологическая работа партийных организаций Урала в годы Великой Отечественной войны. Свердловск, 1990. С. 76.
86. Денисевич М. Н. Индивидуальные хозяйства на Урале (1930-1985 гг.) Екатеринбург, 1991. С. 84.
87. ОГАЧО, ф. П-179, оп. 2, д. 86, л. 21.
88. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, 105, л. 14.
89. ОГАЧО, ф. П-118, оп. 1, д. 131, л. 26 об.; ф. П-119, оп. 1, д. 90, л. 6.
90. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 106, л. 36.
91. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 60.
92. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 9, л. 136.
93. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 7, д. 225, л. 71.
94. ОГАЧО, ф. П-234, оп. 17, д. 76, л. 14.
95. ОГАЧО, ф. П-636, оп. 1, д. 70, л. 20 об.; ф. П-288, оп. 7, д. 225, л. 35; ф. П-288-к, оп. 1, д. 21, л. 362.
96. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 106, л. 3;
97. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 1, д. 28, л. 140.
98. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 105, л. 23; д. 106, л. 9.
99. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 105, л. 5.
100. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 106, л. 9.
101. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 107, л. 9.
102. ОГАЧО, ф. Р-274, оп. 20, д. 2, л. 2; ЗАО, ф. Р-35, оп. 1, д. 583, л. 4, 7, 23.
103. ОГАЧО, ф. П-179, оп. 2, д. 86, л. 105; ф. П-637, оп. 2, д. 21, л. 34.
104. Помни войну. Т. III. Эвакогоспитали Зауралья. Курган, 2004. С. 175.
105. ОГАЧО, ф. П-176, оп. 2, д. 86, л. 114.
106. ЗАО, ф. Р-35, оп. 1, д. 583, л. 75
107. Потёмкина М. Н. Социальная роль денег в повседневной жизни жителей советского тыла // Великая Отечественная и Вторая Мировая войны в контексте XX-XXI веков. Ч.II. Челябинск, 2010. С.339
108. ОГАЧО, ф. П-234, оп. 15, д. 66, л. 32.
109. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 269, л. 47.
110. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 42, д. 21, л. 130-133.
111. ОГАЧО, ф. П-234, оп. 15, д. 66, л. 10; ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 76.
112. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, 106, л. 1 об.
113. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 88, л. 23.
114. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 7 об.
115. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 89, л. 32.
116. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 25.
117. ОГАЧО, ф. П-179, оп. 2, д. 26 а, л. 161 об.
118. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 105, л. 15; ф. П-179, оп. 2, д. 86, л. 109.
119. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 88, л. 15.
120. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 4, д. 281, л. 71.
121. ОГАЧО, ф. П-288-к, оп. 1, д. 21, л. 59.
122. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 9, л. 180, 183.
123. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 35.
124. ОГАЧО, ф. П-288, оп. 6, д. 271, л. 58 об.
125. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 106, л. 43.
126. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 90, л. 3, 4.
127. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 89, л. 2.
128. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 106, л. 1 об.
129. ОГАЧО, ф. П-179, оп. 2, д. 86, л. 89, 105; ф. П-288-к, оп. 1, д. 32, л. 147.
130. ОГАЧО, ф. П-211, оп. 1, д. 1345, л. 7, 8.
131. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 106, л. 20 об.
132. ОГАЧО, ф. П-234, оп. 16, д. 2, л. 13; ф. П-1355, оп. 1, д. 8 а, л. 170 об.
133. ОГАЧО, ф. П-188, оп. 1, д. 1042, л. 140; ф. П-101, оп. 1, д. 1589, л. 26; ф. П-92, оп. 5, д. 157, л. 11.
134. ОГАЧО, ф. П-92, оп. 5, д. 64, л. 143; ф. П-637, оп. 1, д. 3, л. 27; ф. П-211, оп. 1, д. 1275, л. 21; ф. П-1355, оп. 1, д. 10, л. 15, 49; ф. П-328, оп. 2, д. 181, л. 28.
135. Пасс А. А. "Другая экономика": производственные и торговые кооперативы на Урале в 1939 - 1945 гг. Челябинск, 2002. С.122-123.
136. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 8, л. 114-247.
137. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 8а, л. 268, 273 об.
138. ОГАЧО, ф. П-1355, оп. 1, д. 13, л. 127.
139. Дементьев Б. П. Идеологическая работа партийных организаций Урала в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) Свердловск, 1990. С. 32, 139.
140. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 90, л. 7.
141. ОГАЧО, ф. П-119, оп. 1, д. 90, л. 6.
142. Курнаев А. А., Залкинд А. И. Народно-хозяйственное планирование в годы Великой Отечественной войны. М., 1985. С. 40.
143. ОГАЧО, ф. Р-1147, оп. 1, д. 16, л. 9; МАО, ф. Р-10, оп. 1, д. 377, л. 123.