Приземлился в Стамбуле по местному времени в половине седьмого, ещё затемно. Пока рулили, пока причалили, пока прошел паспортный контроль, начало светать. Ощущал я себя в целом терпимо, хотя трубы горели. Утешало, что на возвращение в норму у меня имелся целый день и полночи впридачу. Вечерний рейс на Бишкек уходил уже в 18:20, но прилетал туда в полчетвертого утра. Ни то ни се. Ночной стартовал в 21:10, и прибывал в полседьмого, что меня устраивало куда больше. Работаем! Купил через интернет билет, сразу прошел регистрацию. Пришлось брать место в экономклассе. Мне полагается бизнес, если заявленное в расписании время в пути превышает шесть часов. А тут всего пять пятнадцать.
За двенадцать часов в Стамбуле можно много успеть. Мне требовались солнце и умеренные нагрузки на свежем воздухе. Я сел в автобус экспресс до площади Таксим. Поскольку маршрут знал до мелких подробностей, голова включила просмотр событий последних дней в режиме быстрой перемотки. В памяти всплыла фраза, брошенная Бекдурды во время нашего последнего разговора. Он ей особого значения не придал, я тоже. Но сейчас она вдруг показалась мне интересной. За наши строительные контракты в Туркмении борются только мальки. Которые повязаны с другими мальками, киргизскими, занятыми контрабандой опия и героина из Афганистана.
В юго-восточных районах Туркмении они обосновались давно. Трудятся на ошский наркотрест. Каждый по отдельности настолько незначителен, что не вызывает ни у кого интереса. Понятно, что наркотрафик, но под каждый бархан часового не поставишь. Для прикрытия постепенно огородились легальными туркменскими фирмочками. Смычка города с деревней. Старые вещи покупаем, новые крадем. В конкретном случае с моим проектом, наркотрест поставил задачу, киргизские мальки нашли головастиков в местечковом туркменском стройбизнесе, навели их на наши тендеры и объяснили, что надо делать. А всего-то дел, подписать контракт, получить аванс, перечислить деньги по коммерческой цепочке в Киргизию. Всем понятно, что воруют, но где же воровать, как ни на стройке? И потом, сколько эти мальки могут украсть? Качество схемы заключалось в её верном расчете на то, что за хилой порослью никто не увидит леса.
Следующий вопрос, кто поставил задачу наркотресту озадачить мальков? Таинственный незнакомец отлично знал схему организации наркобизнеса. Прикрепил к ней построенную на этом же самом принципе схему откачки денег через стройбизнес. Срослись, как родные. И с чего бы не срастись? Вот это не просто гениально. Конгениально. Снимаю шляпу. Не скрою, было бы чрезвычайно приятно увидеть в роли такого организатора зама. Но плоды моей похмельной фантазии не тянули даже на версию. Например, с какого перепугу Эртал мог находиться в курсе щекотливых производственных секретов южного племенного союза, довольно чужого для уроженца чуйской ветви рода тынай? Хотя... Абдымалик тоже тынай. Крышевать наркотрафик на своей территории чолпонский криминальный авторитет демонстративно отказывался по принципиальным соображениям. Участие в наркобизнесе, дескать, противоречило его убеждениям. Одобрять, может, и не одобрял, но и не мешал. Или делал вид. По воровскому закону власть надо употреблять. Абдымалик в любом случае обязан был брать с ошских дань за транзит. Хоть за то, что не мешал.
Отношения между двумя крупными криминальными группировками не могут строиться на морали или убеждениях. Эртал тынай и Абдымалик тынай. Тут все логично. А как насчет связи между Эрталбеком и ошским наркотрестом? Ошские завязаны на героин ещё с девяностых. С кем они тогда работали? С военными. А кто крышевал? Комитет. Мог тогда Эртал прибиться к наркотресту? Легко. Имел, что предложить. Так Эрталбек стал смотрящим Абдымалика в ошском наркотресте. Говоря цивильным языком, офицером связи.
Офицер связи, офицер связи... Есть у меня в Стамбуле один знакомый офицер связи по линии борьбы с наркотрафиком. Майор бельгийской федеральной полиции Бенуа Мертенс. Старый приятель. А старая дружба не ржавеет. Я обрадовался. Из хаоса возможностей и бездумных действий сложилась вполне конкретная задача. Автобус подрулил к конечной. Я взглянул на время, начало девятого. Нашел в памяти своей трубки телефон Бенуа и послал сообщение: "Заяц вызывает бобра". Учитывая характер его работы, Бенуа не принимал звонки с неизвестных ему номеров. Трубки мы в те времена меняли часто, поэтому придумали пароли. Сел за столик в одном из десятка кафешек. Гюнайдын, насылсын. Лютфен, бир чай. В турецком я слаб. Но турки уважают иностранцев даже за попытку. Официант обернулся молнией. Чок саул, тэшэкведырим. Отличный чай, прекрасным утром, я пил на площади Таксим... Моя трубка свистнула, приняв сообщение: "Сколько сегодня весит килограмм асфальта?" Я тут же ответил, 120-82-003. В тот день мы познакомились. "Хозяин..," - взвизгнула моя трубка входящим звонком. Я поспешно нажал на зеленую кнопочку.
- Привет, Алекс, - затараторил в трубке голос Бенуа: - Чего тебе?
- Позавтракать не с кем.
- "Свиссотель". В "Гадже". Через сорок минут. Идет?
- Идет. Спасибо.
Стамбульский "Свиссотель" занимает немалые владения над идущей вдоль Босфора улицей Долмабахче. Как раз напротив знаменитого дворца с тем же названием. На раз-два поймал такси и через пятнадцать минут вылез у гостинцы. Расстояние небольшое. Ногами вышло бы не сильно медленнее, чем по утренним пробкам. Но целенаправленное передвижение по Стамбулу пешком неизменно вызывало у меня стресс. Поэтому передвигаться от пункта А к пункту Б по производственной необходимости предпочитал на колесах. Кроме того, учитывая некоторые особенности характера Бенуа, мне хотелось выглядеть расслабленным и отрешенным от уличной суеты. Ресторан "Гаджа" расположен на крыше двадцатиэтажной гостиницы. Само здание стоит на обращенном к Босфору склоне холма, метрах в пятидесяти над водой. Представляете себе вид? Сильно мешает деловой беседе.
Чтобы не отвлекаться, устроился за столиком посередине зала. Попросил поваренка сделать омлет с помидорами и грибами. Сходил за дыней, вернулся, омлет уже на столе. Успел съесть половину, когда в зал ворвался Бенуа. Его энергией можно освещать города. В этом человеке жила термоядерная реакция. Причем не всегда управляемая. Когда он взрывался, стекла вылетали в радиусе трех километров. Бенуа стремительно сел ко мне за столик, стремительно попросил чаю. Он непрерывно торопился и постоянно опаздывал.
- Алекс, чертовски рад тебя видеть, но - он развел руками - у меня через полчаса встреча. С источником. Такой трус. Всего боится.
Сам Бенуа каким-то невероятным образом умудрился трижды словить пулю, став абсолютным чемпионом бельгийской полиции. В знак восхищения коллеги дали ему уважительное прозвище "Атомный псих". И категорически отказывались участвовать вместе с ним в операциях. В момент просветления начальство приняло решение отправить его в Стамбул. Турки Бенуа обожали.
Я продолжал молча есть омлет. Бенуа принесли чай. Он взял тюльпанчик за талию, обжог пальцы, выругался, схватил другой рукой, отхлебнул, обжог рот, пришел в ярость. Когда изрыгавшийся из него фонтан проклятий стал ослабевать, я объяснил:
- Провожу расследование в Киргизии. Пару месяцев назад в меня стреляли. Позавчера был в Москве, получил информацию от русской внешней разведки. Вчера утром противник убрал моего напарника из туркменской госбезопасности.
- Как интересно, - в голосе моего приятеля послышалась легкая зависть.
- Можешь принять участие, - я сделал широкий жест чайным тюльпанчиком: - След ведет к ошскому наркотресту. Нужно пробить одного из фигурантов.
Бенуа мгновенно потерял интерес к разговору. Ошский наркотрест? Фи, какая безделица!
- Алекс, Киргизия находится далеко за пределами моей территории. У меня своих дел по горло. Я сейчас разрабатываю... - он прикусил язык, вспомнив, что треп со мной на оперативные темы может быть квалифицирован как разглашение служебной тайны: - Короче, занят. И потом, почему я должен тебе помогать?
- Потому что мы с тобой оба граждане Евросоюза.
Бенуа скорчил гримасу и с сомнением покрутил кистью, мол, слабоватый аргумент, но продолжай, может чего получше придумаешь.
- Потому что я работаю на Брюссель, - выложил я свою козырную карту, не вдаваясь, однако, в подробности.
- Брюссель, - оживился Мертенс: - И на какой же такой Брюссель?
- На тот Брюссель, на какой надо Брюссель. Больше тебе ничего сказать не могу. Сам понимаешь. Но когда придет время докладывать о результатах, или я скажу, что ты сыграл ключевую роль...
- Или что? - с запальчивой угрозой поинтересовался Бенуа.
Я пожевал омлет, делая вид, словно тщательно взвешиваю варианты ответа:
- Или что не сыграл. Хотя мог.
- Ладно, - решил Бенуа: - Черт с тобой. Сиди тут и жди.
Последние три слова впитали все презрение, которое Бенуа испытал при мысли о пользе ожидания. Мы обнялись. На прощание я нагнул голову и чмокнул Бенуа в облысевшее темечко. Ждать я умею. Особенно, когда торопиться некуда. Пил чай, смотрел на Босфор. Вдоль, поперек и наискосок пролива сновали пароходики типа венецианских вапоретто, бросаясь врассыпную от трубных гудков идущих проливом морских судов. После событий последних дней у меня появилось предчувствие стремительного приближения времени "Ч". Что именно должно произойти, я не знал. Но явственно ощущал, что этот день в Стамбуле возможно останется в памяти последним солнечным и беззаботным днем перед разразившейся бурей.
Время перескочило одиннадцать. Несмотря на литр выпитого чая, меня начало клонить в сон. Сказался капитальный недосып последней недели.
Над столиком в легком поклоне стоял мужчина лет сорока. Лохматые серые волосы с проседью. Голубые глаза. Черты лица... может быть кто угодно. В том числе и турок. Костюм ходового булыжного цвета. Брюки сильно замяты под коленками. Галстук в серо-синюю полоску. Белая рубашка с давно вышедшим из моды воротничком, к тому же помятым. Я привстал из-за стола, пожал протянутую руку. Рукопожатие оказалось мягким, но твердым.
- Юзгюнюм, Шымшек-бей, тюркче ёк, - среагировал я отработанной фразой. Извините, по турецки ни бум-бум. Мужчина перешел на английский.
- Я работаю в Управлении по связям с офицерами связи. Немного неуклюже с точки зрения грамматики, зато точно с точки зрения содержания моих обязанностей. Наш коллега Бенуа попросил меня встретиться с Вами. В порядке личного одолжения. И в неформальном разговоре постараться ответить на Ваши вопросы. Извините, что заставил себя ждать, но я работаю в Анкаре. Пока до аэропорта, пока из аэропорта. Пробки...
Ай да Мертенс, ай да сукин сын. Анкару на уши поставил.
- Спасибо, Шымшек-бей. У меня действительно есть несколько вопросов. Через кого Абдымалик Айтбеков осуществляет связь с ошской организацией наркотрафика?
- На такие вопрос я не могу получить для Вас ответ, - вздохнул турок.
- А на какие можете?
- Связи между физлицами, юрлицами, имуществом. В этом ключе.
- Тоже неплохо. Меня интересует Эрталбек Джумагулов. Под какими другими именами он проходит. Находился ли в связи с лицами, теперь известными, как руководители наркотрафика в Оше.
Шымшек достал из внутреннего кармана "блюберрри", присоединил к нему коробочку размером с половину спичечного коробка. Нажал кнопку быстрого набора. Соединился. Поговорил по-турецки, продиктовал названные мной имя и фамилию. Нажал сброс. Лицо его осталось невыразительным. Ни враждебности, ни доброжелательности.
- Разрешите предложить Вам чаю. На обработку Вашего запроса потребуется время.
Чаю, так чаю. Во мне опять завозился поутихший было похмельный змий. Знал бы, что завтрак так растянется, прибил бы, гада, мелкими глотками. Теперь придется терпеть. Сохранять лицо.
- Хочу сразу пояснить, продолжил Шымшек бесстрастным тоном, что информации о контактах Эртал-бея с неркотрафикантами в Киргизии у нас нет. Мы не отслеживаем связи иностранных лиц за пределами Турции. Это незаконно. Мое содействие имеет четко оговоренные рамки. Такую информацию можно попробовать найти через связи турецкого криминала, но потребуется очень много времени. Вы надолго к нам? - поинтересовался Шымшек, беззвучно отпив из тюльпанчика маленький глоток.
- Проездом. Я в Бишкеке работаю. Но это вы и так знаете.
- Знаем, знаем, - вздохнул турок: - Мы про Вас много чего знаем. С тех пор как Вы в Анкаре работали. Мы с Вами, кстати, даже несколько раз встречались.
Я порылся в памяти, но, как не старался, воспоминаний об обстоятельствах этих встреч оживить не смог. Не знаю уж, какой вывод Шымшек сделал из моего молчания, но когда пауза затянулась, продолжил:
- Мы согласились Вам сегодня помочь отчасти из благодарности за Ваше доверительное отношение. Сотрудники, которые с Вами ближе работали, дали очень хорошие отзывы.
Насколько я мог припомнить, на протяжении всех двух лет работы в Турции мне удавалось добиваться результатов путем или грубого наезда, или изнурительных многоходовых комбинаций. Возможно, именно нашу вольную борьбу коллеги Шымшека посчитали проявлением доверительных отношений. "Блюберри" тренькнул, и он закрутил колёсиком, проматывая поступившее приложение.
- Запоминайте. Если хотите, записывайте.
- А распечатать нельзя? - пошутил я. Шимшек улыбнулся. Первый раз за все время.
- Физлицо Эртал-бей Джумагулов в активной разработке никогда не находился. Вся информация по нему получена косвенным путем. На данном этапе в круг лиц, представляющих интерес не входит. Совладелец фирмы, зарегистрированной в Измире. С турецкой стороны учредителем выступает крупный акционер измирского порта. В собственности фирмы находятся три квартиры. Еще одна фирма зарегистрирована в Стамбуле, он один из четырех совладельцев. Обычные предприниматели.
- А что за фирма?
- Тоже связана с портовыми услугами. Растаможивание импортируемых товаров, таможенное оформление экспорта в США. В Турции у Эртал-бея много связей с лицами, осужденными за контрабанду, но сам он не по одному делу ни в каком качестве не проходил. У него есть общие знакомые с Абдымаликом Айтбековым, о котором Вы упомянули.
- Это как?
- Некоторые из турецких фигурантов имели связи и с одним, и с другим. Но из этого факта мы не можем сделать вывод, что Эртал-бей хотя бы знаком с этим Абдымаликом. Таким же образом установлены опосредованные связи Эртал-бея с лицами кыргызской национальности, проходящими под кличками "Бектур", "Жантор" и "Раимберды". Все трое проживают в городе Ош. Больше нам о них ничего не известно.
- То есть, в некоей группе турецких физлиц, находящейся в сфере вашего интереса, каждый из её членов имел связи с Абдымаликом, Эрталбеком и ошской троицей? - попробовал я резюмировать слова Шымшека.
- Нет , - ответил он с ноткой досады по поводу моей тупости, мол, чего тут может быть непонятного: - В группе пять физлиц. Первое имело связи с третьим, четвертым, Абдымаликом, Эртал-беем и "Бектур"-беем или "Бектур"-ханым. Имя мужское, но в качестве прозвища может принадлежать и женщине. Второе, с четвертым, пятым, Эртал-беем, "Жантор" и "Раимберды". Третье, с первым, пятым, Абдымаликом, "Бектур" и "Раимберды". Четвертое, с первым, вторым, Абдымаликом, Эртал-беем, и "Раимберды". И последнее, пятое, со вторым, третьим, Эртал-беем, "Бектур", и "Жантор".
- Чем занималась группа? Почему попала в разработку? - я скорописью закрепил это пояснение на салфетке. Рассчитывать на то, что я смогу поймать его смысл на лету не приходилось. Потом покумекаю. Пока же надо стараться вытрясти из турка ещё хоть какие-нибудь крохи.
Шымшек с полминуты колебался. Огляделся. Мы остались в зале одни. Сквозь огромные окна за моей спиной било низкое ноябрьское солнце. На белоснежной скатерти подрагивали чайные зайчики кирпичного цвета. В беспощадных солнечных лучах кожа на лице Шымшека выглядела помятой и серой от усталости. Солнце его, очевидно слепило, и он чуть отодвинулся от стола. Теперь солнечный прожектор бил ему в грудь, оставляя снова ставшее непроницаемым лицо в загадочной тени. Наконец он принял решение:
- Группа занималась хищением бюджетных средств, выделяемых на развитие инфраструктуры в провинциях Шанлыурфа, Мардин, Шырнак и Батман. То, что удавалось украсть, она перекачивала боевикам Исламского государства.
- А какую роль играют киргизы? - вцепился я в тему.
- Не знаю. До Вас никто ими не интересовался. Расследование идет...шло на сугубо национальном уровне, - неожиданно для меня Шымшек решительно поднялся из-за стола: - Извините, эфенди, мне пора. Руководство отпустило меня с условием, что вернусь не позже трех. Надеюсь, я Вам помог.
- Огромное спасибо, Шымшек-бей, - ответил я искренне. И добавил: - Вы помогли мне окончательно запутаться в моем деле.
- Значит, я свою задачу выполнил, - невозмутимо ответил турок.
Времени оказалось половина второго. Не долго думая, вышел из гостиницы, сел в такси, и через полчаса вышел на углу Демирйолу и Фенер. Между территорией аэропорта и берегом моря здесь находятся уютные кварталы частных домов. По самому берегу, если встать лицом к морю, то от Фенер направо, среди парков, идет променад длиной километров в пятнадцать. Почти в конце, если перейти через две улицы, попадаешь прямо в лес Ататюрка. Территория размером с московский Ботанический сад вместе с лесопарком. Дорожки, лужайки, рощи пиний. Поздняя осень, может, не лучшее время года для такой прогулки. Но день выдался солнечный, и потом, как известно, у природы нет плохой погоды.. Пели птицы, шумело море. Чудесный воздух. Ощущение, будто из пещеры вылез. Настала пора заняться змием. Надоел.
Я не питал никаких иллюзий по поводу последствий вчерашней пьянки. О, опыт, сын ошибок трудных... Поэтому в "дьюти фри" на прилете купил бутылку виски "боумор" пятнадцатилетней выдержки. И пакет чипсов. Предпочитаю местные напитки. "Ракы" очень даже ничего, но плохо идет без льда и морепродуктов. А попадутся ли они мне по дороге, я не знал. Кроме того, виски продавалось вместе со стаканом, который укреплял чувство независимости от обстоятельств. Через полчаса дошел до небольшого залива, служившего стоянкой для парусных яхт. Рощица мачт, крики чаек. На морском рейде в ожидании свободного причала коротали время десятки кораблей. Сел на скамейку. Налил полстакана. Первый глоток дался с трудом. Вискарь огненным шаром скатился в топку, из которой тут же по всему телу разлилось тепло. Пламя в трубах пошло на убыль. В мозгах зажужжал интеллект.
Для разминки восстановил в памяти слова дорогого друга Василия. Выходило, что что на реставрации... нет, не то слово, реконструкции центра собаководства под Мары работали две разные бригады. Одна местная, другая турецкая. Тут концы с концами явно не сходятся. Во-первых, тендер был национальный. Теоретически возможно, что турки работали под туркменским флагом, вроде гастарбайтеров. Но на практике я с такой ситуацией ни разу не встречался. Для турецких строителей с их высокой квалификацией невыгодный вариант. Во-вторых, условия контракта позволяли нанимать субподрядчиков. Тендер выиграла туркменская фирма, подрядила турок. Теоретически возможно. Но победило предложение с самым низким бюджетом. Турецкие же фирмы цену себе знали, и за такой субподряд победителям тендера пришлось бы туркам доплачивать. То есть работать себе в убыток. Не говоря уже об откате киргизам.
Ход мыслей показался перспективным. Добавил полстакана. Победителям тендера пришлось бы туркам доплачивать... Почему, собственно, именно победителям тендера? А если есть третья сторона? Какая связь между сменой строителей и приездом французского дипломата? Кстати, почему именно дипломата? На машине был дипломатический номер. Но приехать в ней мог кто угодно. Нет, не кто угодно, а кому позволили. Я вспомнил про туманный фонд стратегических исследований с головным офисом в Париже. Отличный канал для теневого финансирования любых мутных дел. Попросту говоря, фонд покрыл недостачу и оплатил выполнение технического задания качественно и в полном объеме.
Типичное двойное финансирование, категорически запрещенное финансовыми правилами Евросоюза. Но с точки зрения расходования средств моего проекта все шито-крыто. Отчетность у туркменской фирмы в порядке. Благотворительность турок квалифицировать как нарушение финансовых правил невозможно. А до проектов, финансируемых неправительственным фондом мне дела нет. Не будем полагаться на случай. Пойдем простым логическим путем. С чего это вдруг фонд заинтересовался именно этим контрактом? Почему решил его вытащить? А при чем тут, именно? Кто-то мне про похожий случай рассказывал в Киргизии. С фондом всё было заранее оговорено. Рамочный контракт по латанию дыр и крышеванию мошенников. По принципу "всё включено". А что именно "всё"?
Мне не приходилось иметь дел с французской разведкой. Тем не менее, я сильно сомневался, что она оставила бы такой фонд, а точнее, предоставляемые им оперативные возможности, без внимания. Пусть он зарегистрирован на Кипре. Головной офис-то в Париже. Для начала проверят, откуда деньги. Неровен час от исламистов. Получается, проверили, и никакого криминала в источниках не нашли. В результате у одних деньги воруют, но они этого как бы предпочитают не замечать, поскольку недостачу тайно покрывают другие. Причем совершенно бескорыстно. Бред. Но с признаками рукотворной фантазии.
В Киргизии хищение средств на помощь детям-сиротам, или, возможно, ремонт Провала, координировал род саяк. Выходцы из этого рода напрямую контролировали три тендерных контракта как генподрядчики и шестью субподрядчиками участвовали в оставшихся трех. Стопроцентное покрытие. Что там говорил про род саяк мой приятель Каныбек? Отличается находчивостью, предприимчивостью и достаточной сплоченностью. В высших эшелонах власти представлен незначительно, но в средних слоях общества имеет очень стабильные позиции. Идеальный посредник и закулисный организатор.
В Туркмении роль такого же координатора играл ошский наркотрест. Кипрско-парижский фонд крышевал и одних, и других. Французская разведка знала об источниках финансирования фонда и на что он эти деньги тратил, но не об участии в его делах киргизской наркомафии. Туркменская контрразведка знала о деятельности наркомафии, но не об участии в ней фонда. Нормально, да? Это как же такая удивительная ситуация сложилась? Сама собой, потихоньку, из обезьянки? Дарвиновским способом?