В безумии как в творчестве ничего не ясно, и нет отчетливых граней и контуров. Так и должно быть - так и быть должно. Не смейся, сейчас не время для радости, смех сейчас не в твои губы вложен, не твоими голосовыми связками ему звучать. И хныкать не надо, детка, плакать грешно - побойся Бога, Всемогущего, побойся и поклонись, чтобы до боли в спине. Не ты победитель, и побежденный не ты. Все это условности, глупости все... Какая разница в чем отражаться? Главное что отражать! И больше и дальше и глубже - вперед!
Меня уже и сон поманил, а я не могу устоять перед ним. Он сильнее меня, я для него всего лишь тело, и ничто иное, тело... И она опять заставляет меня заниматься с ней ЭТИМ. Ласкала меня, улыбалась мне... А я не чувствовал ее и не видел улыбку ее. Я спал. И снилось мне ее цветное тело с жаркими алыми половыми губами, окаймленными белыми червячками-змейками, и яд, много яда вместо характерной смазки. И я лизал все это, я был там, я подарил ей сердце, я проклял свое прошлое, и даже то, чего у меня никогда не было, да и не будет. А ты стояла, блядь, и ухмылялась, любимая, и одновременно ненавистная. Хохотала, тревожащим сердце, смехом, улыбалась ядерной улыбкой катастрофического будущего моей планетки. И во что только я не превращался, лишь бы приблизиться к тебе на миллиметр - и в линейку-самомерку, и в дождичек-неземной, и даже в глупую детскую песенку... Все тщетно... Твоя совесть чиста и не нуждается в комментариях и презрениях. Тебя вообще по-моему НЕТ! Так о чем же я тогда??? О ком??? Скорее всего о недосказанности и предательстве, но ты не меня предала, ты ведь просто уснула и навеки запретила сниться плохим снам, ибо они были вещими и порой беду приносили.
Однажды тебе приснилась ягода "Вороний Глаз" - она свежа была и девственна как ты когда-то... Откусив кусочек от ее бархатисто-темной плоти, потом еще один, потом еще, ты увидела серый дом, укутанный туманом, и плачущую женщину у оплеванного колодца. На следующий день ты разучилась любить.
Больно, как же больно тебе было, когда ты отдалась садовнику, но не почувствовала ровным счетом ничего, кроме резкой боли где-то в области живота... Позже, ты спасла от неминуемой гибели тонущего котенка, но он непременно должен был умереть в четверг на твоих руках, раз и навсегда доказав тебе, что нет любви в твоем сердце. Тогда ты окунулась в бездну и отыскала среди сухих муравейников и шепчущих ив, меня, такого же мертвого, как и измученный водорослями, пруд. Ты употребила последнюю влагу и оставила засыхать на безнадежном солнце меня...
И вот, я в безумии, как в творчестве, и сны мне больше не сняться, и сердце бьется уже не так резво и живо. Но все же я хочу жить, и в отличии от тебя не мечтаю отдать свою боль умеющему и жаждущему воспринимать все как есть. Я буду доживать свой век с черствой начинкой траурного вдохновения, и лишь изредка, по утрам, вспоминать твои нежные губки, которых я так и не коснулся, ибо писал все вышесказанное.