Аннотация: Пара слов о Странной Войне: Закорючка, Остров инвалидов
Мария Гинзбург
НА ВОЙНЕ, КАК НА ВОЙНЕ
Мне выпало оценивать группу "Мини" на конкурсе "Эта Странная война". Во-первых, сразу хочу сказать, что преноминация выполнила свою функцию - откровенно слабых рассказов в группе нет, я читала с большим удовольствием. Что, конечно, не помешало мне поставить пару-тройку колов, двоек и троек. На войне - как на войне; всегда стоит помнить, что любая оценка относительна. В данном случае она является средним по отношению качества текста к остальным рассказам группы, поделенным на личные вкусовые пристрастия судьи. Но не будем о грустном. Поговорим о тех рассказах, которые вызвали у меня восхищение.
Литература, как ни крути, отражает жизнь. В какую бы заоблачную даль своих фантазий не уносился автор, он может отразить только то, что он сам видит, и только так, как может он сам. В данный момент, хотя картина мира нам тоже известна, особый интерес представляет не погрешность, которую любой прибор вносит в измеряемый процесс - хотя именно и называется талантом в литературных кругах - а тот участок картины, которую, подобно шахтерскому фонарику, осветил нам автор.
Перед вами, уважаемые читатели и участники конкурса, нечто вроде пародии на эссе. В эссе излагается краткая суть рассказа и те мысли, которые были вызваны этим прочтением. Понятно, что эти мысли представляют мало ценности для всех, кроме того, кто их подумал.... Тем не менее, оценки обзору ставим, не забываем.
Итак, вспышка первая.
Хватов. Закорючка.
Мир, выжженный ядерной войной и узкий участок пространства, где еще теплится жизнь. По иронии судьбы, уцелел всего один народ, но и он не замедлил разделится на Южную Федерацию и Северный союз. И конечно, тут же началась война. Пленных, перебежчиков и пр. проверяют весьма оригинальным способом:
Костик не знал, каким макаром эти поборники всеобщей грамотности склоняют глаголы, но его один из замов склонил буквой "г", потянув за руки, сцепленные наручниками за спиной, а второй саданул сапогом в челюсть. Это ему еще повезло. Вчера одного из северян в такой причастный оборот взяли, что когда его принесли обратно в камеру, этот бедняга был похож на все тридцать три буквы алфавита сразу.
После того, как шальной пулей убило Артема, который был единственным, кто знал толк во всех этих деепричастиях, выбор пал на Костика. Собственно, и выбирать-то было не из кого, а он, внук учительницы литературы и сын крупного ученого, подходил для этого как нельзя лучше. Так думали в штабе. На самом деле, его отца лет пятьдесят назад крупным ученым мог назвать разве что собутыльник по скамейке во дворе. Изобретатель-самоучка - не более. Но в мире, пережившем ядерную войну и скатившемся почти в первобытное состояние, человек, наладивший ремонт огнестрельного оружия и производство самодельных патронов к нему, считался именно крупным ученым, хотя даже имени своего не мог написать без ошибки. Безграмотность и стоила отцу карьеры. Хорошо еще, что в те времена была возможность иммигрировать на север, попросив политического убежища в одном из консульств. Теперь бы отца просто расстреляли. На юге у их семьи, несмотря на заслуженную бабку, просто не было будущего. Здесь, для того чтобы пробиться, необходимо ежегодно сдавать на отлично экзамены по грамматике, стилистике, орфографии и т.д. А для того чтобы просто выжить, нужно сдать ЕГЭ хотя бы с третьего раза.
ЕГЭ - это Единый Государственный Экзамен, который каждый год сдают все граждане Южной Федерации. Не сдавшему на запястье ставиться клеймо в виде запятой. На этом Костик и погорел
Рассказ кончается хрестоматийно: пленному предлагают поставить запятую во фразе "Казнить нельзя помиловать", а тот ставит точку - вонзает карандаш в глаз палачу.
О чем этот рассказ, на мой взгляд? О вечном споре между формой и содержанием, забывших, что они оба имеют смысл только в единстве. Мне вспомнились замученные шагистикой солдатики Павла Первого, умиравшие на плацу в то время, когда в Германии уже разрабатывалась совсем иная тактика и стратегия. Вспомнились и слова начальницы нашей литстудии. В нашем городе сейчас проводится литературный конкурс, проводится и консультация для участников. Я спросила: "Мне приходить?" на что получила ответ: "Да не, Маш, это для школьников. Учителя литературы ведь только тех к нам приведут, у кого по сочинениям за грамотность пять, а те, кто хорошо умеют сочинять, не всегда грамотно пишут... Подбодрим ребятишек".
Конечно, если уж ты пишешь и пытаешься создать нечто вроде художественного произведения, грамматику языка надо... нет, не знать. Не зубрить ее над учебниками, не заучивать наизусть творения классиков и годы их жизни, а так же критические статьи по ним. Родной язык надо чувствовать. Ни один шпион, к примеру, не в состоянии правильно поставить неопределенный артикль "б*я" во всем известной фразе. Но когда форма становится САМОЙ важной составляющей произведения, это уже крах данного вида искусства. С другой стороны, этой самой формой надо уметь играть. Все, читавшие Пелевина, знают, что сказать ему особо и нечего. То есть у человека существует центральная идея, вокруг которой построена вся его личность, и эту идею он нам продает уже в пятый раз - но совсем в другой форме.
В Закорючке звучат не только упомянутые интонации.
Дверь с шумом распахнулась, и в кабинет начальника отдела толерантности влетел полный мужчина с лихо закрученными вверх усами. Весь правый борт его мундира был увешан орденами и медалями. Костик распознал только орден "За дружбу народов" и голубой крест "За защиту однополых браков".
Я, как человек, получивший приз "За здоровое отсутствие политкорректности", не могла пройти мимо этих намеков. Из текста уже слышен оруэлловский новояз - "разжигание межнациональной любви" ничем не хуже "белочерного".
Но все же, в данном произведении издевательская тема политкорректности не является ведущей. Хочу заметить в скобках, что рассказ хорош и технически - такое плодносное поле идей всего на 11 кб по Сишному счетчику. Каждый знает, что написать короткий КАЧЕСТВЕННЫЙ рассказ труднее, чем большой....
Но вернемся к нашей бесконечной терпимости.
Остров инвалидов.
Сюжет достаточно банален. Вроде бы. Федерация, рассеянная по планетам и утратившая связь со своими окраинами, но начинающая собирать их обратно. Разведчик, выскочивший на незнакомую планету и сразу попавший под обстрел. Ему перешибает позвоночник шальным осколком, и он с нечеловеческим трудом доползает до прилетевшего на выручку вертолета. Таким образом разведчик оказывается в Толере - государстве инвалидов, которому противостоит жесткий, агрессивный Нарар, где не так давно проводились зачистки физически неполноценных людей. Ну, сразу ясно, с каким государством Земли, просуществовавшим гораздо меньше, ассоциируется Нарар.
Но все оказывается не так просто.
Полупарализованного калеку не пошлют в марш-бросок, но зато его можно посадить в кабину самолета, и никто не позволит занять это место здоровому человеку.
Прислушайтесь еще раз: никто не позволит пилотировать самолет здоровому человеку. Его пошлют в огонь, на бойню... А калека будет бомбить вражеские позиции сверху. Это - основной принцип Толера. Что характерно, здоровым людям не разрешают выезжать из страны, если они пытаются бежать через линию фронта, их убивают свои же, а калек из Нарара принимают с радостью. На одном из конкурсов я видела шикарный тест - фантастический тест - на определение того, в каком государстве жизнь лучше. В том, где уровень иммиграции высок. Инопланетяне вывели его, зависнув над Берлинской стеной - ее всегда преодолевали с востока на запад, но не в обратную сторону.
Право на благоустроенное жилье он потерял вместе с необходимостью в инвалидном кресле. Каждое утро теперь приходилось затемно отправляться пешком на механический завод; место в заводском автобусе полагалось только квалифицированным станочникам-инвалидам.
И землянин, который в соответствии со своими понятиями о том, каким должен быть мужчина, человек, в первый раз пошел на фронт недолечившись, проявляет гибкость:
На этот раз он решил не прибегать к психолечению и сполна насладился отдыхом в роскошном номере в светлом загородном дворце.
И вот финальный аккорд:
Полноценных толеров становится всё меньше.
Из-под всей здешней пирамиды телесной ущербности уходит основание
Какая-то убогая справедливость. Про детей, которых родители калечат, чтоб им обеспечить в будущем лучшую жизнь, не слышали?
Конечно, это рассказ не о неведомых толерах и нормиках. Это рассказ о нашем обществе, где быть инвалидом, быть слабым - выгоднее, чем быть сильным. Это поощряется. Конечно, странно было бы ожидать, что политики будут читать фэнтези, тем более - не отечественное, а какого-то поляка, который сказал:
... Почему ты избегаешь моего взгляда, странный человек? Как тебе удается сосуществовать с ближними, от которых ты, кстати, немного отличаешься?
- Стараюсь помаленьку, - поглядел ему в глаза ведьмак. - Справляюсь. Потому что должен. Потому что другого выхода у меня нет. Потому что смог подавить в себе спесь и зазнайство, которые хоть и дают мне защиту от "инности", но защиту плачевную. Ибо я понял, что солнце светит иначе, что нечто изменяется, но не я являюсь осью этих изменений. Солнце светит иначе и будет светить, и без толку кидаться на него с мотыгой. Надо признавать факты, эльф, этому надо научиться
Таким образом, поднятая автором проблема распадается на две. На вопрос о правах тех, кто слабее, и тех, кто не такой, как все. Недаром же государство называется Толер, а толерантность у нас обычно соседствует в предложении не только с такими понятиями, как инвалид, но "национальные/сексуальные меньшинства".
Те меньшинства, которые забыли о том, что солнце будет светить так, как этого хочется ему...
Но пойдем по порядку. Сначала поговорим о слабых. Об инвалидах - не телесных, о душевных. О тех, кто сделал свою слабость и неприспособленность своим призванием. Кто бьется за свое право ничего не решать, не приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни, а обвинять эту жизнь - в несправедливости. Именно такими людьми кишит наше общество. Понятно, почему, кстати. Это отрыжка христианства, когда людей приучили быть слабыми - ибо овцами гораздо легче управлять, чем сильными своевольными волками. Но, как и подмечено в тексте, из-под этой пирамиды начинает уходить основание - во всех смыслах. Овцы у нас отказываются зарабатывать себе на жизнь, они требуют, чтобы их содержали. То есть они выбрали быть ПАРАЗИТАМИ, а волков, которые способны их прокормить, становится все меньше... Волки устают и уже не рвутся в бой, не долечившись - они тоже хотят насладиться отдыхом в светлом загородном дворце сполна.
Теперь об "иных". О всех, кто отличается от нормы и, подобно профессиональным слабакам, требует себе за это бонусов. Я думаю, что читатель отлично понимает, о ком здесь стоит вести речь. О так называемых меньшинствах, национальных, сексуальных ли. Но я не буду здесь долго распространяться - по той простой причине, что в настоящее время оба этих вопроса сильно политизированы. А я не занимаюсь политикой, поскольку испытываю инстинктивное отвращение к дерьму - а политика является квинтэссенцией дерьма. Но тем не менее, мое мнение по данному вопросу понятно - если человек чем-то отличается от других, он должен научиться жить в этом обществе, а не это общество подстраиваться под него.
Спасибо автору за текст, а вам, дорогие читатели - за внимание.