Аннотация: Казалось бы, просто подготовка лагеря к летнему сезону. Но...
Вожатый Влад устало опёрся на грабли, которыми собирал прошлогодние листья. Обернулся в сторону ближайшего корпуса.
- Оксана, ты скоро? Сколько можно с трубами возиться?
- Раз такой умный, делал бы всё сам! - донёсся сварливый девичий голосок из глубины одной из комнат, и из окна высунулась Оксана, бледная, с длинными зеленоватыми волосами, в светлом платье. - Это не трубы, это музейный экспонат. Тут, по-хорошему, половину корпусов надо сносить и отстраивать заново.
- Надо, - кивнул Влад. - Но работаем с тем, что имеем.
Он прислонил грабли к дереву, отошёл к стене корпуса, выудил из кармана потрёпанной косухи сигареты и с наслаждением закурил. Оксана поморщилась - не любила сигаретного дыма. Из-за деревьев показался Серёжка - светловолосый, худенький и взъерошенный, в синих шортах и белой рубашке больше похожий на персонажа книг Крапивина, чем на обычного четырнадцатилетнего мальчишку.
- Спортплощадку надо красить, - доложился он. - И беседки тоже. До следующего года не ждёт, в прошлый раз плюнули и не стали, так теперь краска чешуёй слазит.
- Ну, это не наше дело, - отозвался Влад. - Этим пусть команда начальницы занимается. А мы разделимся и пойдём деревья у корпусов осмотрим, чтобы никому по крыше стволом не прилетело посреди смены. Ветер обещают.
- Отлично. - Оксана легко перемахнула через подоконник. - Беру на себя клуб и столовую.
Влад проводил взглядом удаляющуюся девушку и обернулся к Серёжке:
- Слушай, когда ты ей уже скажешь?
Мальчик неопределённо пожал плечами.
- Смотри, Серёг. Ты не скажешь, я скажу.
Оксану Серёжка встретил в полузаброшенной части лагеря. Недавно отремонтированные домики с новенькими пластиковыми окнами остались позади, зато посреди кустов можно было наткнуться на забытые сараи или даже целые корпуса - заколоченные, чтобы туда не залезли вездесущие дети, омытые дождями до неопределённо-серого цвета. Девушка сидела на краю заброшенного и давным-давно заросшего бассейна. Чтобы разглядеть его, пришлось бы подойти близко и с удивлением понять, что для неглубокого оврага перед тобой слишком ровный обрыв. Потом подошедший замечал теряющиеся в высокой траве лесенки. Кафельная плитка давно сгинула под слоем мха, но Серёжка помнил её цвет. Светло-голубая, охотно отражающая солнце.
Оксана сидела на краю, свесив ноги в зелёное разнотравье. В былые времена на уровне её колен уже плескалась бы вода. Холодало, из леса, из-за ограды лагеря, наползал туман, закат догорал на горизонте.
Серёжка подошёл, опустился рядом, несмело коснулся её холодного плеча. Кожа и волосы Оксаны всегда были влажными и отливали болотной зеленью.
- Это ведь здесь произошло, да? - спросила Оксана.
- Нет, Оксана, - тихо произнёс Серёжа. - Не здесь, не бойся.
- Значит, на реке? Сбежала за территорию лагеря купаться, вытащить не успели, да?
- Нет. - Он робел, как и положено робеть мальчишке при разговоре с красивой девушкой на два года старше.
- Как я вообще могла утонуть, Серёж? Я ведь плаваю как рыба.
- Ты не утонула.
- Как?! - Оксана удивлённо распахнула глаза. - Вода меня слушается, даже та, что в трубах, я с ней всегда договориться могу. Да посмотри на меня: холодная, мокрая, зелёная, что твоя русалка.
- Оксан, - сбивчиво заговорил Серёжка, - ты когда-нибудь пыталась вспомнить, что было раньше? Как в лагерь приехала, с кем в комнате жила? Какой год был? Кто твои родители?
- Пыталась, конечно. Думала, не помню, потому что мёртвым ни к чему. Не так больно.
- Нет, Оксан. Мы ничего не помним, потому что ничего не было. Мы не умирали, мы сразу такими появились.
- Подожди, - Оксана широко распахнула зеленые глаза, - тебя же немцы убили, когда Плетенёвку заняли?
- Не дошли сюда немцы. Это младший отряд придумал, когда ночью в окно на гипсовую статую пионера глазел. Она белая, ночью на призрака похожа. Боялись, но всё равно смотрели, вот и выдумали. Мальки совсем, откуда им историю знать? Нет никакого пионера-героя Серёжи Карева. Не веришь - пойдём в библиотеку, там ещё со старых времён про всех книжки есть, а про Карева нету.
- А Влад? Он тоже не сгорел, когда детей во время лесного пожара спасал?
Серёжка кивнул.
- И никакого пожара не было, - понимающе произнесла Оксана. - А я?
- Ты последняя. Мы тебя в старой душевой нашли. Вода всё-таки. В тот год все смотрели японские ужастики про утонувших девушек. Мы с Владом уже догадывались, что кто-то такой должен появиться.
- Значит, ничего не было, - повторила Оксана печально. - Мы и не жили, получается.
- Мы сейчас живём, - постарался утешить её Серёжка. - Посмотри, сколько всего классного появилось. Можно с вожатского ноута фильмы смотреть или в интернете лазить. И книжек новых в библиотеке завались. Скоро новая смена приедет. И вообще, идём домой, Влад наверняка уже чай заварил.
Оксана легко поднялась с травы, и они побрели в сумерках через огромный пустой лагерь.
По дороге завернули к голубому корпусу, разрисованному цветами и облаками, и Серёжа показал девушке невысокий постамент с одиноко торчащей гипсовой ногой - всё, что осталось от статуи. А потом оба проскользнули к одному из заколоченных домиков, и Оксана отодвинула доску у окна. Из щели лился тёплый электрический свет.
Влад сидел на старой кушетке, сбросив косуху, и негромко наигрывал на старенькой шестиструнке вечную "Группу крови". Оксана прищурилась: в лице вожатого, мрачноватого, уверенного в себе и всегда одетого в чёрное, ей почудилось неуловимое сходство с Виктором Цоем. Тёмные глаза, тёмные вьющиеся волосы, падающие на плечи, упрямый подбородок. Наверное, Влада придумала девушка. Или парнишка, мечтавший о крутом старшем брате.
- Явились? - Влад отложил гитару и кивнул на застеленный клеёнкой стол, где приютилась советская электроплитка с чайником, пакет с печеньем и три разнокалиберных кружки. - Чайник, между прочим, уже остыл.
- Ничего, подогреем. - Серёжка сноровисто взялся за дело, распотрошил пачку заварки, насыпал в кружки сахар. Оксана забралась на давным-давно списанную кровать, завернулась в пахнущее палой листвой одеяло. Взгляд скользил по стенам домика, выхватывая то плакаты разных рок-групп, то мягкие игрушки, рассевшиеся по углам, то детские рисунки - всё, что дети оставляли или забывали в корпусах в конце смены, а они любовно собирали.
Над кушеткой Влада висел календарь на этот год. Дата заезда в нём была обведена красным маркером.
- Ещё неделя, - словно прочитав её мысли, заметил Серёжка.
- Надо с лесными договориться, - оторвался от гитары Влад. - Чтобы ни клещей, ни пожаров. Как раз управимся, а потом приедут.
- Угу, - сонно пробормотала Оксана. - Может, ещё кого-нибудь придумают.
А пока они справятся втроём. Утонувшая девушка, Призрачный пионер и Чёрный вожатый.
