Эта история вряд ли может иметь авторство, но сойдемся на компромиссе - да, это я придумал, как расставить буквы на листе, а все остальное - это лишь компиляция многих историй, произошедших несколько раз в небольших городках нашей страны. Автор текста сталкивался с подобными сюжетами как в художественных произведений, так и в журналистской деятельности. Не стоит воспринимать этот текст как историю о ваших соседях - ведь вполне возможно, это история именно о них. Но зачем обижать в общем-то хороших людей?
***
Массивная дверь, украшенная позолоченными узорами, с трудом открылась. Она весила, наверное, больше чем средний посетитель библиотеки, и была рассчитана скорее на усилия мужчины, а не подростка. Дима двумя руками держался за массивную ручку и прикидывал, как бы получше пробежать внутрь, чтобы она не прихлопнула ему ногу. В прошлый раз он не успел, и пятка после удара болела, наверное, целую неделю.
- Дима, опять ты пришел первым. Опять прогуливаешь уроки? - услышал он голос за спиной. Повернув шею, мальчик увидел Ольгу Леонидовну - уже старую, на взгляд 13-летнего подростка, но еще моложавую женщину, которая работала в библиотеке на линии абонемента. Хрупкая, но жилистая, со спины она производила впечатление подростка, особенно если надевала не длинную юбку до пят, а джинсы и блузку. Впечатление портили седины, начинающие пробиваться из всегда тщательно уложенных волос.
Женщина взялась за ручку двери и пропихнула Диму внутрь. Парень увидел, как напряглись сухожилия на запястье библиотекаря, но женщина не подала виду - лишь выдохнула и медленно вошла в холл массивного здания, в котором уже несколько десятков лет располагалась центральная библиотека для детей и юношества.
- Уроки начнутся только через полчаса, я еще успею. Я прочитал, что вы давали, - сказал Дима, протягивая потрепанный томик в желтой обложке.
Ольга Леонидовна забрала книгу и зашла в первую комнату справа. Абонемент в библиотеке располагался на первом этаже, в первой комнате справа, и открывался тоже первым, раньше, чем все остальные залы. Через час в библиотеке забурлит жизнь - появятся экскурсоводы, потянутся первые группы детей, которым еще только предстоит открыть мир книг, забегут несколько школьников, которые случайно приучились к литературе. Но это будет только через час, а пока библиотекарь посмотрела на худого долговязого юношу, с впалыми щеками и большими синими кругами под глазами. Подростковая неловкость в теле еще не пропала, но и так можно было сказать, что физическими способностями парень не блещет. "Слишком скромный", - говорили коллеги, когда Дима забегал днем, но Ольга Леонидовна замечала, что это не так. Скорее интуитивно, она воспринимала некие детали в облике подростка, чтобы сделать такой вывод. Затравленный взгляд, который оттаивал, только когда мальчик погружался в новую книгу, следы на запястьях, которые бывают скорее у преступников, которых заковывают в наручники, или у девушке, привыкших к вспыльчивым мужьям, чем у неконфликтных подростков.
- Тебе не понравилась книга? - спросила библиотекарь. Когда Диме книга нравилась, он прибегал возбужденный и просил что-нибудь в этом духе. С этим подростком выходила странная история - если другие дети приходили в библиотеку, то всегда приносили с собой список литературы, а этот же подросток, рассматривая лакированные носки черных, старых ботинок, спрашивал что-то на определенную тему. - Понравилась. Но мне показалось, что там много неправды, и я не все понял, - замявшись, признался Дима. - Что именно ты не понял? Может, стоит отложить эту книгу, прочтешь попозже? - Нет, я понял все, что там написано. Я не понял, зачем главный герой делает что-то. - В каком смысле делает что-то? - Он не знает, зачем он делает то, что делает. Идет куда-то, совершает подвиги. И непонятно, зачем он это делает. - Ты хочешь сказать, что у героя нет внятной цели? Здесь автор и не ставит ее во главу, скорее, на фоне приключений он рассказывает про обычая других стран, культур. Тебе это не интересно? - поинтересовалась, улыбаясь, Ольга Леонидовна. Какой он молодец, этот Дима, докапывается до сути и уже пытается сформулировать не просто мнение, а проводить анализ произведения. Неумело, не хватает ему знаний, но интуиция подсказывает. Обычно такие способности проявляются у читающих только к 18-20-ти годам, а у остальных могут и вообще затеряться в характере в зачаточном состоянии. - Мне интересно, и культура, и история, - Дима вдруг поднял голову и с вызовом взглянул на библиотекаря. Женщина с ироничной улыбку встретила взгляд и не убрала глаза. - Мне хочется понять, как эти герои решают, кем им быть дальше. Как они понимают, что нужно делать дальше, кем они станут. - Зачем тебе это? - Все уже, кажется, знают, кем хотят быть. А я нет. И сколько не думаю, никак не могу понять, только хуже запутываюсь, - стесняясь, прошептал Дима. - Ты хочешь узнать ответ на вопрос "Кем ты хочешь быть?". - Нет, я хочу узнать, как понять это самому. Рыцари же думали, перед тем, как стать рыцарями, зачем им это надо. - Они не думали об этом, они просто понимали это, и строили свою жизнь в стремлении стать рыцарем. Подожди меня, - Ольга Леонидовна щелкнула рычажком чайника и вышла в хранилище. По инструкции оставлять посетителей в абонементе одних было нельзя, но иногда женщина пренебрегала правилами. Да и вряд ли Дима станет воровать книги - подростком был, на взгляд библиотекаря, патологически честным. Добравшись до нужного стеллажа, женщина подкатила лестницу и добралась до нужной полки. Конечно, эта книга не даст ему нужного ответа, но если будет читать внимательно, то сможет попробовать найти то направление, в котором стоит думать. А это уже немало.
Когда женщина вернулась за приемную стойку, Дима послушно ждал, не сдвинувшись с места. Мальчик внимательно изучал лежащий на стойке журнал - "Книжное обозрение".
- Скоро и до него доберешься, если будешь стараться. Никогда не расставайся с книгами, - сказала Ольга Леонидовна, протягивая подростку новенький топик, взятый из хранилища. Дима зарекомендовал себя порядочным читателем, которых в библиотеку захаживало совсем немного, поэтому иногда и получал от расщедрившихся женщин книгу в хорошем состоянии, которая по правилам была доступна только в читальном зале. - Как у тебя с мамой? - спросила женщина, глядя, как мальчик заполняет формуляр. Скованность подростка была видима даже в умении управлять пальцами - Дима держал ручку, кривя пальцы, выдавая напряжение и нарушение мелкой моторики. Выводить буквы подростку удавалось нелегко, но он усердно давил на стержень, пытаясь нарисовать завитушками буквы фамилии. "Пару уроков каллиграфии бы тебе, и все прошло", - подумала женщина, с сожалением вспоминая умерший предмет. - Все хорошо, - еле слышно сказал Дима, протягивая ручку. Женщина внимательно посмотрела на синяки на запястьях и сказала: - Не забывай, что за правду приходится бороться. Даже если все вокруг говорят обратное - не всегда большинство бывает право. - Как это? - Когда-нибудь поймешь сам. Просто помни - не бойся защищать себя. Никто не должен обижать тебя без причины.
Задумавшись, мальчик положил книгу в ранец, перехватил лямку и, попрощавшись, вышел из абонемента библиотеки. Ольга Леонидовна вздохнула и потрогала чайник - понять, что он достаточно горячий, можно было только слегка обжегшись. Скромной зарплаты библиотекаря не хватало на замену чайника, скромных умений - на замену перегоревшего светодиода.
***
Комната Димы имела нестандартную планировку. Прошлые хозяева квартиры переделали двухкомнатную квартиру, превратив кладовку в еще одну спальню, перенеся часть стены в гостиную. Поэтому вместо привычного квадрата помещение, где проводил большую часть жизни подросток, имело форму шестиугольника. В выемке, созданной перепланировкой, располагалась кровать, в противоположном углу стоял деревянный ящик, заменяющий коробку для игрушек. Над кроватью висела книжная полка - два ряда по двадцать книг, вот и все богатство подростка, приобретенное за счет сэкономленных на обедах в школе деньгах. Стены были покрашены дешевой бежевой краской, дополняя и без того темную атмосферу комнаты без окон. Неприятный свет настольной лампы и тусклое свечение бра - вот и средства борьбы с тьмой. Настольную лампу Дима включал редко, лишь когда не успевал сделать уроки на продленке. А в основном он сидел на ящике, привычно устроившись на подушке, и читал книги при свете бра.
Вот и сегодня, когда он уже настроился на впитывание очередной истории о геройстве рыцарей, в комнату без стука зашла мать. Женщина с выжженными светлой краской волосами поправила прожженный в нескольких местах сигаретными бычками халат, чмокнула сына в макушку и протянула ему томик в твердом переплете. На яркой обложке неизвестный художник изобразил поляну, залитую солнцем, на которой пили чай божья коровка и кролик. Животные были одного размера с донельзя улыбающимися физиономиями, будто срисованными с человеческих лиц.
- Не засиживайся допоздна, - сказала женщина. Потрепала сына по щеке и вышла из комнаты. Дима шумно вздохнул, сдерживая тошноту - запах жаренного лука, которым постоянно пахла мать, вызывал у подростка тошноту. Дима перевернул страницы и посмотрел на последнюю обложку книги - так и есть, купленная в книжном развале неподалеку от дома, она стоила чуть меньше пачки средней паршивости сигарет. Подросток не раз заходил в магазинчик, торгующий остатками тиражей и бракованной продукции, и большая часть его личной библиотеке состояла из томиков, приобретенных именно на развале. Мальчику нравилось прогуливаться по залу, заставленному этажерками с книгами, вдыхать их запах и мечтать о времени, когда он сможет приобретать любые книги, когда захочет сам, а не тогда, когда удается скопить несколько десяток. Заходил он и в детский раздел, где стояли книги из серии, в которой был напечатан подарок матери. Дима помнил лист бумаги, который висел на стеллаже с подобной литературой. Для удобства покупателей продавцы расставляли детские книги по возрасту предполагаемых читателей. Эту книгу он видел рядом с надписью "Для детей от пяти до десяти лет". Пролистав иллюстрированное издание, подросток со вздохом положил томик на полку.
"Приятно должно быть внимание, а не сам подарок, так ведь?", - подумал Дима. Она ведь получила зарплату и не забыла про меня. А то, что она не разбирается в том, что следует дарить - так разве нужно ее винить? Мальчик приготовился погрузиться в вымышленный мир рыцарства, который рекомендовала его любимая библиотекарь, но услышал пререкания соседей с матерью.
- Не ври, ты сегодня получила деньги! Я видел, что ты покупала в магазине. И если сегодня опять будет играть музыка всю ночь, ты дождешься, я вызову участкового, - визгливым тоном объяснял их сосед, худощавый мужчина с ярко-лиловым носом и проплешинами на голове. - Вызывай сколько влезет! Подумаешь! Он нормальный мужик, выпьет с нами! - огрызнулась мать. - Я тебе дам "выпьет"! Где мои деньги?! - визжал сосед. Мальчик ненавидел его за привычку говорить так, что изо рта вылетала слюна, окатывая брызгами собеседника. - Да на, забери свои деньги. Все что есть, остальное через месяц! Не подавись! - повысила голос мать и захлопнула дверь. Голос соседа, что-то кричащего в ответ, заглушился толщиной деревянной перегородки и превратился в неразборчивое бормотание.
Дима перевернул страницу. Роман ему не нравился тяжеловесными описаниями замков и костюмов, а вот сюжет пошел хорошо. Кроме того, подростку запомнилась манера разговора героев - не было в их речах пустых слов, каждая фраза напоминала цитату, наподобие высказываний из сборника афоризмов, который мальчик проглотил пару месяцев назад.
***
- Вставай, парень, не время спать, когда вершатся великие дела! - услышал Дима незнакомый голос сквозь сон. Разлепив глаза, он никак не мог сообразить, что же хочет этот небритый мужчина, похожий на крысу из книги про юного волшебника. Тот тряс его за плечо и вытаскивал из кровати. Наконец это ему удалось и он толчками проводил подростка на кухню. В углу сидели двое - его мама и еще один мужчина, с синими татуировками на пальцах.
- Знакомься, парень, это твой новый папа, Сергей, гыгы, Анатолич, - сказал небритый, разливая по рюмкам мутную водку. На столе кроме большой бутылки стояла тарелка с колбасной нарезкой, в углу притулилась банка с огуречным рассолом. Мама Димы захихикала и спросила:
- Зачем ты его притащил? Сынок, иди спать, не обращай внимания. - Как зачем? Здоровый лоб, уже совсем вырос. Надо и с нами посидеть! Держи, пацан, - сказал небритый и протянул подростку наполненную до краев рюмку. Дима в недоумении взял ее двумя пальцами и посмотрел на мать. Та лишь засмеялась, и прильнула к молчаливому мужчине, который обнимал ее за талию. - Ну, давай, за нас! - сказал небритый и, выдохнув, влил в себя водку. Подросток последовал его примеру. Сивушные пары заглушили обоняние, желудок поднялся вверх, пытаясь вытолкнуть водку наружу. Чувствуя, как кружится голова, Дима покачнулся и схватился рукой за стену. - Эээ, слабак ты еще, пацан, не дорос. А ну, пошел, - беззлобно выплюнул молчаливый и продолжил гладить спину матери Димы. Та, не обращая внимания на сына, подхихикивала и напускно пыталась убрать руки мужчины из-под ягодиц.
Подросток послушно направился в комнату, отираясь по пути о стены. Добрался до кровати, упал лицом в подушку и попытался стерпеть рвотные позывы. Некачественный напиток рвался наружу - еды ему не предложили, а сам Дима спросить постеснялся, хотя слышал от одноклассников, что водку закусывать нужно обязательно, иначе может тошнить. Прислушавшись, он понял, что голоса переместились с кухни в спальню за стенкой. Он слышал приглушенный напористый шепот, понял, что говорит небритый. Мать также хихикала. Потом голоса стихли, подросток решил, что можно попробовать заснуть. Перевернувшись на бок и поджав колени к груди, он закрыть глаза и забыть о жжении в желудке. Проваливаясь в дрему, он услышал тихие постанывания, а чуть позже стук. Понял, что это об стенку бьется спинка кровати. Периодичность движений нарастала, врываясь в сознание. Не выдержав, Дима заплакал. Сначала тихо, пытаясь скрыть слезы подушкой, а потом уже навзрыд. Стук продолжался, изредка прерываемый скрипом, еще несколько часов.
***
- Не воспитывали тебя, выродка? Не было мужской руки в этом доме! - проговорил небритый, размахиваясь для удара. Рука тяжело опустилась на затылок Димы. Мальчик заплакал, хлопая ресницами.
- Хватит реветь, как баба! Тебя мать кормит, поит, а ты мешаешь нам отдыхать! Кто тебя этому научил?! - заорал мужик, отвешивая очередную затрещину. От удара Дима скатился с кровати на деревянный пол. Мальчик почувствовал, как холод досок снимает боль с воспаленной спины - мужчина, целясь в попу, промахивался, и вся сила пьяных рук доставалась пояснице. Дима, вспомнив общение с прошлыми мужчинами матери, попытался протиснуться под кровать. Бесполезно - мальчик подрос и, хоть и оставался угловатым худощавым, как доска, подростком, уже не помещался в узкое пространство между пружинами кровати и полом.
Небритый схватил Диму за щиколотку и выдернул его на свет. Ударив еще раз, на этот раз по лицу, мужчина поднял упавшую книжку.
- Вот оно! Думаешь, паршивые книжки научат тебя жизни? Ни хрена они тебя ничему не научат! Нет там никакой правды! Ты мать должен слушаться! И отца! Когда тебе говорят, выблядок, идти спать, ты должен спать! А не реветь полночи, мешая людям отдыхать! - заорал небритый, швыряя книгу в Диму. Томик ударил мальчика острым углом, оставив на щеке красный след.
- Дима, слушай отца! Он плохого не посоветует, - услышал Дима знакомый голос. Подняв голову, он протер заплаканные глаза и увидел мать. Улыбаясь, она похихикивала, пытаясь придать голосу серьезное выражение. У нее плохо получалось, мальчик понял, что мама по привычке уже выпила несколько утренних рюмок. Так сложилось - если женщина принимала с утра, то, улыбаясь, пыталась воспитывать сына. Нередко с беседам с рукоприкладствам привлекались находящиеся в этот момент в квартире мужчины. Они заставляли Диму называть их мамой и папой, отправляли в магазин за бутылкой и ругались, когда мальчик возвращался ни с чем. Если же мама не могла найти горячительного на лечение похмелья, то ни о каком воспитании речь не шла. "Выродок" - единственным именем Димы в такие дни было это слово.
Как-то в библиотеке Дима попытался узнать, что значит это слово, но постеснялся продолжать диалог, увидев покрасневшее лицо на выдаче книг. Промямлил, что прочел слово в какой-то взрослой книжке, он убежал из теплого зала, пропахшего ароматом прелой бумаги.
Дима погладил обложку упавшей рядом книги. Сквозь боль, разливающуюся словно море лавы, от правого виска ко лбу, он подумал о героя романа. Сильные, храбрые рыцари, разве они позволяли бы называть их выродком? Дима не знал, что значит это слово, но понимал, с каким презрением оно произносится.
- Чертов выродок, он даже и не думает слушаться! - заорал небритый и пнул Диму. Острый носок ботинка врезался в солнечной сплетение. Мальчик скрючился на полу и, пытаясь вдохнуть, заскрежетал ногтями по доскам. Женщина вскрикнула и бросилась к сыну, но небритый схватил ее за волосы и оттащил от мальчика.
- Не трогай его! Выродок! Да как он смеет смотреть на меня, урод! - крикнул мужчина. Дима смог втянуть в себя воздух, стараясь не обращать внимание на режущую боль в легких. Мальчик почувствовал уколы в висках. Это была не привычная горячая боль - та окутывала, позволяя забыться, эта же заставляла концентрироваться на ней. Закрыв глаза, мальчик позволил лаве залить все его мысли. Боль распространялась от висков ко лбу, потом к затылку, волнами обнимая сознания, выбрасывая все остальное, ненужное. Заслоняющая разум боль вздернула мальчика с пола. Вспыхнув, он закричал, срываясь на хрип: "Уходи!". Сжав кулаки, он двинулась на небритого.
Раздался дверной звонок. Лава в сознание мальчика пенилась, вспучивалась, заслоняя глаза огнем. Сквозь огненный поток он услышал крики ненавистного соседа: "Вот, в этой квартире эти алкоголики живут. Опять вчера всю ночь буянили, а ребенок орал. И сейчас проснулись, опять взялись за свое". В дверь снова позвонили, одновременно раздался стук. Удары в дверь проникали в сознание, мешая сосредоточиться. Мальчик заметил, как вскрикнула мать, но через секунду мысли опять заволокло горячим туманом.
- Уходи! Уходи! Уходи! - крикнул мальчик.
- Заткнись! Сволочь! Выродок! Заткнись, пока я не заткнул тебя сам! - заорал в ответ небритый.
- Уходи! Уходи! Уходи!!! - ответил Дима. Небритый размахнулся, метясь тыльной стороной ладони мальчику в челюсть. Дима поднырнул под руку и толкнул мужчину в грудь, вложив в удар весь огонь, полыхающий в его сознании. Небритый отступил, смешно пятясь, с удивлением смотря на Диму, будто недоумевая, он или кто-то другой его оттолкнул. Взмахнув руками, мужчина оступился об угол кровати и упал, ударившись о стену. Тишина.
Дима почувствовал чьи-то руки, толкающие его на пол. Упал, ударившись подбородком о доски. На запястьях холод. Обернувшись, Дима увидел местного участкового и еще одного мужика с усами и в форме полицейского. Он был похож на какого-то киногероя - Дима иногда смотрел взрослые фильмы в видеосалоне библиотеки. Вдвоем они подняли мальчика, поставили на ноги - один придерживал его за плечо, другой за наручники. Обернувшись, Дима увидел мать, кричащую на нежданных гостей и на соседа, что с ухмылкой стоял в дверях. Он что-то говорил, вроде "Доигрались", но Дима не смог разобрать.
Перевел взгляд на свою комнатку - там на полу лежал небритый. Мужчина не двигался, под его головой разливалась темная бордовая жидкость. Такая же жидкость заляпала стены и бра, висевшую над кроватью. Рядом с потухшими глазами небритого валялась раскрытая книга, которую нужно было вернуть в библиотеку. Дима попытался дотянуться до романа, но помешали наручники. Мелькнула, отрезвляя, мысль: "Как же теперь сдать книгу?", но тут полицейский дернул его за плечо и повел прочь из квартиры. Отошедшая лава снова залила сознание, Дима отключился, безжизненно повиснув на двух стражах закона.
***
Дверь на кухню распахнулась, и в тесное помещение, освещенное одной лишь тусклой желтой лампочкой, сиротливо приютившейся в углу, над раковиной, вошел тучный мужчина с пакетом. Собравшиеся приветствовали его радостными криками.
Единственная женщина в компании расставила бутылки на подоконнике, одну передав тучному, который уже уселся во главе стола. Тот налил пять рюмок, одну отставил в сторону и накрыл корочкой хлеба. Взяв за попу хлопотавшую рядом с раковиной женщиной, он подтянул ее к себе посадил на колени. Та благодарно посмотрела на него и взяла рюмку. Остальные последовали ее примеру.
- Ну, мужики, уж 40 дней как похоронили. Давайте помянем, - сказал тучный и влил водку. Сидящий напротив, с желтоватой гематомой под глазом, затянул:
- А что, правду говорят, что пацана-то не посадили?
- В психушку упекли. А как вылечат, так посадят. Десять лет, не просто так, - ответил тучный.
- А что так много?
- Так сосед показания дал - что парень специально его толкнул. Убийство, это тебе не просто так.
- Так это ж ее вроде был, так? Слышь, Галка, твоего-то посадили! - заржал тот, что с синяком. Женщина покорно хихикнула, потянувшись к рюмке. Тучный разлил еще по одной и замахнулся на товарища.
- А ну тихо! Ты на Галку не гони. Она же не виновата. Это выродок ее натворил, а не она! -Выдохнув, он положил в широкий рот кусок колбасы.
- Так, не шуметь тут. Вы после меня. А ты что расселась? Пошли давай! - прикрикнул тучный и ударил женщину по крупу. Та покорно встала и направилась за мужиком в комнату.