Аннотация: Опубликовано в: Каштановый дом 12 (2020)
Песчаный берег и бескрайние воды. Место встречи стихий,
естественный природный перекрёсток. Штиль, ещё не жаркое
солнце. Благодать, никакой явной вражды. Но это если не всматриваться. Внимательный наблюдатель подметит, - море насылает на берег волну за волной, которые в отчаянной ярости
шипят, пенятся, а затем уходят в почву или отступают. Мелкие
пограничные конфликты. Я подошёл к хижине старика, лачуге
из окаменевшей от соли растительности, кажется то были листья королевской пальмы. Сетей, этих флагов царства рыболовов, здесь не было. Старик их давно продал. Ужасна глубина падения в наше утилитарное время, когда символы утратили свою
значимость. Улавливает ли старик ещё какие-то души или блажь
ушла вместе с мечтаниями молодости? Впрочем, возраст обязывает. Давно пора остепениться. Ах, как важно быть в этой жизни
серьёзным, не улыбаясь навстречу каждому лучу солнца, которое не замедлит с ударом. Но от нас ли зависит наш жизненный
тонус? Однажды в Сан-Франциско старый лавочник-дзен-буддист толковал мне о метемпсихозе. После смерти души людей
на короткое время обращаются растениями. И от этого непродолжительного пребывания на земле зависит истинное, следующее длительное воплощение. Скажем, душа - виноград.
Поклевали его птицы, обитать и душе в птице. А если сделают
из него вино, то душа воплотится в каком-то жителе северо-западного средиземноморья. Вот - трава. Съела корова, быть коровой, а лошадь - лошадью. Если же траву выжгло солнце, то быть
человеку террористом, пиротехником или пожарником. Разные
гуманитарии и люди духа проникают на землю через марихуану.
Если их... или её... выкуривают, получаются 'люфтменшен'.
Между тем, рыбаки тащили домой мачты, подводя итог тяжёлому трудовому дню. А вот и старик со звёздным именем Сантьяго, когда-то помышлявший об убийстве светил небесных.
Он - противоположность морю. Понятна причина его профессиональных неудач. Он - стихия земли. Весь коричневый от времени. На руках глубокие шрамы, прорезанные бечевой. Они напоминают борозды в поле. Их размеры столь внушительны, что,
кажется, в них можно выращивать редиску. Зрелище печальное.
А такова жизнь. Вероятно, после рождения всю жизнь земля нас
постепенно ассимилирует, поглощает, делает своими. Это видно
и понятно по таким удивительным и одновременно закономерным изменениям, происходящим с человеком.
Ещё Сантьяго изрядно просолился, приобретя в своей стихии исключительную значимость. Всё это зримо, практически
ощутимо. Есть в нём какие-то напускные солёность и твёрдость,
которые рассыплются на множество блестящих кристаллов в ответ на подлинную задушевность.
- Ах, эти писатели всё придумывают. Со мной уже говорил
один гринго. Он сочинил презабавную историю моего противостояния с рыбой. Но рыбы - не люди, в душе я на их стороне, они безобидны. Они уединились на глубинах, и всю жизнь
помалкивают. Рыба - мой друг. Хотя убивать их приходилось
не раз. Таковы мы, люди... А вы донесёте простому народу правду? - промямлил старик беззубым ртом.
- С детских лет меня ранила художественная литература своими бессовестными измышлениями. Но после я усмотрел в этом
великое высшее предначертание. И история... медиевистика открыла мне любопытную сторону человеческого опыта. Вот, многие считают важнейшей фигурой в развитии художественной
литературы в Европе хрониста Гальфрида Монмутского. Хронист и выдумки... ну не нелепость ли? И меня осенило. Правда
слишком часто такова, что в неё невозможно поверить, принять
её во всей её полноте. Она ломает стереотипы и выплескивается
за любые пределы. Человеку ли постичь её? Иногда необходимо
'правдоподобной', не противоречащей 'здравому смыслу'.
- Я всего лишь старый рыбак, я далёк от книжных наваждений. Сразитесь пером за нас, простых тружеников моря с акулами земли, акулами капитализма.
- Уж постараюсь.
Конечно, меня заинтересовали реальные основания истории, рассказанной Хемингуэем в повести 'Старик и море' и я
не замедлил расспросить об этом собеседника.
Сантьяго не стал расписывать всё, как в опубликованном тексте, - ох уж эти описания, не имеющие реальных оснований.
Он не сумел припомнить детали, например, когда он отпускал
леску, когда натягивал, все эти переливы оттенков цвета и настроения. Он позабыл и мельчайшие подробности встреч с водорослями и морскими обитателями, так что я засомневался в
получении рассказа более аутентичного, чем у Хемингуэя. Однако пожилой труженик держал в памяти птиц, - лучших помощников рыбака, - по которым ориентировался. Ведь и они чужды
стихии моря, их среда - воздух. И, затерявшиеся в чуждом им
месте, часто объединяют свои усилия. Знаков проступало немало. Какая-то чёрная птица с большими крыльями указывала ему
путь. Тут следовало заподозрить недоброе. Но старик предпочёл
материалистическое толкование - пернатый товарищ высматривает добычу, подтверждая обилие рыбы в этом месте. Потом крошечный небесный обитатель сел на корму, как бы намекая на нашу малость и незначительность в бескрайних водах и
на то, что нужно повернуть назад. Но старика уже охватила
жажда наживы. Он не смел отступить, вернуться. А ещё были
морские свиньи, реальные и во сне. Они предвещали грядущее
свинство. Старик же игнорировал тёмные предзнаменования.
Непростительное поведение в ситуации перманентной опасности.
В конце концов, клюнуло что-то крупное, подарив надежды.
Три дня рыбак сражался с чудовищем, которое уходило немного
глубже, немного поднималось, то резко тянуло леску, то прекращало борьбу. Сражение захватило все существо старика, позволив позабыть о страданиях и лишениях. Противостояние один
на один, как когда-то в Касабланке, в молодости, когда молодой
Сантьяго состязался с местным силачом. И теперь словно вернулся старый азарт - кто кого? Мы друзья, но такова жизнь. Есть
победитель, а есть проигравший. Раны, усталость, галлюцинации не останавливали отважного рыбака. Он боролся и не сдавался, ежесекундно находя в себе скрытые силы.
И вот чудовище начало подниматься к поверхности. Старик схватил гарпун... звук удара о металлическую поверхность
привёл Сантьяго в чувство. Да-да, оказалось, крючок зацепился
за советскую подводную лодку, дрейфовавшую на небольшой
глубине. Это она сутками таскала старика по бескрайним просторам. Конечно, молодые измученные долгим плаваньем люди
не стали наносить особого вреда пожилому человеку, ограничившись пинками. Лишь замполит в учебных целях поставил
старику синяк под глазом.
- Да, противостояние систем и никакой 'мистики'.
Не борьба человека со стихией, а сражение мелкого рыбака-капиталистического предпринимателя с железной машиной коммунистического строя. Собственно, я видел изнутри реальное
разгильдяйство и разболтанность социалистической системы.
Хотя, с другой стороны, разгильдяйство рождает безразличие,
а безразличие - основа механистического подхода, - протараторил я, не задумываясь о смыслах. Моя цель - подтвердить, что я
всё услышал, я внимателен.
- Это лишь внешняя сторона. А любое, даже самое на первый
взгляд бестолковое событие имеет духовные основания.
Такого я не ожидал. Глубокая философия из глубины предполагаемого невежества. Я ещё раз пристально вгляделся в старика, раскачиваемого пивом на волнах жизни. Что это в нём? Врождённая мудрость простого человека, даруемая матерью-землёй?
Такая незамутнённая мифами и пороками 'цивилизованного'
общества, передаваемая из поколения в поколения со сказками, поговорками, их несомненной чистотой и невинностью.
И да, порнографической иногда невинностью. Ведь изображение на заборе полового органа - это как совокупление животных, часть природных процессов без глупых измышлений, как
ветер, как дождь, как снег на голову.
А может это 'героический энтузиазм'? Стариком овладел
какой-то благой демон или даже бог? И вот духовная сущность
стремится донести простые и важные истины людям, ковыряющимся в низком?
Я не знаю истоков философии старика. Они непостижимы.
В конце концов, он мог быть просто умным. А место и время
рождения определили его далёкую от науки судьбу. Не важно
всё это. Интересна постижимая, доказуемая или подтверждённая чем-то суть. И я спросил:
- И какие же у этой истории духовные основания?
- Море и суша находятся в непримиримой вражде. С древнейших времён. А история конфликта столь стара, что мало
помнящих её историю хотя бы в общих чертах. Кто сегодня
знает простой и очевидный факт, корабли созданы людьми не
для перемещения? Нам естественнее передвигаться по суше.
Мы не рыбы. Корабли изобрели для удаления моряков от берега.
И не надо на меня так смотреть. Это факт, который при желании
легко проверить. Иногда природа рождает монстров - тех, кто
не соответствует 'нормальности', основным её же установкам.
Есть и люди, которым сложно прижиться в человеческом сообществе. А их морочат иллюзии, объясняемые ложными причинами, - желание посмотреть мир (а разве человек не изначально
его часть, куда ему нужно уезжать?), стремление заработать денег (а их нельзя заработать где-нибудь ближе?) и т.д. В действительности же проявляется несовместимость моряков со стихией
земли. И эта несовместимость делает таких людей опасными
для окружающих. Вот древние мудрецы и измыслили корабли, чтобы засылать матросов куда подальше. Иногда морская
стихия совершает набег на землю, неся ужас и погибель. Это
на человечество. Это пираты. В конце концов, крейсер 'Аврора', возвестивший о гибели миллионов людей. Море - не место
для праздных прогулок. Судьба 'Титаника' - прекрасное тому
подтверждение.
- Да, но при чём же здесь подводная лодка?
- А разве она не то самое зло в море, - есть там и добро,- которое ополчилось на меня, на человека земли, вторгшегося в чужие пределы для истребления невинных рыб?
Я промолчал, вспомнив простое и разумное наставление
трактата 'Пиркей Авот': 'Да будет дом твой домом собрания
мудрецов; пылись во прахе их ног и пей с жадностью слова их'.