Никогда я не был еще настолько зол - чертов будильник на китайских часах сдох вместе с последними, не выдержавшими вчерашних скачков напряжения в сети. Соседи, затеявшие ремонт и вытягивавшие своими тоннами аппаратуры все киловатт-часы, или как они там называются, из хлипкой проводки дома, в котором я уже целый семестр снимаю квартиру, чуть не лишили меня поездки, о которой я так мечтал с последней сессии. По неясным причинам в субботу, законный выходной день, они решили приостановить мучение стен и моих барабанных перепонок, чем я и воспользовался - совершенно бездарно тратил время, глубоко провалившись в сон, которого мне, как и всякому студенту, так не хватало последние месяцы. Признаться честно, я немного надеялся, на то, что соседи никогда не вернутся - их ведь может сбить машина, например, или курица-гриль около остановки будет второй свежести, что может вполне привести к летальному исходу. Возможно, что вчерашнее дребезжание моих целых трех тарелок и двух чашек с кружкой было для них траурным звоном.
Я достаточно предусмотрительный человек - на всякий случай поставил будильник на телефоне, таком же дешевом и китайском, как и все, что меня окружает. Малыш, приехавший ко мне за сущие копейки, вопил не хуже перфоратора за стеной, не смолкавшего всю прошлую неделю, и возвещал о том, что моим костям следует вместо горизонтального положения принять вертикальное и распрямиться, причем затягивать с трансформацией не стоит - поезд отходит уже через час. Не спрашивайте меня, почему я не выставил нужное время на этом будильнике. Просто поверьте мне, что вчера вечером, когда я уже сходил с ума от воя соседских инструментов и пытался сосредоточиться, чтобы сверить сложенные в сумку вещи со списком, идея поставить на телефоне именно этот час, мне показалась достаточно разумной.
Нужно было умыться. Абсолютно точно - я так делал каждое утро. В процессе ополаскивания лица ледяной водой, а летом в кране иной и не водится, мысли приходят в некий порядок. В этот раз мне не повезло - не было и холодной воды. Вспомнив, что вчера вечером в суматохе я закрыл оба крана, решив, что утром точно об этом забуду. И ведь забыл, что характерно. Очень сильно не люблю, когда я прав в такие моменты. Ладно, пес с ним с умыванием. Пролетев ураганом по своим десяти квадратным метрам жилплощади, я умудрился одеться, обуться накинуть на плечи рюкзак и схватить сумку. Тут заурчал желудок, но я пообещал ему порцию восхитительной привокзальной шаурмы с минимальным содержанием кишечной палочки.
Выключив свет, я оглядел свое жилище: крохотная прихожая с раковиной для мытья посуды и прочего в ней, комнатушка, заваленная книгами так, что пришлось делать в них коридоры, чтобы хоть как-то перемещаться, вместительный стенной шкаф, по ошибке названный кухней и санузел, обустроенный в стиле 'советский винтаж', - все это стало за последние несколько месяцев для меня домом, который я покидал до конца лета. Городская жизнь мне порядком надоела за последние девятнадцать лет, и в начале января я точно решил, что пару месяцев вполне можно провести с пользой для души и тела у своей бабушки в деревне, гордо именующейся, ну, скажем, Полесье или Поселье, не вижу особой разницы. Старушка была в восторге от моего предложения и даже пообещала найти какую-то подработку в местной администрации. За квартирой вызвался последить одногруппник, которому я доверил второй комплект ключей и строго запретил водить кого-либо кроме девушек, причем исключительной красоты. Мой приятель улыбнулся и торжественно поклялся в этом, пообещав оплатить все коммунальные услуги.
Еще раз убедившись в том, что ничего не забыто, я закрыл дверь. Будучи по натуре домоседом, уезжал я с некой грустью. Мне показалось, что нужно что-нибудь сказать на прощание, все-таки меня не будет достаточно долго.
- До свидания, мое пристанище, пусть ты и неказисто, но иного у меня нет. Будь радушно к своему временному хозяину, но и про меня не забывай. - Тихо сказал я, закрывая дверь, и улыбнулся. Выйдя из подъезда, я обогнул дом и оказался на оживленной улице, ведущей прямо к железнодорожному вокзалу, который и был мне нужен. Первый троллейбус, который подошел к остановке был мной забракован, а вот маршрутное такси, будучи не в пример быстрее, шустро повезло меня, лавируя в потоке машин, ведомых не столь расторопными водителями.
Я живу в достаточно большом, пыжащемся стать столицей-чего-то-там-да-какое-всем-дело-до-этого городе, тем не менее, в котором имеется только один вокзал. Мне не кажется достаточно целесообразным подробно рассматривать удобство одного железнодорожного узла на миллион человек - оставим это на совести местных властей, но замечу, что внешне вокзал производил отталкивающее впечатление. Специально обученные дворники скребли тротуар, пытаясь очистить его от плевков, шелухи, окурков и помета, а голуби, сидящие на козырьке над входом, сводили их старания на нет. Чумазые дети, беженцы в третьем поколении, надежно обосновавшиеся на территории любезно их приютившего города, шныряли по вокзалу и не брезговали ничем, что могло принести им любую выгоду. Разумеется, с моего последнего визита в это царство суеты, очередей и кирпичных лиц стражей правопорядка, притворяющихся спящими, ничего не изменилось.
Выйдя из маршрутного такси, я первым делом побежал к ларьку, в котором торговали концентрированным подобием недельной диареи, но мне было плевать на возможные последствия, я был готов на все, чтобы набить мой желудок СЕЙЧАС.
- Мне со свининой и без горчицы, - сказал я, глядя прямо в глаза женщине восточной внешности, и протянул деньги.
- Ай, апаздал! Савсэм нэт! - с жутким акцентом сказала шаурмянша и взмахнула руками в подтверждение того, как она расстроена случившимся.
- Как нет? Чего нет? - недоумевал я.
- Свиныны нэт!
- Вай! Саусэм нэт? Птычка есть? Кар-кар есть? Кошечка-собачка есть? - начал выплескивать свое раздражение я.
- Ай, смэшно! Му-му хочешь? У мэня лыцэнзыя ест! На, сматры! - рассмеялась женщина, на лице которой брови, то съезжались под прямым углом, то грозились зацепиться одна за другую. Я начал опасаться того, что у нее начинается какой-нибудь нервный припадок и предпочел быстро ретироваться, не вдаваясь в подробности того, что было нарисовано на мутном бланке.
Печально. Я потратил еще пять минут времени, пока нашел в расписании путь, на котором стоял мой поезд, и умудрился с первого раза выйти из перехода в нужном направлении. Никогда не любил вокзалы. Все куда-то бегут, дети хнычут, на подходах ошиваются подозрительные субъекты, словом, прекрасная и вдохновляющая атмосфера.
Показав билет и паспорт проводнице, я просочился в свою часть вагона. Кому-то не нравятся боковые места, мне же совершенно плевать на такие незначительные неудобства - всего лишь восемь часов, и я распрощаюсь с этими не самым симпатичными лицами, рядом со мной. По всей видимости, я сказал это вслух, так как бабушка, сидящая напротив меня, и уже лопающая вареную курицу наперегонки со своей внучкой, очень недружелюбно на меня посмотрела. Я улыбнулся ей, криво, конечно, но что поделать, такое уж у меня настроение, и поинтересовался, почему такая интеллигентно одетая и прилично выглядящая женщина вынуждена терпеть унижения и общество гнусного плебса в этом вагоне. Она ничего не ответила, посадила внучку к окну, заслонив ее от меня своими мощными телесами, и продолжила впихивать в нее различную снедь. И ладно. Скоро будет искомый городишко.
Фантастический роман в мягкой обложке скрашивал мое существование как мог, но даже ему было не под силу приглушить чудовищные звуки, которые начал издавать желудок. Мне была нужна пища. Точнее, я об этом и раньше знал, но в настоящий момент это ощущение стало настолько ярким, что затмило все другие. Дверь в купе проводника была закрыта, я стучал не меньше минуты, пока замок не щелкнул, и в коридор не вылезла взлохмаченная голова, поинтересовавшаяся, какого мне нужно. Я присмотрелся и пришел к выводу, что вроде бы, голова должна принадлежать проводнице. Найдя то место, где голова стыковалась с туловищем, я опустил взгляд и продолжил изучать предполагаемую проводницу. На бейдже значилось имя Айгюль, а вот фамилию среднестатистический человек смог прочитать бы не сразу. Я смог. Форма у Айгюль была мятая, на юбке жирные пятна. Ботинки на ее ногах были начищены в последний раз столетия полтора назад. Между жирными пятнами на юбке, точнее засаленным нижним краем юбки и ботинками, на частях тела, называемых ногами, торчал густой лес, да такой, что даже колготки не могли его удержать. Прямо как у моей школьной учительницы по алгебре. Довольно-таки жуткое зрелище, если вы понимаете о чем я.
- Пожрать есть че? - только и смог выдавить я из себя. Остальные слова просто не шли в голову.
- Вафли, сок, минералка, кофе, чай. Что хочешь?
- Взаимопонимания, если честно, - ответил я, немного отойдя от увиденного. - Покушать бы. Не перекусить.
- А, ну и говорил бы так сразу. Пюре, лапшичка есть. В вагоне-ресторане можешь по-царски покушать.
- Боюсь, что мне не по карману ресторанить сегодня, увы. Ваш ассортимент исключительно быстрорастворим и сублимирован?
- Что?
- Отрава, говорю, должна быть кипятком залита перед тем, как в рот отправлена?
- Почему отрава? Нормальная еда, лапшичка, пюрешечка. Будешь что покупать?
- Нет, перехотел что-то. Спасибо.
Проводница что-то бурчала мне вслед, но разве это так важно? Если я правильно помню, скоро должна быть остановка в Трищеве, где местные бабушки готовы закидать пирожками любой проходящий мимо поезд, если в ответ их закидают универсальными стоимостными эквивалентами, конечно же.
Через двадцать минут я стоял на перроне и лопал огромный пирог с картошкой. Это было просто божественно. Взяв себе кофе в пластиковом стаканчике, я почти поверил в справедливость. Буду надеяться, что возмездие меня настигнет в санитарной зоне, если на то пошло. Не хотелось бы эпатировать окружающих до такой степени.
Подышав теплым и не очень свежим воздухом, я поднялся в поезд и максимально удобно устроился на боковой полке. За неимением подушки, я пристроил свою рюкзак в угол и попытался положить на него голову. С двадцатой, наверное, попытки мы подружились, и я впервые стал получать удовольствие от поездки, но идиллия длилась не очень долго.
В нашей стране победившего сюрреализма есть два типа пассажиров в плацкартном вагоне: ты сам и остальные. Ты никогда не храпишь, не мусоришь, не чавкаешь, обязательно смываешь в туалете, говоришь в полголоса и никогда никому не мешаешь. Все проблемы исходят из твоих соседей, будь они неладны. Разруха начинается именно в их головах.
Например, по диагонали от меня устроилась классическая мама-папа-я-счастливая-семья. Глава семейства мял тупым ножом несчастный батон, потом принялся за колбасу. Получившийся в результате его получасовых стараний бутерброд еле влез в рот его довольному чаду лет восьми, тут же шумно зачавкавшему и засопевшему. В ходе процесса жевания мать, умильно гладившая ребенка по голове, решила выразить свое отношение в виде негодования к полутора литровой бутылке 'пивасика', приобретенной мужиком на недавней остановке:
- Урод, блин! Опять свою отраву при ребенке пьешь! Нажрешься, как всегда, и будешь перегаром ходить дышать на нас. Диме какой пример подаешь, скотина! Кушай, сыночка, не отвлекайся, мамулечка тебя не даст в обиду.
Редкий пример педагогического таланта, не правда ли? Вот честно, неужели единственный мозг, покидает женский организм вместе с ребенком в процессе родов? Я вынужден сделать корректное заявление о том, что для этого мозг изначально должен иметься в женском теле, но это повод для отдельной дискуссии. Бесспорно, есть очень даже неглупые женщины. Для справедливости отмечу, что и для мужчин характерна непроходимая тупость, да еще помноженная на примитивную животную агрессию и отвратительное воспитание. Но все вышеперечисленное встречается преимущественно в изобретениях Люцифера - плацкартных вагонах, весьма колоритном срезе нашего общества.
С другой стороны своими перлами меня радовала все та же, пичкавшая вареной курицей внучку бабушка, которая делилась по телефону со своей приятельницей восхитительным рецептом излечения геморроя при помощи маринованного укропа. Вспомнив про возможное коварство станционных пирожков, я посоветовал своему желудочно-кишечному тракту успокоиться и не рыпаться, чтобы не провоцировать старушку на использование живительной силы земли на моих труднодоступных местах.
Сверху на меня периодически недружелюбно посматривала девушка, которая в самом начале путешествия попыталась занять место внизу, но встретила мое ожесточенное сопротивление. Может быть, я и уступил бы ей место - лично мне непонятен принцип равной стоимости билета вне зависимости от того, на верхней или нижней полке придется ехать, и в какой-то ситуации я готов проявить немного сочувствия и сострадания к ближнему, но только не в том случае, если мне безапелляционно заявляют, что я поеду сверху, так как девушкам нужно уступать. Еще и вещи свои кинула на мою койку. Естественно, я возмутился, вначале в очень вежливой форме, а потом в грубой. Пришлось пригрозить выбросить ее паршивую сумку в окно к чертовой матери, если она не свалит с моего места. Не очень галантно, но очень эффективно.
Путешествие плавно перетекало во вторую фазу - поезд медленно, но очень решительно двигался к нужному мне населенному пункту, когда я почувствовал, что до санитарной зоны было бы очень неплохо посетить самую важную составляющую пассажирского вагона. В туалете кто-то уже успел наглядно проиллюстрировать свое отношение к Трищеву и его достопримечательностям, включая кулинарные способности местных бабушек. Впечатления от увиденного на вокзале и опробованного были столь яркими, что я невольно поморщился, увидев внушительный результат. Ну, да и ладно. Мой выход.
Управившись за считанные минуты до прибытия поезда на станцию, я нацепил рюкзак и вышел в тамбур, где потихоньку начинал скапливаться народ. В Мученическе поезд все-таки решил остановиться и дать пассажирам возможность расслабиться и избавиться от наслаждения созерцать друг дружку. Моя электричка должна была подойти примерно через двадцать минут, которых с избытком хватало для того, чтобы посетить все памятные места этого города.
Городок, раз в десять меньше моей столицы Задолжья, удивил плотностью человеческого потока на перроне, проще говоря, толчея была несусветная. Люди ожесточенно пихались, сквернословили и грызлись между собой, едва ли не переходя к рукоприкладству, являя собой прекрасно иллюстрированный облик среднестатистического жителя этой страны. Ну что же, зато у нас культура и история богатые. Так говорят по телевизору.
Решив не баловать себя созерцанием чудес местной архитектуры, я устроился неподалеку от края перрона, уселся на бордюр и принялся читать. Роман уже подходил к своему достаточно логичному завершению - победили Честность, Ум и Достоинство, ну или как-то так, когда пустой механический голос объявил, что электропоезд на Полесье пришел на второй путь. Я, зная, что времени еще во всех смыслах вагон, не торопясь поднялся, поудобнее взял вещи и воспользовался загадочным и затененным подземным переходом. Наукоград, ага. Наука наукой, а вот в переходе все равно кто-то гадит. Иностранные шпионы, не иначе.
Хорошо, что инновации и модернизации не добрались до электричек - древний вагон проходит еще лет пятьдесят без всяких нанотехнологий, спасибо старым инженерам и рабочим, сначала его построившим, а теперь поддерживающим в приемлемом состоянии. Я успею состариться, а эти электрички все так же будут бегать по бескрайним просторам нашей страны. Если их не отменят в связи с недостаточным финансированием, конечно. Вот потеха будет.
Из тамбура тянуло табачным дымом, я поморщился - не люблю его. Бывало такое, что я и выкуривал сигарету, но это случалось по большим праздникам, и я был нетрезв в тот момент. Есть что-то приятное в самой первой затяжке, но потом процесс курения становится рутинным занятием и теряет свою привлекательность. Ну его, это курение, тем более, таких отвратительных сигарет - нечего табачные фабрики поддерживать. Если бы люди в нашей стране были чуть умнее, то они бы давно уже разнесли их все к чертям собачьим. Увы, им подавай макароны с майонезом, водку, папиросы и отвратительную, кисельную рожу в телевизоре, говорящую, что все в стране прекрасно, а все то, что плохо - происки врагов. Ничего за последние сто лет не поменялось.
Задумавшись о судьбе страны, я чуть не прохлопал свою остановку - сто лет уже не был в этих местах и то, что мне нужно выходить, узнал только из оповещения. Пейзаж, наверное, не изменился. Сложно об этом судить, когда прошло столько лет для тебя самого, и восприятие окружающего мира капитально изменилось. Возможно, начало появляться мировоззрение, хотя это больше похоже на шутку.
Слабое подобие пыльной дороги уходило за линию горизонта. Память подкинула информацию, что до деревни не меньше пяти километров. Я шел и думал, зачем, ну зачем было прокладывать пути так далеко от человеческого жилья? Логика подсказывала, что это было необходимо для того, чтобы оградить жителей от постоянного шума железной дороги, но мои нижние конечности были с этим кардинально не согласны. Через полчаса я абсолютно точно уверился, что подхожу к деревне - лай пары тощих и наверняка блохастых шавок не оставлял в этом сомнения. А, еще зажегся самый настоящий электрический фонарь. Хорошо, что я отговорил бабушку от того, чтобы меня встречать на платформе - мои законные пять километров по дороге для нее превратились бы в десять.
С первого раза я нашел нужный дом. То, что улица была одна, сильно сузило круг поисков. Гавкающие псы составляли мой почетный эскорт, но еще метров за десять до забора, развернулись и, поджав хвосты, свалили в поисках другой жертвы. Видимо, бабушка держит их в тонусе, не давая близко подходить к участку и мешать своим лаем, поскольку во дворе дома никакого собакена, который бы гонял деревенскую дохлятину, я не встретил. Пока я шел к дому, тропинку мне пересек выдающихся размеров кот, настолько черный, что даже в сумраке он не казался серым.
Из приличий я постучал в дверь, пробормотал, что мне-то уж точно можно войти, и только потом пересек порог дома, в котором я не был лет десять. Бабушка сидела за столом и при свете электрической лампочки листала альбом с фотографиями.
- Боженьки, кто же это решил меня навестить-то? Велиславушка, ты ли это?
- Баб, это было бы уместно, если мы не виделись кучу лет. Пару месяцев назад, ты приезжала в город, помнишь? Кстати, имя Слава мне нравится больше. Как услышу, что меня кто-то назвал Велиславом, сразу возникает желание строгать деревянных идолов и прыгать через сжигаемых половцев. Аж уж если кому-то в голову взбредет назвать меня Великом...
- Внучек ты мой любимый, твои родители, конечно, своеобразные люди. Хоть и не ты выбирал свое имя, а они, носи его с гордостью.
- Я же не величаю тебя постоянно Клавдией Фадеевной, верно?
- Еще бы ты бабушку родную по имени-отчеству называл. Нечего стыдиться своего имени и других вводить в заблуждение своими демагогиями.
- Я и не стыжусь, просто...неудобно как-то. Некомфортно, когда меня называют полным именем.
- Всю жизнь так мыкаться будешь? Твое имя - настоящее, в нем сила звучит, только попробуй сам его вслух сказать. Или тебе больше по нраву Гусом зваться, Быкапом или Вертивласом? Что там еще эти идиоты придумают?
- Да это шутки все, никто так детей называть не будет.
- Сто лет назад мы тоже так думали, а потом как поперли эти Даздрапермы, Валтерперженки и Авксомы - спасу от них не было.
- Наши препирания несколько затянулись, да? Давай я тебя обниму, я ведь и вправду давно тебя не видел.
- Слава, только дух весь не выжми из меня, старой. Ты же не хочешь, чтобы в этот торжественный момент я померла?
- Ты еще ого-го у меня, зачем тебе помирать? Кто же такую вкуснятину будет готовить?
- Кстати, я там приготовила кое-что...
- Неужели, пирожки?
- Конечно. Плоха та бабушка, которая пирожки для внуков не печет.
- Или жарит.
- Да, жареные мне самой нравятся больше. Но вредно же, что тут поделать? На вот тебе, еще теплые. Тут с картошкой, тут с луком и яйцом, ну а тут с печенью.
- Слава тебе! Воистину, слава! А теперь извини, я стану глух и нем на некоторое время.
Пока я лопал великолепные пирожки, не вызывавшие у меня опасений насчет качества изготовления, бабушка ввела со мной беседу - она задавала вопрос в такой форме, что от меня только требовалось кивнуть или помотать головой. Мудрая старушка, что тут еще добавить. Когда я дожевал и понял, что больше в себя впихнуть ничего не смогу, она приступила к более подробному допросу.
- Как сессия?
- Да, нормально все, сдался.
- Троек много?
- Да кому там эти оценки нужны? Есть диплом и есть.
- Сколько?
- Ну, две, допустим. По уголовному и КПЗС.
- Двадцать пять лет уж партии этой проклятой нет, а вас все эту гадость заставляют изучать?
- Чего? А, нет, не совсем. Предмет так называется - Конституционное право зарубежных стран. Нам целый семестр читали лекции по форме государственного устройства различных стран, механизмах формирования правительства и так далее и тому подобное. Мне вот как раз правительство на экзамене и досталось - по всем странам гоняли, спрашивали. Как вспомню, так в дрожь бросает.
- Лучше бы историю КПЗС сдавал, и то толку больше б было.
- Ой, ужас, и не говори. Тетка еще такая мерзкая принимала Ленкина или Линкина ее фамилия, даже не кандидат наук, но целый доцент, не знаю, как ей это удалось.
- Ты что еще и не помнишь, как преподавателя звали?
- А что там помнить - пришла раз в неделю, набубнила и ушла. Даже семинаров по предмету не было. Вот зачем мне это все нужно мне, будущему отечественному юристу?
- Затем, зачем мы в институте механизации историю партии учили. Чтобы быть образованными, эрудированными и всесторонне развитыми строителями светлого будущего. Вот видишь, даже сейчас наизусть помню. А на деле, да кому это нужно? Тут я не могу с тобой не согласиться. Тяни свои предметы, те, которые потом пригодятся. Кем стать-то хочешь?
- Не знаю точно, думаю, что в цивилистике буду практиковать.
- В чем?
- Ну, это, корпус юрис цивилис - свод гражданского права императора Юстиниана, если правильно помню. В гражданских правоотношениях буду разбираться, без знания гражданки юрист - не юрист вовсе. Цивилистика - это практически все, что нас окружает в повседневной жизни, сюда можно и трудовое право приплести, и семейное, и бог весть еще что.
- Ты уже хотя бы имеешь представление о том, чем будешь заниматься. Это очень хорошо. Я тут поспрошала, может быть, получится тебе у нас юристом в администрацию пойти на эти два месяца.
- О, круто! И стаж уже какой-никакой будет.
- Ты только не подведи меня на собеседовании хорошо? Тут всем занимается Витя, городской парень, год назад приехал, а уже ни один вопрос без его участия не решается. Важный он, конечно, но сердцем добрый, не обидит.
- Что могу, сделаю. Обещаю.
- Девочка есть уже?
- Баб, ну что за вопросы?
- Значит, нет?
- Значит, нет.
Неловкую паузу заполнило причмокиванье моей бабушки, силящейся отхлебнуть слишком горячего чая. Она перевела взгляд с чашки на стену, а затем на часы и всплеснула руками:
- Ты посмотри, сколько времени уже - полночь минула, а мы все болтаем. Завтра в шесть утра подъем осилишь?
- Осилю.
- Я тебе уже постель приготовила, давай в душ быстро, вода теплая должна быть, нагрелась за день и ложись спать. Смотри, с тропинки не сходи - в темноте мне все грядки передавишь. - Бабушка протянула мне полотенце. - На вот, не думала, что оно тебе еще пригодится.
- Сейчас, чай допью, и пойду. Самому охота пыль дорожную смыть с себя.- Тут я увидел, чем мне предстоит вытираться. - Серьезно? С утятами?
- Десять лет хранила, говорю же. Неужели зря? Дареному полотенцу на рисунок не смотрят.
Не став спорить с ней и вволю напившись чая, я вооружился древним артефактом от полотенцестроителей. На улице было темно, хоть глаз выколи, но у меня в телефоне был припрятан мощный фонарик на такие случаи. Разгоняя мрак, я отважно шлепал по бетонной дорожке, пока не уперся в баню, рядом с которой был летний душ. Я разделся и принялся подвергать тело водным процедурам. Вода была, кстати, если и не теплая, то вполне терпимая - кричать от холода не хотелось. Возвращаясь, я обратил внимание все на того же черного кота, сидевшего на дорожке и не собиравшегося освобождать мне путь. Я подошел к нему вплотную.
- Уважаемый, не соизволите ли вы освободить мне путь? Я буду очень вам благодарен, потому что завтра у меня будет сложный день, и я хотел бы хорошо выспаться перед ним. Давайте не будем провоцировать развитие конфликтной ситуации, тем более, у меня в руках тяжелое и мокрое полотенце.
Кот в ответ зевнул, потянулся и, одобрительно хрюкнув, исчез во тьме. Сообразительный. Я почесался и задумался о полном отсутствии комаров - ни одного не видел и не слышал. До воды было метров двести, конечно, но и на таком расстоянии крылатые паршивцы могут извести кого угодно. Вернувшись, я обнаружил, что лампочка на кухне еще горела, а бабушка пила чай.
- Заснешь после такого количества чая? - поинтересовался я.
- Да ты не переживай, я мало сплю уже, четырех часов с головой хватает. А вот ты шел бы уже отдыхать - завтра дел не продохнуть.
- Будет сделано, - отрапортовал я. - Кот у тебя занятный. Кастрированный?
- Нет у меня кота никакого, да и бог с тобой, зачем животное портить. Тут никто на себя грех такой не возьмет.
- Ну как же, большой, даже огромный черный котяра. Сначала он мне встретился, когда я к дому шел, потом, когда из душа возвращался. Просто сидел и смотрел, словно ждал меня. Я убедил его уступить дорогу, немного пригрозил, и он быстро ретировался - наглец редкостный. Теперь я понял, почему у тебя собаки нет - вряд ли с ним вместе кто-то уживется. Если только Брандашмыга какого-нибудь заводить.
- Не знаю я, какого кота ты увидел - у меня их никогда дома не было. Может, соседский решил на охоту сходить.
- Ну, тогда завтра и познакомлюсь со всеми соседями, включая этого Котофея Бармоглотовича. Спокойной ночи.
- И тебе спокойной ночи, Велислав.
Подушка, набитая хмелем, притянула мою голову к себе и не отпускала до самого утра.
Глава 2 Знакомство
Равно как и прошедшее утро, это для меня началось с будильника на моем телефоне. Нет, это просто антигуманно - ставить звук, напоминающий вопли кошки, которую засовывают в мясорубку, в качестве будильника по умолчанию без права его изменения на что-нибудь более человечное. Еле разлепив глаза, я убедился, что обстановка, меня окружающая, соответствует действительности, и я на самом деле в деревне - ни на какие зачеты или экзамены бежать не нужно. Чудесно, осталось побороть свой телефон и можно еще вздремнуть пару часов.
Бабушка явно не разделяла моего мнения, и когда из комнаты, в которой я продолжил свой здоровый сон, раздалось тихое посапывание, самым бесстыжим образом принялась меня пихать и колотить, одним словом, будить.
- Шесть утра уже, а ты все дрыхнешь - сегодняшний день не для сна был создан, уж поверь мне. Раньше, Велислав, тебя в кровать не загнать было - ты бесился до полуночи, а в пять утра уже деда на рыбалку поднимал идти. Куда вот только все это подевалось?
- Раньше, баб, у меня сессий не было. Замотала меня последняя, еще и практика эта в полиции, суде и прокуратуре...Сил нет совсем - гоняли до последнего.
- Научили хоть чему?
- Да как сказать...Я точно знаю, где ремонтируют свои тапочки сотрудники прокуратуры Фрунзенского района. Не одну пару перетаскал. И так далее, и тому подобное. Неужели ты думаешь, что нас на ознакомительной практике хоть чему-то учили? Лучше скажи, кофе есть?
- На почту пошла пенсию получать, вот мне там его и всучили. Сказали, что денег нет, предложили по...бартеру, да?
- Практически. А пирожки остались же?
- Вот, узнаю своего внука. В холодильнике найдешь все, что тебе нужно.
Пока я с наслаждением поедал пирожки, все еще восхитительно вкусные, бабушка сетовала на то, что с огородом-то она справляется, а вот дом следует хорошенько обновить. Еще в процессе ее повествования, я начал догадываться, что именно мне и предстоит это сделать. Справедливо, ведь пирожки и прочую снедь нужно отрабатывать.
- А что конкретно нужно сделать?
- Да полы уже прогнили в той комнате, я доски подкладывала-подкладывала, а все без толку, ходить страшно. В бане бы неплохо пару досок обновить - дед перед смертью в ней все наладил, так что работы немного.
- Студент уже практически третьего курса с этим справится без проблем. Не переживай, баб, все будет сделано.
- Спасибо, тебе Велиславушка, спасибо большое.
Интересно, как нужно перестилать полы?
***
В администрацию мне нужно было только к девяти утра, и все оставшееся время я потратил на смакование пирожков и ковырянии увесистым железным ломом в робких попытках приподнять подгнившие доски. Не самое простое дело, скажу я вам. В результате, плюнув на все, я взял топор и принялся крошить эти доски к такой-то матери. Покрыв меня толстым слоем пыли, полы все-таки сдались и превратились просто в изуверски порубленные старые и никому не нужные деревяшки.
Начав разгребать обломки, я обнаружил, что по всему периметру комнаты слоем, шириной сантиметров в пять-шесть насыпана, по всей видимости, соль. Разумеется, я не стал проверять на язык, соль ли это, или что-то интересное. Нужно будет спросить у бабушки, которая уже с самого утра ковыряется в своем огороде, имеет ли моя находка практическое применение. Или не стоит спрашивать? Мало ли какую сакральную ценность для нее имеет эта ерунда. Ладно, там видно будет, не до такой ерунды сейчас.
Я решил, что полутора часов, потраченных на полы для сегодняшнего утра более чем достаточно, и вышел из дома подышать свежим воздухом и заодно стряхнуть с себя вековую пыль. Взглянув на себя в зеркало, я решил, что душа мне не избежать, поэтому сразу пошел к уже известному строению.
Вылив шампунь себе на голову, я принялся ее яростно тереть, стараясь закончить процедуру помывки как можно скорее - вода в баке за ночь остыла, и душевая процедура не приносила мне особого удовольствия. Взбодрившись, и хотелось бы считать, что отмывшись, я поспешил к дому, крутя при этом головой и осматривая участок.
Судя по его состоянию, бабушка поддерживает и себя, и его в прекрасной форме - ни травинки на грядках, а ближняя к реке часть, так и вовсе щеголяет густым и ярким газоном. Приятное зрелище. Я восторженно представил себе, как после трудового дня буду валяться на нем, попивая квас и читая очередную книгу.
Холодный порыв ветра привел меня в чувство, и я понял, что стою и восторженно глазею на упомянутый газон. В доме меня уже ждал горячий чай и бутерброд с сыром. Бабушка же.
- А ты молодец, рьяно взялся за работу.
- Ломать не строить, баб, чего уж там. - Кажется, я даже немного покраснел. - Скажи, сколько законных соток в твоем родовом гнезде?
- Законных тут два участка по десять, которые нам с дедом твоим выдали, ну и где-то пяток набралось за счет оптимизации пространства, как вы любите говорить. Двадцать пять-двадцать шесть примерно. Зато видишь, какой газонище вымахал на них?
- Газон шикарный, баб, высший класс - пару лунок выкопать и можно будет сельский чемпионат по гольфу проводить. Михайловских позовете для массовости, будете клубнику со сливками подавать и воду колодезную для зрителей. Тебе процент, разумеется со всего.
- Велислав, шел бы ты уже переодеваться для собеседования. Костюм взял?
- Баб, в своем деловом костюме, пусть и дешевеньком, я буду только портить ваши колхозные пейзажи. Или деревенские. Как правильно?
- Ей-богу, ты даже меня из себя выводить начинаешь.
- Ладно, иду-иду.
Я удалился в комнату и быстро надел на себя светлые брюки с не вызывавшей у меня сильного отвращения рубашкой. Та была немного мятая, но я и не на прием к королеве шел. Сойдет для сельской местности, как говорится. Легкие вентилируемые ботинки имели в себе достаточно отверстий для того, чтобы вся уличная пыль оказалась в них, но меня это не сильно смущало.
Попрощавшись со своей старушкой, я пошел в указанном ей направлении. Хорошо, что улица тут была всего одна, и заблудиться было архисложно. Без пяти минут девять я стоял около приличного кирпичного здания, в котором находились гастроном, аптека, почта и администрация поселения. Дворец культуры располагался неподалеку в здании старого зернохранилища, построенном больше ста лет назад - эффективный подход революционеров, вошедших во вкус управления страной, налицо. Я сделал вывод, что нахожусь в самом центре Поселья. Пришло время для проявления себя в качестве блестящего специалиста.
Нужно заметить, что в юриспруденции я не очень-то и разбираюсь, увы, несмотря на то, что закончил уже второй курс. Справедливости ради скажу, что для того, чтобы мы что-то узнали, нам нужно что-то делать, например, на практике вникать в делопроизводство или, хотя бы, просто присутствовать в залах судебных заседаний, но в жизни все было, конечно же, иначе. Мы, студенты-практиканты, ходим за сигаретами, таскаем дела из одного архива в другой, двигаем мебель, иначе говоря, делаем все то, что лень делать сотрудникам правоохранительных органов. Сотрудники полиции используют нас в качестве понятых, хотя даже я знаю, что процессуально это запрещено. В академии мы пишем лекции, по которым нас гонят на семинарах, но никто, никто из преподавателей не рассказал нам, как нужно писать претензию в магазин на некачественный товар, нас не научили правилам написания искового заявления в суд. Да что там говорить, даже как зарегистрировать свое юридическое лицо или себя в качестве индивидуального предпринимателя никто не знает. Юристы, ага. Целых четыре года мы учимся для того, чтобы получить диплом, без которого никто нас не возьмет на работу. Именно так. Обучение - не для знаний, а только для диплома.
Выбросив всю эту чушь из головы, я постучался в дверь, на которой красовалась табличка:
ЗАМЕСТИТЕЛЬ ГЛАВЫ ПОСЕЛЬСКОГО РАЙОНА ПОСЕЛЬСКОГО МУНИЦИПАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ КОРОВЬЕВ В.С.
- Входите, Велислав, не стесняйтесь, раздалось из-за двери.
От удивления я сильно толкнул дверь и она, легко поддавшись, распахнулась и увлекла меня за собой в небольшую комнату, заваленную папками до самого верха. В комнате был стол, который венчали ноутбук и чашка кофе. Коровьев В.С. стоял и смеялся, глядя на меня.
- Умеете вы, Велислав, эффектно появляться. Прямо как один волшебник, который приходит тогда, когда он необходим.
- Вы - Виктор Сергеевич?
- Он самый. Найдите себе стул и садитесь.
Я порыскал глазами по комнате и нашел лишь один табурет, который не был завален папками с буквами 'ДЕЛО', и решил временно использовать его.
- Садитесь смелее. Вот представьте себе, уже больше года я здесь торчу и все никак не могу найти время для приведения документооборота в порядок. Ужас, что тут с бумагами творится. Все настолько запущено, что я только в общих чертах смог рассортировать все по папкам, но вот заняться претворением всего того, что в этих документах написано, не в состоянии. И тут приходит ко мне Клавдия Фадеевна, ваша бабушка, и говорит, что ее дражайший внук Велислав, будущий юрист, изъявил желание на пару месяцев свалить из тесного и душного города в нашу гостеприимную деревеньку. Хвала небесам! - подумал я и подробно ее проинструктировал, что вам нужно будет с собой взять. Вы ведь взяли с собой необходимые документы?
- Вы очень исполнительный молодой человек, Вячеслав. Только почему интонация вопросительная?
- Я с собой взял все упомянутые документы.
- Прекрасно. Мне не хотелось бы, чтобы ваша трудовая деятельность здесь закончилась, не успев начаться - никто из местных жителей не имеет необходимого образования для подобной работы, а мне катастрофически не хватает времени даже для написания собственных статей в журналы. Скажите мне, пожалуйста, вы в академии учитесь?
- Да, переведен на третий курс. Бакалавриат.
- Баклан...ох, простите, в магистратуру будете поступать?
- Вы знаете, не загадывал еще так далеко, но по слухам, мест в магистратуре будет раз в десять меньше, чем выпускников бакалавриата того же года.
- Это в духе нашего ректора.
- Вы тоже там учились?
- Было дело, но только в те годы, когда она имела отношение к праву, а не юриспруденции. Существовал такой институт, который готовил следователей и криминалистов, когда-то его звали 'свистково-козырьковый', по аббревиатуре 'СК'. Вот в нем я и начинал свое обучение.
- Звучит как начало крайне увлекательной истории.
- Велислав, вы даже не представляете, насколько она увлекательна. Примерно на второй минуте рассказа несчастные слушатели покрываются волдырями и язвами, а мухи дохнут от тоски. Если вкратце, то я так наелся этого права за долгие годы обучения, что в один прекрасный день, наткнувшись на объявление, обещавшее человеку, решившемуся на переезд в не самое населенное на свете место, которым является Полесье, несколько тысяч зарплаты и должность заместителя главы муниципального образования. Я понял, что это мне определенно подходит, так как жизнь в городе надоела своей серобуднестью и бесперспективностью; два звонка по указанному номеру телефона, час на сборы, и вот мы с моим другом трясемся в каком-то рассыпающемся на ходу автобусе. Друг соблазнился путешествием в другой город, где по слухам варили отменное пиво, я же организовал его встречу в конечном пункте, чтобы он сильно не скучал, а сам по пути слинял из автобуса, оставив своего товарища с открытым ртом и широко распахнутыми глазами от такого безобразия. Не уверен, правильно ли это было, но тогда я решительно рубил все концы, не думая о последствиях.
- Сильно, Виктор Сергеевич, вы обставили свой уход со сцены.
- Скорее, Велислав, оригинально и запоминающееся. В любом случае, я варюсь в этом котле уже больше года и возвращаться в большой мир не собираюсь. Хорошо, что есть всякие интернеты, через которые я иногда публикую свои статьи. Денег за них платят немного, но по местным меркам прибавка к зарплате недурственная. Я, можно сказать, практически богат. Да и не в деньгах счастье, как по мне.
- Достаточно тривиальная мысль, не находите?
- Нахожу. Ладно, Велислав, заболтались мы с вами. Нужно будет вам трудовую найти пустую, у меня как раз парочка должна была заваляться в сейфе. - Тут он распахнул дверь угрожающе выглядящего железного ящика и принялся в нем копаться. - Ага, вот одна точно нашлась.
Он протянул мне невзрачную серую книжонку, сам факт наличия который должен был ознаменовать начало моей блестящей карьеры, а я с благоговением и легкой дрожью в руках ее принял. Лед тронулся, господа, лед тронулся.
- Виктор Сергеевич, а куда мне с ней теперь идти?
- Сначала я бы порекомендовал снять копии с твоих документов - они мне в любом случае пригодятся, подпиши еще согласие на обработку персональных данных, о этот наитупейший из законов, каноничный хлеб Росгоскомнадзора, да сгорят они все в Геенне огненной.
- Что?
- Закон о защите персональных данных, тот самый закон, который регулярно нарушают все сотовые операторы, сливая базы данных абонентов третьим лицам. Чудаки они конченые. А Росгосфуфломнадзор, как его зовут в народе, ходит по достаточно законопослушным организациям и кошмарит их. Раньше это кормление называлось, теперь проверка. Давайте, дуйте делать копии - аппарат найдете через комнату, там же и наш аналог кадровика сидит. Напишите заявление под ее чутким руководством, и ко мне сразу.
- Уже бегу!
Со второго раза мне удалось осилить заявление без ошибок, и заполнить свой трудовой договор, так что через час с небольшим я уже стал юрисконсультом Полесского муниципального образования. Возбужденно тряся готовым приказом и любуясь записью в трудовой, я не верил своему счастью. Кто бы меня в нашем городе взял на работу? Юристов у нас - как собак и такой возможности приткнуться на работу хоть на месяц мне еще долго не представится. Мои знания скорее расстроили работодателя, чем порадовали. Коровьев даже поинтересовался, точно ли в один ВУЗ мы с ним ходили и что-то опять добавил про бакланов. Я пообещал исправляться и компенсировать нехватку знаний энтузиазмом и работоспособностью. Он покачал головой и сказал, что до обеда я буду разбирать и раскладывать дела в его кабинете, а дальше он найдет мне следующее занятие.
Сколько же там было этих папок! Три часа прошли в попытках понять их содержание, после чего я решил, что их можно будет разложить по тематике и датам, но Коровьев меня прервал и отправил домой, сказав, что до завтра без меня как-нибудь справится. Не скажу, что я был сильно против. Мой начальник произвел на меня смешанное впечатление - умный, знаниями явно не уступающий моим преподавателям, за это время он немало интересного успел рассказать о законах, как и на чем их вертеть, но в то же время однозначно дающий понять, что он ожидал от меня гораздо большего. Не знаю, как к нему относиться. Сам, наверное, виноват - больше времени нужно было посвящать учебе. Да и дареной работе в начальника не смотрят.
Большая часть уличной пыли уверенно осела в моих ботинках. На всякий случай нужно будет попробовать выбить себе ставку дворника - в подметании мне точно не будет равных. По ощущениям, еще на середине пути несколько тонн песка уже забрались мне в носки. Для верности я повернул голову и убедился в том, что вместо дороги я не вырыл овраг. Нет, и пыли, похоже, не сильно убавилось.
Бабушка встречала меня барским столом со щами, молодой картошкой и малосольными огурцами. Всю мою жизнь она старательно делает вид, что забывает о моей ненависти к ним. Никогда не понимал людей, старательно портящих свежий продукт килограммами соли и специй. Замаринуйте уж по-божески в банке, ну или в кадке засолите, в чем проблема? Привычно отодвинув огурцы подальше, я принялся наваливать себе сметану во все возможные тарелки. К концу застолья я так раздулся от съеденного и выпитого, что отказался от третьей чашки чаю. Это важно, не так ли?
С трудом выйдя из-за стола и сев под дерево, так, чтобы живот удобно лежал на коленях, я поддался гуглению. Интернет работал неважно, но человека, еще заставшего диал-ап, не нужно учить ждать. Ходят слухи, что единственный раз, когда тибетского монаха видели грязно ругающимся, связан как раз с медленным интернетом. Я готов принять это утверждение на веру. Потратив час, я так и не увидел ни одного изображения, но набрался решимости для осуществления задуманного.
В сарае, больше напоминавшем ангар для средних размеров эскадрильи, я нашел здоровенные деревянные брусья, которые интернетовские умельцы упорно называли 'лагами'. Не знаю, что там у них там в сети лагает, но брус - он и в Полесье брус. Тщательно измерив комнату, я принялся пилить, ругаться и еще раз пилить. Без хорошо подобранной по такому торжественному случаю ругани работа двигалась медленно, и я старался ускорять процесс, бурча себе под нос всякую непотребщину.
Скрипнула калитка, за окном мелькнула тень, трансформировавшись в звукоряд шагов. Наконец, после стука, неизвестный мне гость для вежливости кашлянул, тем самым, выдав, что это была гостья.
- Открыто, - сказала бабушка, - можешь зайти.
- Здравствуйте, Клавдия Фадеевна, - раздался бархатный голос, от которого у меня по загривку побежали мурашки в предчувствии. Чего? Сам не знаю.
- Здравствуй, Олеся. Никак бабушка твоя привет мне передает через тебя?
- Угадали, тут записка и травки, которая она давно вам обещала, но никак не могла правильно досушить.
- В правильности-то только ей и можно доверять. Чаю выпьешь?
- Ой, спасибо, но я его уже обпилась за последнее время. И с одним вареньем, и с другим...в город приеду, на сахар месяц не взгляну. А кто там у вас стучит так деловито?
- Внук это мой, Велислав, только вчера вечером приехал, а уже хозяйством занимается - перестилает полы.
Пока они говорили, я старательно прибивал доски, делая вид, что поглощен работой. Нужно было выйти поздороваться, но неведомая сила приковала меня к полу, не давая даже распрямить спины. Не могу сказать, что это было стеснение, если только оно не весит шестнадцать тонн. Собрав всю волю, я оторвался от земли, положил молоток и сделал шаг. Второй дался несколько проще. Я поймал себя на мысли, что я похож на Антея наоборот - земля не отпускала меня, как будто высасывая силы. Самое главное в этой жизни - начать движение, каждый шаг дается все легче предыдущего, приближая нас к цели, что я и продемонстрировал, сбросив остатки наваждения еще в коридоре и нацепив свою самую очаровательную из улыбок. У меня их всего две, но я надеюсь, что беру качеством. Увы, тщательно исследовав местность, я пришел к выводу, что неопознанных девушек в доме не имелось.
- Опоздал ты, ушла уже Олеся, - улыбнулась бабушка, глядя, как моя только начавшая сиять физиономия, начала обиженно тухнуть.
- Все, теперь мой мир рухнул, пойду заедать стресс, - сказал я и потянулся за краюхой черного хлеба.
- А руки мыл? - дежурно поинтересовалась бабушка. Ну что тут можно сказать?
Прямо под дверью сидел старый знакомый - черный кот, сорвавшийся с места и побежавший в сторону калитки при одном моем виде. Я не смог побороть искушение и, подгоняя нас обоих воплями, рванул за ним. Просочившись между досками, кот был таков, а я остался потрясать кулаком и обещать этому Бармоглоту все возможные кары и лишения.
- Он этого долго не забудет, - сказал уже знакомый мне бархатный голос. Девушка, как оказалось, стояла рядом, и наблюдала за нашим небольшим трагикомическим спектаклем. Олеся подмигнула мне и исчезла так быстро, что я не успел попрощаться. И что у этих женщин в голове творится?
Я вышел, чтобы хотя бы представиться и сказать 'очень приятно' в ответ, но улица уже была пуста. Сейчас, когда солнце начало садиться, она показалась мне по-настоящему огромной, даже больше, чем в детстве. Поднялся ветер и бросил мне в лицо неплохую пригоршню пыли. К мытью рук добавилось еще и умывание. Отплевываясь и сморкаясь я несколько минут избавлялся от пыли в самых труднодоступных местах, после чего побаловал себя не только краюхой черного хлеба с луком, но и литром душистого черного чая. Через час, когда бабушка позвала меня ужинать, я об этом пожалел.
***
После чудовищной порции еды, с которой я сражался не менее получаса, и налив вторую чашку чая, я вышел подышать воздухом. Неподалеку от меня что-то стрекотало, кто-то кого-то грыз, но в целом большинство звуков природы средней полосы скорее умиротворяющие, чем настораживающие. Интернет работал на удивление хорошо, и я залип в нем почти на час.