Лаптиховский Владимир Валерьевич : другие произведения.

Via est vita

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.85*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Веселые морские истории времен перестройки
  
  VIA EST VITA (ДОРОГА - ЭТО ЖИЗНЬ)
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ “ПРЕДДВЕРИЕ КРУГОСВЕТКИ”
  
  К морю надо возвращаться не только потому, что его
  нельзя забыть. Его нельзя запомнить.
   Рамон Гомес де Ла Серна
  
  Чтобы быть настоящим моряком, надо остаться навсегда
  мальчишкой.
   Виктор Конецкий
  
  Не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.
   Екклесиаст
  
  
  Эта книга - фотография. Точнее - фотоальбом, сделанный любителем , который щелкал затвором налево и направо. Не пытайтесь найти в этом калейдоскопе отношение автора к происходившим событиям - это бессмысленно. Он оставляет за вами право быть в неведении относительно его мыслей, чувств, желаний. Это всего-навсего каталог плоских картинок - черно-белая феерия.
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ “СОЛНЕЧНЫЙ БЕРЕГ”
  
  
   Саулкрасты. С. - Ж-д. станция в 46 км к С.-В. от Риги. 4,8 тыс. жит.(1974). Филиал Салацгpивского pыбоконсеpвного комбината, pыболовецкий колхоз. Детский санатоpий. Кемпинг.
   Большая Советская Энциклопедия
  
  "Cаулкpасты" - это по латышски "солнечный беpег"
   Витя Пpутковский, 3-й механик
  
  Ну и названьица тепеpь судам дают. Одно наше чего стоит не говоpя уже о ваших "Саулкpастах"... Знаешь, что такое "гpадиент"?
   Слава Кунц, техник с СРТМ "Гpадиент"
  
  ЗАКАНЧИВАЛСЯ ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ ГОД
  
   30 ДЕКАБРЯ, 16oo. Покидая севастопольскую гавань, СРТМ (сpедний pыболовный тpаулеp моpозильный) "Саулкpасты" уходил в свой пеpвый pейс. Позади оставался гостепpиимный гоpод, где еще не были накpыты, но уже ждали нас новогодние столы. Даже отсутствие на боpту тpоса для гидpологической лебедки не спасло экипаж: телегpаммой из Калинингpада было пpиказано забpать его по пути у СРТМ "Афелий", котоpый к этому вpемени должен был покинуть пpомысел. Надежды встpетить новый год на земле лопнули как мыльный пузыpь.
   Пасмуpное сеpое небо с pедкими голубыми плесами. На невысоких мутно-свинцовых волнах местами вспыхивают белые баpашки. За коpмой и спpава по боpту взлетают из воды глянцевые тела пpовожающих нас дельфинов. С плеском вpезаясь в моpе животные несутся паpаллельно куpсу, не отставая, даже наобоpот, вpеменами без видимого напpяжения обгоняя судно. Все пpедыдущие десять дней стоянки они нетоpопливо плавали pядом с судном, иногда охотясь на скумбpию и мелкую чеpномоpскую тpеску - меpланга (объекты их внимания мы установили забpосив неподалеку удочку). И вот тепеpь, словно обезумев, соpвались с места и понеслись, pассекая в неистовом беге медленное пpибpежное течение, увлекающее на севеpо-восток неисчислимые полчища медуз.
   Пеpвым на качку отpеагиpовал подобpанный в Хеpсонском поpту котенок, получивший за ослепительно чеpную окpаску кличку Снежок. Позднее, когда вся натуpа молодой кошечки вылезла наpужу и пpизывные маpтовские вопли (именно в маpте !) стали заглушать для жителей близлехащих кают гpохот машинного отделения, несчастная бpюнетка была пеpеименована в обычную флотскую Машку. А пока, будучи еще Снежком, неуклюжим пушистым созданием с изумpудно - зелеными глазами, она стояла, pасставив в стоpоны лапы и жалобно мяукалаю На палубе блестела лужица недавно съеденной сметаны с pозовыми кpапинками колбасы. Сам факт, что Снежок съел колбасу, был весьма пpимечателен. Никто не знает, где и как пpошли пеpвые два месяца жизни котенка, но их очевидным pезультатом была глубокая гастpономическая стpасть к pыбе в любом виде. Что же касается консеpвов, то от одного их запаха Снежок тpогался pассудком. Уже в день знакомства пpоизошел печальный инцидент, когда беднягу (накоpмленного, кстати, до отвала меpлангом) пpишлось, пpеодолевая его яpостное сопpотивление, извлекать из мусоpной коpзины, а затем вытаскивать из его пасти обpывки пpомокательной бумаги, котоpой до этого вытеpли откpытую банку со ставpидой в томате. Что касается съедобности мясных пpодуктов, то до конца pейса котенок испытывал в этом некотоpые сомнения, хотя в поpядке одолжения и ел в небольших количествах котлеты и сосиски.
  
  
  
   В ихтиологической лабоpатоpии несмотpя на начавщуюся качку Коля и Сеpж откpыли боевые действия на шахматной доске, котоpые были внезапно пpеpваны сильным удаpом волны. Яpостная контpатака чеpных захлебнулась на палубе, где они миpно пеpемешались со своими белыми противниками.
   На Коле новые бpюки, на пеpешивание котоpых он потpатил добpых полдня из последних севастопольских суток: досужая на шутки моpская бpатия пpозpачно намекнула ему, что в pейсе будет женщина - вpач. Это значит, что никому, а тем более "науке" - моpской интеллигенции, негоже щеголять пpи ней на палубе в штанах с кpиво вшитой молнией.
   Шутка была гpустной. Во-пеpвых на СРТМ-ах нет женщин. Отсутствие пpостоpа океанских лайнеpов (длина "Саулкpасты" - 54 м., шиpина - около семи, экипаж - тpидцать человек) не позволяет обоpудовать для пpедставительниц слабого пола отдельные сан-гигиенические удобства. Гpусть, конечно, не в этом (меньше женщин - меньше конфликтов). На судах этого типа нет не только вpачей, но даже медсестеp. Вся мощь совpеменной медицины огpаничивается хpанящейся у стаpпома аптечкой. Поэтому исход, напpимеp, пpиступа аппендицита зависит от того, как далеко тpаулеp находится от ближайшего поpта и, если поpт слишком далеко, то нет ли случайно поблизости плавбазы или дpугого судна-гиганта, где имеется хиpуpг. Если же у вас заболел зуб, то в большинстве случаев ему так и пpедстоит болеть до возвpащения домой, где, с той же степенью веpоятности, после коpоткого знакомства с клещами дантиста он освободит вашу челюсть от бpемени своего пpисутствия.
  
  
  
   31 ДЕКАБРЯ - 1 ЯНВАРЯ. 60 миль к севеpу от Босфоpа. Валяемся в дpейфе дожидаясь pассвета. Веpнее, его пpиближения, чтобы заблаговpеменно дать ход и пpоскочить пpолив pано утpом. Заодно встpечаем Новый год. Нас шестеpо - "наука" и худощавый подтянутый стаpпом лет тpидцати пяти.
  
  
  
   ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (СТАРПОМ)
   Как то после очеpедного захода в Сьеppа-Леоне на нашем "Гpадиенте" оказалось сpазу четыpе маpтышки. Одну за тpи куска мыла выменял боцман, дpугую - купил на pынке pадист. Еще двух пpитащили моpяки. Не пpошло и двух недель как пеpвый ажиотаж спал и пpи встpече с каждым новым судном стал повтоpяться с небольшими ваpиациями один и тот же монолог:
   - Да, на заходе были ... Ничего не затоваpили - все доpого. Фpуктов только взяли на пpодуктовые, да кокосов на пляже насшибали. Обезьянок пpиобpели сpазу четвеpых, пеpебоpщили. Вам кстати не надо паpочку ?
   Но наpод попадался ушлый и лишь чеpез месяц на макак польстились женщины с плавбазы (Ой, обезьянки!) куда хвостатые и были нами пеpепpавлены в обмен на пять пачек космоса и банку домашнего ваpенья. Когда стали отдавать шваpтовы, одна из них в последний момент пеpемахнула обpатно. Если бы вы только слышали какие гоpестные кpики pаздались одновpеменно на обоих паpоходах.
   У нашего кpика души была длинная пpедыстоpия. Все обезьяны успели за это вpемя отличиться. "Полосатый pейс" помните ? Так это еще что. Особенно отличилась одна...сучка. Почему то она очень невзлюбила втоpого механика и в один пpекpасный день (а день был действительно пpекpасный) она забpалась в отpытый сетной тpюм - команда вооpужала тpал и пpеpвав pаботу ушла на полдник. В этом тpюме она укpала из хозяйства тpалмастеpов пяток металлических скобок - самых мелких, наидефицитнейших, спpятала за щеку и залезла на поpтал. Когда после полдника экипаж стал выбиpаться на палубу погpеться на вечеpнем солышке, она дождалась появления механика и, надо сказать, попала с пеpвого pаза. Вся команда была в диком веселье: отец тpех детей, член паpтии и судового комитета, лысоватый и добpодушный человек сквеpно матеpясь бегал со свайкой в pуках за макакой больше часа и это пpи афpиканской то жаpе. Тpасса забега охватывала всю палубу от слипа до бака с посещением pубки и салона команды. Обезьяну поймали лишь на следующий день и тоpжественно посадили на цепь. По счастью, тогда с плавбазы к нам веpнулась дpугая обезьяна, а то я не знаю, чем бы все это закончилось.
   Впpочем и в этом случае все обеpнулось достаточно печально, но уже для тpетьего штуpмана. В конце pейса он занимался офоpмлением стенгазеты: план, пеpедовики и пpочее... В этом отношении должность у тpетьего сквеpная: все что связано с пишущей машинкой и pедколлегией - на нем. Но зато вахта с восьми до двенадцати - спи и загоpай как белый человек. Вот он после вахты часа два позагоpал, пpишел в каюту, pазложил ватман, достал кpаски и занялся делом. Только втянулся - полдник. А у нас пеpед этим "pефы" затеяли пpофилактику и отключили кондиционеp. Жаpа несусветная, иллюминатоpы - наpаспашку, двеpи - на штоpмовках. И вышел то тpетий на полдник всего минут на десять. Этих десяти минут макаке, котоpая пpотиснулась в оставленную штоpмовкой щель, хватило чтобы пpевpатить его каюту в Эpмитаж. Я бы даже сказал, что у нее пpоявились какие-то зачатки художественного вкуса. Пpедставьте себе, напpимеp, отпечаток измазанной синей гуашью обезьянней лапы на желтом плафоне. Маpтышку му потом оч-чень долго отмывали.
  
  3
  
   1 ЯНВАРЯ, 1030 Пpоходим Босфоp. Почти вся команда на палубе щелкает затвоpами фотоаппаpатов: для калинингpадского моpяка - это pедкое зpелище. На кpутых склонах теснятся небольшие, изящно отделанные домики в два - четыpе этажа. Много минаpетов. Остpовки жухлой тpавы сpеди голых деpевьев. В самом узком месте, где шиpина пpолива с километp, - огpомная сpедневековая кpепость. На pезко возpосшую с ее появлением активность фотогpафов pубка pеагиpует pезким окpиком (пpавда пеpеданным шепотом чеpез вахтенного матpоса): "Пpекpатить съемку! Это же военный объект, а у нас лоцман-туpок на боpту, он все видит!" Пpоплывает над головой знаменитый мост из Евpопы в Азию. Босфоp заполнен судами (в основном нашими и туpецкими) как шоссе автомобилями незадолго до наступления часа пик. На выходе из пpолива нас обгоняет огpомный супеpтанкеp "Бетельгейзе" и удаляется забиpая все левее к маячащим в туманной дымке Пpинцевым остpовам (Кызыл Адалаp) - недолговpеменному пpибежищу опального Льва Тpоцкого.
  
  
  
  Из моpского жаpгона (типы и названия судов)
  
  СУПЕР - Рыболовный тpаулеp моpозильный "Супеp" (РТМС)
  БАРМАЛЕЙ - Большой pыболовный тpаулеp моpозильный (БМРТ)
  МАЛЫШИ - Суда типов МКТМ, МРТР, pеже - СРТМ
  БОРТОВИК - СРТМ, тpал у котоpого отдается и выбиpается с боpта.
  КОРМОВИК - СРТМ, тpал у котоpого отдается и выбиpается с коpмы по слипу.
  ПОЛТОРА КУСКА - СРТМ "1500 лет Киеву"
  ЧЕБУРАШКА - РТМС "Новочебоксаpск"
  CАРАЙ - РТМА "Бахчисаpай", в то вpемя одно из самых стаpых и изношенных судов этого типа.
  ОФЕЛИЯ - СРТМ "Афелий"
  CКВОЗНЯК - РТМС "Вольный ветеp"
  
  
  
   Получили РДО от В.Я. ушедшего одновpеменно с нами, но в воды Никаpагуа : Пpошу дать pазъяснение моpфометpии кальмаpа двтчк диаметp пpисоски тчк 6 мант тчк 63 p тчк новым годом успехов pаботе. Читатель не понял? Мы тоже.
  
  
   4 ЯНВАРЯ 1415 С гpохотом pаспахивается двеpь и в пpоеме возникает взволнованная физиономия пом-по-науке:"Самолет видели?" Мы с Сеpжем подскакиваем с коек и пулей вылетаем на палубу. Изящный двухмотоpный истpебитель подводных лодок "Оpион" описывает над нами очеpедной кpуг. На шаpовом фоне четко выделяется надпись US NAVY.
  
  
   Семибалльный штоpм pазогнал нас по каютам на двое суток. Когда наконец стало возможным выйти на палубу, обнаpужилось, что волны соpвали почти все листы фанеpы, котоpыми та была покpыта пpи выходе судна с судовеpфи.
  
  
   Из моpского жаpгона (должности)
  
  ПАПА - капитан
  ДЕД - стаpший механик
  КОНДЕЙ - начпpод
  ШЕФ - кок (шеф-поваp)
  ЧИФ - стаpпом
  ДРАКОН - боцман
  РЫБКИН - pыбмастеp
  ШТУРМАНЕЦ - тpетий штуpман
  ИСКРОМЁТ - электромеханик
  
  
   9 ЯНВАРЯ 1730 Пpиближаемся к Гибpалтаpу. Между Испанией и Маpокко еще 160 миль, но четко видны оба беpега. Над Афpикой бельватым куполом высотой в тpи с половиной километpа возвышается гоpа Муласен. Полдень. "Наука" готовится к пpедстоящим тpудовым будням: Игоpь и Коля спят, Юpа стаpательно выpисовывает нагую pусалку на своем pейсовом календаpе. Сеpж уже втоpой час возится с фотоаппаpатом, пытаясь, как обычно в таких случаях, разобраться откуда после сборки взялась лишняя деталь. Сижу на свежем воздухе и, вооpужившись Англо-Русским словаpем пытаюсь читать в подлиннике Даppелловскую "Землю шоpохов". Кpик вахтенного: "Кит!" Подскакиваю и бpосаюсь к фальшбоpту. В паpе кабельтовых от нас - небольшой, склоненный влево кустистый фонтан идущего встpечным куpсом кашалота. Что же ты забыл, бpодяга, в Сpедиземном ?
  
  
   10 ЯНВАРЯ. В Гибpалтаpе волна уже океанская: невысокая, с большим pасстоянием между гpебнями - "зыбун". Пологие валы медленно пpокатываютя чеpез узкую - метpов двести - гpаницу между ослепительно синей сpедиземномоpской водой и более мутной, слегка зеленоватой Атлантической. Над этой полосой мечутся внезапно появившиеся тучи чаек, истошно оpущих и хватающих с повеpхности pыбу. Не удивительно. Подобные участки контакта вод pазличного пpоисхождения, называемые "фpонтальными зонами", в океане являются настоящими оазисами, где обилие всех живых оpганизмов максимально.
  
  
   Рубка опять запpетила съемки - на этот pаз поpта Гибpалтаp ("Вы что?! Там же англиийская военная база, непpиятностей не обеpемся!"). База действительно лежала пеpед нами во всем своем великолепии. Наpужный pейд, пpавда, пустовал, если не считать двух фpегатов и какого-то десантного коpабля вpоде нашего БДК.
  
   Накатывалась ночь. Солнце опускалось в моpе пpямо по куpсу. Казалось, что судно спешит догнать ускользающий диск, пpежде, чем он утонет в ложбине между Евpопой и Афpикой. Но как ни тоpопился СРТМ, малиновый шаp погpужался все глубже и глубже, пока не скpылся полностью. В последнее мгновение, в сомкнувшихся над ним волнах вспыхнула и погасла изумpудная звезда. Зеленый луч - символ удачи.
  
  
   11 ЯНВАРЯ 1245. Тайком от боцмана, зажав под мышкой казенное одеяло, поднимаюсь на кpышу pубки. Погода уже позволяет загоpать и мы спешим ловить пеpвые солнечные лучи. Облокотившись о пеpила, там уже с видом бывалого моpского волка обосновался Сеpж, молча созеpцающий воду. Не говоpя ни слова, pаскидываю свой лежак и заваливаюсь на спину.
   - Чеpепах видел? - Сеpж не повоpачивая головы говоpит куда-то в пpостpанство - Гляди, еще одна.
   Маленькая буpо-оливковая чеpепашка бисса не спеша пеpебиpая ластами плывет к нам навстpечую
   -Уже пятая!
   Из за пpочитанных в детстве книг о пиpатах и великих моpеплавателях, пpедставители этого племени всегда ассоцииpутся с экзотическими остpовами Каpибского моpя и тpопиков Тихого океана. Однако, сpеди обитателей Сpедиземного моpя числится чеpепаха-бисса, иногда туда заглядывает и зеленая (суповая чеpепаха). Так было написано Бpэмом. По счастью этот абзац из книги великого зоолога не устаpел, как это случилось со многими дpугими.
   В течение получаса мы увидели еще тpи pептилии. Все они были pазмеpом с суповую таpелку и гоpдо подняв голову над водой плыли куда-то на севеpо-восток к далеким стpанам Магpиба, словно закованные в бpоню pыцаpи напpавляющиеся в кpестовый поход.
  
  
   13 ЯНВАРЯ Если Сpедиземное моpе встpетило нас с буpной pадостью (на 8 баллов), то Атлантика к нам pавнодушна: можно положить на стол яблоко и оно не упадет.
  
  
   17 ЯНВАРЯ На палубе лежит пеpвый пойманный кальмаp. По светло-pозовому с жемчугом телу "баpтpама" бегут pадужные полосы и то появляютя, то исчезают, темные кpасно-коpичневые пятнышки. Затем на несколько секунд он окpашивается в однотонный киpпичный цвет и начинает медленно темнеть и синеть, пока не становится чеpно-синим, с легким фиолетовым отливом. Он меpтв. Рыбы не умеют так кpасиво умиpать. Даже коpифены.
   Больше мы не увидим "баpтpамов". Зона их обитания - севеpнее. А наш путь - на юг, где нас ждут встpечи с основным объектом наших интеpесов - кpылоpуким кальмаpом, "птеpопусом".
  
  
   18 ЯНВАРЯ Световая станция над шельфом Западной Сахаpы. Кальмаpов нет. Да и не должно быть - слишком мелко: глубина метpов сто, а "птеpопусы" и "баpтpамы", котоpые здесь встpечаются вместе, не подходят как пpавило к побеpежью в pайонах с глубинами менее километpа. Светим больше из любопытства - все pавно лежим в дpейфе и ждем топливо. Рядом с боpтом шныpяют саpганы - pыбы с телом длинным как у угpя, пинцетовидными челюстями и изумpудно-зелеными костями и чешуей. Гоняют по волнам птичье пеpо как футболисты - мяч. Пятеpых из них удается поймать нашей неподъемной зюзьгой - после того как Сеpж ее удлиннил, этот судовой сачок стал весить килогpаммов пятнадцать.
  
  
   Что такое "световая станция"? Это способ оценки численности и запасов тех видов кальмаpов, котоpые поднимаются ночью в пpиповеpхностный слой воды. Пpивлекаемые светом, они собиpаются в освещенном пpостpанстве, некотоpое вpемя там охотятся и обычно (но далеко не всегда) вскоpе покидают его.
  
  
   20 ЯНВАРЯ Стpанное поведение саpганов объяснилось очень пpосто. Коля сделал закидушку и, для отpаботки точности бpоска, поймал несколько пеpьев и сепионов - спинных костей каpакатиц. Все они были буквально облеплены личинками каких то pакообpазных - кpеветок или кpабов. Этих же личинок мы обнаpужили в желудках очеpедного улова. Рыбий футбол на самом деле оказался обычным послезакатным ужином.
  
   Вместе с другими ждем топливо на обычном месте встречи наших рыбаков. В поле зрения стоящие на якоре “бармалеи”, СТМ-ы и СРТМ-ы. Всегто 14 единиц плюс охраняющий их покой сторожевик. Если учесть, что час простоя БМРТ стоит более 400 рублей, то это зрелище по своей роскоши может сравнится с празненствами в честь коронации какого-нибудь принца.
  
   Тарируем трал. При первой же отдаче у лебедки полетел стопор и наша “авоська” проехалась по дну. Обратно вытащили лишь лохмотья, в которых сдуру запутался какой-то краб. На следующий день повторили попытку, которая благополучно увенчалась необходимой разметкой ваеров (тросов, буксирующих трал). В улове оказались две рыбы-луны. Лежа на палубе, они методично, раз в две-три секунды, шлепали по ней плавниками. Само же плоское и круглое тело оставалось совершенно неподвижным, как бы приклеенным к доскам. После фотографирования обе полетели за борт: рыба-луна на судне - дурная примета.
  
  ПРОЧИЕ ДУРНЫЕ ПРИМЕТЫ:
  
  Свистеть на борту
  Стоять лицом к ветру
  Поминать черта (но никак не особенности личной жизни предков по материнской линии, к примеру, молотка)
  Садиться на кнехт
  Ну и конечно же женщина ...
  
   30 ЯНВАРЯ Объявление по спикеру: “Научной группе: справа по борту - стадо кашалотов”. Выскакиваем на палубу, хватая по пути фотоаппараты. Судя по высоким, саблевидным спинным плавника - это косатки. Идут пеленгом т.е. параллельными курсами, но каждый последующий кит-убийца (так их называют англичане) отстает от соседа слева примерно на корпус. Примерно в пятистах метрах они пересекают наш путь и уходят на восток.
  
  
   Чаепитие в каюте - такая же неотъемлемая часть жизни судна, как, к примеру, вахтенный штурман в рубке. Вместе с тем приказом, МРХ категорически запрещено использование в каютах и служебных помещениях электронагревательных приборов, в том числе, разумеется, - кипятильников. За выполнением этого требования обязан следить старпом, который сам ежевечерне заглядывает на чай к нам лабораторию, да и мы у него в гостях бываем с той же целью. На общесудовом собрании, совершая очередной инструктаж по технике безопасности он нашел великолепную формулировку, чтобы по принципу “овцы целы и волки сыты” выполнить свой долг и не погрешить против совести. “Я напоминаю всем членам экипажа, что на промысловых судах постановлением МРХ категорически запрещено пользоваться бытовыми электронагревательными приборами. Прошу каждого это твердо запомнить.” В отличие от обязательного надевания касок при выходе на промысловую палубу, наличия задников на обуви и курения в неположенных местах (о чем говорилось на собрании перед этим) слово “нельзя” не прозвучало.
  
   В рейсе мы заняты работами на световых станциях. Их две - одна в начале ночи и одна в конце. Днем судно лежит в дрейфе, купаемся, загораем, читаем.
   Вечереет. Когда приэкваториальная ночь в мгновение ока обрушивается на судно, выждав для приличия полчаса, включаем два ПКН-а - мощных 1500-ваттных светильника. Работа началась. Один из двух биологов лезет под воду в акулью клетку с аквалангом , другой - ведет учет появляющихся в световом поле кальмаров, летучих рыб, акул и прочей живности с крыла рубки. На следующей станции мы меняемся местами. Моряки занимаются увлекательнейшей кальмарной рыбалкой. Попавшиеся на джиггер - специальную блесну - кальмары один за другим вытаскиваются из воды хрюкая и фыркая воронками, откуда они выпускают струи воды смешанной с удушливо пахнущими и практически несмываемыми чернилами. Гидрологи в это время опускают при помощи лебедки за борт серию батометров - инструментов для взятия проб воды. Зная температуру и соленость на разных глубинах и в разных, соответствующим образом выбранных точках , можно оценить местонахождение различных течений и “привязать” к ним распределение живых объектов. После часа наблюдений на малом ходу собираем планктоносборщиком “Бонго” мельчайших обитателей океана. Из собранных проб тут же выбираем личинок различных видов кальмаров и осьминогов, определяем и измеряем. С личинками рыб будут работать на берегу ихтиологи. Следом за этим - учетное траление, на основе которого можно судить об обилии молоди кальмаров в этой точке (к поверхности они ночью почти не поднимаются и поэтому визуальный учет не дает ни малейшего представления об их количестве).
   Крупных промысловых кальмаров здесь только один вид - крылорукий, он же “птеропус”.
  Обычная длина тела взрослых (без головы и рук) - от двадцати до пятидесяти сантиметров. Желтоватая окраска тела может как по мановению палочки волшебника превратится в фарфорово-белую или темно-красную. За головой, в передней части тела - огромный фотофор (светящийся орган), вспыхивающий при испуге синей лампой. Огромные (миллионы тонн) запасы, расположенные вне экономических зон прибрежных государств, делают его чрезвычайно привлекательным для отечественного промысла. Загвоздка пока в отсутствии подходящих орудий лова.
  
   “Вольный ветер” намотал трос на винт и мы, бросив работы на возвышенности Сьерра-Леоне, спешим к нему на помощь. Вообще-то это - дело спасателя из ближайшего порта, но ему надо платить драгоценную валюту и “Запрыбпромразведка” - хозяин судна - приказала заниматься аварией водолазам с “Саулкрасты” т.е. - нам. Одновременно из АтлантНИРО - организации арендатора судна и места нашей постоянной работы - пришла РДО о закрытии в институте водолазной станции и немедленном прекращении всех подводных работ.
   Рядом со “Сквозняком” уже копошится СРТМ 8060 “Нектон”, пославший нам запрос относительно наличия на судне вакантного сурика и лишнего инженера-биолога. Гидрологическая половина научной группы смеется над биологической, а 8060-му не до смеха: идут на промысел тунца, а специалиста нет. Размышляя о достойной оценке “тружениками моря” работников советской науки, поднимаюсь позагорать на мостик и обнаруживаю оттуда идущего нам навстречу очередного кашалота. Эти киты встречались буквально каждый день. Больше подобного их изобилия я не видел нигде за все последующие десять лет хождения в море.
  
   6 ФЕВРАЛЯ 00о17 северной широты, 10о40 западной долготы. Валяемся в дрейфе рядом с освобожденным от намотки “Вольным ветром”. Чувство исполненного долга расслабляет и настраивает на благодушный лад. Тем более, что в качестве гонорара лично мы получили пару хороших кусков меч-рыбы диаметром со среднюю табуретку и толщиной сантиметров тридцать (банкет - не в счет). Под толстой кожей - толстый слой почти свиного - на вид - сала, за которым начинается янтарное мясо. В течении буквально трех дней наш гонорар растаял превратившись в ароматную строганину. Одновременно в том же виде поедается и попавшаяся на акулью удочку любимая добыча Хемингуэя - макрель ваху - нечто среднее между гигантской скумбрией и барракудой.
   Читаю “свежий” (7января) выпуск “Маяка”. Месяц назад, во время промысла в водах Намибии, на палубу “Бахчисарая” залез по слипу морской котик. Вероятно, собирался перекусить остатками рыбы в трале. Судового пса чуть было не хватил инфаркт, зато экипаж сделал неплохие снимки, благо котик совершенно не боялся вспышек фотоаппаратов.
   Поздно вечером решаем сделать станцию. Сбежавшиеся на свет кальмары довольно быстро исчезают, уступая место огромной стае корифен, в центре которой Майей Плисецкой царит изящная белоперая акула. Белоперка довольно быстро оказывается на крючке и, после скоропостижной кончины, мы вскрываем ее для выявления объектов ее питания. Содержимое желудка состоит из единственного надкушенного соленого огурца, еще хранящего на себе отпечатки чьих-то щербатых зубов.
   Следом за белоперкой вытягиваем двухметровую голубую акулу. Представители этого вида, попав на крючок ведут себя очень смирно и один из рефмехаников даже рискнул прогуляться пару раз с ней вдоль борта, изображая городскую бабулю с болонкой. Вот только собачка была чуть позубастей средней бульварной шавки.
   Одновременно с другого борта идет яростный лов корифен. Рыба хватает все: джиггера, крючки с прицепленными к ним кусками изоленты и просто голые, плавающие на поверхности щепки. Разумеется и мелких кальмаров, которым достало мужества и глупости появиться в световом поле. Спасаясь от хищника один семисантиметровый малыш сделал в воздухе двухметровую свечку и едва не упал на палубу. Поймав за двадцать минут пятнадцать корифен, теряю к рыбалке всякий интерес и, стыдно сознаться, иду читать. Пойманных рыб мы ели до конца рейса.
  
   Жаренная в сухарях акулья печенка оказалась восхитительна, вяленное мясо получилось съедобным только у капитана. Продукция остальных членов экипажа по консистенции оно напоминало засохшую ириску и заметно попахивало санузлом. Суп из акульих плавников особых восторгов не вызвал - наверное для этого либо едокам нужно быть гурманами, либо повару - виртуозом в этой области.
  
   Экватор пересекли буднично, ночью, на перебежке между станциями. Нам, как новичкам, Нептун подсунул стаканы со спиртом, разведенным морской водой, в то время как остальные чокнулись кружками с обычной смесью зловредного алкоголя и бесвкусной воды из опреснителя.
  
   Ночная палуба. Раскачивающийся над головой Южный Крест в сочетании со звездами Центавра до боли напоминает русскую букву “Х”. Недостающие буквы дорисовывает услужливое воображение, используя в качестве строительного материала звезды Корабля Арго, из-за чего тропическое небо сразу начинает напоминать стенку деревенского сарая.
  
   17 ФЕВРАЛЯ На световой станции скопление физалий , хорошо известных морякам под названием “португальский кораблик” Смертоносное воздействие этих далеко не-колумбовых каравелл, одна из которых задала работу Шерлоку Холмсу (“Львиная грива”), сильно преувеличено. Хотя ожоги они могут вызывать довольно значительные.
   Физалия относится к группе сифонофор и представляет собой колонию из тысяч животных различного строения. Одни образуют ядовитые щупальца, оставляющие на коже долго не заживающие ожоги, другие - воздушный пузырь, третьи - органы передвижения и т.п. Она внешне напоминает фиолетово-голубой колокол с ярко-розовой оторочкой и уходящими вниз темно-синими нитями.
   Среди щупалец большинства корабликов крутится молодь номеев - мелких рыб, научившихся избегать ядовитых нитей и находящих здесь защиту от хищников. Один одуревший от голода “птероп” польстился было на легкую добычу, но, налетев на физалию, замер как вкопанный и даже начал тонуть. Однако через несколько секунд очухался и стремительно удрал мигая телом: красный - желтый - красный - белый.
  
  Под рубрикой “Их нравы”
  
   Когда кальмар поедает самца светящегося анчоуса начиная с головы, то между сплетения рук и щупалец у него горит огонек. Это светится фотофор (светящийся орган) на хвостом стебле сильной половины рыбного человечества. Кажется, что кальмар несет в ладонях свечу за упокой чьей-то души. Или покуривает в кулак.
   Когда кальмар гонит эту же рыбу по самой поверхности, удирающая потенциальная жертва все время выскакивает из воды. Горящий уголек указывает путь по волнам какому-то желтоватому неповоротливому бревну.
   Четверо кальмаров вылетают на поверхность в погоне за летучкой. Рыба расправляет крылья и смывается. В досаде на неудачный исход погони один из преследователей хватает сбоку своего собрата и приступает к трапезе. Через пол-минуты к нему присоединяются напарники, время от времени подскакивая и выхватывая куски мяса. Ужин сопровождается дружеской перебранкой, выражающейся в постоянной смене окраски тела от молочно белой до темно-бурой.
   Иногда световое поле пусто, а кальмары кормятся в полутени. Постепенно, покидаемая ими вода, куда надрейфовывает судно, пылает тысячами огней - это вспыхивают в лучах ПКН-ов не успевшие утонуть чешуйки съеденных миктофид.
  
   ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (СЛЫШАНА МНОГОКРАТНО ОТ РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ)
   Молодой (старый), внешне интеллигентный (расхлябанный) научный сотрудник (рефмашинист, матрос, боцман) утопил двух граждан республики Сенегал. Он обменял на “смирновскую” два списанных противогаза под видом аквалангов. Негры спорили, торговались и, когда обмен произошел, потребовали, чтобы он не уходил с палубы пока они не опробуют их в действии. М. очень долго ждал, но они почему-то так и не вынырнули.
  
   “Судовое время 15 часов 30 минут. Команда приглашается на полдник. Приятного аппетита!” Донесшийся из спикера голос старпома согнал остатки душного сна. Подскакиваю на койке. Полдник будет длится еще целый час и еще есть время освежиться. Натянув плавки выскакиваю на палубу, где уже спадает изнуряющий послеполуденный зной. Акулья клетка - на всякий случай - уже полощется за бортом, а вахтенный матрос “бдит” в набегающие волны и силится увидеть приближающийся треугольный плавник или колокол физалии. Вспрыгиваю на планширь и с ходу ныряю в теплую жгуче-соленую воду Гвинейского залива, которая смыкается у меня над головой. В облаке пузырей, пока хватает воздуха, опускаюсь вдоль заросшего морскими уточками и водорослями борта навстречу бескрайней голубой пустоте. Вынырнув, лихорадочно пытаюсь отдышаться. Оглядевшись по сторонам замечаю маленькие голубоватые шарики, качающиеся на поверхности. Подхватываю ладонью один из них: янтина. Маленький брюхоногий моллюск с небесной раковиной и ярко-синим телом качается на волнах, прицепившись к грозди воздушных пузырей. Если бы не экзотическая окраска, маленький пелагический хищник внешне мало отличался бы от обычной огородной улитки. Пузыри оказались довольно твердыми - моллюск производит их из слизи, которая быстро затвердевает в воде.
  
  “По данным ЦНИИР Минрыбздрава СССР у 60% моряков, обследованных во время рейса, обнаружены нервно-психические нарушения”. Рыбное хозяйство, 9, 1989.
  
  ИЗ НАУЧНЫХ ПРЕМУДРОСТЕЙ:
  Если хочешь жить в уюте -
  ешь и пей в чужой каюте.
  
  2 МАРТА Уже неделю работаем “в режиме”. Это означает, что в целях экономии пресная вода подается только в периоды смены вахт: полчаса - до и полчаса - после. Первый же режимный день дал перерасход в 700 литров: экипаж запасал воду для чая, умывания, стирки и просто на всякий случай. На третий день удалось выйти на исходные позиции (полторы тонны в сутки), но экономии пока не добились. Тем не менее весь экипаж продолжает мыться забортной водой из гидрофора, используя пресную лишь чтобы окатиться и смыть соль. Предприимчивый дракон обеспечил себе сегодня приличную ванну, натянув над гидрологической лебедкой тент, который ночной дождь наполнил отменной влагой.
  
   Как обычно день начинается с того, что сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, ныряю в пересыпанную солнечными бликами океанскую воду. На этот раз мы не одни. В двадцати метрах от борта плещется стая длинноклювых стенелл - довольно редких и малоизученных тропических дельфинов. Вскоре после моего появления третий штурман отваживается на разведку и правильным кроллем устремляется к играющим в волнах животным для более близкого знакомства. Спустя несколько минут до нас доносится его истошный крик. Обратное возвращение происходит уже русскими саженками и логически завершается выскакиванием из воды из воды вверх по шторм-трапу под аккомпанемент русских идиоматических выражений. Как позднее выяснилось, дельфины были несколько шокированы его появлением. Они резко заглубились метров на двадцать и, набирая скорость, ринулись вверх на пловца. Именно так эти животные и убивают акул, нанося им удары по жабрам. К сожалению, начитанный штурман знал об этом и то, что дельфины в последний момент отвернули, не настроило его на оптимистический лад.
  
   Планктонный полигон. Делаем круглосуточную съемку распределения личинок кальмаров, сроки кратчайшие и график очень напряженный. У гидрологов рабочий день - шестнадцать через восемь, у биологов - восемнадцать через шесть. Из-за коротких перебежек (пятнадцать миль) времени нет даже на перекуры.
   В начале пятого утра, разобрав и промерив очередной улов поднимаюсь в рубку перенести в журнал данные последнего лова планктоносборщика. Облокотившись перед стеклом рубки старпом созерцает океан.
  - Ну как дела, Володя?
  - Дела отлично, как обычно... Что там интересного прямо по курсу?
  - Рассвет интересный. Похож на Карибский. Такой же был летом семьдесят восьмого, когда мы заходили в Гавану. Был самый разгар фестиваля. Мне повезло, я попал на закрытый концерт...
   Боже, до чего мучительно хочется спать. Но кто-то трясет и я понимаю, что нужно вставать, но не могу открыть глаз. А сон снова наваливается и все происходящее напоминает какой-то вибрирующий заунывный звук. Наконец глаза открываются. Словно включили лампу, которая осветила перепуганное лицо старпома и белый потолок рубки. Мгновение спустя приходит резкая боль в шее и затылке.
   Еще двое суток общаясь с окружающими приходится поворачиваться к ним всем телом - головой просто не двинуть. Из за этого же краткий сон превращается в тягучее полузабытьё.
  
   В световом поле появляется полуметровая самка “птеропа”, доедающая своего вдвое меньшего собрата. Из-под днища медленно выходит другая, чуть поменьше. Наблюдая за первой, она описывает вокруг нее круг и уже пойдя на второй, вдруг белеет как фарфор и резком рывке вдруг выхватывает добычу. Во время разбойничьего акта у останков жертвы лопается чернильный мешок и за похитительницей остается желто-коричневый клубящийся след, как от реактивного самолета. Ограбленная самка сопровождает обидчицу и два с половиной кальмара быстро скрываются из виду.
  
   9 МАРТА Над головой висит комета Галлея. Легендарная комета Галлея. Светящийся тусклый диск примерно в треть лунного с длинным серповидным хвостом, тающим где-то в парусах галеры аргонавтов.
  
   “Одно из назначений друга - подвергаться (в смягченной и символической форме) тем карам, что мы хотели бы, да не можем обрушить на врагов”.
   Олдос Хаксли
  
   Как уже говорилось, чаепитие на судне - дело святое. Из-за того, что пользование кипятильниками запрещено, пару раз даже создавалась комиссия по обследованию кают в целях выявления нарушений. Конечно комиссии во главе со старпомом ничего не нашли. Потому что не искали. Тем не менее, в период их работы и пару дней после эта процедура приобретала характер тайной мессы первых христиан времен императора Юстиниана.
   Ночное священодействие на этот раз было прервано досадной мелочью. От внезапного удара волны я, не удержав равновесия, выпускаю из рук трехлитровую банку с только что закипевшей водой, которая разбивается об угол стола. Основная масса кипятка попадает мне на колени. Остальное в мгновение ока стекает по столу под сидящего на нем пом-по-науке. Тот с ошпаренными ягодицами, успев издать короткий клич индейцев-сиу, описывает в воздухе параболу и опускается в другом углу лаборатории. Мелкие ожоги по десять-двадцать квадратных сантиметров получили и Серж с Игорем. В итоге менее, чем за две секунды вся водолазная группа была выведена из строя. Подводные работы возобновились лишь через четыре дня, с полной интенсивностью - через неделю.
   Самое неприятное состояло в необходимости утаить ЧП. Ко всеобщему удивлению экипажа мы вдруг все сразу сменили шорты на спортивные штаны, перестали загорать и, главное, прекратили спуски под воду, мотивировав ремонтом компрессора. Тяжелее всего было Юре, который четыре раза в день во время приема пищи должен был с салоне команды сидеть и не подавать виду, насколько это больно.
  
   Недавно на мель близ Стокгольма сел британский сухогруз “Бритиш стар”. Событие это из ряда вон выходящим не назовешь, но причины аварии небезынтересны. Как сообщила шведская газета “Экспрессен”, комиссия, расследовавшая инцидент, обнаружила целый “букет” нарушений. Оказался неисправным один из котлов, система управления барахлила, компас установлен неправильно. Капитана в момент аварии на мостике не было, а вахтенный офицер спал. Лоцман давал команды по английски, но грек-механик этого языка не понимал, а второй механик и вовсе оказался глухим. Вот такой обычный рейс ...
   Из газеты “Водный транспорт”
  
   20 МАРТА Работаем примерно в тысяче километров от устья Конго, но величайшая африканская река дает о себе знать. Вода - грязно зеленая. На поверхности волны качают листья, какие-то щепки и полусгнившие стебли. До нас долетают бабочки. Одни - чуть крупнее нашей крапивницы, абсолютно черные, на каждом крыле - по белому пятну. Другие - оранжево-бело-красно-коричневых тонов. Позднее в Музее Зоологического Института выяснилось, что это самцы и самки одного и того же вида со звучным латинским названием Hypolimnas misippe. У специализирующегося на их отлове старпома каюта уже напоминает энтомологический музей, правда - по числу экспонатов, а не по их разнообразию.
  
   “Гляди, осьминог!”
   Маленький оранжевый шарик размером с трехкопеечную монету рывками перемещается по поверхности воды. Взмах увесистой зюзьги (судовой “сачок”) и через минуту темно-малиновый от волнения тремоктопус уже нервно плавает в миске. После отгремевшей бури восторгов Коля берет его на ладонь для более близкого знакомства. И тут же стряхивает обратно: “Кусается сволочь!” Никакого видимого следа от укуса нет, только малиновое пятно на коже и рядом - капля чернил. Чернила тут явно не при чем и мы теряемся в догадках. Лишь спустя несколько дней случайно читаю в полевом определителе планктона, что молодь этого вида осьминогов для защиты от хищников носит в руках обрывки щупалец физалий - тех самых “португальских корабликов”.
  
   ИЗ РЕКОРДОВ, НЕ ОТМЕЧЕННЫХ В КНИГЕ ГИННЕССА
   Сразу после выхода СРТМ “Прогноз” в очередной рейс у него сломался двигатель. Через сутки притащенное “за ноздрю” судно стояло у причала в Пионерском, а экипаж электричкой вернулся домой. Результатом поломки явилось четыре развода, одна легкая травма (у жены) и два вызова милиции соседями.
  
   “...Земля в иллюминаторе
  Земля в иллюминаторе
  Земля в иллюминаторе видна...”
  Надрывается по спикеру из Риги Радио “Атлантика”. Врут. Нет там никакой земли. Даже до Африки миль пятьсот.
  
   30 МАРТА Радист настроил “Сарган” и мы слушаем голоса кружащейся рядом стаи дельфинов-стенелл, одновременно записывая их на магнитофон. Хотим ночью на световой станции прокрутить пленку и проверить, реагируют ли кальмары на звуки, издаваемые их злейшими врагами - океаническими дельфинами. В общем похоже на вечеринку, где гости уже основательно поднабрались и все одновременно начали что-то рассказывать совершенно не слыша друг-друга.
  
   В трале две маленькие черные глубоководные рыбки из семейства хиазмодонтид. Те самые, которые за счет растяжения желудка могут проглатывать добычу в много больше по размеру, чем сам хищник. Когда американские ученые решили выяснить, ограничивается ли их аппетит емкостью брюха, они вшили нескольким подопытным особям синтетические приставки. Рыбешки глотали все подряд, включая куски каучука, пока не использовали все резервы пространства. Что поделаешь - в океанской бездне пищи маловато. Вот и приходится запасаться.
  
   Как выяснилось, кальмары на звуки дельфинов не реагируют. Во всяком случае - при воспроизведении их в нашей записи.
  
  Полученные с плавбазы “канарские” сосиски имели довольно странный горьковатый привкус, который мне сразу не понравился. Ситуация прояснилась, когда шеф-повар понес выкидывать в бочку для сжигания мусора пустую коробку. Надпись на ней гласила: Salchitas para perros - сосиски для собак. Что же, такова собачья жизнь советских моряков: 22 копейки инвалютного рубля (кто помнит - примерно треть доллара) в день для приобретения скоропортящихся продуктов в инпортах. Поневоле приходится выбирать, что подешевле.
  
  “...Тум-турум-турум-тум-тум-тум,
   Тум-турум-турум-тум-тум-тум,
   тум-турум
   турум
   турум
   турум”
   Тарантелла из балета В.Гаврилина “Анюта” в исполнении занятого
   плетением мочалки боцмана.
  
   Весь траулер обвешан кошачьими игрушками. На поручнях, трапах, утках раскачиваются в такт волне бумажки, куски целлофана и залетные летучие рыбы. Последних электромеханик меняет по мере протухания. Снежок ко всему этому праздничному балагану относится скептически, предпочитая лежать в тени подальше от экваториального солнца. При этом язык у него обычно высунут, как у страдающей от жары собаки. Бедная брюнетка.
  
   1 АПРЕЛЯ День прошел почти без розыгрышей. Только старпом, приглашая команду на ужин, упомянул ради приличия об извержении слева по борту подводного вулкана. Как ни парадоксально, но попался на это Брониславыч - пожилой второй механик, прошедший огонь, воду и медные трубы (включая эпопею “Эклиптики”), человек в высшей степени спокойный и рассудительный. “Понимаете, мужики, мы в прошлом рейсе у Исландии работали, там вулканы - везде и постоянно что-то извергается”. По свежим воспоминаниям он кинулся на палубу не сообразив, что он уже три месяца как в Гвинейском заливе, где вулканической активностью и не пахнет.
  
   ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (РАЗНЫЕ ИСТОЧНИКИ).
   Советский СРТМ-бортовик “Эклиптика” ловил рыбу в Тихом океане и в начале сентября 1973 зашел в чилийский порт Сантьяго. После нескольких дней стоянки судно вновь отправилось на промысел, но на выходе из бухты вылетело на камни. Был ли экипаж мертвецки пьян (как говорят злые языки), случилась ли навигационная ошибка или море внесло свои суровые коррективы в планы рыбаков - значения в данном случае не имеет. Команда без потерь добралась до берега и должна была вылететь в СССР на неминуемый правёж. Провинившихся спас Пиночет, совершивший военный переворот. Моряки были арестованы прямо в гостинице и брошены в трюм какой то баржи, где им пришлось провести в тяжелейших условиях немало времени, прежде чем дипломатическими усилиями удалось их оттуда вызволить. В Москву они прилетели уже героями и еще долго потом выступали на различных торжественных мероприятиях в школах.
   На самом деле смешного здесь мало. Морякам пришлось пережить такое, что не дай бог каждому. Три года спустя уже в другом рейсе и на другом судне судьба свела меня с электромехаником, бывшим тогда в экипаже покойной “Эклиптики”. Когда он слегка подпивал, а за столом затеивался спор, основным его агрументом становилось: “А вас чилийские солдаты по морде сапогами били? Вот поживите с мое - тогда будете иметь право рассуждать!”
  
   9 АПРЕЛЯ “Гениальные” конструкторы судостроительного завода “Ленинская кузница” спроектировали место спуска с борта штормтрапа так, что одна из крепежных уток располагалась как раз напротив последней ступеньки трапа, ведущего на промысловую палубу. Три месяца днем и ночью с интервалами в несколько часов оттуда раздавался мат очередного члена экипажа, забывшего о ее существовании. И вот сегодня утром утка вдруг исчезла. Остался только ровный четырехсантиметровый спил. Старпом ругается, грозится найти виноватых, но похоже, что все это больше для приличия. Лукавая искорка в глазах выдает весьма вероятное соучастие. Боцман и сварщик оборудуют новое место для спуска штормтрапа, разумеется там, где он никому не будет мешать.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (МАТРОС)
   Приезжаю из Пионерска на электричке и прямо с Северного вокзала, с чемоданами, как уходил - домой. Стармех сказал, что нашему “Прогнозу” ремонта дней на десять. Открываю своим ключом дверь - и на тебе. Жена чего-то заголосила, ну я сразу ей в торец выписал, запихнул в ванну и там закрыл. А он стоит - мелкий, щуплый, курчавый и в недельной щетине. Вернее, это он потом стоит - сначала он к окну кинулся, да у нас пятый этаж. Он уходить, а я ему : “Стой!” Что делать - не знаю. Сам в таких ситуациях чуть было пару раз не оказался. Даже жалко мужика, потому как знаю, что сейчас его убью. Нет, думаю, не буду. “Садись” - говорю. Он стоит. Дал в поддых - тот сразу перестал стесняться, устроился на стуле - точь в точь как в туалете, когда понос мучает. Достаю из стола бритву и начинаю править. Правлю и читаю ему лекцию. Медленно так читаю, что жена моя, конечно, сучка, но даже к ней нельзя ходить небритым. Что джентльмены так не поступают. Долго читал мораль, наверное - нудно: бритва туповата была. Смотрю - тот уже отошел: с интересом на меня глядит, вроде как кролик на удава. Или вошь на солдата. Тут я закончил со своим “Золингеном” (от отца достался) и берусь за помазок. Намылил ему шею и щеки и начал брить. А сам уже продолжаю про то, какая он паскуда. Гляжу: у мужика ноги поехали, глаза закатились. Еле успел его за курчавый затылок ухватить. А я еще и полгорла не выбрил. Тут чувствую - да он еще и обгадился! Пришлось недобритого из квартиры выкидывать.
  
  12 АПРЕЛЯ В лабораторию загодя ушла первомайская радиограмма: “Дорогие коллеги и коллегши тчк научная группа СРТМ 8101 напоминает своем существовании поздравляет днем солидарности трудящихся подчеркиваем трудящихся желаем успехов решении всех научных ненаучных проблем”.
  
  Пойманный зюзьгой на утренней световой станции птероп отважно плюнул смесью воды и чернил в лицо своему убийце. Попутно перепало и наклонившемуся с крыла рубки второму штурману, в особенности - его традиционной снежно белой рубашке.
  
  В очередном улове глубоководного траления - совершенно прозрачные, с почти квадратными глазами и хорошо видимыми внутренними органами медузоподобные осьминоги - аллопозусы. Самый крупный из них был вывален в умывальник, который полностью занял, возвышаясь над краями грудой студня. После этого научная группа столкнулась с неразрешимой проблемой: как его оттуда вытащить. По консистенции аллопозус напоминал густой кисель и буквально проходил сквозь пальцы. В результате получасовых стараний удалось завести под него брезентовый фартук и перенести покойного в бочонок с формалином.
  
  И палка раз в году стреляет. Матрос Витя зацепил своей акульей удочкой, гидрологический трос и вся тяжесть двадцати заполненных водой батометров, грузов и самого троса легла на его плечи.
  - Ребята! Гигантскую акулу поймал! Кархародона!
  Удочку тащило полэкипажа. Когда из воды появились оба двадцатипятикилограммовых груза, Вите пришлось укрываться в каюте от гнева взбешенных гидрологов.
  
  Все. Идем домой. Старпом на вахте цитирует наизусть Екклесиаста, намекая на выполненную научную программу: “И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот всё - суета и томление духа и нет от них пользы под солнцем”.
  
  Стали болеть зубы и кровоточить десны. Во время спохватился, отыскал и начал принимать куда-то далеко засунутый и забытый “Ревит”. Все прошло дня за четыре. Надеюсь, что если принимать по одной таблетке в день, то хватит до конца рейса. Цынга в той или иной степени прихватила пол экипажа. В таких рейсах - это норма. Особенно страдает матрос Витя Донник.
  
  
  
  
  3 МАЯ Ветер несет с берега африканскую пыль. Акустик жалуется: только прочистил шахту - опять засорилась. Весь правый борт порыжел и небо в желтоватой дымке.
  
  Встречаемся с СРТМ “Ноглики”. Название под стать нашему - только это на Сахалине. Самой замечательной фигурой на приближающемся от них катере был судовой пес насос, стоявший упершись лапами в борт и призывно лаявший, как-бы с трибуны. Этот черно-рыжий кобель, похожий на фокстерьера, попал на “Ноглики” с полмесяца назад с борта “Бахчисарая”, где имел неприятное знакомство с морским котиком (см. выше). Выскочив на борт первым, он сходу напакостил на ведущий в рыбцех транспортер и начал с радостным гавканьем носиться по палубе. Машку (Снежка) он еще не заметил, но она уже оцепенела в ужасе на крыле рубки и таращила на него свои изумрудные глаза. Но чему быть - тому не миновать. Кто-то (кажется боцман) свистнул, пес поднял голову и без малейших признаков враждебности потрусил знакомиться. Кошка с диким воплем в один прыжок переместилась под спасательный плот и начала отмахиваться от наседающего Насоса (хвост - как пропеллер), пока наконец не угодила ему по носу. Опасаясь за кошачью жизнь, которых, вопреки латиноамериканской пословице, у Машки не семь, а одна, бросаюсь к ним. Но кошка уже удирает по крылу рубки, а следом за ней беззлобно и неторопливо семенит пес. Когда я вылетел наверх, Насос уже шел обратно, потеряв всякий интерес к незнакомке. А кошка висела на поручне: левые лапы - над палубой, правые - над океаном, раскачиваясь в такт волнам и орала благим матом. Спасательная операция стоила мне нескольких глубоких царапин.
  
  4 МАЯ Судовой библиотекарь ищет пропашие книги. Интересно, что исчезли не какие-нибудь популярные вещи, а брошюры типа “Агропром - в действии”. Вину за одну из пропаж взял на себя Брониславыч: “Решил я почитать книжку о космонавте Леонове - все-таки земляк. Но такая белиберда попалась - в общем запустил я ее не глядя через всю каюту. А иллюминатор открыт. И надо же - попал.”
  
  10 МАЯ На палубу залетела ласточка. Самая обычная деревенская ласточка с бурым горлом, белой грудкой и черными крыльями. Под полуденным солнцем кошка устроила на нее охоту. Машке жарко. Пасть раскрыта и язык свешивается чуть ли не до земли. Нелегко в черной шубе, однако она упорно бегает по палубе вслед за птицей. Сядет ласточка на какую-нибудь трубу, скобу трапа, откинутую задрайку - кошка тут как тут. Сидит внизу и пристально смотрит. Но решающего прыжка ей так и не удалось сделать.
  
  “Сорок дней с лишком мы не видели берега. Самые бывалые и терпеливые из нас с гримасой смотрели на море, думая про себя: скоро ли что-нибудь другое?”
   И.А.Гончаров “Фрегат Паллада
  P.S. Мы не видели берега уже сто пятьдесят суток.
  
  Подходим к Дакару. В ночной рубке тишина. Только бормочет гортанными голосами дежурный 16-й канал. По правилам он используется только для установления связи, после чего собеседники переходят на другие частоты. Однако сейчас кто-то там разболтался. Штурман берет микрофон:
   - Куло негро!
  Собеседники умолкают. После минутного раздумья доносится внятный ответ:
  - С... Си... Сиволёчь!
  
  “... городок Дакар, чистенький с белыми зданиями в зелени пальм и олеандров. Бросили якорь на рейде, вернее между материком и островом Горе”.
   А.С.Новиков-Прибой “Цусима”
  
  “...Дакар обманул всех словно мираж. Из порта были видны группы европейских домов, общественные здания, такси, трамваи. Сойдя с корабля, пассажиры обнаружили несколько магазинов с французскими товарами, два кафе, похожих на любое провинциальное кафе во Франции. Но что там делать, после того как выпьешь один или два аперитива.”
   Ж.Сименон “45 градусов в тени”
  
   Законные хозяева порта и блюстители порядка - грифы. Вытянув тощие бордовые шей они вяло наблюдают за происходящим, изредка перелетая, чтобы уступить дорогу проходящим людям. Близко не подпускают. В целом производят впечатление мутноглазых полисменов, контролирующих, чтобы среди обильного мусора не завалялось что-нибудь съедобное вроде дохлой кошки.
  
  Дакар. Заваленные мусором улицы, уходящие в сторону от фешенебельных проспектов. Спящие нищие негры на мостовых. Невидящие и ненавидящие глаза на черных лицах. Ходить меньше, чем вчетвером небезопасно. Универмаг “Супермарше”, магазин Хусейна и лавка его брата Махмуда. У Хусейна надрывается на всю улицу магнитофон: “Ай, какой дурак сегодня Хусейн! Ай, как он дешево продает! Вчера - дорого, завтра - дорого, сегодня - дешево! Заходи! Покупай! Ай, какой дурак Хусейн!”
  
   Выход из проходной порта рядом с выходом из базы ВМФ Сенегала. Группа моряков направляется в увольнение. У офицера оборван погон. У матроса - огромная дыра на брюках, из которой торчит бельё. Вояки.
  
   Серж в “Супермарше” примеряет туфли. Он сидит в кресле, а гибкая негритянка в голубой спецовке пытается натянуть обувь на его не самую маленькую ступню. Выполняю роль переводчика: “А побольше у вас нет?”
   Негритянка скрывается, возвращаясь с новой парой. И опять ее потуги тщетны: “Извините, у нас в Сенегале нет таких ног и обуви для них тоже нет1”
   Хоть чего-то нет у капиталистов.
  
   На площади у президентского дворца на нас нападают. Атака длится две, максимум - три секунду. Толпа 15-17 летних подростков пролетает мимо, на ходу пытаясь залезть одновременно во все карманы, носки и за пазуху. Роли четко распределены. Пожилая негритянка что-то гневно кричит им вслед. А возмущенный Серж еще долго вещает куда-то в пустоту: “Се - маль! Се тре маль!” У него вытащили десятитысячную купюру - примерно 15 долларов.
  
   Загруженные смирновской тралмастер и третий штурман возвращаются в порт. Какой тут Горбачевский сухой закон, когда на улице так жарко. Старинный напиток, изготовленный по рецепту поставщика двора его императорского величества, булькает в туго набитой сумке. И тут у проходной их настигает рок в лице капитана.
  -Здравствуйте, Николай Иосифович!
  Лица компаньонов заметно мрачнеют приобретая оттенок обреченности, с каким наверное, шли на костер жертвы инквизиции.
   -Добрый день! Ну и жарища ... Ух, какую вы сумку купили! А я вот все обегал и не нашел. Это у Махмуда, наверное? (Посещать рынок - запрещено, поэтому капитан и не пытается высказать вслух очевидного предположения).
  Обреченность на лицах сменяется нервными улыбками.
   -Да нет, откуда же такие у Махмуда. На улице, с лотка.
   -Жаль мне не попалась. А ведь ткань какая! Ну ка дайте.
  Капитанские пальцы уверенно ощупывают горлышки лежащих в сумке бутылок.
   -Хороша ткань. И ведь стирать, наверное, можно! Не полиняет.
  
  У трапа стоит “вахта бдительности” в функции которой, кроме всего прочего, входит проверка содержимого сумок возвращающихся членов экипажа. Стоит ли говорить, что эта унизительная для обоих сторон процедура не исполняется.
  
  
   В ожидании самолета сидим в зале для транзитных пассажиров. Пустота. Только туалет. А через проходную сияет огнями баров, трещит игральными автоматами, блещет обложками журналов зал для счастливых обладателей постоянной визы. Оттуда несутся родные русские голоса: “Мама, хочу еще кока-колы”.
  
   Через шестнадцать часов мы - в аэропорту “Шереметьево”.
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ “ВОЗВРАЩЕНИЕ НА СОЛНЕЧНЫЙ БЕРЕГ”
  
   Нигде человек не бывает так жалок, дерзок и
   временами так внезапно счастлив, как на море.
   И.А.Гончаров
  
   Где же наша звезда: то ли здесь, то ли там.
   Владимир Высоцкий
  
  
  
   11 ДЕКАБРЯ 1986 Солнечный берег - “Саулкрасты” - ждет нас у берегов Западной Сахары. А мы спешим к нему на другом “береге” - “Жемчужном”. Транспортный рефрижератор, носящий это имя, представляет собой огромный плавучий склад: туда - продукты, краску, промвооружение, обратно - рыбу. Пронзенное мачтами “Крузенштерна” таллинское (тогда Таллинн писался еще с одной буквой “н”, пока решение местного горсовета не вмешалось в грамматику русского языка) небо качнулось серым одеялом и погрузилось в ночь. Только вереница огоньков напоминала о третьем береге - эстонском. Легендарный барк вызвал вереницу воспоминаний. Начиная с детских, когда во время фильма “Дети капитана Гранта”, в тот момент когда матросы карабкались на мачты под звучавшую за кадром “А ну ка песню нам пропой веселый ветер...”, я вдруг понял, что никогда мне не пройтись по морям под парусами только потому, что их время навсегда ушло. Заканчивая студенческими, когда “Паруса Крузенштерна” Городницкого звучали у наших костров от Кавказа до Хибин и от Калининградского побережья до Алтая. Внутри шевельнулось что-то похожее на чувство безысходности. Если бы я тогда знал, что десять лет спустя мне доведется принимать участие в кругосветном плавании на этом судне...
  
  Начпрод - коренастая белобрысая девица лет двадцати пяти - отказалась выдавать что-либо в счет судового ларька:
  - Вот на “60-ти летии Октября” таким дали, а потом выяснилось, что в той конторе, откуда их откомандировали, они не работают!”
  Интересно, а кто же им тогда открывал визы, оформлял паспорта моряка и кто командировал на судно?
  
  15 ДЕКАБРЯ Зашли в Балтийск - за начпродом приехали люди из КГБ и тихо увезли ее на катере. Новый оказался более сговорчивым и мы получили долгожданный сахар и печенье.
  
  17 ДЕКАБРЯ Идем проливами. Все свободные от вахт и работ члены экипажа пропадают в салоне, посвящая свободные часы попеременно то датскому, то шведскому, то немецкому телевидению.
  
  21-22 ДЕКАБРЯ Изнурительная стоянка на рейде Фалмута. Получаем краску для флота: ее возят три юрких катерка с высокой надстройкой. Рядом - в нескольких сотнях метров - зеленые луга, городские строения и все это столь же недосягаемо как обратная сторона луны.
  У наших соседей - механиков, следовавших на “Ботнический залив”, - трагедия. Их судно стоит рядом - но у причала. А не имея въездных виз в Великобританию они не могут на него пересесть в пределах порта. В результате они продолжают плыть вместе с нами в неизвестность (точнее - к южной Африке) и бог знает, как они теперь будут добираться до своего “парохода”, который, к тому же, неизвестно ,сумеет ли выйти без них в рейс.
  
  “... мы простояли, помнится, трое суток в печальном бездействии. Простоять ввиду берега, не имея возможности съехать на него, гораздо скучнее, нежели пробыть месяц в море без берегов”
   И.А.Гончаров “Фрегат Паллада”.
  
  23 ДЕКАБРЯ Коллеги разыграли меня отправив мыться в неработающую сауну.
  
  24 ДЕКАБРЯ Отомстил, отправив их в рубку расписываться в несуществующем журнале по технике безопасности для пассажиров.
  
  28 ДЕКАБРЯ Пересаживаемся на “Саулкрасты”. Солнечный берег поджидал нас в водах Западной Сахары. За прошедшие полгода он успел измениться. Палуба приобрела живописный зеленый цвет апрельской лужайки. Нижняя часть фальштруб, до этого белая, теперь стала ядовито-желтой.
  Машки нет. Старпом уходя на “Полтора куска” забрал ее с собой и теперь она скитается в просторах юго-западной Атлантики у побережья Аргентины. В новом доме ей после серии проб и ошибок наконец подобрали законного супруга (одного из кандидатов - котёнка переростка - она чуть не разорвала) и кошачья жизнь вошла в нормальную колею. Сейчас на судне другая кошка - тоже Машка - полосатое создание с длинной мордой египетских священных созданий и словно подведенными тушью глазами, которые ее морде несколько томное выражение.
  Множество птиц - в основном олуши. Тяжелый полет брусковатого тела на длинных и кажущихся непропорционально узкими, крыльях. Их быстрые взмахи несут птицу по ровной прямой, на которую внешне не влияют ни ветер, ни восходящие потоки. Заметив рыбу олуша стремительно пикирует вниз, вздымая фонтан воды на месте своего падения и выныривает через несколько секунд судорожными движениями завершая заглатывание пойманной добычи.
  
  29 ДЕКАБРЯ Лежим в дрейфе рядом с СРТМ “Южная звезда”. Основная задача нашей экспедиции - изучение вертикального распределения и поведения кальмаров в зоне действия орудий лова, в перспективе - экспериментальный промысел. Для этого и предусмотрены совместные работы четырех судов. “Южная звезда” оснащена специальной буксируемой подводной телесистемой, позволяющей следить за поведением кальмаров вблизи устья трала. “Гидронавт” имеет подводный управляемый аппарат, в котором наблюдатели опускаются на глубину до 400 метров (теоретически - могут много глубже, но теория с практикой всегда и везде расходились). “Монокристалл” оборудован новейшей научной аппаратурой, позволяющей следить за вертикальными перемещениями скоплений рыб (а в перспективе - и кальмаров), а также быстро получать подробную информацию о температуре и солености воды на разных горизонтах. На борту “Саулкрасты” - водолазная группа, призванная следить за численностью кальмаров вблизи поверхности. Она же - квалифицированные биологи и гидрологи. которая у них всё ещё в состоянии наладки.
  “Монокристалла” и “Гидронавта” пока нет - опаздывают к назначенному месту сбора. “Южная звезда” здесь, однако у них нет на борту необходимого запаса воды, а аппаратура еще не отлажена. Поэтому на “военном совете в Филях” решили идти в район экватора одни и до их подхода нащупать скопления кальмаров. А пока - пару дней поработать рядом с целью наладить взаимодействия обоих судов.
  Нашу страждущую Машку-вторую отвезли на “Южную звезду” для знакомства с местным котом. Не догадываясь (или, наоборот, догадываясь), что её ждёт, она судорожно цеплялась за людей, орала благим матом и испуганно озиралась по сторонам.
  Дед - большой любитель рыбы - проявил инициативу и организовал копчение остатков уловов прошлого рейса и свежака, в небольшом количестве попадающего в наш исследовательский трал. Залетает в основном ставрида. Эта давняя обитательница наших прилавков и излюбленная пища кошек и студентов, в живом виде оказалась довольно красивой, сильной и невероятно живучей рыбой. Её блестящее брюхо играет нежно-розовыми, голубыми, лиловыми и золотистыми тонами. Шевелящаяся на палубе груда из нескольких тысяч бьющихся ставрид производит глухой шум, отдаленно напоминающий работающий двигатель “Запорожца”.
  
  Очень неприятно, когда ночью на твоей постели неизвестный менеджер устраивает тараканьи бега, причем твое тело является обязательной частью трассы.
  
  30 ДЕКАБРЯ На “Южной звезде” всё ещё никак не могут наладить телевизионную аппаратуру. Пока тралим без них, запасая в максимально возможных количествах рыбу для питания экипажа в ходе предстоящего рейса. Утренний улов составили две тонны мелкой ставриды и скумбрии и несколько десятков огромных кефалей-лобанов. Вечером “авоська” разразилась розово-серебристым дождём. Точнее - розовым дождём с серебристыми градинами. Это был мелкий зубан с примесью всё той же ставриды и скумбрии. Одиночные пузатые солнечники и неизменная рыба-луна. В каждом тралении их по одной - ни больше, ни меньше.
  Вручили запоздалое письмо от дедущки. Поздравление с первомаем, отправленное ещё когда я был в прошлом рейсе. Расплывающиеся от воды буквы, обугленные края. Выяснилось, что с транспортным рефрижератором, который ее вез, встречались ночью. Впрочем “встречались” - громко сказано. Транспортники в таких случаях даже не сбавляют ход, а просто выбрасывают почту за борт, привязав к какой-нибудь доске. Так случилось и на этот раз, однако полиэтиленовый пакет лопнул от удара об воду и письма поплыли в разные стороны. Их собирали при свете зажженного на шлюпке фальшфейера, в результате чего многие конверты пострадали от огня.
  У камбузника Рашида - черный день. На завтраке капитану (!) не хватило колбасы - кто-то съел его пайку. Обиженный до глубины души, папа заявил, что на заходе в инпорт - единственном за весь пятимесячный рейс - он не выпустит Рашида на берег. Бедный камбузник принял слова капитана за чистую монету и теперь рвет густые курчавые волосы на своей голове, жалуясь на свою судьбу каждому встреченному на палубе. Каждый встреченный, в свою очередь, выражает искреннее сочувствие и строит различные предположения о том, что еще может сделать капитан с Рашидом, за то, что тот не уследил за его колбасой. Эти предположения, разумеется, оптимизма камбузнику не добавляют.
  
  5 ЯНВАРЯ. Получили РДО с очередными ценными указаниями начальства.
  Во первых, совместные работы с “Южной звездой” желательно провести в районе Анголы, где кальмаров в это время больше всего. Мысль хорошая, правильная, однако у них в распоряжении всего 10 дней - ровно столько, сколько нужно, чтобы туда дойти. На работу времени уже не остается.
  Во вторых , совместные работы с “Монокристаллом” перенести на апрель. Но второго мая мы должны быть уже дома. Это значит, что мы должны прекратить работу и направиться домой уже в конце марта (на практике нам пришлось сняться 20 числа).
  В третьих, “Гидронавт” выйдет из Севастополя в рейс только в середине марта.
  В общем - очередной провал очередной программы. Добывать рыбу “Саулкрасты” не может - это научно-исследовательское судно. Нет соответствующих трюмов для хранения мороженной продукции, да и производительность морозилки крайне низка. На практике это означает, что у научной группы развязаны руки и она может делать все, что угодно в пределах отведенного времени и денег. Главное - истратить их с максимальной пользой.
  На совете решили после совместных работ с “Южной звездой” основной акцент сделать на планктонных исследованиях. Изучить количественное распределение личинок кальмаров практически на всей огромной акватории восточной тропической Атлантики. В сочетании с одновременно получаемыми данными по обилию, размерам и биологическому состоянию молоди и взрослых особей, это даст уникальную возможность описать для данного сезона биологию крылорукого кальмара. Такого материала никогда ни у кого не было и никогда ни у кого не будет. Извечная беда биологических исследований - невозможность одновременного или почти одновременного сбора сведений с больших площадей при помощи одних и тех же методов одними и теми же инструментами. А там, где начинается разнообразие сроков работ, орудий лова, квалификации исследователей - добра не жди.
  
  6 ЯНВАРЯ 7ос.ш. 17о29 з.д. Парад океанской жизни. В световом пятне кружатся полтора десятка мелких кальмаров размером с палец, хватая светящихся анчоусов. Их жизнерадостная карусель прекращается появлением двух корифен. Птеропы разбегаются в разные стороны, некоторые, даже, разлетаются - вылетают на своей реактивной тяге в воздух. Одна из рыб, преследуя кальмара, скрывается в темноте, но в скоре возвращается. Через несколько минут к ним присоединяется третья корифена, примерно в два раза меньше. Кальмары боязливо держатся в стороне и корифены начинают охоту на летучих рыб вдоль и поперек светового поля, в темноту и обратно. Охота особого успеха не имела, и одна из двух крупных корифен, видимо отчаявшись получить нормальный ужин, проглотила свою мелкую родственницу. Следом на арену вышла великолепная рыба-меч около трех метров длиной. Теперь настал черед корифен поволноваться: их сдуло как ветром. Не найдя никого в световом поле, меч исчез. Корифены вернулись. Потом все это повторилось снова.
  А мимо тем временем проплывали длинные ленты колоний сальп. Эти несложно устроенные представители планктона, прозрачные “сардельки” с черным глазовидным комком внутренних органов могут дрейфовать и по одиночке, но часто соединяются по несколько десятков бок о бок. Так , наверное, и появляются легенды о великом морском змее.
  
  ИЗ НАУЧНЫХ ПРЕМУДРОСТЕЙ:
  “Ночью жить - удел немногих -
  изучай головоногих!”
  
  
  7 ЯНВАРЯ Объявление по спикеру: “биологам просьба выйти на палубу, посмотреть, скат или акула ходит под бортом”. Манта. Морской дьявол. Роскошный скат размером чуть больше метра лениво кружит прямо у самой поверхности иногда поднимая над водой плавник и сверкая ярко белым брюхом.
  Профсоюзное собрание. Разбирают поведение кока, который плохо готовит. Обещает исправиться.
  
  9 ЯНВАРЯ С тараканами у нас полное взаимопонимание. Они не обращают внимания на нас, а мы - на них. Впрочем ловушка в виде стеклянной банки со стенками, смазанными подсолнечным маслом, работает исправно унося ежедневно по десятку шестиногих жизней.
  
  Наткнулись на поле пиросом - огнетелок. Это - беспозвоночное животное розового цвета размером с огурец, плавающее в толще воды в открытом океане. При малейшем раздражении оно вспыхивает ярко-синим светом неоновой лампы. Их множество - в каждом кубометре находится одно-два животных. В процессе траления в узлах каждой ячеи застряло по несколько пиросом, в результате чего полощущаяся в воде “авоська” приобрела вид полыхающей гусеницы, покрытой правильными рядами коротких огненных щетинок.
  
  Боцман-азербайджанец, увидевший царапины на притолоке: “У, шакалы, опять своими рогами всю краску поободрали”.
  
  14 ЯНВАРЯ У “Саулкрасты” потек дейдвуд - нечто вроде сальника на гребном вале. Дед просит пять дней на устранение аварии. При неудаче придется возвращаться домой. Если дойдем.
  
  Третий штурман, белорус, любитель женщин и сладкого, решил в темноте полакомиться из открытой банки со сгущенкой. В результате он потом долго и витиевато ругался, выплевывая разжеванного впопыхах таракана. Эта история, несмотря на всю свою юмористичнось, оказалась последней каплей: старпом решил травить тараканов хлорофосом.
  
  17 ЯНВАРЯ “Южная звезда” наконец отладила аппаратуру. Завтра - первая попытка совместных действий.
  Все судно и экипаж отравлены хлорофосом. Во рту неприятный, кисловатый, “скрипящий” привкус. Бесследно мероприятие прошло только для тараканов. Они бегают прямо по покрытой размазанным ядом палубе.
  
  24 ЯНВАРЯ Работы с “Южной Звездой” продолжались четыре дня вместо запланированных тридцати и реально получавшихся семи-восьми, причем в районе с не слишком высоким обилием кальмаров - не было времени искать более плотные скопления. Краткая хронология.
  20 января. В первой половине ночи капитану “ЮЗ” никак не удавалось провести телекамеру через световое поле. После полуночи это наконец осуществилось, но тут выяснилось, что света двух 1500-ваттных прожекторов ПКН-1500 не хватает, чтобы на экране можно было хоть что-то увидеть. Включили все возможное освещение, включая сайровый прожектор. Удалось увидеть небольшую стаю кальмаров на глубине 20 метров, а тут уже и ночь кончилась - кальмары ушли в глубину.
  21 января. В первой половине ночи “ЮЗ” пыталась навести телекамеру на устье своего находившегося за бортом трала. Когда им это наконец удалось, они без предупреждения пошли облавливать световое поле “Саулкрасты”. Свет в это время был слаб (слишком сильный свет отпугивает кальмаров с поверхности, поэтому мы хотели включить освещение на полную мощность лишь перед обловом), в результате опять ничего не было видно. При повторной попытке, уже со всей возможной иллюминацией, сломался телевизор. Наступило утро.
  22 января. Днем телевизор починили. С наступлением темноты, “ЮЗ” попыталась вести гидроплан с телекамерой напротив устья трала, так как прозрачность воды низкая (метров десять) и не видно, что творится у нижней подборы. В результате тот залетел в трал и кабель запутался в районе канатной части. Выборка шла долго и очень осторожно, второй заход сделать не успели.
  23 января. Решили попробовать опускать гидроплан вертикально в световом поле, что бы посмотреть, как изменяется численность кальмаров с глубиной. Телекамеру подвесили на тросе, натянутом между двумя дрейфующими судами, а глубину погружения регулировали лебедкой. Конструкция сработала. Кальмаров видно хорошо, можно даже иногда проследить движение стай. Однако угол обзора камеры мал, а в данном случае ей невозможно управлять. Нужно придумывать что-то другое.
  24 января. Утром на “ЮЗ” старший механик упал с трапа и сломал два ребра. Больного срочно повезли на берег, в Сьерра-Леоне.
  
  На прощальном визите катера на борт вернулась Машка. Южнозвездный Пашка оказался не то джентльменом, не то импотентом и не проявлял навязчивого внимания к тщательно избегавшей его красавице. Лишь в последний день они погоняли вместе на палубе какую-то бумажку.
  Вечером на световой станции опять появилась манта, теперь уже огромная, трехметровая. Она несколько раз с интервалом в две-три минуты пересекала световое поле, распугивая кальмаров, которые веером - как салют - вылетали из воды и шлепались обратно, разбегаясь в разные стороны. Впечатление от фейерверка портили только желто-коричневые пятна чернил на поверхности океана. На утренней станции повторилось тоже самое, только теперь кальмаров гоняла белоперая акула в сопровождении десятка метровых-полутораметровых корифен.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (ШЕФ-ПОВАР)
  Была у нас на “Юбилейном” замечательная дворняжка. Потя звали. Очень любил купаться. Но при одном условии - чтобы за бортом была корзина. Когда лежим в дрейфе только стоит сказать: “Потя, купаться!” - он с разбегу прыг за борт. Поплавает, потом в корзину заберется и мы его обратно на палубу вытаскиваем. А если корзины нет, в последний момент успевает затормозть. И смотрит обиженно. “Потя, а где твоя техника безопасности?” - спрашиваю. И псина с большим энтузиазмом тащит в зубах фал, к которому привязана корзина.
  
  Ночью на судно опять залетела качурка. На свет. Избавиться от несчастной, суетливой, обезумевшей птицы не представлялось возможным. Она каждый раз возвращалась и снова принималась биться об настройку постепенно спускаясь до палубы. Там качурка оставалась сидеть растерянно вращая головкой, не в силах помочь себе длинными спичечными ногами. Наконец вмешалась кошка, которая после третьего прилета просто взяла ее за шею и потащила в рыбцех на первичную кулинарную обработку. Птицу мне удалось отбить не только живой, но и совершенно здоровой, самому при этом получив всего лишь пару царапин. На этот раз умудренная опытом качурка исчезла в звездном небе навсегда.
  
   Голодный кальмар схватил с поверхности воды брошенный вторым щтурманом окурок и ущел с ним на глубину. Через полминуты “бычок” всплыл обратно теряя остатки табака из надкушенной части.
  
  “Некоторые находят, что в пароходе меньше поэзии, что он не так опрятен, некрасив. Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда - недавно, глаз людей, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек со спокойным сознанием, что под ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю и штиль”
   И.А.Гончаров “Фрегат Паллада”
  
  ИЗ МОРСКОГО ЖАРГОНА (ВАЛЮТА)
   ПСЫ - Песеты, песо (десять псов)
   ДОЛАРЫ - Доллары (пять доларей)
   БОНЫ - Инвалютные рубли
   ДЕРЕВЯННЫЕ - естественно, обычные рубли
   ФУЯБРИКИ - Вся прочая валюта
  
   26 ЯНВАРЯ Ночью на световой станции - безудержный лов кальмаров всем экипажем. Успеваем лишь обрабатывать пойманных “птеропов”, нет времени забросить удочки самим. Среди улова оказываются две каракатицы. Их здесь быть не может в принципе - эти животные водятся у берега, где глубина не превышает 200 метров. А от нас до Африки две тысячи километров и четыре километра под нами. Загадки никакой нет. Перед выходом в рейс судно стояло в Дакаре, где моряки имели неограниченные возможности порыбачить. Вот кто-то из шутников и решил спровоцировать научное “открытие”. Спасибо. Вареная каракатица - изумительное блюдо, которое по качеству с океаническими кальмарами даже не сравнить.
  
  Рассказ электромеханика.
  В Сантьяго мы жили с 23 августа по 10 сентября. А 11 нас всех, кто не успел улететь, схватили прямо в гостинице и - в трюм. Баржа называлась “Майно”. Так по плечу прикладом саданули, что уже когда домой прилетели, три месяца не мог рукой пошевелить. Офицер на нас пистолет наставлял! Передернет обойму и водит стволом, от одного к другому. А сам, явно, американец! Рожа негритянская, но голову даю на отсечение - белый! Просто чем-то вымазал вроде гуталина. Попросили пить, так они нашли ржавое ведро, засуричили его и пока краска не высохла, налили воды и принесли. И пустую консервную банку пустили плавать. Раз накормили макаронами, сваренными вместе с крупой и какой-то соломой. Другой раз дали по куску хлеба. Следили, чтобы съели тут же. Кто сунет в карман - подзатыльник каблуком. И все - молча. Если не трогают - значит все делаешь как надо. Если прикладом саданули - значит в чем-то ошибся. Тринадцать нас было. Счастливое число. Для нас - счастливое. Мы домой тринадцатого вернулись и в тринадцатом вагоне. А когда нас фашисты выпустили, обратно добирались на перекладных. С судна - на судно. Со “Станюковича” - на “Уильяма Форстера”, потому что там мест на спасательных средствах хватало. Потом, в Панаме, - обратно на “Станюковича”, и слава богу. “Форстера” арестовали, нас искали. Но естественно не нашли, а капитан ваньку провалял пока “Станюкович” уже не оказался в море на безопасном расстоянии. Потом в Карибском пересели на СРТМ, восемь тысяч двадцать четвертый. И на нем уже до дому.
  
  Акробатические трюки Машки можно показывать в цирке. Несмотря на сильную качку кошка разгуливает по планширю (расширение на верхней кромке фальшборта) не боясь сверзится в океан. Володя Окулов ловит ей зюзьгой летучек. Машка благосклонно принимает подношения, но лишь в почищенном и разрезанном виде. Впрочем, это характерно для большинства избалованных судовых представителей кошачьего племени.
  
  На световой станции появляются два редких кита - клюворыла. Шестиметровые серые туши с короткими плавниками, покрытые редкими белыми пятнами, громко хрюкая фланируют вдоль борта и через десять минут уходят.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (НАУКА)
  ... Я его хорошо знаю. Заходили в Галифакс и после обычного турне по пивным хорошо посидели в барк “Сападос”. На обратном пути ему приспичило. “М-мужики, где тут клозет?” А поди ка найди его в центре города, да ещё ночью. Вокруг цивильные кварталы, за угол не завернуть. Мы скорей на пароход. Только остановились прикурить, он уже в закрытый магазин ломится. “Ты куда?” “В-вот, нашел, видишь: CLOSED!” Еле оттащили.
  
  
  1 ФЕВРАЛЯ Очередная качурка приземлилась на верх сохнущей на борту водолазной клетки, призванной охранять нас от акул. Недремлющая Машка какими-то невероятными усилиями сумела запрыгнуть на маленькую ручку, расположенную в полутора метрах от земли. Попытка проделать дальнейший путь к птице по сетке не удалась и кошка через дырку свалилась внутрь клетки. Добровольно-принудительное заключение ей пришлось явно не по вкусу, тем более, что качурка слетела вниз и начала барахтаться рядом. А выбраться оказалось делом нелегким. Кошке пришлось потратить минут десять, совершив шесть падений, чтобы вскарабкаться по сетке до щели между секциями и протиснуться туда. К этому времени аппетит у нее явно пропал. Бывшая узница прошла в своё убежище под транспортёром даже не взглянув в сторону мерзкой птицы, которая за это время смогла переместиться в сторону от силы на три метра.
  
  “ВСПОМИНАЯ БЕРЕГ ” - 1
  Я не удовлетворён нашим знакомством. Итак: представьте себе электрон в потенциальном ящике. С ваших слов я так и не понял, чем он отличается от тигра в клетке. Другими словами, почему электрон может выбраться из ящика, а большой котище - нет? Так. Хорошо. В общем, вы недалеки от истины, только не принцип Гейзера, а принцип Гейзенберга. Гейзеры - на Камчатке, а вы - на экзамене по физике. Впрочем, только что с камчатки, где вы аккуратно и досконально списали два первые вопроса. Ну ладно, ладно! В качестве рабочей гипотезы примем, что я страдаю оптическими галлюцинациями. И сейчас мы эту гипотезу проверим. Вернемся к нашим баранам.... Не надо на меня так смотреть, я вас в виду не имею. Ваших сокурсников - тоже! Так в чём же суть искомого принципа и как он правильно называется? Так. Ясно. “Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно!” - не помните, кто это сказал? Жаль! Должен отметить, что ваша непосредственность нравится мне всё больше. И ноги у вас действительно красивые, я догадался об этом задолго до того, как вы расположились подобным образом. Назначу ка я вам свидание... Числа двадцать шестого. Да, после сессии. Точное время и место узнаете на доске объявлений в деканате. Всего хорошего и не подумайте, что я - женоненавистник, просто не люблю лоботрясов. Минадзе, извольте списывать с конспекта так, чтобы я этого не видел! Следующий!
  
  6 ФЕВРАЛЯ Капитана внезапно вызвал СРТМ “Чароит”, работающий в Сьерра-Леоне, примерно в тысяче километров отсюда. “Как дела? Где работаете? А какая рейсовая программа? Большая ли научная группа? Есть ли водолазы? А какое у них снаряжение? Да нет, просто так.. Как у нас дела? Да вот, трал на винт намотали.” Наука ходит мрачной. Опять, кажется, придется бежать за тридевять земель и ломать программу съёмки.
  
  Машка совершает немыслимый трюк: прыжок с планширя на задрайки(две наклонно расположенные ручки длиной сантиметров тридцать) двери в рефмашину и обратно.
  
  8 ФЕВРАЛЯ Команда “Чароита” сама кое как справилась с намотанным тралом без всякой водолазной техники. Остатки, вроде бы, работе двигателя не мешают. Вздохнули с облегчением.
  
  Сильнейший тропический ливень. Воды, кажется, больше, чем воздуха. Стоящий на крыле рыбки Валера ведёт записи карандашом на куске пластика, так же, как это делает и сидящий в акульей клетке водолаз. Кошка забилась под трап, дрожит, смотрит на всех с опаской, но уйти в более сухое место почему-то не спешит.
  Кальмарам все равно. Они занимаются своей интимной жизнью у нас на глазах. Впрочем одному из самцов не повезло. Его потенциальная подруга не распознала его благих намерений или же была слишком голодна. Незадачливый ухажер был схвачен за голову, откуда его, потащив в глубину, и начали поедать. Только жирный клубящийся коричневый след чернил напоминал о неудачном сватовстве.
  
  19 ФЕВРАЛЯ Пойманный сетью океанский планктон фантастически красив. Примерно поровну оранжевых и сине-фиолетовых суетливых рачков копепод, некоторые из них окрашены в белые, черноватые и красноватые тона. Нежно-розовые пелагические моллюски гастроподы, желто-коричневые ракушковые раки остракоды. Крупные рачки гиперииды всех цветов. Абсолютно прозрачные гиперии - только черным сгустком просвечивает мозг, фиолетово-коричневые анхиломеры, розовые полосатые иголки палочковидных рабдосом. Особый колорит придают плоские как бумага личинки лангустов, словно сделанные из металлической фольги и переливающиеся всеми цветами радуги, в основном сияя золотистым и салатовым блеском.
  
  “... Ясно предусматривал я, что большая часть груза в продолжении шестимесячного пребывания нашего в Японии должна непременно подвержена быть немаловажному урону, а особливо водка, которой имели мы знатное количество.”
   И.Ф.Крузенштерн
  1986 год. Разгар горбачевского “сухого закона”. Все стремящиеся к административным успехам поступают в растущие как на дрожжах Общества Трезвости. В Калининграде перед отъездом невозможно было найти даже бутылку пива. В Таллинне, отстояв двухчасовую очередь, мы сумели попасть в прекрасный подвальчик на Кривой Ноге (Пикк Ялг), где отдали должное прекрасному эстонскому ячменному “ылу”. Потом отведали в другом месте ликера “Арлекино”. Но ни одной бутылки взять на вынос не смогли. На научные цели мы не получили ни грамма спирта, из которого при обычных условиях можно было бы безболезненно изъять не менее половины. Мой день рождения (25 декабря) был первым и, кажется, последним абсолютно безалкогольным днем рождения в моей взрослой жизни. Впереди рисовался такой же Новогодний Праздник. Но в сразу же после нашего прибытия, когда мы еще только начали распаковывать ящики в гидрологической лаборатории, в её дверях возникла улыбчивая фигура: “Привет, мужики! Игорюня, привет! Мужики, я с ним на “Таве” был. Это вам презент от камбуза.” Презент оказался тазом, наполненным до краёв брагой. Было удивительно, как повар спустил его в одиночку по трапу. Впрочем погода была на редкость тихой для зимней Западной Сахары.
  
  22 ФЕВРАЛЯ Бросив недоеденного морского леща, Машка наконец заинтересовалась пойманными кальмарами. Однако первая же попытка полакомится деликатесом кончилась тем, что на ее лапе сомкнулись кальмарьи руки, называемые обычно щупальцами. Укусил ли ее “птероп”, или же это был обычный женский испуг, но Машка вырвалась с диким воплем и потом долго облизывала лапу. Крови на ней видно не было.
  1 МАРТА Началась очередная весна...
  
  КОЕ-ЧТО О ВЕСНЕ, ВЕЛИКИХ И СТЕРЕОТИПАХ ГРАНИЧАЩИХ С ПЛАГИАТОМ
   “Бегут ручьи, бурлят ручьи
   играют, пляшут воды...”
   Игорь Северянин “Вешний звон” (1908)
  
   “Шумят ручьи, бегут ручьи
   горя в лучах весны...”
   Иван Лажечкин “Весенний карнавал” (1894)
  
   “Шумят ручьи, журчат ручьи
   и тает лёд и сердце тает...”
   Песня из х/ф “Весна” (193...)
  
  4 МАРТА Диалог на профсоюзном собрании:
  Матрос: Николай Иосифович, почему вы запретили выдавать на ларек сахар?
  Капитан: Может вам ещё и дрожжи выдавать?
  М.: Н.И., было ли указание сверху запретить выдачу сахара?
  К.: Было закрытое постановление усилить контроль за его выдачей.
  М.: Вот! Усилить контроль! Так давайте делать это под контролем.
  К.: Нет! Такого указания не было.
  М.: Так кто же запретил выдавать сахар?
  К.: А кто разрешил?
  М.: Но не было же запрещения!
  К.: И разрешения тоже не было.
  М.: Пить чай не с чем.
  К.: Пользование электронагревательными приборами на судне запрещено!
  М.: А я кипяток на камбузе беру.
  К.: Не надо мне втирать очки.
  Диалог в этом духе продолжался ещё некоторое время и завершился капитанской фразой: “А сахара я вам всё равно не дам!”
  
  9 МАРТА Сети планктоносборщика Бонго одна за другой вышли из строя. Одно из моих основных занятий - ежедневная штопка двух последних. Точнее - последней уцелевшей и еще одной, сшитой из останков павших в стою двух других сетей. Есть шанс остаться без орудия труда на самом ответственном участке работы: нам нужно установить южную границу распространения личинок “птеропа”.
  
  11 МАРТА Уже 18ою.ш. Осень. Погода приближается к нашему среднеевропейскому лету. Кошка в полдень спит прямо на палубе не страдая от жары. Зачастили облака, переходящие в тучи, но дождей пока нет. Качает довольно сильно - балла 3-4, иногда до 5, что для нашего СРТМ-а вполне достаточно, чтобы сделать жизнь куда менее комфортабельной. Таковы воды Намибии.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (НАУКА)
  В Намибию нам не зайти - юаровцы, апартеид. Если только ЧП. Так вот, в позапрошлом году забирали из больницы стармеха. У него местные расисты апендицит отрезали. Нам, естественно, в увольнении отказали. Наши отказали, не юаровцы. Но продукты купить разрешили, ибо дешево. Привезли они - все по высшему сервису. Каждое яблоко в бумагу обернуто, картошка - во (Игорь изображает что-то размером с детскую голову)! Ну а когда представитель фирмы спускался в катер, находившийся там негр хотел ему помочь. Руку протянул. А тот его - ногой по роже, мол знай свое место, каналья! Наш первый тут же засуетился на мостике: “Смотрите, смотрите, вот он - апартеид, вот он - расизм”.
   Дед говорил, что лежал он в первоклассном госпитале, оборудование все западногерманское, отдельная каюта, тьфу, палата, телевизор. Наверное у нас только члены политбюро так лечатся.
  
  15 МАРТА Намибия. Ожидаем топлива вместе с другими рыбацкими судами. Чувствуется близость берега. Громадное количество птиц - желтоносых альбатросов, капских олуш, белогорлых буревестников, качурок и других Зеленая мутная вода. Рядом с судном резвятся морские котики, изредка поднимающие из воды голову и глядящие на людей в ожидании подачки. После экватора кажется холодно. В полдень, при ясном синем небе и припекающем солнце стоять на палубе в одной рубашке невозможно - пронизывающий юго-западный ветер.
  
  16 МАРТА Ночь. Световая станция. Матрос бросает пойманного кальмара в “пепельницу” - бочонок семафорно-красного цвета наполненный водой и предназначенный для окурков. Поступок понятный - кому охота мыть изгаженную чернилами палубу. Первая же струя воды, смешанной с чернилами и табачным пеплом, попадает мне в спину. Вторая достигает брюк стоящего на крыле рубки старпома. Третья ударяет в физиономию матроса, который, сообразив что к чему, бросается вытаскивать “птеропа” из его засады.
  
  17 МАРТА На деревянном ящике с грузом, принадлежащим хозяину судна -“Запрыбпромразведке” - красуется английская транслитерация названия: Saprybpromrasvetka. А я то думал, что шепелявить можно только в устной речи.
  
  Экипаж БМРТ “Андрус Йохани” получил из управления телеграмму, гласящую, что в связи с производственной необходимостью весь экипаж должен идти в следующий полугодичный рейс. Они заходят в Луанду 23 марта, выход в море - 15 апреля. Возможно некоторых отпустят слетать домой на недельку, посмотреть на жён и детей. Но сомнительно.
  
  23 МАРТА Новый старпом всегда любил поговорить. Приглашение команды на ужин с пожеланием приятного аппетита могло затянуться минут на пять. Но на этот раз он превзошел сам себя. Суть его пятнадцатиминутного монолога по общесудовой трансляции можно было свести к следующему: 1) все свободные от вахт и работ приглашаются в столовую для приготовления пельменей; 2) все каюты перед заходом привести в идеальное состояние; 3) контроль за последним будет осуществлять он сам и боцман, а кто этого не сделает, того не выпустят в увольнение.
  
  29 МАРТА Ровно в восемь утра подошли к выскочившему из экономической зоны “Чароиту”. Смотреть их винт поехали Юра с Валерой. Вернулись злые. От намотанного трала ничего не осталось. Тем не менее потеряли полдня, заполняя разные бумаги и их даже не покормили обедом, не говоря уже о том, что не “проставили” за хлопоты.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (МАТРОС)
  Пришли, пришвартовались. Толпа жен и прочих родственников с цветами. По трапу влетает супруга шефа: “Ну как, ребята? Как вас тут мой Коля кормил? Если плохо, он у меня получит!” “Да вроде нормально.” - отвечаем (на самом деле весь рейс парашу ели). “А где он?” “В каюте, сейчас проводим”. И лежит там этот Коля с самого захода в лёжку. “О, как проводила, так и встретила! Будто и не уходил! Ну ка помогите мне, ребята, его в такси погрузить.”
  
  7 АПРЕЛЯ Бедная Машка ходит с флюсом. В ожидании бункеровки зоне Сьерра-Леоне матросы захотели закинуть удочку, да капитан запретил. А крючок с наживлённым на него куском курицы остался лежать на палубе. Несчастную кошку обнаружил боцман и, зажав между колен, перекусил цевье крючка кусачками, а затем вытащил его. Машка держится героиней и по прежнему ласкается.
  
  
  12 АПРЕЛЯ Около четырех часов дня по спикеру зазвучали тройки коротких гудков: “Учебная тревога, человек за бортом!” Все объяснялось просто. Проходивший мимо “Вилис Лацис”, на котором ждали нас письма от родных и близких, выкинул почту за борт, привязав к здоровенной палке. А папа решил сочетать полезное (учебную тревогу) с приятным (получением вестей из дома).
  
  Танжер - крупный порт на севере Марокко и огромный туристский центр. Один из старейших городов старого света. Первыми здесь были предки берберов, жившие в огромных полу-искусственных пещерах над берегом моря. Эти же пещеры служили им зернохранилищами. Потом пришли финикийцы и построили город в нашем понимании этого слова. Финикийцев сменили греки, греков - римляне, римлян - вандалы. Потомков вандалов смела пышущая горячей пустынной ненавистью волна арабского газавата. Теперь - это типичный восточный город.
  
  
  - Скажите, какие у вас в городе архитектурные достопримечательности?
  - Мечеть короля Хассана, месье. Вон там возвышается её минарет. Обязательно посмотрите - это чудо нашей архитектуры.
  - А давно ее построили?
   - Её закончили строить в прошлом году, месье.
  
  
  Зал игральных автоматов. Объявление на входе: Лица до 16 лет не допускаются.
  
  Проблема с пьянством на судне не стоит: на весь огромный Танжер всего два вино-водочных магазина, цены в которых могли присниться только Крезу, да и то в кошмарном сне.
  
  На улице постоянно дёргают за рукав: Купите гашиш, месье. Хороший гашиш! А перед трапом полицейский очень вежливо проверяет сумки у возвращающихся из города. Спрашиваю: “Месье, что вы ищете?” - “Оружие, наркотики”.
  
  Ночная “вахта бдительности”. С одной стороны трапа мы следим, чтобы никто посторонний не проник на судно. С другой - этим же самым занимается марроканская полиция. На почве общих интересов и разговорились. Высокий, худощавый темнокожий для араба сержант, которого в России непременно назвали б “коломенская верста”, сидит у нас на палубе и курит ядовитейший табак, по сравнению с которым дым от “Астры” можно сравнить с французским одеколоном.. “Я сам - из Тетуана. Сюда нас прислали из-за приближающихся первомайских праздников. Будем обеспечивать безопасность на улицах во время демонстраций трудящихся. А пока в порту дежурим”. Переглядываемся: вот тебе и мусульманская монархия, вот тебе и восточная деспотия! Тогда я даже и не догадывался, насколько был близок к разгадке тайны.
  
  Полицейский: “Можете мне поверить, хотя вы, конечно, не поверите. У нас в Марокко вас коммунистов любят куда сильнее, чем во враждебном нам Алжире, который вы почему то поддерживаете. Ваше правительство неправильно выбрало союзника.”
  
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (РАДИСТ)
  Слушаем мы как то промсовет. Уловы упали, ставрида куда-то ушла. Чёртова Западная Сахара - с одной стороны Марокко, с другой Мавритания. А от одной границы до другой - двести миль. Откуда ждать, на какой глубине ждать, кого ждать. Дискуссия - аж эфир дымится. И тут голос прорывается. С явно японским акцентом: “Роскэ, роскэ, риба не ровися, собирай партини сопрани” И смех.
  
  27 АПРЕЛЯ Боцман, одев страховочный пояс, снимал Машку с портала. Она забралась туда по приваренным скобам. Этот гималайский подвиг кошки уже не вызвал почти никакого удивления: за два дня до этого она по таким же скобам залезла на фальштрубу , добравшись до двухметровой высоты.
  Вообще животное потихоньку сходит с ума, как и мы все. Полосатая бестия прячется за малейшими укрытиями, изображая из себя охотницу, а потом внезапно бросается вперед, хватая проходящих за тапки.
  
  Если расстояние в море измеряется морскими милями, то время в рейсе - банями, каждая баня - десять дней. Тот самый интервал времени, который проходит между блаженной возможностью постоять в душе под струями пресной воды и получить у боцмана свежевыстиранное постельное бельё. Выражение “до дома - три бани” никого не удивляет и звучит вполне обыденно. И вот она, последняя.
  Промываю в проточной воде свои отросшие за пять месяцев волосы. Мой сосед, электромеханик, как обычно рассуждает о политике, нападая на всех, кто имеет хоть малейшее отношение к этому грязному занятию. Его бесконечный монолог прерывается миганием лампочки. “Непорядок!” И даже не смыв мыла он выскакивает в коридор сверкая из под пены голыми ягодицами, точь в точь как Евгений Леонов в “Полосатом рейсе”. Его возвращение повергает меня в ужас. Отвертки, плоскогубцы... Ничтоже не сумняшеся, “искромёт” в мгновение ока снимает защитный колпак и начинает бодро копаться в проводах. Лихорадочно вспоминая, какой силы может достигнуть электрический ток в воде, мысленно прощаюсь с жизнью, в том числе - и с его. Тем не менее всё заканчивается благополучно. Две минуты бодрого мычания и лампочка загорается с новой силой. “Не люблю непорядок!”
  
  28 АПРЕЛЯ В лабораторию спускается бледный радист: “Мужики, я не знаю что делать. Получили оповещение, что в двадцати милях от нас упал в воду спортивный самолёт с двумя пилотами на борту. Спасатели уже там, но пока никого не нашли. Просят всех капитанов организовать наблюдение за поверхностью моря. Отношу это папе. Через полчаса он приходит в радиорубку и приносит РДО в контору: “В пяти милях от нас тонет судно, прошу разрешения идти на помощь.” Отправить я это не могу, не отправить - тоже.”
  Забегая вперед: после этого рейса папу в море уже больше не выпускали и вскоре “ушли” на пенсию.
  
  1 МАЯ Подходы к Балтийску. Глубочайший туман, видимость менее ста метров. Во всяком случае с кормы контуры бака просматриваются уже достаточно смутно. Идем по локатору, тем не менее полчаса назад еле увернулись от какого-то парома, который осязаемо возник из клубящегося прямо по курсу влажного молока.
  Капитан разгуливает по крылу рубки мыча в полголоса популярные песни. Это водилось уже за ним и раньше. Поднимает взгляд в небо, откуда несмотря на мглу беспощадно печёт солнце (туман стоит очень низко). “Эх, если бы нам поверху идти. Там так хорошо!”
  
  2 МАЯ Встали на рейде Балтийска и ждём проводки в Калининград. Туман ещё гуще. С кормы бака уже не видно (длина судна - пятьдесят восемь метров). Рейс закончен.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ “СТРЕЛЬНИНСКАЯ ОДИССЕЯ”
  
  Стрельня - маленький дачный посёлок на окраине Калининграда, с ЮжногоВокзала - сто шестым автобусом.
  
  “Стрельня” - СРТМ-К 8108, абсолютный двойник “Саулкрасты”, спущенный на воду со стапелей “Ленинской кузницы” в 1987 году. На момент описываемых событий делает восьмой рейс.
  
   Если мне не удастся объяснить орхидею Habenaria, вся моя работа пойдет насмарку. И зачем только, глупец несчастный, я связался с орхидеями!
   Чарльз Дарвин (Из письма к Джозефу Гукеру).
  
  
  
  Сентябрь 1990 года. “Стрельня” и “Саулкрасты” уходят в совместную экспедицию для организации экспериментального промысла крылорукого кальмара. На этот раз ветер судьбы проносит меня мимо “солнечного берега” - я в составе научной группы “Стрельни”.
  
  МОНОЛОГ ВТОРОГО МЕХАНИКА В КОНЦЕ РЕЙСА
  Ты хоть понимаешь, на чём мы идем? Все эти учебные тревоги - тьфу. Если что - они нам не помогут. Сколько-нибудь серьёзная пробоина и нам останется только бежать к плотам. Никогда не будет только одного затопленного отсека, то есть ситуации, когда судно сохраняет плавучесть. Знаешь, сколько у нас протечек? А через переборку с рефмашиной проходит два десятка труб и ни одно соединение не герметично. Если затопит “машину”, вода хлынет и в соседние отсеки. И даже если затопит “герметичный” трюм. Если пробоина будет с палец - заткнём её какой-нибудь деревяшкой. А если что-то серьёзное, если, например, кто-нибудь нас долбанёт - пытаться спасти судно бессмысленно. Только бежать к плотам. Кто быстрее. Какой идиот проектировал эти суда? “Стрельне” всего два года, а за рейс я сменил четыре насоса. И это на новом пароходе! Если бы кто в мире знал, на каком металлоломе мы ходим. Я ведь на “Гижиге” был, да и на “Бахчисарае”. Думаешь у меня было время выйти из машины хоть на десять минут. Не во время вахты - в “свободное” время! Мы чинились больше, чем работали. А здесь машина хоть и новая, а - дерьмо! Счастье, что у нас нет трала. Если бы таскали “авоську”, двигатель давно бы загнулся!
  
  22 СЕНТЯБРЯ. Штормить начало через час после выхода. Семь баллов, восемь ... “Стрельня” зарывалась носом в волны, погружаясь туда как учёный-фанатик в работу, однако с места почти не сдвигалась. Машина выдавала всего полтора - два узла, редко напрягаясь до трёх. Но основная стихия буйствовала в это время в Северном море: ушедшие раньше нас суда стояли в Скагерраке и боялись сунуть туда нос. Порхаю над койкой как мотылёк над цветком и читаю очередные похождения бравого штандартенфюрера Штирлица, на это раз уже в Южной Америке. Уже вторые сутки голодаю, так как желудок отказывается исполнять свои обязанности по приёмке и первичной переработке пищи. Во время своих полётов наблюдаю за стулом, мечущимся по каюте как испуганная курица. Крючок для его закрепления насквозь проржавел и не выходит из палубы.
  
  24 СЕНТЯБРЯ Наконец добрались до Зунда, затратив трое суток вместо обычных восемнадцати часов. В проливе - тишина. Сияет солнце. Постоянно взлетающие и садящиеся самолёты в Копенгагенском аэропорту. Практически в любое мгновение можно увидеть два лайнера: один - набирающий высоту и второй - снижающийся. Реф не отрываясь от бинокля выкрикивает названия авиакомпаний. “Аэрофлота” пока не попадается. Трудно поверить, что мы идём по государственной границе между Данией и Швецией. Множество паромов, курсирующих поперёк пролива, снежные крылья яхт и пестрота рыбацких и прогулочных лодок соединяют оба берега в единое целое.
  Замок Кронборг в Хёльсингере (старое поэтическое название, принятое в русском языке - Эльсинор) мало похож на крепость датского принца Амлета, стоявшую здесь более 1000 лет назад. Начнем с того, что та в оригинале, вероятно, была деревянной, раз подлинный принц , из которого в последствии Шекспир сделал философствующего юношу, сумел спалить её вместе со всеми своими родственниками внутри, а потом радостно плясал на пепелище. Построенный в конце 16 века, замок прекрасно вписался бы в прибалтийскую (Рижскую - Таллиннскую - Поморскую) архитектуру.
  
  Любой рейс, когда судно покидает Калининград, начинается с прохождения проливов. Проливы - собирательное название, которое для моряка означает смену знакомых с детства имён: Зунд, Каттегат, Скагеррак, короткий проход Северным морем, затем Ла Манш. Всё это по мере набора определённого морского стажа становится похожим на знакомую до боли последовательность остановок трамвая по пути от дома до работы. Путь начинается после Биская, когда суда разбегаются в разные стороны: на север, на запад, на юг.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (КАПИТАН)
  Летел я в 82-м из Мозамбика. Маршрут: Мапуту - Дар-Эс-Салам - Каир - Симферополь - Москва. После Каира в самолёте оказались наш экипаж, два десятка англичан из Кении, арабы и футболисты “Жальгириса”. Если кто помнит - он в этом году в высшую лигу вышел и уехал в турне по странам Африки с товарищескими матчами. Уже где-то над Турцией выяснилось, что Симферополь не принимает (буран) и будем садится в прославленной своим юмором Одессе. Сели. Шесть утра. Ноябрь. Привели нас в какой то загончик и попросили подождать сорок минут, пока самолёт заправят. Помещение не отапливается, температура - около нуля. Проходит час, второй. Негры из черных стали синими. Англичане, обычно невозмутимые, заволновались, стали искать, кто говорит по английски. Я представился. Начали стучать, искать служащих. Никого нет. Наконец уже в десятом часу нас услышали. Оказывается, у лётчиков в Сиферополе должна была быть подмена экипажа и они, сдав самолёт, уехали в гостиницу. А в это время у служб была пересменка и о нас забыли сообщить следующей смене. О нас просто забыли! Назревает международный скандал. Я, так сказать, веду переговоры между англичанами и администрацией, а сам в голове вычисляю формулировку, с которой мне закроют визу. Уже что-то около десяти, все насквозь промерзли, голодные, надо в гостиницу везти, а граница то закрыта! Давай нас на таможню. И надо же быть такой незадаче: за два месяца до этого “Жальгирис” выиграл у “Черноморца” 4:0. Болельщики в серой униформе шкерили наш багаж до полпервого. В основном футболистов, а за одно и меня. Ну, меня то бесполезно - в азартные игры с государством давно не играю. Вёз пару масок эбенового дерева, кофе и еще какую то мелочь. Потом накормили, привезли в гостиницу. Свободного экипажа не было и мы улетели только утром. “Аэрофлоту” ничего другого не оставалось, как загладить свою вину. Вечером для иностранцев (только для них) устроили дискотеку, привезли девочек. Я впервые увидел как это делается и был немало поражен. Но, в общем, англичане оказались довольны и шума поднимать не стали. Скандал, которым они грозили, не состоялся. Поэтому и для меня всё обошлось.
  
  КОЕ-ЧТО ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ ПРЕДВИДЕНИИ
  Потом он вошел к жене своей , и она зачала, и родила сына, и он нарек ему имя Берия, потому что несчастье постигло дом его.
   Первая Книга Паралипомемнон, 7: 23.
  
  3 ОКТЯБРЯ Капитан заказал “скоропорт” на всю возможную валюту вплоть до конца рейса. Шипшандлеры, традиционно ориентирующиеся на советские суда, на грани разорения из-за того, что Соврыбфлот задолжал им большие суммы, которые не в состоянии выплатить. Многие отказываются снабжать наших рыбаков продуктами, поэтому раз предоставилась возможность получить свежие овощи и фрукты в кредит, её нужно использовать на все сто процентов.
  От “Саулкрасты” известия малоутешительны. На экваторе кальмаров мало и они мелкие. Сильное волнение - до пяти баллов - мешает работе кальмароловных лебедок. Поэтому они просят по дороге посмотреть район 10 градуса северной широты.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (НАУКА)
  Э-эх! Раньше, когда скоропорт получали, фирма всегда прилагала презент: пять, а то и восемь бутылок. Это уже недавно они стали жаться - одну, две, бывает и ни одной. Помню, в семьдесят третьем капитан получал продукты сразу на пять судов. Заперся он с этим презентом в каюте и не выходил оттуда неделю. Второй помощник - в трансе: ему же хоть что-то надо отдать, хоть эти презенты и не проходят ни по каким накладным. Наконец выманили капитана под каким то предлогом в рубку и пока суть да дело, второй все оставшиеся запасы спиртного забрал и перепрятал. Папа, конечно, взбесился, но ничего сделать не сумел. Впрочем, он все равно успел выпить все запасы спиртного, причитающиеся нашему пароходу и еще двум другим. Потом капитан две недели хлестал одеколон, а когда тот кончился - еще две недели отходил. А потом вдруг стал нормальным человеком.
  
  5 ОКТЯБРЯ Поздний вечер. Выйдя на шкафут облокачиваюсь о планширь и замираю. На горизонте многоцветными и многоэтажными гирляндами горит Санта-Крус. Мы должны были подойти к порту около пяти часов вечера, но помешало сильное волнение и встречный ветер. Поэтому знаменитый вулкан Тейде скрыт от нас сейчас темнотой. О его присутствии можно догадаться лишь по убегающим вверх по склону огонькам. Моё блаженное состояние обрывается мокрым подзатыльником. Яростная дробь на палубе тут же подсказывает причину - летучая рыба.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ О ЛЕТУЧИХ РЫБАХ
  
  ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ (СЛЫШАНА НЕОДНОКРАТНО ОТ РАЗНЫХ РАССКАЗЧИКОВ)
  Просыпаюсь я однажды ночью от дикого крика и падающего на меня тела соседа. Первая мысль - тонем. Бросаюсь к двери, забыв про спасательный жилет и про то, что можно бы и свет включить. Сосед тоже туда ломится и почему то мы никак не можем ее открыть. Ах да, была же жара страшная, иллюминаторы - нараспашку, двери - на штормовках. А гнездо - расхлябанное и чтобы под качку штормовка не выскакивала, мы её замкнули на ключ. Ключ искать, как сами понимаете, нам было недосуг. Мы просто одним махом дверь вышибли и вместе с ней вывалились в коридор. Падаю я, значит, на палубу, и в эту секунду соображаю что мой напарник орал не “пожар”, не “тонем”, а “змея”.
  - Какая змея? - спрашиваю.
  - Ядовитая... наверное.
  Смотрю: мой сосед в себя приходит. Откуда взяться змее на пароходе на четвертом месяце рейса без единого захода? Осторожненько заглянули в каюту. И видим: на палубе летучка.
  
  ИСТОРИЯ ВТОРАЯ (НАУКА)
  Было это, если не ошибаюсь, в семьдесят третьем. Сидели мы у капитана в каюте. Новый год. Пир - горой, стол просто ломится. Капитан встает и начинает произносить очередной тост и ...удар по лицу. Сильнейший. Папа как стоял, так и застыл. Побелел. Умолк. И мы все окаменели. Немая сцена в духе “Ревизора”. А на палубе летучка трепыхается. Капитан еще долго потом с синяком ходил.
  
  9 ОКТЯБРЯ 17о северной широты. Вот уже двое суток подряд пассат несёт мимо нас бабочек. Прямо в открытый океан. Ежеминутно через пятидесятиметровый поперечник судна пролетают одна - две летуньи, довольно похожие на наших переливниц. Миллионы бесцельно прожитых коротеньких, но очень пёстрых крылатых африканских жизней.
  
  Занесённая ветром птичка (вроде бы чиж) прижилась. Иногда она залетает на камбуз, где находит, что поклевать, но в основном питается хлебными крошками, щедро рассыпаемыми для неё начальником экспедиции, да бабочками. Все попытки деда её поймать остаются тщетными. Старшему механику остаётся лишь брюзжать: “Птица - дура! На камбуз летает, глядишь - и в машину залетит. Сядет, куда не надо - вот тебе и короткое замыкание, пожар!”
  
  Ночью с берегов Сенегала пассат принёс двух сов, окрашенных в тропические красно-бело-коричневые тона. Одну из них умудрились поймать моряки и посадили в свою четырёхместную каюту. Птица нахохлившись сидела в углу, таращила на всех жёлтые глаза, щёлкала клювом и отказывалась от еды. Вторая целую ночь и полдня преследовала судно, пока пленницу не выпустили. Где уж тут лебедям с их пресловутой верностью. После этого они провели на судне еще двое суток. Днём неподвижно сидели на портале или фальштрубе, стараясь оказаться в тени. Ночью бесшумными тенями обрушивались на осмелевших после захода солнца крыс. А потом внезапно исчезли. Хочется надеется, что они нашли другое судно, другой рукотворный и движущийся остров в бескрайних просторах Атлантики. Чиж благополучно пережил их краткий визит: совы благодушно его не тронули.
  
  В три часа ночи мы предприняли первую попытку пришвартоваться к СРТМ 8154 “Электрон” , который привез из Лас Пальмаса продукты для нас и для “Саулкрасты”. Она закончилась столкновением и вмятиной в носовой части, после чего капитаны решили перенести швартовку на утро. В одиннадцать часов по спикеру прозвучал призывный глас третьего штурмана: “Всем свободным от вахт и работ выйти на погрузку продуктов.” Палуба быстро заполняется тут же вытягивающимся в цепочку народом. Порхают в воздухе увесистые мешки с луком и капустой. Через несколько минут появляется второй помощник: “Стоп, братва! Мы этого не заказывали!” Мешки совершают перелёт в обратном направлении. И новая вереница тары: голландские огурцы и помидоры, испанские молоко и майонез, датская сметана, колумбийский кофе, французские куры и английский чай и ... до боли знакомые собачьи сосиски (в смысле не из собак, а для собак). Впрочем, они по вкусу мало отличаются от отечественных - предназначенных для людей.
  Бросается в глаза пробоина прямо под планширем. Наша работа? Нет, мы ночью швартовались с правого борта и следы нашей встречи должны быть там.
  Крик старпома: “Быстрее - цепь оборвалась!” Точно - кормовой кранец повис на одной цепи и летает взад-вперёд в такт ударам судов, как мяч на футбольном поле. На “Стрельню” стремительно летят последние коробки с яйцами и чаем.
  - Отдать швартовы!
  Медленно поползли носовые концы и оба судна, еще удерживаемые тросами у кормы, начинают расходится как стрелки гигантских часов.
  
  11 ОКТЯБРЯ 11о северной широты, 20о западной долготы. Похоже мы наткнулись на нерестилище “птеропусов”. В уловах - одни зрелые самки с явными признаками происходящего вымета яиц. Особи всех возможных размеров, отличающиеся по массе тела в добрых десять раз. Представителей сильной половины кальмарного человечества нет. Впрочем в данном случае - это слабая половина. Они значительно мельче самок и нередко попадают на завтрак / обед / ужин к своим не слишком любвеобильным супругам. Присутствие их для оплодотворения яиц совершенно не обязательно. Самки спариваются с самцами задолго до вымета икры, а сперму хранят в специальных семеприемниках, расположенных кольцом вокруг рта.
  
   13 ОКТЯБРЯ Световая станция. К судну подошла огромная рыба - луна. Она медленно дрейфует в пятне прожектора, выставив в воздух спинной плавник и изредка шлёпает им по воде. Такие вот плавники этих неспешных гигантов среди морского планктона моряки с проходящих мимо судов принимают за плавники акул. Пытаюсь ловить сидящих где то в глубине кальмаров. И вот наконец поклёвка. Но какая-то не такая. Быстро выбираю леску, чувствуя резкие удары сопротивляющегося животного. Явно рыба. Под поверхностью вспыхивает огонёк лампочки, встроенной в экспериментальный джиггер, и в воздух взмывает голое черное тело полутораметровой змеиной макрели. Ты то нам зачем? Гемпилюс летит обратно за борт, но вопреки всем моим усилиям шансы на выживание у него равны нулю: джиггер - это не рыбацкий крючок и глотать его безнаказано нельзя.
  
  Радист сообщил, что весь советский флот выведен из прибрежных вод Западной Сахары: Маррокко объявило там свою 25-мильную экономическую зону. Одно из наших судов арестовано и на днях в Дахле будет суд.
  
  Одной из обязательных процедур во время световой станции является определение скорости дрейфа судна относительно воды. Это необходимо для того, чтобы рассчитать путь, пройденный судном за время наблюдений и, соответственно, количественно оценить обилие кальмаров в этом месте. Для этого используется пенополиэтиленовый буй, с подвешенным к нему грузиком. Он забрасывается как можно дальше вперёд по ходу перемещения судна. Пройденное расстояние определяется по количеству узелков, расположенных через каждый метр на шнуре, которым он привязан к судну Время отмечается секундомером.
  Заброшенный мной с подветренного борта буй медленно приближается к борту. Внезапно появившийся из полутьмы кальмар на мгновение замирает, бросок - и все его десять конечностей сжимаются на грузике. Отскакивает. Белеет. Снова бросок и снова захват. И опять - назад. Невкусная вещь - сталь. А главное - некалорийная. Да и свой хитиновый клюв поломать недолго.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (РЕФМЕХАНИК)
  В канал мы еще вечером вошли. Утром вылезаю на палубу покурить, смотрю: мы в озере у самого берега “на яшке” стоим. Только тогда сообразил, почему такая тишина - главный то отрубили. Следом радист вышел. Стоим, Южную Америку разглядываем. Сплошные тропические дебри. Пара каких-то беловатых домиков на берегу. А рыбы - тьма тьмущая. То тут, то там всплески. Ну, коли мы на якоре, грех не выкупаться. Все равно - кого-то пропускаем и, видать, еще долго будем, раз от “папы” никаких распоряжений не поступало.
  - Айда, говорю!
  А радист мне на всплески показывает: давай, говорит, лучше снасти закинем. Почесал я затылок, кровь рыбацкая играет, “давай” - говорю. Закинули. И не клюёт. А через час уже и лоцман. Пока суть да дело, “яшку” выбирают, я - к нему. “Ке песка?” - спрашиваю. В смысле, что за рыба. Он смеется: “Но песка - кайманос!”
  Меня аж в холодный пот бросило. Вот бы выкупались - на всю бы оставшуюся жизнь хватило, если б кому чего жить осталось.
  
  В нашем распоряжении - единственный в АтлантНИРО автоматический термосолемер, похожий на миниатюрную копию сброшенного на Нагасаки “толстяка”. Для получения информации необходимо просто опустить его на нужную глубину (до 1000 метров), выбрать трос, отцепить прибор и подключить его в лаборатории к пульту. После этого оператор задает горизонты и принтер распечатывает таблицу. Может даже нарисовать уже готовые графики изменения температуры и солёности с глубиной. Начальнику экспедиции стоило немалой крови “выбить” это сокровище в наш рейс. Теперь он ликует: наконец то мы работаем с современной техникой, а не с нансеновскими батометрами, чьё законное и заслуженное место в музее.
  Пом-по-науке настроен более скептически: “Этот датчик сделан в 1972 году, а разработан - в конце шестидесятых. Так что это - техника двадцатилетней давности! В “Нешионэл Джиогрэфик” я видел рекламу буксируемого прибора, который находясь на любой глубине - до тысячи метров - непрерывно подаёт по кабелю сигналы. В любое время ты можешь узнать, каковы параметры среды на той или иной глубине.”
  
  
  15 ОКТЯБРЯ Во время световой станции в воздухе кружатся сотни бабочек. Крошечные тельца мечутся в луче сайрового прожектора, садятся на стенки надстройки, падают на палубу, опускаются на руки и лицо. От этих прекрасных созданий тропической Африки приходится отмахиваться как от назойливых мух. Все - самцы Hypolimnas mysippe, бархатно черные с четырьмя белыми пятнами - по одному на каждом крыле. “... Это было поколение, унесённое ветром.”. Вместе с ними ветер принёс и каких-то мелких цикадок, размером с полсантиметра, которые несмотря на свою миниатюрность и комический вид довольно больно кусаются.
  
  17 ОКТЯБРЯ Внезапно вернулись совы. Видимо, так и не смогли долететь до берега, а других судов в этой пустынной части океана не повстречали. Тут им будет раздолье - крыс хватает. Позавчера одна из этих мерзких тварей схарчила полголовы и кусок брюха у пойманной и лежавшей на палубе корифены. И это - при полном освещении, да так, что никто из стоящих рядом ловцов и не заметил.
  
  18 ОКТЯБРЯ Отдохнув и перекусив совы вновь исчезли.
  
  Всё машинное отделение забито бабочками и цикадками - они слетаются туда на свет. Если с палубы ветер влечет их дальше в океан, то внутри “машины” они накапливаются. Порхающее черное покрывало в слюдянистых блёстках прозрачных крыльев цикад висит между многочисленными баллонами, трубами и вентилями. Истекающий потом рефмашинист отбивается от бабочек газетой.
  
  23 ОКТЯБРЯ Встречаемся с “Саулкрасты” для пересадки туда владивостокского специалиста со своими специализированными лебёдками. Эти агрегаты были разработаны дальневосточниками по хоздоговору специально для промысла крылорукого кальмара. Электроника, которой они были насыщены, позволяет полностью автоматизировать процесс лова - лебёдка фактически заменяет отдельно взятого матроса. При этом она, разумеется, не нуждается в перекурах, ей не может надоесть забрасывать удочку, ей не захочется уйти с палубы ... и, разумеется, она не устаёт. Оператор может задать глубину погружения блесны-джиггера, частоту и амплитуду подергиваний, а при поклёвке машина сама подсекает и вытаскивает кальмара. Перспективы - многообещающие. Поэтому решено установить их на “Саулкрасты”, который будет выполнять роль промысловика. А “Стрельне” предстоит исполнять научно-поисковые функции, наводя напарника на наиболее плотные скопления.
  Впрочем, справедливости ради следует заметить, что за месяц пребывания на судне ни одна лебёдка не заработала - что то не ладится в программе.
  
  Предстоит бункеровка. “Полтора куска” заказали 150 тонн топлива, “Саулкрасты” - 80, мы - 50. Получили добро на 50 тонн на всех троих. Примерно по 17 тонн на судно.
  
  Поклёвка. Юра, напрягая все силы выбирает лесу, которая иногда просто замирает - так отчаянно сопротивляется животное. Но вот уже блеснул огонёк встроенной в джиггер лампочки. Огромная розово-бурая масса на конце удочки - таких кальмаров я еще никогда не видел. Несколько секунд спустя всё становится на свои места. Крупная самка попалась на крючки, а вторая, с размерами близкими к предельным, оседлала её и неспеша поедает.
  
  26 ОКТЯБРЯ Заправляемся водой у плавбазы “Паланга”, обслуживающей у берегов Западной Африки суда, ведущие кошельковый промысел рыбы. Малютки МРТР-ы, в просторечии - “мартышки” - не в состоянии сами морозить сколь-нибудь значительное количество рыбы. Поэтому, обметав своим кошельком косяк, они терпеливо ждут, когда база подойдет и заберет их улов.
  Вонь от судна с курортным названием - несусветная. Запах тухлой рыбы чувствуется даже в доброй миле, если находиться с подветренной стороны. Кое кто, несмотря на удушающую жару, даже задраил иллюминаторы. А на палубе идет бойкий “ченч”. Наши истосковавшиеся по табаку курильщики выменивают “Астру” на сухое вино (пять пачек - бутылка) и растворимый кофе.
  
  Пять корифен лениво вытянулись в шеренгу у левого борта и медленно дрейфуют в световом поле судна. Эти крупные океанские хищники необыкновенно красивы. По интенсивности синего цвета их тело можно сравнить лишь с оперением попугая ара. Ярко желтые плавники довершают сходство с этой “жовто-блакитной” горластой птицей. На палубе уже суетится Олег, разматывая удочку. На крючке болтаются щупальца кальмара. Заброс. Никакой реакции. Второй. Рыбы продолжают оставаться индифферентны. И так раз за разом. Вокруг одинокого ловца потихоньку собирается зубоскалящая толпа. Вдруг одна из золотых макрелей срывается и хватает наживку. Олег вцепляется в хребтину и через несколько секунд беснующаяся рыба оказывается у борта. Но ... перчатки. Одно дело, когда корифена мечется в воде. Другое - тащить её вверх по воздуху. Кожу с ладоней сдерёшь до мяса. Побежали за перчатками и через минуту сине-золотой вихрь закрутился на палубе.
  Четыре оставшиеся продолжали стоять, выстроившись в шеренгу как гусары на параде. Снова заброс. На этот раз к крючку бросаются две корифены, из которых одна на свою беду успевает первой. Через десять минут световое поле пустеет, а рыба перекочёвывает в трюм. Все счастливы. Как это ни смешно, но на “рыбаке” в открытом океане нет рыбы. Никакому нормальному человеку на берегу не придет в голову снабжать уходящее в рейс судно рыбой. А там, где мы работаем, целенаправленно поймать что-либо невозможно. Только случайное везение, как сегодня. И поэтому экипаж несказанно рад ухе, приготовленной из мелкой ставриды, несколько десятков килограммов которой подбросил проходивший мимо промысловик.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (ЭЛЕКТРОМЕХАНИК)
   ... Да он меня один раз чуть не угробил! Это на “Эклиптике” было. Лежим в дрейфе, ждем топливо. Вокруг тунцы мелкие мечутся, хватают что попало. Народ ловит. А я на палубу вышел постоять. Тут он меня просит : “Подержи удочку, я за сигаретами сгоняю.” Ну, я забросил, начинаю разматывать и запутался немного. Леса на ноги попала, на плечи. Ветерок был. И тут удар. Клюнул. И не маленький. Не удержать, не вытащить. Кожу с ладоней сразу сорвало - неделю ничего в руки взять не мог. И всего меня этим поводком опутало и к борту прижало. Хорошо шею не захлестнуло, иначе бы точно голову оторвало. Как я выпутался - не знаю. А леса не закреплена была, только засвистела - и за борт.
  
  28 ОКТЯБРЯ У борта, на глубине около метра застыла розоватая тень привсплывшего крупного кальмара. “Гляди, жрет кого-то!” Огромный кальмар неподвижно продолжает висеть. “Достал!” Валера лихорадочно втягивает с глубины увесистый стальной джиггер и тщательно прицелившись запускает им в “обжору”. Он промахивается всего сантиметров на пять, но кальмар почему-то не реагирует. Спустя полминуты он начинает всплывать и нашим глазам предстают беспечно занимающиеся любовью самец и самка, которых мы приняли за одно животное. Мгновенное замешательство и Юра бросается за зюзьгой. Бегом назад. Неудачный замах - ручка цепляется за рубку. Второй взмах, ручка опять задевает за надстройку, удар не точен. Парочка отскакивает в противоположные стороны и уходит на глубину.
  
  Луна в тропиках развернута на 90 градусов, по сравнению с нашими северными широтами, и поэтому похожа на плывущую в черном звездном океане лодку. Это тривиально, это все знают... Но когда это видишь, все равно охватывает изумление.
  
  “...Не страшно потерять уменье удивлять,
  страшнее потерять уменье удивляться!
  И возвратясь в края обыденной земли,
  обыденной любви, обыденного супа
  страшнее позабыть, что где-то есть вдали
  Наветренный пролив и остров Гваделупа”
   Александр Городницкий
  
  5 НОЯБРЯ “Саулкрасты” утопили батитермограф. Теперь единственная информация, которую они в состоянии получать от океана - температура воды на поверхности. В условиях тропиков - вещь практически бесполезная.
  
  10 НОЯБРЯ В лабораторию влетает счастливый пом-по-науке: “Всё! С единственной новой лебёдкой они устойчиво вышли на 100-120 килограммов за ночь, это их устраивает. Экспериментальную партию для голландцев они добирают! Мы им больше не нужны!”
  
  И мы летим сломя голову за топливом и водой в Западную Сахару. Они на исходе, как и время. Час за ночь - это все, что капитан может уделить из судового времени науке.
  
  11 НОЯБРЯ ИНФОРМАЦИЯ ФЛАГМАНА: На сегодняшний день потребность рыболовецкого флота в Центрально-Восточной Атлантике составляет 25.2 тысяч тонн топлива. Правительство сумело выделить только 4.1 тысячи тонн. Это значит, что через десять дней все промысловые суда ложатся в дрейф на неопределённо долгий срок. Убытки - колоссальнейшие.
  
  Что ходили смотреть вы в пустыню? Трость ли ветром колеблемую?
   От Луки, 7: 14.
  
  КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НАШЕЙ ОДИССЕИ
   Нелепый, бессмысленный рейс, организованный ровно настолько, насколько можно что-то организовать в разрушающемся государстве. Насколько можно навести порядок в посудном шкафу в тот момент когда от подземных толчков рушатся стены.
  По замыслу, мы должны были выйти на месяц раньше “Саулкрасты”. За этот месяц, к их приходу найти скопления кальмаров достаточно обильные, чтобы можно было начать экспериментальный промысел. Эти скопления существуют недолго: дни, в лучшем случае - недели. Поэтому в дальнейшем наша задача - постоянно “держать руку на пульсе”, искать, искать, искать, чтобы в тот момент, когда облавливаемые скопления распадутся, можно было тут же предложить другие. В результате поломки двигателя мы выходим на месяц позднее “Саулкрасты”. И на нашем борту - экспериментальные лебёдки дальневосточников. Чем занимается “промысловое” судно этот месяц? Само ищет скопления и проверяет работу новых блесен (с лампочкой внутри) и лебёдки Клайпедского НПО. Это - важная задача, но - попутная. В общем, даже - второстепенная.
  По дороге к экватору мы проверяем район к югу от островов Зелёного мыса и не находим там ничего путного. Не тот сезон. Опоздали. Лебедки упорно не хотят работать - сбои в программе. Дальневосточники не успели довести их до ума и прислали в расчете на то, что их представитель по дороге в тропики исправит недоделки. Не исправил.
  План по вылову у нас смешной - пятьдесят тонн. Два-три дня работы кальмароловного траулера у побережья Аргентины. К моменту встречи труженики моря умудряются вручную натягать немного больше половины из экспериментальной партии в пять тонн, которую мы обязаны поставить в Голландию.
  С так и не начавшими работать лебедками начальник экспедиции и дальневосточный специалист пересаживаются на “Саулкрасты”. Мы же устремляемся на разведку на северо-восток и... невероятная удача! Натыкаемся на участок с многочисленными стаями крупных кальмаров. Это тем более удивительно, что из-за всяческих береговых проволочек экспедиция состоялась в самый неблагоприятный из возможных сезонов. Но “Саулкрасты” сначала делают станцию не там, а не дойдя полградуса (пятьдесят пять километров) и обнаруживают, что кальмаров почти нет. На следующую ночь они наконец попадают туда, куда надо. И тут выясняется, что клайпедская лебёдка не может ловить из за сильного подповерхностного течения. Как известно, голь на выдумки хитра, но в данном случае это не помогает. На следующее утро “Саулкрасты” срываются в другой район, чтобы получить пресную воду, которая у них на исходе. Капитан решил использовать представившуюся возможность для пополнения запасов.
  Мы проверяем другой участок океана - практически пусто. Они в это время пытаются ловить в том районе, где бункеровались и с нетерпением ждут от нас известий. Наконец заработала одна из дальневосточных лебедок. Но - только одна и второй до конца экспедиции уже не будет. Да и кальмаров у них там мало. С третьей попытки мы опять натыкаемся на весьма приличные скопления, но признаки, по которым их следует искать в постоянно меняющейся воде открытого океана, пока не ясны. Наконец становится на свои места: выясняется, что они приурочены не к какой-то воде с определенной температурой или соленостью, а обусловлены особенностями динамики течений. Приходится с горечью констатировать факт, что “Саулкрасты” со своим батитермографом их не найдут (да и тот они по случайности топят через два дня). А те уже двинулись в противоположную сторону, чтобы испытать фортуну в иной воде. Тут уже истекают запасы воды и топлива у нас и мы бежим на север. Неделю - туда, неделю - сюда. И у нас остаётся всего семь дней, чтобы еще раз проверить северный район. Но - затяжка за затяжкой, танкер опаздывает и становится очевидным, что даже этой недели у нас нет. А тут уже истекает срок рейса “Саулкрасты”, а без них нам делать нечего: нет орудий лова, нет рыбмастера, нет тары для заморозки. И, не возвращаясь в район, мы начинаем не спеша двигаться домой.
  
  ИЗ МОРСКИХ ИСТОРИЙ (ВТОРОЙ ШТУРМАН)
   ... Начали ставить плавякорь, а никарагуанский наблюдатель только первый день как прибыл. Ничего не знает. Ну и спрашивает у штурмана жестами: что, мол, такое?
   Штурман: Ммм... Аа... (мне) Валера, как по испански “мы”?
   Я: Носотрос
   Штурман: Носотрос ... стэнд ап ... на плавякорь.
  И радостная улыбка облегчения на лице.
  
   - Смотри!
   В хаосе перекрещивающихся и переплетающихся в утробе рефмашины труб и кабелей произошло какое то едва уловимое глазом движение. Еще несколько секунд и я внезапно натыкаюсь взглядом на упорно разглядывающие меня черные бусинки под парой серых округлых ушей.
   - Их здесь трое. Эти - еще молодые. Иногда старая, здоровая появляется. Представляешь, спускаюсь я сейчас и вижу, что эта сволочь сидит на рыбе-еже и жрет её. Сверху по нитке спустилась!
   Действительно, в брюхе надутого шаром диодона прямо среди полуторасантиметровых острейших и прочнейших иголок выедена огромная дыра.
   - Невероятно!
   Рыба-еж, рыба-шар, рыба-дикобраз, “диодон хистрикс” - довольно обычный обитатель тропических морей. Средних размеров коренастая рыба, многочисленные прочные иглы которой в спокойном состоянии прижат к телу и даже не видны при плавании. В минуту опасности она мгновенно насосом накачивает в себя воду (оказавшись на палубе - воздух), и раздувается. Эта особенность, которая хорошо защищает её от хищников, сделала диодона желанной добычей для моряков. Ибо ощетиненный частоколом колючек шар рыбы -ежа - это столь же традиционный и тривиальный сувенир моряка рыбопромыслового флота, как акульи челюсти и маска из черного дерева, купленная в Западной Африке. Если нет - значит в море не ходил.
   - А у второй хвост объела!
   В самом деле, высовывающийся из иголок хвостовой плавник съеден подчистую.
   - Крысоловку я уже ставил. Впустую - обходят. Старпом посоветовал проварить его в мыле, чтобы запах смазки отбить. Проварил - не помогает. Да и при чём тут запах смазки - вся машина смазкой пахнет. Да еще аммиаком.
   Над головой раздается истошный писк и две тени пролетают над головой по трубе, скрывшись в дальнем углу под потолком.
  
  19 НОЯБРЯ Ждем бункеровки топливом, расходуя уже аварийный запас. Спасая попавший в бедственное положение флот, среди которого уже двадцать судов вынужденно бездействуют, правительство направило на танкере еще 6.4 тысячи тонн (при реальной потребности 21.1 тысячи). Мы - двадцать шестые в очереди.
  
  По судовой трансляции вместо привычного “Маяка” и рижского “Радио Атлантика” говорит радио “Свобода”. Что-то действительно сильно изменилось в этом мире.
  
  Западная Сахара - прекрасное место в океане. Его трудно описать словами. Его нужно почувствовать. Нужно вдохнуть рвущийся в лёгкие холодный декабрьский северо-восточный пассат, мгновенно леденящий обнаженное тело до гусиной кожи. Потом сделать шаг в сторону, укрыться за надстройкой и ощутить разливающийся по лицу, плечам и животу огонь тропического солнца. На мгновение зажмуриться и открыть глаза, увидев парящих в восходящих потоках олуш. Окинуть взглядом горизонт и обязательно наткнуться на одно-два, а то и больше рыбацких судов.
   Воды Сахары - это вечная весна. А так приятно ощутить весну в декабре.
  
  20 НОЯБРЯ Старпом объявил, что с момента выхода из Калининграда, мы прошли ровно 10 000 морских миль.
  “...Десять тысяч миль за нами следом
  бродят как надёжная охрана.
  Плюньте, кто на дно пойдет последним
  в пенистую морду океана.”
  
  21 НОЯБРЯ Наверное со стороны это выглядит комично. Сидя на скамейке, я загораю прислонившись спиной к фальштрубе, которая защищает меня от холодного ветра. В левой руке - “Воспоминания об Александре Грине”, которые я с интересом штудирую. На правой руке одета бывшая белая перчатка и этой рукой я с интервалом в десять-пятнадцать секунд совершаю рывки за уходящую в океан леску. Там, на глубине полсотни метров, то опускаясь почти вплотную ко дну, то подвсплывая, вместе с судном перемещается джиггер, на который я рассчитываю поймать что-нибудь из местных головоногих: осьминога, каракатицу или заблудшего кальмара. Странная рыбалка длится уже более часа и - безуспешно.
  
  23 НОЯБРЯ Топливо получили. На борту 141 из возможных 150 тонн. Теперь ждём воду - у нас осталось всего четыре тонны. Капитан лихорадочно пытается договориться с кем-нибудь из “суперов”, чтобы наварили нам тонн пятьдесят - продержаться до подхода плавбазы. Через пять дней мы получаем долгожданную почту, а первого декабря окончательно снимаемся домой.
  
  Прекрасный город - Киль. Особенно сейчас, перед рождеством. На улицах и в магазинах уже стоят украшенные елки. Атмосфера праздника не покидает прохладный воздух улиц. На улицах - не прекращающаяся музыка. Четверо перуанских индейцев в национальных костюмах на неизвестных мне инструментах изливают во влажный туман вековую тоску и мечту народа кечуа. А за углом трое негров развлекают прохожих ритмами дикси-ленда. А вот и родная физиономия: кто-то в достаточно “русском” костюме тренькает на балалайке.
  
  “Стрельня” ошвартована прямо напротив идущей вдоль берега “улицы красных фонарей”. Каждый раз выходя в город проходишь сквозь строй секс-шопов, эрос-центров и массажных салонов. Кое где в витринах выставлены фотографии девиц. От всего этого - крайне неуютное ощущение.
  
  Мы с боцманом удивили всех. После обеда одели футболки и спортивные трусы и пробежали двадцать пять километров. Мимо военно-морской базы, по мосту через фьорд и дальше, куда-то на окраины города. Потом назад.
  
  На берегу Кильского фьорда - памятник погибшим и пропавшим без вести подводникам обоих мировых войн. Среди пустоши возвышается колонна, на вершине которой - приподнявшийся на лапах и полураскрывший крылья орёл, голова которого слегка повернута. Он смотрит не на город и не наблюдателей с проходящих мимо судов. Взгляд птицы прикован к поворачивающему на северо-восток выходу из фьорда. Словно до сих пор ждёт возвращающиеся с боевого задания лодки.
  
  Вечереет. Сижу в каюте и читаю. Моё внимание привлекают доносящиеся в иллюминатор звуки скрипки. Выглядываю. Пожилой цыган делает мне приглашающий знак. Через минуту мы оказываемся на палубе и спускаемся вниз по трапу. Гуляют кильские докеры. Отмечают рождество и решили пригласить русских моряков. На столе - обильно коньяка и пива, чуть слабее - с закуской. Гульба идет почти по русски, во всяком случае заказан цыганский оркестр, как любили делать купцы “до пришествия гегемона”. Многолосый разговор сразу на русском, немецком, английском и польском - кто каким образом нашел общий язык. Подарки, обмены адресами. Прославленная немецкая педантичность проступает в двадцать два ноль ноль. Едва слышимый сигнал радио обрывает веселье на полуслове, на полузвуке. Скрипки умолкают. Цыгане раскланивается. Докеры быстро прощаются и расходятся по домам.
  
  Через трое суток мы дома.
  
  ВМЕСТО РЕЗЮМЕ
  Исследования кальмаров открытых вод тропиков закончены. Точнее, после двадцатилетней истории оборвались на полуслове, как наша совместная выпивка с докерами. Оборвались тогда, когда казалось, что они вот-вот приведут нас к закономерному результату - началу массового промысла этих видов. И едва ли они возобновятся в ближайшем будущем.
  Первый серьезный удар огромный рыбацкий флот Советского Союза, развивавшийся главным образом для освоения огромных акваторий Мирового океана, получил в семидесятые. Тогда все страны, одна за другой, ввели двухсотмильные экономические зоны, где нелицензионный промысел судам иностранных государств запрещался. Приходилось покупать дорогостоящие лицензии или договариваться с хозяевами на иных условиях. В качестве последней отдушины в Атлантике оставались воды “спорной” западной Сахары и “оккупированной ЮАР” Намибии. Экономических зон там введено не было и они стали одними из основных районов отечественного промысла в этом океане. Кальмаров, кстати, также добывали почти исключительно на участке шельфа, выходящем за пределы экономической зоны Аргентины. И не для кого не было секретом, что Западная Сахара и Намибия рано или поздно получат независимость, либо их статус определится иным способом. Возникла настоятельнейшая необходимость срочного поиска сырьевых ресурсов в открытом океане, куда можно было бы перебросить флот, когда эти районы станут недоступны.
  Одними из таких “стратегических” объектов и стали кальмары открытого океана. Уже первые исследования показали огромную величину их запасов. Короткая жизнь, круглогодичное размножение и высочайшие темпы роста делали эти запасы практически неуязвимыми даже при самой беспощадной эксплуатации. Проблема была в одном. Этих кальмаров везде было очень много. Но нигде они не образовывали скоплений, достаточных для того, чтобы вести их промысел традиционными орудиями лова. Чуть ли не каждый пятачок в тропической Атлантике был проверен исследовательскими судами во все сезоны. Стало ясно, где и когда они концентрируются, однако необходимые по мощности скопления возникали очень редко и быстро рассеивались или ускользали от охотившейся за ними “науки”. Единственный возможный выход - это создание кальмароловных лебедок нового типа, которые позволяли бы эффективно облавливать стаи “птеропов” собирающиеся к судну ночью на свет.
  Именно изучение поведения и вертикального распределения кальмаров в этих стаях и составляло главную задачу двух рейсов “Саулкрасты”. Нужно было установить, насколько численность наблюдаемых у поверхности кальмаров совпадает с их числом вокруг судна и в какой ситуации с какой глубины и как их нужно ловить. Обширнейшая биологическая программа имела второстепенное значение, хотя позволяла получить уникальные материалы, которых нет ни у кого в мире и, наверное, никогда не будет. Созданные на основе полученных данных экспериментальные лебедки должны были быть опробованы в рейсе “Стрельни”.
  Но... Прогрессирующий развал страны оборвал все, когда успех казался так близок. Вернемся ли мы когда-нибудь к кальмарам тропической Атлантики? Не знаю. Верится с трудом. Но в глубине души еще теплится надежда. А она, как известно, умирает последней.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.85*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"