Говорят, что ни случается- все к лучшему. Вот и с нами это случилось. И застало нас врасплох. Были мы не готовы ни морально , ни материально к таким переменам в нашей мирно текущей жизни.Я хорошо помню тот знаменательный для нас день. Осенним погожим полднем на Херсонщине, меж колосящихся полей пшеницы, шла я по грунтовой дороге с переговорного пункта, после разговора с мужем, который на несколько дней покинул меня, чтобы разобраться с реализатором нашей продукции, оставив во главе большого хозяйства и, рыдала в голос с причитаниями, а временами, когда слов уже не хватало, просто, подвывала. Про слезы и сопли говорить излишне. Они текли в четыре ручья. Так как носовой платок моментально промок, то заменить его пришлось рукавом джинсовой куртки.Фи, как вульгарно, скажите Вы, но, что было , то было. Вы и представить не можете, каково это для нежной кожи личика. Буквально через
полчаса кожа на ощуп стала гладкой, как наждак. Ускорению процесса помогал степной ветерок и пыль, поднимаемая моими ногами, с обочины грунтовки. Виновника, вернее,
виновницу,вызвавшую, столь бурно проявляемые чувства, благодарить не было сил. Да и не заслуживала она слов благодарности. Предательство, подлое, коварное предательство- оно заслуживает наказания или отмщения. Господи, какой из меня мститель. И я продолжала реветь. Было вдвойне больно и обидно из-за того, что ни за что, ни про что обидели, оболгали моих детей. Деньги, деньги,деньги. Как они меняют людей, заставляют, лгать, изворачиваться, толкают на подлость. В бессильной ярости шла и ревела, а что оставалось делать? Обидчица находилась за сотню верст в стольном граде Киеве. А где я!?
Почтовое отделение поселка "Новорайское" находилось от нашего халабудного лагеря на расстоянии четырех или чуть более километров. "Новорайское"- красивое название. Видимо, люди приехавшие на строительство большого свиноводческого комплекса, со всех братских республик, когда-то могучего Советского Союза, мечтали о новой райской жизни, вот и дали строящемуся поселку такое милое название. Но Союз распался, а Незалежная , Самостийная Украина прокормить комплекс на сто тысяч голов свиней была не в силах. И когда-то процветающий комплекс начал хиреть. Потеряв работу люди стали приспосабливаться, кто-то уехал на поиски нового рая, кто-то остался, в надежде на лучшую жизнь, кто-то, из оставшихся, превратил свою жизнь в ад, постепенно спиваясь и теряя человеческий облик. Это так- маленькое отступление для справки.
Преодолев половину пути я уже охрипла, лицо распухло, губы покусанные кровоточили, а ноги гудели, как провода.Так и хотелось раскинуть руки в стороны и, со свего маха шлепнуться спиной в густые, с налитым ,полным колосом, стебли пшеницы. Смотреть в синее, ясное, без единого облачка небо и забыться, забыться. Забыть о тяжелой работе. Забыть о рабочих,за которыми нужен глаз да глаз, которые без присмотра не то, что работать не будут, а понесут с поля все, что смогут и не смогут утащить. Забыть о том, что впереди еще больше двух месяцев каторжного труда- собрать и реализовать то, что выращено. Но шлепаться с размаху не стала, все же я человек разумный, аккуратненько присела. Так и сидела, и ревела я еще долг, а потом прилегла. Натянула козырек кепочки почти до бровей, прикрыла глаза, давая им отдых и не заметила, как задремала. Очнулась от того , что потянуло ветерком. Открыла глаза и не поверила- ясное,без единого облачка небо затянуло тучами, солнце то и дело выныривало в просветах между ними.Ветер трепал стебли пшеницы, гнул их, что было силы, свирепствовал, поднимая пыль вихрями,унося в верх все, что смог подобрать или выдрать с корнем. Из далека нарастал рокот льюшейся воды, раздавались раскаты грома, молния, почти параллельно горизонту, разрывала небо. Да, дела мои будут плохи, если не успею спрятаться от грозы, не найду временного укрытия. О каком укрытии я думала в тот момент, не помню, кругом меня поля пшеницы, овса и гречихи, а до лагеря еще километра два. Я поднялась и резво потопала к лагерю. Ветер неожиданно стих. Навстречу мне, сплошной серой стеной , с нарастающим ревом небо посылало дождь. Гром уже громыхал над моей головой. Далеко уйти я не успела. Первые струи дождя обрушились на меня. Дорога под ногами в один миг превратилась в липкое, скользкое мессиво, которое налипало тяжелыми комьями на кроссовки и ноги приходилось вытаскивать, помогая руками, балансировать, чтобы не упасть. Вокруг все ревело, грохотало, сверкало, словно, небо адом разверзлось надо мной. Мы часто вспоминаем Бога в суе, редко в радости и только, когда приходит беда мы уповаем на него всерьёз, просим о помощи и забываем благодарить. С трудом преодолевая метр за метром, я молилась за себя, за детей, за мужа. Просила помощи, просила не оставить меня в беде, дать мне разума, не озлобиться, простить обидчиков. Сколько времени прошло, пока на горизонте не показались первые деревья рощи, где находился наш лагерь, я не знаю. В свою халабуду я заявилась насквозь промокшая, измученная, оглушенная, вся извазюканая в грязи, с размокшими кроссовками в руках и с принятым решением. Ливень продолжался несколько часов, то затихая, то усиливаясь. Переодевшись в сухое, прилегла на кровать и, уже под мирный шум дождя, уснула. Проснулась поздно ночью от наступившей тишины. В окно светила полная луна, небо было чистым и звездным. Слава Богу:- подумала я, перевернулвсь на другой бок и снова уснула.
Муж приехал через два дня. Нашел меня в поле. Под загрузкой стояли две большегорузные "фуры".
-Я разговаривал с братом- сказал он мне и поцеловал в щеку.
-Мне тоже есть, что тебе сказать- ответила я, подставила щеку для поцелуя, принимая на лету арбуз и передовая его дальше по цепочке.
Поздним вечером, когда машины были отправлены, рабочие накормлены, я нагрела воды и мы с мужем смогли помыться в душе. Умытые и накормленные сидели отдыхали и тихонько переговаривались о том, о сем не касаясь главной темы, которая весь день не уходила из головы. Я поняла мужа, когда он говорил про брата, это означало, что мы оба, на огромном расстоянии друг от друга, пришли к одному и тому же, очень важному для нас решению.Я говорю об иммиграции в Канаду.Через две недели с арбузами было покончено. Не убранными на полях оставался лук и капуста.