Аннотация: Изящная психологическая драма. Рита Ларина - одинокая и очень красивая эгоистка с шоколадными глазами. Ферганская - улица контрастов.
Ферганские рассказы. Маргарита Ларина
"Блондинка"
(рассказ первый)
Девять лет назад Москва только начинала приобретать черты, которыми она блистает сейчас. Тогда все было иначе: и дома, и люди, и даже кошки, которые по ночам выбегали на крыши и в тусклом лунном свете наслаждались тишиной и одиночеством.
Пустынные улицы еще не были настолько опасны, чтобы озираться в их мрачной тени, нет ли кого-нибудь за спиной. Порой самые отдаленные закоулки, манящие своей бесконечной пустотой, становились пристанищем одиноких мечтателей, а не убийц и грабителей, как это есть сейчас. Странное то было время, словно тонкая черта между прошлым и будущим. И не наше время, но и не прекрасные времена расцвета страны, ни свет и не тьма....
И вот, в это самое время, странное и непонятное, в дверь маленькой парикмахерской вошла девушка. Она потопталась около дверей, словно испугавшись чего-то, но потом решилась и продвинулась дальше.
В холле, застеленном потрепанным ковриком странной серо-зеленой расцветки, сидела скромная очередь молодых и пожилых дам, среди которых затесалось два паренька, по пятнадцать лет каждому. Они сидели, скованно прижавшись, друг к другу, словно ожидая часа казни. И было чего бояться: с одной стороны, занимая два стула, читала газету их "надзирательница" - дородная дама уже не молодых лет. При этом она изредка бросала неумолимые, злые взгляды на пареньков, отбрасывая рукой надоедливую прядь волос рыжего цвета.
Вошедшая, худенькая девушка лет двадцати шести, заняла место в уголке, словно чего-то опасаясь. Вид у нее был уставший и расстроенный, по глазам было видно. Глаза, именно глаза были единственным ее украшением. Вьющиеся коричневые волосы спадали на плечи и на лоб, делая девушку ужасно непривлекательной, а о чертах лица и говорить не чего: вздернутый нос и белые губы, словно их обладательница замерзла.
Разве что аккуратность, с которой девушка была одета, да манера сидеть, внутренняя грация скрашивали неприглядный вид посетительницы. Так и сидела она на стульчике в уголке, пока молодая парикмахер не пригласила очередную партию посетительниц в главный зал.
За окном начинало темнеть, зимнее солнце зашло за тучи, и улица погрузилась в тень. Девушка с коричневыми волосами оказалась в кресле немолодой уже парикмахерши Нины, которая, увидев ее, только с сожалением покачала головой. Она уже и без чего бы там ни было, видела, что ничего хорошего из этой дурнушки получиться не может, но все же спросила ее:
- Что будем делать? Стричься? Краситься? Завивать?
Девушка подняла глаза и уверенно ответила, что и то и другое и третье. В голосе ее было что-то, что не свойственно ее внешнему виду. Нина почему-то ждала от посетительницы долгой задумчивости, нерешительных предположений и глупых смешков. Но голос ответил так, словно в кресле сидела красавица, достойная звания "Мисс мира".
Сколько вот таких девушек повидала Нина на своем рабочем поприще! Все они приходили сюда с уверенностью, что новая прическа, цвет волос сможет скрыть их непривлекательные черты лица и простоту, но уходили ..... Уходили еще в ужаснейшем состоянии: становились еще более ужасными. Красота или есть или ее нет.
Но, впервые взглянув теперь на пришедшую, Нина вздрогнула - она была не такая как все, что-то было не так...
- А цвет-то, какой? - в голосе Нины была усталость.
- Блондинка. Я хочу стать блондинкой, - ответила девушка.
Да, такое тоже было. Все считают, что блондинка - наилучший вариант. Блондинок все любят, уважают, они покоряют сердца, заставляют страдать. Блондинка, да! Именно блондинкой, прекрасной феей нужно стать.
- Уверены? - спросила Нина девушку.
- Да, - и она снова подняла глаза. Было в них что-то... Что-то, что завораживало и пугало....
В соседнем кресле сидел один из двух пареньков, над которым, нетерпеливо постукивая ногой, стояла "надзирательница". Бросив взгляд на девушку она снисходительно фыркнула. Себя она считала себя предметом мировой красоты.
Нина начала колдовать над головой посетительницы, но делала это с нежеланием и без удовольствия. Она уже заранее знала, что получится, и поэтому делала, как придется. Какие только мысли не занимали парикмахершу в тот момент. Она думала и о приятном, отрезая бьющиеся локоны и о неприятном, приготавливая химический состав.
А посетительница, сложив руки на коленях, смотрела на свое меняющееся отражение. И с каждым новым срезанным локоном он становилась все красивее и красивее. Наперекор всем ее вздернутый нос приобретал милые и изящные черты, глаза, удивленно распахнутые сияли таинственным блеском, и губы розовели, словно сама обладательница согрелась и больше не замерзала.
Ей, дурнушке, столько всего пришлось пережить, столько пришлось выстрадать, что все остальное было просто не важно. Оставалось одно - идти к своим внутренним целям.
И вот, спустя несколько часов, парикмахерша закончила, стряхнула с фланелевой накидки волосы и выключила фен. А потом чуть не обронила его, взглянув на посетительницу. Да и все, кто был в тот момент в парикмахерской, замерли, не в силах поверить глазам своим. Рыжая "надзирательница" налилась гневом, завистью и злостью.
В кресле сидела совершенно другая девушка. Она была... Она.... Прекрасная блондинка со вздернутым носиком, глубокими темными глазами смотрела на Нину, завороженную ее красотой.
- Не может быть, - прошептала Нина. - Ангел....
Так на свет появилась Блондинка. Прекрасная одинокая блондинка......
"Ферганские секреты"
(рассказ второй)
I
Москва - огромный город. И вам очень повезло, если вы живете в Москве, ходите по ее улицам, любуетесь ее памятниками, творениями искусства, восхищаетесь красотой и изяществом домов. Хотя порой, многие из вас, услышав название улицы, которая быть может, расположена всего лишь за поворотом, удивленно пожимают плечами. Не знаем такой, никогда не слышали. А потом удивляетесь, когда случайно набредете на эту таинственную улицу. И таких примеров огромное множество, которое не описать ни арифметическим, ни геометрическим способом. Увы!
Но, оставив в покое тему незнания географии родного города, обратимся к предмету нашего интереса - к улице, название которой многие из вас услышат впервые. А те, кому посчастливилось проживать на ней, наверное, обрадуются.
Расположена она как-то поодаль, и выглядит странно, от самого своего начала до самого конца. Ферганская улица. Боже, сколько же в ней противоречий! Их хватило бы на целую армию солдат, попавших в весьма затруднительное положение и имеющих на все каждый свое мнение.
Попав впервые на Ферганскую улицу, в самое ее начало, вздрагиваешь. По одну сторону старые обветшавшие постройки, с облупившейся краской на фасаде, а с другой стороны местная подстанция ЛЭП, которая беспрестанно гудит, шумит и пагубно влияет на здоровье проходящих мимо.
Кроме того окна первых домов этой странной улицы выходят аккурат на старые гаражи и на чернеющее вдали Кузьминское кладбище. Картинка еще та! Зато стоит пройти чуть вперед и вы, дорогой читатель, увидите торговые ряды, аккуратный перекресток с Ташкентской улицей, и весьма неплохой магазин. И настроение сразу изменится, захочется побыть на этой улице подольше. Странно, не правда ли?....
Хотя, если подумать, то так всегда и бывает. Нельзя судить по первому впечатлению, не зря же говорят "Зри в корень". В данном случае в середину улицы. И самое непривлекательное, самое не интересное рано или поздно покажет свою хорошую сторону. И это, впрочем, не мудрено.
Так вот, если вам случилось попасть на эту самую улицу, улицу Ферганскую, не спешите делать поспешные выводы, рассказывая всем какая ужасная это и некрасивая улица. А то вы рискуете как-нибудь вступить в дебаты по этому поводу с коренным жителем этого района, который может быть живет в неприглядном доме, выходящем окнами на Кузьминское кладбище. И поверьте, житель этот, с превеликим удовольствием распишет вам, какая замечательная его улица и как на ней хорошо ему живется.
Между тем, обратимся непосредственно к событиям утра седьмого января 1996 года. Утро начиналось особенно красиво, впрочем, это подарок небес на Рождество. Солнце встало красное, словно начищенный медный котелок и, постояв с минуту над верхушками тополей, маячивших вдалеке, поплыло по небу. Ударил такой мороз, что окна в миг превратились в ледяные картины, словно до них рукой дотронулась сама Снежная Королева. А после вчерашней оттепели, когда стрелка термометра едва ли не перескочила за нулевую отметку, ближе к теплу, это было странно в двойне.
Небо было такое голубое, словно ночью кто-то очень постарался отчистить его к Рождеству. А снег, еще вчера собиравшийся растаять и превратиться в воду, теперь сверкал драгоценными камнями, переливаясь в лучах проснувшегося и освободившегося от туч солнца.
Постепенно просыпалась и сама улица, началось движение. То и дело между домов-исполинов с облупившейся краской на фасаде проскакивала машина или, величественно вращая колесами, проезжал автобус с замерзшими стеклами. Чаще, правда, появлялись маршрутные такси, что впрочем, не радовало никого, потому что на остановках совершенно не было пассажиров. В такой-то мороз! И не мудрено!
А солнце, которое, наконец, поднялось довольно высоко, величественно зависло над землей, еле заметно перемещаясь. Блеснули стекла домов, сверкая разными красками.
Первый дом слева, от начала улицы, можно сказать, начинал всю линию жилых построек с этой стороны. Соседствовал он, надо сказать, с весьма интересными "соседями". В самом начале жужжала подстанция, а за ней примостились гаражи. А рядом ютилась мало заметная базовая школьная столовая, кормившая добрую половину школ этого района. И вот прямо за ней первый жилой дом (но то, что у этого дома корпус есть, знали только те, кто в нем жил и те, кто жил на самой Ферганской, потому что табличка нагло врала, выпятившись одинокой цифрой).
Прошло еще с полчаса, прежде чем чья-то худенькая высокая фигурка замаячила среди домов и, кутаясь в теплый шарф, вышла к остановке. В это морозное утро она была первым человеком, решившимся выйти из дома. Надо отметить, что женщина эта была весьма красива, если опираться на современные понятия о красоте. Что же касается возраста... Что ж, не стоит мучить вас читатель безынтересными загадками, ей было 31 год. Это не так много, но согласитесь, не так уж и мало. Но пока не стану называть имени ее, пусть хоть ненадолго это будет "ферганским секретом".
Она ускорила шаг, но манера ее ходить уже в первый момент определялась удивительной грацией, словно двигалась незнакомка в такт плывущему по небу солнцу. Прижимая теплый пестрый шарф рукой, дама направилась в сторону перекрестка с Ташкентской улицей. Мимо нее пронеслось с десяток машин и один замерзший полупустой автобус.
И вот, дойдя до магазина, который был открыт и сегодня, в Рождество, она скрылась внутри. Оставим ее, какой смысл рассказывать, как женщина делает покупки, боюсь, читатель закроет книгу, если я стану все это описывать.
Итак, посмотрим по сторонам. Кажется, Ферганская улица проснулась. И тут и там сновали машины, закутанные в шубы прохожие, сжавшись от холода, куда-то спешили, и конечно дети, захватив с собой санки, направились в парк.
Кстати, стоит заметить (опять для тех, кто не был на этой улице и кто не живет поблизости), что если пойти по Ташкентской улице до самого ее конца, можно попасть в парк и замечательно там погулять. Вряд ли тот, кто живет здесь не первый год, не знает этого, хотя такое тоже иногда встречается.
Небо было по-прежнему чистым и ясным, солнце, если и переместилось немного, по-прежнему светило очень ярко. И чего только не бывает в такие вот замечательные дни.
Тем временем в магазине было довольно много народа, всем им что-то понадобилось в праздничный день и, конечно она поспешили сюда. А где же наша незнакомка? А, она уже совершила все покупки и собирается уходить, но что-то привлекает ее внимание. Она останавливается, наклоняет головку чуть набок и из-под черного берета выбивается белоснежного цвета прядь. Она блондинка. Вот, что, правда, удивительно! Блондинки.... Сколько мнений встречалось мне о них. Странных, противоречивых мнений, одно другого лучше.
II
Лично мое мнение, если конечно оно интересно читателю, укладывается в одну фразу. Судить о душе человека по цвету его волос глупо, потому что цвет волос всегда можно изменить, а душу?.... Собственно говоря, цвет волос может подходить или не подходить к глазам и внешнему виду, а душа и свойства характера от этого не зависят. Хотя, наверное, блондинки все-таки удивительные существа, ведь столько с ними случается всего странного....
Но это всего лишь лирические отступления, а главное в том, что же привлекло внимание Незнакомки? Она стояла, сжав в тонкой ручке пакет с яблоками. И с другой стороны на нее смотрел странный человек, смотрел, не отрывая глаз, словно пытался увидеть ее насквозь. И внутри у Незнакомки похолодело, она страшно испугалась, так на нее еще никто не смотрел.
С неистово бьющимся сердцем она выскочила из магазина, не своя от испуга. Никогда с ней такого не было. Она не позволяла себе так пугаться, никогда не позволяла.
Теперь, дорогой читатель, стоит рассказать об этой испуганной блондинке немного больше. Ее зовут Ритой, не правда ли нежное и одновременно строгое, сильное имя? Кто же виноват, что имя Маргарита изменяют только так, как угодно человеческому языку? Так, например разных совершенно Маргарит называют Ритами, Марго и Маргаритками. Увы, имя это настолько мобильное, что все кому не лень пытаются изменить его как-то по-новому.
Неизвестно какой была Ферганская много лет назад, когда наша Рита была молода и беззаботна. Мы видим только то, что есть теперь: одиночество блондинки и упадок, в который пришла улица. Не правда ли странное совпадение?...
И вот сейчас до смерти испугавшись, блондинка бежала по Ферганской, в сторону своего дома, изредка оглядываясь. Никогда она не была так испугана, еще больше страха ей приносила мысль о том, что такое с ней впервые. И вот, еще раз оглянувшись, она столкнулась с кем-то. Нога ее при этом подвернулась на льду, и Рита упала в снег.
- Девушка, что ж вы так не осторожно! - раздался голос над самым ее ухом. Она мгновенно встала на ноги и столкнулась лицом к лицу с мужчиной лет шестидесяти. Он протягивал ей пакет с яблоками.
- Простите, я задумалась, - быстро извинилась она и, взяв свой пакет, поспешила домой. Все, что она успела заметить это женщину рядом с тем мужчиной. Ее лицо показалось знакомым Рите. Но она восприняла это, как следствие испуга. Хотя сам испуг ничем мотивировать она не могла.
III
Таня посмотрела на часы.
- Мама, ну скоро они придут? - капризно воскликнула она, вставая со стула. Мама молча пожала плечами. Она была увлечена замешиванием теста для пирога и не терпела, когда ей мешают.
- Мне завтра на лекцию рано, а если они придут поздно, то мы явно ляжем спать только под утро, - продолжила Рита. Она пересела с одного стула на другой, снова посмотрев на часы.
Кухня, на которой она сидела в компании своей мамы, была по размеру очень маленькой, но весьма уютной. Солнышко весело заглядывало в окна и, просачиваясь сквозь тончайшую тюль, освещало все помещение. Из окна можно было видеть много всего интересного. Так, например, поздно зимним вечером, когда зажигаются тысячи огней, из окна седьмого этажа можно было разглядеть здание университета, высотку на Котельнической набережной, острую иглу Останкинской башни и даже огни Спасской башни. А из окна балкона вечером был виден метромост.
Надо сказать, что Таня очень любила смотреть по вечерам в окно. Ей это доставляло искреннее удовольствие. В этих огнях, рассыпанных в темноте, словно бриллианты по бархату, она видела исполнение своих самых сокровенных желаний. Всего полгода назад она всматривалась в эти вереницы ночных бриллиантов с единственной мыслью - вернуть свою мечту. А взамен получила дружбу прекрасного человека....
И сейчас девятнадцатилетняя Таня вспомнила о своей подруге. И странно улыбнулась, подумав, что она, возможно, тоже часто смотрит в окно, любуясь прекрасными россыпями Московских огней.
Как приятно иметь такого друга, как у Тани.
- Думаю, что они сейчас появятся, - отозвалась, наконец, Танина мама. Она нарушила ход мыслей самой Тани и та, вздрогнув, посмотрела на маму.
- Если хочешь, я могу позвонить дяде на мобильный телефон, и спросить, скоро ли они появятся, - предложила Таня.
Но в этот момент оглушительно заверещал домофон, возвестив мать и дочь, что их гости стоят у порога подъезда.
- А вот и они, - сказала Виктория, вытирая руки, испачканные мукой о полотенце.
Таня посмотрела маме вслед, когда она пошла к двери. Через несколько минут на пороге появились бабушка Риты Светлана Дмитриевна и ее брат Андрей. Оба они, смеясь, стали снимать верхнюю одежду, а Таня тем временем снова посмотрела в окно.
Вышел Ритин дедушка, поздоровавшись с братом жены, он начал что-то говорить дочери, а потом все, смеясь, пошли в комнату. Таня осталась одна. Пока еще за ней не пришли, она могла подумать в одиночестве о том подарке, что хочет подарить своей подруге на день рождения. Именно это занимало ее сейчас больше всего....
IV
Рита добралась до квартиры в полубессознательном состоянии. И мороз тут был совсем не при чем.
Сняв с головы берет, она положила его на тумбочку около зеркала и, посмотрев на свое отражение, побрела в комнату. Через некоторое время она вернулась, чтобы повесить пальто в шкаф. В квартире было по-прежнему тихо. Так, впрочем, было много лет подряд.
В окна светило Рождественское солнце, слепя глаза. Рита поспешно задернула шторы, и в комнатах воцарился полумрак. Лишь кое-где на полу, пробиваясь сквозь тонкие щелки в шторках, лежали солнечные полоски. Не снимая теплого белого свитера, блондинка забралась с ногами на кресло. На кухне закипел чайник....
Увы, читатель, я продолжаю называть ее Ритой. И вы милостиво простите меня, я знакома с ней, казалось бы, целый век. А для вас она пусть будет блондинкой и Незнакомкой, вы научитесь называть ее Ритой еще очень не скоро.
И тут же затрещал телефон, да так, что блондинка подпрыгнув, чуть не свалилась с кресла.
- Да, - она сняла трубку и снова уселась в теплое кресло, притянув телефон поближе.
- И где же ты ходишь, подруга? - раздалось на том конце. - Я тебе второй раз звоню, а ты....
- А, Марта, привет, - радостным голосом воскликнула Рита. - Я за покупками ходила всего лишь.
- В такой мороз?! С ума сошла?! Там же холодно!
У Риты необыкновенная подруга. Странно в ней все, начиная от имени и заканчивая характером. Наверное, поэтому они и дружат уже столько лет. Им всегда есть, о чем поговорить, над чем посмеяться, но способна ли Рита доверить Марте свои страхи и переживания?...
Дорогой читатель, должна сказать, что сама Рита очень красива. Не знаю какие критерии красоты заложены в твоем воображении, но мое мнение о ней таково. Выйдя на улицу, можно сразу же встретить блондинку с темными глазами, но только не ту, что глубоко убежденна, что одиночество - вот истинная благодетель. И пусть у всех есть свои недостатки, у нее их не будет, потому что недостатки это причина чьего-то влияния.
- Совсем наоборот, если бы не мороз, там бы было довольно мило, - отшутилась Рита. Так их разговор принял обычный характер, и обе начали делиться друг с другом возмущениями по поводу выхода на работу.
Потянувшись на кресле, словно сиамская кошка, Рита встала и подошла к окну. Надо же, они так мало говорили, а солнце уже зашло за дом и теперь светит в окна другой комнаты. Снег уже почти не серебрился, его покрывала плотная тень от дома. Но цветы на подоконнике все еще вздрагивали от холода.
- Знаешь, Марта, у меня большое желание завтра никуда не ходить, - сказала Рита внезапно, вернув разговор к работе.
- У меня тоже, - и Марта что-то опять заговорила о кофтах на рынке.
Внезапно Рита вздрогнула. Около подъездов взад-вперед ходил тот самый человек, чьего взгляда она так испугалась в магазине. С внутренним страхом Маргарита следила за ним, а он подошел к чинившему машину соседу и что-то спросил. Тот показал на подъезд, в котором жила Рита....
V
Вскоре вернулась Валерия. Она обожала где-нибудь пропадать, и родители это охотно позволяли.
Знаете ли, иметь сестру, да еще старшую, не сахар. И Таня это ощутила в полной мере. Ей, конечно, не в чем не отказывали, все покупали наравне с сестрой, но Валерия была первым ребенком, а это о многом говорит.
Зря взрослые тратят вагон красивых слов, утверждая, что любовь к детям поделить нельзя. И все же делают это. И верно ведь, если любовь можно умножить, то почему же ее нельзя разделить? Вы, читатель, скажите, что математику нельзя применять в такой тонкой штуке, как любовь и ошибетесь. Это чувство изначально на ней построено. Из преданных чувств и симпатий складывается любовь, и это отнюдь не игра слов!
Таня терпеть не могла такие вот семейные праздники. А теперь здесь собрались все родственники, начиная от прабабушки и заканчивая ее родственниками. Эта огромная семья часто собиралась у кого-нибудь дома, дабы продемонстрировать свою сплоченность и любовь. Главными "председателями" таких собраний были "родоначальники" Светлана Петровна и Дмитрий Иванович, прадедушка и прабабушка Риты.
Они всегда считали семью аристократической, и воспитывали детей в соответствующих нормах. Светлана Петровна была несколько высокомерна с остальными, всегда любила делать замечания по поводу одежды и манер, с пренебрежением относиться ко всему, что ее окружало.
К детям, внукам и правнукам она обращалась исключительно по-немецки. "Sehr geehrte", "HЖre, das MДdchen".
Как и обычно, за столом начали обсуждать проблемы семьи и родовое дерево.
- Лерочка, ты обещала написать наше родовое дерево полностью, ты не забыла? - спросила Светлана Петровна, окидывая всех высокомерно-снисходительным взглядом.
- Да, да Sehr geehrte Großmutter, я уже начала, - Лера всегда отвечала прабабушке в том же духе, в каком она сама говорила с окружающими. И обязательно добавляла немецкое "Sehr geehrte". От этого Светлана Петровна была в восторге.
- Хорошо моя милая, - и прабабушка одарила правнучку лучезарной улыбкой. - Татьяна, перестань смотреть так на меня! Правильно держи вилку! - следующие фразы были направлены в адрес бедной Тани, которая на миг задумалась и бросила случайный взгляд на прабабушку.
Таня вздрогнула и от неожиданности выронила вилку.
- Вот!... - вспылила Светлана Петровна, но не договорила, потому что ее муж схватил ее за руку, останавливая. - Да, - продолжила позже родоначальница. - В нашей семье отличные дети, внуки и правнуки. Есть исключения, но все же.... Я довольна дочкой Светочкой, внуком Костиком и правнучкой Лерочкой. Очень недовольна...
- Не надо, Света! - попытался остановить жену Дмитрий Иванович.
- Надо! Дети должны знать ошибки своих родителей! - Светлана Петровна вздохнула и, злобно сверкнув глазами, отложила столовые приборы. - Андрей, послушай. Это тебя касается.
Светлана Петровна выглядела всегда элегантно и строго. Ее наичистейшие белые блузки на стройной сухой фигуре с воротниками "жабо", прижатыми дорогими фамильными брошками и иссиня-черные волосы, безукоризненно уложенные в тугой пучок, поражали всех аристократичностью.
Остальные не столь элегантны, но с выражением на лице глубокой почтительности и радости от участия в этом аристократическом мире, слушали ее. Все здесь принадлежали к семьям "особенным", корнями уходящим в древность.
- Андрей, - Светлана Петровна устремила свой суровый и стальной взгляд на шестидесятипятилетнего сына, который от этого весь съежился. - Ты прекрасно помнишь ту историю. Помнишь? Это было очень давно, не так ли, mein Sohn?
- О чем ты мама? - тихо спросил Андрей, но он весь покраснел, видимо вспомнив ту историю.
- О том, мой милый, что у тебя есть дочь, которой сейчас тридцать три года! - заверещала Светлана Петровна, ударив кулаком по столу. Как по команде подскочили все ложки, вилки, бокалы и ножи, немедленно уложившись в былом порядке.
За столом все тихонько охнули и покачали головой, некоторые просто вздохнули и неодобрительно фыркнули. Таня удивленно посмотрела на брата своей бабушки, такого она предполагать не могла.
- Девушка ни в чем не виновата, но она не нашей крови, ее мать... - продолжила Светлана Петровна с прискорбным выражением на лице.
- Хватит! - воскликнул Андрей, вскочив на ноги. - Ты сама говорила мне, что Инна не наших кровей, видите ли!
- А я и сейчас так думаю, и про дочь твою тоже могу сказать, - спокойно продолжила женщина. - Сядь. Сядь и подумай, какой крови твоя... дочь. И твоя ли она.
Все молчали. Лицо Андрея наливалось кровью по мере того, как продолжала свою речь его мать.
- Я запретила не только давать твоей ... дочери (перед словом "дочь" Светлана Петровна делала многозначительную паузу) нашу фамилию, но и твое имя, - она переложила столовые приборы на другую сторону относительно себя. - А теперь ваша общая знакомая написала мне письмо.
- Мама! - попыталась остановить Светлану Петровну сестра Андрея.
Но родоначальница молча одарила ее презренным взглядом, продолжив:
- Ваша общая с той женщиной подруга осмелилась написать письмо. Твоя Инна (это имя Светлана Петровна произнесла презрительным тоном)... и дочь твоя...хм. Как ни странно она очень мила, обаятельна, да внешность она получила нашу. У меня есть ее фото.
Андрей замер. К чему вся эта комедия?
Тем не менее его мать, достав конверт из стеклянной стенки позади себя и вытащив из него фотокарточку, швырнула ее через весь стол сыну. И сделала она это с таким чувством, что карточка попала в тарелку с салатом.
Андрей взял ее трясущимися руками и поднес к глазам. С фотографии смотрела женщина. Темные глаза, белоснежные волосы - просто красавица.
Таня наклонилась чуть вперед, чтобы увидеть фото и тут вскрикнула. Все мгновенно обратили свои взгляды на девушку.
- В чем дело, милая? - тщательно выговаривая каждое слово спросила Светлана Петровна.
- Это... Это... - Таня замерла. С фотографии на нее смотрела подруга. Самая лучшая, самая- самая.... Внезапно все внутри девушки закипело, всколыхнулось, затрепетало. - Вы!... Вы!... - она вскочила, указывая пальцем на прабабушку.
Светлана Петровна только лишь подняла брови, смотря на Таню сквозь очки в позолоченной оправе.
- Как ты смеешь показывать на меня пальцем? - процедила она сквозь зубы.
- Вы ничтожество! - заорала Таня. - Вы подлая!
Все вокруг охнули и затаили дыхание.
Светлана Петровна вскочила на ноги, рассвирепев, но ничего не успела сделать, потому что Таня, швырнув салфетку ей в лицо, вышла вон.
VI
Таня ушла из дома и в свои девятнадцать лет нашла новую жизнь. Странно пришлось себя чувствовать в роли самостоятельного человека, отрекшегося от семьи.
Вечером в тот же день Андрей Дмитриевич позвонил другу и товарищу, жившему по соседству.
- Добрый вечер, Женя, - полушепотом сказал Андрей.
- Привет, ты чело так тихо?
- Да... Долгая история.... Ты... нашел ее?
- Да, ее зовут Маргарита Ларина, она двоя дочь?
- Да... Какая она?
- Очень милая, но очень странная, знаешь где живет? - Женя назвал улицу.
- Не оставляй ее, я прошу! Стань ей другом, стань товарищем... Но храни ее...
Они расстались на этом. Женя - ровесник дочери Андрея, именно он помог найти ее в этом огромном городе.
- Храни тебя бог, доченька, - прошептал Андрей Дмитриевич и заплакал.
"Любимая эгоистка"
(рассказ третий)
I
Несколько лет тому назад была замечательная, теплая осень. Деревья долго не сбрасывали листву, стоя, облаченные в золотисто-красные наряды. Но в городе осень особенно красивая. Это неповторимое сочетание культуры и природного совершенства. Фонтаны еще работают, обычно их выключают только с наступлением морозов, а пока они выбрасывают в небо наичистейшую, хрустально-прозрачную струю воды. Кое-где с дерева падает лист и, подхваченный ветром еще долго кружится в воздухе. Это очень красиво, согласитесь?
За городом осень не такая, она наводит тоску увяданием природы и тишиной просторов. Любить осень за городом может только меланхолик или пессимист, который находит в этом логическое завершение или верное избавление. Для таких людей жизнь - одно сплошное черное пятно, равномерное безрадостное движение в никуда.
Если взглянуть на осень со стороны обывателя - это просто очередной сезон, ознаменованный концом летнего (курортного) периода и началом долгого трудового.
Что же касается столицы и столичных жителей, то здесь жизнь течет в бешеном ритме и обывателю просто некогда думать о проблемах перемены времен года. Но это история улицы, о которой может быть вы и не слышали. Ферганская улица..... Странная, непонятная.... Если стоять к Ферганской лицом и смотреть в сторону ее конца, то по правую руку будут подозрительные гаражные кооперативы, по левую - электроподстанция, а чуть поодаль длинные дома с облупившейся на фасаде краской. Да и вообще общий колорит так себе - все серо и тоскливо.
Булки, хлеб здесь действительно очень вкусные, да к тому же пирожные, торты просто отменные. Все дело в кондитерской фабрике, что представляет собой перпендикуляр началу улицы.
Алексей Иванович Нестеров, сорокалетний капитан теплохода "Синий туман", который всю свою жизнь подарил морю, кораблю, и родине, решил навестить родителей.
Человеку, который всю жизнь прожил в море очень тяжело потом жить на земле. Но когда пришла пора спуститься на берег и забыть запах родной стихии, он предпочел возить обывателей в круиз до северной столицы. Увлекательная, правда однообразная работа.
Но теперь - осень, а значит, сезон круизов пока завершен, до следующего лета придется забыть о теплоходе, бескрайней водной глади и ощущении свободы.
Теперь пришла пора навестить родителей, которые заслуживают, конечно, намного больше, чем свидание с сыном раз в год. Чем же порадовать отца с матерью, которым он до сих пор так и не подарил внуков, что поделать - их сын взял в жены морскую стихию. Лучшее, на что пока был способен капитан - купить торт.
Улица, на которой жили родители капитана не блистала чистотой и порядком, зато здесь всегда были свежие хлеб и выпечка. А булки здесь действительно очень вкусные, да к тому же пирожные, торты просто отменные. Все дело в кондитерской фабрике, что представляет собой перпендикуляр началу улицы.
Наверное, недавно привезли хлеб, потому что вокруг палатки стоял заманчивый дух свежей выпечки. Алексей ускорил шаг, чтобы успеть до того, как вокруг соберутся многочисленные жители улицы, которые мгновенно образуют очередь.
И тут он увидел ее. Так всегда бывает в романтических историях. Он увидел ее, она посмотрела на него, и скоро они вместе гуляли по округу. Но в этот раз все было не так. Она даже не видела, что мужчина, капитан огромного парохода, как завороженный смотрит на нее.
Она была высокого роста, что сейчас, правда, встречается на каждом шагу. Слишком, наверное, худа, это выглядело даже как-то болезненно, но, несомненно, добавляло своей прелести. На восковом лице ее не было ни морщинки, только темно-миндальные глаза и бледные губы, сжатые настолько, словно они боялась выпустить изо рта лишнее слово.
Вздернутый нос и едва касавшиеся плеч волосы, цвета ореха - вот и весь, наверное, ее портрет. Но он так поразил Алексея, словно он увидел посреди Волги русалку, неторопливо расчесывавшую свои волосы. И верно, было в ней что-то, что притягивало магнитам любого, кто имел случайность оказаться с такой незнакомкой на одной стороне улицы.
Она покупала хлеб. Неторопливо взяла пакет, в котором был батон белого, положила в сумку и протянула пять рублей монетой, зажав ее большим и указательным пальцами. Это выглядело настолько изящно и мило, что капитан замер, подойдя поближе.
Он стоял почти, что за ее спиной, ощущая аромат духов незнакомой красавицы. Они были похожи на что-то очень сладкое и свежее, словно у нее в сумке были лесные фиалки. Она же сама купила еще пирожные и собиралась уже уходить, но Алексей остановил ее. Он понимал в тот момент, что если даст ей уйти, то навсегда потеряет возможность спросить....
- Как вас зовут? - выпалил он. Это было безумно глупо, но это было первое, что пришло ему в голову.
Незнакомка медленно обернулась, словно заранее ожидала, что он спросит это. Теперь он мог разглядеть ее подробнее, но в голове все перемешалось, слилось....
- Простите, - она сделал шаг навстречу, и тут же замерла. - Вы что-то сказали?
Ей было около 35 лет, голос был нежным, но каким-то приглушенным, слегка хриплым.
- Я спросил, простите, как вас зовут, - повторил капитан нерешительно. Никогда еще с ним не было такого.
- Маргарита, если это вам интересно, - она даже не улыбнулась, не рассердилась. Но лицо ее в миг сделалось таким уставшим и изнеможенным, словно он попросил ее об одолжении.
- Я просто.... хотел спросить, чтобы вы посоветовали... я хочу купить родителям торт, но ничего в них не понимаю.... - начал было он.
Маргарита понимающе покачала головой. Она была похожа на цаплю, наверное, это мотивировалось ее худобой.
- Ну, вы знаете, я бы посоветовала вам вот этот....
Он не слушал ее, только молча кивал, делая вид, что понимает. Она говорила вроде бы и быстро, но удивительно понятно и красиво. При этом в ее голосе были не то искорки усмешки, не то остатки веселья.
-Ну, думаю, вы разберетесь, - сказала она.
- Спасибо, - поблагодарил ее капитан. - Вы мне очень помогли. Маргарита, - ее имя он произнес внятно и четко, словно хотел запомнить навсегда.
Покупая торт, он смотрел ей вслед, любуясь красивой осанкой, переливами ее волос и изящными движениями. Он жалел, что не успел спросить у нее, часто ли она бывает здесь.
- Она часто здесь бывает? - спросил он у продавщицы.
Та скривила лицо, словно ей дали кислого молока, и коротка ответила:
- Да.
Значит, у него еще была надежда на то, чтобы встретить эту удивительную женщину. С ним такого никогда не было. Что это?....
Что может быть прекраснее влюбленного человека? Что может быть ужаснее чувства любви? Непредсказуемая, всепоглощающая стихия - плод многовековой работы человеческих дум, фарс, театральная постановка или все-таки что-то святое?
Вся жизнь капитана Нестерова была морем, а море всей его жизнью. Он женился на стихии, он был беспечен и все его мимолетные знакомства с женщинами, были лишь очередным порот, где ненадолго задерживался его корабль. Все, с кем он был знаком, оставались на пристани с горечью в душе и слезами на глазах - его грехом было море, оно все время уводило в сторону от мирской жизни, окуная в хаос.
Это эгоизм - так поступать с людьми, но разве можно винить больного в том, что он болен? Так и не стоит винить капитана, что он болен морем. С другой стороны - это всего лишь романтическое оправданье того жизненного пути, по которому пошел Алексей Иванович Нестеров.
Теперь в его жизни появилось нечто необъяснимое, непреодолимое. Быть может, это любовь, но морские волки не верят в нее, ведь они уже однажды влюбились и продали свою судьбу за морскую пену и запах стихии.
Он шел, не торопясь, не смотря по сторонам, только глубоко задумавшись. О чем он думал? О том, что только что снова потерял надежду на светлое будущее. Но рано или поздно он дошел до дома своих родителей.
И этот дом, и улица, на которой они жили, были оплотом разрушенной страны, символом упадка и противоположности жизни. Если где-то сияли чистотой и аристократизмом дома и целые комплексы, то здесь, почти у черты города, облупившиеся дома сочетались с неприглядными красками.
Дом, в котором жили его отец, и мать стоял прямо посреди улицы, тем не менее, начиная всю череду построек. Табличка с номером нагло врала, выпятившись девяткой, ведь на самом деле у номера дома был корпус.
У Алексея были ключи, иначе бы он был обречен на хождение под окнами - практически во всех домах установили домофоны. В подъезде было тихо и пахло сыростью. По правую сторону одиноко висели ящики для корреспонденции.
Алексей поднялся на несколько ступенек и оказался около лифта, нажал кнопку вызова и стал ждать. Лифт ехал долго, видимо до этого он поднимал кого-то на последние этажи. И вот, наконец, он распахнул свои двери перед вошедшим.
До нужного этажа он ехал долго, лифт уже постарел настолько, что стал медлительным - механизмы притупились. А, оказавшись перед дверью родителей, Алексей внезапно остановился. В коридоре, соединяющем несколько квартир, стоял едва уловимый, но очень приятный и самое главное знакомый аромат.
При этом в душе появилась странная тревога и знакомое чувство, которое некоторое время назад Алексей уже испытывал.....
II
"Как неразгаданная тайна,
Живая прелесть дышит в ней -
Мы смотрим с трепетом тревожным
На тихий свет ее очей.
Земное ль в ней очарованье,
Или неземная благодать?
Душа хотела б ей молиться,
А сердце рвется обожать....."
Ф. И. Тютчев
Осень все же навела свои порядки, и очень скоро небо заволокло серой пеленой, и оно нависло над головами граждан, обещая проливные дожди. В душе что-то тяготило, не давало покоя. Наступала пора, когда чувство радости и спокойствия трансформировалось в беспочвенную тревогу. Так бывает только в середине осени, когда начинаются дожди. Это становится похоже на медленное, но необратимое угасание человека.
На юго-востоке столицы шел дождь. Это было и странно и обыденно. Странно, потому что где-то рядом его не было вовсе, обыденно, потому что это всего лишь осень. Под козырьком остановки около метро столпилась целая кучка горожан-обывателей, которые дожидались транспорта, прижимаясь, друг к другу.
А на противоположной стороне улицы гуськом шагали пешеходы, спешащие к остановкам маршруток. Все под пестрыми зонтами, расписанными разнообразными узорами. А под синим зонтом в незабудку - женщина, с сумочкой и пакетом в руке, в светлой курточке и туфельках. Она не торопясь, шагала среди всей этой толпы. Дождь барабанил по зонту, но заглянуть внутрь никак не мог. Было холодно, женщина шла, вздрагивая, и руки ее замерзали от ветра и воды.
Маргарита Ларина никогда не признавала перчаток. Даже в лютый мороз предпочитала спрятать руки в рукава пальто, нежели надеть перчатки. Что за глупость? Но каждый имеет право на предрассудки.
Дошла до подземного перехода, сложила зонт, спустилась вниз. И как причудливо она спускалась! Полубоком, словно боясь упасть, не торопясь, перебирая ступеньки одну за другой. Было в ней всегда что-то такое, что одновременно пугало и успокаивало. Она не умела торопиться, она не спешила собственно никуда, но дорожила каждой минуточкой, словно она была последней.
До дома она доехала быстро или, наверное, как обычно, потому что Маргарита не считает время, даже не смотрит на него. Только спрашивается, зачем ей тогда часы на руке? Маргарита Ларина - органичное сочетание цветочного имени с благородной фамилией. Единственное чего ей всегда не хватало - это истинной жизненной энергии, вся ее живость съедается вечно усталыми глазами. Но она скорее устала не от жизни, нет, ею она слишком дорожит. Она устала от самой себя...
Алексей вышел из дому с явной неохотой, ведь шел дождь, и было тяжело. Это осенняя погода так действовала на нервы. Тем не менее, пришлось преодолевать внутреннее нежелание перемещаться, иначе он бы остался без сигарет.
Шатаясь по мокрым переулкам, он почему-то все время ловил себя на мысли, что ищет глазами в толпе знакомую фигуру. Никак он не мог забыть ту странную встречу с прекрасной женщиной. Собственно, кто докажет, что она была действительно так красива, как представлял себе Алексей? Субъективность - вот главный порок влюбленного человека.
Подойдя к палатке с табачными изделиями, он начал поочередно вытаскивать из карманов деньги, пытаясь найти мелочь. Ее не оказалось, пришлось протягивать продавщице пятьдесят рублей. Из маленького окошечка палатки через некоторое время высунулась здоровенная лапа, вместо руки, и протянула сдачу.
Обратный путь показался веселее, небо просветлело, и прекратился дождь. С деревьев капало, под ногами неприятно хлюпала вода, хотя это было уже гораздо лучше, чем ливень с ветром. После дождя в воздухе стоит приятный запах сырости и прохлада окутывает тело, словно его покрыли мокрой тканью. Легкие наполняются кислородом, подобно тому, как воздушный шар наполняется газом, хочется взлететь и чувствовать как ветер, насыщенный капельками дождя бьет в лицо.
Алесей и не заметил, что ушел довольно далеко от дома. Хотя, он мог так идти, не замечая окружающего мира, очень долго. Правда, за шиворот натекло так много воды, что можно было выжимать рубашку.
Юго-восток Москвы - рабочая часть города, кое-где аллеи с раскидистыми тополями, кое-где старообразные пятиэтажки, а, в общем - закоулок, переулок, проспект, улочка. Но глуп и не патриотичен тот, кто, прожив в одном районе много лет, станет называть его помойкой.
Алексей огляделся. Его отделяли несколько переулков от дома, где жила его сестра Мария. Она в отличие от брата давно была замужем, имела двухгодовалых близнецов и, наверное, была счастлива. В это время она обычно гуляла с подругами по проспекту.
И верно, Алексей снова оказался прав. Длинная аллея, усаженная тополями и кленами, отделенная от площадки с фонтаном только лишь длинной бойкой улицей, пестрела группами мам с колясками или просто за руку с детьми. Все они вышли после дождя подышать свежим воздухом.
И действительно, солнце выглянуло из-за туч, лаская мир своими последними теплыми лучами. Опавшая листва уже не шуршала под ногами, только липла к ботинкам, мокрая от дождя. Алексей довольно быстро смог найти среди многочисленных женщин с детьми свою сестру. Она прохаживалась взад-вперед, словно кого-то ожидая. Двое ее сыновей - близнецы Дима и Никита - весело бегали чуть поодаль, то и дело прыгая в лужи. При этом в разные стороны разлеталось тысяча брызгов, но Маша, кажется, не замечала этого.
Она, как и обычно, на прогулке с детьми, была в темной куртке, с зонтом в одной руке и с ведерком для куличиков из песка в другой. Волосы ее, темные как уголь, уже разметались по плечам. Все говорило о том, что она кого-то ждет.
Алексей подошел к ней, не спеша, и окликнул. Она обернулась не сразу, при этом лицо ее выражало крайнее беспокойство, на нем даже не было румянца. Чего она так испугалась?
- Ты кого-то ждешь? - спросил брат сестру.
- Подругу. Что-то она задерживается, может, что-то случилось.... А ты? Что ты тут делаешь? - Маша отерла со лба упавшую с дерева каплю воды.
- Да так, гуляю, делать особо нечего, - она достал сигареты и хотел, было закурить, но Маша недовольно встрепенулась.
- Не надо, Леша, тут дети, им вредно, - она снова покачала головой и, вспомнив про детей, обернулась. Тут только, заметив, что они уже почти все вымокли, вскипела. Когда она снова подошла к брату, держа сыновей за руки, дети были притихшие и расстроенные, видимо им здорово досталось от матери.
Подул ветерок, разгоняя тучи, стало холоднее. Алексей поежился, согреться никак не мог, курить ему запретила сестра. И он уже хотел уходить, как вдруг лицо Маши просветлело, она приподнялась на цыпочках, чтобы что-то получше разглядеть и замахала рукой. Ее брат тоже посмотрел в ту же сторону и замер. Ему показалось или....
Уже через несколько минут отчетливее нарисовалась фигура женщины, которая, несмотря на то, что очень сильно опаздывала, шла не спеша. Светлая куртка поверх теплого белого свитера и зонтик в руке. Растрепанные ветром волосы цвета орех и покрасневшие от осеннего холода руки.
Алексей продвинулся четь вперед и, чтобы когда она подошла, быть поближе. Самое удивительное было то, что к приблизившейся женщине мгновенно бросились близнецы Маши. И Маргарита (а это была именно она) радостно заулыбалась. Что-то все же в ней было не так. Сначала Алексей не понял что, а потом оказалось, она всего лишь подстригла волосы. Они теперь лежали не клоками, как это было несколько дней назад, тогда у палатки с хлебом, а ровно и аккуратно.
- Рита! Слава богу, я начала волноваться! - запричитала Маша. - Что случилось?
- Транспорта не было, идти пешком не хотелось.... - ответила Маргарита. В ее тоне слышалась беззаботность и веселость, некое даже спокойствие, но в глазах, словно след давнишней трагедии, по-прежнему виднелась усталость.
Маша, опомнившись, решила представить Алексея.
--
Мой брат, - проворковала она.
- Очень приятно, - но Марго, вопреки ожиданиям Алексея не вспомнила его и более ничего не добавила, даже, кажется, забыла о его существовании.
- Разве вы не помните, мы с вами знакомы, - не удержался он.
Женщина удивленно посмотрела на него, так широко открыв глаза, словно увидела приведение.
- Не помните? У хлебной палатки, - продолжил он. Даже назвал улицу, а Рита вся напряглась.
- Да, да, кажется.... - она наклонила головку. - Может быть....
Не вспомнила. Она не вспомнила.
Зачем только он полтора часа слушал глупости сестры? Зачем поддерживал разговор? Чего он хотел от Маргариты? Вот что было странно. Столько лет он прожил ради единственной своей любви - любви к морю и теперь так глупо влюбился, боялся дышать при виде Маргариты.... Он вел себя подобно принцу на белом коне, словно это было средневековье, а он прекрасный рыцарь, увидавший в саду прекрасную деву. Он, конечно, не мог ни о чем подобном думать, потому что не знал романтических историй из книг.
Он не знал такого чувства, но все же заболел им. Правда, он не знал, чем все это кончится. Кончится для него.
Вечером он долго не мог дождаться того момента, когда сестра Маша закончит укладывать детей спать и кормить мужа и сможет ответить на важные для него вопросы.
Было уже около одиннадцати вечера, когда Маша позвонила брату и уставшим изнеможенным голосом поинтересовалась, чего же он собственно от нее хотел.
- Ты давно знаешь ее? - спросил Алексей.
- Кого?! - Маша явно негодовала, и, будь она рядом, наверняка набросилась бы на брата.
- Маргариту, твою подругу.
- Тебе-то зачем?
- Я в нее влюбился.
Конкретно и по делу. Мария замолчала на том конце провода, задумалась, не зная, что ответить.
- Давно? - наконец спросила она.
- Пару дней назад.
- Гм.... Боюсь, тебе придется забыть о ней, - Маша снова замолчала, толи, подбирая слова, толи, запутавшись в данной ситуации.