Латынин Леонид Александрович : другие произведения.

Язычество Древней Руси в Народном Искусстве - игрушке, прялке, вышивке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.07*5  Ваша оценка:

  Леонид Латынин
  
  Язычество Древней Руси в Народном Искусстве - игрушке, прялке, вышивке
  
  
  
  До того как возникла письменность, народ писал свои книги, пользуясь знаками орнамента, образами птиц, животных, людей, растений. В этих книгах он рассказывал о своей жизни, о своей вере, обычаях, своем представлении о мире, - словом, обо всем, что окружало человека и что он нес в себе, и что называют национальным космосом. И много веков спустя после изобретения письма, да и до сегодняшних дней народ продолжает эту работу, переписывая изображения и знаки народной памяти, возможно, даже забыв их смысл, просто воспроизводя завещанную веками красоту.
  
  Мало кто теперь знает, что глиняные и деревянные фигурки, изображения на ткани в далеком прошлом участвовали в магических обрядах, были зримым, реальным воплощением тотемов - мифических предков данного рода (племени), идолов, духов, богов, людей и животных, принесенных в жертву могущественным силам природы. Но мы уже сегодня можем сделать попытку понять, прочитать то, что было записано в народной книге. Материалы, на которых она писалась, были разными. Жанры тоже разные - игрушка, вышивка, домашняя утварь. Народная игрушка - в своем первородном виде - культовая и обрядовая скульптура, инструмент магии - одновременно представляла собой и явление народного искусства, в котором эстетическое и культовое начала были слиты воедино. Существовала всегда и просто детская игрушка, выполнявшая свою игровую функцию. Чтобы расшифровать тексты народной книги, как и при расшифровке любого неизвестного текста, нужен текст для сравнения, передающий то же содержание в других знаках. Народные песни, сказки, заговоры, археологические и этнографические материалы - и есть тот текст, который помогает нам прочитать книгу народной памяти.
  
  Поразительно, что на протяжении тысячелетий русский народ рисовал, лепил, вышивал изображения только тех богов, животных, деревьев, которые несли в себе знаки созидательного, доброго, оберегающего начала, тех богов, которые которые помогали ему в выращивании урожая, в увеличении стада, в сохранении семьи, в благополучии потомства, защищали от болезней, беды, напасти. Одна из главных дохристианских русских богинь так и называлась - Берегиня, то есть берегущая, оберегающая. Она часто изображалась в глиняной игрушке и вышивке, встречаются ее изображения и на прялке. Все времена, прожитые народом, отразились на страницах "народной книги". Одни обряды сменяли другие, исчезали из быта, одни боги вытесняли других, исчезали из сознания, но не пропадали их изображения, пусть и сильно преображенные. Таким образом, мы сталкиваемся с "записью", растянутой во времени и вобравшей в себя множество символов, наслоившихся один на другой, но имеющих обязательное отношение к народной памяти.
  
  Записал народный мастер и обряды жертвоприношения, в которых участвовали наши предки. Жертвенными животными могли быть и кони, и птицы, и собаки. Записал мастер обряд встречи Весны, свадебный обряд, обряд первой борозды, многочисленные варианты ритуальных танцев. Одним словом, летопись народной жизни, написанная бесчисленными поколениями безымянных мастеров, зафиксировала многие этапы народного сознания.
  
  
  ИСКУССТВО РОДА
  
  Есть странный закон у времени: когда оно рядом с тобой, оно - ты, невидимо и неразличимо, но едва оно начинает становиться прошлым, время всеми силами стремиться остаться в настоящем, в глине, музыке, слове, а если не случается и это, то в родовой памяти. Или же в частном случае умирает с живущим, останавливается.
  
  Один из путей, которыми прошлое возвращается в настоящее, родовая память. Родовая память имеет совершенно свою, иную меру прошлого и настоящего, и другие, близкие к бесконечности и бессмертию, границы времени. Вот эта мысль, которую я поясню одной историей, и ошеломила меня. Может, потому и ошеломила, что я сам почти лишен этой родовой памяти. Моя мать из Бородинской деревни, отец из Белогородского села, родился я в маленьком городке Ивановской области, куда родителей забросила судьба. Бабка, жившая с нами, конечно, могла рассказать мне несколько преданий, в частности, и о Бородине, но их родовой памятью назвать трудно, ибо в них были не столько отголоски памяти рода, сколько русской истории, да и легенд, принадлежащих народу, а не роду. Как видите, судьба сложилась так, что родители были вырваны и из привычного крестьянского быта, и оторваны от своей земли. Этими обстоятельствами и я был выведен за круг родовой памяти, которая же, конечно, не только в слове, а в основном в быте, укладе, обряде, в том невидимом неосознанном опыте, который передается из рук в руки сколь незаметно для участников этой передачи, столь и тщательно и результативно. Правда, ко времени услышанной мной истории позади уже были: участие в фольклорных экспедициях - филологический факультет Московского университета - положено по программе, на Мезени узнал, что заговор - это "слова", или "слово". "Словом о Полку Игореве" занимался у Н.К.Гудзия - человека невероятно чутко чувствовавшего древнерусский текст. Во время этих занятий, я бы сказал, привык к именам Хорса, Даждь-бога, Велеса, Перуна, представлявших в "Слове" дохристианский пантеон. На полке уже стоял не один десяток глиняных баб, конников, собранных в Каргополе, Филимонове, Донском Ставропольского края, и других живых и исчезнувших промыслах.
  
  Причина простая - шли шестидесятые годы, время, когда керамика на короткий срок вытеснила из интерьеров и душ хрусталь и фарфор. Одни бросились в магазины, мне повезло больше - в поездках собрал я свою коллекцию, разумеется, более следуя моде, чем будущей любви. Как же потом это модное поветрие спасало меня, когда стал работать с глиной! У меня оказалась большая коллекция игрушек Ульяны Бабкиной, которой к этому времени уже не было в живых. Более того, в моей коллекции оказались неоткрытые работы, отсутствующие в известных мне музейных и частных коллекциях. История, которая замкнула, соединила народный пантеон и глиняных баб, конников, вышитых на полотенце, в одно целое, произошла не со мной, я только услышал ее, но этой вспышки вполне хватило для мысли об их тождестве. Мне даже не суть важно, верны ли детали этой истории, важно, что она в своем роде - истина.
  
  Вот эта история.
  
  В белорусской деревне жил один мастер, который лепил обыкновенные кринки, вполне классической формы, с некоторыми местными особенностями орнамента, изгиба ручки, да и способа обжига. Гончар этот продавал свои кринки на базаре. Это было начало семидесятых. Недалеко от промысла, около этой деревни, археологи раскопали остатки промысла. Нашли среди этих обломков одну почти целую кринку, и, пораженные совпадением сегодняшних работ мастера с раскопанной, подложили, подновив ее несколько, на воз. Мастер не заметив, продал. Покупатели не заметили - купили. Кринку, конечно, у покупателя заменили. Вот, кажется, и все. Но кринке было более тысячи лет. Та же глина, та же форма, тот же орнамент, тот же способ обжига. Передаваемые из рук в руки, как по цепочке, внутри рода практически без изменений, дошли до нас материал и форма, и орнамент. Вот эта тысяча лет, для родовой памяти равнявшаяся мгновенью, и ошеломили меня. И заставили иначе увидеть костромскую игрушку, и тульскую, и калужскую, и каргопольское полотенце и северодвинскую прялку, а к мастерам отнестись, как к связным тысячелетий, работающим в наши дни, а памятью родовой, может, и неосознанной, живущим в первом, а то и предпервом тысячелетии. Таким образом я попал в конкретную живую историю, отдаленную от меня во времени на тысячелетия. После этой вспышки уже ничего не стоило увидеть и разную географию, и разные пласты времени, и разные формы этой памяти, вышивку, прялку, обряд, поверье, заговор, как единое целое, элементы которого видимы, а представление о нем утрачено. Вовсе необязательно, что написанное, узнанное мною соединено в единое целое безоговорочно. Это мои предположения, это мой опыт, попытка узнать структуру родовой памяти и ее конкретные проявления в столь благодатном материале, как народное, то есть родовое искусство, и вовсе не есть безоговорочное знание, это лишь догадка и результат моих наблюдений и размышлений. Во всяком случае, потом, когда я встречался с народным мастером Нохоровым в Улан-Уде, который мне назвал поименно тринадцать колен мастеров своих предков, которые занимались работами по серебру и меди, у меня это вызывало чувство радости, подтверждающее реально мою мысль о столь длительных связях во времени народных мастеров.
  
  Потом после этой истории были практически все промыслы, на которых лепили народную игрушку, - длительные поездки по Мезени, Северной Двине и Горьковской области, по Сибири и Забайкалью, да чего только не было. Главное, была идея - через которую стал видеть народное искусство. Память рода не только бессмертна, она еще и конкретна и оперирует отрезками времени иных содержаний и длительности.
  
  Каждый из нас одновременно живет или ощущает себя живущим и в восьмидесятых годах двадцатого века, и в тысячелетии русской истории, в восьми тысячелетиях мировой, живущим в Москве или Плесе и одновременно в России, и одновременно в стране, и одновременно на земле и во вселенной. Занятие искусством рода сделало мое это одновременное проживание в истории и на земле реальностью.
  
  Много принесла, конечно, и переводческая работа; объехав практически всю нашу страну, я в основном делал переводы стихов тех поэтов, культура которых мне была менее ведома и близка по степени знаемости материала. Тем самым, невольно, прежде чем работать над переводами, мне приходилось вникать в историю народа, в особенности его культуры и национального характера. И эти занятия играли не последнюю роль в моих наблюдениях над законами и структурой искусства рода. Ибо перевод невольно вводит тебя в круг тем и событий другой истории, и заставляет иную культуру и иную этику прожить как собственную, и ощутить судьбу другого народа, как часть своей судьбы и часть своей культуры. Да и тема рода, признаться, стала для меня близкой, важной и естественной через их культуру, в которой эта тема более жива и современна, чем, скажем, у нас, русских. Да и связь с Индией ощутима не только на Памире, она и в Узбекистане, и в Казахстане и Киргизии, в Закавказье, и в орнаменте украшений и ковров, в глине, в музыке, фольклоре.
  
  Как-то незаметно случилось, что протяженность расстояний в пространстве и времени для меня объединились в малую по объему, но довольно ясно и четко видимую мною картину. Картину родового человеческого духа, проходящего через время и подчиненного определенным законом. И уже не только искусство, не только предметы быта, не только фольклор, образы, заговоры (слова), но вопросы этногенезиса, археологии, этнографии, вопросы истории обрели в этой картине некое единство. То мгновение, подаренное белорусским мастером, стало мгновением, равным человеческой истории. Я вдруг понял, что нет прошлого, будущего, настоящего, а все происходит всегда. И вот это содержание мгновения, срез человеческой истории под знаком искусства рода и при свете искусства рода я и попытался показать. А поскольку реально живая сегодня связь нашего настоящего с тысячелетиями останется осуществляемой в основном только через народную глиняную и деревянную игрушку, ибо живы и мастера и промыслы, делающие ее, связанные, как и белорусский мастер, с самой глубиной бесконечной народной памяти накоротко и реально, то, естественно, поводом и предметом разговора в основном и будет сегодняшняя живая народная игрушка. Та самая, что стоит в наших домах или продается на базаре, или в художественном салоне. И чтобы разговор не был безграничен, то предметом разговора и будут лишь главные зооморфные и антропоморфные изображения, встречающиеся в искусстве народной игрушки, соответственно и изображениях и в других видах народного искусства, переставших бытовать в нашей жизни, но помогающих расшифровать смысл изображений и точнее прочитать народную книгу, сохраненную нам народными мастерами. Я постараюсь убедить вас, что все эти глиняные конники, бабы, птицы связывают нас не только с нашей, но и с общей историей, но и духом народным связывают вполне конкретно и убедительно.
  
  Возможно, конечно, что наблюдения мои не всегда верны, это всего лишь мое представление о системе знаков нашего прошлого, но я надеюсь, что мои наблюдения, основанные на огромном числе встреч с народными мастерами практически всех наших живых и некоторых забытых промыслов, занятие русским фольклором, фольклором народов нашей страны, историей их, в своем результате могут дать определенный материал для людей, как любящих народное искусство, так и тем, для кого эта тема стала профессией.
  
  Боги, запись обряда, ритуала, весь мир человеческих мыслей и представлений о вселенной вполне компактно уместились и в глиняной игрушек, и на поверхности прялки, и на полотне народной вышивки, да и законы отношения человека и вселенной, человека и земли, человека и человека тоже вполне ощутимо и зримо зафиксированы в этих жанрах народного искусства. Но прежде всего, конечно, зооморфные и антропоморфные изображения на ткани, дереве, и глине, рассказывают нам о дохристианском народном пантеоне.
  
  Рассуждая об этом огромном, пестром, чрезвычайно запутанном, богатом пантеоне, большая часть которого - тайна за семью печатями. Следует помнить о том, что на территории России в давние времена жило огромное количество самых разных племен и родов, которые пришли сюда с разных концов света, перемещались по этому пространству не единожды, прежде чем осели здесь на века. Свидетельств этих блужданий множество. И не только свидетельство истории, оставившей следы великих переселений, пути которых пролегли и через наши русские леса и поля. Сам свободолюбивый и независимый характер, вобравший в себя многие разнонациональные черты, как и наш язык, - свидетельство этой смешанности и разноплеменности культуры, которая варилась в котле культур, усваивая язык пришедших ранее племен, сохраняя обряды и язык местных племен, вырабатывая ту единую языковую и обрядовую ритуальную, культовую общность, которых мы стали наследниками и продолжателями. Но одно из главных свидетельств, с моей точки зрения (в этом археология вполне позволила нам убедиться несомненно), очень разные похоронные обряды, бытовавшие в давнюю пору на территории нашей страны, характеризующие несхожесть племенных обычаев и вер и их различное происхождение.
  
  Основных типов захоронений, не считая ритуальных, я имею в виду массовые типы захоронений, - три. Первый тип захоронения - "скрюченные" в позе сидящего или в позе эмбриона, знак надежды на будущее воскрешение, рядом ритуальные глиняные фигурки, необходимые в новой жизни. Второй тип - "вытянутые на спине", - знак сна, путешествия в ладье в иной мир. И снова здесь же глиняные фигурки, либо изображающие жертвенных животных, либо тех, что переносили человека в иной мир, прежде всего коня или птиц. И, наконец, третий - "сожжение", верование в очищение огнем, и в бессмертие души, и в то, что тело - прах, пыль. Не буду перечислять другие отличия, но в ритуале похорон - человек верен своим предкам не одно тысячелетие. Совершенно очевидно, что на территории нашей страны жили очень разные рода и племена, слившиеся в одну нацию. Не оттуда ли замеченный многими нашими историками и философами дух соборности, присущий всему русскому?
  
  Глиняная игрушка - одно из убедительных подтверждений этой смешанности. Калужская игрушка гораздо ближе и по раскраске, и по лепке к сюжетам таджикской игрушки, чем к бытующей с ней рядом тульской игрушке, а уж рязанская пластика ни в коей мере и близко не может найти аналогий в соседствующей с ней, скажем, курской игрушке.
  
  Вспомним историю. Примерно, три, три с половиной тысячи лет назад происходит очередное великое переселение народов. Племена ариев, оставив свои исконные земли, которые находились на территории нашей страны, по сведениям археологов, в степях от Дуная до Кавказа (как новый рой отделяется от старого на определенной стадии размножения), отправляются на своих колесницах и повозках в поход на территорию, которая по их представлениям была подобна их землям, т.е. в новую степь.
  
  Попытаюсь на основании довольно различных и весьма порой противоречивых источников и версий и своих предположений рассказать свой миф об этом очередном великом переселении, происходившем в начале или середине второго тысячелетия до новой эры, то есть примерно три с половиной тысячи лет назад.
  
  Прежде всего - кто же такие арии, жившие в степях Причерноморья и Северного Кавказа в ту давнюю пору? По одной из версий - кочевники. Самые обыкновенные кочевники, правда с хорошо развитой структурой семьи, племени, общности, со своей мифологией, впоследствии оформленной ведической литературой, а главное, с прекрасными повозками на колесах, в которых они жили и довольно легко передвигались на большие расстояния в поисках корма для лошадей и скота. Так что большие расстояния вследствие обилия колесного транспорта были для них не проблема. На колесах - и семья, и скарб, и род, и племя. Далее я выскажу предположение об одной из возможных причин переселения народов. Допустим, наступает семь (условно) лет плодородных и благоприятных для наших кочевников. Следует естественный демографический взрыв. Население увеличивается. Тем временем пастбища истощаются. Следует семь (тоже условно) голодных, тяжелых неурожайных лет. Приходит час и вопрос стоит так - либо всем вместе вымирать, либо части народа искать новые земли. Всегда в таких случаях находится голова, которая и придумывает и путь и цель похода. Происходит разделение племен - младшие, естественно, уходят, старшие остаются.
  
  Новые сильные княжества на Руси возникли именно во времена междоусобицы, когда отделившиеся молодые князья старались создавать свои собственные княжества, не слабее и не хуже княжества Киевского. Тогда-то и возникают, укрепляются в своем существовании и Московское, и Суздальское, и Владимирское, и другие. И храмы строятся не хуже, чем Киевские и кремль тоже, да и терема, разумеется. Ивану Калите легче было объединить множество сильных новых княжеств в один кулак, чем укрепить и расширить единственное прежнее. Ну да это к слову. Куда же направляются молодые кочевники со своими семьями в голодную, холодную, неурожайную пору? Возможно, их привлекут места, где тоже степь, но народ менее зависим от погоды, где есть закрома, житницы, склады зерна, где существует оседлое земледелие, туда, в общем, где существует богатое и крупное государство. Вот и выбран маршрут по направлению к легендарным городам - государствам, славящимся своими богатствами, скажем, в города - Индостана (Хараппы) или Ирана, но именно в степную их часть. Переселение произошло. Города захвачены. Кочевники сливаются с местным населением и сами переходят к оседлому образу жизни. И в результате случается то, что должно было случиться в подобных условиях. Уклад, Быт, Религия, Обряды, Обычаи завоевателей сливаются и растворяются в обычаях, обрядах местного населения. И все же, чтобы не раствориться до конца и не исчезнуть, как народ, арии в захваченное государство переносят свою структуру. Населения делятся на четыре варны. Деление строго по вертикали - первые три слоя, три варны - сами арии, последние ниже всех на социальной лестнице - местные жители. Варна, которой обозначен каждый слой, имеет свой символический цвет.
  
  Первый верхний слой - жрецов, - назван брахманами и имеет свой символический цвет - белый. Под ними - кшатрии - воины; их цвет - красный. Еще ниже - вайщаи, ремесленники и землепашцы, их цвет - желтый. И нижний - местное население - слуг, назван щудрами, их цвет - черный. Варны очень замкнуты и переход из одной в другую почти невозможен. Веками люди делают и занимаются-то и тем, что соответствует их варне.
  
  Заняв, таким образом, верховное по отношению к местному населению место, арии, разумеется, внедряют в сознание и быт и собственные представления о мире. Таким образом арии, жившие на территории и нашей страны, пришли в Индию и принесли с собой уже не только своих богов, тотемов, они принесли культ явлений природы, неба и солнца. Ведическая литература, созданная примерно тогда же ариями на завоеванных территориях, фиксирует тщательно и подробно кроме местных богов, весь пантеон ариев, переселившихся на территорию Индии. Следовательно арии, оставшиеся на исконных землях, примерно, так же воспринимали и видели мир, как зафиксировали его веды. Конечно, эта новая культура не остается в неподвижности. Легко себе представляю, что по тем или иным причинам племена ариев, скажем, в момент борьбы за власть между воинами и жрецами, то есть кшатриями (красными) и брахманами (белыми) (а смена власти в Индии была не единожды) бегут, гонимые победившими, в места своих прапредков, уводя с собой семьи, роды, обряды, обычаи, ритуалы и оседая на расстоянии, безопасном от победивших. В какой-то степени похожий путь проделали русские раскольники после победы в России середины семнадцатого века, Никонова западного начала в русской церкви и жизни. И даже не имело значения, что сам Никон, как и пророк раскола Авакуума, был Вселенским собором 1666 году отлучен от церкви и сослан. Русские роды, в которых сильна была верность, духовная верность русской старине, ее обычаям, обрядам, ритуалам, ее искусству, бежали из-под власти официальной церкви на север, оставляя свои исконные земли, в глухие леса на Волге, за Урал, в Забайкалье, на побережье Белого моря и т.д. И надо сказать, что их миграция сохранила России и до сегодняшнего дня не только ритуалы, обычаи, песни, сказки, былины, но и все явления народного искусства, и в жанре вышивки, и в народной игрушке, и в росписи и резьбе по дереву. Сохранили их именно бунтари, ушедшие от новой церкви, захватившей власть в государстве. Ибо, когда переселяются рода, не семьи, а именно племена или рода, деревни, то родовые обычаи, обряды, ритуалы, песни, одежда, утварь, одним словом, искусство, культура становятся землей и родиной, перенесенными на другую территорию.
  
  Это переселение раскольников вполне можно было назвать нашим внутрирусским "великим народным переселением". Как и перемещение русских родов на Север от орды. Думаю, что бегство в свободу от насилия - это и одна из причин "великих переселений народов", лишь часть из которых зафиксирована мировой историей.
  
  Свидетельства же связи Индии ведического и последующих периодов с праславянским этносом зафиксированы и археологией, и историей, и архитектурой. Возьмем хотя бы города эпохи Хараппы. Большинство сооружений, дворцы и малые дома простого люда, имели полуцилиндрическую сводчатую крышу, фронтоны которой увенчивались заостренным коньком, и довольно часто шпилем с украшениями. Эти элементы присущи и древнерусской архитектуре. А обряды, обычаи, ритуалы?
  
  Приведу только один пример - при исполнении похоронного обряда (антьешти), последней из торжественных церемоний, которые сопровождают всю жизнь правоверного индуса, люди, положив тело умершего на погребальный костер, становятся кругом у костра и идут против часовой стрелки, ибо по часовой - знак благоприятного заклинания. Наши хороводы, наши кружения вокруг костра на Ивана Купалу и при сожжении Масленицы, и в Семик, думаю, имеют общие корни. Нужно еще не забывать, что население Хараппы погребало наиболее знатных людей под большими курганами. Нам ли не помнить, что по всей нашей земле этих курганов оставлено видимо-невидимо?
  
  То же и с народным искусством - много общего в культурах индоевропейцев, от языка до орнамента. Этому можно посвятить не одно исследование. Мне же эти факты нужны лишь для того, чтобы показать, что на нашей территории после всех великих переселений оказались очень смешанные племена, и в большинстве своем, как я уже сказал, выбравшие свободу, независимость в более суровых условиях жизни и более сложных условиях выживания, в отличие от племен, осевших в странах с более теплым и благоприятным климатом. Это в какой-то степени определило черты будущего национального характера: свободолюбие, энергичность и независимость.
  
  Следовательно, и их ритуалы, магические обряды, их духи, боги тоже были свезены со всех стран света, и, взаимопроникая, составили чрезвычайно пестрый, запутанный пантеон. Веры всех мастей боролись за власть и право на место под солнцем, как и их хранители - племена и рода.
  
  К сожалению, восточнославянские племена слишком много за период своего существования меняли место жительства, чтобы мы имели возможность те или иные варианты богов, духов, тотемов, зафиксированных в глиняных скульптурах, соотносить с той или иной территорией. Но тем не менее мы вполне можем попытаться выявить устойчивые сюжеты, которые сохранила, пусть трансформировав, народная память - в вышивке, дереве, и, конечно, глиняной и деревянной скульптуре, отобрав за тысячелетия только то, что соответствовало ее душе, ее духу и ее сути.
  
  Народ, объединяя рода, на свой манер, неторопливо, без кровопролития, естественно формировал свой пестрый пантеон. Князь и его дружина тоже вносят свою лепту в объединение племен, родов, кланов, но не путем естественного, неторопливого отбора, а путем приказа свыше, повеления, а где не помогал приказ, силой "огня и меча", и выбирались ими и навязывались сверху, в основном, не боги, способствующие плодородию, благополучию семьи, увеличению стада, а боги карающие, наделенные властью, силой, могуществом, наделенные талантом подчинения.
  
  Примером такого сводного пантеона и является пантеон IX века князя Владимира, зафиксированный летописцем. "И нача къняжити Володимер в Кыеве един. И постави кумиры на хълме въне двора теремьнаго: Перуна древяна, а главу его сьребряну, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Съемарьгла, и Мокошь". И не случайно в этом пантеоне в основном боги, олицетворяющие верховную, высшую власть, где Перун - бог грома и молнии, творец, громовержец, бог наказывающий за ослушание: "Сбей тебя Перун". Стрибог верховный бог-отец. В "Слове о полку Игореве" - ветры - стрибожьи внуки. Дажьбог - бог света (в смысле вселенной и солнца). Хорс - божество только солнца. И лишь в конце летописного списка - мирные божества - Симаргл - крылатый пес, охраняющий семена и посевы, и Мокошь - богиня плодородия, воды, покровительница дома.
  
  Для дружинных богов характерна недолговечность их жизни.
  
  Тот же Владимир, замыслив создать сильное княжество - государство, перебрав несколько вариантов религии христианство, мусульманство, иудаизм, - легко отказался от обилия дружинного пантеона и заменил их единым верховным христианским богом. Это был способ объединения племен и родов, для которых новый бог был чужим и поэтому общим, отсюда возможно и приглашение варягов, которые тоже по отношению к племени были чужими и общими.
  
  И довольно скоро дружинные боги были забыты. Во всяком случае церковь в последующие века вела борьбу в основном с народными, родовыми, мирными богами. Вызывало ее гонение почитание Ярилы - бога солнца и плодородия, Волоса - Велеса - "скотьего бога", покровителя домашних животных, Рода - бога, связанного с культом предков и создателя всего живого. Лады - покровительницы брака, веселья (ладковать - сватать, ладины - сговор), и наконец Лялей, Лелей. Тоже вариант Лады. (Римский-Корсаков по ошибке это божество женского рода превратил в юношу).
  
  Осталось в народной памяти, конечно, и Мокошь со своими народными, мирными обязанностями. И Перун, в своем исконном смысле бога небесной стихии, грома, а значит и дождя, от которого землепашец зависел в своей мирной жизни. Таким образом, для дружинных богов характерно воинское, повелевающее начало, карающее, для народных - мирное, помогающее и покровительствующее, оберегающее начало, способствующее обильной удачной и счастливой жизни скотовода, земледельца, дома и всего рода.
  
  Итак, издревле существовало два типа сознания - народное сознание, и отсюда народная культура, народный пантеон. И "дружинное" сознание - отсюда дружинная культура и дружинный пантеон. Культуры эти - народная и дружинная - весьма отличимы друг от друга. Прежде всего, народная культура обязательно безымянна и безписьменна. Танец, песня, сказка, заговор - передаются изустно из поколения в поколение - внутри рода. Приемы лепки из глины игрушки, посуды, сюжеты, орнамент лепки, также передаются внутри рода из поколения в поколение на протяжении тысячелетий. То же можно сказать о сюжетах вышивки, росписи по дереву.
  
  Таким образом, народная культура - это культура, хранимая внутри рода, семья, клан, род - единственная академия и школа народной культуры. Культуру эту еще можно назвать стационарной, ибо она связана с конкретным родом, который даже перемещаясь, сохраняет неизменным ритуал, обряд, песню, заговор. Но чаще всего народная культура связана с постоянным ареалом, определенным местом и климатом. Отсюда - кринка, вылепленная, скажем, полтора тысячелетия назад аналогична кринке, вылепленной сегодня белорусским мастером. Так же трудно отличим, скажем, сегодняшний скопинский глиняный медведь от археологического глиняного медведя тех же мест, или костромская кикимора от своей тысячелетней давности предшественницы.
  
  И песня, которую поют девушки, водя хоровод на Семик, или Масленицу, или во время свадебного обряда, повторяет песню, которую пели их тысячелетней давности предки. Время как категория практически отсутствует в народной культуре, и прежде всего в постоянстве форм этой культуры.
  
  Поэтому мы не можем говорить о периодизации народной культуры - она в основе всегда одна. И две тысячи лет назад, и сегодня те же песни, те же тексты, та же глина, те же формы и сюжеты. Меняется к ним отношение, но поскольку не всегда и не у всех - это все же частное обстоятельство. Калужский "рогаль" и сегодня наделен теми же магическими функциями, что и "рогаль" тысячелетней давности. Знахарь в мезенской деревне произносящий заговор - "мугай птица, выцарапай хворобу", относится к слову так же и верует в его магическую силу, как и тысячелетний предок волхв, народный мастер, подмешивающий золу от костей животных в свои глиняные изображения, тоже это делает неспроста.
  
  Дружинная же культура, главное отличие которой состоит именно в личностном, надродовом опыте, существует и в методике обучения и передаче этого опыта, в сюжете, приеме, не только за пределами рода, но и за пределами земли, народа, языка. Высшая академия этой культуры - личность, художник, выделившийся из структуры рода, преодолевший ее замкнутость, ставший художником, общим не только для своего народа, но и народов другой земли. Появление такого художника часто ведет к смене стиля, формы, сюжета, и мы можем говорить о периодизации дружинной культуры, в отличии от народной, которая всегда одна у данного народа на протяжении всей его истории, за малыми переменами, возникающими в связи с влиянием, оказываемым на нее дружинной культурой, но перемены невелики, и их можно не учитывать в разговоре о народной культуре. Птица с женским ликом, изображенная на пермогорских прялках столь же "Сирин"; сколь и "Русалка", сидящая на ветвях. Дружинную культуру можно назвать еще и кочевой, ибо она не знает границы, не подчиняется языку, и постоянно меняет свою форму и содержание.
  
  Скажем коляда:
  
  @POEM = Таусень дуда,
  Где ты была?
  Коней пасла,
  Что выпасла,
  Коня в седле
  В золотой узде.
  А где кони?
  За воротами стоят,
  А где ворота?
  Водой снесло...
  
  Как пелось тысячу лет назад, так поется и сейчас, ибо она знак народной культуры, стационарной вневременной культуры, через эту вневременность приобщенной буквально к вечности. Не то с дружиной, если мы переберем в памяти последние десятилетия, то и у нас и в любой другой стране насчитаем десятки песен, которые как бабочки, порхнули и слетели, уступив место новым.
  
  Дружинная культура всегда временная, кочевая, внеродовая культура, всегда сменяемая культура всегда проходящая культура. И каждая новая волна дружинной культуры старается уничтожить или по крайней мере замаскировать под свою прежде всего предшествующую ей культуру. Христианство разрушает античную скульптуру, архитектуру, литературу, а когда та все же пробивается через костры и развалины, Марсы, Венеры, Зевсы, Паны, Купидоны становятся Давидами, Мадоннами, нечистой силой, ангелами, но и новая волна в свой черед с такой же яростью сметает и храмы и иконы, книги христианской культуры, как когда та в свой черед уничтожала античную. Народная культура не знает ни этих противоречий, ни понятия авторства, ни понятия авангарда, ни этой ярости, ни этой жестокости, ни этой непримиримости и нетерпимости к другой культуре, а просто всегда живет своей неторопливой, мирной, вечной и независимой жизнью.
  
  Есть ли различия этих культур кроме отношений их с временем столь же кардинальных? Второе на мой взгляд отличие сто же важное - цель, задача, содержание этих культур.
  
  Содержание народной культуры ограничено в основном функцией созидания, и оберега, и красота лишь форма оберега, способствовавшая хорошему урожаю, размножению стада, удачному браку. Если народ поминает своих предков - обрядом, танцем, заговором, он это делает потому, что предки, живя в ином подземном мире, находятся там же, где и зерно, и от предков естественно зависит это зерно до появления на свет, да и после появления, корни все же остаются под землей, - зависит и будущий урожай хлеба или дерева, или травы, которая в свою очередь определит количество скота.
  
  Если народ вышивает "Берегиню" на полотенце, которым утирается по утрам и вечерам - то функция берегини утром смыть и стереть с лица всю ночную нечисть, а, утираясь вечером, смыть и стереть с лица нечисть, налетевшую за день.
  
  Если народ печет обрядовые печенья "козуль", "жаворонки", то на "Красную горку" он ими "кличет" весну, чтобы она пришла, была щедра к их зерну, которое из владений предков выйдет наружу, к солнцу.
  
  Если народ поет свадебную песню - он поет, чтобы молодые были счастливы, и детей у них было много, и сами были здоровы и т.д. Таким образом - оберег, созидание, вот главное, основное и, пожалуй, единственное содержание народной культуры. Отсюда и народный пантеон - Изида, Инана, Деметра, Мокошь, Берегиня, божества, несущие в себе доброе, созидательное, милосердное, оберегающее начало.
  
  Дружинная культура - иное, в то время, когда народ украшает свой быт и заклинает весну, лето послать хорошую погоду, украшает заклинательным орнаментом одежду, вышивку, прялку, ковш, солонку, крышу дома, защищая его от непогоды, окна, через которые нечистая сила может попасть в дом, лепит глиняного всадника, который защитит владельца от опасности, дружинная культура украшает рукоять меча, панцирь, шлем, щит, ворота, крепости, лафет пушки, ножны, колчан. В то время, как сюжеты народной культуры - человек, животное, рыба, птица, дерево, цветы; дружинной - бой, борьба, штурм, а отсюда и гимны силе, власти, победе, и победившему. Отсюда и пантеон - Зевс, Марс, Ваал, Саваоф, Пантократор, Шива, Перун. Эти боги, прежде всего всемогущи, они владеют всем на земле, им подчинена вся земля и вселенная. Они держат народ в страхе. У них функция карающего, наказывающего, устрашающего, повелевающего; но и прощающего раз карающего, но и милосердного раз наказывающего, но и спасающего раз губящего.
  
  Народ жертвует плодом, урожаем, скотом, собой, чтобы больше был урожай, тучнее стадо, больше семья, дружина жертвует народом, собой, скотом, урожаем (не своим), чтобы добиться власти, могущества, победы, владения всем, что уже выращено, создано, воплощено.
  
  И третье - последнее, на мой взгляд, кардинальное отличие народной культуры и народного сознания от дружинного. Народное сознание само участвует в процессе жизни, быта, бытия, оно вмешивается в этот процесс опять же с благими целями, жертвуя своим "щурам", "пращурам" плод, скот, себя, заклиная его даром и словом и делом.
  
  И в "Семик" девушка "завивает березку", плетет венок, готовит яишницу возле "заломленной" березы, чтобы брак был счастливым и семья здоровой. Народ, сжигая чучело Масленницы, Костромы, Кострубеньки, Ярилы и разбрасывая его по полю (отзвук человеческих жертв), оставляет пироги, яишницу в меже, чтобы задобрить землю, поле, заставляет своих предков и подземные силы оказать помощь в выращивании урожая. Колядуя на святках, ряженые поют песни, которые будут способствовать урожаю, приплоду скота, рождению детей, хорошей погоде, высокому снопу и т.д. Народное сознание, это сознание магическое. Человек, жертвуя и совершая определенные ритуалы, свадебные и даже погребальные песни, исполняет всегда некий магический заговор. Этому сознанию свойственна мысль, что "боги подчиняются заклинаниям". Т.е. бог, предок, посредник между человеком и природой. Человек через бога влияет на ход жизни, природу, быт и бытие.
  
  В дружинном же и религиозном сознании человек посредник между богом и природой, Бог через человека влияет на жизнь, природу и бытие у человека всего лишь функция посредника и никаких прав, он может лишь безропотно принимать и передавать вниз идущую сверху волю. В народном сознании человек - личность, которая участвует в процессе жизни, - в дружинном - человек всего лишь инстанция, посредник, а не личность, проводник, "колесико и винтик" некоей воли. В народном сознании человек ответчик за жизнь и происходящее, в дружинном человек - всего лишь исполнитель божьей воли. На человека свалилась беда. Тебя покарал Бог, за грехи твои, говорит священник, человеку повезло, тебе послал свою милость Бог, говорит священник, поля постигла засуха, это божья кара, за грехи, в поле - урожай, - это божья милость за добродетель, и никогда, ни за что священник не отвечает. Волхв, не вызвавший дождь в засуху - погибнет, ибо он плох. Хороший же обязательно наворожит дождь. Волхв, не вылечивший - плох и погибнет, ибо он отвечает и за жизнь и за смерть сам. Волхвы проиграли свои восстания по причине, что были беззащитны перед силой, а значит, были слабы в волховании.
  
  В религиозном сознании человек безответственен, в магическом - ответчик.
  
  Вот, пожалуй, три главных отличия меж сознаньем и культурой - народными и дружинными.
  
  Народное - вне времени, дружинное - исторично. Народное - стационарно. Дружинное - кочевое. Народное - магическое. Дружинное - религиозное.
  
  И еще - народное стермиться к обособлению, дружинное к смешанию. Частные боги - Лары и Пенаты - боги рода, Зевс бог обязательно бог надродовой, общий, дружинный бог.
  
  И последнее, где и чем зафиксированно народное сознание?
  
  В песне, в сказке, в обряде, глиняной игрушке, прялке, вышивке, одежде, жилище, домашней утвари.
  
  А дружинное?
  
  - В книге, во всех видах искусств, а также философских текстах (Аристотель, Платон, Кант, Гегель), религиозных (Буддийский канон, Веды, Авеста, Библия, Коран и т.д.)
  
  Таким образом, совершенно очевидно, что народное сознание не знает не художественных текстов, народное сознание совершенно, положительно, исключительно зафиксированно только в формулах искусства - музыки, устного слова, танце, обряде, вещи. Оно не знает голых обнаженных философских и религиозных текстов и не нуждается в письменности.
  
  Таким образом, все формы народной культуры образуют своеобразный безписьменный текст народной книги, в которой тщательно и вечно зафиксирован и народный пантеон, и обряд, и ритуал, и представление о добре и зле, представление о мире, природе, вселенной, человеке, всем том, что образует космос конкретного рода или народа. В данной работе я и сделал попытку прочитать хотя бы малую толику текста русской народной книги, зафиксированной на ткани, дереве, в глине. Но прежде чем я открою некоторые страницы этой книги, имеющие отношение к народному дохристианскому пантеону, народному обряду и ритуалу, я хочу сказать, что я вовсе не сторонник мысли, что весь Шекспир и Достоевский уступают глубине и значительности каргопольскому полотенцу или костромскому глиняному кикиморе, я всего лишь хочу сказать, что это разные и равно достойные по своему содержанию типы сознания и народного, равно как и дружинного, требует и другой своей и не общей индивидуальной методики прочтения.
  
  Итак, что же народ вышивал, лепил из глины, рисовал на дереве за свою многотысячелетнюю историю.
  
  
  
  ДЕРЕВО
  
  Первый сюжет русской народной игрушки, о котором пойдет речь - дерево, ибо - оно - и древо, и древо мира, и древо познания, символы, модель мира, модели всего, что связано с историей человека. Мы говорим - корни памяти, корни истории, корни рода. Мы говорим - древо рода, родословное древо. Дерево участвует в нашей жизни не только служа нам жилищем, давая плоды, украшая наш дом. Дерево - не только лодка, тележка, игрушка, не только предметы быта и искусства. Дерево - это образ мира и образ мышления.
  
  Первый человек был накормлен деревом (героя фольклора кормит и спасает дерево в пути его), укрыт от жары и холода и ветра деревом, одет деревом. ("Сосна, - кормит, липа - обувает"). Из листьев пальмы - ритуальные костюмы африканцев. Додолы - заклинающие дождь на Балканах - укрывают свое тело ветвями. Да мало ли ритуальных костюмов, где листья служат материалом для них? Первый человек был собирателем, охотником за плодами. Охота такая не требовала специального оружия, достаточно было рук, чтобы получить эти плоды, причем плоды появились без усилий и труда и участия в их выращивании человека. Первый человек обязан дереву жизнью и жизнь человека на протяжении всей его истории и до сегодняшнего дня связана с деревом. Дерево вошло в обиход, сознание, фольклор, и до сегодняшнего дня у некоторых народностей дерево является тотемом, мифическим предком племени. В дереве живут (дом), в дереве и деревьям молились (храм "Боги были болваны истуканные, изваянные, издолбленные, вырезом вырезанные").
  
  На дереве хоронят. В дереве хоронят. Дерево, наконец, в своей ипостаси модели жизни, мира имеет горизонтальные и вертикальные структуры. Народное искусство, профессиональное искусство, философия, религия, магические обряды и ритуалы оставили нам такое обилие материала для анализа, расшифровки и толкования, этого первоначального кормильца человека, что объем этот безграничен. Прежде чем перейти к географии и промыслам, где сюжет дерева зафиксирован в игрушке, прялке и вышивке, скажу лишь, что каждая их трех частей дерева, трехчастность я имею в виду по вертикали, корней, ствола и кроны, несет в себе определенные знаки. Корни - это знак подземного мира, стволу соответствует наземный мир. А кроне - небо. "На вершине-то бугра - ложбина, в яме этой ложбины-то - яблоня, корни яблони дерева во всю ширину земли, ветви ее во все небо". Одновременно этим трем частям дерева соответствуют представители живой природы - корни могут быть обозначены изображениями рисованными, скульптурными - лягушки, змеи, крота. Все это знаки подземного мира. Стволу соответствуют изображения - коней, оленей, людей, животных - знаки жертв, приносимых дереву или жизни на земле. Думаю, отсюда "Гении" по бокам небесного древа, древа жизни. Кроне соответствуют изображения птиц, человека-бога.
  
  Не случайно в мордовском обряде, посвященном богу-солнца жрец загодя поднимался на дерево, чтобы не видели люди, и оттуда произносил молитву, заклинание, крона - небо, жрец в кроне - на небе, в данную минуту божество находится в жреце.
  
  Дерево было одним из первых явлений мономагии, единственно всемогущей высшей силы, которой подчинено все живое и главное - жизнь человека. На протяжении всех веков жизни человека как в период его проистории, предистории так и в исторический период, человек остался верен этой всемогущей реальной и ирреальной силе. В изображении индийских печатей времен культуры Хараппы встречается божество, у которого из головы растут рога и одновременно дерево. Конечно же, изображения дерева остались и до сегодняшнего дня одним из сюжетов глиняной и деревянной скульптуры, не говоря уже о часто встречающемся изображении дерева, на народной вышивке в окружении коней, оленей; на прялке - в частности, нижнетоймской, пучежской, верхнетоймской. Многие сюжеты богородской игрушки включают в свою композицию дерево, как, например, в композиции "хозяйство" - фигуре женщины на фоне дерева, в окружении двух мужских фигур. Народные вятские мастера в прошлом веке и каргопольские сегодня включали и включают сюжет дерева в свои композиции. Олень из Абашева скорее несет на своей голове знак дерева, чем рога, то же можно сказать и о головном уборе в глиняной игрушке из деревни Хлуднево Калужской области.
  
  В чистом виде, в виде глиняного дерева мне этот сюжет пришлось встретить только один раз, правда, во множестве вариантов, с птицами, гнездами, - в деревне Хлуднево Калужской области у мастера А.Студницкой и М.Самошенковой. Они дерево лепят давно, это один из их излюбленных сюжетов. Промысел села Хлуднево Калужской области находится, можно сказать, в центре России. Но особенности росписи, лепки ближе к таджикской и узбекской игрушке. На одной из игрушек - бабе - мы видим головной убор в виде дерева - что ближе к головному убору Парвати или Умы - супруги Шивы, чем игрушке среднерусской или северной. Можно только весьма условно предположить причину такой особенности. Либо очень древние корни, сохранились здесь искони, либо в результате миграции племя, тысячи лет назад появившееся в этих местах, пришло откуда-то с юга из областей, близких к Индии.
  
  Следы культа дерева можно извлечь из обрядов и ритуалов финно-угров, праславян и русских племен, некоторые из которых не забыты и доныне. Выметая, например, мусор из дома или хлеща себя в банный день веником (выгоняющим из тела хворь, нечисть), мы вряд ли помним, что продолжаем магический обряд, к которому прибегали наши предки.
  
  Или те же распаренные березовые веники участвовали в мордовском обряде в зимнем празднике Богини-Матери и Богини-Березы, справлявшимся примерно в дни нашего рождества. Не следует забывать, что кол - береза, отсюда "колядовать", этот обряд был скорее исходным в славянском празднике "Колядок". Березовыми вениками хлестали себя мордовские девушки и в праздник Богини-Матери и Богини-Березы и в период нашего "Семика", бросаясь в воду, приговаривая "Божество березы, посети нас".
  
  Очистительная функция дерева не забыта и по сей день. Весной рубились пучки первых покрывшихся листьями побегов, и из изб выметался мусор, и вся нечисть, якобы, накопленная за зиму. Вариант - магический ритуал вербного воскресения. Не случаен выбор дерева. Первые почки распускает именно верба. Глава дома запасался этими первыми ветками вербы и хлестал ими, иногда и больно, всех своих домашних - со словами: "Здоровье в избу, хвороба - в лес". Быть битым мне не доводилось, но на Северной Двине и в Каргополье видеть - видел. Магия дерева реализована и в свадебных обрядах, отсюда в обрядовой песне - "Первый щелок-то - осиновый, второй щелок-то - рябиновый, третий щелок-то черемуховый..." В ритуалах и обрядах, в которых изгонялись нечистые духи весной из данной местности, скажем, тысячу лет назад, волхвы принимали участие "вертимым плясанием" именно около священных деревьев, изгоняя злых духов, духов мертвых, выходящих весной из земли, а также русалок и упырей. Надо сказать, что русалки были дуалистичны у славян. В одних - начало добра, помощи, в других - зла, вреда и жестокости. То же можно сказать и о упырях-мертвецах. В одних сказках мертвец в благодарность за добро, оказанное ему при похоронах или в жизни приносит удачу и помощь, в других - мертвец - носитель зла, разрушения, мести.
  
  Действия волхвов, разумеется, были направлены против злых сил человека и природы и исполнены одновременно благодарности добрым началам, которые помогали людям. Позже, когда институт волхвов был выкошен, вырублен, уничтожен, разрушен и волхвы, чтобы выжить, разбрелись по дальним деревням по дорогам в масках скоморохов, песней, былиной, сказом, продолжая свое волхование (не даром они пели песни о себе: "Люди-то (скоморохи) не простые, люди-то светлые...") народ сам продолжал творить обряды, и свидетелем и участником которых он был тысячелетия.
  
  Как и прежде, вокруг деревьев, только теперь чаще вокруг берез, которые сменили почитаемые далекими предками дубы, собирались парни и девушки. (Отзвуки почитания дуба, как божества, и наделенного силой оберега и могущества оставались еще долго, например, в Полесье, где крестьяне во время первого грома, терлись спиной о ствол дуба, обнимали его, грызли дубовое полено, а дерево, в которое ударила молния, звали "громовое", "громобойцем", "богобоем".) Собираясь вокруг берез, парни и девушки, приносили пироги, яишницу, пели и водили хороводы, как, скажем, они делали во время обряда "колосяницы" (когда начинали колоситься хлеба), дабы перенести скорость и щедрость прибавления березовой листвы на свои поля. Конечно, в дожившем до нашего времени обряде есть и смех, и песни, и хоровод, и просто праздник, и это по сути не тот магический обряд, который выполнялся тысячу лет назад, но следы этого обряда вполне зримы. Да сколько этих следов! У финно-угорских племен в далекие времена священные деревья обносились "заборами" или "частоколом", и вокруг этих деревьев справлялись различные магические ритуалы.
  
  Литовцы на рубеже XY века, когда христианские миссионеры захотели вырубить у них священную рощу, искренне уверяли, что солнечные лучи и дождь посылает им дерево. Дух дерева способствует плодовитости скота, помогает беременеть женщинам.
  
  В последний четверг перед Троицей русские крестьяне шли в лес, пели там песни, срубали березу, обряжали ее в женское платье, украшали лентами и лоскутами, несли в дом или в деревню и затем топили в реке, имитируя древний похоронный обряд, вызывая дождь на поля. В Егорьев день 23 апреля в некоторых наших областях листьями и цветами убирали, обряжали парня, который держа в одной руке факел, в другой - пирог, шел в сопровождении девушек, которые пели, в хлебное поле. Там пирог ставили на землю и вокруг кольцом накидывали хворост, поджигали его и водили хоровод. На троицу обряжали березу, кто в лоскутки, кто в женскую одежду и стлали в дом. Вокруг пели песни и водили малый хоровод, обычно это делали в горнице. Сам в детстве принимал участие в таком обряде в городе Приволжске Ивановской области.
  
  Возможно, что наш Семик, обряд с украшением березовыми ветками, лишь часть более древнего обряда, сохранившегося в большем объеме в Мордве. Во время этого обряда девушки также украшали лентами и бусами березовые ветки и устраивали поход к реке, колодцу, к любой, но обязательно все же воде. На берегу реки украшали лентами, бусами, полотенцами, снятыми со своих принесенных веток березу, росшую на берегу. Девушка, исполняющая роль жрицы, читала молитву Богине-Матери и Богине-Березе, и затем девушки бросали свои венки в воду, загадывая, чей поплывет, та быстрее замуж выйдет; пропускаю следующую часть обряда, поскольку уже говорил о ней, девушки, раздевшись, прыгали в воду, хлеща себя вениками. И затем снимали с березы все украшения и бросали их в костер, на котором готовили ритуальную еду. Это был первый день обряда. Часть его нам знакома по нашему обряду Семика. Еще в конце сороковых годов на Троицу в Нерехтинском районе девушки отправлялись в березовую рощу, выбирали дерево, обряжали его, целовались через ветви, потом плели венки, пускали их по воде и гадали о своей судьбе. Дерево здесь было всемогущим божеством, которое помогало в угадывании будущего.
  
  Эпизод свадебного обряда "Прощание с красотой" проходил тоже с участием дерева. Вершину сосенки или другого дерева украшали лентами и бусами и прощались с ней, эта украшенная ветка и символизировала эту "красоту" - девичество, юность, свободу. С ней-то и происходило прощание. Девушки пели: "Этому дереву не быть два раза зелену, а Катерине Ивановне не быть два раза девушкой."
  
  Остатки тотемического отношения к дереву остались в культурах некоторых народов, в частности, в Восточной Африке для члена племени веника срубить дерево - означало матереубийство - "ибо дерево дает им жизнь и пропитание, как мать ребенку".
  
  Свидетельств одушевления дерева - множество. Легенды и мифы многих народов рассказывают и о криках, которые испускают деревья, когда их рубят (вспомним наши сказки, ударил по дереву - послышался стон, кровь потекла). Дерево дарит и плоды - молодильные яблоки, которые возвращают человеку молодость или дарят бессмертие.
  
  Есть свидетельства обращения к дереву лесорубов в просьбой о прощении. А кое-где в Африке и до сегодняшнего дня можно встретить такое обращение; иногда лесоруб после первого надруба приклеивается губами и пьет первые капли сока, братаясь с деревом, и после этого лишь срубит его. человек часто относится к дереву как к живому существу. На Моллукских островах и сегодня, если цветет гвоздичное дерево, около него, как около беременной женщины, нельзя ни шуметь, ни греметь, нельзя проносить лампу или огонь, только с обнаженной головой можно идти мимо дерева, не дай бог, от непочитания или испуга дерево станет бесплодным ли родит раньше времени. Эти свидетельства отношения человека к дереву, как к существу-тотему, божеству, одушевленному существу, можно приводить бесконечно.
  
  Могуществу дерева у наших предков не было предела, оно могло вызвать дождь, его обходили, взявшись за руки и заклинали послать дождь. Волхвы "вертимым плясанием" возле дерева добивались того, чтобы сияло солнце, размножались стада, колосились поля, разрешались от беремени женщины. Дошло до того, что деревья стали изображать антропоморфными существами и в скульптуре, и в вышивке. На голове абашевского оленя скорее дерево, нежели рога, на голове калужской куклы птичье гнездо и даже дерево, нежели головной убор. На вышивках дерево и женская фигура заменяли друг друга или соединялись в одном сюжете. В древности, а кое-где и до недавнего времени деревьям приносились в жертву животные, оно принимало и человеческие жертвы, и отсюда взаимосвязь сюжетов природы и человека. Жители Пенджаба в горах Канагара ежегодно приносили древнему кедру девочку, пока кедр не срубили. Дерево было могущественно до такой степени, до какой мог быть могуществен бог. Не было начала силы, власти, могущества, которым наделялось любое божество и которое не несло бы в себе дерево.
  
  В Индии же сохранилось прямое совпадение глиняного изображения мужчины и женщины в обряде с деревом, соответственно тоже имеющему пол. В индийском районе Канагара существует обычай, в усеченной форме повторяющийся в славянских и финно-угорских обрядах, весенних праздниках, о которых я рассказывал, кстати, в Канагаре его название Рали, а Рали это маленькие раскрашенные статуэтки Шивы и Парвати, и основное содержание ярмарки Рали - соединение жениха и невесты и празднование свадьбы, следовательно, одно из содержаний ярмарки - выбор невест, знакомство жениха и невесты, русская ярмарка вполне способствовала выполнению этой функции, так вот в Канагарском районе праздник этот тоже проводится в весенние месяцы, в марте-апреле. Молодые девушки, а участвуют в обряде только они, ранним весенним утром с цветами и собранными заранее травами в маленьких корзинках направляются в определенное место, сваливают в кучу эти цветы и травы и восстают вокруг этих цветов в и поют свои песни.
  
  Проделывают это они в продолжении десяти дней, пока холм из цветов и трав не достигнет приличной высоты, затем срубаются две ветки деревьев с разветвлениями на конце и втыкают их этими разветвлениями в землю, а затем насаживают на эти ветки глиняные фигурки Шивы и Парвати. Далее все девушки делятся на две партии, партию Шивы и партию Парвати и начинается свадебная брачная церемония, в которой не пропускается ни один из элементов подлинного обряда, заканчивается весь этот обряд пиршеством, затем фигурки несут к реке и сбрасывают в воду. Девушки хоронят их и оплакивают потерю. Участие в этом обряде дерева и глины дает девушке в перспективе хорошего мужа, магическая роль дерева, рождающего богов обоих полов, сулящего брак, характерна, как я говорил, и для словенских и финно-угрорских обрядов.
  
  Очень схожее совмещение божества и дерева фиксирует и мордовская народная песня. Мордовские племена - это финно-угры. И не нужно забывать, что в Европийской части России, в том числе и в московских землях жили и финно-угрские племена в догосударственное время.
  
  Вот слова этой песни: "В перебольшем поле, в большом поле, в большом поле, большой бугроко. На бугроке том дубок, у дубка то три сучка, на одном то сучке Нишке Паз, на другом то Вере Паз, на третьем то Миколка..."
  
  Смотрите, как похоже на весенний обряд в Канагаре, когда на срубленные сучки надевались фигуры Шивы и Правати.
  
  А вот другой сюжет, характерный для мордовского обряда в празднике Богине-матери и Богине-березе. Во время обряда девушка, исполняющая роль жрицы, поднималась на вершину дерева и оттуда срывала и бросала вниз листья. Девушки ловили эти листья и плели себе венки. Вышивка фиксировала этот обряд и мордовская и русская, совмещая изображение дерева с изображением женской или мужской фигуры. (В мордовском обряде, посвященном богу солнца мужчина-жрец тоже поднимался на дерево). Причем древоморфные черты и антропоморфные весьма причудливо переплетались в этих вышивках.
  
  В некоторых областях России в Духов день ветвями убирали девушку и носили ее по деревне. И этот обряд был зафиксирован вышивкой и здесь так же трудно отличить, где начинается изображение дерева и где заканчивается изображение женской или мужской фигуры.
  
  Весьма примечательно, что в той же вышивке и встречаются чистые сюжеты "русской троицы", т.е. между двумя конниками, конями или птицами в центре вышито или изображение дерева или же женская фигура, хотя совмещенное изображение дерева и человеческой фигуры случай более частый. Я думаю вышивка дает богатый материал для решения многих вопросов, связанных с народными обрядами, судя по приведенному примеру и множеству других обрядов, которые зафиксированы вышивкой, фольклором, прялкой, именно вышивка в самом большом количестве разных сюжетов зафиксировала народные обряды. И жертвоприношений (дерево в центре, по бокам кони, птицы). Полудерево, полуженская фигура, во время которого девушка-жрец поднималась на дерево, а другие девушки стояли внизу под деревом. Но разговор об обрядах, зафиксированных в вариантах "русской троицы" долгий и сложный. Столь же долог и сложен разговор о сюжете дерева в русском народном искусстве, я же только попробую подвести итог всему сказанному.
  
  До сегодняшнего дня нет сюжета, который бы в народных обычаях, ритуалах не занимал бы столько места и не значил столько, сколько значит дерево. Но функция дерева не исчерпывается только участием в тех или иных обрядах. Не нужно забывать, что с деревом так или иначе связана и скульптура - материал и сюжет, свидетельство - игрушка, бытующая на Севере, на Волге, в Подмосковье, и архитектура - от изб, украшенных орнаментом, резьбой, до вершины древней деревянной архитектуры, церкви в Кижах. Много значило в судьбе человека дерево, изба и даже крыши новосрубленных домов поливались жертвенной кровью.
  
  Говоря о космосе, который открыл человек в дереве, мы не можем не сказать, что кроме функции кормильца, функции божества, владеющего солнцем, управляющего дождем, ведающего вопросами плодородия, брака и деторождения, вопросами обновления, омоложения, вопросами бессмертия, дерево включало в этот космос и функцию жилища, которое куда больше защищало человека от холода и непогоды, чем пещеры, в которых обитал предок человека - тотем медведь.
  
  Дерево первым приблизило к человеку небо. Сколько героев мифов и фольклора попадало туда по его ветвям, и обходя владенья могло встретить и оленя, и лосих, важенок. А жрецы и жрицы поднимающиеся на дерево и оттуда произносящие либо молитвы богам - тогда дерево посредник, лестница на небо, либо с дерева невидимо из вервей обращаются к стоящим около дерева, и тогда корни это небо, а сам жрец - бог.
  
  Трехчастные композиции на прялках, передающие деление мира на подземелье, землю и небо, часто соединялись именно деревом. Первым земным божеством, соединяющим пространство мира, было дерево, таким образом, являясь и тотемом, участвуя в явлениях и мономагии, и полимагии, являя собой участника пантеона политеизма, дерево на Руси значило куда больше и дольше, чем мелькнувший на небосклоне политеизма дружинный отрядик даждьбогов и стрибогов. И жаль, что дереву посвящено куда меньше работ, чем дружинному пантеону. Иное дело - народная память - прялка, вышивка, деревянная и глиняная игрушка, зафиксировали неизменную любовь к дереву, древу жизни, которое человеку дает еду, греет, скрывает от непогоды и холода, дарит его надеждой на деторождение, урожай, а значит, и счастливую судьбу, в которой нуждается человек, забывший на свете все обряды и всех богов, нуждается по-прежнему, как и во времена, отделенные от нас тысячелетиями.
  
  Таким образом, сюжет дерева, воплощенный в современной русской народной глиняной и деревянной игрушке несет знак:
  
  тотема, мифического предка рода;
  
  рода вообще, корни - предок, ствол - сам род и листья - дети, обреченные на умирание, в отличие от бессмертия ствола и корней;
  
  трех уровней мироздания: корни, олицетворяют подземелье, ствол, находится и существует на поверхности земли, крона, живет в небе;
  
  брака, обильного плодородия ("венчаться - вокруг ракитового куста");
  
  явлений природы и смен времени года, солнца и дождя;
  
  жилища - в сказках дерево укрывает в себе героев, давая им приют, тепло и защиту;
  
  пищи (яблоня, дающая золотые плоды, молодильные яблоки);
  
  рождения, смерти и воскрешения, обряды, связанные с Майским деревом, Кострубенькой, Костромкой, Кукушкой.
  
  Возможны и другие значения, но многие из них уже связаны с сюжетами птицы, куклы, и мы невольно еще будем к ним возвращаться по мере рассмотрения следующих сюжетов.
  
  Дерево олицетворяет еще и мир с природой, ибо человек еще не взял в руки оружие, топор, камень, не начал охоту на зверя. Он собирает плоды, он в союзе с природой. Но вот человек постепенно становится охотником, и его кормильцем, а значит и предком-тотемом становиться зверь. Одним из первых тотемов на территории нашей страны, судя по многочисленным следам, оставленным в фольклоре, обрядах, ритуалах, в памяти, воплощенной в дерево, глину, камень - был медведь.
  
   МЕДВЕДЬ
  
  Наши собрания, как музейные, так и частные, зафиксировали длинную, почти непрерывную цепь глиняной пластики, свидетельствующую о постоянстве сюжета медведя в народном искусстве. От неолитических фигурок, скульптуры начала первого тысячелетия нашей эры, знаменитых московских медведей XVI-XVII веков, из Гончарной слободы, скопинских медведей конца XIX начала нашего века (с поднятыми лапами), каргопольских начала века ("медведь в лодке"), до работ мастеров нашего времени С.Дружинина и Ульяны Бабкиной из Каргополья Шевелевых, тут сюжетов множество и медведь в лодке, и медведь на рыбалке, медведь "с цветком". Медведя лепят и мастера из Филимоново, А.Дербенева, Е.Лукьянова, среди сюжетов есть также медведь с зеркалом, стоящий, как и человек, на задних лапах. Лепили медведя и дымковские мастера.
  
  Лукичев из Алеховщины, Ленинградской области, М.Сычева из Рязанской области, мастера из других промыслов не забывают также медведя. А что касается богородских мастеров, то на их промысле медведь один из главных сюжетов. Эта фигурка участвует во многих композициях, где на равных человек и медведь, от знаменитых кузнецов до "гулянья медведей" - (пляшущие и играющие на гармошке медведи, В.Рыжов), "Вершки и корешки" (И.Стулов) и т.д.
  
  Свидетельство особого почтительного отношения к народным мастерами сюжету медведя, как знаку предка, тотема служит, на мой взгляд, и тот факт, что глиняное изображение медведя, как правило не озвучено, т.е. медведь не превратился в игрушку-свистульку, тогда, как даже баба, кукла в конце XIX начале XX веков стала ею.
  
  Свидетель этой перемены Т.Зоткин, мастер из Абашева, рассказывает: "Выносили мы на базар дудку и куклу. (В Абашеве бытовали два основных сюжета - "кукла" и "дудка"). Что такое кукла, понятно. А вот дудка - это и птица, и животное, и всадник, словом все, во что можно свистеть. Так вот кукла была без свистка. И мастера обратили внимание, что даже девочки предпочитают кукле, вроде бы их игрушке, дудку - "погудеть хочется". Так вот под мышкой у куклы появилась свистулька, и сразу же спрос на куклу вырос. Так вот что касается медведя, в основном, он, несмотря на законы рынка, остался неозвученным. Разве вот богородские мастера - заставили его двигаться. Но уж у них движущиеся игрушки - основной вид товара. Хотя старые мастера, такие как Барашков А.И. любят и сейчас резать медведя возле бочки или просто медведя, сидящего неподвижно.
  
  Итак, медведи один из самых распространенных сюжетов народной скульптуры, откуда же пришел глиняный и деревянный зверь в наше время?
  
  Возможно, медведь - самый древний сюжет русской глиняной скульптуры и вообще один из древнейших тотемов охотничьего периода племен, живших на нашей территории.
  
  Прежде всего, что же такое тотем?
  
  Это условный термин, введенный в научный обиход в конце восемнадцатого века, выражающий "мистическую родственную связь по крови и племени". Исходное слово этого термина - "тотам", а древнеальгокинском наречии одного из индейских племен Северной Америки в переводе значит: "родство с братом" или "родство с сестрой" таким образом это магический, мифический, условный для нас, но абсолютно реальный, сверхреальный, единственный общий предок для членов данного клана, племени, рода. Следы тотеизма сохранились и в современных "символах" нации: у англичан - лев, у французов - петух, у итальянцев, римлян - волчица, у русских - медведь и т.д.
  
  Тотем появляется в период, когда охота, зверь становятся для человека условием и причиной продолжения жизни и, что еще важнее, - его рода. Весь космос человека от миропонимания до быта - еда, воплощается в звере, в данном случае - медведе.
  
  Мустьерский человек, живший десятки тысяч лет назад, уже знал рогатину, которая давала ему возможность вступить вооруженным в рукопашную схватку со зверем. Но почему, скажем, он охотившийся и на медведя, и на зубра, и на мамонта, оставил в своих знаменитых мустьерских "медвежьих пещерах" костные останки именно медведей, да еще в таких огромных количествах. Почему таких ритуальных "кладбищ" не осталось от других зверей, тех же мамонтов или зубров? По-видимому, медвежьи останки в этих пещерах не только могилы съеденных медведей, но и следы ритуальных убийств медведей перед охотой, жертвы во имя будущего успеха.
  
  Следу культа медведя сохранили ритуалы многих народов, в жизни каждого этот зверь имел особое значение. Вот корякский обряд: убитого медведя охотники несут к дому, из него навстречу появляется женщина, танцуя с горящими головнями в руках, она приближается к убитому медведю. Медведя раздевают, снимают шкуру вместе с головой, мертвому зверю приносят еду, затем его шкуру набивают травой и обносят вокруг дома. Цель проста - провожают душу домой, то есть делают все, чтобы умилостивить медведя, попросить прощения за вынужденную охоту, позаботиться о медвежьем будущем, защититься от ярости медвежьих родичей, чтобы потом везло в охоте.
  
  Финны также стремились убедить убитого медведя в том, что он сам виноват в своей гибели, справляли по нему похоронный обряд и много и хорошо говорили о данном медведе, чтобы другие медведи, услышав, какие почести оказываются убитому, сами бы поддались и дали себя убить.
  
  Некоторые из северных народов после удачной охоты горячо и искренне благодарили медведя за то, что он не поранил охотников, не сломал их оружия.
  
  Как же каменная, глиняная фигура в свой доигрушечный период участвовала в подобных ритуалах? Вариантов несколько. Известны и сосуды в виде медведя, емкость которого - полая фигура или голова (а голова, как и лапа - знак силы и могущества), наполнялись кровью. Кровь выливалась из ритуального сосуда в костер - магический ритуал, преследующий своей целью умилостивить дух убитого и его родичей, предков, вымолить будущие охотничьи удачи, поблагодарить предков за жизнь, которая продолжается благодаря мясу и шкуре. В пещере Монтеспан в Северных Пиринеях была обнаружена безголовая глиняная огромная фигура медведя, на которую вероятней всего надевалась настоящая медвежья шкура с головой. В нее, очевидно, швыряли копья и ножи, чтобы научиться швырять их точно, имитируя настоящую охоту, тем самым убивая всех будущих медведей, которые встретятся на охоте. Убитый, в данном случае - не прошлое, не предок, а будущее. Это явление так называемой контактной магии, попытка воздействовать на духа медведя. А возможно и попытка сразиться с духом еще неубитого медведя, который не смогли одолеть охотники клана.
  
  Известны случаи захоронения с каждым охотником глиняного тотема. Возможны хранения глиняного подобия для будущего оживления. Скажем, лопари, камчадалы - закапывали кости съеденных животных в землю в надежде на их будущее воскрешение и покрытие в будущем этих костей мясом и шерстью.
  
  Признаков, знаков, свидетельств у народов нашей страны к медведю, как к тотемическому животному, как к первопредку - множество. Это и обращения, которые фиксируют уважение к медведю, схожее по смыслу с обращением к старшему в роду - "Старик", "Дедушко", "Михайло Потапыч", "Потапоч", да и само имя - медведь, "ведающий, где мед" - не имя зверя, но иносказание, эфемизм, знак тайны, которую ведают лишь посвященные в эту тайну. Веками сохраняют верность своему предку, может, и не сознавая того, и участники святок, колядок, дзядов, ряженные в медвежьи шкуры. А сибирский магический ритуал, еще недавно бытовавший у охотников, когда женщины с факелами накануне охоты (не так ли, как и тысячи лет назад), обходили по кругу отрезанные головы и лапы ранее убитого медведя? А чего стоит обращение к медведю перед тем, как охотник собирается убить его? Тут и просто "дедушка, не по своей воле", и "прости, дедушка, детушкам есть нечего". Возможен и целый рассказ о том, что зима холодная, и голодно жить ребяткам, детушкам, сам родитель, поймешь, мол". В фольклоре зафиксированы формы охоты - яма, рогатина и даже те, что исчезли из обихода века назад: бревно на дереве перед ульем - медведь лапой отталкивает бревно, и оно - убивает его.
  
  Медведь - излюбленный герой русских сказок. Обратим внимание на одну из них, зафиксированную Афанасьевым. Это сказка о медведе, которому охотник лапу отрезал и старухе варить отдал, а медведь, сделав себе липовую лапу, пришел к старухе с просьбой вернуть ему отрубленную лапу.
  
  "Скрипи нога, скрипи, липовая. И вода-то спит. И земля-то спит. И по селам спят. Одна бабка не спит. На моей коже сидит. Мою шерстку прядет. Мое мясо варит. Мою кожу сушит".
  
  Я уже говорил, что здесь весь космос нашего предка - "шерсть", "мясо", "кожа". Условия жизни соблюдены. Есть что есть, есть чем быть укрытым от холода. Жизнь обеспечивают безусловно еще и храбрость, мужество и сила охотника, они сосредоточены также и в звере - свидетельство и сохранившийся до недавнего времени у охотничьих народов Сибири - магический ритуал отсечения у убитого медведя лапы и головы и захоронение их либо в земле, отдельно, либо вместе с охотником. Лапа и голова, два знака силы и мудрости медвежьей.
  
  Герой нескольких сказок Иван Медведко, полумедведь, получеловек, т.е. человек, буквально ведущий свой род от медведя. Кстати, этот герой всегда необыкновенно силен, иногда и сметлив. Столь же могучи и Царь-медведь, интересный поворот сюжета - не человек, как могло быть тысячи лет назад, заставляет медведя упасть в яму, а от медведя людей сажают в яму, закрытую ветвями.
  
  Когда человек стал земледельцев, когда солнце, небо, земля стали решать судьбу его в большей степени, чем зверь и дерево, народная память не отказывается от связи со своим предком.
  
  Нам известны медвежья фигурка неолита с признаками женской груди. В медведе уже наряду со знаками магического охотничьего ритуала человек фиксировал и знаки плодородия. Не случайно у земледельческих народов медвежий праздник трансформировался в праздник, именно связанный с аграрным весенним календарем, несут тоже знаки плодородия. Переделала народная память, но опять же не забыла. Древнее христианство сдвинуло праздник масленицы с 24 марта из-за Великого поста, на 24 марта праздновался день пробуждающегося медведя (как и а Греции - комедии), носивший название "комоедицы". Еще в прошлом веке в Белоруссии, несмотря на Великий пост праздновали этот день весело и бурно. И если уж такой праздник, отношение к своему священному предку не могла одолеть церковь, у которой аппарат подавления был могуч, то это тоже свидетельство стойкости народной памяти и неизменно верного и благородного отношения к тотему. Хотя помня, народ часто не осмысливает своей памяти.
  
  В период политеизма, пришедший на смену полигамии, Волос - Велес - скотский бог из народного дохристианского и додружинного пантеона в какой-то степени продолжает выполнять функции тотема медведя. Связь этого дохристианского бога и медведя-тотема, прослеживается вполне убедительно. Свидетельства и ритуальный топор с головой медведя, найденный в Ростове, где около тысячи лет назад было капище Велеса-Волоса. Народное название одного из созвездий Волосожары, Волосыни, сулящее удачную медвежью охоту, медвежья лапа, оберегающая крестьянский двор, называемая "скотским богом", в русских же летописях "скотский бог" есть Волос-Велес. Следовательно, мы не только "Велесовы внуки" ("Слово о полку Игореве"), но и "Медвежьи правнуки".
  
  Кстати, как медведя называли "дедом", так и последний сноп урожая "Волосу на бородку" тоже называли "дедом" и "стариком". С Волосом-Велесом связан и культ мертвых. Медведь - "мед ведающий" - иносказание, и Волос - волосатый, тоже иносказание, эфемизм - волохатый, отсюда же и волхв. Не исключено, что и в медвежьей шкуре волхвы совершали свои магические обряды, волховали, дабы умножить стада животных. Отсюда, думаю, и "медведчики", скоморохи, работающие с медведями в народе слыли знахарями и колдунами.
  
  Волхвы выполняли функции магических пастырей, какие в реальном мире выполняли просто пастухи, которых, судя по одной словацкой колядке, записанной Сахаровым, называли велесами ("пасли овец велесы при бетлемском шаласе"). Кстати, Афанасьев считал, что Велес был сначала богом туч, облаков, небесных стад и только потом уж земных, принадлежащих человеку. Прошло время и дружина сменила свой пантеон богов на христианский, но народ не смирился с легкостью этой замены, и он ввел в христианский пантеон, вернее, наделил более обширными и могущественными функциями святого Власия, выбрав имя, по звучанию близкое имени Волоса-Велеса.
  
  Совсем не случайно на месте капища Велесу, скажем на северном углу Киево-Подола была построена церковь святого Власия. Интересен и магический обряд в праздник богоявления, совершающийся, как вероятно, и тысячи лет назад и в прошлом веке. Он похож на обряд, совершаемый волхвом - здесь и вывернутая мехом наружу шуба, и бросание топора через скот, крест-накрест, кропление водой скота и кормление его оставленными от последнего урожая снопами "Волосу на бородку".
  
  В эти же дни в Болгарии, например, устраивается обряд, в котором участвуют 12 старцев в масках, обвешанных по поясу бубенцами. Старцев называют "Сурвакарами", а иногда и просто "медведями". Это еще одно свидетельство поразительной стойкости народной памяти. Пожалуй, похоже ведет себя природа, фиксирующая все стадии развития жизни от простейшей амебы до человека. Она оставляет жить и амебу, и растение, и животное, и человека. Так народ свою духовную эволюцию фиксирует в своем быту, не пропуская ни одного звена.
  
  Таким образом в глиняном подобии Михайла Потапыча, которым торговали русские ярмарки на протяжении столетий ("бери-бери", медведь-топтун, соловей-свистун) и которого лепят и посейчас мастера Каргополя, Филимонова и других народных промыслов, заключено несколько символов. Первый - тотем, предок, родич. Почитание предка-тотема осталось в русском обиходе в варианте почитания предка вообще, как такового, почитание деда, чура, шура ("Чур меня!" - То есть, защити меня пращур от напасти).
  
  Второй - отражение периода, когда животное перестает быть реальным предком реального племени и становится олицетворением некоей магической силы, могущества, плодородия, покровителем животных, переносится на небо. (Волосожары, Большая и Малая Медведица ассоциируется с божеством дохристианского пантеона, покровителя животных Волоса-Велеса, скотьего бога, отрубленная медвежья лапа становится "скотьим богом"). В этой связи интересен тот факт, что семь мифических мудрецов Риши, которые открыли ведийские гимны и которых отождествляют с семью звездами Большой Медведицы, по преданью раньше были медведями. И, наконец, в период христианства уже совсем антропоморфный святой, гласит все-таки имеет некое отношение к нашему древнейшему тотему.
  
  В глиняной игрушке, как, впрочем, и в других видах искусства, как в зеркале, отражены происходящие эпохи, и только потом, пройдя стадии тотема и божества, глиняный зверь становится детской игрушкой, в которой все равно существует давно забытое и взрослыми и детьми магическое начало. То, что не помнит внешняя память, помнит и бережет родовая, народная память, и хранители этой памяти - дети и мастера. Народная память очень изобретательна и вечна. Мало сюжетов, не говоря уже о событиях, хранит она, мало осталось за тысячелетия из того, с чем бы народ не хотел бы расстаться, но сохраненное - он продолжает фиксировать в камне, дереве, металле, глине и вышивке.
  
  Другим, думаю, не менее важным тотемическим животным был олень. Об этом сюжете и пойдет рассказ в следующей главе.
  
   ОЛЕНЬ
  
  Медьведь сходится врукопашную с человеком, медьведь ходит по ярмаркам вместе с человеком, ручной медьведь лечит человека, ложась на него телом и перенимая хворь на себя, медьведь - дед, щур, пращур, медьведь родственник, родич, родня. Не то с оленем.
  
  Да, тоже дал человеку шкуру, мясо. Более того, соха подарена человеку оленем-лосем (лось - сохатый; рога это и есть соха), но в отличие от медведя, олень всегда на расстоянии, всегда далеко, всегда в движении, в скорости, всегда, как тень, мелькнул и пропал или до него достать лишь глазу, но не руке. И все же дает, жертвует столь много и так щедро, что и тут народная память ведет себя столь же благодарно, как и в случае с медведем. Свидетельства тому - бесконечные силуэты оленей в древних пещерах; изображения оленей на дне чар для магических действий (для чародейства), изображение оленей-лосих-важенок, уже человекоподобных, на шаманских образках (так называемые шаманские бляшки); глиняные олени, олени-сосуды (характерно, что в глину для этих сосудов порой добавляли и костную муку и раздробленные кости самих оленей), наконец, олени у ног бога, из головы которого растет и дерево, и рога на индийских печатях культуры Хараппы, той культуры, которая была отчасти разрушена и отчасти перенята ариями три с половиной тысячи лет назад. До наших дней дошли традиции изображений оленей на яйцах-писанках, олени на вышивках. Бесконечный ряд самых разнообразных модификаций зафиксирован на прялках - промысел которых заглох лишь в 30-е годы XX века.
  
  Практически среди промыслов русской народной игрушки, и тех, что живы до сих пор, и тех, что закончили свое существование в начале века или заканчивают сегодня на наших глазах, нет ни одного такого, где бы не был этот сюжет одним из основных. Ульяна Бабкина из Каргополя, у которой олень вместо рогов может иметь девичий кокошник, и Карповы, А.Дербенева, Е.Лукьянова из Филимонова, Тулы, и В.Ковкина и О.Дериглазова из Курской области и А.Студницкая из Калужской, и неизвестный мастер из села Донское Ставропольского края, и рязанские мастера, и П.Иванов из Костромской области, и наконец, Т.Зоткин, как и весь род Зоткиных, и другие мастера из Абашева, лепили знаменитого Оленя золотые рога или Оленя серебрянные рога (в зависимости от наличия той или иной краски). Несколько десятков тысяч лет сюжет оленя весьма стойко существует в искусстве народной глиняной и деревянной скульптуры. Лепят его и сегодня не только на русском Севере, но и в Пензенской области, в Абашево и в центральных областях России. Мы, конечно, не можем проследить все исходные точки миграции родов, которые во время великих и малых брожений пришли в нынешние места промыслов или, скажем, появление этого сюжета на медных печатях Индии, но ясно одно - сюжет стоек.
  
  Каковы же корни данного сюжета? Олень, конечно, один из главных тотемов индоевропейцев. Ни одно животное, пожалуй, не обеспечивало так щедро возможность человеческого существования, как олень. Кроме мяса и шкуры, олень давал кость, нес в себе будущее оружие против себя же. Культ оленя был распространен очень широко, хотя в отличие от медведя, олень не получил той степени земной близости и родства с человеком.
  
  Медведь живет по тем же человеческим законам, что и сам человек, нарушая или выполняя их, а олень может только являться к человеку, мелькать перед ним (вспомним сказку о золоторогом олене, записанную Афанасьевым). Эта жизнь на скорости, пугливость, внезапность появления, загадочность, и определили, на мой взгляд, иную (в отличие от земной, человеческой) небесную семантику оленя. Время появления нового тотема, возможно, более позднее, чем медведя, это уже время лука, стрелы, время не рогатины и удара, а перехода в новое качество охотничьих возможностей. Стреле стал доступен и олень, во всяком случае в больших количествах, чем яме и копью.
  
  Нужно еще не забывать, что человек, выбив вокруг и уничтожив доступных охоте примитивных зверей, был вынужден уходить на далекие расстояния и ориентироваться по звездному небу. Не отсюда ли олень - герой сказок у северных народов, связанных с сюжетом неба? Например - шаман, поднимающийся на небо, видит там небесных лосих (важенок), женщин с головами лосих, которые рожают домашних и диких оленят, а вместо очага около важенок - солнце. Интересно в этом смысле и знаменательно ритуальное погребение шамана на Оленьем острове, сходное с сюжетами сказки о шамане, достигшем неба и увидевшем там двух лосих, которые олицетворяют собой материнство, и сюжет шаманской бляшки, на которой изображен шаман в головном уборе лосихи, а по бокам его - две женщины с головами лосих.
  
  Это ритуальное захоронение весьма точно воспроизводит сюжет пермско-печерских бляшек. По бокам мужчины, около головы которого найдены стержни с головой лосихи, и справа и слева от мужчины две женщины, скорее всего погибшие насильственной смертью.
  
  Ритуальное захоронение на Онежье и таймырской фольклорный сюжет о достигшем неба шамане, и шаманские бляшки, по точному наблюдению Рыбакова, достаточно убедительное свидетельство, подтверждающее небесную семантику оленьего культа. Это уже не тотем земли, человека, это уже обращение к грядущему пока тотему, но в перспективе богу, живущему над человеком, вне его досягаемости.
  
  Явления культа оленя живы были и до настоящего времени. Во многих северных областях еще десятки лет назад в Ильин день - двадцатого июля по старому стилю - деревни устраивали общую трапезу, лакомясь быком, купленным на общие деньги, появившиеся на смену оленя, который по легенде сам в этот день приходил к людям. Вариантов легенды множество: олень сходил с неба, приходил с олененком, но именно сам, движимый желанием дать людям пищу, судя по всему рожденный лосихами-важенками, которых встретил на небе забравшийся туда шаман. Эти лосихи рождали "оленцов" для людей и могли наделить шамана магической силой.
  
  Олень - знак удачного брака, знак обильной жизни. два оленя, сведенные головами, - сюжет женского кокошника. Два оленя справа и слева от дерева или женской фигуры, сросшиеся в "ладью", два оленя - справа, слева от центральной условной фигуры дерева или человека на русской вышивке - подтверждение этой мысли. Ибо в трехчастной композиции - женская фигура в центре, скажем, кони или олени по бокам - один из смыслов, судя по аналогичному трехчастному сюжету, встречающемуся в народном искусстве в восточных районах, был - в случае коня - Союз племен восточных и западных коней, аналогично в случае оленя - союз племя западных и восточных оленей. В данном случае центральная антропоморфная фигура несла в себе смысл - связи, союза, соединения, и действительно женщина в браке соединяет рода. Множеством изображений оленя украшена мезенская прялка. На многих северодвинских прялках встречается его изображение. На одном из ритуальных подарков жениха невесте - прялке - изображения оленя.
  
  Оленьи рога украшали жилища культуры триполья. Рогатые фигуры шаманских "образков", рогатые фигуры на вышивке, полотенцах, подзорах, покрывалах, ни один вид вышивки не миновал этот сюжет.
  
  По-видимому, олень не только знак неба, космоса, но с славянских богинь древнего пантеона - Рожениц - матери и дочери, рожающих все живое, сменивших во времена политеизма "важенок", плодящих "оленцов". Роженицы - это те же божества, которые церковь не сумела, как ни старалась, вытравить из народного сознания. Рожаницам повезло больше, чем Роду - верховному божеству славян. Они остались на вышивках в виде двух оленей или рогатых женских фигур, или просто женских фигур, стоящих справа и слева от дерева или центральной фигуры. Вполне возможно, что на каком-то этапе "русская троица" - одна фигура в центре и две фигуры животных или человека по бокам - была именно изображением Рода и двух Рожениц. Но это только предположение, и одна из множества возможных расшифровок смысла любимого народными мастерами сюжета "русской троицы". Ибо центральной фигурой троицы могло быть и дерево, и женская фигура, а справа и слева могли быть изображены и всадники, и птицы, и олени, и женские или мужские фигуры. Более того кроме изображения, скажем в вышивке, сюжета Рода и двух Рожениц, возможно, вышивка фиксировала забытые обряды и ритуалы, выполнявшие магическую функцию, жертв как человеческих, так и животных, приносимых тотему - дереву, животному, или же позже антропоморфному богу, сначала в надежде на удачную охоту, позже в надежде на хороший урожай.
  
  Изображения Рода и Рожениц вероятно украшали и жилища наших древних предков. И возможно символ, знак этих богов, оленьи рога - именно потому уцелели в наших домах, что мы, не зная смысла их магического назначения и могущества их, которые были очевидны для наших давних предков, все же верны традиции и вещам эти рога, лишь повторяя вслед за поколениями обычай, не вникая в его смысл. Так и народный мастер-игрушечник, не понимая первоначального смысла, который вкладывали первые мастера в глиняное подобие своих тотемов и богов, все же продолжает лепит глиняных зверей и людей по образу и подобию, завещанному его предками.
  
  Верность своим прапредкам, тотемам, затем богам и богиням в той или иной форме человек сохранял долгие века. Дружина меняла пантеоны, заменяя их теми, что в данное время удачнее и надежнее служили власти над народом, а сам народ, внешне подчиняясь этим новшествам, в той или иной мере остался верен своей исконной вере. Естественно, что на смену оленю, важенкам, роженицам в христианские времена пришло божество женского рода - Богоматерь. Но легко в приказном порядке было заставить справлять праздник чужого бога, но совсем нелегко было отучить народ справлять праздник своего. Церковь корила, проклинала народ за то, что он после церковных служб по случаю рождества бога и рождества Богоматери на следующий день справлял языческие праздники матери-роженицы и дочери-роженицы. А люди по-прежнему водили хороводы, пели песни, дома устраивали в меру возможностей праздничные столы, варили, ели ритуальную пищу. А в Ильин день сообща деревней ели быка, который напоминал людям от олене - тотеме. Церковь проклинала, отлучала, боролась, а народ восьмого сентября по старому стилю шел в церковь на праздник рождества Богоматери, а девятого справлял рождество роженицы, вел себя так, как и сотни лет прежде. Дружина сменяла очередную партию старых богов на следующую партию новых, но была неизменно простая человеческая благодарность к зверю, накормившему и одевшему нашего далекого предка, давшему ему первую соху (Сохатый), и оружие для охоты. Эта благодарность оказалась ближе к вечности, чем многие религии.
  
  Но пока шла эта борьба между церковью и пристрастиями, рожденными памятью народа, олень из кости, глины, дерева, на ткани не переставал спокойно рождаться под руками народных мастеров. Да и на стенах жилищ, как я говорил, можно было увидеть головы с рогами оленей или сами рога забытых тотемов, тех, что спасали человека от суровых зим и вели их по дорогам, светя им из космоса таинственной звездой Хенглен. (Полярная Звезда у северных народов называлась Хенглен - Олень).
  
  Я остановился всего лишь на нескольких примерах и значениях сюжета оленя-лося, но мне бы хотелось, чтобы, беря в руки игрушку Бабкиной, Шевелева или Дербеневой, Лукьяновой (желтый олень с красными полосами) или Зоткина с золотыми рогами, или оленя, вырезанного из дерева богородскими резчиками, или, глядя на оленью голову, висящую на стене, мы помнили, что в каком-то смысле это - наш общий предок, служивший нам верой и правдой, помогавший нам научиться пахать землю и ведший нас по северным бесконечным лесным дорогам.
  
  Шло время, и человек постепенно начал понимать, что зверь, животное не так всемогуще, как ему казалось многое века. Есть силы, от которых люди зависят более в жизни своей. Сила природы, сила солнца, сила весны, тепла, дождя оказались для хлебопашца и скотовода куда большей властью, чем власть зверя, которая не могла помочь ему выращивать и собирать урожай. Но эту власть и силу нужно было персонифицировать, воплотить во что-то, что было ведомо ему. И человек наделил эту силу человеческими чертами. В первую очередь олицетворением этой плодотворящей силы стала женщина, ибо много было общего у природы и земли, которые кормили, заботились, рожали хлеб, с женщиной, которая тоже давала жизнь, кормила человека и выращивала дитя свое, также заботливо и щедро, как земля выращивает колос. Одним из главных персонажей и сюжетов глиняной и деревянной игрушки и была фигурка женщины, бабы, куклы.
  
   БАБА
  
  Вот мы и подошли к самому загадочному, самому многозначному, самому объемному сюжету глиняной и деревянной куклы, который точит, лепит каждый глиняный и деревянный промысел. География этого сюжета аналогична географии всех народных промыслов, от знаменитых Каргопольских, Филимоновских, Абашевских, исследованных тщательно и подробно не единожды, до промысла села Донского Ставропольского края, который до сих пор, к сожалению, не попал в поле зрения наших исследователей, а стоит того. Обращает внимание и небольшое количество основных сюжетов - как и в Абашеве, отсутствие композиций - кукла, конник, птица, животные. По непонятной причине аналогичные абашевским мастерам приемы лепки, от деревянного конуса, на котором лепят колокол-юбку куклы, до каменных печатей для лица, как в Абашеве. И росписи, которая не имеет никакого отношения к абашевской, зато повторяет роспись и принципы росписи некоторых каргопольских мастеров, но это особая проблема, мы же продолжим разговор о кукле, о том, какие смыслы могут быть заключены внутри условного контура вышивки, глиняной и деревянной бабы, куклы, барыни, цапки русских мастеров-игрушечников, сделавших куклу одним их главных сюжетов своих работ. Одним из главных потому, что если говорить о количестве вылепленной игрушки, то, конечно, мелочь, птички-свистульки, на которые утильщики выменивали старье - так называемый "товарняк" - во много раз превосходит количество кукол, хотя бы потому, что лепка свистульки занимает мгновение, свистульки лепятся, как дышится, - естественно и легко.
  
  Попробуем заглянуть в прошлое, отдаленное от нас десятками тысячелетий, и посмотреть, как выглядели первые образцы "баб", которые нам оставили прапредки и вручили археологи. Что значили они в те времена, когда человек не мог быть ни богом, ни тотемом, ибо он зависим был от природы, а не она от него, одна природа дарила человеку возможность выжить, была сильней его, выше его, бессмертней его, стояла над ним и внушала ему почтение, страх, трепет и надежду, что милость ее касается его. Что среди этого могущества и тотемического величия медведя, оленя, дерева значила глиняная игрушка "бабы"?
  
  Уже говорилось, что, по-видимому, "баба" становится объектом культа во времена, когда на смену охотничьей эпохе пришло время земледелия и скотоводства, и полигамия преобразилась в политеизм. Тайна и чудо рождения, которой наделена женщина, представлялась как некая высшая могущественная сила, которая играет важную роль в человеческой жизни.
  
  Знак плодородия, размножения был первым смыслом, который заключался в первых глиняных изображениях "бабы", участвовавших в различных магических ритуалах, связанных с плодородием полей, стад и природы вообще. Он был главным до тех пор, пока в человеке не вызрела идея некоей силы, которая находится за пределами его мысли, его ощущения, его воображения. сначала человек осознавал мир, как некий одушевленный космос, который доступен его зрению, слуху, чувству, осязанию, верил в наличие в нем магической силы, эксплуатируя которую можно приспосабливать этот мир для себя. Сделав мага, колдуна, шамана, брахмана, волхва своим богом, который управляет этим одушевленным космосом, человек постепенно приходил к ужасающей и трагической догадке, что ни мир магии, ни владеющие магической силой люди, ни все, что он одушевил, очеловечил, озвероподобил, леса, горы, реки, не дает ему чувства гармонии, не дает ему оснований осознать этот мир, как мир правильный, совершенный, мир прекрасный. Не дают ощущение гармонии - ни плодородие земли, ни обильные стада, ни прочное, а затем красивое жилище, ни рождение, ни смерть, а затем воскресение природы в течение года, ни регулярно встающее и заходящее солнце (а у нашего прапредка мог быть страх, что солнце не вернется на землю на другой день, отсюда и стойкий обычай, дошедший чуть ли ни до наших дней, - кланяться восходящему солнцу). Человек верил, что участвуя в магических обрядах, он участвует в управлении миром и природой. Хороводы, которые водили все, песни народные, которые пели все, глиняные игрушки, которые в деревне лепили все, вышивки, которые вышивали все женщины, встречи и проводы Весны, Кострубеньки, Костромки, Масленицы, Кукушки, Лады, Леля, в которых участвовали все, обряды, которые насчитывают не одно тысячелетие, не дали, однако, человеку возможности постичь тайну мира и сделать его совершенным, не решали многие трагические проблемы, с которыми сталкивался человек, - болезни, смерти, вражда, войны, моры, стихийные бедствия, голод, да только ли это, и тогда человек придумал бога, который где-то там - вне пределов досягаемости человеческих органов ума чувств и ума, руководит миром. Сознание невидимого бога, как оказалось, тоже не решило человеческих проблем, но только к исходу двадцатого столетия человек практически расстался с этой иллюзией. Но мы забрели уже во времена политеизма, хотя мир другой религии, в сущности, и не знал, в мире нет и не было единобожия, т.е. монотеизма, ибо буддизм, иудизм, христианство, мусульманство, претендующие на роль монотеистических религий, имеют и имели сводный пантеон, учитывающий племенных, родовых, национальных богов, в том же христианства "троица" - попытка устранить это противоречие - единого бога, собрав из троих, якобы неделимых, частей, не говоря уже о богоматери и ангелах, имя которых легион. И можно ли говорить о христианстве, скажем на Руси, как явлении единобожия, несмотря на то, что духовная власть почти тысячу лет принадлежала церкви? Ведь следы предшествующих культов так явно зафиксированы и на русской вышивке, этом иконостасе русского политеизма, в народных обрядах и ритуалах, в глине, металле, в народной скульптуре - дереве, песне, фольклоре, сказке - как будто и не было этой тысячелетней власти.
  
  Сюжет бабы в русской игрушке, содержащей также несколько разных знаков, не дает ни одного, который бы имел отношение к христианству.
  
  В эпоху скотоводства, земледелия произошло выделение женщины, как существа, наделенного необычной силой и властью рожать, плодоносить, т.е. сохранять и давать жизнь, а затем, когда человек открыл идею бога, то ему, конечно, понадобилась женщина в новом качестве, рожающей бога. И к функции, которую выполняли небесные женщины-лосихи, важенки, - рожать пищу и жизнь, прибавилась еще одна функция - богорождение. До сих пор не забыты русским фольклором, вышивкой, глиной Рожаницы - божества славянского дохристианского пантеона. Их было две - мать и дочь - одна, рожающая ту, которая родит бога, и вторая, которая рожает уже самого бога.
  
  Не случайно на Руси празднование и той и другой приходилось на следующий день после рождества богородицы, праздника, связанного с той, кто родил богородицу - 9 сентября, и затем - рождества Христова, праздника, связанного с той, что родила уже спасителя, т.е. 27 сентября. Церковь в своих решениях, постановлениях, приказах, уже не раз корила народ, который после службы в церкви на следующий день устраивал обряд почитания старшей или младшей Рожаницы - с трапезой и магическими ритуалами, но с памятью народной трудно что-либо поделать, она более верна и благодарна, чем память дружинной верхушки, меняющей религии с легкостью и беспамятством, поскольку она лишь способ осуществления власти. Хорошо это поняла Орда, державшая в кабале Русь несколько веков не облагая церковь данью, и через нее управляла Русью.
  
  Но вернемся в эпоху земледелия и скотоводства, сменившую мужскую, охотничью.
  
  В арийский период общей предыстории индоевропейских племен Ригведа зафиксировала отношение к женскому божеству Адити примерно таким образом: "Адити - небо, Адити - атмосфера, Адити - мать, отец и сын, Адити - все боги, сущности в пяти формах, Адити - все, что рождено и чему суждено родиться." Вряд ли вышивальщица в русской деревне, вышивая Великую богиню в прошлом веке, знала эту веду буквально. Но ею владело ощущение могущества женщины, которую она в троице помещала меж конников, птиц или на полотенце, которое участвовало во всех обрядах и ритуалах, от рождения до свадеб и похорон (хлеб-соль - на полотенце, сваты - с полотенцами через плечо) до заклинания после священного утреннего обмывания лица, которое каждый в семье выполнял, прикасаясь к ткани с изображением Великой богини, матери, берегини. Во многих имеющих целью стимулировать плодородие земли круглогодичных обрядах участвовали именно женщины, и в виде чучела, наряженного в женское платье, изображающего и Костромку, и Кострубеньку, и Кострому, и Масленицу, и Весну, и в виде дерева, наряженного тоже в женский костюм.
  
  Многие факты подтверждают особое внимание, которое было уделено женскому рождающему - божеству в народном искусстве и народной памяти. Хотя в том, что именно буквально на разных этапах нес в себе этот сюжет, нет ясности до сих пор. Церковь, довольно равнодушно относящаяся к изображениям животных, очень ревниво относилась к изображению, носящему антропоморфный характер. Скажем, существо, несущее определенные характерные признаки того или иного исконно русского божества или тотема, мужского пола (рога, например, успешно вытравлялись из сознания народа гонениями и на уровне государства и на уровне местной духовной власти). И мастера, лепившие глиняные изображения, вырезавшие сюжет божества мужского и женского пола из дерева, высекавшие его из камня, со временем перестали это делать, так что мы просто не имеем достаточного иконографического материала, который бы дал нам возможность говорить о дохристианском антропоморфном пантеоне с такой уверенностью, с какой мы говорим о зооморфном пантеоне Руси.
  
  Если вспомнить о немалом количестве бытующих в обрядах странных и загадочных явлений - переодевании мужчин в женское платье, например, во время праздников весеннего аграрного цикла, то вполне можно прийти к мысли, что многие изображения на той или иной вышивке или в глине - всего лишь вариант именного мужского божества. Кстати, на груди глиняной бабы мастера П.Иванова из Костромской области непременно выдавлен знак "Перуна" "шестикрылая розетка", что в какой-то степени служит подтверждению моей версии. Тогда триптих в вышивке "Русская троица" вполне мог быт расшифрован как изображение Рода и сопутствующих ему Рожениц (мать и дочь, вариант Лады и Лели). Хотя это всего лишь предположение, однако, очень возможно, что сюжет бабы, куклы, барыни русской народной глиняной и деревянной игрушки несет в себе более сложный смысл, чем только знак женского божества с функцией плодородия, размножения, рождения богов, совпадающих до взаимосвязанности с сюжетом дерева.
  
  Здесь уместно вспомнить об одном из распространенных сюжетов русского фольклора - сюжета оборотничества. Спасаясь от злых сил - Кащея, Бабы Яги, которая могла быть доброй в каких-то сказках (тоже вариант дуализма), Трехглавого, Семиглавого змея, злого колдуна и т.п., положительный, добрый, защитник справедливости, герой русского фольклора оборачивается то в дерево, то в птицу, то в зверя. Может, в какой-то степени этот сюжет - ключ замены в русском народном искусстве изображения дерева - женским изображением, зооморфного - антропоморфными, наоборот, как уберечь от власти церквей своих богов? Не легче ли всего заменить их нейтральными сюжетами, прощаемыми церковью? Встав на этот путь, мы практически потеряем практически всякую возможность говорить определенно о сюжетах, зафиксированных на вышивке, в глине или на прялке, но забывать об этом совсем было бы несправедливо.
  
  Прошли сотни лет, в течение которых "баба", кукла жила, наполнялась новыми смыслами, меняла свою форму, орнамент, получала новые имена, прежде чем превратилась в детскую игрушку, ярко раскрашенную, похожую на крестьянок и горожанок прошлых веков. Попытаемся назвать и обозначить, конечно, весьма условно, смысл и имена нашей "Бабы".
  
  Начнем с земледельческого периода, где главная функция "бабы" - богиня плодородия. Именно с ней были связаны первые глиняные скульптуры, от самых примитивных, с рогом изобилия в руке, до глиняных, украшенных ритуальным орнаментом, чаще всего квадратно-точечными знаками - символом засеяного поля. Некоторые из фигурок имели штырь - на него, вероятнее всего, нанизывалась выпеченная из теста голова, может быть, нового урожая.
  
  Как земля умножает зерно, так женщина родит человека. Чем лучше рожает земля, тем больше членов клана, явившихся из лона женщины; тем сильнее племя, род, тем лучше условия жизни этого рода и племени. Земля и женщина едины в смысле своем и назначении своем. Мать сыра земля - это земля, политая дождем и дающая хороший урожай, несущая в себе реки и воды. Мать и земля - синонимы в восприятии нашего далекого прапредка. Отсюда и место, где живет род - родина - женского рода. Все магические обряды, связанные с женским божеством, глиняными ритуальными фигурками, преследовали цель получения хорошего урожая, размножения стада, выживания племени. Женское божество было мирным по своей сути, хотя позже, конечно же, семантика его расширилась и были уже возможно дуалистические трактовки женского знака в глине, дереве, слове.
  
  Это уже времена берегинь, русалок, вил, божеств, имеющих дуалистическую природу. Фольклор хранит образ двух "Доманушек" и "Домажирих". Одна добрая - соответственно, все, что ей встречается по дороге - белый человек, белый конь, белый воз - несет в себе символ чистоты и добра, и другая - злая, несущая знаки зла в соответствующем оформлении.
  
  Но, конечно же, землепашец, выполняющий обряд заклинаний, которые по его мысли сулили урожай, плодородие, дождь в момент колошения и ведро - в жатву, обращался к доброму женскому божеству. Свидетельство популярности в народе женских божеств - множество.
  
  Только праздников, связанных с культом Богини-матери, скажем, в Мордовии, было восемь, а у нас в России одних только культов "пятницы" почти буквально было "семь на неделе". А уж с Ладами, Лелями, Кострубеньками, Рожаницами связаны были почти все месяца года, не случайно, что культ богородицы тоже прижился в народе как почитание женского божества.
  
  Свидетельств фольклора, утверждающих мысль о могуществе женщин, бесконечно. Одна только Баба-Яга способна на все чудеса на свете, как добрые, так и злые. Интересно, что наряду со строчками из обрядовой песни "Где утка шла, там рожь густа", осталось видимо от позднего обряда, песня, в которой уже функцию некоей могущественной силы выполняла не птица, а именно женщина, "Где девки шли, сарафанами трясли - тут рожь густа". Свидетельство популярности культа женщин у наших предков и то, что одних только глиняных фигурок, несущих в себе сюжет бабы, найдено археологами более тридцати тысяч! И чародейки, женщины над чарой-сосудом, и двойные женские фигуры-сосуды, украшенные орнаментом, сидящие и стоящие фигуры и парные фигуры над чарой, и женщины - подательницы дождя - глиняная фигура с сосудом на голове, со знаками дождя - волнистыми линиями на теле. Некоторые содержат в глине хлебные зерна, и каждая в свое время была участницей обряда заклинания волхва, шамана, кудесника, колдуна, просто земледельца с целью вызвать дождь, получить хороший урожай, увеличить стадо.
  
  Подтверждения подобных обрядов множество - возьмем ту же знаменитую "Аскизскую бабушку", стоящую сейчас во дворе Абаканского музея. Это двухметровый брус с высеченным вверху лицом. Еще в прошлом веке, каждый проезжающий мимо нее останавливался, подходил к ней с поклоном, обливал молоком или айраном, а лицо и губы обмазывал салом или сметаной. Ту же функцию выполняла и более изысканная трехглазая скульптура - "Ширинская баба", также стоящая во дворе Абаканского музея. Их просили об удаче в задуманном деле, о помощи, об обереге, о защите. Здесь следует обратить внимание на ту деталь, что если просящего постигала неудача, то жертва богине была напрасна, и свои обязанности перед просящим она выполнила плохо, просящий, проезжая мимо, на этот раз бил ее палкой или плетью.
  
  Такое же наказание постигало жреца, волхва, брахмана, которые брали на себя функции бога и не выполняли этих обязанностей. Куда удобнее было церковнослужителю, который сам не отвечает за деяния бога, не то что, скажем чародейка (колдующая над чарой), вызывавшая дождь и не вызвавшая его. Интересно смешение молитвы и действий, по всей видимости выполнявшихся в далекие времена заклинающими дождь. В прошлом веке в некоторых приволжских деревнях во время засух женщины собирали воду из двенадцати колодцев и над чарой, в которой была эта вода, совершали молитвы.
  
  Но мы отвлеклись, вернемся из прошлого века в эпоху, когда охота уступает место скотоводству, и тотемами - мифическими предками рода или племени - становятся уже животные, которые теперь кормят и одевают данный род или племя, - коровы, быки, бараны и другие домашние животные. Следы почитания и поклонения им остались и на вышивках, на которых женские фигуры вышивались рогатыми, да и и самих женских головных уборах, которые увенчивались рогами всех сортов от лосих до коров. Во многих областях России, Белоруссии, на русском Севере такие рогатые головные уборы были в обиходе как в праздники, так и во время совершения обрядов.
  
  Кстати, интересная деталь. В некоторых областях этот головной убор носили только молодые женщины, старые меняли его на безрогий. Знак животного у женщины в данном случае - причастность или непричастность к плодоношению. Довелось мне в Минске видеть интересную иконографию рогатых головных уборов, которую собрал белорусский искусствовед Михась Романюк, жаль, не вошло это пока в научный обиход.
  
  В далекие времена, когда глиняные фигуры участвовали в культовых обрядах, имя их могло быть, по свидетельству фольклора, летописей, литературы, - Великая Богиня, Великая Матерь, Рожаница, Берегиня (берегущая, беречь, оберег), Вила, Русалка. Позже, когда боги получили имена и вместо бесконечного безличного легиона, сонма вил и берегинь каждой местности и каждого племени возникли и Кострубенька, и Кукушка, и Лада, и Леля.
  
  Еще позже, когда возникает необходимость в силу различных причин объединения племен в государство, - насаждается сверху пантеон дружинной религии. Здесь уже возникает имя женского божества Мокоши. Она в зафиксированном дружинном пантеоне стоит на последнем месте в летописях, но тем не менее является единственным божеством женского пола. Вряд ли, впрочем, она осталась на вышивках, в глиняных изображениях, культ Мокоши не столь важен и существенен по сравнению с Рожаницами или берегинями, вилами или русалками.
  
  В этой заколдованной от нас временем и названием глиняной фигурке куклы, "бабы", возможно, таятся и вырванные с корнем знаки божеств мужского рода, тем более, что изображения на ткани и в глине женских божеств весьма условны, в то время как мужской пантеон имел более яркие признаки тех или иных божеств, с которыми так рьяно боролась церковь. Если с обрядами Ивана Купалы, Егория, Юрьевыми днями бороться было трудно, то с их изображениями сражаться можно было успешнее. Хотя, конечно, полной победы не случалось. И в наше время мастерица из Курской области Ковкина лепит своего конника весьма интересно. У всадника четыре лица, сориентированных на четыре стороны света, как у древнего идола Перуна, которым клялись русские купцы в свое время. Тут уместно вспомнить и трипольские сосуды, сориентированные на четыре стороны света, и збручевский идол, четырьмя гранями и изображениями сориентированный тоже на четыре стороны света. В каргопольском кентавре, в костромском скоморохе, в пензенском городовом сегодня можно тоже увидеть древние черты. Но это уже другая глава - о сюжете коня и конника. Прежде чем перейти к этому сюжету, я скажу лишь, что все игрушки, в которых зафиксирован сюжет "бабы", сильно изменились, превратившись в барынь, девок, напялив на себя модные некогда жилеты и взяв в руки зонтики. Но вот игрушка мастера Иванова из Костромской области, изображающая бабу, выглядит почти как древняя фигура божества из дохристианского пантеона: поднятые кверху руки, заклинающие небо, ромбический орнамент, солярный знак на груди. Да и игрушки Ульяны Бабкиной тоже похожи на археологических "баб" из древних захоронений.
  
  Кого же в итоге мы можем вспомнить и назвать, с кем может ассоциировать наша память и воображение глиняную или деревянную фигурку, которую мы видим сегодня на витрине музея, на полке художественного салона и, наконец, на праздничной ярмарке, скажем, такой, как в Пензенской области, где и сегодня у мастеров Зоткина и Зюзенкова мы можем, как и мальчишки и девчонки из соседних деревень, купить черную, голубую, алую, зеленую с золотыми пуговицами куклу? Вот далеко не полный, приблизительный, условный список имен. Мать-кормилица, Мать сыра-земля, Великая Богиня, Купала, Вода-водица - красная девица, Великая Матерь, Матерь-богиня, Весна, Рожаница, Берегиня, Вила, Русалка, Кукушка, Лада, Леля, Мокошь, Доможириха, Доманушка, Арида, Марида, Бабариха.
  
  А звали "бабу" в народе, по сведениям этнографов и искусствоведов, да и самому доводилось слушать: и Кукла, и Головка, Подбаценька, Дива, Кукушка, Кумка, Панья, Панка, Немоцка, Лешак, Пава, Цацка - как только не называли, список долгий.
  
  Это всего лишь часть имен и смыслов, которыми народ наделил эту деревянную и глиняную женскую фигурку за многие тысячи лет своей долгой жизни, моля в нее плодородия,отправляя ее с умершими в дальний путь, в новую жизнь или сопровождать умершего на небо: замешивая в глину, из которой лепилась она, хлебные зерна, чтобы выразить благодарение за урожаи или просить нового.
  
  
  
  КОНЬ
  
  Что для общего предка индоевропейца значил конь?
  
  К сожалению, ни русская летопись, ни русский фольклор, подарившие нам и чудо-коней, и коньков-горбунков, и сивку-бурку - вещего каурку, и Китовраса, и прочие сюжеты коня и конника, зафиксированного русской народной игрушкой как глиняной, так и деревянной, не дает развернутых описаний этого сюжета,мне кажется имеет смысл процитировать описание коня из ведических книг.
  
  Отношение к коню, как к существу, наделенному великой силой, было характерно для ария, на этом коне и в колеснице пришел он в Индию и затем остался здесь, слившись с местным населением. А приручение коня на территории, где жили арии, относится еще ко времени неолита, судя по изображениям в культовых пещерах. Постепенно с тех времен и складывалось отношение к коню как к тотему, а затем уже конь был наделен и божественной силой, стал знаком неба, солнца. Во времена, когда космос человека включил в себя кроме земных знаков и небесные. Достаточно полно, мне кажется, общая семантика коня зафиксирована в книге древних индусов, в Упанишадах.
  
  "Утренняя заря - это поистине голова жертвенного коня. Солнце - глаз, ветер - дыхание, рот - огонь. ... год - туловище жертвенного коня, небо - хребет, воздушное пространство - хребет, земля - копыта, страны света - бока... времена года - члены, месяц и полумесяцы - суставы, дни и ночи - ноги, звезды - кости, облака - плоть, реки - жилы, горы - печень, растения и деревья - волосы, восходящее солнце - передняя часть, заходящее - задняя часть, когда он зевает - гремит молния, когда встряхивается - гремит гром, день - сосуд впереди коня, ночь - сосуд позади, будучи скакуном, возил он богов, будучи жеребцом - гендхавров, будучи рысаком - асуров, будучи лошадью - людей."
  
  Прежде чем говорить о подтверждении в русской глиняной игрушке и фольклоре содержания, зафиксированного в Упанишадах, мне бы хотелось вернуться к ведическому периоду истории Индии и предложить один из вариантов возможного толкования фигуры женщины в окружении конников на русских народных вышивках (так называемой "троицы"). Я уже говорил о возможной расшифровке "троицы", помня об индийских печатях, "шаманских бляшках" и захоронении на Оленьем острове: мужское божество в центре - это возможно Род и две женские фигуры, пешие или на конях - Рожаницы, мать и дочь.
  
  Одна из композиций ведического божества дает другое толкование сюжета, очень близкого "троице", сохранившейся на русских вышивках. В пантеоне вед есть богиня Сурья, дочь солнца, она являлась общей женой братьев-близнецов Ашвинов - буквально "конников" (их еще называли - Настасья), которые разъезжают по небу на колеснице. Эти боги, похожие на греческих Диоскуров и богов-близнецов из дохристианского пантеона прибалтийских стран. Одной из главных своих функций имели именно помощь людям. Вполне вероятно, что именно эта семантика оберега и помощи была зафиксирована на русских вышивках, полотенцах, если вспомнить, что именно полотенца участвовали во всех важных русских обрядах, от свадебного до похоронного и поминального. В определенный день полотенца вешались на кресты. Кстати, крест - один из элементов ромба, знака земли, солнца, космоса, поля, который многие тысячелетия назад бытовал и в культуре протославян, скажем, в культуре триполья, и тем более накануне принятия христианства на Руси. Конечно, русская крестьянка, вышивая фигуру женщины и конников по бокам, вовсе не думала, что она вышивает Сурью с конниками Настасьями, а вышивая вместо головы у женской фигуры солярную символику ромба или круга, вовсе не думала, что она изображает элементы магического заклятья оберега и помощи. Но точно так же, как и мастер-игрушечник, лепя один из сюжетов "троицы", конника или бабу, видела лишь неким "прямым знанием", доверяя своим предкам, которые и игрушку и вышивку наполняли пусть неведомой, но идущей на пользу, во благо человеку таинственной силой.
  
  Итак, одно из значений глиняной фигурки, изображающей всадника на коне, конника-солнце, которое совершает свой путь по небу на колеснице, солнце-конь, колесница, колесо - здесь почти синонимы. Горящее колесо, которое в русском обряде проводов зимы на Масленицу, в Семик, на Ивана Купалу - скатывали с горы в речку, - и есть тот солярный знак, который зафиксирован и на прялках, и на вышивках, и в резьбе по дереву. Символику круга, солярного знака, несет и кокошник, женский головной убор. Знак солнца и у Зоткина, на голове куклы, и в орнаменте Ковкиной, Бабкиной, неизвестного мастера из села Донское.
  
  Этот солярный знак очень часто стоит на груди глиняного коня или конника, а также каргопольского Полкана (коня с человеческим лицом), костромского гармониста и балалаечника, даже бабы, у которых впереди обязательно выдавлен глубоко и ясно солярный знак - колесо из колесницы - символ и знак солнца, которое кони везут с востока на запад - в подземный мир.
  
  Вспомним опять Упанишады. "День - сосуд впереди коня (Бенгальский залив), восток - ночь - сосуд позади коня (Арабское море) - запада", "восходящее солнце - передняя часть, заходящее - задняя часть". Не служит ли это в какой-то мере толкованием "конька" на крыше дома, смотрящего на восток? Конская голова на носу лодки тоже, возможно, связана с представлением, что когда солнце садиться в море, его везут на ладье. Два сросшихся туловищами коня на русской народной вышивке - тоже "ладья". Движение по небу в колеснице, движение по морю в ладье. Конь, конник, колесо - равнозначные знаки солнца и тепла. Не потому ли чучело всадника сжигают, когда встречают весну? Не случайно всадник - мужчина, одетый в женское платье, - участвует в весенних и летних магических обрядах, связанных с культом солнца.
  
  Сюжет оборотничества в русском фольклоре зафиксирован бесчетное число раз. Цель - спасение, возможность защиты. Вышивка тоже зафиксировала сюжет "оборотня". У курской мастерицы Ковкиной глиняный конь - тоже оборотень: впереди конская морда, позади птичья. На коне всадник с четырьмя лицами на все стороны света. Сложна семантика коня и всадника, но одно из основных значений - знак солнца, божества - несомненно.
  
  Вернемся опять к "троице" русской народной вышивки, посередине дева, кукла, баба, солярные знаки (ромб, крест), дерево. Справа или слева же от нее - кони или конники. Здесь уже возможны варианты именно двух солнц, солнца восходящего - справа, и солнца заходящего - слева, заря утренняя и заря вечерняя. Справедливость подобных толкований двух конников на вышивке подтверждают и Упанишады и догадки исследователей, занимающихся вышивкой, отталкивающихся от других источников. Но возможно и более широкое толкование этих двух конников - коней-солнц. "Справа весна-красна, слева осень-матушка", - так определила свою вышивку, правда, не сама мастерица, а хранительница вышивки из каргопольского района. Конники - знаки и времен года, знаки равноденствий, зимнего и летнего, которые отмечал народ праздниками и обрядами.
  
  Позже, когда возникли боги, наделенные конкретными именами, они взяли на себя функцию божеств, изображавшихся в виде всадника на коне, а отчасти и слились с ним. Бог солнца - Ярило, судя по всему, связан с сюжетом конника или Кентавра, Полкана, которого лепила Ульяна Бабкина (конь с человеческим лицом), то же и Перун. Знак Перуна, бога грома и молнии, шестикрылая розетка, т.е. солярный знак. Не исключено, что один из вариантов этого бога - изображение конника или кентавра. И конечно же, с конником связывался и всемогущий Род - что "сидя на воздухе мечет на землю груды и в том рождаются дети", повеливающий землей, ездящий на облаке, в Свет - которого "написавшие невернии и кланяются ему", и Пан - отсюда на Севере - предок, которого поминали в определенные дни и в эти дни полотенца с вышитыми конниками тоже участвовали в обряде поминовения и вешались на кресты.
  
  Позже Георгий Победоносец, несущий в себе семантику змееборцев дохристианского происхождения, в той или иной степени также ассоциировался с сюжетом древнего конника, пришедшего к нам из тысячелетий. Илья-пророк, который тоже катался по небу в колеснице, как его отец Перун (праздник Перуна, как и Ильи-пророка - двадцатого июля по старому стилю), и его дед - ведический конь-солнце. Ноне только с вопросами могущества силы, грозы, молнии ведало солнце - конник - конь, но и дождя, плодородия и хорошей погоды.
  
  С плодородием были связаны боги по имени опять же Род, Даждьбог, Ярило и Велес. А там, где плодородие, без конника-коня, судя по весенним и осенним земледельческим обрядам, дело не обходилось.
  
  У белоруссов, например, в конце апреля в деревне собирались девушки, одну из которых наряжали во все белое, голову украшали венком, в правую руку она брала череп (символ побежденной зимы или ночи), в левую - колосья (знак плодородия), сажали на белого коня (конник - бог солнечного света) и водили вокруг нее хороводы и пели песни в честь бога Ярило. Так что древнее свидетельство "Словене веруют в Перуна и в Сима и Рыла", т.е. "Ерыла", вполне подтверждалось обрядами и праздниками, имевшими место в начале нашего века.
  
  Всадник, конь и голова коня, остались и в русских пословицах. "В кобылью голову - счастье", - говаривали на Севере мои собеседники. Да и символом мелкого божества Вазимы - покровителя пастухов и лошадей - тоже была конская голова. Во множестве захоронений встречается конская голова, судя по всему, как символ оберега, сопровождающего человека в мир иной. И все же главная функция коня, конника в народном искусстве прежде всего, конечно, помощь в урожае, хорошей погоде.
  
  Магические ритуалы, бытовавшие в Европе, связанные с сбором хлебов, также свидетельствуют о связи конника-коня с плодородием. Это и "Дух старой хлебной кобылы", находящий пристанище в последнем хлебном снопе, и "кобылка" - последний сноп, в который жрецы бросали свои серпы, и "кобылка", которую закончившие раньше жатву крестьяне передают соседу, еще не завершившему косьбу, и множество других примеров, подтверждающих мысль о связи коня-конника с земледельческими магическими обрядами и культами.
  
  Вот далеко не полный перечень смыслов, содержаний и имен, которые могут прийти на ум, когда мы видим глиняного коня и конника, донесшего до нас черты и признаки русского пантеона дохристианских времен.
  
  Таким образом, при виде "Полкана" Ульяны Бабкиной или мужской фигуры П.А.Иванова из Костромской области, конников филимоновских, курских с четырьмя лицами на четыре стороны света, сидящими на полуконе-полуолене, полуконе-полуптице, конников и коней из Рязанской, Орловской, Калужской, Пензенской, белорусского села Новогрудчины, мы в какой-то степени можем представить себе, как выглядели исконно русские боги эпохи полигамии и политеизма, которые сохранила и зафиксировала народная память, - Ярило и Перун, Род и Велес, Вазима и Даждьбог и другие, чьи имена исчезли, оставив лишь свои безымянные изображения на вышивке, прялке или глине.
  
   ПТИЦА
  
  Птица завершает перечень главных сюжетов народного искусства, сюжетов первой величины. Содержание этого сюжета более многозначно, чем, скажем, содержание сюжета дерева, медведя, оленя или конника, и в то же время, несмотря на многозначность, птица часто была наделена лишь вспомогательными "функциями" во множестве композиций, зафиксированных в народном искусстве. Птица - не тотем, чаще всего не божество, она лишь сопровождает их изображения. И не случайно, что в ритуальном захоронении на Оленьем острове справа и слева от основной фигуры шамана положены птичьи крылья. А если рассмотреть варианты "русской троицы", фиксирующей древний обряд, то очень часто центральную фигуру изображения дерева, человека, солнца, окружают изображения птиц. Примеров тому множество. И прежде всего, конечно, ярославская прялка, на которой до последних дней существования промысла, мастер изображал двух птиц, расположенных справа и слева от дерева. Изображения птиц, скажем, начала девятнадцатого века просты и незамысловаты, к концу же века изображения птиц становятся пышны и затейливы, искусны, но все равно в общем составляют ту же трехчленную композицию дерева и двух птиц. Иногда две птицы завершали ту же ярославскую прялку и над ними сияла розетка солнца.
  
  Полотенца тоже дали множество вариантов "русской троицы" и здесь птицы сопровождают изображения дерева, человеческой фигуры или солярных знаков.
  
  В калужской глиняной игрушке их деревни Хлуднево в многофигурной композиции справа и слева от человеческой фигуры также изображены две птицы.
  
  Наличники многих областей, в том числе и русского Севера, также украшены изображениями птиц, расположенных справа и слева от антропоморфной фигуры или солнечной розетки, или просто парных птиц. В частности, встречаются они в деревнях Ивановской и Костромской области, где я жил. Разговаривал с мастерами, которые выпиливали эти наличники, доводилось слышать не раз: "Так деды выпиливали", "просто красиво", "в детстве на старой избе видел". И только один девяностолетний мастер, приехавший в Костромскую область из Перми, на вопрос, который я задал ему в 60-м году ответил: "Знать - знаю, да говорить не велено". Большего от него так и не добился, как ни пытал. Примеров изображения птиц сопровождающих основной сюжет бесконечно. Две птицы в то же время изображались и отдельно. Двойные птицы часто украшали женский головной убор - "кокошник", кстати, "кокошь" - это петух и курица. Старинные свадебные ковши "чаруши" в моей Костромской области тоже вырезались виде двух птиц - из них пили новобрачные. В наврешьи самопряхи, которая дарилась молодой на свадьбу, тоже были вырезаны две птицы, над солнечной розеткой.
  
  На завершьих ярославских прялок-копылов в данном случае тот же мастер вырезал двух птиц, в другом на том же месте заменял это изображением солнечной розетки.
  
  Особняком стоит изображение на прялках, в частности, северодвинских из Пермогорья - птицы Сирин. Очень часто, почти на каждой пермогорской прялке в солнечном круге или просто на поверхности прялки, мастер изображала эту загадочную птицу с человеческим лицом. Тоже встречается и на коробах того же Пермогорья.
  
  Некоторые владельцы прялок, к которыми мне довелось говорить, называли эту птицу Сирин или просто "райской птицей", "вещей птицей". Средневековая райская птица-дева Сирин, потомок сирен, которых слушал еще Одиссей, бытовала в европейской средневековой мифологии, откуда залетела и в наши края. Но с моей точки зрения Сирин лишь более позднее имя изображения русалок, которые мы встречаем в работах русских мастеров одиннадцатого, двенадцатого века. Для нас значение слова "русалка" в достаточной степени определенно. Женщина с рыбьим хвостом, живущая в реках, греческие сирены, гоголевские русалки вошли в наше сознание настолько, что совсем вытеснили другое значение слова "русалка". Дело в том, что лишь у древнерусских северных племен русалка-берегиня была связана с рекой, водой, озером, а что касается русских племен и родов, то для них русалка была духом растительности, урожая, которому способствовали, конечно, дождь, вода, роса, отсюда - "русалка". Русалка летала над полем и жила на деревьях, она была птицей с человеческим лицом. И именно ее писали, мне кажется, Пермогорские мастера, а что касается имени Сирин, конечно же, оно перенесено на русскую землю из заморских стран, но это всего лишь имя. Смысл на протяжении тысячелетий оставался прежний - Птица-дева, это русалка, дух растительности, способствующий хорошему урожаю. Крестьянки зимой склонялись над изображением птицы-девы, пряли да и пели песни, думая о лете, об урожае, который пошлет им эта птица.
  
  Птицы олицетворяли и весну, встреча весны на праздник "Красная горка" часто сопровождалась выпечкой из муки ритуального печенья в виде птиц - "жаворонков", которые несли в себе знак возвращающегося тепла, наступления весны, солнца.
  
  Русский знаменитый колобок тоже имеет отношение к солнцу, а лепешки, также связанные с забытым культом солнца, и сегодня на юге часто украшаются орнаментом в виде розеток и крестов. Птицы, как и кони часто сопровождали изображения солнца, а иногда заменяли его.
  
  Глиняная игрушка также не миновала этот сюжет. Конечно, и петухи и утки ожили в глине, но это случай частный, воплощения сюжета - главный, самые разнообразные "гудки", "свистульки", "дудки", которые продавались на русских ярмарках в бесконечном множестве. Кроме этого почти каждая глиняная баба или солдат несли подмышкой обязательно глиняную птицу, которая могла свистеть, которая была наделена чудесным даром - даром голоса.
  
  Не случайно именно птицу народ наделил чудом движения, вдохнул в нее жизнь, научил звучать, говорить, развлекать, участвовать в магическом действии защиты человека, земли, природы от злых сил. Магический свист деревянных и глиняных птиц не одну тысячу лет берег наших предков от злых духов.
  
  Сначала свистели, дудели маги, волхвы и кудесники, потом их функцию стали выполнять дети, когда перевели волхвов и кудесников. Несколько столетий на ярмарках продавали свистульки, которыми дети отгоняли злых духов. Много раз у себя дома, в ивановских деревнях, на Ярославщине, в Белоруссии слышал я эту фразу - совет стариков, особенно в лесу и во тьме - "коли страшно - свисти". А на вопрос, почему же дома за это подзатыльником награждают - "Домового выгонишь, человека высвистишь" и "деньги высвистишь" - слышал в ответ. Такова сила магии свиста. Страшно - свисти, и свист поможет.
  
  А сколько героев русского фольклора, овладев птичьим языком добивались своего в жизни!
  
  Сколько героев становилось-оборачивалось птицами, чтобы спастись от беды. Таким образом, один из смыслов птицы - оберег - был подтвержден множество раз. К птице в старину обращались за помощью в заговоре: "Есть славное Мугай-море. На Мугай-море есть Мугай-остров, в Мугай-острове сидит Мугай-птица", она "отдирает ногтями, отклюивает носом, перьями отмахивает притчи и призоры, и уроки, и ветреные переломы, падежи и пристрелы..." Заговаривая кровоточащие раны, заклинающий говорил:
  
  "Летят три врана, три брата, несут золотые ключи, трои золотых замки. Запирали он, замыкали он воды, и реки, и сние моря, ключи и родники, запирали они, замкнули они раны кровавые, кровь горячую". "Дуну и плюну в 4 ветра буйных. Попрошу из чиста поля и братьев - четыре птицы востро носы и домоносы, оловены носы. Лети из чиста поля белый кречет, неси белый кречет, вострый нож и вострое ночи и вострое копье..." Но всегда ли птица была наделена даром свиста и "дуденья"? Кстати, в Абашево свистушку звали "дудкой", в других местах "гудком", а в старину скоморохи звали "чудниками". Археология дает нам варианты свистулек, которые выполняли одну лишь функцию - обрядовую, магическую или, позже, игровую и не были еще ни зооморфны, ни антропоморфны. Да и сейчас "соловьи", выполненные Лукьяновой из Филимонова, больше похожи на курительные трубки.
  
  Но свист не только форма оберега, магического заклинания, свист еще и форма радости, выражение ликованья и праздника. Участвовали дудки и свистульки в ярмарках и праздниках и встрече весны, Вятская ярмарка так и называлась "свистуньей", "свистопляской". Легенд о происхождении этого праздника несколько. Во время медждоусобиц жители Хлынов-Града - Вятки (нынешнего Кирова) послали за подмогой в Великий Устюг, дабы защититься от осадивших город новгородцев. Устюжане пришли на помощь, но в темноте житель Хлынов-Града их не узнали и приняли за врагов, и только наутро увидели, что перебили своих. В память погибших нечаянно, от рук братьев и стали проводить ярмарку и потом возник праздник свистуньи.
  
  Есть еще вариант легенды: просто побоище и поминки помирившихся врагов над общими жертвами междусобицы. В любом случае, главное, это ярмарка, "свистунья", "свистопляска" - это форма поминания убитых в боях. Свист несет семантику поминанья. Свидетельство тому и Стоглав: "В Троицкую субботу по селам и погостам сходятся мужи и жены, не жальниках и плачутся по гробам, с великим воплем, и егда скоморохи учнут играти во всякие бесовские игры и в долини бити, и песни сатанинские пети". Здесь кроме функции поминания, смех и свист выполняют магическую функцию, отгоняя смерть от живых. Но не только свист, но и сама птица является знаком памяти об усопших.
  
  На севере в поминальном обряде использовалось вышитое полотенце. Белорусы, увидев прилетевшую на коне птицу говорили: "Это дед, может дитя, может сын прилетели, у кого кто умер". В виде птиц утиц вырезались из дерева солоницы, ковши, скобкари. Эти древние магические сосуды перешли в крестьянский быт, утратив свое культовое назначение.
  
  На каком-то этапе озвучание глины, деревянной птицы, несомненно, было следствием того, что в мире реальном свист и птица были соединены природой. Озвучивание других фигурок, я думаю, заслуга ярмарок, заслуга того, что дети, завладев бывшими магическими глиняными фигурками, заставили мастеров наделить их голосами, "вдунуть в них жизнь" - "свист".
  
  Подтверждает это рассказ Тимофея Зоткина из Абашево об озвучивании куклы - "не покупали девочки куклу - свиста не было. Вот деды и сунули ей подмышку свисток". Кстати, соединение куклы с птицей-свистушкой весьма характерно для поздней игрушки, периода послекультового, послемагического, игрового.
  
  Встреча Весны-красны сопровождалось появлением птиц. К ним - жаворонкам, куликам, синичкам, снегирюшкам, обращались люди в своих заклинаниях-песнях, призывая на землю Лето-летушко, Тепло-батюшку, Весну-матушку.
  
  @POEM = Жаворонки, перепелушки,
  Птички-ласточки...
  Весну ясную, весну красную
  Принесите нам...
  
  Птица - знак весны, удачного брака, а значит и материнства, но птица же и знак памяти об усопших, родных, для которых в северных деревнях вывешивали на окнах полотенца с вышитыми на них птицами. В виде птиц, утиц встречались в этих деревнях и солоницы, и ковши, и скобкари, когда-то древние магические сосуды перешли в крестьянский быт, утратив свое культовое назначение.
  
  Птица знак воскресения природы, пробуждения земли, рассвета, петух поет на рассвете, когда всходит солнце. Птица знак хорошего урожая.
  
  @POEM = Где утка шла, тут рожь густа...
  
  Птица знак счастливого брака. Жениха и невесту величают "лебедем да лебедушкой", на голове женщины кокошник - две птицы, повернутые друг к другу, свадебное ритуальное блюдо из курицы.
  
  Птица также совпадала с солярным знаком, заменяла его, сопутствовала ему.
  
  И все таки, не смотря на такую многозначность, изображение птицы, как я говорил, играло роль сопутствующего сюжета основных сюжетов русского народного искусства - медведя, оленя, куклы, конника. Но в свой послемагический период птица сыграла огромную роль в возвращении в жизнь основных сюжетов глиняной игрушки, наделив игрушку свистком, голосом. И второстепенные сюжеты русского народного искусства - баран, волк, козел и собака также были возращены к жизни с помощью дара птицы производить свой свист.
  
   КОРОВА, КОЗЕЛ, БАРАН, ЛЯГУШКА
  
  Не всегда эти сюжеты, воплощенные в глину, застывшие на росписных прялках или вышитые на полотенцах, были забавой деревенских мальчишек или поводом к размышлению искусствоведов и этнографов, и не везде, как это сложилось в русском народном искусстве, эти сюжеты были сюжетами второго порядка.
  
  В южных районах нашей страны баран, конечно же, бывший и тотемическим животным, очень много значил в жизни рода и племени. Баран был символом богатства, знатности, жизненного успеха. На юге Айзербайджана, в Нахичевани, в музее под открытым небом собрано довольно большое количество каменных фигур, в которых реализован этот сюжет. каменные бараны, украшавшие захоронения, свидетельствовали о земной жизни похороненного человека. Изображение меча на теле барана говорило о воинской славе похороненного здесь человека. Тучный и большой баран - о богатстве и могуществе, маленький ягненок - что это детское захоронение.
  
  В русском народном фольклоре изображения баранов встречаются довольно редко. Вот разве что глиняная игрушка осталась верна этому сюжету.
  
  Но признаки культового отношения в давние времена к этим животным выражены довольно явно, правда, в русском искусстве - менее, чем, скажем, в искусстве народов Востока, Египта, Греции или народов Кавказа.
  
  Мы знаем, что на каком-то этапе в истории человечества рога и черепа животных были единственным видом посуды, следовательно, рог выполнял и роль священного ритуального сосуда, не случайно на рельефе из Лосселя изображена женщина, держащая в одной руке рог-ритон - рог изобилия, а другую руку положившая на свое чрево - знак плодородия. Также не случайно и то, что русский головной убор - рогатую кичку - носили молодые замужние женщины, менявшие в старости эту кичку на безрогую. Время способности к деторождению словно было отмечено рогатой кичкой. Здесь рога - тоже знак плодородия.
  
  Но одновременно не стоит забывать, что рогатый головной убор - знак оберега, защиты. Женщина, способная к деторождению, носит этот головной убор, защищая будущий плод. Рога - омулет. Знак рога - знак оберега. В рогатых головных уборах женщины участвовали в обрядах, связанных с плодородием земли. И в данном случае один из вариантов участия рогатого головного убора - защита и оберег будущего урожая.
  
  Очень часто вышивальщицы на полотенцах антропоморфные фигуры украшали рогами. Эти полотенца также участвовали в обрядах, связанных с земледелием. Рога были признаком плодородия и могущества, отсюда изображение рога на скифских надгробиях, отсюда изображение рога у славянских дохристианских божеств.
  
  Магическое назначение рогов-сосудов со временем было забыто, но не ушли из нашего быта сами рога-сосуды. Каждый из нас не раз видел рога - оправленные в серебро или украшенные чеканкой, а на грузинских свадьбах, возможно, доводилось и пить из такого рога.
  
  Козел, зафиксированный в русском народном искусстве, кроме определенной функции, которую он выполнял в остатках жертвенного обряда (отсюда и "козел отпущения", им откупались от грехов своих и защищались от кары, принося его в жертву богу, духу, богу-деревку), одновременно был связан с плодородием.
  
  Отсюда, думаю, и строки в наших обрядовых песнях: "Где коза ходит,там жито родит."
  
  Но не только с плодородием был связан сюжет козы, коровы, вола, быка, барана. Нужно не забывать также, по представлению некоторых древних племен, тот свет был страной, пастбищем, где паслись в виде животных души умерших. Потому, скажем, на Украине ягненку, теленку, корове, овце, которых вводили в избу в определенный день, скармливали ритуальную еду, совершая обряд задабривания, поминая своих предков, чтобы они заботились о животных, доме и опять же послали хороший урожай и хороший приплод хозяевам.
  
  В старину в дни календарных поминок в Витебской губернии во время ритуальной еды на отдельную тарелку складывали немного пищи с тарелки каждого сидящего за столом. Эту тарелку ставили на подоконник и приглашали предков: "Дзяды! Придзитя сюды - ета для вас!" Затем часто скармливали с этой тарелки еду теленку, овце, корове, или другим домашним рогатым животным.
  
  В этих животных, по представлению людей, мог быть заключен и хлебный дух поля. Отсюда и поверие у некоторых европейских народов - при виде колосьев, колеблющихся от ветра, считать, что это бродит ржаной козел - на ржаном поле, овсяный - на овсяном или пшеничный - на пшеничном. И у нас мастер из Абашево Т.Зоткин лепит глиняную игрушку - козла, наделяя его антропоморфными чертами - у козла Зоткина человеческое лицо. Называет он эту игрушку "городовой".
  
  Корова также могла заключать в себе дух хлебного поля. В представлении людей, на полях жили овсяная, ячменная, пшеничная или просто хлебная корова, с которой было надо ладить во время уборки хлеба, и несколько обрядов было связано у земледельцев с этой хлебной коровой.
  
  Не стоит забывать, что корова, баран и козел были также жертвенными животными, которых наши далекие предки убивали наряду с конем, оленем во время обряда похорон, или же просто приносили в жертву богам с целью задобрить их, отвести беду, послать дождь на поля во время засухи, вымолить хороший урожай. Они были участниками магических обрядов.
  
  Во время жертвенных обрядов произносились заклинания: "Тебе, святой Егорий, черный баран от меня и моего скота, и ты, святой Егорий, стереги и береги мой скот."
  
  Остатки культового отношения на Руси к животным, имеющим рога, сохранились почти до недавнего времени на русском Севере. Во время "братчин", "быкобоя", "мольбы", "мирской складчины" всей деревней съедался ритуальный бык, который заменил приходящего к людям по легенде оленя, оленца.
  
  Кроме быка могли закалывать и барана, и теленка: во время "быкобоя" на Ильин день обязательно закалывалось именно рогатое животное, отсюда и "Илья - бараний рог", "На пророка Илью - баранью голову на стол", "Бык - Миколе, а баран - Илье."
  
  Интересна деталь, подтверждающая ритуальное происхождение этого исконно русского жертвенного обряда, - в Орловской губернии в прошлом веке закалывание жертвы происходило длинным жертвенным "священным" ножом, а затем кровью мазали глаза и лоб. Отголоски еще более древнего обряда остались в мородовском обряде, посвященном Богине-матери и Богине-березе. На следующий день праздника к березе приводилась белая овца с рогами, украшенными березовыми ветвями, и девушка, исполняющая роль жрицы, убивала ее обязательно кремневым ножом.
  
  Абашевская игрушка - корова, до сегодняшнего дня покрывается только яркой кроваво-красной краской, хотя другие сюжеты имеют два, три цвета, как много веков назад кровью покрывались жертвенные яйца, перешедшие затем в пасхальный обряд.
  
  Игрушки, в которых воплощены корова, коза, баран, лепят многие народные мастера и сегодня - Абашева, Филимонова, Каргополя, Костромской и Курской областей и других промыслов. Особенно хороши коровы филимоновских мастеров с вытянутыми шеями, украшенные высокими рогами и солярными знаками на груди.
  
  Сюжет лягушки, который встречается в народной вышивке и глиняной игрушке, связан с плодородием и обильным приплодом. Отсюда вышитые русскими народными мастерами антропоморфные существа в позе лягушки в женской одежде, простынях и полотенцах, которые использовались в обрядах свадьбы и рождения, а также и обрядах, связанных с земледельческим календарем. Я думаю, что мастер из Кожли Курской области В.Ковкина, поместившая в открытый рот глиняной игрушки, изображающей лягушку, маленькую девочку, в какой-то степени помнила о том, что обряд деторождения и сюжет лягушки когда-то на Руси были связаны между собой. И все же, как ни много примеров бытования сюжетов коровы, козла, барана, лягушки в русском народном искусстве, ни по своему значению, ни по степени участия в народных ритуалах они не идут ни в какое сравнение с основными сюжетами русского народного искусства - сюжетами дерева, медведя, оленя, бабы, конника и птицы.
  
   ЗНАКИ ОРНАМЕНТА
  
  Много внимания мы уделили значению, содержанию, скрытому или забытому смыслу изображений животных, зверей, мужских и женских фигур, зафиксированных на прялке, вышивке или глине. Но игрушка, вышивка, прялка - не только повод к разговору о сюжете и пластике антропоморфных и зооморфных изображений. Одежда, ткачество, полотенце, скатерть, подзор, набойка, прялка, та же игрушка, в частности, часто украшены еще и знаками растительного и графического орнамента. Эти знаки, придуманные нашим далеким предком тысячи лет назад, и посейчас помнимы народными мастерами и посейчас используются ими в росписи народной игрушки.
  
  Ромб, треугольник, кресты, круги, квадраты - все эти и другие элементы, символы, знаки орнамента составляют своеобразный алфавит, и каждый знак в этом орнаменте имеет или имел свой смысл. Покрывая орнаментом игрушку, прялку, вышивку, народные мастера переписывали и переписывают придуманные нашим предком своеобразные "письмена". Не одно тысячелетие передавались знаки этого алфавита от отца к сыну, от деда к внуку, от матери к дочери, от рода к роду, прежде чем дошли до нас, "сегодняшних читателей".
  
  Эти родовые "письмена" полны смыслов и содержаний, накопившихся в них за многие века и тысячелетия.
  
  Иногда графический знак выглядел одинаково, но у разных родов, а затем народов имел разный смысл. Иногда один и тот же смысл у разных народов был выражен непохожими друг на друга знаками.
  
  Исследованию этого "алфавита" можно было бы посвятить не одну работу, тут помощь - и летописи, и огромной иконографический - археологически и современный материал наблюдения: догадки и предположения целых исследователей. Но я буду говорить лишь о нескольких основных знаках, элементах орнамента, которые были использованы в работах мастеров и которые в основном встречаются и сегодня в пестром и красочном узоре, которым народный мастер порывает глиняную игрушку, верный тысячелетним традициям.
  
  Азбука орнамента резьбы по дереву, глиняной посуды, глиняных фигур сочинена в времена, когда человечество не надеясь только на случай или удачу, отправляясь на охоту или выращивая урожай, старалось воздействовать на природу с помощью магических действий, выраженных в слове, танце, песне и, конечно же, рисунке.
  
  Орнамент в своем первородном виде - это немое магическое заклинание, которым покрывалась поверхность ритуальных пещер, фигур и посуды. Позже эти магические немые заговоры и заклинания будут перенесены на вышивку, прялку, глину игрушку.
  
  Наша история и летописи сохранили множество примеров участия этих немых заклинаний в магических обрядах и ритуалах, которыми предки воздействовали на природу и мир. Здесь можно вспомнить и "обыденное" полотенце, которое за одну ночь или за один день вышивало село, пытаясь оградить людей или животных от мора или защиты от стихийных бедствий засухи или града. Можно вспомнить часовни и кресты в "священных рощах", куда приносили, вешали полотенца, лоскутки, надеясь спастись от болезни, беды, напасти. А еще раньше, без часовен и крестов, просто в лесу - "дуплянам деревянам ветви убрусцем обвешабше и сим поклоняющиеся".
  
  Знаки орнамента, родившиеся тысячи лет назад, гораздо менее изменились за это время, чем, скажем, игрушка за тот же период, и остались, сохранились в значительной степени в своем переводном виде. Поскольку алфавит, азбука орнамента возникла в охотничий период, то знаки орнамента, которые и до сегодняшнего дня встречаются в росписи игрушки, скорее всего были связаны с магией периода именно первобытной охоты.
  
  Один из первых знаков орнамента носит название коврово-меандрового или ромбо-меандрового - это ромбы разной формы с прерванными линиями, заходящими один в другой. Они создают на поверхности глины, ткани, дерева красивый густой коверный узор.
  
  Разгадка происхождения ромбо-меандровых знаков была предложена В.И.Бибиковой, которая связала ромбо-меандровые знаки, зафиксированные в одежде и на полотенцах, с естественным орнаментом, который был четко виден на косом или прямом срезе бивня мамонта. Этот рисунок, перенятый народными мастерами у природы, пережил тысячелетия и дошел до наших времен.
  
  Бивень мамонта - суть могущества зверя, его оружие. Отсюда и рисунок бивня несет в себе содержание силы и могущества, в которых нуждается человек, отправляясь на охоту. Набегающие друг на друга ромбы - знаки счастливой охоты, знаки силы, знаки удачи, и человек использовал их, совершая магические обряды. Еще во времена неолита бытовали печатки для татуировки тела подобным орнаментом.
  
  Жрицы и жрецы, украсившие этим орнаментом свое тело, совершали магические обряды. Этот орнамент защищал их тело от духов, способных причинить им вред и одновременно ромбо-меандровые знаки тело жреца наполняли великой силой и могуществом, полученными им от животного в своем бивне, имеющего аналогичный рисунок. Ромбо-меандровыми знаками украшались и некоторые культовые предметы времен неолита - от женских фигурок до сосудов.
  
  Знак жизни - так можно назвать ромбо-меандровый узор. Не случайно, когда прошло время и человек стал не только охотником, но и пахарем и скотоводом, он не забыл этот знак, и он для него стал и знаком земли и плодородия. Для того чтобы поля были щедры на урожай, а небо на удачную погоду, человек вышивал этот узор на ткани, вырезал на дереве, украшал им глину.
  
  Множество раз повторял он этот узор, словно безмолвно творя заклинание, прося у неба, солнца, земли - удачи в охоте и жизни, плодородия своим полям, дождя, посевам. Вычлененный из общего ромбо-меандрового рисунка знак ромба - стал и сам со временем символом и знаком неба, солнца, земли, мироздания. В северодвинских вышивках, на белорусских полотенцах, ромб-земля, ромб - знак плодородия, ромб-солнце встречаются неоднократно. Меандрово-ковровый рисунок можно увидеть и в общей композиции на телах тех же северодвинских вышивках.
  
  Глиняная игрушка, в частности, каргопольская, и поныне украшается орнаментом, одним из элементов которого является ромб.
  
  Ромбические, коврово-меандровые знаки орнамента иногда складываются в особые сюжеты композиции, способные нести в себе дополнительное содержание, скажем, восхода и заката. Возможно, когда-то у наших далеких предков полотенце участвовало в магическом ритуале не в связи с почитанием предков, но и ежедневном ритуале очищения водой, утором - от ночных страхов и ужасов, вечером - от дневных тягот, забот и усталости. В обряд очищения водой входило и вытирание лица полотенцем. Утром оно вытиралось нижним концом, где ромбы создавали композицию восхода, то есть внизу поначалу шла широкая полоса, затем следовали полосы все уже и уже, кончавшиеся самой тонкой полоской. Вечером, наоборот, верхним концом, где композиция была зеркальной - поначалу тонкая полоска, а затем все более широкие и широкие полосы. Композиция несла в себе содержание заката.
  
  Я столкнулся с этим поверьем в белорусской деревне, где хозяйки дома, увидев, что я утираюсь полотенцем, объяснила, что утром утираются утренним концом, а вечером - вечерним.
  
  Возможен и вариант, что человек два раза спросил у солнца, неба, земли, природы послать ему хорошую погоду, хороший урожай: утром - умываясь и вытирая лицо, и вечером - после работы, после заката, работая от темна до темна.
  
  Ромб - элемент ромбо-меандрового узора учитывают и используют и до сегодняшних дней мастера народной игрушки Каргополя, Филимонова, Костромской области, хотя появление этого знака относится ко временам первобытной охоты.
  
  В следующий период - уже земледельческий - появляется новый знак - знак засеяного поля - квадрат с вписанным в него крестом и точками или знаками зерна в центре четырех квадратов.
  
  Этот знак, т.н. точечно-квадратный знак, можно встретить и на глиняном алтаре для первых плодов урожая, и на глиняной ритуальной женской скульптуре. Бесчисленное число раз повторялся он и на прялке и на вышивке, часто встречается на оренбургских платках: низ шали оформлен этими квадратами, разделенными на четыре части с точками, в случае шалей - просветами в этих четырех малых квадратах.
  
  В глиняной игрушке он сохранился, если судить по тому материалу, который мне удалось наблюдать в игрушке из села Донское Ставропольского края, к сожалению, не попавших в поле зрения наших искусствоведов.
  
  Это - знак уже чистого плодородия, обилия, урожая, удачи. Поэтому и полотенца, и одежда, и прялки, особенно прялки, дают множество вариантов этого знака, оставляя нам свидетельство, что квадратно-точечный орнамент был одним из основных орнаментов, которым наши предки украшали предметы быта и предметы, участвовавшие в магических ритуалах, способствовавшие урожаю, плодородию, деторождению.
  
  Интересная деталь - во многих ярославских прялках прошлого века в одном из сюжетов двух-трехчастной композиции мастер воспроизводил колокольню главного собора Петропавловки. Так вот, эту колокольню он обязательно украшал разными орнаментами, в том числе постоянно использовал и квадратно-точечный знак. Солнце на протяжении тысячелетий получило великое множество вариантов изображений. (Даже наш колобок - и тот в каком-то смысле является солярным знакома.)
  
  Вариантов этого знака множество. И прежде всего - все бесконечное разнообразие крестов, как в круге, так и без него. Природный аналог креста дает так называемый "крестовый камень", минерал, на поверхности которого кристаллы образуют правильный четырехконечный крест.
  
  Знак креста в круге очень похож на изображение колеса в колеснице ариев, которые три с половиной тысячелетия назад пришли в Индию. Эти колеса - втулка из березы, ободья из осины - тоже имели четыре спицы, то есть абсолютно соответствовали изображению одного из вариантов солярных знаков - крест в круге. Неудивительно, что изображение колеса и солярный знак аналогичны друг другу. Множество богов движутся по небу на колеснице да и само солнце, "катясь" по небу, "закатывается" вечером (отсюда "закат").
  
  Бог Перун, связанный с культом солнца, получил даже свой особый знак. На дохристианском календаре киевского происхождения в июле месяце зафиксирован "громовой" знак Перуна (день Перуна отмечался на Руси 20 июля по старому стилю, как и потом день Ильи-громовержца) - этот знак похож на колесо с шестью спицами, называемое еще "шестикрылой розеткой". Такие знаки вышивались на ритуальных полотенцах, ими украшались прялки, избы, дабы защитить дом от гнева Перуна, а позже Ильи-пророка.
  
  Этот "громовый" знак обязательно ставит на грудь человеческой фигуры народный мастер из Костромской области П.Иванов. Вполне возможно, что именно так могло выглядеть глиняное изображение исконного русского бога.
  
  Бесконечное количество разновидностей крестов, как в круге, так и без него. Здесь и шести, и восьми, и десяти, и множество-конечные кресты. Практически все эти разновидности солярных знаков встречаются и в вышивке и росписи своих игрушек. И сегодня используют солярные знаки при росписи своих игрушек: просто круг, четыре-шести, восьмиконечные кресты, как в круге, так и без него. А если взять, скажем каргопольские или вологодские прялки, на них солярный знак многоконечных крестов в круге является основным сюжетом. Разнообразие их почти равно количеству сохранившихся прялок.
  
  Особо стоит выделить один из вариантов крестообразного солярного знака, так называемый "граммированный крест", крест, состоящий из четырех Г-гамм, букв греческого алфавита, хотя появление его относится к более раннему периоду мировой истории, да и место его появления - Восток, Индия. В орнаменте и на письме у брахманов Индии этот крест символизирует собой привет и пожелание благополучия. Иногда этот крест рассматривают как графическое изображение четырех ног, сведенных в одной точке. Называют гаммированный крест еще и "свастикой". У нас этот знак встречался и на вышивках и (особенно) на поясах, распространен был более всего в северных районах России. Компетенция этого знака фашистами и наполнение его противоположным смыслом - пример того, как меняется содержание знака и зависимости от того, в каком контексте и с каким смыслом усваивается он нами.
  
  Существуют и другие варианты солярных знаков, кроме креста, круга, креста в круге - солярную семантику несут в себе также треугольник, квадрат и ромб.
  
  Конечно, возможно иное прочтение солярного знака, скажем, тот же крест мог и не нести в себе солярной семантики. Например, был такой обычай у степных племен, живших в наших южных землях, - поклоняться воткнутому в холм мечу. Конечно, воткнутый в холм меч был очень похож на крест (кстати, и на могилу с крестом в наше время), но для племени это был прежде всего знак могущества, власти и человеческой силы, которая подчиняет себе племена и народы или может служить защите родной земли.
  
  Но вернемся к солярным знакам. Есть еще одна разновидность этого знака - знак солнца и огня, язык пламени, который называют "бута" и который и посейчас бытует у огнепоклонников Индии (в просторечии его называют "огурцами".)
  
  Правда, кроме смысла солнца и огня, он имеет еще несколько десятков смыслов, вот другие его значения: знак гривны коня, самого коня, хвоста коня, тени листка на песке, свернутого виноградного листка, цветущего миндаля, стручкового перца, птицы, крыла птицы и еще множество самых разных значений. Этот знак встречается в наших набойках. На некоторых ярославских прялках можно допустить схожесть некоторых элементов сюжета со знаком "Бута".
  
  Особое внимание хотелось бы обратить на знаки, которые обозначали определенный месяц в году на исконно русских календарях. Глиняные сосуды, на которых зафиксированы эти календари наших предков - скажем, четвертого века на сосудах из Ромашков и Лепесовки (Украина), дают материал для попытки расшифровать этих знаков.
  
  Я не буду перечислять значение каждой линии, каждого месяца, скажу лишь о тех, что встречаются и повторяются на вышивке, на прялке, в современной росписи игрушки. Так, в народном искусстве зафиксирован двойной крест летнего и зимнего солнцеворота.
  
  Часто в росписи игрушки, прялки, на вышивке встречаются и знаки в виде ромбической сетки, соответствующие знакам сентября и декабря - это изображение тенет - сетей для ловли птиц и зверей.
  
  Интересная деталь: ромбическая сетка еще знак начала и конца. Очень часто мастер из Кожли Курской области В.Ковкина ставит их на груди конника. Светлая сетка - начало - слева, правая - темная сетка - знак конца. Сентябрь в древних календарях был началом нового года. Декабрь - в наших - конец его. Но эта мысль, конечно лишь о случайности совпадения знаков разных эпох.
  
  Волнистые линии июля - знаки дождя и воды, а также "громовый" знак июля, о котором уже шла речь, также во множестве используется народными мастерами. Знаки колоса и трав, которыми обозначены месяцы май - древнерусское название "травень" - и август "серпень", можно встретить также в росписи многих народных промыслов. Волнистые линии, параллельные земле, которые символизируют месяц июль, кроме этого, еще являются знаками Матери Сырой Земли, земли, пропитанной дождем, знаками рек и озер, и воды вообще.
  
  А вертикальные волнистые и параллельные линии - знаки падающего дождя, магическая формула заклинания и вызывания этого дождя. Отсюда ритуальные глиняные фигуры, украшенные этими линиями и с сосудами на голове времен Трипольской культуры. Эти и другие знаки древнерусского календаря использовали народные мастера, украшая ими прялки, вышивку, игрушки и постепенно забывая их первоначальный смысл, повторяя только вслед за своими предками доставшийся им по наследству рисунок.
  
  Некоторый след в орнаменте конечно же оставили и бытовавшие в давние времена на Руси и так называемые "знаменья", "подрезы", "затесы", "тамга" - бортные и другие знаки, те знаки, которыми примечались принадлежащие данному хозяину ульи (борты), поляны, участки леса, владения. Так, по сведению летописи, Ольга, объезжая свои земли, ставила "знаменья, места и повосты". В актах шестнадцатого и семнадцатого столетия даются описания бортных, личных знаков. "Коса на черте", "Калита с поясом", "Знамя", "Борода, в исподе тень", "Соха вверх рогами, другая к земле рогами..." и другие знаки. Следы этих знаков безусловно остались в росписи игрушек. Есть даже обычай, отличая свою игрушку от игрушки мастера соседа, помечать ее неповторяющимися у других мастеров знаками. В частности, скажем, для В.Ковкиной в Кожле характерно на игрушках повторение двух ромбических сеток справа и слева от осевой линии, положенных на фон разными светлой и темной красками.
  
  Однако мастера не всех промыслов народной игрушки использовали знаки орнамента в своей работе. Видимо, часть из них следовала своей особой традиции, и некоторые игрушки существуют без орнамента вовсе.
  
  Это - некоторые виды рязанской игрушки, а также пензенская игрушка - красные коровы, которые очень близки по способу окраски, наверное, к жертвенным ритуальным фигурам, окрашиваемым кровью. В пензенской игрушке другие фигуры баб, конников, птиц также окрашены в один, максимум в два цвета, если не считать позолоты некоторых деталей сюжета.
  
  На этом и закончить беглый и приблизительный разговор об алфавите знаков орнамента, оставленных временем и людьми. Пройдет время - и эти знаки будут расшифрованы с большой полнотой в научных работах, в задачу же писателя входит лишь узнать в сегодняшнем орнаменте черты и знаки времен, ушедших от нас за тысячелетия.
  
  Перечитать и понять глиняную и деревянную книгу, оставленную нам предками, до конца невозможно - много страниц утрачено, много искажено переписчиками по разным причинам, но то, что она есть и сегодня продолжает писаться глиняными и деревянными словами - это бесспорно.
  
  И если кто-то из прочитавших мою работу с большим вниманием всмотрится в глиняных и деревянных баб, конников, зверей, животных, я буду считать свою работу не напрасной, потому что она - тоже знак благодарности и памяти к своей истории и культуре, воплощенной в народном искусстве.
  
  Прежде чем закончить свою работу, я бы все же хотел повторить несколько мыслей, которые мне пришли в голову во время занятий народными промыслами и общения с народными мастерами. Прежде всего, мысль о двух мировоззрениях: дружинном и народном, каждое из которых может быть нравственно: народное - направленное лишь на созидание, и дружинное - движимое желанием и долгом защиты созданного народом.
  
  И мысль о том, что дух человека за тысячелетия прошел путь, в каком-то смысле зафиксированный народным искусством, - первый этап - моногамии, второй - полигамии, третий - политеизма и четвертый - монотеизма. Все эти формы веры человека в высшую силу не сделали его счастливее, не спасли его ни от войн, ни от стихий, ни от смерти. И в то же время созданное человеком внесло в жизнь его красоту и любовь, овеществило память о прошлом, овеществило его историю, историю народа и историю рода его. И в этой овеществленной истории, любви, верности - бессмертие и надежда на бессмертие живущих сегодня и идущих нам вслед.
  
  Так будем же и мы верны бессмертию, которое и в творчестве, и в выращенном колосе, и в глине, которое в народных мастерах, тысячелетия передающих тайну искусства рода из рук в руки и хранящих неизменно и неизбежно то, без чего нет - ни истории народа, ни его морали, ни его лица.
Оценка: 4.07*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"