Когда конники из Балахны приехали сбрасывать колокола, Николо-Погост встал стеной. Три дня милиция не могла добраться до колокольни.
Только когда 12 человек выдернули из толпы, стянули им за спиной руки и увели, народ из храмовой ограды ушел. Люди помнили, как так же вот уводили дьякона и трех Николо-Погостских священников: обратно никто из них не вернулся. А храм закрыли на ключ.
И вскоре дрожала земля, столетья спустя снова принимая в себя творения балахнинских литейщиков. Большой, четырехсотпудовый колокол вырвал на своем последнем пути с 60-метровой высоты кирпичи из вековой кладки и долго потом лежал во дворе. Увезти его смогли, лишь разбив на куски. Разбивали кувалдами.
- Бесноватый напал на страну, на людей, - скажет 70 лет спустя новый настоятель храмов села Николо-Погост, протоиерей Чугунов Владимир. - Были никем, захотели стать всем... Потому и господь отвернулся. Потому так долго к нему и шли - очищаясь, сквозь испытания, муки.
Вешая на храмы замки, у людей пытались отнять главное - Веру. Там, где приходы все же функционировали, работать священником было непросто:
- Каждый шаг, каждую проповедь контролировали светские власти. Темы, содержание проповедей были четко определены, - вспоминает протоиерей. - Стоило отойти чуточку в сторону - священника сразу наказывали, убирали в другой приход.
Церковь при канувшей в Лету власти брела, как ЗэКа на этапе, когда шаг вправо-шаг влево - побег. И чем это нередко оборачивалось на практике, отец Владимир познал на собственном жизненном опыте. Еще прибывая "в миру", еще когда двигался к Вере.
Родился будущий батюшка на Автозаводе, в поселке Доскино. В обычной семье, не имевшей никакого отношения к Церкви. Отучился в школе, отслужил в армии. Потом пять лет мотался в Сибири, в старателях - золото мыл:
- Считая, что собираю материал для своих будущих книг. Сколько себя помню, всегда писал. И читал...
Пушкин, Толстой, Достоевский и привели его к Вере. Во всяком случае, именно эти фамилии называл, отвечая на вопрос следователя "Кто?" Кто склонил студента литературного института к религии, чтению тогда еще запрещенной литературы?
В комнатке общежития они жили втроем. И все трое станут служителями Церкви. Так вот когда один из троицы понял, что к нему скоро "придут", все запрещенное отнес самому близкому для себя человеку - священнику. Тот назавтра все это отнес в КГБ.
- Каждый служитель культа в те годы сам определял для себя, как далеко заходить в этом компромиссе с властями... В деревенских приходах было, конечно, попроще, - говорит протоиерей.
...Осквернить храмы прихода, объединяющего более 60 деревень, власти все-таки не осмелились. Только однажды, в войну, в летний Спасо-Преображенский ссыпали зерно. Выбранный в 30-х еще годах новый староста в меру сил и возможностей за храмами наблюдал. Менял случайно разбитые малолетними несмышленышами стекла, ремонтировал кровлю. Зимний, Владимирской Богоматери, до начала 80-х оставался нетронутым - со всей утварью, иконами и убранством: открывай двери, заходи и - служи.
В начале 80-х храмы было решено реставрировать. В силу чего Ново-Погост лишился части своих святынь: что-то вывезено никому неизвестным ленинградским музеем, что-то разворовано реставраторами, что-то - иконокрадами... Когда в 91-м сюда прибыл назначенный настоятелем Чугунов, леса вокруг храмовых стен обветшали и сгнили. Кровли не было - по стенам во время службы текло. Утварь...
- Где только не находил, - рассказывает протоиерей. - Часть икон местные жители сохранили: большие сдали в городецкий музей, маленькие разнесли по домам.
Церковные книги все эти годы берегла Анна Васильевна Чурекова:
- Вечером, с подругой, вдвоем... На тачку все книги из кладовой вынесли и ко мне привезли. Так в сундуке до отца Владимира и лежали. В Кубинской церкви про них сколько спрашивали! Но я берегла, верила - наш храм откроют, - рассказывает 86-летняя женщина. В домике с почерневшими от времени стенами, покосившемся на один бок.
В Москве минимальная цена каждой из этих книг далеко уходит за сто тысяч долларов.
- Все местное население, не взирая на долгие десятилетия официального атеизма, - крещеное, венчаное...- говорит священник. - Даже молодежь на церковные праздники - никаких "плясок" в клубе, все - в храм.
Которому первозданный вид возвращали всем миром. Сегодня и на нижегородской земле, и еще где-либо не сыщешь такого вот храма. Где не только сохранились стены и практически все внутреннее убранство. Но имеется сохранившийся в целости престол и жертвенник на каменных столбах, с гранитными плитами. Иконы редкостной, теперь уже не встречающейся иконографии - уникальная, палехского письма 1759 года Владимирской Божьей Матери, храмовая Владимирская, образ Смоленской Божьей Матери 1687 года, главная святыня храма...
Четыре года назад протоиерей Чугунов вместе с группой подвижников из Нижнего Новгорода и Москвы создали Фонд "Родное пепелище". На сегодня Фонд не только издает книги духовного и светского содержания, но и перечислил 400 000 рублей на реставрацию храмовых икон.
Нынешняя забота настоятеля - ограда храма и колокольня. Денег на ремонт пока нет. Хотя реставраторы из города Шуя запросили втрое меньше нижегородских, да и деньги за работу соглашаются брать частями.
Батюшка возлагает надежды на письмо, которое готовит для депутатов нижегородского ОЗС:
- Если Фонд получит льготный кредит, колокольню начнем делать сразу, не дожидаясь помощи государства.
Правда, последнему внести лепту в восстановление памятника федерального значения не мешает. Тем более, что в итоге кроме духовных, можно получить и материальные девиденты. Приезжавшая в конце 80-х из Италии княгиня Волконская уже предлагала обиходить находящееся здесь имение предков: восстановить канал, отстроить пристань, кафе - чтобы заходили в Николо-Погост туристические теплоходы.
Протоиерей Чугунов мечтает о создании в бывшей барской усадьбе Дома творчества - для художников, композиторов, пишущей братии. Чтобы черпали вдохновение, силы из здешней неисчерпаемой кладези исконного, русского духа. Как, кстати, делает тот же Илья Глазунов, который уже год приезжая в Николо-Погост со своими студентами.