Лауло Лоэльо : другие произведения.

Книга Воина Тьмы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    шаманизм, психология, любовь и тд.

Книга Воина Тьмы

Warrior of the darkness

~~~

Лауло Лоэльо

(с) 2003 г

---

Книга Воина Тьмы

  

Verdandi

  

Werwolf songs

Вступление

  
   Я абсолютно отделен ото всего, брошен, я в отчаянии, я одинок, никого нет теперь рядом. Я отделен ото всего, что я любил. Я окружен страшными тенями прошлого - моими поражениями и предательством. Я перед глухой, непроницаемой стеной, преграждающей мне путь, и он никогда не откроется. Я слишком слаб, я в отчаянии от своей слабости: когда мне нужно принять решительный бой, в этот момент силы покидают меня - и это ужасное зрелище - обступившие меня мрачные и безжалостные тени ничто, сквозь них проступают и исчезают печальные лица, глаза и губы тех, кто верил мне и тех, чью любовь я хотел обрести - это теперь навсегда потеряно, навсегда уходит от меня и никогда не вернется. Я падаю на колени, мои зубы стиснуты, они крошатся, кулаки сжимаются так, что кажется, жилы и вены лопнут.
   И я принимаю этот последний бой слабости и отчаяния: пусть я никогда не увижу в этой тьме того, кого я сразил своим мечом, эти безобразные и неоформленные тени детских страхов, выросших в отвратительных чудовищ, пусть я никогда не увижу тех, кто наносит мне смертельные удары - в слабые и незащищенные места. Это бой моей слабости и отчаяния.
   Это страшная мудрость, плата за которую нечто большее, чем жизнь и чем смерть. И тот, кто пережил час слабости и позора, кто после этого останется жив - у него должно быть какое-то иное имя...
  
   Но нет никакой чести - в том, чтобы погибнуть так. Меня мучают сомнения. Весь мой предыдущий опыт кричит мне о боли, бесчестии и поражении, он кричит: "откажись, пока не поздно!", но что еще я могу, какой у меня есть выбор?
   С трудом вспоминаю, что я - не ничто. Но эта мысль входит в конфликт со всем моим прошлым тяжелым и безрадостным опытом. Этот опыт говорит, что пути нет - я опять найду свой тупик. Я снова, может быть, сделаю те же ошибки, незримые сначала, но потом они проявятся и убьют меня.
  
   Во мне есть какая-то мерзкая часть души, "оно", которое цепляется за все дурное и мертвое, ей все равно, из чего получать удовольствие - от страданий, боли, тоски, печали, подавленности, оно млеет от сладострастия, что оно такое дурное, слабое и ничтожное. Но это устаревшая и ничтожная часть меня.
   Я воин слабости, но я превращу это в силу.
  

Оборотень

  
   Вчера я понял одну вещь - я оборотень. Я оборотень: человек-волк. Знаю, что мне никто не поверит. Как не поверят они тому, что я могу вызвать дождь одним взмахом обычного платка, предсказывать будущее, прозревая суть настоящего. Больше всего в это не верят мои родственники, как и положено. Они бы поверили, но все это умение - им не понять, что это лишь вопрос цены и веры. Так же, как не понимают они, что я могу разговаривать с деревьями... но только не во время роста и цветения - в это время деревьям не до людей.
   Люди видят только то, что хотят видеть. Но теперь люди видят это сами, и сами не зная отчего, они расступаются, когда я обычным человеком прохожу по улице, рассекая толпу, как нож - масло, как меч викинга - жалкую плоть врага. Их корчит от панического смеха, которым они пытаются прикрыть свой страх. Испугаться по-настоящему они не могут, ведь для этого нужно понимать, что происходит, но они, к их счастью, не понимают, ведь про это не рассказывают в школе и газетах. Да и потом, это выглядит слишком непонятно: недосягаемо красиво и вместе с тем угрожающе. Ведь так как я никто не ходит. Я не знаю, есть ли еще кто-нибудь, кто освоил "походку в замедлении", как я ее называю? К сожалению, это - не умение, а дар, но цена за него велика. Когда ты нарочно замедляешь свое сознание, вокруг становится очень тихо, пространство и время замедляются, сгущаются, становятся ощутимо вязкими, терпкими, и словно гудящими - обычно труднее всего это переносит электроника, часы останавливаются, мобильники глючат. Кое-что может и выгореть, если очень далеко уйти в "замедление"... Это ничто иное, как прорыв Иного мира в наше скучное и хорошо известное измерение с его законами.
   Никто и никогда не узнает о моем Пути, о том, как я обрел силу, и о цене этой силы. Поэтому я должен рассказать об этом хотя бы в намеках: может быть найдется еще кто-нибудь, кто идет по моим стопам, хотя порой мне кажется, что на самом деле я - один во вселенной. Такое не забывается - говорят. Но я знаю, что забывается все. Даже то, что забывать нельзя: ведь забываем мы свои прошлые жизни? Свои ошибки и свою любовь?
   Хранить молчание - об этом всем, - было бы самым мудрым: и я так живу и жил. Но дело в том, что я не ищу мудрости, не ищу познания.
  
   Я всего лишь снаряд, выпущенный из артиллерии прошлого: я Фенрир, волк Асгарда, опустошитель его и я же его верный сторожевой пес... Я пишу эти записки на привале, под шум ливня, бьющего стальными осенними каплями по листве из золота на Мировом Древе. На привале, слишком коротком, между бесконечными боями с "искажением", сквозящем в Ветре Безумия, из-за границы мира, из мировой бездны Гинунгагап, в разрывах существования. Ветер, что смешивается на границе двух Миров, Мира Иного, родного мне и Моря Мертвых, чуждого мне, но из которого вышли мы все.
   Этот ветер, заражающий легковесные души, останавливает только кровь Среднего мира. Наша кровь, бойцов древности, и новых бойцов, недавно рожденных, приходящих под эти ветви из чистого золота, как под флаг сбора с самых разных частей мира. Они бредут отовсюду, неся с собой то оружие, что выковали они из огня своего духа и железа своих страданий. В их глазах безумный свет, отражение того горнила, через которое проходят все, кто собираются у корней Иггдрасиля. Свет в их глазах или ледяной, холодный свет Нифльхейма, или адский, горячий отсвет Муспельхейма, либо светлый, теплый и живой. Но они знают цену своего света, цену своих страданий, цену своей веры и любви, потому никогда не забывают о том, кто они.
   Все они шли "путем сердца"...
  
   Да, я "забыл" о самом главном - я полюбил: такова цена.
  
  

Обернуться

   То, что я стал оборотнем, произошло недавно, но долог был путь. Сейчас я об этом не жалею, потому что это был мой выбор от начала мира... Красоту этого пути я не мог оценить, пока шел по нему. Сейчас, оборачиваясь мысленно назад, я горько сожалею лишь о том, что я был самым слабым на этом пути, слишком слабым, чтобы твердо идти. Оборачиваясь еще дальше, меня охватывает некий холодок, ужас от осознания: а что же было в более глубоком прошлом, если оно было. Пусть так, отвечает сознание, но сейчас у меня ощущение, что я выбрался и твердо стою там, где стою: вспомнить - кто ты, кто ты есть на самом деле и устоять...
   Теперь, вспоминая, я не могу вспомнить - что же считать началом? У каждого начала было еще одно начало...
   О том, кто я, а также об именах? Что такое имя - как не иносказание? Имя - это сокрытие сути, а не ее открытие! Дело в том, что я не знаю - кто я. Кто же на самом деле я - я не знаю. Я знаю, что я - оборотень.
  

  

Оборона

  
   У корней древа сидит человек с глазами волка и рядом с ним белый волк с человеческими глазами, они оба сидят у корней древа у костра, залечивают и зализывают боевые раны и поджидают тех, кто подойдет позже. И они подходят, они возвращаются сюда уже не в первый раз. Они подходят один за другим, каждый со своим боевым животным, люди с острой сталью на боку и в броне, с тяжелыми и легкими ранами - все они исцеляются от древа и отдыхают у костра. Через какое-то время появляется некто особый, это страж древа.
   Он собирает всех вместе и показывает на карте пути и высоты и дает очередное боевое задание. Затем Он уходит, а все, кто был под деревом, постепенно исчезают...
  
   Человек с волчьими глазами просыпается в своей кровати и долго еще лежит, не в силах пошевелиться.
   - Удивительно, куда деваются все силы? - чувствует он - Вчера вечером лег спать полный сил, а сейчас даже мысль о том, чтобы встать и чем-нибудь заняться неприятна.
   Он лежит так долго, в каком-то неопределенном состоянии - вставать не хочется категорически. Затем он пытается размышлять, в голове всплывают осколки или обрывки сна: но он знает, что это только ложные образы, что скрывают от его разума нечто важное, но что? Но он не помнит то, что было ночью, то, что отнимает все силы. Не помнит того, что было во сне.
  

Urd

  

Бегство от Хозяйки Вечной Зимы

  
   Да, теперь я вовсе не веселый, одинокий, гордый белый волк. Я прирученный белый пушистый пес, которого его хозяйка выставила за дверь - на собачий холод. И я скребу когтями в толстые бревенчатые стены, которыми она отгородилась от меня, пытаюсь делать подкоп в мерзлой земле, и скулю от вопиющей несправедливости, и вою отчаянно за пределами слуха. Ты не знала, что волки иногда воют за пределами слышимости для человека? Нет?
   Теперь ты это знаешь, потому что боль и одиночество, как и радость, и счастье - одни на всех.
   И я пытаюсь бежать прочь от этой злой метели и зимы, от злой хозяйки за закрытой дверью - прямо в опаляющий зноем июнь - к песку, солнцу, воде и деревьям, я снова дичаю и становлюсь тем, кто я есть.
   Боль и одиночество не отнять, в отличие от счастья и любви.
   И я просто валяюсь на горячем песке на пустынном пляже, обвеваемый ветром.
   Затаившись, с радостным тихим смехом наблюдаю за брачными играми малых пташек. За сердитым вороном, мешающим сосредоточенной охоте коршунов в полыхающем небе.
   О, как же я тебя понимаю, глупенькая и маленькая пичуга, старающаяся увлечь свою избранницу в брачный танец - но отвергнутая ею. Понимаю, слишком понимаю и тихо смеюсь над тобой и над собою. "Да, не слишком ты убедителен для нее, милый, слишком горяч, неопытен и неуверен в себе, ты просто напугал ее. А я - не нужен со своим служением и верой в единство душ".
   Как я "завидую" вашему величавому полету в небе, две хищные птицы с гордым и мощным размахом крыльев. Вы просто не обращаете никакого внимания на задиристого "злого" ворона, который мешает вам охотиться по глупой зависти к вам. Громко смеюсь, потому что смешны его каркание, попытки на коротких своих крыльях догнать вас. Я рад вам, вы умеете быть вместе даже порознь в этом огромном небе.
  
  
   И меня вновь озаряет, что волк ослепительно белой шерсти, что пришел ко мне, соединившись с моей душой той осенью, а затем "ушедший" куда-то по своим волчьим делам, бросив меня, он никуда не уходил, а я стал им, а он мной, ему тепло в моей душе, и мы никогда не расстанемся... Волк - это я.
  
   12:29 03.06.2003
  
   Из жаркого июня я принесу к твоему дому свое раскаленное добела сердце, растопив твои вечные снега и лед, и приветствую тебя по-своему - ты выйдешь, распахнув дверь, на порог нашего дома Хозяйкой Вечной Весны.
  
   13:07 03.06.2003
  
   - Беги, волк, беги!
   - Нет, не побегу. Я никогда не был предателем... Ты знаешь, что нам не стоило начинать...теперь нам обоим будет всегда, навечно больно и беспокойно, пока луна светит под этими лишенными света небесами, пока мы не вместе.
   - ...
   - ...я тем более не побегу, как бы ни терзала нам душу эта мертвая плоть на небе, как бы ни тосковала наша душа по заходящему солнцу, по голубому эфиру, что скрадывает ночная тьма.
  

Там, где заходит солнце

  
   - О, там живет она, эта Царица без Царства, Королева без Короля. Снова душа моя отправилась туда, чтобы помочь Ей.
   Что Она понимает?
   Когда Она приходит ко мне, живет во мне, я счастлив.
   Но, когда я пытаюсь вспомнить позже, я помню только то, что было воспоминание - болезненное нечто, что требует своего продолжения. И я противлюсь этому, потому что иначе сойду с ума. Но и в сопротивлении нет смысла, потому что тогда точно - гибель.
   - Зачем она делает это со мной, коли даже из известных ей моих имен, она ни разу меня не назвала? О, Она отлично выдрессировала тебя, прикидываясь глупой и трусливой, но она не дала тебе имени, поэтому не приручила. У тебя есть шанс остаться свободным и гордым - но лишенным души, потому что у Нас теперь есть еще на двоих одна неразменная душа.
   - Я чувствую себя игрушкой в руках Того, кто даже не пытается прикидываться милосердным - о, теперь я знаю, что это такое, когда моя душа без милосердия. Мое служение обманывает меня и дает мне силы. "Век пройдет ли день ли - все едино быть игрушкой неизвестных сил..."(с)
   Ее трусость и страх вызывают мой гнев,
   ...она же на самом деле не такая. Даже если такая, моя память о ней вернее и лучше.
   23:42 11.06.2003
  

  

Заклятие любимой

  
   Ты знаешь, я думаю, однажды ты поймешь, что быть сильной намного легче, чем быть слабой. Когда знаешь, чего ты стоишь, во что ты веришь и любишь. Когда знаешь, чему ты противостоишь, кто гонится за тобою по пятам, от кого ты уходишь, сжигая за собой мосты, обрекая разрушению и гибели то, что прежде было тебе дорого. То, что раньше было дорого - то теперь грозит гибелью и несет смерть. То, во что ты теперь веришь - это звезды и луна в безумной скачке ветра и ночной гонки в лесу. Обретая силу, ты теперь обладаешь ликующим знанием, что всегда опережаешь врага на несколько "ходов". Никогда не оставляешь ему форы, никогда не остаешься полюбоваться на свою слабость. Есть только ликующая сила, что нашла тебя достойной себя. И никогда не оставит тебя, потому что испытала тебя и нашла тебя прочной, чтобы выдержать ее напор. Даже когда он, по неизмеримой своей, но неправой мощи, или по твоей оплошности, настигает тебя и заставляет все вокруг лететь кувырком, ты лишь смеешься своей боли. Лишь быстрее вскакивая на ноги, чтобы принять наконец этот бой.
   Ненависть, гнев, смерть, - все, что так пугало прежде смертного, всего боящегося человека, - сбрасывают свои маски, открывая свои поистине прекрасные лица, чтобы теперь служить тебе. Жизнь обновляется и облекается цветом, запахом, дивными звуками и радостью.
   И ты наконец переживаешь видение Врат Иного Мира, к которому бежала так долго, сотворенных из переплетения живых золотых цветов и алмазных веток. Твои шаги тверды и легки, когда ты идешь по мосту между мирами из всего одной невидимой нити, скользишь как бог над вечным, но будто только что рожденным миром. - освобожденная и недосягаемая.
  

Заклятие Волка

   А теперь я буду ждать тебя на другой стороне Невидимого моста над Бездной Вечности. Здесь, в общем, неплохо; спокойно лежать, зализывая тяжелые раны: но есть, которые мне не "зализать" - ведь я не человек. Возможно, если ты доберешься, то поможешь мне. Что-то говорит мне, что эти раны можешь залечить только ты и больше никто.
   Дорого мне далась эта гонка. Я был слишком неосторожен, я не экономил силы, что ты дала мне. Я слишком серьезно ранен. Я очень устал... я чувствую, что возможно, мне не стать больше человеком...
  
   Крупные капли крови срываются с боков невиданного зверя и жгучими вишневыми огоньками летят в Бездну. Все же, достигнув дна, они вспыхивают и растекаются там неведомыми знаками, от которых трепещут ее мрачные обитатели.
   С этого Берега ему очень хорошо видно все три мира и пронзающий их гигантской осью ствол Мирового Древа. Если там живут боги, люди, звери и демоны, - пытаясь перекроить свои и чужие миры на свой лад, - то здесь космическая тишина и блаженный покой в первозданном молчании. Огромные пространства между двумя Берегами заполнены чем-то живым, мудрым и добрым - некоей сущностью, единственно-которой можно доверять. До сих пор нет той, единственно-которую Он ждет и похоже ожидание будет длиться слишком долго. И раненый зверь засыпает, хотя знает, что спать ему нельзя. Стоит ему закрыть на несколько мгновений глаза и слишком многое произойдет в трех мирах: но ему уже все равно - он засыпает.
   И нет ничего больше...
  

  

Skuld

Средний Мир

  
  

Рожденный от Земли

   Тяжело ворочается в глубоких недрах тяжелое, словно камни, чье-то сознание. Мучается от ощущения собственной тяжести, не в силах разорвать спрессованное в тысячелетия бытие. Заключить в своих глубинах огонь и воду, сжать их своей властью и не отпускать. Заставить их выполнять каторжнейшую из работ: сдвигать плиты, вспучивать разломы, вздрагивая от землетрясений, перемещать саму себя, невыносимую в своей тяжести.
   В глубочайшем одиночестве, холоде и яростном отчаянии рвется она на свою собственную поверхность, насыщенную таинственной жизнью, что легкомысленно суетится, вечно обновляясь в своей смерти. Никогда не понять ей, что это она и есть. Никогда не умея любить саму себя, ждет она понимания от огня, воды и воздуха, но никогда уже им не взломать ее окостенелой каменной неподатливой корки, как бы они ни старались.
   Когда в последние теплые дни осени сбрасываешь обувь, чтобы пройтись по прохладной земле, когда чувствуешь, как твои ноги, точно корни деревьев, наконец обретают опору, глубоко впиваясь вглубь в поисках скрытой влаги и тайного знания. Когда ты падаешь оземь, и твое тело распадается - растворяется, ручейками утекает вглубь, становясь просто покровом разодранной в клочья болью травы и искалеченных деревьев. Когда ты становишься коростой мусора, шрамами дорог, просто пузырем земли...
   Понимаешь, что еще не рождался. Ты просто извергнут, отторгнут Матерью, разлучен с нею... Словно гневные конвульсии, вздрагивает что-то в глубине. Напрягаются, расслабляются мышцы, схватки, и кто-то никак не может освободиться от собственного бремени.
  

Рожденный от Воды

  
  
   Сегодня вода спела для меня. Я слышал ее тихий голос. Она говорила со мной. Вода пела для меня в миллионах капель: в хаотическом шуме рождалась, - всегда звучала, - никем не созданная симфония.
   Для тех кто умеет и хочет слушать.
   Каждая капля кричала мне что-то, что я хотел сложить в слова. Но это было за пределами слов и я просто слушал мелодию воды.
   Мне пели и я услышал медленные, величаво текущие равнинные реки, никуда не спешащие и оттого бывшие всегда и везде вовремя.
   Речитативом гремели тяжелые водопады и горные реки, в сознании восхищения собственной мощью и яростью.
   Я слышал музыку дождя, печальную, грустную оттого, что ему пришлось расстаться с небом и постыдно жадную страсть земли, всасывающей и впитывающей бедную влагу. Крики боли от собственной тяжести в глубочайшей Бездне, непросвещенной светом и ее стремление вверх.
   Это было и раньше, в детстве. Я вспомнил, что и тогда мне было внятно значение и пути каждой падающей снежинки, их хороводы и танцы, тихий шорох завороженного полета.
   Вода пела для меня. Пела для никого. Для себя. Она была рада, что кто-то еще слышит ее. Я узнал ее горе и радость, величие и низость, боль и счастье, ее служение и ее свободу, ее тайные стремления и любовь.
   Я отдался ей. Миллионы и миллионы капель навылет пробили меня, мое тело. Каждая капля стала моим телом. Вода познала меня и мои тайны, проникла в меня и была признательна мне.
   Я отдался ей, стал ее, стал ею.
  

Рожденный от Ветра

  
   Невыносимая тяжесть, гнетущая душу, покинула тело. Ты разлился непоколебимо спокойной, глубокой в сознании чувства собственного достоинства силой, знаешь меру в полном покое и в бурном движении остаешься самим собой.
   Тобой завладевает третья стихия - ты ли завладеваешь ею: но теперь ты ликующий, вездесущий и неуловимый ветер, игривый шутник, неутомимый напор.
   Неизвестно, откуда появляющийся и внезапно исчезающий... Всё видящий и всезнающий, но ничего не понимающий и все забывающий, вечное движение ради движения, созидающее разрушение. Обреченный, в своем стремлении найти что-то твердое и основательное, - на разрушение и безостановочное движение.
   Но и ты однажды устаешь и засыпаешь: нежно, - ты становишься очень нежным, - шевелишь листочки на деревьях, волнуешь травы, гладишь воды залива, становишься миражом над нагретой дорогой... Осенью тобой вновь овладевает ярость и беспокойная ликующая сила, протестующая против смерти лета.
  
  

Вместо заключения

  
   Никто толком и всерьез теперь не скажет, отчего произошло так, что оказалась заселена огромная равнина, поросшая густым лесом. Ужасный климат, суровая земля, нелегкие условия жизни. Богатства своих глубин земля отдает с боем, страдая от боли и гнева, терзаемая железными смердящими монстрами. Полгода зимы, не более трех месяцев нормального тепла, - но и то, жуткая жара или погода резко портится, будто в обиде. Леса высылают один за другим полчища гнуса, терзающего людей. В остальное время облака так низко нависают над землей, что всей свинцовой тяжестью пригнетают к ней и тело и душу. Не поднять взгляда. Хочется кричать, чтобы прекратили там, наверху, прервали эту деспотию небес, тоталитаризм земли.
   Пришли, осели, свили гнезда, расплодились. Перекроили реки, моря и горы, оплели землю паутиной дорог, застроили муравейниками городов, засмердели сердцевину жизни. Вступили в борьбу с Сердцем Леса, отрезали, извергли себя навек из природы...
   И только один раз дано человеку зацвести во всю силу, крикнуть во всю глотку три заветных слова, внезапно ощутить за своей спиной расправляющиеся два огромных невидимых крыла, разорвать неповиновением жестокий гнет "всеобщих законов тяготения" и всеобщего детерминизма. Когда он понимает, сколь велика была сила лжи и коварства, связавшего его, спеленавшего могучие крылья духа. И тогда он может лететь...
   Птицы, что осваивают полет с детства - для них полет так же естественен, как для человека - дыхание. Но его не учили летать и поэтому он может лишь удовлетворенно расправлять и складывать их, будто готовясь к завораживающему красотой полету.
   И эта вспышка ослепляет всех вокруг, оттого никто не в силах разглядеть, в чем причина невиданной мощи, что бесполезным, даровым, расточительным образом льет свой сокрушительный свет на тысячи километров вокруг.
   Теперь понятно, что за сила пригнетала душу и тело, что это не свинец небес и не могила земли, не гравитация и не атмосферное давление.
   Издать чудовищный рык, гневный рев, который уложит деревья на километр вокруг, взмахом крыльев поднять песчаную бурю и улететь. Из этого мира - отстойника, из мира предателей, из мира, где каждый с пеленок согласился со своей рабской долей: с чувством вины, страха, страдания, одиночества, смертности, всеобщей поруки - все, что составляет наивную веру во всемогущество разума существа, носящего лживое прозвище "человека разумного".
   С тем мощным запасом энергии, что есть у ребенка, - с глубоким ощущением своей связи с окружающим, вырастающим из тебя миром и любви к породившим тебя, ощущением Правды и отвращением к ее искажению, Нави, - человек способен прожить столь длинную и сильную жизнь, на которую он сам будет готов.
   Вместо этого он тратит годы только на то, чтобы найти дорогу к самому себе* раскопать ту ложь, что ему внушили о нем самом. Слишком поздно, чтобы изменить этот мир, но еще не поздно вернуться к самому себе...
  
   Страх, только один, - что все это вновь повторится.
   Вина, за то, что позволил с собой это проделать.
   Страдание и одиночество от сознания того, что никто не может стоять вровень с тобой, отражая смертельные удары, что некому прикрыть незащищенную спину, что бьешься, страдаешь и гибнешь, - в одиночку, - и от всего этого какая-то дикая пьяная лихость, наркотическая легкость, экстаз от принятия: что вражеские клинки, наконец доставшие твое тело и пронзившие сердце заставят биться его в Ином, лучшем мире.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Урд (Судьба)
   Верданди (Становление)
   Скульд (Долг)
   Общее название - Норны, женские божества,
   определяющие судьбу человека при рождении,
   обитающие у корней Древа Иггдрасиль.
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"