Когда я проснулся, Сергей уже умылся и теперь хлопотал по своему сложному хозяйству.
--
А где ребята? - спросил я, потягиваясь свободной рукой.
--
Какие ребята? - встревожился Сергей.
--
Те, что приходили ночью.
--
А-а, эти. - Сергей облегченно махнул рукой. - Я их отпустил. Они почти ничего не знают.
Можно было подумать, что по нашему острову только и делали, что всю ночь ходили разные люди.
--
Ты что их даже не убил? - спросил я, оглядываясь в поисках разных трупов.
--
Нельзя - Сергей отхлебнул из зеленой кружки. - Это племя Ахарауру. Тебе сколько сахара?
--
Три, - сказал я без энтузиазма. Вчерашний напиток навсегда погубил глотательный рефлекс. - Ну и что с того, они могут вернуться.
--
Убийство туземцев Ахарауру запрещено ЮНЕСКО, их в природе осталось совсем мало, - Сергей был серьезен. - А без военных амулетов они безобиднее тебя. Кстати держи один, пригодится.
Сергей кинул закрепленный на тонкой бечевке заостренный с одного конца кусок кованого железа. В простонародье - гвоздя.
Похоже, по обе стороны фронта шутили одинаково. Не хватало только про лицензию.
--
Нужна лицензия, - Сергей отложил сборы и внимательно посмотрел на меня.
Я был мрачен. У этого недоделанного Рембо оказалось чувство юмора. Беда не приходит одна. Я получил в руки зеленую кружку с темно-зеленой непрозрачной жидкостью, на вкус оказавшейся приличным кофе с тремя кусками сахара.
Отпив несколько глотков и закурив сигарету, не выдержал и бросился на землю от хохота. Сергей удовлетворенно кивнул головой. Нет оплошности страшнее - не обрадоваться шутке человека, который в любой момент может тебя убить; страшнее только - ее вообще не заметить.
--
Как же ты без меня с ними справился? - все еще давясь смехом, спросил я.
К этой части разговора я уже осознал, что Сергей воспользовался моей ежедневной необходимостью в еде, подсыпал в свою бурду что-то из своего рюкзака. Я отключился в самый разгар нашего противостояния по слухам самому жестокому в истории Африки племени. По непонятной причине Ахарауру боялись даже Исуате-иунеи.
--
Кстати, за амулет с тебя пять баксов. Итого, двести.
--
Что? Каких баксов?
--
Это часть моего бизнеса. Сто долларов в день, плюс мелкие услуги.
--
За что?
- За спасение твоей жизни. Если ты заметил, я вывел тебя с поля боя и доставлю живого к нейтралам, во что бы то ни стало, даже если тебя придется убить. Сергей вновь взглянул в мою сторону. Это означало, что он опять пошутил.
Я криво улыбнулся. Коммерция докатилась до святого, до войны. Неужели жизнь человека стало что-то стоить. Что-то дорого.
--
Скажи, а тебе не кажется, что у русского офицера может не быть денег.
--
Не беспокойся, главное был бы человек, а как взять с него денег, доверься мне. Не ты первый.
Сергей разложил огромную карту, улегся на нее животом и принялся размышлять.
--
Не мешай, - предупредил он меня.
Я благоразумно внял просьбе и спросил:
--
Откуда у тебя карта? Ты же говорил, что у тебя нет карты.
Сергей оторвался от процесса проведения нашего маршрута:
- Двадцать долларов. Ахарауру меньше не берут. Не бойся, за счет заведения. Сергей завалился набок. Глядя в небо, продолжил выкладки:
--
Выход в долину полностью перекрыт Дикими. Ждут дезертиров. Сейчас их, дезертиров, там скопилось шесть отрядов от трех до двадцати человек и наших и ваших. Можно прорваться, но... Как ты относишься к джунглям?
--
Я? - переспросил я.
--
Да. - Сергей посмотрел на меня в упор, подложив под подбородок кулаки.
Я понял его взгляд, как призыв оценить шутку. Громко рассмеялся. Сергей нахмурился.
--
Идиот что ли?
--
Ты не шутишь? - удивился я.
--
Небольшой круг - сто километров в обход массива через лес. За три дня покроем.
Я быстро посчитал, во что мне это обойдется. Триста долларов
--
Нет, - замотал я головой, - дорого.
--
Ладно-ладно. Не мелочись. А хочешь - иди прямо, дешевле. Здесь недалеко - три километра.
Сергей прекратил разговор. Свернул антенну. Натянул комбинезон. Покидал в рюкзак имущество. И приветливо махнул рукой.
- Эй, ладно, - поспешил я за ним, пытаясь увлечь за собой мохнатое дерево. Только из честности. Ты в меня уже вложил средства.
Сергей ударом ножа освободил дерево, и мы вновь спустились в болото и шли по нему четыре часа. Приличные животные здесь уже не жили: на всю окрестность несколько птиц-секретарей, дюжина марабу, две-три виверры и один печальный носорог-отшельник. Крокодилы в такую глушь забираться не рисковали. Весь путь мы молчали. Лишь однажды, когда слева раздались едва слышные разреженные далекие выстрелы, Сергей довольно кивнул головой:
- Ага. Слышишь - любители сэкономить.
--
Слышу, может и прорвутся, - ответил я зло. Меня замучили затянувшиеся водные процедуры.
Сергей покачал головой:
--
Маловероятно, очень узко. Там как в туннеле - оба выхода закрыты. Ахарауру назад не пускают. Такой у них с Исуате договор. Бизнес. Помню, в Гондурасе роту зеленых беретов выводил. - Разговорился Сергей. - Тамошний сержант, как сейчас помню Мердок, тоже со мной спорил, что прорываться правильнее, чем обходить, там, правда, было другое расстояние - восемьсот миль вниз по Амазонке. Пришлось его убить. И еще двоих. Зато четверых из двадцати двух вывел.
--
А что стало с восемнадцатью? - Спросил я, старательно перешагивая через появившиеся тут и там, невесть откуда взявшиеся, просто с неба свалившиеся, ни к селу ни городу здесь не сподобившиеся корни деревьев. Признак близкого твердого берега.
--
А кто его знает. Что я помню. Помню, что брал расчет только с четверых. То было серьезное мероприятие, по сравнению с ним, нынешнее - легкая прогулка.
Чудовище. Мразь. Меркантильная скотина без признаков совести и воинской чести. Хотя если разобраться, логично, с покойников брать грешно. Потому что бесполезно.
--
Четыре по сто, - вслух считал я, - э-э-э, на... Сколько дней вы выбирались?
--
Четырнадцать дней. Только не по сто, а по триста. Это еще немного, если учесть количество желающих.
Мы вновь замолчали. Только взобравшись на корни больших молочаев, поднятые над водой, Сергей, разгоняя змей, которые шлепками спасались в воде, сказал:
--
Ну все. Отдых пятнадцать минут.
Из глубины леса - гилея пахнуло влажным удушьем. Подчеркивая, что свежесть утреннего болота трое суток нам будет только сниться.
Сергей отметил на карте наше достижение.
--
Сволочь ты, Сережа, - сказал я, вдруг сузив глаза и устремив их в даль оставленного после себя болота - гариги.
--
Объясни? - спросил Сергей с неожиданно спокойным интересом.
--
Ты играешь беспроигрышную партию. Если я сдохну посреди этого малярийного ада, получу в задницу отравленную стрелу, буду покусан насмерть мухой цеце, сломаю ногу и буду расстрелян тобой как не оправдавший твоего доверия, захлебнусь в этой зловонной жиже или я умру еще как-нибудь, я подумаю как, то ты мне ничего не будешь должен. Но если я случайно выживу, ты возьмешь с меня деньги. Как с тех несчастных американских пехотинцев.
Сергей внимательно выслушал:
--
Ты думаешь, что я сейчас как в кино сцеплюсь с тобой, и мы будем кататься по земле на смех местным обезьянам? Или я просто дам тебе по морде? Нет. Я просто скажу тебе - да. Так и будет.
Сергей невозмутимо выжимал и развешивал на окрестных акациях носки.
- Скажу тебе больше. Я не буду особо стараться, чтобы ты выжил. Так заработок от тебя всего лишь побочный - небольшой. Основные деньги мне платят рекрутские конторы. Я профессиональный дезертир. Больше месяца нигде не воюю. Было по молодости, увлекался. Сейчас нет, все - аванс, месяц стрельбы и переезд. Меня в Найроби уже неделю ждет мой агент. У него на руках горящий контракт, он будет ждать меня еще четыре дня я и не могу рисковать своей репутацией из-за каких-то четырехсот баксов, которые к тому же еще не самые легкие в моей жизни. Большего идиота, чем ты во всей местной гариге трудно себе представить. Не так много в тебя вложено, чтобы тобой не рисковать.
Последние слова Сергея меня несколько отрезвили. Я рассмеялся, обращая все им сказанное в шутку.
--
Не обижайся, Сергей. Это я так, общие соображения.
--
Успокаивать меня не надо. Это тебе от меня за сомнение.
Сергей нанес сильный удар в лицо. По всей видимости, в мое. Так как я и не пытался устоять на ногах, то сразу рухнул навзничь; удар не причинил значительного вреда, а лишь выключил на несколько секунд сознание. Чтобы остаться друзьями, я должен был тут же ему врезать, едва поднявшись на ноги. Но беда в том, что подняться мне не удалось, ни сразу, ни спустя некоторое время.
--
Хороший удар, - слабо улыбнулся я распухшей губой.
Сергей, не обращая на меня внимания, снаряжал зеленый нож-топор. Широкое лезвие имело матовый серо-зеленый отлив.
--
Последние технологии, - объяснил мне Сергей. - Сверкающая на солнце и под лунным лучом сталь уже не в моде, причина гибели многих сотен людей.
Сергей испытал мачете на соседнем дереве. Тяжелый сук с ногу обхватом не простоял и двух ударов. Сергей остался доволен и метанием. Клинок вошел на половину длины лезвия в железное дерево в тридцати метрах от нашего расположения.
--
А теперь - главное, новинка сезона, следи, - Сергей легко вытащил тесак одним касанием упора рукоятки. Сталь мелко мощно завибрировала, расширяя тем самым вход в вязкую древесину. - Само собой - лезвие стреляет, но я тебе показывать не буду.
Это было последними Сережиными словами экскурса в возможности современного пыряния.
Сук, отпиленный ножом-топором, был хорошей тяжести, и я почти не промахнулся.
--
А это тебе от меня, за невнимательность, - объяснил я Сергею.
У осевшего от удивления Сергея я забрал тесак, старательно приставил его к горлу режущей частью, одновременно стягивая с плеча автомат. Сергей со стиснутыми челюстями, совсем не дыша от страха, едва заметно кивнул головой, давая понять, что понял цель моих намерений. Мы были достаточно укрыты в тени желтого дерева, чтобы кто-то мог заметить нас со стороны болота и броситься Сереже на помощь.
Аккуратно забирая автомат, тяжело дыша от пережитого волнения, я почувствовал небольшую кратковременную слабость. Пришлось присесть. Мгновения замешательства хватило, чтобы Сергею подняться на ноги, и закрывая рот руками забраться с головой в свой чудесный рюкзак. И выбраться оттуда с зеленой марлевой повязкой на голове.
- Молодец, - сказал он серьезно. - За злость хвалю. За исполнение двойка. Во-первых, - он стал расхаживать передо мной взад-вперед, словно школьный учитель. - Если берешь палку бей ею не один раз, а десять, двадцать, сколько можешь. На сколько хватит сил. Второе, если взял нож - пользуйся. Отмечу успех, нож был приставлен правильно, выше кадыка и режущей кромкой. Сам кадык труднее перепилить за счет его твердости. Для справки, я распылил СиЭйч 200, паралитик кратковременного действия, радиус действия три метра.
В подтверждение его слов к нашим ногам упало несколько обезьян. В основном мартышки и шимпанзе. У них, как и у меня были неподвижные лица и вытаращенные глаза. Военную мудрость они постигали с тем же успехом.
--
Давай, Федя, быстрее приходи в себя, - Сергей дал мне хлебнуть из фляжки, как он пошутил, порошкового коньяка и посмотрел на меня.
На этот раз, не рассуждая, я подчинился команде и радостно засмеялся. До меня, наконец, стал доходить смысл воинской дисциплины. Раз Сережа пошутил, значит так надо. Сергей впервые назвал меня по имени. Между нами стало что-то складываться, что-то доверительное. Что он снова задумал? Нужно быть начеку.
Едва я смог осмысленно передвигать ногами, мы бросились в самую чащу гилея. По мнению Сергея, мы выбивались из графика. Теперь он использовал свои часы по прямому назначению - смотрел на них, что-то узнавал, потом озирался на солнце, сердился и торопил. Лишнее. Теперь я не меньше был заинтересован в быстрейшем движении. Деньги-то капали.
Но энтузиазм быстро пропал. Никакие деньги через полчаса меня уже не интересовали.
Движение сквозь джунгли обладает одним удивительным свойством - выбиваясь из сил, можно стоять на одном месте всю свою жизнь. Деревья в Африке высажены довольно редко, но живут подолгу, поэтому, достигнув преклонного возраста заполняют собой все свободное пространство. Можно целый день обходить одно древо, поэтому путешественникам нередко приходится прорубать в них дупла. Но настоящим проклятием прогулки по экваториальному лесу становятся лианы. Стоило Сергею перерубить одну, как на ее место свешивался десяток других, являющихся при ближайшем рассмотрении ею же, но в десяти метрах дальше или ближе к началу. Где у лианы начало знают только местные боги. Возможно, в Африке живет всего одна лиана.
Сергею было не в пример легче. Он просто махал тесаком по пальмам, в то время как я, выбиваясь из сил, отдавался отчаянию. Продираясь метр за метром, мы, наконец, выбрались к незаметной реке. Сквозь шум резвых порогов наши уши были вознаграждены веселым женским смехом.
--
Чу, - сказал Сергей.
--
Чу, - согласился я.
--
Раз женщины, значит, где-то близко люди.
Я не возражал. От усталости я готов был отказаться от того, чтобы думать совсем.
Все женщины мира, оказавшись воде, весло смеются. Эти, стоя по колено под водопадом кроме достижения главной цели - посмеяться, ловили рыбу. Обычные для этих широт невысокие голые девушки. Глаза Сергея плотоядно заблестели. Дурачок, служил бы он со мной, этого добра у него было бы не меньше, чем у Колесова.
Не обнаруживая себя в зарослях олеандра, мы насладились зрелищем, и перешли реку значительно ниже по течению, сильно рискуя, так как нормальные люди ловят рыбу выше по течению от своего жилища. У нас не было повода считать пигмеев ненормальными, но форсировать реку выше по течению означало в туже минуту себя выдать.
Пигмеи прекрасно разбираются в том, кто минуту назад плескался в их в воде. Только далекие от реальности люди думают, что вода не оставляет следов. Путешествуя в детстве по берегам Смоленки, я безошибочно определял, чем занимались люди в реке и на берегу четверть часа назад, а чем - час, их пол, возраст и наклонности.
К вечеру, почти выбитые из сил, преследуемые в красивом фукусовом лесу, мы были окружены низкорослыми пигмеями.
Я пытался показать им издалека амулет Ахарауру, за что получил копье в самшитовое дерево позади себя, на три сантиметра выше головы.
--
Что это за племя? - спросил я Сергея.
--
Не знаю, - сказал Сергей, маневрируя, - уточним, когда нас поймают.
Джунгли не прощают ошибок. Сергей совершил грубейшую - позволил мне уговорить себя переплыть речку в непозволительной близости от стоянки маленького, но быстрого отряда берберов.
Теперь, под ураганным огнем я держал Сергея за рукав, с предложением искупить его вину, умоляя выдать мне рожок. Сергей, уворачиваясь от стрел, с трудом отбивался, объясняя, что русские пули нельзя мешать с американскими. Тогда я вновь вцепился ему в ногу, требуя дать хоть "Берету". Сергей прекратил стрельбу, на секунду задумался, взвешивая все за и против, и приняв правильное решение, удачно двинул меня ногой в живот. Мой номер не прошел. Сергей получил возможность отстреливаться, а я, лежа на спине подумать о своем единственном шансе - патроне.
Очень не хотелось быть замученным пигмеями. Исуате-иунеи были извергами, но по сравнению с пигмеями джунглей Верхней Вольты большими человеколюбами, так как жестокость пишмеев не имела определения. Они не были жестоки в обычном человеческом понимании этого слова. То, что они делали с найденными в джунглях людьми, было продиктовано только практической необходимостью. Ничего личного.
Хорошо известен, в частности, обычай берберов заготавливать пропитание впрок. Сезон блуждания случайных людей в джунглях краток. Поэтому нужно торопиться запастись. Со среднего белого человека можно получить в хороший год до сорока фунтов чистого мяса. При известной экономии на нас с Сережей средней руки племя могло протянуть месяцев шесть. Им было, за что нас окружать. Самое неприятное во всей этой истории, что мясо долго не хранилось, поэтому его по мере необходимости срезали с живого человека. Берберы хорошо разбирались, как это делать, чтобы человек не умер раньше времени от потери крови. Иногда в кладовках пигмеев находили нечто, когда-то бывшее человеком, еще живое объемом не более... Нет лучше об этом не думать, а помочь Сереже драпать. Сергей, похоже, рассчитал верное направление.
Я никогда так не бежал. И, наверное, уже никогда не побегу. Одно хорошо - нас пытались взять живыми.