Аннотация: Рассказ написан для Русского Герметического Общества: http://hermeticsociety.ru/
Памяти Отто Рана
- Значит вы - ученый? - Сесиль, старая хозяйка старого дома не скрывала своего любопытства к постояльцу - молодому веселому немцу, который представился как Отто.
- Да! - мечтательно ответил тот, - не сводя глаз с окна, на котором дробились, стекая неровными ручейками, дождевые капли, - проклятый дождь! Льет стеной, словно не хочет пускать меня на улицу.
- Это вы правы, - сказала хозяйка, - в наших местах такое случается сплошь и рядом. Чужих здесь не любят.
- Почему?
- Потому что в замке, который стоит в долине, живет дух господина Ано. Вот он-то и не пускает никого в эти места. Он и вас не то что в замок, в долину не пустит.
- Кто такой, этот господин Ано?
- Господин Ано был рыцарем. Очень набожный был человек. Его дьявол пытался искусить, только ничего у нечистого не вышло. Вот за свою правду и чистоту господин Ано и пострадал. Его оклеветали и сожгли на костре. Вместе со слугами. А прах развеяли по ветру.
Отто улыбнулся.
- Я знаю, эту легенду, - сказал он, - только на самом деле господина Ано звали Жаком. Он был бароном Шюре и графом ла Мот.
- Это какого еще Шюре? - поинтересовалась хозяйка, - не нашего ли Шарне?
- Да, вашего Шарне. Месье Жак чем-то не угодил герцогу Бургундскому. И тот в конце-концов осадил замки Шюре и ла Мот, вынудил графа сдаться, а потом сжег на костре и около двадцати рыцарей вместе с ним. Замок Шюре был потом герцогом разрушен, как сказано в "Хронике Эда", " в назидание всем, кто осмелится утвердить на своей земле иные законы".
- Что же ищете вы в наших местах?
- То, что произошло с Жаком ла Мот - достаточно темная история. В ней много неясного. Например, до сих пор никто точно не знает, что вынудило герцога так жестоко поступить с графом. Я читал документы тех лет - граф был исправным вассалом. Платил вовремя налоги герцогу, был поставщиком вина Бургундскому двору. И вдруг - герцог приходит сюда со всем войском, осаждает замок, жестоко расправляется с рыцарями. Осада была недолгая. Около месяца. Граф сдался сам, а вместе с ним - еще двадцать рыцарей, хотя у всех у них была возможность бежать в ла Мот, а оттуда куда-нибудь еще, в том числе и у самого графа.
- Кто ж вам теперь расскажет о том, что было тут шестьсот лет назад? - со вздохом молвила старая крестьянка.
- Может быть стены, - ответил Отто.
Дождь закончился в полночь. Постоялец, несмотря на то, что лег спать еще засветло и уже давно спал, поднялся, оделся, взял рюкзак , фонарь и покинул дом. Сесиль проводила его равнодушным взглядом, пожала плечами, повернулась на бок и быстро уснула.
Жандармы подробно изучали вещи немца, пропавшего три дня назад - обычный набор обычного туриста. Теплый свитер, пара чистых сорочек, блокнот без пометок, бинокль, карандаши, деньги на сумму 200 франков и 150 немецких марок.
Ни документов, ни инициалов на носимом белье, ничего что позволило бы судить о личности пропавшего, они не обнаружили.
Кроме старой крестьянки Сесиль о странном немце никто ничего в округе не знал. По прошествии двух месяцев дело решено было закрыть и забыть о нем навсегда, словно никогда ничего и не было.
... В душе Отто не был ученым. Его ум не привык к формулам, стройным теоремам и непреложным законам. Природа не создавала для него границ в виде известных фактов. Его мир не знал что такое "непроверенные сведения". Он был поэтом. Все, к чему лежала его душа, все, чего касалась его летящая мысль было живым, настоящим и имело право называться реальностью. Если бы не Гиммлер, с которым его познакомил профессор Риффеншталь и который остался в восторге от речей и работ молодого человека, Отто до сих пор пришлось бы тянуть лямку скромного страхового агента. Он продолжал бы писать вечерами свои опусы о катарах и крестовых походах, обреченные быть опубликованными в лучшем случае в каком-нибудь сомнительном теософском сборнике. Гиммлер сразу, прямо за обеденным столом, написал пару рекомендательных писем. Отто оставил свою прежнюю работу и поступил в качестве гражданского лица в бюро СС по изучению наследия предков. Через пару месяцев он получил звание унтершарфюрера. Его Магда сияла от счастья, когда он гулял с ней вечерним бульваром, в новой, с иголочки форме, которая по словам Магды "отлично подчеркивала его широкие плечи". Он вспоминал Магду, когда наблюдал с холма панораму развалин Шюре. Баварская простушка. Милая, непредвзятая, обладающая здоровой, задорной деревенской красотой. Интересно, была ли похожа на нее та крестьянка, с которой жил граф ла Мот? По преданию на месте ее казни была сооружена та самая часовня, от которой сегодня остался лишь круглый фундамент, сложенный из крепкого дикого камня.
После дождя Шюре блестело жемчужинами лунных капель, дрожавшими от зябкого ветра. Развалины стен, обезглавленный остов донжона пробуждали в душе Отто странные чувства. Ему казалось, что он уже бывал здесь, видел эту панораму замка, который все еще стоял, подобно раненому крестоносцу, в долине. Дежа вю? Коллективное бессознательное доктора Юнга? Вздор. Ничего этого нет. Это все выдумки. Но...
Ржание лошадей. Горький запах осенней листвы. Запах дыма и еды. Запах дождя, как сейчас, и запах дубленой кожи. Все это запахи долины Шюре. Они были здесь, они должны быть здесь. Но их нет. Есть только запах дождя и гнилой осенней листвы.
Отто спустился к руинам. Зажег потайной электрический фонарь с козырьком , миновал затянувшийся ров, от которого осталась лишь неглубокая ложбина вокруг замка, вошел в пролом, где когда-то стояли крепкие ворота. Он попал в колодец замковой площади. Окруженный стенами, вдыхая запахи камня и времени, Отто показался самому себе крохотным человечком, муравьем, букашкой. Над миром раскинулось звездное небо. Туда поднимался когда-то дым костра, на котором сжигали графа ла Мот, туда ушла его душа.
Отто подошел к лестнице, ведущей на высокую крепостную стену. За шестьсот лет ступени превратились в округлые бугорки. Он, некогда увлекавшийся альпинизмом, стал осторожно карабкаться наверх, цепляясь за остатки ступеней руками, словно это была не лестница, а отвесный горный склон. Иначе было нельзя. Случайный камешек мог предательски выпасть из ступени, а Отто , потерять равновесие и упасть на тяжелые плиты замкового двора. Отто шел осторожно, не торопясь, шаг за шагом приближаясь к намеченной цели. И вот - путь пройден, он стоит на крепостной стене.
Отто нашел Полярную звезду, определил, где восток. Он не ожидал, что так быстро обнаружит, что так отчетливо увидит на фоне лунного неба силуэт далекого замка ла Мот.
Вот он, тот самый замок. Он расположен точно так, как написано в "Хронике Эда". Строго на востоке от Шюре. Этого не может быть. Все, что происходит сейчас с ним, с Отто, происходит , во сне. Это откровение. Боже, как оно прекрасно! Также прекрасно, как Евангелие от Иоанна.
Ах, Магда, жаль, что ты не видишь эту красоту, - подумал Отто, - но если бы видела, то смогла бы оценить ее?
Как это восхитительно и удивительно - кажется, что в окне башни замка ла Мот горит огонек. Крохотная желтая искорка - звездочка .Это всего лишь обман зрения, дождевая капля на ресницах, в которой отражается Луна
Отто умылся водой из фляги. Но видение не исчезло. В левой, северной башне действительно трепетал огонек. Отто пожалел, что не захватил с собою бинокль. Он не мог представить, для чего ночью ему может понадобиться бинокль. И вот, теперь, оказалось, что бинокль пришелся бы очень кстати. Пустое. Этот огонек - пустое. Он ничего не значит, его зажгли пастухи. Это простой огонек. Но он горит в окне башни замка ла Мот, во втором часу тихой бургундской ночи... Спуститься? Пойти туда? Определенно! Немедленно идти туда!
Предательский камешек нашелся как раз посредине каменной лестницы. Когда Отто падал, последнее, что он увидел - была ясная, полная луна, очертания морей которой были так похожи на человеческое лицо.
"Ты, конечно, слышал легенды саксов об Артуре, который когда-то правил Британией, мудро и справедливо. Право быть королем было даровано ему Господом, позволившим вытащить из камня меч власти. Об одном лишь легенды молчат. Артур был не только королем, но и Папой в одном лице, и благодать, которую он имел на себе от рождения, простиралась на все его государство, на всех его поданных. Говорят, что Артур не умер, что он спит в недрах чудесной горы, и когда-нибудь, может быть через тысячу лет, обязательно проснется и вновь станет королем совершенного Священного государства, где власть мирская и власть духовная - суть одно, где царят мир и божий покой. Такой король, следуя заветам Господа нашего, создаст на всей Земле Священную империю, соединив в одно многие государства, и народы ее будут всегда нести на себе священную небесную благодать, и жить согласно высшему, совершенному порядку. Вспомни, что Иисус был тоже царем , священным царем, царем не от мира сего. Я не думаю, что Артур жив. Он человек, не бог. А все люди смертны. Но кровь его течет в жилах тех, кто сегодня топчет с нами эту землю И если мы вдруг найдем тех его потомков, кто на себе все еще несет Господню благодать, и посадим такого наследника на трон Империи, мы создадим на земле рай. Спит не Артур в Аваллоне, не Фридрих под склонами Кифхойзера. Спишь ты, человек. Проснись. Открой глаза. Весь мир, в котором ты живешь, станет одним большим собором. То, что наверху, сольется с тем, что внизу. Твой истинный государь сам найдет свою королеву, по зову сердца, но не по долгу своего высокого сословия . Она будет послана ему свыше и на ней тоже будет благодать. И кто знает, может быть дитя их священного брака и будет Утешителем - Христом, вернувшимся вновь к людям... Не будет ни Папы, ни государств, постоянно воюющих друг с другом. Будет единая Империя и один император - Папа, чей дворец одинаково будет и храмом ... Священная империя уже создается. Что такое Иерусалимское королевство, как не ее часть? Что такое Иерусалим, как не истинная столица подобной Империи? Кто такие храмовники, как не ее священное рыцарство?"
Голова раскалывалась от боли, но слова, которые говорил на французском неизвестно кто и неизвестно для чего, отпечатывались в памяти Отто так ясно и четко, словно их высекали резцом, подобно рунам на монолите менгира. Глаза Отто были завязаны. Он слышал треск пламени костра и понимал, что находится в пещере. Тому подтверждением было близкое звонкое эхо. Отто не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он совсем не ощущал своего тела. Пришла мысль о сломанном позвоночнике.
Наверное, так оно и было. Он попытался пошевелиться. Безрезультатно.
- У меня сломана спина? - спросил по-французски Отто темноту.
- Да, - ответил неизвестный.
- Мне трудно дышать, - сказал Отто, - я чувствую, что умираю.
- Терпи. Скоро придет врач. Он осмотрит тебя и скажет, все как есть.
- Я не знаю, кто ты, - молвил Отто, - но обещай, если помочь мне ничем будет нельзя, соверши надо мной последний акт милости - убей меня, не заставляй меня гнить, подобно живому трупу. Если ты веришь тому, о чем говорил только что, обещай мне это.
- Да будет так. Я исполню твою просьбу, если ты сам хочешь того. Где ты желаешь быть погребенным?
- Рядом с развалинами круглой часовни, неподалеку от Шюре.
- Шюре... Это место давно уже не называется так. Приятно услышать это слово - Шюре. Все будет, как ты пожелаешь. Но только после того, как тебя осмотрит врач. Спи. Тебе нужно спать, ты потерял много крови.
Врач осмотрел Отто и сказал, что ничего сделать нельзя. Молодой человек навсегда останется инвалидом. Отто не стали будить. Его просьба была исполнена. Два дня спустя, приглашенный священник отпел усопшего здесь же, в пещере, на стене которой было выцарапано неизвестно кем и когда изображение пчелы.
"АMOR"
На каменной плите возле фундамента круглой часовни, эта надпись появилась недавно. Во всяком случае, когда Сесиль садилась на плиту отдохнуть в прошлый раз, как раз за два дня до прихода Отто, ее точно не было.
AMOR - это любовь.
А-MOR - значит бессмертие.
Так учили Сесиль еще в глубоком детстве. Старушка провела ладонью по холодной сырой плите, тронула пальцами высеченный шестьсот лет назад равносторонний крест в круге. Точно такой бронзовый крестик висел у нее на груди. Он был таким наивным, этот молодой немец, Отто, - подумала Сесиль. Он уже там, в обители Господа. А ей, старой, суждено еще долго влачить свои унылые дни на сотворенной Князем Мира сего несчастной планете, где не сегодня - завтра разразится очередная война