Алла Лебкова

Ветка над крышей

Холодная морось падала с ноябрьского неба. Чужой незнакомый город выглядел хмурым и неопрятным. Она вышла из трамвая, подобрав рукой, длинные полы светлого шерстяного пальто, и брезгливо ступая по разбитому тротуару, заспешила по улице вниз. Свет фонарей отражался в мокром асфальте. Набиравший из колонки флягу парень, несмотря на промозглый вечер одетый лишь в застиранную тельняшку, отпустил рычаг и проводил ее восхищенным взглядом.

Она остановилась у огромного покрытого коростой дерева, неизвестной ей породы, и, придержав рукой шляпку, посмотрела на корявую черную ветку, распростершуюся над низкой крышей старого деревянного дома. Она хорошо помнила эту улицу, дом и дерево, хотя и была здесь в далеком детстве один единственный раз. Она тогда перешла, кажется во второй класс или в третий, и отец вез их с мамой к Черному морю. По пути они заехали в этот город, и затормозили возле дома, вросшего в землю по самые окна. Отец пошел в дом, и ей хотелось пойти за ним, но мама не разрешила ей выходить из машины. Она не послушалась, выскочила, побежала за отцом следом, но остановилась, услышав, как в доме закричали пронзительно и сердито. Ей тогда показалось странным, что кто-то смеет ругать ее папу. Отец вышел, что-то сказал маме и вернулся в дом. Крики стали громче и злее. Отец снова вышел весь красный, и велел ей садиться. Они поехали, но поехали не на юг как собирались, а повернули домой. Мама, сидя рядом с ней на заднем сидении, всхлипывала и утирала слезы.

- Ну не переживай, - виновато оправдывался отец. - Мы вернемся, возьмем те деньги, и снова поедем. Это задержит нас всего на один день. А шубку мы тебе купим обязательно, я обещаю. - Мама всхлипнула, крепко прижав к себе дочь. - У матери крыша протекает, надо срочно чинить. И вообще все разваливается, - продолжал отец. - Я давно должен был им помочь. Пойми, у них никого кроме меня больше нет.

- У нас тоже! - сказала мама. - Она кричала так, чтобы я отсюда все услышала.

- Ничего, - повторил отец. - Они перекроют крышу, а шубку мы тебе обязательно купим.

Крыша выглядела такой же старой и ветхой, как и тридцать лет назад. Она подумала, что ее вовсе и не перекрывали. Давно нечищеный шифер потемнел от времени, и массивная ветка, будто звериная лапа нависла над заржавленным просевшим коньком. Она сто раз готовилась к предстоящей встрече, но все же медлила войти в дом. До сего дня она ни разу не видела свою бабушку по отцу. Бабушка не писала им писем, не звонила по телефону, не звала к себе и сама не приезжала к ним в гости. В их доме никогда не говорили про бабушку. Лишь однажды она случайно услышала, как другая ее бабушка - мамина мама, разговаривая с подругой, назвала ту бабушку "мерзкая ведьма" и слова эти были сказаны в буквальном смысле.

Серая кошка, старательно отряхивая толстые кривые лапы после каждого шага, важно прошлась у ее ног, посмотрев на нее внимательным взглядом. Она содрогнулась и тихо вскрикнула. У кошки вместо двух положенных глаз был один посереди лба, и это было неприятно и страшно. "Почему эту тварь не прибили сразу, как только она родилась?" - подумала она, сглатывая горечь, скопившуюся вдруг во рту. Она ощутила гнетущую пустоту вокруг, и осмотрелась по сторонам. Парень в тельняшке ушел, и на всей темной улице не было ни души. Ей захотелось убежать от этого дома, но она взошла на поросшие мхом ступеньки, расстегнула пальто, и решительно постучала в облезлую входную дверь.

- Кто здесь? - Дородная пожилая женщина тут же открыла, и пропустила ее в прихожую, - Ты? - женщина назвала имя ее матери. От спертого воздуха у нее перехватило дыхание, и она не ответив, спрятала нос в отсыревший и холодный шелковый шарф. - Ты? - С неприязнью переспросила женщина.

- Я - ее дочь, - ответила гостья, догадавшись, что перед ней тетка - родная сестра отца. - Я по поводу вашего письма. Вы написали отцу, что бабушка очень плоха.

- Вся в мать! - Тетка поджала губы и с осуждением оглядела светлые локоны, выбивающиеся из-под шляпки, и короткую юбку под распахнутым стильным пальто. - А отец, почему не приехал?

- Умер он три года назад, - Ответила она, стягивая и, снова надевая на руку тонкую кожаную перчатку украшенную мелкими пуговичками, - Мы вам давали телеграмму... Вы что, не получили?

Тетка ничего не ответила и тяжело затопала по коридору. Она двинулась следом. В комнате стоял смрадный звериный дух. В углу на кровати, на серых скомканных простынях, уставив глаза в низкий покрытый мелкими трещинами потолок, лежала сморщенная старуха. Она дышала открытым ртом и едва слышно постанывала.

- Умер он, - громко сказала тетка старухе, недобро косившейся на гостью. - Это дочка его.

Она поздоровалась. Старуха зашевелилась, зашипела, лицо ее исказилось от ненависти, и в налитых кровью глазах заблестел смутный злобный огонь.

- Ты замужем? - Спросила тетка, даже не предложив племяннице сесть.

- Замужем, - подтвердила она, отвернувшись от бабки, и растерянно оглядывая темную захламленную комнату. - Дочь у меня. Семнадцать лет.

- Учится или работает?

- Поступила в Щучку. - Она сама еще не успевшая до конца привыкнуть к этому радостному событию, посмотрела на собеседницу, ожидая ее реакции. - В глазах тетки отразилось непонимание. - В Щукинское театральное, - пояснила она.

- В артистки! - Осуждающе покачала головой тетка, как бы говоря, чего от вас еще ожидать. Старуха хрипло и протяжно заныла. - Что? - испуганно вскрикнула тетка. - Сейчас.

- Что же вы? - Спросила она. - Врача вызывали? Может в больницу бабушку нужно положить?

- В больницу! Придумала! - сурово ответила тетка. - Ей девятый десяток! В какую ее больницу? - Тетка схватила со стола чашку и пластинку таблеток, и грузно вразвалочку затопала к бабке.

Она отвернулась к этажерке, накрытой связанной на спицах салфеткой. Среди плетеных вазочек и фарфоровых статуэток стояли старые снимки. Бабка. Тетка. Бабка и тетка. Худенький хмурый подросток рядом с молодой еще теткой на черно-белом любительском снимке. Она решила, что спросить у тетки, кто этот мальчик, но тут заметила за шкатулкой новую яркую карточку. Отец в майке и старых джинсах стоял возле дачного домика с лейкой в руках. Она сама щелкнула отца поляроидом недели за две до его смерти. Отец умер неожиданно от сердечного приступа, и это была последняя его фотография. Позже она искала этот снимок среди отцовских вещей и огорчилась, когда не нашла. Выходит, отец все же поддерживал отношения с матерью или сестрой, раз отправил им этот снимок. Зловонный запах резко усилился, и сделался невыносимым. Она машинально сунула фотографию в карман пальто и, зажав нос, выбежала на улицу.

Вернувшись в гостиницу, она налила ванну и долго лежала в горячей воде, пытаясь смыть с себя гадкое и липкое чувство, оставшееся после знакомства с бабкой. Она включила телевизор, достала отцовскую карточку и забралась в постель. Разглядывая моложавое улыбчивое лицо отца, и постриженные ежиком, белые волосы, она провела по фотографии кончиком пальца, и ее длинный накрашенный ноготь ощутил небольшую неровность. Она поскребла по бумаге, но шероховатость осталась. Она поднесла снимок к лампе, стоявшей на тумбочке, и обнаружила дырочку, проколотую в сердце отца вероятно тонкой иглой. "Снимок испорчен случайно, - говорила она себе. - Разве можно умереть, из-за дырки в фотографии?!" Но какой-то тупой, суеверный страх, которого она раньше в себе не знала, настойчиво твердил ей, что отец умер именно из-за этой дырки. Озноб противными мурашками стянул ее кожу. "Глупости!" Она вскочила с постели, достала из сумочки зажигалку, скомкала карточку, и подожгла, бросив в пепельницу из бутылочного стекла. Достала сигарету из пачки и прикурила, наблюдая за маленькими хлопьями сажи, поднимавшимися вверх от горевшей бумаги. Фотография догорела, и она легла, натянув тонкое одеяло до самого подбородка. Ей не спалось. Она несколько раз вставала и нервно курила, ходя по номеру из угла в угол. Ей чудилось, что в темной пелене за окном, ноет и выкрикивает проклятия злая старуха. Что-то застучало по оконному переплету. Она вздрогнула, и погладила свои плечи, обхватив их скрещенными руками. Вытряхнула из пачки последнюю сигарету, но неловко сломала ее у самого фильтра, оделась, пригладила щеткой длинные волосы, и вышла из номера.

В комнате у дежурной горничной было спокойно и пахло свежезаваренным чаем.

- Что не спиться? - Дежурная, женщина примерно ее возраста, потянулась нехотя и выползла из широкого кожаного кресла.

- Там в окне у меня что-то стучит.

- А это трос после ремонта забыли убрать. Завтра напомню. Чаю хотите?

- Не откажусь, - кивнула она, радуясь предлогу побыть подольше в этой тихой и светлой комнате. Дежурная налила чашку из расписанного ромашками электрического самовара и пригласила ее за низенький журнальный столик.

- Ночь сегодня какая-то жуткая. Ветер воет. А у моих соседей, от нас через дом, бабка вторую неделю умирает, - Дежурная с хрустом разломила сушку и, бросив один из обломков в чашку, прошептала. - Колдунья. Не передала, мучается.

- А чего же не передала? - Спросила она, затягиваясь сигаретой.

- А кому? Кто ж у нее возьмет? Кому это надо? Пускай мучается старая ведьма! - сказала дежурная и испуганно оглянулась, словно опасаясь, что ведьма ее услышит. - Сколько мы от нее натерпелись, - продолжила она. - Есть колдуньи, которые лечат, а эта одни только гадости делала. Мои даже калитку на другую улицу пробили, чтобы поменьше с ней сталкиваться. Я не смогу объяснить, это самой видеть надо. Вот встречу ее, поздороваюсь, она кивнет вроде ласково, а улыбка у нее нехорошая, будто злобой исходит, а потом обязательно что-нибудь плохое случится.

- Может совпадение? Просто человек неприятный, - Сказала она, давно поняв, что речь идет о ее собственной бабке.

- Это ж не только со мной одной было. Со всеми. Она проклятая была, - сказала дежурная о старухе в прошедшем времени, словно бы та уже умерла. - От нее даже собаки на улице шарахались. Живность она лучше людей биополе чувствует. Ладно бы только чужим людям делала, так нет, и родным тоже.

- Да?

- Да она вообще бессердечная, - Дежурная щелчком выбила сигарету из пачки и прикурила. - Сын у нее хороший, переводы ей присылал, подарки. Эта ведьма деньги брала, а когда он приезжал, на порог не пускала. Простить не могла, что женился не по ее. Можете такое представить? Дочке своей тоже всю жизнь испоганила. Та два раза замуж выходила, так ведьма обоих ее мужиков извела; один свихнулся, другой на том свете. Да что там зятья! Внука единственного не пожалела.

- Это как? - Она поежилась, вспомнив тоскливый взгляд мальчика с фотографии.

- А так. - Дежурная выпустила изо рта тонкую струйку дыма и отхлебнула из чашки. - У дочки ее вечно все наперекосяк, то дома что-то, то на работе. В общем никакой жизни не было. И мать еще орала на нее почти каждый день, а бывало, и поколачивала. Взрослую тетю за волосы и на улицу, представляете?

- Что же она не ушла?

- А куда? Одна с ребенком. Квартиру снимать? Ну и однажды сын влез, за мать

свою заступился. А после у него эпилепсия сделалась. Припадок за припадком, так часто, что сами врачи удивляются. Он уж который год из больниц не вылезает. Хороший малый был, здорово на гитаре играл. С братом моим в одном классе учился. Жалко его. Живность в их доме и та, вся порченная. Видели бы вы ее кошку. Есть такое поверье, чтобы ведьме умереть легче, крышу в доме разобрать надо. Только никто этого делать не будет, все боятся, что она навредит... - Тут зазвонил телефон и дежурная, сняв трубку, стала обсуждать с подругой какие-то свои проблемы.

Она возвратилась в номер, свернулась в постели калачиком, слушая, как гудит ветер, и стучит в окно оборванный трос. В выключенном экране телевизора замерцала желтизной точка света. Ей показалось, что это циклопическая бабкина кошка внимательно наблюдает за ней. Внутри у нее все замерло от страха, и она как в детстве залезла с головой под одеяло, пытаясь спрятаться от этого страшного глаза. "Да что это я, - убеждала она себя. - Это не глаз, а свет, отражается из окна в доме напротив". Но бестолковые мысли не оставляли, и глупые опасения крутились у нее в голове. Ей привиделось, что она на дереве и рубит ветку над крышей, а одноглазая кошка рядом наблюдает за ее работой. Ветка такая толстая и твердая, что топор отскакивает. Силы у нее на исходе, ладони горят, и ноет спина, но ей нужно отрубить ветку. Старуха злорадно хохочет, и собирается отобрать у нее топор. Кошка, ощетинившись, прыгает вниз и впивается когтями старухе в лицо. Ветка наконец рухнула, и погребла под собой и дом, и старуху, и кошку и ее самое.

На утро она поехала к старухе. То, что низенькая крыша дома проломлена, а ветка, напоминающая когтистую лапу, лежит на земле, перегородив собой тротуар, ее нисколько не удивило, скорей ее бы удивило обратное. Она аккуратно, стараясь не наступить в раскисшую грязь, обошла ветку далеко стороной. Ей показалось, что ветка отрублена топором, но вообще-то она плохо понимала в таких вещах и могла ошибаться.

В доме пахло лишь старой пылью, смрадный запах исчез без следа. Пол в бабкиной комнате был засыпан известкой, повсюду валялись куски штукатурки, а в потолке над пустой кроватью зияла большая дыра.

- Умерла, - отрывисто бросила тетка, - ночью.

- Я знаю, - Она порылась в сумочке и, оставив себе денег только на обратный билет, отдала остальные тетке. Та взяла не поблагодарив. - Если вам и вашему сыну нужна будет помощь, позвоните, - Она протянула заранее приготовленный листок из записной книжки. - И вообще обращайтесь, - сказала она сухо по-деловому.

- Ты что на похороны не останешься?

- А зачем? - Она развернулась, чтобы уйти.

- Любила она твоего отца, - нерешительно пробормотала тетка ей вслед. - Любила, оттого и прогнала, чтобы ненароком не навредить.

Она сняла шляпку и, встряхнув рассыпавшимися по плечам золотистыми волосами, вернулась и поцеловала тетку в дряблую щеку.

- Я в это не верю. Если бы она хоть кого-то любила то, то...- Она не договорила, потому что сама не знала, что было бы тогда, и, попрощавшись с теткой, ушла. Одноглазая кошка вылизывала лапы, сидя на сломанной ветке - Никого она не любила, - сказала она кошке и поморщившись, натянула перчатку на саднившую от свежих мозолей руку, - уж мы то с тобой знаем.