Несмотря на легкомысленное имя, Лёля была серьёзной женщиной. Серьёзной, умной и безнадёжно положительной. В чём являлось полной противоположностью своему мужу.
Несмотря на серьёзное имя, Иван Михайлович оставался безнадёжно легкомысленным, так никогда и не повзрослевшим, уже большим, но по-прежнему ребёнком. Ребёнком, которому до сороковника рукой подать, и россыпь седины пролилась на виски, и собственные дети уже подросли, а ему по-прежнему - няньку подавай. И без неё - никак!
Женились Лёля и Ваня сразу же по окончании института и незрелость юного супруга поначалу даже умиляла Лёлю. В самом деле: кто может ожидать серьёзности от двадцатидвухлетнего парня? Лёле и самой, правда, было не больше, но она уже тогда считалась девушкой умной и серьёзной и хорошо понимала, что всему своё время.
Однако годы шли. Вот уже и дети появились, и имена обросли отчествами, и люди обращались к ним не иначе как на "вы", только для Ивана Михайловича перемены на том, похоже, и закончились.
- Ведёт себя, как пацан! Не Иван Михайлович, а пионер Ваня на мою голову! Валяет дурака при любой возможности и ожидает восхищённых возгласов от окружающих! И получает, что самое ужасное! Вот он и рад стараться, - жаловалась Лёля сотрудницам во время обеденного перерыва и те сочувственно качали головами. - Осточертело мне всё! Сил больше нет никаких терпеть! Так если б только это... Не тут-то было! Он у меня, девочки, и во всём остальном пионер Ваня, ни больше ни меньше! Порой даже забываю, кто я ему: жена или мама? Носки за Ванечкой убери, тарелку вымой, постель застели. Эх! - и недоеденный бутерброд полетел в ведро.
Но однажды всё изменилось. И причиной тому явилось вовсе, казалось бы, непримечательное событие. Но то ли чаша Лёлиного терпения переполнилась окончательно, то ли ПМС примешался, однако события того памятного субботнего утра пошли совершенно непредсказуемым образом.
- Яичко, - сказал заходящий на кухню Иван Михайлович.
Шинкующая капусту на засолку Лёля изумлённо приподняла бровь.
- И? - слегка вызывающе спросила она. Напоминаем: время месяца было то, когда с женщинами лучше не шутить. А если и шутить, то совсем не так.
- Хочу, - расплылся в щенячьей улыбке муж.
- Хочешь - на, - грубовато отрезала Лёля и вернулась к своему занятию.
- Ну-у? - Иван Михайлович по-прежнему улыбался, но уже несколько растерянно.
- Не-ет, - изумлённо протянул Иван Михайлович. Он больше не улыбался.
- Значит, придётся закинуть в Гугл это дело, - совершенно серьёзно заявила Лёля и направилась к ванной комнате. - Можешь и на мою долю поджарить.
Последние слова добили Ивана Михайловича окончательно. Он ахнул, рухнул на табурет и даже забыл спросить жену о прочих деталях таинства приготовления яичницы.
Стоя под вялыми струями душа, Лёля вспоминала свою жизнь с Иваном Михайловичем, всё больше убеждаясь в том, что виновата во всём сама. Ну да! Ведь позволила же! А тому понравилось! Вот и сидит теперь у неё на шее. Большой ребёнок, толку от которого никакого. Ладно, зарплату он домой приносит неплохую. Так и ей платят не меньше! И весь дом на ней: стряпня, уборка, дети! А он даже гвоздя в стенку не вобьёт! Дядю Сеню из соседнего подъезда просить приходится. Вон, душ - стыдобище сплошное! Не вызывать же мастера по такому пустяшному поводу! А, видно, придётся! Сколько можно Сениной благосклонностью злоупотреблять? Или, скажем, дети. Чуть что - "Мама, мама!" А попробуй их к папе за помощью отправить: ни за что не пойдут! Знают, что ничего кроме дурацких шуточек там не найти!
Лёля проходила через зал, когда на глаза ей попался учебник, оставленный сыном на столе. Внимание женщины привлекла картинка, на которой была изображена горящая лампочка и собака, у которой изо рта капали слюни. "Вот, собачка Павлова и то сообразила что к чему, - с горечью подумала Лёля и вдруг глаза её вспыхнули, озарённые неожиданной идеей. - Ну да, вот именно: собачка Павлова! Та-а-ак, завтра же и приступим!"
Остаток дня Лёля провела перед экраном компьютера, разрабатывая стратегическую операцию "Собачка Павлова". Члены семьи в комнату не допускались: "Секрет государственной важности!" - отрезала она, захлопнув дверь перед их носом и заперев на ключ для пущей бдительности.
На следующее утро Лёля встала пораньше и привела себя в порядок. Нашла в дочкином шкафу подходящее платье. Вытащила из глубин комода трусики, сохранившиеся с незапамятных времён - "нап...ки", как называла их подружка юности Лика. Примерила - подошли! Потом нанесла лёгкий, но продуманный макияж. Даже губы подкрасила! Посмотрела в зеркало - и осталась довольна.
Хлопнула дверь ванной комнаты - это проснулся муж. Лёля быстро прошла в зал, забралась на диван и нажала кнопку ремоута.
- Лёлик, папик кушать хочет, - заглянул в комнату Иван Михайлович, сложив капризно пухлые губы.
Лёля молчала, внимательно слушая диктора, повествующего об уборке урожая.
- Лё-ёль, - жалостливо заканючил Иван Михайлович, но лицо жены стало вообще непроницаемым.
Иван Михайлович недоуменно почесал в затылке: что такое происходит? Обиделась, что ли? А на что?! Он задумался - да нет, вроде ничего такого не произошло. В животе забурчало. "Нет, так не годится, - подумал он. - Нужно что-нибудь придумать!" - и подсел к жене. Она по-прежнему не обращала на него внимания, ещё строже сжимая губы.
- Лёлик, у тебя настроения нет?
Голова жены чуть повернулась в его сторону. Подбодренный переменой, Иван Михайлович продолжил:
- Пойдём ты нам завтрак приготовишь.
Голова вернулась в исходное положение.
"Ё-моё, что ж я такого сказал?!" - Иван Михайлович придвинулся ещё ближе к жене и спросил несмело:
- А хочешь, я нам завтрак приготовлю? - сказал и сам испугался: когда это он в последний раз что-нибудь готовил?!
Лёля зато посмотрела на него! Правда, по-прежнему без улыбки, но, похоже, подбадривая.
"Ага, - смекнул Иван Михайлович, - значит, дорога к не только мужскому сердцу пролегает через живот!"
- Понял! Будь спок! Всё сделаем! - и потрусил на кухню.
"Симпатичная у меня Лёлька всё же! Глазки, губки, щёчки. А сисечки - так и рвутся из платья! В руки ко мне просятся! Откуда у неё платье такое? Сейчас я её ублажу сначала на кухне, а потом... А потом тоже на кухне! Благо, дети к друзьям с ночёвкой ушли - мы с ней после завтрака такой кордебалет устроим", - возбуждённый совсем не кухонными мечтами, Иван Михайлович ворвался в кухню и... застыл: все поверхности были заставлены грязными тарелками и кастрюлями. В раковине грудой возвышались чашки, мусорное ведро топорщилось ему навстречу упаковками из-под молока, очистками картофеля, подгнившими яблоками и осколками разбитой накануне тарелки.
"Труба! Где же завтрак готовить-то?"
- Лёля! - взвыл он беспомощно и ринулся назад в комнату. - Что с кухней случилось?!
Лёля неспеша повернула голову и холодно обронила:
- Голова вчера болела. Сил не было убрать, - после чего расстегнула верхнюю пуговку на платье и отвернулась. По телевизору шёл "Ералаш".
"Дразнит! И вообще, чего она, спрашивается, пуговку расстегнула, негодяйка такая? А-а! - вдруг осенило его. - Это она меня к "потом" подготавливает! А как же с посудой?"
Лёля сидела с непроницаемым лицом. Потом потянулась, выгнувшись всем телом, отчего платье поползло вверх, обнаружив кружевные чёрные трусики, состоящие из малюсенького треугольника, переходящего в тоненькую полоску, покрытую блестящими стразами.
Иван Михайлович охнул и, как ошпаренный, вылетел из комнаты. "А чего я бегу, собственно говоря?! - вдруг дошло до него. - С "десерта" можно и начать!" - и он резко изменил траекторию полёта: назад, к жене, коварной соблазнительнице в сексуальном белье! Он ворвался в комнату, рухнул перед ней на колени, урча от нетерпения, и начал покрывать жадными поцелуями еле прикрытые бёдра.
- Завтрак! - рявкнула Лёля, шлёпнула мужа по рукам, одёрнула платье и застегнула наглухо пуговку.
Иван Михайлович неловко поднялся на ноги, бросил на жену обиженный взгляд - который та проигнорировала - и медленно поплёлся на кухню. Уборка заняла час. Ещё полчаса ушло на то, чтобы вскипятить чайник, достать еду из холодильника и разложить колбасу и сыр на тарелки. На большее фантазии Ивана Михайловича не хватило.
Он заглянул в комнату и несмело произнёс:
- Пойдём покушаем, что ли?
При этих словах Лёля вспорхнула с дивана как ни в чём не бывало, сияя очаровательнейшей улыбкой, и весело ответила:
- Конечно, дорогой! С удовольствием! Я так проголодалась, - выражение её лица стало многозначительным и она расстегнула две верхние пуговки.
Такого вкусного завтрака Иван Михайлович не мог припомнить. Или вкус всему придавало предвкушение "десерта"?
Как только Лёля закончила есть-пить и отодвинула пустую чашку, Иван Михайлович был тут как тут. Он отвесил сладкий от клубничного варенья поцелуй в тёплые после горячего чая губы жены и прошептал в ухо:
- Папик готов к десерту, ав-ав! - и попытался запустить нетерпеливые руки под платье.
- Кхм! - Лёлины руки с силой отвели мужние и одёрнули платье. Лицо её опять стало холодным и непроницаемым. Иван Михайлович даже засомневался, хочется ли ему вообще этого самого "десерта"?
Словно почувствовав перемену в настроении мужа, изменилась и Лёля. Она лукаво улыбнулась, расстегнула все пуговки платья-халата и, покачивая бёдрами так, что сомнения Ивана Михайловича моментально улетучились, вышла из кухни, небрежно бросив через плечо:
- Прибери на кухне, милый - и приходи в спальню. У меня для тебя приготовлен сюрприз!
Благо, на сей раз уборка долго не заняла. Да и поспешал Иван Михайлович: вся его анатомия и физиология требовала "десерта", как тут не поспешишь!
Поставив последнюю тарелку в сушку, он устремился к заветной комнате - и войдя туда, аж заскулил от восторга: Лёля в чём мать родила возлегала на супружеском ложе, соблазнительно выгнув бедро и призывно улыбаясь. Иван Михайлович резво выпрыгнул из спортивных штанов, стянул футболку и только собрался избавиться от нижнего белья, как пинок отпедикюренной жениной ступни заставил его ойкнуть.
- Что случилось, радость моя? - всполошился Иван Михайлович: анатомия и физиология были в полной боевой готовности и промедления не приветствовали.
Та же ступня вытянула в струнку отпедикюренные пальчики и, следуя за ними взглядом, Иван Михайлович увидел грязные носки и футболку, валяющиеся под стулом.
- Понял, понял! - умиротворяющим жестом заверил он жену, скоренько оттарабанил грязное куда положено и вернулся в альков, где его с нетерпением поджидала львица в облике жены: похоже, игра в кошки-мышки не на шутку завела и её! Так что "десерт" получился исключительно "вкусным" и весьма продолжительным.
А потом день пошёл своим чередом и супруги даже успели вздремнуть перед телевизором, поджидая детей.
- Секс-бомба! - промурлыкал жене Иван Михайлович, отправляясь открывать дверь.
- Мам, чё на ужин? - в один голос закричали сын и дочь и Лёля заспешила к ним навстречу, раскрыв объятия.
- А на ужин у нас сегодня, - вдруг она замолчала, нахмурившись, и выражение её лица стало упрямым. - А с ужином придётся подождать: в доме не убрано! - и многозначительно посмотрела на мужа.
- У меня завтра контрольная по математике, - быстро исчез за дверью детской сын.
- А у меня сочинение - готовиться нужно, вот! - нашлась дочка и скрылась за той же дверью.
А Лёля тем временем извлекла из холодильника толстые свиные отбивные, залила их маринадом, от запаха которого у Ивана Михайловича потекли слюнки - и ушла в коридор, откуда вскоре донёсся рёв пылесоса.
Иван Михайлович обездоленно смотрел на соблазнительное мясо, а внутри росло возмущение: это она всё нарочно! И детей не жалко! Но потом он раскинул мозгами и пришёл к простому выводу: если взять на свою долю уборку, глядишь, через полчаса отбивные эти будут истекать прозрачным соком на его тарелке! А рядом - золотистая поленница жареной с чесноком картошечки. Взгляд его упал на бутылку французского вина, стоящую в центре стола - это, значит, к мясцу-то! И-эх, где наша не пропадала - и Иван Михайлович поспешил в коридор.
***
Мы с Лёлей потягивали коктейль в баре и болтали о всяких пустяках. Несколько лет не виделись - и вот на тебе, нос к носу столкнулись у входа в ресторан! Я заехала за тортом, заказанным к дню рождения дочки. А Лёля встречалась там с супругом, который должен был явиться с минуты на минуту.
Лёля была женщиной не только серьёзной, но также исключительно интересной и мне, честно говоря, очень не хватало её общества все эти годы. Поэтому я срочно позвонила семье, сообщила, что задерживаюсь, а сама устроилась поудобней за стойкой бара, где Лёля уже потягивала один из заказанных ею коктейлей.
- Лёля! - громкий голос заставил нас оглянуться.
- Это он? - шепнула я.
- Ну! - громким шёпотом ответила подруга и расплылась в широченной улыбке навстречу мужу.
- Дорогой, знакомься, это Ира. Ей вообще-то идти нужно скоро, а у нас столько недоговоренного! Ты не против взять столик и заказать нам ужин, а я к тебе присоединюсь через полчасика.
- Никаких проблем, Лёлечка! Как насчёт второго коктейля, девочки? Космополитен? Будет исполнено! - и он кивнул бармену, протягивая ему деньги.
Муж Лёли мне кого-то напоминал, только вот не могла вспомнить кого. Может, на фотографии когда видела? Впрочем, может и нет: внешность у него хоть и приятная, но достаточно типичная. Таких лиц вокруг миллион.
Я дождалась, пока он скроется за дверьми бара и набросилась на подругу с расспросами:
- Значит, сработало! Вот женщина - кремень, да и только! Как задумала - так и получилось! Надо же как выдрессировала!
Дело в том, что несколько лет назад за чашкой чая Лёля поделилась со мной своими кровожадными планами по поводу перевоспитания супруга.
"Видишь ли, - сказала она тогда, - Павлов пса дрессировал, полагаясь на его врождённые инстинкты - брюхо, то есть: мол, голод не тётка. С волком, скажем, ещё непонятно, что вышло бы: как говорится, сколько того ни корми, он всё равно в лес смотрит. А как же дело обстоит с нашими паразитами? Мужчинами, естественно! - пояснила она, заметив мой недоуменный взгляд. - Так вот, у собак мозги в животе. У волка - хрен поймёшь где. А у мужчин - и вовсе раздвоение личности. Мозгов, в смысле: половина в животе, как у собаки, а вторая - ниже. Угу! - подтвердила она энергичным кивком, заметив недоверие в моих глазах. - На практике доказано! Вот я на это упор и буду делать!" - завершила она победно. А потом мы потеряли друг друга из поля зрения. Меня частенько подмывало позвонить Лёле и узнать о результатах эксперимента. Но так и не собралась. Тем приятней было засвидетельствовать безоговорочную победу подруги!
Лицо Лёли стало растерянным. Мгновение она о чём-то озабоченно думала. Затем глаза её вспыхнули озарением и она расхохоталась.
- Ой, Ирка, ты же ничего не знаешь! Ушла я от Вани! К Алёше ушла.
Вот те на! Выходит, я ошиблась и у Лёли ничего не получилось!
- А как же с дрессировкой? Помнишь, у тебя целый стратегический план был разработан по перевоспитанию мужа!
- А! - небрежно махнула рукой Лёля и подвинула к себе второй коктейль. Она молча потягивала его через трубочку и, похоже, думала о чём-то.
- Видишь ли, - сказала она, повернувшись ко мне, - Павлов пса своего таки выдрессировал. И у меня бы получилось, можешь не сомневаться. Только к исходу первой недели мне вдруг стало грустно и тоскливо. Ну в самом деле! Если бы я дрессировщицей хотела стать, то в цирк бы пошла, а не замуж! Я мужа своего любить мечтала, а не дрессировать! Чтобы жили мы душа в душу, помогая друг другу во всём, деля справедливо домашние и прочие обязанности. А тут смотри-ка: либо нянька, либо дрессировщица - тьфу! И вот пошла я однажды после работы не домой, а в театр. И там познакомилась с Алёшей. И - вот. Уже три года вместе. Кто бы мог подумать, что мужчины бывают вот такими - готовыми к употреблению!
Я прыснула: это же надо такое придумать - "готовыми к употреблению"! Глядя на меня, рассмеялась и Лёля.
Мы закончили свои коктейли, пообещали друг другу больше не теряться и, забыв обменяться телефонами, распрощались.
Я шла домой с большой коробкой в руках и думала о Лёле и её муже. С Алёшей ей, конечно, повезло. Чего не скажешь о другой моей приятельнице, с которой он встречался по молодости: я-таки вспомнила, где раньше его видела. Действительно на фотографиях, но не Лёлиных, а той подруги. И она тогда, помню, жаловалась, что возлюбленный её и не то и не сё. "Нашла ребёнка на свою голову!" - повторяла она в отчаянии. Видимо, та подруга его и выдрессировала! Или одна из женщин, что были после. А Лёле уже конечный продукт достался. "Готовый к употреблению"! Я рассмеялась и пошла быстрее: к вечеру похолодало не на шутку. Зима вступила в свои права неожиданно и бесповоротно. Я мечтала о том, как приду домой, мы с мужем поздравим дочку с днём рождения, вскипятим чайник и будем пить чай на кухне. А потом Толя помоет чашки... Интересно, его-то кто выдрессировал?!