Аннотация: Верните Крылья - умение доверять и способность мечтать...
Верните Крылья.
...Тихо шелестели кроны черных в ночи дубов. Алмазная россыпь звезд на темно-синем бархате неба насмешливо глядела на сидящую прямо на траве девушку, обессиленно привалившуюся спиной к толстому стволу. Ее ничуть не заботило то, что может замарать свое светящееся в лучах круглоликой Луны свое белое платье, ей было на это наплевать. Темные глаза отчаянно смотрели в небо, будто искали что-то такое, что-то нечто бесконечно дорогое, но не находили. Слегка обветренные, но безумно совершенные губы еле заметно шевелились то ли в надменном приказе, то ли в смиренной просьбе. И только если внимательно прислушаться, то можно было услышать, что это мольба, безрассудная и горячая мольба.
- Я устала. Господи, Боже мой, верни мне крылья! Мне...я... я так больше не могу. Каждый прожитый день сводит с ума, я не могу переносить эту ежедневную муку, терзающую душу ледяными когтями. Мне нужны крылья, без них я просто...просто...просто существую, не живу. Ты хотел, чтобы я поняла это, Господи? Ответь!!! Не молчи. Не хочешь говорить со мной? Не хочешь говорить с любимым чадом, как Ты меня раньше называл? Ах, да, конечно, как я могла забыть. Я теперь без крыльев, я больше не Твой ангел. Больше не ангел...
Ветер взметнул ее черные волосы, холодным шелком мазнул по голым плечам, заставив ее зябко обхватить плечи руками, в тщетной попытке согреться. Закрыв глаза, словно дальше была не в силах смотреть на звездный небосвод, девушка, нет, ангел без крыльев, не имеющий право назваться падшим, но все же ангелом, продолжила свой горький, как полынный настой, монолог, зная, что ее слышат, только не хотят отвечать.
- Ты был прав, когда говорил, что наши крылья - величайшая ценность. Я не полностью тогда понимала, какая именно ценность подразумевалась. И только теперь, лишившись, поняла. Крылья ангела - способность мечтать и умение доверять. Мечтать и доверять вопреки всему. Вопреки и назло. Нет, прости, не назло. Во благо всем. Но знаешь, Господи, я теперь не тот чистый ребенок, каким была раньше. Больше не ангел...
Последние слова прозвучали с такой безнадежностью, что она резала горло осколками стекла. Посторонний мог бы сказать, что бескрылая плачет, таким надломленный был ее голос, но нет. Не было ни всхлипов, ни блестящих соленых дорожек. Только боль слышалась в каждом обертоне.
- Оставшись без белоснежных, слепящих грешные глаза своей чистотой крыльев, я примерила другие - цинизм и прагматизм. Да-да, Ты не ослышался, цинизм и прагматизм. Смотри же теперь, что стало с Твоим ребенком, которого так жестоко наказал! Отобрал крылья и выгнал с лазурных небес. Доволен? О, да, я не сомневаюсь, что Ты теперь страдаешь... Страдаешь для других, чтобы они не усомнились в Тебе. Не усомнились в Твоей чистоте, любви и доброте. Тьфу! Люцифер первым понял, что Ты собой представляешь, и неосмотрительно дал увидеть свое "греховное" знание. А Лучезарный, самый прекрасный и самый любимый ангел, стал после этого Твоим палачом, выполняющим всю ту грязную работу, которой брезгуешь и отказываешь выполнять. Разумеется, ты же Бог Всепрощения и Доброты! Тебе это не к лицу!..
Последние слова она, вскочив с земли, прокричала в небо, яростно сжимая и разжимая кулаки. Ее лицо стало отвратительной маской ненависти, и казалось, что еще чуть-чуть, и прекрасная, как греза, девушка превратится в чудовище. Жестокое, до рези в глазах безобразное чудовище, но внезапно злоба испарилась, уступив место страху и раскаянию. Бывший ангел глухо застонала, спрятав лицо в ладонях, и шепотом, давясь каждым словом, продолжила.
- Что я говорю? Прости меня, Господи... Я просто бросаюсь из крайности в крайности. От любви к ненависти. От ненависти к любви. Совсем как Люцифер. Ты ведь должен знать, как он иногда ночами беззвучно плачет, глядя на небо. Должен знать, какая глухая, беспросветная тоска и горечь бьются в его груди. Он тоже хочет вернуться на небеса, но не может. Он теперь Дьявол. Он теперь Зло.
Зло, которое хочет вернуть белизну изломанным крыльям...
Совсем как я...
Опустившись на землю, она подтянула колени к груди и, обхватив руками, прижалась щекой. Раньше еще бы накрылась снежными крыльями, но теперь их не было. Первое время девушка билась в истерике, потом смотрела пустым, мертвым взглядом перед собой, ничего не видя. И только спустя два десятилетия, смогла найти в себе силы попытаться начать новую, совершенно чуждую ей жизнь.
- Мечтать и доверять. Это хрупкие, бесконечно прекрасные бриллианты, которые так просто сломать, нужно всего лишь посильнее сжать ладонь. Их осколки больно врежутся в ладонь, прощально блеснув на солнце, и все. Теперь ты больше не можешь предаваться сладким грезам, заменив их ядовитым цинизмом, и доверять, безбоязненно открывать душу. Вместо этого запираешь нежный мотылек души в каменную броню прагматизма. Доверять? О, нет. Только давать видимость нужным для дела людям и пользоваться плодами чужого и чистого доверия. Дружить ради выгоды, опошлять все прекрасное - такой стала моя жизнь. Больше не ангел...
Ей вновь хотелось ощутить радость полета, почувствовать, как теплый воздух поддерживает ее крылья, не дает упасть. Хотелось вновь оказаться в садах Эдема и наслаждаться их красотой. Хотелось услышать голоса других ангелов и нежные переливы арф, чьи струны были из лунных лучей. И чтобы при этом кто-нибудь причесывал волосы, золотым шелком текущие сквозь зубья. Да-да, чтобы все было так!
- Знаешь, я разучилась радоваться. Совсем. Будто раньше и вовсе не умела это делать. А вот другие, темные чувства - пожалуйста. Они поглощают сознание, сжигают в своей пламенной страсти и вынуждают делать такое, что раньше я бы плевалась от отвращения и приложила бы все силы, лишь бы не делать этого. Но находясь под властью чувств, я получала удовлетворение и желала, чтобы это длилось вечно. К счастью, ничто не вечно. И дурман уходил, оставляя меня совершенно сломленной и разбитой. Все, кто видел меня в таком состоянии, говорили, что я похожа в этот момент на сломанную куклу. Пустое лицо, стеклянные глаза и ватное тело в нелепой позе. Если бы я могла плакать, то плакала до тех пор, пока не заснула бы целебном, заживляющем все душевные раны сном. Но увы. Слезы дарованы только Люциферу. И я ему завидую. Да, зависть это грех, мог бы напомнить Ты и добавить, что белая зависть - оксюморон. Но поверь, это нечно такое, что не портит, не чернит. Белая зависть. Ты, скорее всего, заметил, что люди просто так ничего не называют. И я перед ними готова преклоняться. Больше не ангел...
Она сорвала травинку и сунула кончик в рот, начав его жевать. С ленивой грацией кошки, девушка легла на живот, подперев подбородок ладонями так, чтобы можно было снова смотреть на небо. Ей на миг показалось, что оно стало как-то добрее смотреть на нее, но только на бесконечно краткий миг.
- А еще у этих нелепых, неправильных и таких удивительных существ есть крылья. Но они почему-то не верят и не видят их. Даже самый циничный циник умеет мечтать и доверять! УМЕЕТ МЕЧТАТЬ И ДОВЕРЯТЬ! Я только из надежды на то, что им удастся поделится со мной этими дарами, стала с ними общаться особо тесно. Ты не можешь представить и понять, как это тяжело, давящее изо дня в день всех подозревать, не мечтать и слепо жить, не умея создавать. Ты сам говорил, что тот, кто умеет мечтать - создает миры. Пусть их видит только создатель, но и это весьма не мало. Лишившись своих миров, я поняла, за что Ты любишь этот мир, не смотря на всю его грязь. Это Твой мир. Этим все сказано. Больше не ангел...
Вздохнув, она пропустила пряди волос сквозь пальцы, а потом закричала. В крике выплескивались отчаяние, бессильный гнев, мольба.
- Я устала! Господи, верни мне крылья! Верни мне умение мечтать и доверять! Я хочу вновь научиться делиться душевным теплом и принимать чужое. Я хочу вновь спокойно поворачиваться к кому-либо спиной, не ожидая удара ножом в спину. Я хочу вновь быть счастливой, хочу плакать и беззаботно смеяться. Хочу вновь быть Твоим ангелом. Но больше не позволю разрушительной гордыне поселится в сердце. Я просто поняла, что это такое. Это не то что смерть, это уход в небытие. Ты не живешь, а просто бесцельно существуешь. Больше не ангел...
Верните Крылья!!!
Молю...
Господь, Всевышний и Всепрощающий, молю Тебя!
Молю...
Я устала и так больше не могу...
Молю...
И впервые за долгие десятилетия на ее глазах появились соленые горошинки слез. Не веря, ангел стерла кончиками пальцами одну из них с щеки и посмотрела. А затем, запрокинув голову, рассмеялась своим прежним, серебристым смехом, распахнув сияющие белые крылья...