Его портрет висел в вестибюле нового здания пединститута недолго, под портретом значилось: "Рейнгард Михаил Матвеевич, 1921 года рождения, сержант. В армию призван в 1944 году. Воевал в составе Первой Польской армии".
Красивый мужчина, черноволосый с посеребрёнными висками и роскошными усами, отличался особым обаянием, чем влюбил в себя немало женщин, ─ увы, безответно. Сразу после войны женился, любил свою жену и растил шестерых сыновей. Работал фотографом в фотоателье, чем тоже привлекал женщин, но рядом постоянно крутились дети. Его жена окончила пединститут и в перерывах между родами преподавала историю в старших классах. Ее выдвинули в районо, гороно, потом она стала депутатом горсовета. Многодетность не препятствовала, а способствовала карьере.
В городе был один институт, педагогический, на два техникума, горный и строительный, и два училища: музыкальное и художественное. Созданный недавно, пединстут в отличие от других учебных заведений, расположенных в купеческих зданиях дореволюционной постройки, ─ был разбросан по разным районам, студентам приходилось иногда в течение дня трижды мотаться по городу на лекции.
Понятно, с какой надеждой ждали открытия современных зданий в живописном месте на берегу речки. Строительство велось пять лет, носились разные слухи об архитектурных чудесах и технически оснащенных будущих лабораториях, поговаривали, что на кафедре молекулярной физики планируется установка синхрофазотрона.
Желающих работать в институте, несмотря на дальность от центра, было много, особенно среди горкомовских родственников. Чем плохо устроиться юной племяннице или престарелой тёще высокопоставленного чиновника лаборанткой или секретаршей в престижное место.
Жена Михаила, многодетная мать и депутат горсовета, тоже включилась в борьбу за место под солнцем и устроила мужа фотографом в институтскую фотолабораторию.
Импозантная внешность, слегка прихрамывающая походка, результат ранения, доброжелательность и обаяние привлекали внимание не только женщин, само собой студенток, но и мужчин ─ преподавателей, всегда интересно общаться с бывшим фронтовиком.
Неизвестно, кому первому пришла в голову эта идея, может, и не одному сразу, но только не Михаилу. Когда после летней сессии его вызвали в деканат и предложили подать документы на заведование фотолабораторией, объяснив, что на этом месте предполагался кандидат наук, но, учитывая военное прошлое, остановились на его кандидатуре, он удивился и неожиданно для себя согласился.
Его жена в то время училась заочно в юридическом институте, получала второе высшее образование, почему-то забыла, что у мужа не было не только высшего, но и среднего образования.
Михаил тоже забыл об этом, а когда вспомнил, почему-то решил, что есть только два пути: увольняться или добиваться заведования. Но уйти уже не мог, ко дню Победы в вестибюле пединститута появился его портрет на стенде участников Великой отечественной войны. Он в польской форме, молодой и красивый в самом центре стенда.
Получить аттестат о среднем образовании было легко, не зря его любимая жена много лет работала в школе. Диплом о высшем образовании решили заполучить к концу лета, как раз затишье в институте, можно без нервотрепки сдавать экзамены. Много экзаменов. Заведующая канцелярией, одинокая женщина в возрасте, взяла на себя подготовку почвы, то есть дипломатическую работу с преподавателями, хотя они и так не отказывались услужить герою войны. Михаила не мучили, оценки ставили автоматически, учитывая факт тяжелого ранения на фронте, долгое лечение после войны и рождение детей.
Все шло как по маслу, заведующую канцелярией уважали, Михаилу сочувствовали: многодетный отец, и жена ─ карьеристка. Но вдруг возникло препятствие в лице заведующего кафедрой молекулярной физики, профессора, доктора физических наук Абрамова.
Заведующая канцелярией была бессильна помочь, профессор ее не замечал. Длинный, тощий, согнутый в вопросительный знак, уважаемый студентами за глубокие знания и умения их преподать, бесконечно преданный науке Абрамов мог заартачиться.
Михаил решил сам с ним поговорить. Первый разговор состоялся в коридоре. Абрамов удивился таким темпам получения вузовских знаний, задал несколько вопросов, знаний не оказалось. Михаил обещал прийти через три дня подготовленным.
Накануне встречи Абрамову позвонили из горсовета, попросили быть снисходительным к герою войны. Звонок возмутил профессора, как? в стенах святая святых и такое кощунство! У него появилась идея о магнитофоне.
Абрамов пришел на кафедру в двенадцать, как договаривались, Михаил уже его ждал.
Преподаватель задавал вопросы по нисходящей и дошел до шестого класса средней школы. Михаил отвечал косвенным образом, вернее, лирическими отступлениями, впадая в воспоминания довоенного детства, с братьями и сестрами и единственными сапогами на девять детей, включая его, а также о настоящем времени с шестью сыновьями. И, вообще, разве мы с вами, оба пожилых человека (Михаилу было сорок три года), не договоримся. Ведь он, Михаил, прожил такую жизнь, что и не снилась самому лучшему студенту, неужели не заслуживает элементарной тройки. Вольты и амперы выучит, впереди целая жизнь. Ведь мы с вами еще долго проживем. В заключении он потрепал Абрамова по плечу.
─ Знаете, молодой человек, хватит, я устал, оставьте меня в покое.
─ А оценка?
─ Неуд.
─ Зачем неуд. Неуд не нужен. ─ Михаил криво усмехнулся. ─ Ну, что ж, не вы, так кто-нибудь другой, не чинуша, поставит то, что нужно. ─ Он вышел, чуть не сбив дверью студента.
Ученый Абрамов никогда раньше не был обличителем, но и с наглым проходимцем, как он считал Михаила, столкнулся впервые. Профессор привык все доводить до логического конца и отнес магнитофонную запись в редакцию городской газеты. Там обрадовались уникальному материалу. О готовящемся фельетоне стало известно в институте. Михаил на работу больше не пришел, говорили, что тяжело заболел. Жена позвонила нужному человеку, фельетон в газете так и не появился. Но Михаил об этом не узнал, повесился.