Поезд подходил к перрону не спеша. Он протягивался медленно, словно подтягиваясь от усталости. є Чайный" свет в окнах вагонов отдавал каким- то теплом и необъятным чувством чего- то домашнего....
Люди, в ожидании, с замиранием и радостью в лицах, стояли не двигаясь, глядя на прибывающий поезд, боясь пропустить и не встретиться взглядом с теми, кого так ждали....
Поезд со вздохом остановился, встряхнулся и задремал, давая возможность встречам и расставаниям.
Перрон ожил. Он радовался и плакал со всеми, давая жизни течение себе самому...
В купе было уютно.
На столе одиноко стоял стакан с чаем... Какие- то вафли добавляли гармонию между ними... По коридору доносились шаги путешественников и провожающих их.
Все спешили.
В дверь неожиданно постучали. Женская рука дёрнулась и мягко поправила сбившуюся прядь, убрав её за ухо:
-Да-да, прошу Вас!
Купе открылось и яркий свет из коридора осветил тёмную є каморку" .
- Добрый вечер! Не помешаю?- попутчик шагнул в купе и увидел перед собой маленькую и хрупкую женщину, с аккуратной седой головой. Ей было далеко за семьдесят, но глаза выдавали молодость и жизнь в них.
Она сидела в пол оборота к окну. Её профиль был уникально утончённым. Даже руки, покрытые глубокими морщинами, отдавали своей гладкостью и неподдельной нежностью.
є Похожа очень на мою первую учительницу -, первой мыслью подумал попутчик,- странное совпадение" ...
- Располагайся ,сынок... Надеюсь, я не никак не потревожу твою дорогу!..
- Нет, что вы... Меня Арсением зовут, -садясь на своё место ответил попутчик, -А вас?
- Меня Анастасьей Николаевной. Очень приятно знакомство.
- У вас очень имя красивое, старинное..
- По нашему времени не такое оно уж и старинное было,- Настасья Николаевна улыбнулась. Ей на миг показались тени прошлого, детство которых унеслись уже годами, - это сейчас оно такое, необычайное. Вот и у тебя тоже оно такое.
- Мама мне его дала. Отец спорил с ней, хотел по- другому назвать, но мама настояла и меня назвали Арсением. Имя обычное, но я даже и не представляю себя каким- нибудь Мишей или Серёжей..- и Арсений улыбнулся.
- Мама твоя права. И ведь это не она тебя нарекла, а сердце её материнское. И ведь в имя данное детю своему, мы вкладываем ему его мир и свою нежность. Ведь дитя для матери- это вся жизнь её. Это ниточка на всё время, отведённое ей богом. Вот и у меня их двое- дочь и сын. Вера и Алёшенька. И у каждого уже своя семья, и свои уже дети.
- А у меня пока никого, -со скрываемой грустью ответил Арсений, -работа, дела какие- то...Всё не до этого. Да и жены тоже нет. Какая нормальная девушка согласиться на то, что я постоянно в разъездах .. Да и время такое, что семья- это какое- то размытое понятие. Не серьёзно это как- то в наше время семью заводить, жениться...Это ж какая ответственность. А уж о ребёнке и вообще страшно подумать...У меня на родителей- то времени нет, а тут о семье разговор.
Анастасье Николаевна показались знакомыми его слова. Казалось, она прочувствовала их через себя.
- ...вот и на сей раз у меня командировка , а мама даже и не в курсе, что я уехал..
- Мне жаль её.
- Почему?- смущённо спросил Арсений.
- Мне жаль её потому, что она носит материнское сердце, и мне жаль то молодое и не ответственное, что сидит теперь в душах людей вашего времени. Ведь вы, наверное, и не догадываетесь о том, как ваши матери болеют за вас, как переживают...А ведь стоит только позвонить и сказать- то всего пару фраз, что вы живы, здоровы. Что всё у вас хорошо.
У Анастасьи Николаевны заблестели глаза. Ей на миг показалось, что перед ней сидит её мальчик, совсем ещё юный. И её старое сердце сильно сжалось.
є Как много не сказанных слов мы не произносим нашим родным, -думала она, - как мало нежности мы отделяем от себя, требуя взамен большего... Сколько нужно времени, чтобы понять для себя ту истину, с которой всё начинается ? ...Боже, как же мало мне осталось... Как же многое мне ещё нужно сделать...."
- ...Анастасья Николаевна,- голос Арсения вернул её из думок, - вы не подумайте, я не безответственный человек. И я очень люблю своих родителей, просто иногда бывает, что рутина эта засасывает. Становится как- то тесно и начинаешь понимать, что ничего не успеваешь... Бежишь куда- то... Времени не замечаешь. Не считаешь его. Хочется всё успеть.
- Боже...я не в коем случае не хотела, чтобы вы подумали, что я корю вас за что- то. Это было бы большой ошибкой с моей стороны. Просто я мать и мне по- матерински больно слышать о том, что чей- то ребёнок проглядел внимание родительское.
Просто возможно сейчас твоя мама, находясь где- то далеко, ждёт тебя. Не спит, волнуясь за тебя.
- Да, я знаю, что она переживает за меня.
- Знать, Арсеньюшка, мало. Ты пока ещё не стал родителем и тебе пока ещё неведомы эти переживания, но поверь мне, старухе- матери, что каждый раз, когда вы забываете о том, что вы являетесь дитём родителей своих, сердце наше перестаёт излучать свет. Оно тускнеет. Оно прекращает биться в полную силу. Главное, помни, что есть мама и есть отец, которые всегда помнят о том, что ты их сын.
- Анастасья Николаевна, а ваши дети помнят это?
- Мои дети, как и все остальные, горят своими семьями и проблемами. И мне очень хочется снова вернуть их в детство, где они ещё совсем маленькие... Где нет ещё взрослой жизни... Где они предоставлены только себе и своим мечтам...
Уехав из родительского дома, они по началу часто приезжали, но потом появилась своя жизнь, семья, дети.... Стали звонить, писать... Но мне, матери, этого мало... По телефону же не обнимешь их, не погладишь по голове... Не заглянешь в их глаза, которые выдадут всё... А только и можешь, что вслушиваться в любимые их голоса...
Знаешь, бывает сын позвонит, а я глаза свои закрою, слушаю его и представляю, как он улыбается в тот момент или хмурит брови... Он очень похож на своего отца...
Я очень скучаю по ним... Они всё, что у меня есть.
Анастасья Николаевна замолчала. Её рука медленно опустилась в карман своего сарафана и аккуратно вынула оттуда фотокарточку. Она была немного измята и потёрта, и была чёрно- белого цвета.
- Это мои дети. Веронька и Алёшка. Карточка старая и им тут не больше десяти лет, но я храню её уже много лет и всегда ношу с собой. ..
Бывает кольнёт где- то в сердце от одиночества... а я достану её и теплее становится.
- А как далеко вы едите? Ведь в вашем возрасте лучше бы дома быть.
- А еду я к ним., посмотреть, как они... Всё ли в порядке. Не звонили они чего- то уже давно... А чего мне ждать- то? Смерть моя и так за мной придёт, где бы я не была....а вот детей перед смертью навестить очень хочется. Да чтоб потом и умереть не страшно было- ведь с ума сойду ТАМ , не убедившись , что с ними ладно.
- Не говорите вы так... Ваше поколение нас в сто раз пережить может.
- Да не скажи... Годы они и есть годы, чтоб уйти безвозвратно....
Поезд мчался скоро, не щадя своих сил.... Стояла ночь.
Арсений лежал и всматривался в темноту. Он никак не мог уснуть. Слова этой маленькой и прожившей долгую жизнь женщины, пульсировали в его голове.
Он вслушивался в мерное сопение Анастасьи Николаевна и думал, что её детям очень повезло иметь такую маму и наставницу. И что они не правы, что мало дают тепла ей, ведь она их так сильно любит...
Арсений вышел в тамбур и закурил. Он давно бросил курить, но всегда хранил сигареты на особые случаи, когда ну никак без них...
На душе было его смятение и хотелось безумно плакать...
Он достал сотовый и набрал давно любимый номер.
Гудки иглой вонзались в ухо.
Наконец голос на том конце ответил и слёзы бисером покатились из глаз...
є - Алло, Арсюша, что случилось? Родной ты меня слышишь???"
є - Всё хорошо, мамочка, всё в порядке..."
є - Но что случилось? Ночь на дворе."
є - Я просто звоню тебе сказать, что очень люблю тебя и что очень скучаю. Ты всегда знай, что я люблю тебя и помню о том, что я твой сын. Ты прости меня ,пожалуйста, что редко звоню и редко вижусь с вами. Я буду стараться, обещаю."
є - Я знаю, мой хороший, знаю.. Мы с папой тоже тебя очень любим и ждём домой. Целую тебя, мой милый..."
Он повесил трубку. Хотелось очень прижаться к ней, родной и единственной- к маме.
Он закрыл глаза и отчётливо представил её лицо, покрытое уже не большими морщинами. Её руки, всегда тёплыми на ощупь... Её всегда улыбающиеся глаза и родную улыбку.....
..... и то, как она не спеша, после разговора, подойдя к окну, вглядевшись в темноту, тронув кончиками пальцев холодное оконное стекло, и шёпотом, боясь разбудить тишину в квартире, сказала лишь одно: є Я помню, мой родной, я помню....."